сообщить о нарушении
Текущая страница: 149 (всего у книги 185 страниц)
— Я? Не перезвонил? — Кимбел сделал вид, что он очень удивлен. — Да не может такого быть!
Помощница подошла к его столу. В руках она держала какие-то папки.
— Нет, не перезвонили.
Стремясь выглядеть равнодушно, девушка все равно выдавала себя, ее дрожащие ресницы выдавали глубокую обиду. Кимбел сделал вид, что сверился со своим расписанием. На деле же его стол оказался завален таким количеством бумаг, что найти здесь что-то не представлялось возможным.
— Встреча с министром в семь… — на ходу выдумывал он, — саммит по вопросам городской экологии в восемь. Вот, нашел. Позвонить Монике. Черт. Кажется, я и правда не позвонил!
Помощница продолжала строго смотреть на своего начальника, но Кимбел тут же поспешил загладить свою вину. Воспользовавшись тем, что она стояла близко, молодой человек потянулся и дернул ее в свою сторону.
— Прости меня, детка, у меня были важные дела, — он усадил ее к себе на колени, тут же бесцеремонно пролезая под ее блузку.
— Мы на рабочем месте!
— Ну и что? — Кимбел не слушал ее звонкое щебетание, зная, что она сопротивляется только для виду.
— Ким…
— Уже лучше, — Кимбел принялся вынимать папки из ее наманикюренных пальчиков, однако в этот момент взгляд его упал на верхнюю страницу документа, приоткрывшегося его взору.
— Черт побери, — вскрикнул он и вскочил с кресла, моментально ставя Монику на ноги. Молодой человек и сам не заметил, как оказался в трех футах от нее, зажимая рот от отвращения.
— Я… — блондинка растерялась и поправила свою разворошенную блузку. — Шла к... вам по делу!
— Не показывай мне это! Только не опять!
Но было уже поздно. В руке помощницы возникла страшная фотография. На ней была изображена обезображенная отрубленная голова с кровавыми зубами, насаженная на нечто вроде палки или черенка от лопаты и напоминающая фотографию реквизита от какого-нибудь заправского ужастика.
Кимбел отлично знал, что это такое. Надпись на плакате гласила: «Убить кровопийц и пожирателей плоти». Отпечаток алой ладони красноречиво довершал картину.
— Еще один, — печально заметила Моника и опустила глаза. — Я шла сегодня с обеда и увидела его. Посчитала, что вы должны знать. Кто-то снова расклеивает их по всему городу…
Кимбел отчаянно пытался справиться с собой. Изображения, которые выбирали те, кто называл себя карателями, становились все ужаснее.
— Мне голову оторвут в городском управлении, — прикладывая ладонь ко лбу, трагично прошептал молодой человек. — И повесят ее точно так же, и сфотографируют, как этот трофей, в назидание всем моим последователям, кто решит, что политика — это благородное дело! Прощай, моя должность и чистый город, за которым я обязан присматривать!
— Не говорите так…
— Это уже третий раз, Моника. Третий! Эта пропаганда прорывается из всех щелей, и как бы мы ни пытались загасить отголоски происшествий пятилетней давности, они все равно бурлят, как чан, полный отстоя! Я уж молчу про каналы, которые позволяют себе распространять информацию о ворлоках и сеять панику среди людей!
— С этим сложно что-то поделать, они не в нашей юрисдикции. В отличие от этих плакатов!
Кимбел кисло покосился на девушку.
— Откуда ты взяла фото?
— Сорвала на повороте после площади Франклина…*
__________________
* Такая площадь есть много где, но мы сейчас в городе Вашингтон, округ Колумбия.
Ким задумался на одну секунду. Его взгляд оставался туманным, затем какая-то мысль заставила его прищуриться и цепко посмотреть на помощницу.
— Это месть, — выпалил он, внезапно сменив тему.
— Что? — блондинка непонимающе захлопала ресницами.
— За то, что я не позвонил тебе вчера. Да?
Лицо секретарши тут же обрело былую серьезность.
— Да при чем тут это. Я принесла тебе это для того, чтобы ты увидел, что происходит в политической столице прямо под твоим носом!
Забыв о вежливости, Моника угрожающе потрясла плакатом перед лицом юного политика.
— Если это увидят делегаты ООН, которые вот-вот приедут к нам… — продолжала она, наталкиваясь на остекленевший взгляд собеседника.
— Я понял, понял! Продолжать нет нужды, — понурив плечи, Ким закрыл ладонями лицо и сел обратно в кресло. — Это какое-то наказание. С тех пор как сгорела эта чертова деревня, от наплывов жалоб просто нет покоя! Сначала неизвестные вояки разносили заброшенные здания. Потом митинговали с требованием убить всех ворлоков. Потом начался обвал статей и желание прессы раскопать больше грязных подробностей! Потом пропаганда! Убийства! Мы никогда не выберемся из этой лужи!
Видя, что босс начинает уходить в уныние, еще более глубокое, чем до этого, девушка сочувственно похлопала его по плечу.
— Ну ты же можешь написать письмо в департамент. Завтра же они наберут волонтеров и снимут все плакаты!
— Конечно! По всей Америке! И тогда проблема решится сама собой, вокруг будут розовые попугаи, солнце и рай! — раздраженно сказал Ким. — Сделай мне кофе, Моника. Хотя нет. Лучше виски. Двойной.
— На работе?
— Честно говоря, теперь меня это волнует меньше всего.
Девушка послушалась. Как только стук ее каблучков смолк за дверью, Ким опустился лбом на стол.
— Лучше бы не лез в это. Зачем я в это влез? — пробубнил он, не обращаясь ни к кому конкретному.
Перед глазами полыхнула вспышка. Годы бурной юности. Ким снова вспомнил ночь в лесу и ветер, стонущий в ветвях. Мики, который так уверен, что он все делает правильно, затем темная фигура, словно парящая над землей, медленно оборачивающаяся в их сторону. В ту ночь Ким впервые узнал о том, что существует мир, отличный от мира людей. Как бы он хотел об этом забыть.
Переезд из Гринвуда не помог, не помогала даже довольно высокая должность при правительстве, полученная благодаря многим связям через год после того, как Сейлем исчез с лица земли. Вместе с повышением возросла и нужда обрабатывать тонны информации, которая в последнее время сводилась лишь к одному: ворлоки. Ворлоки, ворлоки, ворлоки, кровь, убийства, пропаганда и грязь, бесконечно вертящаяся вокруг подобно проклятому колесу.
Весь мир погряз в погоне за невидимым. Люди применяли жестокие и радикальные методы, поняв, что полиция и государство пытаются замять историю, случившуюся в Сейлеме. Не удивительно, что ситуация стала слишком опасной, а на сцене появились народные мстители, масштаб движения которых пугал своей глобальностью.
В моменты вроде этого Ким был не так уж уверен, что ему нравится знать всю подноготную, потому что за все, что происходило в городе, влетало в первую очередь именно ему.
В кабинет тихо вошла Моника и принесла виски. Ким не глядя взял стакан и залпом осушил его. Девушка сочувственно смотрела на него. Ким дал себе немного времени, чтобы успокоиться. Затем он произнес:
— Чего стоишь? Свяжи меня с губернатором или его помощниками. Нам нужны люди, чтобы начать очищать этот бардак…
========== продолжение 1 ==========
***
Can you teach me how to fly?
See I'm scared to die
We've only just begun to learn to crawl
Can you teach me how to fiy?
Will you keep me up all night?
Will you be there on the ground if I should fall?
Fall for you?
(Black Lab – Teach Me How To Fly)
— Я сейчас упаду! — громкий вскрик раздался над поляной, а за ним послышался вздох и ругань.
Эмбер вздрогнул и оторвал взгляд от книги. На его глазах огромная хищная птица превратилась в человека прямо в небе. По окончании полета Элай неуклюже взмахнул руками и потерял контроль над своим телом. С высоты в несколько футов он стремительно летел вниз. Лицо его исказилось на секунду гримасой ужаса от понимания того, что приземление, кажется, будет не из приятных. Эмбер отбросил книгу, чтобы помочь товарищу и немного смягчить его падение, но Дагон проявил смекалку проворнее. Сделав мощный прыжок, он исчез и тут же снова появился, перехватывая брата в воздухе. Рванув его на себя, он опять исчез, так что вспышка его магии походила на маленький взрыв. Оба брата сверкнули и появились уже возле земли. Они совсем не грациозно шлепнулись на траву и покатились, возмущаясь на понятном лишь им наречии. Их ругань смешалась в одну какофонию, в которой трудно угадывалось нечто внятное. Эмбер нервно следил за их движением, хотя опасность уже миновала: братья остановились в центре поляны безлюдного лесопарка, где уединились специально для того, чтобы Элай учился летать. Немного придя в себя, они посмотрели друг на друга.
Эмбер опустил плечи. Признаться, его пугала техника безопасности этих двух блондинов. Точнее сказать, полное ее отсутствие.
— Я никогда не смогу снова летать! — Элай вытащил изо рта травинки и сплюнул землю. — Кажется, Дагон, у нас с тобой теперь одна стихия. Мне суждено только ползать или прыгать, как последнему земному гаду!
— Не говори так! Ты уже держишься в воздухе намного увереннее!
— По-твоему, пять лет — это нормально для того, чтобы «держаться увереннее»? Прошло столько времени! — в глазах коршуна сверкнула обида и злоба. — Лучше бы эти апрентисы отбили мне ногу, чем крыло! Я уже должен летать, как ласточка! Вместо этого я скорее напоминаю ощипанную курицу!
— Да ну, ерунда, — вмешался подошедший к братьям Эм. — Ты действительно делаешь успехи!
— В неудачных приземлениях, — буркнул Элай и отвернулся.
Некоторое время Дагон и Эм думали, что сказать ему в знак поддержки. Эти пять лет не были легкими для младшего из братьев. Потеряв часть крыла, Элай лишился своего самого ценного качества, и даже перчатка Данте служила ему слабым утешением. Недостаток ее конструкции состоял в том, что она сваливалась каждый раз, как Элай превращался в птицу, и поначалу братьям пришлось извести целую прорву резиновых медицинских расходников, которые Эм приносил им из госпиталя, чтобы приладить их как надо. Лишь путем немыслимых трудов и заклинаний им удалось заставить перчатку превращаться в часть крыла, но и это не стало окончательным решением проблемы. Управлять изувеченной конечностью светловолосый ворлок в облике коршуна по-прежнему мог только с очень большим трудом. За пять лет Элай, конечно, перестал прыгать по земле, однако и в воздухе все еще ощущал себя некомфортно. Он безумно злился из-за своей беспомощности, и Дагон изо всех сил старался поддержать брата в его попытках восстановить прежнюю активность.
— Ты быстро учишься. Ты продержался в воздухе уже целый час! Почти не приземлялся на землю!
— О чем ты говоришь, Дагон! Я раньше проводил в полете дни и ночи! Иногда мне даже не нужно было превращаться в человека!
— Ты сможешь делать это, я тебя уверяю! Тебе просто нужно немного терпения!
— Я уже не уверен, что хочу пытаться! — Элай сжал кулаки и поднялся.
Одежда, которая свалилась с него при превращении, лежала здесь же неподалеку. Он принялся резко одеваться. Это значило, что на сегодня полеты действительно кончились.
Эм с сожалением захлопнул книгу по некромантии, которую надеялся почитать сегодня под присмотром братьев и в отсутствие Дана.
Элай потряс рукой. Его перчатка, наполненная магическим газом, держалась, но все равно безумно раздражала птичьего ворлока. В такие минуты казалось, что от злобы Элай готов загрызть пару-тройку лишних человек, и не важно, кто подвернется ему на пути.
Эм и Дагон следовали на расстоянии от него. Тот молчал как убитый.
— Клянусь, еще немного, и я найду способ, как приклеить ему руку обратно, — шепнул Эмберу мрачный Дагон. — Я не могу смотреть, как он страдает.
— Не смотри, — огрызнулся услышавший его Элай.
— Вам надо было прирастить конечность в ту же ночь, как это случилось, — тихо произнес Эм.
— Того времени уже не вернуть. К тому же нам было не до того, нам надо было спасать твою жизнь.
Эм поморщился. Он не любил возвращаться в мыслях к Джине и тому, во что вылилось знакомство с ней. Вина иногда не давала ему спокойно спать, когда он думал о том, как подставил Данте и братьев.
— Мне очень жаль, Дагон. Я не знаю, смогу ли я исправить когда-нибудь то, что натворил.
— Эй, — ворлок спохватился. — Мы не злы на тебя, Эм. Все просто получилось так, как получилось.
— Да, конечно. Все получилось, как получилось. И потому вы держите руку замороженной в напоминание о том, что у вас еще есть ложные надежды на лучшее будущее.
— Мы просто надеемся, что однажды мы встретим тех, кто сможет помочь нам. Читай справочники по некромантии внимательнее, вдруг ты окажешься этим ворлоком? — глаза лисьего колдуна хитро блеснули.
— Да уж.
Эм боялся даже представить себе этот момент. Пять лет назад, вернувшись домой после пожара в Сейлеме, чтобы забрать некоторые вещи, Элай и Дагон выпросили у него морозное заклинание. Они поместили мертвую конечность Элая в ледяной куб, и теперь та стояла дома у ворлоков, на крышке рояля, как безмолвное напоминание об утраченных лучших днях. Иногда, заходя к ним, Эм содрогался от вида помертвелой кисти, хотя лично его подстегивал еще и тот факт, что некромантия действительно могла помочь братьям, просто знание правильной последовательности действий отсутствовало во всех рукописях и энциклопедиях, на которые пока что натыкался Эм.
— Я попробую, Дагон. Мне пока боязно пробовать свою магию на вас. Даже у тебя больше опыта, ты, кажется, говорил, что тебе довелось приращивать палец после игры в ножички! — изрек юный ворлок, печально пожимая плечами.
Дагон хмыкнул, припоминая ту легкомысленную историю.
— После того, как его отбили, прошло всего несколько минут. Плюс с нами играли ребята, которые смыслили во всей этой ерунде. Думаю, сейчас они уже не на этом свете сам-знаешь-из-за-кого.
Эм знал. Корешок книги впился в ладонь парня, потому что он слишком сильно его сжал.
— Да, мне некому помочь. Я не особо продвигаюсь в своих изучениях. Сам понимаешь, это нереально рядом с Даном. Я не знаю, как мне удалось скрывать это от него так долго и почему клятва позволяет мне небольшие вольности.
— Тебе просто чертовски везет. Ты хотя бы смог найти способ, как увиливать от его домогательств!
— Это тоже правда.
— Он не хватится твоего присутствия?
— Нет. Ты же знаешь, иногда мне достаточно сказать, куда я иду, объяснять все в деталях мне не нужно. Наша магия связи работает, хотя иногда я удивляюсь, почему она такая замедленная. Я столько всего недоговариваю Данте, и еще ни разу в меня не ударила какая-нибудь жуткая молния, или как там это должно выражаться у карательного колдовства.
— Недоговаривать не значит врать, но я не уверен, что дело в этом. Те, кто познал этот секрет, уже находятся не на этом свете и, как следствие, не могут ничего вякнуть, — оптимистично заметил Дагон. — Древняя магия неотесанная как чурбан. Радуйся хотя бы тому, что ты не обязан сидеть дома, приклеенный к задницам Данте и Марлоу двадцать четыре часа семь дней в неделю.
— Я бы спятил. Думаю, Мэл тоже был бы не особо доволен, потому я действительно этому радуюсь, Дагон, — Эм приложил руку к левой стороне груди, туда, где билось его мертвое сердце. — Ты просто не представляешь как.
Глянув на напряженную спину Элая, Дагон рассеянно кивнул. Что-то подсказало Эму, что старший из братьев сейчас был занят в мыслях другими проблемами, а совсем не рассуждениями о неотесанной, как полено, магии древней связи, непостижимые тайны которой скрывались за семью печатями.
— Ты домой пойдешь? — поинтересовался у мальчишки Дагон, когда они втроем вышли из лесной зоны.
— Аппарирую. Я так и не показывался там с того момента, как ушел на работу.
— Удачи тебе.
— Заберите мою книгу. Дану ни к чему видеть ее.
Дагон принял том по любительской некрологии и сунул его под мышку.
— Я думал, сегодня ночь Данте и Мэла и они не обратят на тебя особого внимания.
— Все равно. Я найду способ, как сказать ему. Потом!
— Ну-ну. Беги, сорвиголова, — Дагон хмыкнул, а задумчивый Элай не сказал ничего.
Он улыбнулся братьям и растворился в воздухе, сверкнув им на прощание голубым глазом.
— Насколько стало проще, когда ребенок наконец научился ходить сам и не ездит на нашей спине! — довольно потянулся старший из братьев.
Элай не поддержал его веселья. Он убрал покалеченную руку в карман, как делал всегда, когда не хотел, чтобы она напоминала о себе. Улыбка Дагона померкла.
Он догнал уходящего брата.
— Подожди меня.
Элай шагал к дому не оборачиваясь. Их жилище стояло недалеко от леса, в маленьком коттеджном поселке. Братья решили, что останутся поблизости к Дану, Мэлу и Эму, в Канаде, но одновременно с тем держали разумную дистанцию, так что оказаться рядом друг с другом они могли только посредством телепортации.
— Элай!
Коротко стриженный блондин обернулся.
— Я не прошу вас с Эмбером носиться за мной как за младенцем! — огрызнулся он.
— Да перестань ты! Я хочу помочь! — широкие брови Дагона сошлись на переносице.
— Может, не сегодня.
— Но почему?! — светловолосый ворлок схватил брата за руку. — В последнее время ты сам не свой. Я не могу видеть, как ты страдаешь один!
