сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 185 страниц)
Данте молчал. Он ничего такого не делал, но зато очень хотел знать, кто поиграл с его мозгами. Впрочем, он опомнился довольно скоро, и прежняя веселая улыбка тут же стерлась с его лица.
— Расскажешь об этом кому, — хрипло прошептал он, — откушу тебе башку.
Произнеся это, он высвободился из объятий, отодвинул Эмбера от себя подальше и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.
А Эм так и остался сверлить пустоту диким взглядом. У него в голове вертелся только один вопрос: Какого. Хрена?
========== 16. Я не как ты. ==========
Дома у офицера Ривьеры никто не спал. Времени перевалило далеко за полночь, но бледный Мики все еще сидел, твердый, как мраморное надгробие, а миссис Ривьера мерила шагами комнату от угла до угла, и даже любимая сиамская кошка Лиз нервно подергивала хвостом на окне, глядя в пустоту, словно в ожидании чего-то.
Отец семейства все еще не возвращался. Вся полиция Гринвуда сбивалась с ног в поисках Лиз Ривьеры — маленькой рыжеволосой дочки Хагена, которая пропала внезапно прямо от крыльца своего дома.
Райли тоже была неподалеку. Когда раздался звонок, она не разобрала ни слова из сумбурной речи Мики, потому что ее молодой человек слишком бессвязно шептал в трубку; в его словах отчетливо проскальзывали только два слова: «Лиз» и «что теперь делать», остальное было сложно расслышать из-за дрожи.
Райли спешно дошла до его дома, где убедилась, что тешить себя иллюзиями и надеяться на лучшее бесполезно: остаточные следы выброса магии присутствовали везде — как рваные клочки ваты, они висели на заборе, лежали на дорожке, свисали с ветвей деревьев. Почувствовать их оказалось несложно, ведь ворлоки были нечистоплотные существа и не стремились зачищать следы своей активности. Разряды колдовства ощутимо потрескивали в воздухе, и Райли с сожалением осознала, что в округе точно поорудовал один из колдунов.
Но она не проронила ни слова, не выразила сомнения ни единым жестом. Все молчали, потому что нервы у членов семьи натянулись до предела.
— Они не найдут ее, Райли, — тихо изрек Мики, лихорадочно сжимая ее руку.
— Не говори так. Надежда есть всегда, — отвечала девушка и гладила его по плечам, чтобы хоть немного снять нервную дрожь.
Прежде, чем прозвучало еще хоть слово, она мысленно наслала на миссис Ривьеру небольшое сонное заклятие, растворяя ее страхи и боль, затем то же самое проделала и с Мики. Это было все, чем могла помочь сейчас светлая магия, ведь успокоить безутешных родителей и старшего брата могло лишь появление Лиз дома.
А она все не возвращалась.
Темнота шепталась за окном. Мики видел в том глубоком сумраке беду, которая постучалась в двери их дома, и тогда в голову в очередной раз пришла мысль, что словно злой рок коснулся мирного Гринвуда. Все это началось в ночь, когда напали на Эмбера — именно с тех пор в жизни некогда сонного провинциального городка изменилось все: выродок-убийца ступил на тихие улочки, чтобы патрулировать ночами дороги и нести за собой смерть и разрушения.
Мики не мог простить себе, что оставил сестренку без присмотра, во всем была его вина. Если бы он не отвлекся на звонок или чаще выглядывал в окно, крошка Лиззи сидела бы сейчас с ними, а не бродила одна где-то впотьмах в объятиях самой смерти.
Прикосновения Райли слегка успокаивали. И все же Мики не думал, что сегодня у них дома хоть кто-то станет дышать спокойно.
Миссис Ривьера уже устала изводиться. Она лежала в сумраке гостиной, уронив голову на стол, ее плечи вздрагивали нервно, колени, укрытые кружевной шалью, вибрировали мелкой конвульсией. Ей снилась маленькая рыжеволосая склоненная головка, подсвеченная тусклым огнем. Она скользила в тени, удаляясь все больше и больше, а длинные белые пальцы уже тянулись погасить хрупкое пламя ее свечи.
Миссис Ривьера вздрогнула и очнулась. В полтретьего ночи ее муж вернулся домой и отрицательно помотал головой. Лицо его выглядело больным и напряженным, а хороших новостей он не принес. Полицейские прочесали весь город в поисках девочки, но, даже несмотря на все старания, ни единого рыжего волоска не нашлось в его пределах.
Осталось просто сидеть и смотреть на стены. Ждать было мучительно. Представлять себе худший исход ситуации — больно. Но страшнейшим из страданий оказалось оставаться в неведении.
Телефонный звонок прорезал тишину комнаты тогда, когда этого уже никто не ждал. Райли уснула клубочком на коленях Мики, но вздрогнула от этого острого трезвона. Мистер Ривьера нетвердой рукой поднял трубку. Оттуда донесся голос его напарника:
— Хаген. Приезжай к парку.
И все. Больше ни слова. Ни намека. Ни жеста.
И тогда надежда оборвалась, как солнечный лучик, перекрытый плотными шторами…
***
Лиз нашли у дороги. Ее худенькое, неподвижное тельце лежало в канаве, присыпанное мусором и пластиковыми бутылками. Прядь кучерявых волос была перепачкана в крови, лицо девочки оказалось развернуто вниз под неестественным углом, и по этой изломанной позе офицер Ривьера понял — все кончено.
Он хотел подбежать к ней и поднять ее на руки, но полицейские уже оцепляли место преступления желтой лентой. Дочь в мгновение ока оказалась далеко, гораздо дальше, чем за многие мили. Она стала просто очередной жертвой череды жестоких, бессердечных убийств.
Обрывки страшной ночи мелькали в сознании офицера. Резкие слепые пятна. Сигналы холодных красно-синих сирен. Шуршание черного мешка. Чьи-то голоса, по сто раз переспрашивающие одно и то же. Он не видел ничего перед собой, ведь вокруг сгустилась только непроглядная тьма. Его крошка, маленькая Лиз, которая еще с утра спала в своей кроватке, как фарфоровый ангел, была мертва.
Миссис Морриган присутствовала на посту, когда узнала о случившемся. По правде, сейчас была не ее смена, но по какой-то причине она оставалась в морге, думая о работе и только о работе.
На ее столе завибрировал телефон. Услышав страшные новости, женщина едва не упала в обморок. Поначалу ей показалось, что это злой розыгрыш. Ей хотелось бы в это верить, как и всем присутствующим, но когда несколько человек в полицейской форме внесли в зал черный мешок, все сомнения и надежды растворились во мраке реальности.
Эмили перевела взгляд на людей, безмолвно стоявших вокруг и не знавших, что делать, потом на несчастного Хагена, который за одну ночь состарился лет на двадцать. В памяти женщины именно сейчас всплыл тот день, когда не стало ее мужа, тогда на дворе тоже стояла осень и его тело с простреленным легким внесли и положили на хирургический стол, как доказательство того факта, что ничего уже не будет прежним.
Жизнь остановилась на некоторое время, она всегда останавливалась в этом помещении.
Эмили осторожно приподняла край черного мешка. Рыжие кудряшки показались оттуда, словно лучик солнышка заглянул в лишенную окон коробку.
— Я прошу вас очистить комнату, — тихо выдохнула Эмили. — Хаген, тебе тоже придется уйти. Я сделаю все сама.
Глаза Эмили наполнили слезы, но она стояла непоколебимая, как и всегда. У нее была своя работа и ее приходилось выполнять.
Офицеры увели под руки мистера Ривьеру. Для него время теперь потекло совершенно в другом темпе…
***
Эмбер в это время беспокойно ворочался дома в своей постели, он все еще оставался единственным, кого не коснулись страшные новости.
Тишина крошечного городка показалась ему слишком мрачной. Эм оторвал голову от подушки в пятом часу утра. Он никогда не просыпался так рано без будильника, и ему сразу почудилось, что что-то не так. Молчание было оглушающим. Слишком плотным и неестественным. Слишком напряженным и таинственным.
Старый дом не издавал ни звука, а мать, кажется, еще и не возвращалась с работы. Вообще Эмили довольно часто оставалась в ночную смену, но в этот раз что-то изменилось. В такие минуты подобная непредсказуемость пугала Эмбера всерьез, и потому он быстро соскочил с кровати, оделся и, даже не трудясь позавтракать, помчал в морг.
Дурное предчувствие не подвело. Как и в прошлый раз, в здании он обнаружил много людей. Но даже не это оказалось самым удивительным, самым удивительным оказалось увидеть Мики, который сидел под бледно-зеленой стенкой, спрятав лицо в ладони, и рыдал навзрыд, как маленькая девочка.
— Мики! — Эм спешно кинулся к нему, опускаясь на одно колено. — Ты чего?
Райли тоже была зареванная. Даже Ким сидел с ними, серый и взъерошенный. Все друзья собрались, и никто из них не удосужился позвонить, чтобы рассказать о случившемся.
Райли перестала созерцать окно и перевела на друга серые глаза. Они казались выцветшими и блеклыми, абсолютно лишёнными красок.
— Эм… Лиз, — только и смогла выдавить девушка перед тем, как рыдания снова сдавили ее горло.
Эмберу почудилось, будто ему дали по голове чем-нибудь тяжелым. Лиз? Та крошка Лиз — сестренка Мики? Маленькая девочка с кнопкой вместо носа? Что могло случиться с такой малышкой?
А затем до Эмбера дошло, быстро, словно иголка прошила разум острием понимания. Ему стало ясно, что случилось, и кто за всем этим стоял. Четыре темные тени, пришедшие в их город, чтобы ломать жизни.
Элай. Дагон. Мэл. И Данте.
Эм немо опустил плечи. Понимание его кончилось, а волнение, злость, гнев и бешенство поднялись в душе шквальной волной. Как лавина, готовая вот-вот сойти со скал, кипучая горечь начала подкатывать к горлу.
Этого следовало ожидать, ведь рано или поздно ворлоки добрались бы до его родных и близких: беда никогда не приходила одна, как известно, она вела с собой за руку целый выводок горестей и новых смертей.
Теперь было уже слишком поздно. Напасть пришла, а Эм не знал, что сделать и что сказать.
Он обвел взглядом помещение. Плач доносился со скамейки, вокруг которой сгрудились три офицера. Эм отклонился подальше и увидел маленькую, измученную, страшно сгорбившуюся фигурку миссис Ривьеры. Должно быть, она плакала очень долго. Горько и отчаянно рыдая, она принялась трясти полицейских, пытаясь пробудить их сделать что-нибудь, затем она взглянула на Эмбера, и слезы новым потоком хлынули у нее из глаз.
Эм взглянул на Мики. Никогда прежде он не видел своего храброго друга таким сломанным. Он хотел протянуть руку и коснуться его плеча, но его запястье тут же оказалось схваченным и грубо вывернутым влево.
— Не трожь меня, — тихо просвистел Мики сквозь зубы.
Райли прекратила всхлипывать. В это время, в этом месте, такое поведение казалось чем угодно, только не нормальным. Даже Ким перестал бесконечно играть цепочкой ключей от машины.
— Мик, ты чего, приятель? — удивлению Эма не было предела. — Я только хотел…
— Ты сделал, Эмбер, все что мог! Отец просил тебя, несколько раз просил сказать, что это за тварь и что ты о ней знаешь! Но ты молчал. И вот, смотри куда оно привело, твое молчание…
Эм потерял дар речи. Переведя взгляд еще раз, он увидел глаза Кима, которые расширились от изумления, мордашку Райли, перепуганную и помятую. Мики походил на человека, вполне отдававшего себе отчет в том, что он говорил. Выражение его лица казалось невозмутимым, а руки судорожно комкали край толстовки.
— Ты превратился в неизвестного чужака, Эмбер. Не делай вид, что ты мой друг теперь, — отрезал Мик, более чем уверенный в словах, которые соскользнули с его губ.
Райли положила руку ему на плечо, пытаясь заглянуть в безумные глаза.
— Что ты говоришь? Мики! Вы даже в детский сад вместе ходили! Ваши отцы работали рядом всю сознательную жизнь! Эмбер — твой лучший друг!
— А знаешь? — Мики снял ее руки со своих плеч. — Всему когда-то приходит конец. Ведь разве мы не убедились в этом на примере с Лиз?
С невыразимым ужасом Эм отшатнулся, захлопал глазами. Как холодная пощечина, эти слова болезненно обожгли его. Он посмотрел на Кима в поисках поддержки, но парень не удостоил его взглядом в ответ. Мики мгновенно поднялся на ноги и направился к двери, Ким, как верный пес, зашагал следом, ни слова больше не говоря, а Эм так и остался сидеть, словно облитый ледяной водой.
Райли попыталась подняться и догнать двух идиотов, которые устроили ссору в ненужном месте и в неправильное время, но те ушли так быстро, что девушка не успела сказать и слова поперек их ослиной тупости.
Она стояла посреди зала морга понурой статуей, почти такой же, как Эм.
Да. Мики был прав. Они все были правы. Надо было не сидеть в тени, трясяcь как заяц под кустом. Именно сейчас Эм осознал всю глубину своего эгоизма. Наверное, потому что в словах друга услышал отзвук собственных терзаний, а его жестокие, выплюнутые в сердцах слова напомнили о тех сомнениях, которые Эм давил в себе не раз. Как и все воспоминания о ворлоках, о времени, проведенном с ними, сегодняшнее происшествие немного расставило все на свои места, ведь подлинная жизнь никогда не может быть найдена по соседству с теми, кто несет смерть.
Осознание содеянного пришло к Эмберу теперь. Возможно, будь он хоть чуть-чуть повнимательней, сознательнее и смелее, он бы положил этому конец, сразу же избавился от Данте, нашел бы способ, что угодно, чтобы стереть с лица земли этого выродка. Наверняка ему удалось бы заметить признаки надвигающейся опасности намного раньше.
Эта тварь осталась в городе только из-за магической связи. Если бы этого не произошло, если бы всего этого попросту не случилось…
Эм схватился ладонями за голову. На них начали оборачиваться люди, а Райли, которая перестала проедать глазами стеклянные двери, подошла к нему и опустилась рядом. Лицо ее было печально.
— Иди за ними, я не обижусь, Райли. Я сделал все, что мог, чтобы услышать это.
Руки девушки сомкнулись на его ладонях.
— Я не думаю, как они, Эмбер. Я думаю, у тебя не осталось выхода. Ты попал в очень сложную ситуацию. Твоя связь с ворлоком — это очень опасная и тонкая штука. Ты не мог быть в отдалении. А им пришлось остаться ради тебя… — тихо начала шептать она, чтобы больше их никто не слышал.
— Не надо пытаться меня защитить! Я должен был ему сопротивляться!
— Каким образом? — в глазах девочки сквозило отчаяние и сочувствие. — Ты — жертва. Такая же, как Лиз. Как все остальные… Мики просто этого не понимает, но у него шок… Он со временем оттает.
Эм перевел глаза на ее светлую челку.
— Нет, Райли. Это все очень далеко зашло, — он мягко отодвинул ее руки. Одна идея пришла ему в голову. - Помнишь тот день? Когда я попал в мир кошмаров, а Данте примчался, чтобы меня вытащить… Я прочитал тут в книге, что первое время он чувствует все то же, что и я. Это правда?
— Правда… К чему ты клонишь, Эм? — непонимание скользнуло в серых глазах. — Ворлоки должны беречь своих апрентисов. Данте сам тогда чуть не умер от боли. Я знаю… Потому, что я забирала его боль… — лицо Райли чуть скривилось от неприятного воспоминания.
— Берегут они, — еле слышно буркнул Эм. — Очень берегут. Нет, тут все намного сложнее. Данте — это черная, насквозь прогнившая тварь, не знающая ни тоски, ни любви, ни жалости.
— В каждом из нас есть что-то хорошее, Эм. Даже в этих больных созданиях. Они становятся такими не от лучшей жизни…
— Не оправдывай их. Они забрали жизнь маленькой девочки. Они забрали Лиз, Райли. Для них люди — просто звено пищевой цепи. Я должен был предвидеть это.
— Куда ты? — девушка подозрительно посмотрела на его спину.
— Домой. Мне надо кое о чем подумать, — Эмбер кивнул ей. Через минуту духа его присутствия уже не было в морге, а Райли проводила взглядом его понурые плечи. По какой-то причине тон Эма совершенно не понравился ей…
Когда все закончится? Словно сон
Снова и снова моя жизнь вращается вокруг меня
Закружит все опять, пока я сам
не нажму стоп-кран.
Я бы в жизни не подумал, что предел мой — здесь
У меня не было мысли тут застрять
И мне казалось, что все будет проще, чем есть
Ну, что ж, раз я ошибся. Снова.
(Sick Carousel — Lifehouse)
========== продолжение 1 ==========
— Я не как он… Я не хочу стать как он… — тихо шептали бледные губы молодого человека, который возвращался домой в тумане своих тяжких мыслей.
Воспоминания, эмоции, чувства — все это сливалось в голове в одну болезненную кашу. Слова лучшего друга. Смерть Лиз. Разные глаза твари, смотрящие через простанство, — образы кружились тошнотворной каруселью без надежды на остановку, как сумасшедший цикл страшных событий, конца которым не видно, даже если смотреть в бинокль.
В груди все разрывалось от адской боли. Как они могли поднять руку на ребенка?
Эм был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова, проходя домой и поднимаясь к себе в комнату. Он взглянул за окно, где только начинался новый серый день. Они все теперь тянулись одинаково и безлико — скалящиеся, как опасные твари, пахнущие псиной и лающие прямо в лицо. Угольки предыдущей жизни догорели и рассыпались в пустыню дымящегося серо-красного пепла. Больше нечего было спасать. И надежды тоже не было.
