Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"
Автор книги: Kharizzmatik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 166 страниц)
– Ты сам сказал мне сделать это, – сказала она. Я вздохнул и закатил глаза.
– Я знаю, но, проклятье, я вроде как и не ожидал этого от тебя. Ты становишься ужасно смелой, tesoro, – сказал я. – Но да, ты права. Никаких прикосновений, я понял.
Я расстегнул пряжкой на ремне и снял его, бросив на пол. Затем расстегнул штаны и стащил их, также позволив им упасть на пол. Я сел, стянул с себя рубашку и отбросил ее в сторону, оставив на себе лишь боксеры. Встал с кровати, подошел к выключателю и щелкнул им – свет погас. Я вернулся и со стоном повалился в кровать.
Изабелла хихикнула и снова прижалась ко мне. – Ты можешь прикасаться ко мне, – тихо сказала она. Я вздохнул, сжимая ее.
– Я знаю. Но я действительно устал, – сказал я, закрывая глаза. Она рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней, потому что понял, что мы только что с легкостью прошли через все это дерьмо.
Я быстро погрузился в глубокий сон без сновидений. И проснулся, когда комната была частично залита светом; взглянув на будильник, я отметил, что было уже почти 11 часов утра. Я услышал, что Изабелла забормотала и, посмотрев на нее, увидел, что глаза у нее открыты. Она заметила, что я смотрю на нее, и сонно улыбнулась.
– Доброе утро, – пробормотала она. Я улыбнулся, перекатился к ней и легонько чмокнул в кончик носа.
– Доброе утро и тебе, спящая красавица, – сказал я тихо. Она захихикала и выпрямилась, чтобы сесть. Я вылез из постели и потянулся. – Мне нужно принять душ.
Она вздохнула. – Мне тоже, – сказала она, вставая. Она начала собирать свою одежду, а я стоял в стороне, наблюдая за ней, буквально завороженный тем, как на ее попке появились впадинки, когда она выпрямилась, а на животе – складочки, когда она наклонилась. Это было незначительным дерьмом, но никогда раньше я этого дерьма не замечал. Подобрав свою одежду, она быстро пробежала через коридор.
Я пошел в ванную комнату и снял свои боксеры, включил горячую воду и встал под струю. Я быстро вымыл тело, помыв также и волосы. Мой член был твердым, и я размышлял в течение минуты, после чего прислонился к стенке душевой кабинки и обхватил его рукой. Несколько раз погладив его, я застонал и закрыл глаза. Напряжение стало возрастать почти сразу, и я стал поглаживать все быстрее, обхватив его еще крепче. Прошло всего несколько минут, как я добрался до кульминации, колени дрогнули, когда я почувствовал взрыв. Я изливался, стиснув зубы, чтобы сохранить эту проклятую тишину, а все мое тело сотрясалось. Я быстро ополоснулся и закрыл воду, чувствуя себя намного лучше после получения этой разрядки.
Да, я, черт возьми, все еще ежедневно мастурбировал, иногда по нескольку раз. Мой сексуальный аппетит постоянно выбивался из-под контроля, и моя девушка не могла этого изменить, даже когда она дрочила мне.
Боже, как только я подумал о том, как она дрочит мне, как мой член снова возбудился. От ощущения ее маленькой ручки, обхватившей его, от ее невинных гребаных движений. Я клянусь, что это был лучший хренов оргазм в моей жизни. Поначалу она была немного напугана, но придала лицу выражение храбрости, очевидно, черт возьми, она была полна решимости доставить мне удовольствие. Это было мило, и я должен был воздать ей сторицей. Моя девушка обладала сильной волей и была очень решительной. У меня не было сомнений, что если Изабелла Свон вобьет что-то себе в голову, то она обязательно добьется успеха в этом.
С тех пор она больше не прикасалась ко мне, но память об этом плавила мои гребаные мозги. Чтобы быть до конца честным, я ведь тоже не дотрагивался до нее, хоть мне и хотелось, а все лишь потому, что не желал, чтобы секс между нами превратился в дерьмо, и чтобы он стал просто частью повседневной жизни или чего-то в этом роде. В основном, я не хотел, чтобы она, черт побери, думала, что из-за того, что она каждую ночь спит в моей постели, ей придется каждый раз доводить меня до эякуляции.
Так что да, я все еще прибегал к самоудовлетворению в этом проклятом душе, пытаясь сохранить тонкую грань близости с ней, и чтобы она продолжала чувствовать себя комфортно, находясь так физически близко ко мне.
Я оделся, и немного погодя Изабелла забрела обратно в мою комнату, вся такая посвежевшая и чистая, и пахла она чертовски фантастично. Я не удержался и зарылся носом в ее шею, слегка покусав мочку ее уха, раз уж она была такой вкусной. Мы позавтракали на кухне и немного поболтали с моими братьями, а потом заперлись в моей спальне, чтобы упаковать подарки. Она явно еще никогда в своей жизни ничего не заворачивала, потому что была проклятой перфекционисткой и смотрела на это, как на какую-то сложную головоломку, которую она пыталась решить. Я не удержался и несколько раз засмеялся над ней, когда ее лицо сосредоточенно хмурилось, и она начинала тщательнo складывать дурацкую бумагу. Сам я просто оборачивал это дерьмо вокруг подарка, чтобы его не было видно, и скреплял так, чтобы она держалась. И я привык использовать весь рулон чертовой ленты, чтобы им, скорее всего, потребовался проклятый нож, чтобы снять ее.
После того, как подарки были завернуты, мы пообедали и вернулись в мою комнату, чтобы посмотреть фильм. Около 5 часов вечера я вздохнул и встал, выключая телевизор. Я взглянул на Изабеллу, а она скептически меня разглядывала. Мои нервы были слегка на пределе, и внутри себя я чувствовал беспокойство, грозящее взять надо мной верх, потому что знал, что Эсме с отцом будут здесь с минуты на минуту.
– Моя тетя скоро будет здесь, – сказал я тихо. Мгновение она смотрела на меня, а потом кивнула головой и улыбнулась.
– Мы должны спуститься вниз? – тихо спросила она. Я глазел на нее некоторое время и тоже кивнул.
– Да, скорее всего, должны. Просто расслабься, хорошо? Эсме милая, – сказала я, пытаясь снова ее успокоить. Она кивнула и встала, чуть нервно поправляя на себе одежду. Я вышел из спальни, она последовала за мной, и мы тихонько спустились вниз по лестнице. Когда мы оказались в гостиной, я услышал, что телевизор был включен, и мы вошли туда. Джаспер и Эммет посмотрели на нас, улыбаясь, и я плюхнулся на противоположный от Джаспера конец дивана. Изабелла колебалась, но подошла и села строго между Джаспером и мной.
Мы сидели кружком и, беспечно болтая, смотрели «Убить Билла». Изабелла смотрела его внимательно, но на ее лице застыло выражение замешательства, она явно не имела ни малейшего понятия, о чем там идет речь. Примерно через 45 минут я услышал, как к крыльцу подъехал автомобиль, и краем глаза увидел, что Изабелла слегка напряглась, очевидно, тоже услышав это.
Я протянул руку и положил ее Изабелле на колено в попытке слегка его сжать, стараясь приободрить ее, но, видимо, она была на грани паники гораздо больше, чем я ожидал, потому что она завизжала и подпрыгнула. Я замер, а Джаспер и Эммет посмотрели на нас с недоумением. Я помотал головой и стрельнул в них взглядом, в котором отчетливо читалось, чтобы они не вздумали ни о чем спрашивать, и они благоразумно сохраняли молчание.
Входная дверь отворилась, и я сразу же услышал голос отца, вслед за которым раздался и очаровательный теплый нежный смех. Джаспер и Эммет тут же оживились, вскакивая. Я услышал, как дверь закрылась, и они оба направились прямо в гостиную, разговаривая и смеясь. Мое ожидание росло с каждым шагом, который они делали, так как я, блядь, любил свою тетю и чертовски скучал по ней, но я видел, что с каждым их шагом росла и тревога Изабеллы.
Я поднял взгляд наверх, когда они подошли, и ухмыльнулся в тот момент, когда мой взгляд упал на Эсме. Джаспер и Эммет практически сбили ее с ног, пытаясь заключить в объятия, зажав ее маленькое тельце между собой. Эсме была не совсем маленьким человеком, где-то около 168 сантиметров, но она была стройной и выглядела очень слабой. Ее лицо имело форму сердца, а волосы были мягкого золотисто-коричневого цвета, почти карамельного оттенка, и теплые карие глаза завершали образ. Внешне она была совсем не похожа на моего отца, потому что он выглядел как его мать, а она пошла в их отца. Я думаю, что это типа нас с Джаспером – некоторым людям кажется, что мы даже не родственники, поскольку мы похожи на разных родителей. В любом случае, просто взглянув на Эсме, можно с уверенностью сказать, что она добрая, и ее характер прямо излучает сочувствие.
Эсме смеялась, тиская в объятиях высокую и долговязую фигуру Джаспера. Она отстранилась от него, и Эммет обхватил ее руками, сжав ее и оторвав от земли, стал раскачивать взад и вперед. Она завизжала, а мы все засмеялись, за исключением Изабеллы, которая вперилась глазами в Эсме и казалась, черт возьми, совершенно застывшей.
Эммет, наконец, отпустил ее, и она, обернувшись, посмотрела на меня. Она ярко улыбнулась и протянула руки ко мне. Я колебался, но встал и подошел к ней. Она обхватила меня своими маленькими ручками, подтянула к себе и вздохнула. Она крепко обняла меня, раскачивая нас туда и обратно.
– Клянусь, ты выглядишь все взрослее и взрослее с каждым разом, как я вижу тебя, малыш, – сказала она тихо, чтобы только я мог ее услышать. Ей не нужно было пояснять свои слова, я знал, что, блядь, она имела в виду. Я вздохнул и обнял ее в ответ, не потрудившись ответить, потому что мне действительно было нечего сказать. Это была правда, и Эсме была одной из тех немногих людей, которые не боялись открыто говорить со мной о моей матери.
Я вырвался из ее объятий, и она посмотрела на меня, лучезарно улыбаясь. Она протянула руку и легонько похлопала меня по щеке. – Ты хорошо ведешь себя, Эдвард? Не устраиваешь своему отцу снова адскую жизнь, а? – cпросила она. В прошлом году, когда меня послали в Академию Гранд Ривер (Академия Гранд Ривер (ранее известная как Аштабульский окружной институт науки и промышленности) является частной, объединяющей все религии, средней школой для мальчиков и находится в городке Остинбург, штат Огайо. В ней обучаются около 120 учеников в классах с 9 по 12), она прилетела на уик-энд и устроила мне разнос за мое поведение, в основном говоря мне о том, что пора уже, черт возьми, вырасти и дать им повод гордиться мной.
Я пожал плечами, улыбаясь. – Ну я пока еще ничего не взорвал, Эсме, если ты спрашиваешь об этом, – шутливо ответил я. Она улыбнулась и покачала головой.
– Ну, я полагаю, что это только начало, не так ли? – cказала она. Я усмехнулся и кивнул. Мой отец тихо откашлялся, и я отстранился от Эсме, чтобы взглянуть на него. Он смотрел в сторону дивана, я быстро повернулся и увидел, что Изабелла стояла, уставившись в пол. Она выглядела такой испуганной и напряженной, что от одного взгляда на нее у меня заныло сердце, и мне пришлось приложить массу усилий, чтобы, черт возьми, не кинуться прямо к ней, не взять ее на руки и не сказать, что она не должна ничего бояться, потому что у нее есть я.
– Изабелла, я полагаю? – тихо спросила Эсме. Она подняла глаза от пола, установив зрительный контакт с моей тетей. Она выглядела такой явно напуганной, в ее глазах застыло то же выражение, что и в тот первый день, когда она приехала сюда. Этот взгляд был полон страха перед неизвестным, страха из прошлого.
– Да, мэм, – тихо сказала она, снова опустив взгляд в пол. Я вздохнул и провел рукой по своим волосам, нервничая и будучи не совсем довольным тем, что мои худшие опасения на сегодня сбылись, и она снова стала той робкой и сломленной девушкой, какой была. Я ничего не понимал, ведь для этого не было никаких гребаных причин.
– Очень приятно, наконец, познакомиться с тобой. Я много слышала о тебе, – сказала Эсме. Я взглянул на тетю, чуть сузив глаза. Она поняла меня правильно, ведь знала все гребаные секреты, которые хранил мой отец, так как она сам и рассказывал ей все. Она была его доверенным лицом, его лучшим другом. Эсме хранила очень много отцовских тайн, что было глупо, и было ясно, что она сохранит и эту. Эсме посмотрела на меня и лукаво улыбнулась, заведомо зная, что я все понял. Я, блядь, хотел знать, что им известно, и что делало Изабеллу такой особенной.
– И мне также приятно познакомиться с вами, миссис Эвансон, мэм, – тихо произнесла Изабелла. Я на мгновение нахмурился, когда она назвала ее по имени, так как я никогда не называл ей фамилию мужа моей тетушки, но потом вспомнил, что Эсме была замужем за братом ее бывшей хозяйки, поэтому, конечно, она, черт возьми, знала эту фамилию.
Эсме весело засмеялась. – Зови меня Эсме, дорогая. Миссис Эвансон – моя свекровь, и она крайне злая ведьма.
Мой папа начал громко смеяться. Мы все посмотрели на него, а он только покачал головой, явно не желая делиться тем, что же было столь чертовски смешным. Он перекинулся быстрым понимающим взглядом с Эсме, как будто это была шутка для посвященных, и через мгновение постарался подавить это в себе. Он снова откашлялся, поперхнувшись собственным смешком, и застыл молча, но уголки его губ так и норовили подняться вверх. Странно было видеть его таким чертовски спокойным и счастливым, и я вынужден был признать, что было приятно видеть эту его сторону. Это был отец, которого я, блядь, любил и которым восхищался.
– Ну ладно, – сказала Эсме. – Я голодна и измучена перелетом, так что не ждите, что сегодня я составлю вам хорошую компанию.
Изабелла посмотрела на часы, и ее глаза немного расширились. – Я, эм-м-м… я должна начать готовить ужин, – сказала она быстро. Она попыталась выйти из комнаты, но мой отец встал перед ней, чтобы остановить ее. Она посмотрела на него снизу вверх, застыв, выражение крайнего ужаса мелькнуло на ее лице, она вздрогнула и попятилась от его внезапного появления на ее пути. Он протянул руку в знак примирения, когда она отшатнулась от него, чтобы показать ей, что вовсе не намеревался обидеть ее. Она смотрела вниз, на пол, и слегка дрожала. Я стоял, замороженный и чертовски ошеломленный ее поведением. Я думал, что она наверняка уже переросла это дерьмо, этот постоянный страх, так как она казалась такой открытой рядом со всеми нами. Я имею в виду, что боялся, что она начнет говорить как робот и прочее дерьмо, но я никогда не думал, что она в ужасе попытается, черт возьми, сбежать от моего отца.
– Расслабься, ребенок, – сказал мой отец, запинаясь, очевидно, он также не ожидал подобной реакции. – Я просто хочу сказать, чтобы ты не беспокоилась об ужине. Я собираюсь заказать пиццу, – сказал он. Изабелла кивнула, по-прежнему пристально глядя на пол. Ее руки были сжаты в кулаки и прижаты по бокам, и я видел, как они тряслись.
– Тогда я могу идти, хо… м-м-м, сэр? – cпросила она дрожащим голосом. Я съежился, когда она, блядь, чуть не назвала его хозяином. Он вздохнул.
– Да, Изабелла, ты можешь быть свободна, – тихо ответил он. Она робко поблагодарила его и поспешила прочь из гребаной комнаты, побежав по чертовой лестнице. Я стоял и смотрел на то место, где до этого стояла она, ошарашенный тем, что только что произошло. Некоторое время все продолжали сохранять молчание, и я обвел их всех взглядом. Джаспер и Эммет смотрели на меня вопросительно, но я просто пожал плечами, потому что нахрен понятия не имел, что, черт возьми, случилось. Эсме подошла к отцу и легонько потрепала его по спине. – Я должен был догадаться, – пробормотал он. А она грустно улыбнулась.
– Ты не мог знать. Мне даже в голову не пришло, что так будет, – мягко ответила Эсме. Я смотрел на них с подозрением, желая, черт возьми, знать, о чем это они говорили.
– Не мог знать чего? – спросил я, глядя на них из-под сведенных бровей. Они оба смотрели на меня с замешательством. – И вам не приходило в голову, что будет что? Что она, нахрен, сбежит?
В тот же миг выражение недоумения на лице Эсме исчезло, и она понимающе улыбнулась. Невысокая волна паники накрыла меня, так как Эсме, похоже, черт возьми, читала по мне, как по открытой книге, а я даже и не подумал об этом заранее. Я напустил на лицо маску безразличия, но она лишь едва заметно покачала головой, ухмыляясь.
– Сейчас это не так важно, мы разберемся с ней позже, – сказал отец. – Просто дайте ей немного времени. Эдвард, почему бы тебе не сгонять и не привезти ужин?
Он повернулся и пошел прочь, что, как мне было известно, означало, что эта хрень обсуждению не подлежит. Я застонал и побежал наверх, схватил пальто, ключи от машины и бумажник. Изабелла была в своей комнате, за закрытой дверью. На мгновение я задержался в коридоре, чтобы послушать, и гадая, что она делает, но не услышал никакого шума. Я раздумывал, не постучать ли мне, не узнать, как она, но Эсме была голодна, и я знал, что они поинтересуются, что меня так задержало. Так что я просто ушел, надеясь, что она справилась с этим и уже разобралась с тем, что бы, черт возьми, ни заставило ее уйти в себя и вернуться к своему прошлому состоянию, и решив, что я поговорю с ней как-нибудь позже. Я вышел, залез в свой Вольво и покатил в город к месту, где продают пиццу. Я быстро схватил еду и поехал домой. Когда я вернулся, атмосфера в доме была уже менее напряженной, и некоторое время мы сидели, разговаривали и ели. Эсме делилась с нами историями из Чикаго и спрашивала нас о жизни здесь, в Вашингтоне, иногда хохмы ради подкидывая нам какие-нибудь байки о моем отце. Она любила рассказывать о том, как рос наш отец, постоянно, черт побери, пытаясь смутить его. Впрочем, он всегда лишь смеялся, потому что когда его сестра была рядом с ним, казалось, что к нам снова возвращался тот отец, каким мы привыкли видеть его, когда были маленькими.
Спустя еще некоторое время, Эсме начала зевать. – Так, я не знаю, как вы ребята, но этой даме нужен отдых, – сказала она. Я улыбнулся.
– Ты можешь спать в моей комнате, – предложил я. Эсме посмотрела на меня с выражением легкого шока и удивления, явно не ожидая от меня чертовой благотворительности. – И не беспокойся, у меня нет беспорядка, и простыни чистые, так что тебя не ждут никакие сюрпризы, – сказал я, игриво подмигивая. Да, она все знала о тех гребаных девушках, с которыми я обычно связывался.
Она рассмеялась и покачала головой. – Изабелла, должно быть, очень хороша, если ей удалось навести порядок в месте, где гуляет торнадо, – шутливо сказала она. Я пожал плечами.
– Она может быть чертовски настойчивой. Она не любит грязь, – сказал я. Эммет фыркнул и боролся со смехом, очевидно, найдя что-то охеренно смешное в том, что я сказал. Я посмотрел на него, и он попытался сдержать себя, придав лицу обычное выражение. У него было дьявольски извращенное воображение.
– Хорошо, – сказала Эсме. – Спасибо. Ты точно уверен? Потому что я могу спать и на диване.
– Я уверен, – сказал я. Проклятье, она знала, что мы никогда не позволим ей спать на диване. Обычно она занимала гостевую спальню и прислуга должны была подготовить одну из них, но я, блядь, ни коим образом не мог так поступить с Изабеллой. Я знал, что сегодня в любом случае не смог бы нормально выспаться, и хочется надеяться, что смогу ненадолго проскользнуть в комнату Изабеллы. Если, конечно, она, нахрен не заблокирует дверь. – Только ничего, черт возьми, не трогай, – добавил я быстро. Она рассмеялась.
– О да, а вот этого Эдварда я знаю, – сказала она. Мой папа засмеялся.
– Привередливый маленький засранец, – сказал он, шутя. Я закатил глаза.
– Что бы ни было, мне просто нравится мое дерьмо, и я не люблю, когда кто-то возится с ним, – сказал я. Эсме внимательно смотрела на меня пару секунд, затем улыбнулась, но кивнула.
– Ну, спокойной ночи, мальчики, – сказала она. Она погладила Эмметта и Джасперa по спине, потянулась ко мне и взъерошила рукой мои волосы. Я застонал и отстранился, что лишь заставило ее захохотать. Она наклонилась к отцу и поцеловала его в щеку, прежде чем направиться к лестнице.
Папа извинился, и, поколебавшись, поблагодарил меня за то, что я предоставил свою постель. Я кивнул, и он сказал мне спать там, где захочу, так как я ни черта не сказал о своих планах на этот счет. Еще на несколько часов я завис со своими братьями, мы смотрели фильмы, прежде чем они, в конечном счете, отправились в постель. Я схватил ноутбук и новый черный IPod из моей сумки с учебниками, что валялся возле дивана, включая их. IPod был моим рождественским подарком для Изабеллы, и у меня до сих пор не было возможности загрузить в него все необходимое, потому что я как обычно откладывал все на последний момент, отчасти потому, что вплоть до сегодняшнего дня не знал, какую нахрен музыку она любила. Я пролистал ITunes и загрузил в него кучу песен, которые как выяснил, ей нравились, затем схватил телефон и отправил Элис нескольких текстовых сообщений, спрашивая у нее, какую фигню любят слушать девочки. В результате она отправила мне несколько вариантов, за которые я ее поблагодарил. Да, я поблагодарил ее – иногда во мне просыпались эти гребаные хорошие манеры, ведь я разбудил ее и вытащил из кровати, чтобы заставить помочь мне.
После того как все сделал, я засунул его обратно в сумку, зная, что должен буду оформить его в подарочную упаковку в первой половине дня. Я отложил ноутбук и встал, направляясь вверх по лестнице. Я ступал очень мягко, не желая быть услышанным, и тихо открыл дверь в спальню Изабеллы. Я проскользнул внутрь, сразу отметив, что она спала, и что чертов свет снова был включен. Я подошел и забрался на кровать рядом с ней, притянув ее к себе. Она что-то пробормотала во сне и прижалась к моей груди. Я кратко поцеловал ее в макушку и быстро отключился, чтобы урвать хоть несколько часов сна.
Я проснулся около 5 часов утра и вылез из постели. Она еще спала, и я рискнул предположить, что она, вероятно, вообще ни разу не проснулась, так что, скорее всего, и понятия не имела о том, что я, черт возьми, приходил сюда. Я легко поцеловал ее в лоб и выскользнул из комнаты, возвращаясь вниз. В доме было подозрительно тихо, и все еще темно. Я пошел на кухню и взял себе попить, вошел обратно в гостиную и сел на табурет возле фортепиано. Я пробежался пальцами по клавишам, вспоминая о всех тех Рождественских днях, когда я сидел перед своим пианино и играл для моей матери. Через мгновение я начал наигрывать Похоронный марш, как я обычно и делал, когда садился за фортепиано. Я играл в течение нескольких минут, когда услышал позади себя шум шагов. Я оборвал мелодию посередине и быстро обернулся, мой темперамент уже готов был взорваться. Я замер, когда увидел Изабеллу, которая стояла на нижней ступеньке, и в шоке уставилась на меня. Я смотрел на нее с минуту, немного удивленный тем, что увидел ее, но чуть погодя погладил скамейку рядом с собой. Она удивилась, но спустилась в гостиную и подошла ко мне. Она осторожно села рядом со мной, глядя вверх и улыбаясь.
– Ты красиво играешь, – тихо сказала она. Я слабо улыбнулся.
– Спасибо, – сказал я. Она кивнула и посмотрела на клавиши. Я сделал глубокий вдох, зная, что ей было интересно, почему я остановился, и положил пальцы обратно на клавиши. И снова начал играть Похоронный марш, мне необходимо было его закончить, потому что я ненавидел прерываться посередине песни, а она молча слушала, ее взгляд сосредоточился на моих пальцах.
– Это единственная песня, которую ты знаешь? – cпросила она в конце концов. Я помотал головой, закругляясь на последних аккордах.
– Нет, я знаю много песен. Я даже писал свои собственные, когда был маленьким ребенком, но все мелодии крутятся вокруг этой, которая затрахала мою голову, – сказал я. Она слегка улыбнулась.
– Ты написал ее? Она звучит немного… печально, – сказала она. Я сухо засмеялся.
– Нет, эту не я написал. И она печальная, потому что это похоронный марш. Именно ее я играл в ту ночь, – сказал я, надеясь, что мне не придется больше ничего уточнять. Она кивнула и сочувственно улыбнулась, очевидно, поняв то, что я подразумевал.
– Ты можешь сыграть что-нибудь другое для меня? – cпросила она, и в ее голосе прозвучала надежда. Всплеск внезапного раздражения потоком прошел через все мое тело, как только она задала свой вопрос, но я справился с ним, зная, что я не мог сердиться на нее за то, что она попросила у меня что-то вроде этого. Это было нелогично и глупо, и мне стоит научиться должным образом справляться со своими эмоциями, особенно если я собираюсь связать свою жизнь с этой девушкой. Через секунду я взглянул на нее, увидел блеск в ее глазах, и не смог сдержать улыбки.
– Да, конечно, – сказал я. Я положил руки на клавиши, и немного замешкался, но начал тихо наигрывать мелодию, над которой работал, ту, которая плавала у меня в голове, с тех пор как она появилась в моей жизни. Это была ее песня, ее колыбельная. Она вдохновила меня на это дерьмо.
Она казалась очарованной ею, ее глаза блестели в то время, как она наблюдала за моими пальцами, порхающими над клавишами. Я вложил в нее свою душу и сердце, потому что вся эта мелодия была о ней, и я хотел, чтобы она почувствовала, как чертовски сильно я любил ее. Через минуту она закрыла глаза и опустила голову на мое плечо. Я продолжал играть, пока не свернул последний аккорд и не завершил мелодию. Гостиная погрузилась в абсолютную тишину, и она открыла глаза и подняла вверх голову, чтобы посмотреть на меня. – Счастливого Рождества, la mia bella ragazza, – прошептал я.
Она улыбнулась и шепнула в ответ: – Merry Christmas. – Я мгновение смотрел ей прямо в глаза, и начал наклоняться, желая поцеловать ее, когда услышал скрип шагов позади себя. Я быстро отпрянул, а Изабелла замерла. Я резко повернул голову и увидел, что на лестнице стояла Эсме и смотрела на нас. Я тихо застонал, гадая, что же она, черт возьми, увидела.
– Я помешала? – cпросила она тихо. Я покачал головой, а Изабелла встала со скамейки, направляясь на кухню. Эсме спустилась вниз по оставшимся ступенькам, а Изабелла вернулась из кухни с бутылкой воды, проскользнула мимо нас и быстро направилась вверх по лестнице. Я вздохнул, когда смотрел, как она исчезает из виду, и провел рукой по волосам. Эсме села рядом со мной на скамейку, охнув. – Это была красивая песня. Ты написал ее?
Я пожал плечами. – Ничего особенного, – пробормотал я. Она улыбнулась и покачала головой.
– Всегда такой талантливый, – тихо сказала она. – Твоя мама всегда гордилась этим, ее маленький Моцарт.
Я закатил глаза, но не ответил. Она знала, что я не со зла, поэтому это ее не беспокоило.
– Ты встала ужасно рано, – сказал я, наконец. Она пожала плечами.
– Как и ты, – сказала она. Я усмехнулся. Клянусь, она была так похожа на моего отца с его уклончивостью, и это было смешно. Через минуту она вздохнула. – Она узнала меня, – тихо сказала она, в ее голосе появились грустные нотки. Мои брови нахмурились от замешательства на ее невзначай брошенный комментарий.
– Кто? – cпросил я. Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
– Изабелла. Именно это имели в виду вчера твой отец и я, почему она вела себя так, будто была очень напугана. Она узнала меня, – сказала она.
Некоторое время я сидел неподвижно, так как до меня дошло. Ну конечно, из-за своего чертого мужа Эсме вынуждена была появляться в этой адской дыре в Финиксе, так что есть смысл в том, что Изабелла могла видеть ее там раньше, что, я полагаю, и стало причиной ее столь явной тревоги из-за нее. Любой в здравом уме немного бы боялся того, кто имеет отношение к ублюдкам, которые мучили его.
– Так ты бывала у Свонов и она видела тебя? А ты, блядь, когда-нибудь думала о том, чтобы помочь бедной девушке и спасти ее от психически больной сестры своего мужа, которая выколачивала из нее все дерьмо безо всякой причины? Я имею в виду, Господи, разве ты не должна была проявить сострадание, или ты ни хрена не могла сделать? Или она, что, блядь, настолько незначительное существо, что не заслуживала помощи? – спросил я, изогнув бровь. Я знал, что, черт возьми, не имел права обвинять Эсме, но меня очень расстраивало, что моя семья сидела сложа руки, зная о том, как с ней обращаются, и ничего не сделала с этим.
Эсме вздохнула и покачала головой. – Я хотела, поверь мне, я пыталась. Я разговаривала с Алеком об этом, пытаясь заставить его забрать ее у Джейн. Но это было не мое дело, Эдвард, это было частью их бизнеса и…
– Да, да, да, – сказал я, резко оборвав ее. – Надо сохранить деловые и личные мудацкие отношения, кодекс поведения и все эти прочие гребаные вещи. Я знаю, тебе не стоит объяснять мне. Однако не пытайся убедить меня, что это правильно.
Она весело засмеялась: – Я вижу, ты поговорил с Аро, – сказала она. Я закатил глаза, но кивнул. – Ну, несмотря ни на что, теперь она в безопасности, с тех пор как твой отец купил ее.
Я подозрительно посмотрел на. – Почему ты решила, что здесь она в безопасности? – спросил я. Она непонимающе посмотрела на меня, а я сухо засмеялся. – Я имею в виду, ты слышала о наказании и о том, как он приковал ее наручниками к кровати?
Она, вздохнув, поморщилась. – Да, он рассказывал мне, как поступил с ней. И из-за этого он тоже чувствует себя ужасно, ничего подобного никогда больше не повторится.
Я покачал головой. – Как ты можешь быть уверена? – спросил я. – Я хочу сказать, что люблю своего отца, но иногда он может становиться чертовски непредсказуемым.
Она улыбнулась. – Да, он может быть таким. Но поверь мне, он никогда больше и пальцем не тронет эту девушку.
Я посмотрел на нее, чуть сузив глаза. – Почему? – cпросил я. Она посмотрела на меня с недоумением. – Что делает ее такой особенной, что он никогда больше не причинит ей вреда?
Она некоторое время пристально разглядывала меня, а потом снова улыбнулась этой гребаной всезнающей улыбочкой. Она покачала головой. – Это не моя тайна, чтобы рассказывать, извини. – Я подозрительно прищурился, и она засмеялась. Я собирался возразить, желая знать, чья сраная тайна это была, когда она встала.
– А теперь, если ты извинишь меня, мой бравый племянник, то там наверху находится растерянная девушка, с которой мне нужно побеседовать.
–
Глава 36. Совершенство
«Мы находим любовь не путем поиска идеального человека,
но учась видеть в несовершенном человеке совершенного»
– Сэм Кин –
Изабелла Свон
Я сидела на краю своей кровати, тело подрагивало, я нервно стучала ногой по полу. Я была на пределе, встревоженная и напуганная, чувствовала дискомфорт и неуверенность в себе. Во имя всего святого, что со мной случилось, почему я так себя веду? До прошлого вечера я ни разу не говорила с этой женщиной, и всего несколько раз краем глаза видела ее в прошлом. Она никогда не причиняла мне боли, так почему я настолько ее боялась? По сути, она раньше и не знала о моем существовании, даже едва смотрела на меня. А я просто видела ее лицо, выглядывая из окна сарая в Фениксе, когда она приезжала в дом Свонов. Смешно быть такой испуганной и вести себя столь по-детски, но что-то в ее присутствии дарило мне ощущение, что эти два мира вдруг внезапно смешались. Я чувствовала себя так, будто вернулась моя старая жизнь, жизнь в постоянной боли и муках, которая вдруг соединилась c моей новой жизнью, где я чего-то стоила. Это пугало, вокруг меня будто стены смыкались.
