Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 166 страниц)

Она вытащила с полки книгу в коричневом кожаном переплете и нахмурилась, пристально изучая обложку. Я хихикнул, ее глаза метнулись в мою сторону, и выражение глаз сменилось на удивленное. Увидев меня, она улыбнулась и покраснела.

– Я не слышала, как ты вошел, – сказала она.

Я пожал плечами, по-прежнему глядя на нее.

– Ты не единственная, кто знает, как передвигаться бесшумно, – сказал я.

Она улыбнулась.

– Хм… ну, может быть, нам стоит повесить на тебя колокольчик, Эдвард, – сказала она, шутя, оборачиваясь и убирая книгу обратно на полку.

Я засмеялся и покачал головой, вспомнив, когда сказал ей это дерьмо в ее первый день с нами, когда она неожиданно возникла передо мной на кухне.

– Да, но я, по крайней мере, не довожу тебя до гребаного сердечного приступа, – сказал я. – Ты же постоянно пугаешь меня до чертиков. Я несколько раз думал, что мое сердце не выдержит.

Она обернулась и посмотрела на меня, приподняв брови.

– Не будь так в этом уверен, – сказала она. – Ты заставляешь мое сердце бешено колотиться каждый раз, когда подходишь ко мне. Я часто задаюсь вопросом, не выскочит ли оно из груди от такого напряжения.

Я засмеялся и покачал головой, оттолкнувшись от двери. Я подошел туда, где стояла она, радуясь, что сегодня утром она пребывала в хорошем настроении. Я волновался, как она будет вести себя после вчерашнего разговора, но был счастлив увидеть, что она, казалось, пришла к согласию с этим. Я обернул руки вокруг нее, потом наклонил голову и прижался к ее губам. Она раскрыла губы, и я поцеловал ее страстно, наши языки переплелись. Через несколько мгновений я отстранился и нежно схватил зубами ее нижнюю губу. Ее дыхание участилось, когда она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Как сердце? – спросил я тихо, положив ладонь ей на грудь.

Она улыбнулась и несколько раз моргнула, собираясь с мыслями.

– Ощущение, как будто оно сейчас взорвется, – сказала она.

Я усмехнулся и припал к ее губам еще одним легким поцелуем.

(1) закон молчания, распространённый среди членов мафии на Сицилии и в США, нарушение которого карается смертью

ДН. Глава 56. Часть 2:

– Этого не случится, – сказал я. – Оно сильное, и не покинет твое тело. И не разобьется.

Ее шутливая улыбка сползла с лица, сменившись выражением серьезности.

– Обещаешь? – тихо спросила она, вопросительно подняв брови и закусив нижнюю губу.

Я смотрел на нее, смущенный внезапным изменением в поведении, когда до меня дошло, что я только что сказал.

Я сказал, что ее сердце не разобьется.

– Обещаю, – сказал я, приложив указательный палец к ее губе.

Она разжала зубы, выпустила губу и улыбнулась.

– Я сделаю все возможное, чтобы оно продолжало биться, tesoro.

Она кивнула.

– Хорошо, – я вздохнул и посмотрел вокруг.

– Ну, и что ты делаешь в библиотеке? – спросил я.

Она пожала плечами.

– Я искала что-нибудь почитать. Мне хочется узнать что-то новое, – сказала она.

Я усмехнулся, немного удивленный ее ответом.

– Летом я отдыхаю от школы, а ты решила, что это самое время что-нибудь поучить? – спросил я. – Это типа шаг назад, малыш, – она смущенно улыбнулась.

– Я знаю, просто… я не знаю, – сказала она, краснея. – Я подумала, что должна научиться чему-нибудь. Если я буду свободна, я ведь не должна быть глупой, – я вздохнул и покачал головой, понимая ее замешательство.

Мне не нравилось, что так принижала себя и недооценивала.

– Ты не глупая, Изабелла. Я не хочу, чтобы ты говорила о себе такое дерьмо. Ты выносишь мне мозг тем, насколько ты умна от природы. Не каждый может смотреть эпизоды «Джеопарди» и запоминать каждую гребаную вещь, которую слышит там. В самом деле, очень немногие люди могут это сделать. Джаспер фанатично смотрит «Джеопарди» в течение многих лет, и в его памяти не откладывается и половина услышанной чуши, – сказал я.

Она посмотрела на меня с недоверием, и я засмеялся.

– Я говорю серьезно. Однако, в тяге к знаниям нет ничего плохого. Если ты хочешь учиться, я весь в твоем распоряжении. Вообще-то, знаешь, что? У меня есть идея.

Я схватил ее за руку, вытащил из библиотеки и потащил по лестнице. Она не сопротивлялась и шагала за мной до второго этажа. Я подошел к двери кабинета отца и нерешительно взялся за ручку. Остановился, после чего решил все же постучать. Через секунду она резко открылась, и Алек с удивлением уставился на меня, а потом перевел взгляд на Изабеллу.

Поколебавшись, он шагнул в сторону и мотнул головой, тихо предложив нам войти. Я почувствовал, как начинает деревенеть Изабелла, когда мы зашли в комнату, и Алек закрыл за нами дверь. Она села в кресло и испуганно посмотрела на меня, явно не понимая, какого хрена мы тут делаем. Я присел на подлокотник кресла, а Алек прошествовал к противоположной стене комнаты и выглянул в окно.

– Тебе что-то нужно, сынок? – с любопытством спросил отец из-за стола.

Перед ним стоял открытый ноутбук, а пальцы замерли над клавишами, когда он посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

– Мне просто стало интересно, как трудно будет получить для нее GED (2), – сказал я, кивая в сторону Изабеллы.

От моего вопроса глаза его удивленно расширились.

– Сейчас? – спросил он с любопытством.

Я вздохнул и пожал плечами еще раз.

– Ну, да. Ну, я имею в виду не прямо в эту проклятую минуту, но в ближайшее время, – сказал я.

Он кивнул и потер переносицу. Перевел взгляд на Изабеллу, я тоже взглянул на нее и увидел, что на ее лице отразилось замешательство. Я хотел объяснить ей, что за хрень этот GED, потому что было ясно, что она не имела абсолютно никакого понятия, что я собирался для нее получать, но, прежде чем я смог открыть рот, отец снова заговорил.

– Я думаю, это зависит от того, какой именно диплом ты хочешь, – сказал он. – Я о том, что мы легко можем заполучить его для нее, но он может и не пройти серьезную проверку, – я отрицательно покачал головой.

– Я знаю, что ты можешь достать ей диплом, но это бессмысленно. Я говорю о том, чтобы она сдала на него сама, – сказал я.

Какая, на хрен, ей польза от этого GED, если она получит его, ничего так и не узнав?

– А-а, – протянул он, оборачиваясь и глядя на Алека. – Думаю, это не будет очень сложно. У нее уже есть водительское удостоверение, которое я получил у Чарльза – с ее именем и фотографией, а все, что они просят – это предъявить им документ, удостоверяющий личность. Они довольно снисходительны к получающим GED, ни свидетельство о рождении, ни номер социального страхования совершенно не требуют. Они могут спросить номер социального страхования, но она может отказаться его предоставлять, и они все равно допустят ее до тестов. Все, что тебе действительно нужно – это убедиться, что она готова, и тогда отвести ее на экзамены.

– Серьезно? – спросил я, очень удивленный тем, что это так чертовски легко.

Я представлял, что нам придется перепрыгивать через проклятые обручи или еще что-нибудь. Он кивнул, а я усмехнулся.

– Вот хрень, надо было знать об этом раньше.

– Даже и не думай, – многозначительно сказал он, оборвав меня. – От тебя это предельно далеко, ты по-любому закончишь школу. Она не может сейчас пойти в среднюю школу, для этого уже слишком поздно, но она без проблем может пройти тесты на получение GED, если захочет.

Мы все оглянулись на Изабеллу, а она растерянно переводила взгляд с одного из нас на другого.

– GED? – спросила она нерешительно.

Я вздохнул, кивая головой.

– Это расшифровывается как Диплом об общеобразовательной подготовке… или, может, как Диплом, эквивалентный диплому об окончании школы (3)… я на хрен не знаю, – сказал я. Алек засмеялся, завладев нашим вниманием.

– Проверка уровня общеобразовательной подготовки, – сказал он. – Вот как расшифровывается GED (4). Прохождение испытаний GED дает диплом об окончание средней школы.

Я кивнул, ни хрена не парясь тем, что на самом деле означают эти проклятые буквы, ибо все это одна херня, и оглянулся на Изабеллу. Она недоверчиво смотрела прямо перед собой.

– Диплом? – спросила она, помолчав, снова обежав нас взглядом.

– Да, диплом. На самом деле, это всего лишь кусок бумаги и, скорее всего, имеет не больший вес, чем те, которые только что получили Джаспер и Эмметт, но означает примерно то же самое, на мой взгляд, – сказал я, пожав плечами. – Он подтверждает, что ты знаешь достаточно, чтобы фактически окончить среднюю школу, и с ним ты сможешь поступить в колледж.

Ее глаза распахнулись.

– Неужели? – спросила она.

Я кивнул.

– И я могу… получить такой… GED?

Я кивнул еще раз.

– Да, – сказал я.

– Если ты хочешь, то да, – вмешался мой отец. – Решение остается за тобой, Изабелла.

От слов моего отца ее глаза распахнулись еще больше, и я увидел, что они мгновенно застекленели. Она несколько раз моргнула, пытаясь справиться со слезами. В тот момент я понял, насколько чертовски важным было это для нее. Мой отец, человек, которого она считала хозяином, ублюдком, который контролирует ее жизнь, вот так запросто сказал, что она может принять решение насчет того, получать или не получать ей образование. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, и открыла рот, но не издала ни звука. Через секунду она откашлялась и лишь кивнула, подняв руку, чтобы прикрыть рот. Она выглядела совершенно ошарашенной, находясь в гребаном оцепенении. Отец посмотрел на нее недолгим пристальным взглядом и кивнул.

– Ну, полагаю, с этим мы решили. Уверен, что ты сможешь найти для нее какие-нибудь практические занятия он лайн, чтобы подготовиться, и когда она будет готова, отвезешь ее на тест. Ничего больше, а потом вам придется ждать соответствующих документов. Это займет какое-то время, ей нужно будет обзавестись свидетельством о рождении или номером социального страхования, – сказал он, возвращая свое внимание к ноутбуку.

Он начал печатать, и было ясно, что разговор окончен. Я пробормотал «Спасибо» и протянул Изабелле руку. Она колебалась, но взяв ее, встала. Она с любопытством изучала моего отца, затем перевела взгляд на Алека. Казалось, что она хочет что-то сказать, но спустя мгновение она просто вздохнула и отвернулась от них обоих. Я открыл дверь и уже было хотел увести ее из комнаты, когда Алек позвал меня по имени.

– Эдвард, – сказал он. – Задержись на секунду, если не возражаешь.

Я остановился и взглянул на Изабеллу, после чего кивнул. Она вышла в коридор, а я вернулся обратно, снова закрыв за собой дверь кабинета.

– Что? – нерешительно спросил я, не понимая, какого хрена ему нужно.

Он вздохнул, подошел ко мне и, протянув правую руку – я сразу напрягся – схватил мою левую. Он снял с моего запястья «Rolex» и впился глазами в мою татуировку.

– Fiducia Nessuno, – пробормотал он. – Не доверяй никому. Для того, кто верит, что достаточно увековечить эту надпись на своей коже, ты излишне доверчив.

Я непонимающе свел брови на переносице, тут же вспылил и открыл рот, чтобы отбрить его, потому что я вовсе не доверчивое дерьмо, когда он сунул руку в карман и вытащил нож. Он перевернул часы и, быстро сняв заднюю крышку, заглянул внутрь.

– Что за хрень? – спросил я, когда он кончиком ножа вынул что-то.

Это было офигенно крошечным, и он положил это на кончик пальца. Передал эту штуку отцу, который взял ее и с любопытством наблюдал за Алеком, пока тот собирал часы. Как только «Rolex» принял первоначальный вид, он протянул часы мне, и я осторожно взял, сконфуженно их разглядывая.

– GPS, – сказал отец, глядя на маленький кусочек.

Я вытаращил глаза.

– Что? – переспросил я.

Он посмотрел на меня и, тяжело вздохнув, покачал головой.

– В твои часы было вмонтировано устройство для слежения, – сказал он.

– Этот ублюдок снабдил меня чипом? – огрызнулся я, чертовски потрясенный услышанным.

Отец кивнул.

– Какого хрена он это сделал?

Алек горько усмехнулся.

– Чтобы следить за тобой. Отчаянное время требует отчаянных мер.

Я смотрел на него, и он покачал головой, бормоча про себя:

– Такой наив. Fiducia Nessuno.

– Ты можешь идти, Эдвард, – с досадой сказал отец.

Я сунул часы в карман, после всего даже не желая надевать эту дрянь, и пробежался рукой по волосам.

– Это все, капец, – пробормотал я про себя, поворачиваясь и открывая двери кабинета.

Я вышел в коридор и, вздохнув, захлопнул дверь. Я увидел стоящую в сторонке Изабеллу и собрался сказать ей что-нибудь, когда она кинулась на меня, едва не сбив с ног. Я отошел на несколько шагов назад, как ее тело впечаталось в мое, но сумел сохранить равновесие. Она обняла меня за шею и, подпрыгнув, обвила ногами за талию и крепко вцепилась в меня. Я обхватил ее руками, держа так, чтобы она, мать ее, не свалилась, и начал смеяться. Я был ошарашен, совершенно сбит с толку, и пребывал в долбаной растерянности, когда почувствовал, что все ее тело дрожит.

Белла уткнулась лицом мне в шею и зарыдала. Она крепко вцепилась в меня, а я замер, не в состоянии сделать хоть что-нибудь, а просто стоял и обнимал ее. Я гладил ее спину и начал успокаивать, не зная, что еще, черт возьми, я мог сделать. Она спустила ноги с моей талии, когда успокоилась, встала, но не отстранилась от меня полностью. Прижалась к моей груди, продолжая меня обнимать.

– Спасибо, – пробормотала она.

От волнения ее голос был низким, и его звук отозвался болью в моем сердце. Я вздохнул и приподнял ее лицо вверх, так, чтобы она посмотрела на меня. Ее глаза были красными, а лицо покрылось пятнами из-за стекающих по нему слез. Я смахнул их, не желая видеть ее плачущей ни по какой сраной причине.

– Ты не должна благодарить меня, – сказал я. – На самом деле, ты – единственная, ради кого стоит делать это, Белла. Я лишь предложил.

Она кивнула, слезы все еще катились из глаз.

– Я должна благодарить тебя… за то, что тебе захотелось сделать это предложение.

Я вздохнул.

– Ну, для тебя всегда пожалуйста. Ты хочешь учиться, и не вижу ни одной гребаной причины, почему бы тебе этого не добиться. Я не обещаю, что буду уж очень полезным, но могу попробовать, и уверен, что Джаспер будет рад помочь тебе, да и любой из нас, – я определенно, черт возьми, провалю попытку подготовить ее к этому дерьму, да и понятия не имею, как это осуществить, но она заслуживает этого, и нет никаких сомнений в том, что я, по крайней мере, попытаюсь помочь ей успешно пройти испытания.

Она кивнула, лучезарная улыбка озарила ее лицо, и я улыбнулся в ответ – ее счастье было ужасно заразительным.

(2) Эдвард имеет в виду Диплом об общеобразовательной подготовке

(3) на языке оригинала и тот и другой дипломы имеют аббревиатуру GED: General Education Diploma в первом варианте и General Equivalency Diploma – во втором

(4) general education development (test)

ДН. Глава 56. Часть 3:

– Вау, – сказала она просто, все еще потрясенная.

Я посмотрел на нее кратким пристальным взглядом, потом наклонился и нежно поцеловал.

– Я позже принесу тебе всю эту хрень, ну а сейчас, как насчет того, чтобы позавтракать? Ну… или пообедать? – спросил я, доставая часы из кармана и глядя на них.

Был уже, мать вашу, час дня.

Она согласилась, и мы спустились вниз и взяли на кухне бутерброды. Мы расположились в гостиной перед телевизором, а через некоторое время к нам присоединились мои братья. Эмметт решил включить «Крестного отца», так как Изабелла никогда раньше его не видела, и сейчас напряженно смотрела на экран, периодически делая довольно смешную рожицу, когда Эмметт слово в слово цитировал гребаные фразы из фильма. Он, вообще-то, не проявлял ни малейшего долбаного интереса к мафии, и откровенно не желал иметь с ней ничего общего, но этот ублюдок был одержим фильмами про мафию.

Ближе к концу к нам присоединилась Эсме, вместе с нами смеялась и шутила над фильмом. Первая часть закончилась, и Изабелла встала, сказав, что собирается принести нам напитки. Я встал и последовал за ней на кухню, открыл холодильник и вытащил пирог, который она сделала мне на день рождения. Еще Изабелла приготовила вишневую колу и улыбнулась, когда я отрезал себе кусок пирога.

– Тебе, действительно, нравится пирог? – спросила она.

Я кивнул, выхватил вилку и отпилил кусочек.

– Черт, да, – пробормотал я с полным ртом.

Она засмеялась, так как мои братья вошли в комнату, и Эмметт резко выдохнул.

– Не могу поверить, что ты, чертов братец, ешь без меня. Это против правил, – сказал он, покачав головой.

Я пожал плечами и уселся на стойку бара, а Эмметт тем временем отрезал кусок для себя. Он начал жевать, причмокивая, мыча что-то и издавая всяческую какофонию. Изабелла смеялась над ним, а я лишь покачал головой.

Эсме пришла через минуту, а за ней вошли мой отец и Алек. Алек занял место рядом с женой, а отец подошел к холодильнику, открыл его и взял содовую. Закрыв дверь, он повернулся к нам, и его глаза наткнулись на пирог.

– Ты уже пробовал это дерьмо, папа? – спросил Эмметт с набитым ртом. – Я помню, раньше ты любил такой пирог, и мы постоянно ели его, когда были детьми.

Отец посмотрел на Эмметта, и во взгляде его появилось недовольство.

– Нет, – сказал он просто.

Эмметт кивнул и отставил свою опустевшую тарелку, потянулся и отрезал себе еще кусок пирога. Он снова поднял тарелку, положил на нее только что отрезанный кусок и протянул отцу.

– Ты непременно должен его попробовать, – сказал он, кивая головой на тарелку. – Клянусь, просто растает у тебя во рту.

Отец с досадой выдохнул.

– Я воздержусь, – сказал он, с отвращением глядя на тарелку.

Эмметт пожал плечами.

– Ты много теряешь, – сказал он, схватил вилку и принялся есть второй кусок. – Скажу я вам, это лучший итальянский кремовый торт, который я когда-либо ел.

– Да, он хорош, – сказал я.

Взглянул на Изабеллу и ухмыльнулся, когда увидел, что она покраснела.

– Она должна быть итальянкой, чтобы суметь правильно приготовить этот пирог, – сказал небрежно Джаспер.

От его заявления я напрягся и, оглянувшись, заметил ту же реакцию и у отца. Он открыл содовую и поднес ее ко рту, чтобы глотнуть, а я вздохнул, пытаясь придумать, что бы, черт побери, сказать, чтобы увести разговор в другое русло. Было ясно, что по какой-то гребаной причине отцу не по душе эта тема, и что предположение о ее итальянском происхождении, определенно, не было хорошей идеей. Однако, прежде, чем я успел взять инициативу в свои руки, раздался смех Эмметта.

– В ней нет итальянских корней, Джазз. Она просто каждую ночь спит рядом с нашим младшим братцем. Проклятье, ты же знаешь, что в ней постоянно находится его braggiole, – сказал он шутливо.

Потрясенный его словами о том, что мы с Изабеллой трахаемся, я вытаращил глаза, а отец закашлялся, захлебнувшись водой. Эсме фыркнула, пытаясь подавить смех, но ни один из моих братьев и бровью не повел. Они оба истерически заржали, а я усмехнулся, заметив, что даже Алек улыбнулся шутке. Я посмотрел на Изабеллу и увидел, что она поглядывает на нас в замешательстве, явно ничего не понимая, потому что она не знала, что он, б…ь, имел в виду. Braggiole – это итальянская колбаса, название которой иногда используется как жаргонное словечко для обозначения члена. Она с любопытством посмотрела на меня, а я отрицательно покачал головой и тихо сказал, что она не захочет это узнать. Это дерьмо заставит ее покраснеть.

Смех Эмметта и Джаспера стих, когда мой отец с неодобрением взглянул на Эмметта. Я ждал, что он скажет что-нибудь, немного нервничая из-за того, что не знал, как он, мать его, отреагирует. Мой отец не был идиотом, и знал, что я занимался сексом, он знал об этом уже несколько лет, так что я был совершенно уверен, что ему известно, что и с ней я был близок. Он продолжал делать Изабелле противозачаточные инъекции, и, если честно, я бы не удивился, если он и раньше нас слышал. Мы стараемся соблюдать тишину, когда мы не одни дома, но иногда мы просто не в состоянии себя контролировать. В самом деле, если два дня назад мой отец был дома, как я подозреваю, он просто, черт возьми, не мог не услышать.

Он покачал головой, помолчал немного и просто ушел, не сказав ни слова.

– Иногда я просто умираю над вами, ребята, – сказала Эсме, по-прежнему весело улыбаясь.

Мы расправились с тортом, взяли напитки и устремились обратно в гостиную. Эмметт включил вторую часть «Крестного отца», и к нам присоединился Алек. Изабелла часто отвлекалась от фильма и переводила взгляд то на моего дядю, то на тетю. Мне было любопытно, о чем она думает, но я не спрашивал, не желая ставить ее в трудное положение. Я мог представить, что в последние нескольких дней она, наверняка, чувствовала себя немного подавленной, если даже для меня все это было чересчур, а ведь я привык к такой насыщенной жизни. Она была еще зажатой, несмотря на те огромные усилия, которые прилагала, и, несмотря на то, что она была умна, она еще очень многого не знала. Даже тот простой факт, что она не знает, что такое этот проклятый GED, убедил меня, что нам предстоит еще долгий путь.

Когда вторая часть была закончена, они включили «Крестного отца III», и Эсме вышла, чтобы заказать китайский обед. Мы ели и смотрели фильм, отец так ни разу и не появился. В середине фильма Алек и Эсме отправились наверх, а после его окончания ушли и Эмметт с Джаспером. Изабелла устремилась на кухню мыть чашки, а я ходил взад-вперед по гостиной, не решаясь присесть на скамейку возле фортепиано. Я сел на нее, взглянул на клавиши и легко пробежался по ним пальцами. Я несильно нажимал на них, чтобы не раздалось ни звука, просто мне хотелось снова почувствовать их.

Немного погодя я поставил пальцы на нужные клавиши, и внезапно сыграл первые несколько нот колыбельной Изабеллы. Она выглянула из кухни и выглядела при этом шокированной. Я теперь очень редко садился и играл, постоянно отвлекаясь на другие вещи.

– Ты играешь, – сказала она с удивлением.

Я кивнул и вздохнул.

– Хочешь присоединиться ко мне? – спросил я, кивая на скамейку.

Она улыбнулась и, подойдя, осторожно присела рядом со мной. Я сыграл всю песню, а она все смотрела на меня; когда отзвучали последние ноты, я взглянул на нее. На глазах ее снова блестели слезы, и она смотрела на меня с искренним восхищением. Я наклонился и нежно поцеловал ее, попутно смахнув с щеки слезинку.

– Тебе не нужно так плакать, tesoro. Очень грустно смотреть на это, – пробормотал я.

Она робко улыбнулась.

– Это хорошие слезы, – сказала она.

– Я рад этому, но все же… ты часто плачешь, и тебе грозит обезвоживание или еще какое-нибудь дерьмо, – сказал я.

Она засмеялась, и я тоже чуть усмехнулся, пожимая плечами.

– Да, вообще, не знаю, что, на хрен, я несу. Ну, так все же, почему ты плачешь?

Она вздохнула, подняла руку и провела ею по линии моего подбородка.

– Ты красивый, – прошептала она.

Я смотрел на нее с удивлением, ошеломленный ее серьезностью. Она обхватила ладонями мои щеки и наклонилась ко мне, закрыв глаза. Я улыбнулся и, преодолев оставшееся расстояние между нами, поцеловал ее. Она разомкнула губы и ее нежный, теплый язык скользнул по моим губам. Я пылко поцеловал ее, и она слегка застонала, от стона мурашки пробежали по спине. Через несколько мгновений она отстранилась от моих губ и глубоко вздохнула.

– Черт, amore. Чем я это заслужил? – спросил я.

Она смущенно улыбнулась, пожав плечами.

– Я люблю, когда ты играешь, – сказала она, глядя на клавиши.

Я усмехнулся.

– Хочешь научиться? – спросил я, вопросительно приподняв брови.

Ее глаза распахнулись.

– Ну, я не знаю… – начала она, отчаянно замотав головой. – Нет, мне это нравится, но не думаю, что… ну, знаешь… Я просто не уверена в этом.

Я вздохнул, покачав головой.

– Да брось, – сказал я. – Это не так сложно. Мы можем исполнить что-нибудь простое. Уверен, тебе понравится.

Она посмотрела на меня и нервно закусила нижнюю губу.

– Ну… ладно, – сказала она. – Я просто… Не хочу испортить твое пианино.

Я закатил глаза.

– Ты не испортишь его, Белла. Не будь глупой. Я знаю, Джаспер сказал тебе не трогать его, но ты же знаешь, что сейчас все совсем не так. Что мое – твое, любовь моя. Ты можешь прикасаться к нему в любое время, как захочешь.

Она посмотрела на меня с любопытством, и легкая улыбка заиграла на ее губах.

– Могу? – спросила она игриво.

Я усмехнулся и кивнул.

– Безусловно, – сказала я, наклоняясь еще ближе к ней. – В любое время, в любом месте.

От удивления она еще шире распахнула глаза, а на щеках заиграл алый румянец. Да-а, она уловила в этом сексуальный подтекст. Я протянул руку и провел ею по внутренней части ее бедра. Она засмеялась и игриво толкнула меня, когда я положил руку на ее киску.

– Не сейчас, не здесь, – тихо проговорила она.

Я засмеялся и поднял вверх руки, как бы защищаясь.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда давай поиграем нам фортепиано.

Поначалу она явно нервничала, пальцы ее слегка дрожали, а губу она от усердия прикусила. Я объяснил ей основы и дважды пробежался по аккордам «Ярко, звездочка, сияй», чтобы она увидела, как играть. Потом она попробовала и запуталась на третьей же ноте, но проявила настойчивость. Она продолжала пробовать, начиная сначала, когда брала фальшивую ноту или путалась. Я старался оставаться спокойным и не терять терпения, когда она забывала, что делать дальше или путалась в пальцах, но для меня это было не так-то легко. Я был горд тем, что она старается, и, если быть вполне откровенным, то для первого раза у нее чертовски хорошо получалось, так что я поборол раздражение.

Прошло немало времени, прежде чем ей удалось без ошибок сыграть мелодию от первой до последней ноты, и в ее игре еще не появилась гармония, но улыбка на ее лице стоила каждой секунды моего разочарования и нетерпения. И это было не таким уж достижением, потому что эта проклятая песня была самой легкой из всех песен в мире, но я гордился тем, что она не сдалась и продолжала пыхтеть над фортепиано, пока ее попытки не увенчались успехом. Она сразу же попыталась сыграть ее снова, и запуталась после первых же нескольких нот, зарычала и остановилась.

Я еще раз проиграл эту песню, поглядывая на то, как она наблюдает за мной. Я улыбался и ждал, что она попытается еще раз, когда позади нас раздался голос.

– Моцарт, верно?

Вздрогнув, я резко обернулся, и, черт возьми, чуть было не рухнул со скамейки. Алек смотрел на меня с удивлением, а я схватился за грудь: сердце билось неравномерно. Изабелла подняла на него шокированный взгляд, ее тело заледенело.

– Иисус Христос, Алек. Ты чертовски напугал меня! – огрызнулся я. – Ты не должен вот так вот подкрадываться ко мне, мать твою.

Он приподнял брови и посмотрел на меня, слегка забавляясь моей реакцией.

– Ты всегда был очень невнимательным, – сказал он. – Не самое полезное качество. Моцарт, правильно?

Я вздохнул и провел рукой по волосам.

– Ну, да, я думаю, можно и так сказать. Я имею в виду, что он сделал кучу вариаций этого.

Он кивнул, его глаза метнулись к Изабелле.

– Lei mi ricorda tua madre (5).

Я слегка напрягся, застигнутый врасплох его заявлением.

– Che cosa (6)?

Он вздохнул.

– Isabella e molto simile a tua madre… Elizabetta non e mai stato molto buono al pianoforte, sia (7).

Он помолчал и вздохнул.

– Если, конечно, я правильно помню.

Я кивнул, потому что это была правда. Я помнил, что пытался научить ее играть, и не важно, сколько раз мы повторяли «Ярко, звездочка, сияй», мама постоянно фальшивила. Но она была упертой, и ей всегда хотелось попробовать сыграть вместе со мной.

– Credi davvero che lei e come mia madre(8)?

– Si, e lo pensa anche tuo padre (9), – сказал он.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня, а я лишь таращился на него, потрясенный его заявлением. Она напоминала отцу о матери?

– Lei ti rende felice (10)?

Я кивнул, стараясь привести мысли в порядок.

– Si, piu felice di quanto non sia mai stato (11), – я повернулся к Изабелле и увидел, что она смотрела в пол, ее брови нахмурились, а на лице отразилось замешательство.

Я понял, что она не поняла ни черта из того, что мы говорили, и это, вероятно, беспокоило ее.

– Я люблю ее.

Она быстро взглянула на меня, и я улыбнулся. Уголок ее губки поднялся вверх, и она, покраснев, отвернулась. Я посмотрел на Алека и увидел, что он смотрит на нас с любопытством.

– Sono felice per te. So che tua madre sarebbe felice anche (12), – сказал он через секунду. – Прошу меня извинить, но мне нужно взять что-нибудь выпить для твоей тети.

(5) Она напоминает мне твою мать

(6) Что?

(7) Изабелла очень похожа на твою мать. Элизабет тоже никогда не удавалась игра на фортепиано

(8) Ты действительно думаешь, что она похожа на мою мать?

(9) Да, так же, как и твой отец

(10) Она делает тебя счастливым?

(11) Да, счастливее, чем я был когда-либо раньше

(12) Я рад за тебя. Твоя мать тоже была бы счастлива

ДН. Глава 56. Часть 4:

Прежде чем я успел ответить, он прошел мимо нас и скрылся на кухне. Я снова повернулся к фортепиано, когда Алек, возвращаясь, пожелал нам спокойной ночи и начал подниматься по лестнице. После того как он скрылся из виду, я вздохнул и посмотрел на Изабеллу.

– Ты хочешь еще поиграть? – спросил я.

Она нерешительно покачала головой.

– Что он сказал? – тихо спросила она.

Я пожал плечами, опуская взгляд на клавиши.

– Он просто спросил, счастлив ли я с тобой. Ничего особенного, – пробормотал я.

И как только эти слова скатились с моих губ, я понял, что именно сказал, поэтому вздохнул и поднял на нее взгляд.

– Я не имею в виду, что это ни фига не важно, или что ты не важна для меня. Это не так. Я просто хочу сказать, ну, ты знаешь… это не такое уж большое дело, ну, вроде того. Ну-у, я о том, что это, конечно, большое дело, но…

Она протянула руку и прижала указательный палец к моим губам, и зашикала на меня. Я с удивлением уставился на нее, как всегда поражаясь, что она, б…ь, осмелилась меня заткнуть, а она улыбнулась.

– Я все поняла, – тихо сказала она. – И я тоже тебя люблю. Можем мы просто пойти спать?

Я кивнул и с нежностью поцеловал ее пальцы.

– Конечно, можем, tesoro.

Я взял ее за руку и повел наверх, где мы оба разделись и легли в постель. Она поудобнее устроилась в моих объятиях и быстро заснула, а я лежал в глубокой задумчивости в безмолвной комнате. Я думал о матери, о том, какой была бы моя жизнь, если б она выжила. Я думал об Изабелле и о том, какой путь она уже проделала, и сколько нам обоим еще предстоит пройти. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что закрывался от нее, скрытничал, но мне не хотелось ее мучить. Менее двадцати четырех часов назад я чувствовал себя мудаком, не достойным ее, но и теперь продолжал делать это дерьмо.

Я не стал вдаваться в подробности того, что сказал мне Алек в гостиной, не желая вновь поднимать тему матери. Я поймал себя на том, что поступаю так очень часто – преуменьшая для нее какие-то вещи или что-то не договаривая. И это было чертовски несправедливо, но я просто не знал, как быть. Что ответить на ее вопрос о тех словах Аро, которые он перед отъездом говорил мне в фойе – я сказал ей, что он пригласил меня в гости, но это была даже не половина правды. Я не признался, что он хотел, чтобы мое пребывание у него было постоянным, что он умолял меня пересмотреть свои планы. Я не стал говорить ей, что он внушал мне, что это моя судьба, что я рожден для того, чтобы идти именно по этому пути. Я не сказал ей, как он заявил, что единственная возможность для мужика вроде меня быть с такой женщиной, как она, и при этом чувствовать себя в безопасности – это присоединиться к той жизни.