Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 166 страниц)

Через некоторое время я привел нас в обувной магазин и выбрал для Изабеллы пару черно-белых кроссовок с ярко-розовым фирменным символом Nike, потому что мой отец велел купить ей все, что необходимо, а я решил, что ей просто необходима пара гребаных Nike. Для себя я выбрал пару кроссовок зеленого цвета с белой отделкой, так как моя девушка любила зеленый, и сказал ей, что они могут стать ее подарком мне. Она выглядела так, будто снова собиралась возразить, очевидно, желая выбрать для меня что-то более личное, чем обувь, но уступила. Я взял туфли и поставил обе пары на стойку, ожидая, когда дамочка, которая работала за кассой, подойдет ко мне, так как она разговаривала с другим клиентом. Я не обладал достаточным терпением, чтобы спокойно ожидать, и обернул руки вокруг Изабеллы, и притянул ее к себе спиной. Она подняла свои руки и, откинувшись на меня, потерла мои предплечья. Я вдыхал фруктовую сладость запаха ее волос, и положил свою голову на ее. Мы просто стояли, обнимая друг друга, когда я услышал, как позади нас кто-то назвал меня по имени. И как только слова «Эдвард Каллен» резанули по ней, она мгновенно напряглась, а я лишь слегка повернул голову – чтобы посмотреть, потому что сразу же узнал этот голос, и беспокоиться было не о чем.

– Как дела, Бен? – спросил я, улыбаясь ему и Анжеле. Я повернул наши тела лицом к ним; Изабелла все еще оставалась напряженной, но не пыталась вырваться.

– Ого, так я гляжу, это правда, – сказала Анжела, переводя взгляд с меня на Изабеллу и обратно. Я закатил глаза, но хмыкнул.

– Я не знаю, о чем это ты говоришь, Анжела, – сказал я. Она улыбнулась.

– Не волнуйся, ты знаешь, я не распускаю сплетни. Твоя личная жизнь – только твоя. Должна признаться, что хотя я никогда и не думала, что такое случится, я рада, что это произошло, – сказала она.

– Да, я тоже рад, – сказал я, наклоняясь и легонько целуя Изабеллу в щеку. Она улыбнулась и покраснела, что заставилось нас всех засмеяться. – В любом случае, что вы, ребята, мать вашу, тут делаете?

Бена пожал плечами. – Лишь пытаемся покончить с несовершенными вовремя покупками, раз уж ненадолго вырвались из Форкса.

Я кивнул. Продавщица начала отбивать мою обувь, поэтому я убрал руки от Изабеллы и полез в карман, чтобы вытащить кошелек. Я протянул ей карту American Express, и зарычал, когда женщина попросила меня показать удостоверение личности. Я подписал чек после того, как она, нахрен, убедилась, что я Эдвард Каллен, а Изабелла схватила сумку прежде, чем я успел возразить. Я вскинул бровь, посылая ей вопросительный взгляд, но она лишь улыбнулась.

– Вообще-то, мы собираемся пойти и перекусить в Панера Брэд (сеть кафе-пекарен, в которых печется и подается свежий хлеб). Вы, ребята, не хотите присоединиться к нам? – спросила Анжела. Я покачал головой.

– Я собираюсь отвести ее в Ред Робин (ресторан быстрого питания, претендующего тем не менее на высокое звание, их девиз гласит: «Бургеры-деликатесы»), потому что хочу чего-нибудь очень нездорового и не собираюсь выживать все оставшееся время этого шопинга без чертова стакана крепкого напитка. Или двух. Может быть, трех, – сказал я. Бен засмеялся, Анжела шутливо закатила глаза, а Изабелла посмотрела на меня с удивлением.

– Есть девушка или нет девушки, я вижу, что ты все тот же Каллен, – сказала Анжела. Я пожал плечами и усмехнулся.

– Всегда, – ответил я. – Однако сначала мне нужно отнести эти сумки в машину, поскольку они охеренно тяжелые. – Бен кивнул и приподнял сумки, которые были у него в руках, как бы подтверждая ту же хрень. Могу поклясться, это дерьмо мы делали только ради девочек.

Изабелла улыбнулась. – Мне нужно воспользоваться дамской комнатой, – тихо сказала она, глядя на меня. Я улыбнулся и кивнул, открыв рот и собираясь сказать ей «пошли «, как вмешалась Анжела:

– Я могу показать ей, где находятся туалеты, пока вы, ребята, пойдете и избавитесь от сумок, – сказала она. Я неуверенно взглянул на Изабеллу сверху вниз, и на миг она, казалось, замерла, а потом кивнула, приклеив на лицо улыбку. Я не мог сказать, согласилась ли она просто потому, что чувствовала, что должна, или же она на самом деле не парилась из-за этого. Анжела улыбнулась и протянула Бену сумку, которую держала в руке, а я развернул Изабеллу, чтобы она посмотрела на меня.

– Малыш, ты могла сказать «нет», – прошептал я, наклоняясь и быстро целуя ее в губы. Она покраснела.

– Все нормально, в этом есть смысл, – прошептала она. Я улыбнулся.

– Хорошо. Не волнуйся, Анжела милая, – сказал я. Она улыбнулась и кивнула.

– Хорошо. Просто, э-м-м… поскорее возвращайся, ладно? – спросила она, глядя на меня из-под бровей. Я кивнул.

– Я всего на несколько минут, а потом мы что-нибудь съедим, – ответил я. Она улыбнулась, почти с облегчением, и я наклонился, чтобы снова нежно поцеловать ее, стараясь приободрить. Она, наконец, оторвалась от меня, и повернулась к Анжеле, которая улыбнулась ей. Она бросила на меня последний взгляд и передала мне сумку с обувью, а потом ушла.

Христос, она лишь пошла в гребаную дамскую комнату, и я увижу ее уже через пять минут, но смотреть на то, как она уходит от меня, было чертовски трудно. Бен подошел и, смеясь, похлопал меня по спине.

– Каллен, мать его, влюбился, кто бы мог подумать, – весело сказал он. Я замахнулся и ударил его по руке, усмехнувшись.

– Да уж, но ты придержи это дерьмо при себе, потому что мы пытаемся сохранить это в тайне, – сказал я. – Я не совсем уверен, как мой отец воспримет это, поскольку мы, черт побери, вместе живем.

Он кивнул. – Ты же знаешь, что я ничего не скажу. Однако раз уж разговор зашел о твоем отце, я столкнулся с ним вчера в Форксе, и он расспрашивал меня о тебе.

Мои глаза чуть сузились, и я взглянул на Бена. – Что он хотел узнать?

Бен пожал плечами. – Он спросил лишь, не заметил ли я, что ты кажешься счастливым в последнее время. Он также хотел знать, не брал ли ты у меня какое-нибудь жесткое дерьмо в последнее время. Я сказал ему, что не берешь у меня никакого дерьма уже в течение двух месяцев, и что ты вроде немного успокоился, но не считая этого, ты все тот же Каллен.

Я кивнул. – Да уж, я должен завязать с этим дерьмом. В последний раз из-за него у меня было адское кровотечение из носа, – сказал я. Бен кивнул.

– Вот почему сам я никогда не прикасаюсь к нему, – сказал он. Я закатил глаза.

– Но ты, мать твою, продаешь мне его, – сказал я. Он засмеялся.

– Ну, а кто первый продал его мне? – спросил он. Я усмехнулся, покачав головой, потому что, думаю, так или иначе это была моя гребаная вина, что я свел Бена со своим отцом и впутал в это дерьмо. Мы направились в сторону центра, чтобы на стоянке избавиться от пакетов. Я нашел Вольво и открыл багажник, поставил сумки внутрь и закрыл его. Бен припарковался через два ряда от нас и встретился со мной возле моей машины, после чего мы снова направились внутрь.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 35. Продолжение.

Мы пошли на другой конец торгового центра, где находился ресторанный дворик, и как только приблизился, я сразу же увидел ее. Она улыбалась и выглядела искренне счастливой, как обычная гребаная девочка-подросток. Анжела что-то сказала ей, и она посмотрела наверх, ее глаза встретились с моими и сразу же засияли, а ее лицо озарилось. Да, было нетрудно увидеть, что она меня, черт возьми, любила. Я усмехнулся и подошел к ней, заключив в свои объятия. – Mi sei mancata (я скучал по тебе), – пробормотал я. Она улыбнулась и обняла меня в ответ. – Ты готова к приему пищи, tesoro? – Она немного отклонилась назад и кивнула. Мы попрощались с Беном и Анжелой и направились к Ред Робин, где нам сказали, что придется подождать по меньшей мере 45 минут, но после того, как я потребовал поговорить с менеджером и сунул ему немного денег, нас тут же сопроводили к столику.

Мы заказали несколько больших бургеров, и было забавно наблюдать за тем, как старательно она их ест. Также я взял Ядерный холодный чай (рецепт коктейля «Ядерный холодный чай»: смешиваются по 1 унции водки, черного рома Bacardi и джина, с 2 унциями дыневого ликера и с добавлением сока лимоналайма (по вкусу); подается в стакане Коллинз со льдом), потому что не солгал, когда заявил, что мне потребуется изрядная доза алкоголя, чтобы перенести еще пару часов шопинга. В итоге я заказал два, зная, что это дерьмо уже выветрится, когда мне придет время садиться за руль, как неожиданно для меня Изабелла отпила немного коктейля. Она сделала чертовски смешную рожицу, и я громко засмеялся, наверняка потревожив придурков, которые сидели рядом с нами, но мне было насрать.

– Так вы с Анжелой поладили? – спросил я. Она улыбнулась и кивнула.

– Да, она на самом деле милая. Она спросила у меня, откуда я знаю вашу семью и как так вышло, что я живу с вами, но я не знала, как на него ответить, так что просто сказала ей, что наши семьи давно знакомы, – сказала она. Я кивнул.

– Это сработает. Думаю, что так оно и есть, – сказал я, пожав плечами. Она кивнула. – Ты знаешь, вы бы могли стать подругами. Ты признала, что тебе бы хотелось подружиться с кем-то, и в твоем окружении мог бы появиться кто-то, кто не знает… ну, ты понимаешь … – сказал я, не желая произносить эту хрень напрямую. Она вздохнула и покачала головой.

– Она хороший человек, но это было бы несправедливо, – сказала она. Я посмотрел на нее в замешательстве, и она грустно улыбнулась. – Ну какая из меня получится подруга, если я буду лгать ей о себе? Я, конечно же, не смогу сказать ей правду, и было бы неправильно вводить ее в заблуждение и предложить дружбу, учитывая все эти обстоятельства. Это несправедливо по отношению к ней, а я не хочу быть таким человеком.

Некоторое время я таращился на нее, слегка ошеломленный тем, какой, черт возьми, самоотверженной она была, но не смог придумать достойных аргументов, чтобы попытаться изменить ее решение и не выглядеть при этом полным мудаком. Что я должен был сказать? «Брось, Белла, мы все лжем, и это не имеет значения»? Поэтому я просто сидел и молчал в тряпочку.

После того, как поели, мы двинулись обратно через торговый центр. Мы дошли до Виктория Сикрет, и я остановился перед магазином, ухмыляясь. Изабелла разглядывала его неуверенно, и ее глаза в ужасе распахнулись, когда она увидела в витрине манекены в нижнем белье. Я усмехнулся и потащил ее внутрь, благодарный за то, что она не сильно сопротивлялась.

– Люди на самом деле носят эти вещи? – спросила она тихо через секунду. Я пожал плечами.

– Некоторые девушки носят. Бьюсь об заклад, ты будешь сексуальна как дьявол в одной из этих одежек, – сказал я, проводя рукой по шикарному черному комплекту с прозрачными кружевами и подвязками, болтающимися вдоль него. Ее глаза в шоке расширились еще сильнее и она уставилась на меня.

– Ты же не купишь его для меня, да? – спросила она, и в ее голосе прозвучала легкая паника. Я усмехнулся, мотнув головой.

– Нет. По крайней мере не сейчас. Может быть, через несколько лет. Но ты можешь выбрать какое-нибудь сексуальное бельишко для меня, – сказал я, приподнимая бровь. Она покраснела, а я тихо засмеялся. – Ну давай, – сказал я, снова хватая ее за руку, и потащил к стойке со множеством бюстгальтеров и трусиков. Я сказал ей, чтобы она подобрала подходящий комплект, и она с минуту таращилась на меня, но в конце концов повернулась к стенду и стала осторожно все разглядывать. Она вытащила синий кружевной бюстгальтер и соответствующую ему пару соблазнительных, едва прикрывающих бедра, трусиков и посмотрела на меня, занервничав и начав покусывать свою нижнюю губу. Я улыбнулся и, взяв их у нее, подошел к прилавку. Передал комплект консультанту, ничуть не стыдясь находиться в этом магазине, как большинство парней, и взял также две подарочные карты по 100 баксов для Элис и Розали, потому что для меня это была гребаная отмазка – когда дело доходило до покупки им сраных подарков, я всегда вручал им подарочные карты.

Мы вышли из магазина, и она оглянулась и быстро скользнула по нему взглядом. Я не упустил легкую ухмылку, мелькнувшую на ее губах, когда она снова взглянула на белье. Да, у моей девушки определенно есть перспективы в этом отделе.

Мы немного побродили по магазинам, и Изабелла подбежала к оформленной в рамку фотографии Тинкербелл из балета Питер Пэн. Ее лицо прояснилось, и она сразу же схватила его – для Элис. Мне пришлось признаться, что это был отличный выбор, потому что Элис обожала балерин, поскольку она была одной из них, когда была помладше, ну и, конечно, Элис и сама была как гребаная маленькая фея.

Мы проходили мимо магазина игрушек, когда Изабелла заметила в витрине BMW с дистанционным управлением. Она остановилась и повернулась ко мне, в ожидании вскидывая бровки. Я взглянул на нее и ухмыльнулся, увидев, что это была точная копия гребаной машины, которую водит Розали. Я усмехнулся и потащил ее в магазин, потому что это был идеальный подарок для Роуз. Моя девочка вовсе не нуждалась в моей помощи – она и сама прекрасно справлялась с выбором подарков.

После того, как и с этим было покончено, я пересек весь магазин, чтобы просмотреть нефритовые фигурки в попытке выбрать какую-нибудь для Эсме. Я знал, что она их коллекционирует, так как видел их раньше по всему дому. Я как раз разглядывал их, когда Белла начала смеяться. Она, улыбаясь, указала на льва:

– Мне нравится лев. Он напоминает мне о твоих волосах, – игриво сказала она. Я закатил глаза, но взял льва.

– Да, я знаю, мне нужно, черт возьми, подстричься, – пробормотал я и подошел к прилавку, чтобы заплатить за статуэтку, а Изабелла все продолжала смеяться. Я схватил сумку и мы вышли из магазина. Я зашагал дальше по торговому центру, но Изабелла замешкалась. Я остановился и обернулся, чтобы взглянуть на нее, она улыбнулась мне. Подошла и, сняв с меня кепку, провела рукой по моим растрепанным волосам. Она засмеялась и привстала на цыпочки, ее лицо светилось от счастья. Я улыбнулся, потому что было нахрен невозможно не улыбаться, когда она была так счастлива, и наклонился к ней. Она неистово поцеловала меня, чертовски ошеломив меня, потому что мы были на публике, и отстранилась лишь через минуту. Она все еще хихикала, и это звучало так беспечно.

– Я люблю твои волосы, у них есть характер, – сказала она. Я улыбнулся, забрал у нее бейсболку и водрузил ее на место. Протянув руку, я прочертил по ее губам кончиками пальцев.

– Да? Спасибо, – сказал я. – Ну ты уже готова уйти отсюда? Все эти люди заставляют меня испытывать гребаную клаустрофобию, и мои проклятые ноги начинают болеть.

Она улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Я был потрясен, что она больше не паниковала из-за большого количества людей, находящихся сейчас здесь. Наконец, она кивнула. – Да, я готова. Но хмм… я ведь должна выбрать что-нибудь и для твоего отца? – спросила она. Я отрицательно покачал головой, и она нахмурилась. – Не будет это проявлением неуважения?

Я вздохнул: – Нет, он ничего не ждет, – сказал я, пожав плечами. Я не видел в этом никакой проблемы, но она просто стояла и смотрела на меня.

– И все же я думаю, что должна, – сказала она. Я застонал, но кивнул.

– Прекрасно, просто возьми для него какой-нибудь гребаный галстук или еще что-нибудь, – пробормотал я. Она кивнула, и мы снова зашагали по торговому центру. Я привел ее в магазин, где она выбрала зеленый галстук из итальянского шелка от Сальваторе Феррагамо, который, как я вынужден был признать, был офигенно хорошим подарком. Я заплатил и потянул ее прочь из магазина, но тут же замер и застонал: – Черт, малыш, мы забыли про твое пальто.

Она выглядела удивленной, очевидно, тоже забыв об этом. Мы снова изменили направление движения и остановились возле Гэп. Я не был большим поклонником Гэп, но знал, что там точно есть пальто для нее. Она выбрала бежевую парку (удлиненная утепленная куртка с капюшоном), и мы простояли в очереди целых 20 проклятых минут, прежде чем я смог заплатить за него. Мы вышли из магазина и, наконец, я повернулся к ней, изогнув бровь. – Теперь-то мы закончили? – спросил я. Она улыбнулась и кивнула, что заставило меня вздохнуть с облегчением. После всего этого мне нужна еще одна гребаная порция алкоголя. Или, может быть, косяк. Что-то, чтобы успокоить проклятые нервы.

Мы направились к машине, я отпер дверь и помог ей сесть. Я бросил сумки в багажник и, забравшись на сиденье, завел машину и тронулся. Движение было затруднено, что бесило меня, потому что я ненавидел ехать медленно или просто сидеть в машине. Я крепко вцепился в руль, раздраженный, мое терпение начинало иссякать. Я делал глубокие вдохи, потому что у нас был хороший день, и я не хотел срываться, чтобы испортить ей впечатление о нем. Она вела себя практически нормально, была такой беззаботной и счастливой, и мне не стоило становиться мудаком безо всяких причин, просто потому, что какой-то чертов идиот в огромном фургоне с охеренным количеством детей не может, мать его, проехать 10 футов без того, чтобы без необходимости не нажать на гребаные тормоза.

Кому нужны такие чертовски огромные средства передвижения? Клянусь, он больше похож на автобус, чем на что-либо иное. Сколько детей нахрен нужно одному человеку? Ну ладно, признаюсь, я вел себя как мудак, потому что был раздражен, но ничего не мог с этим поделать. Ведь всего лишь на прошлой неделе я сказал Изабелле, что если она захочет, у нее будет большая семья, и я на самом деле имел в виду это дерьмо. Честно говоря, я никогда даже не думал о том, что у меня могут быть дети, и считал, что состарюсь и умру без наследника, поскольку так было бы лучше, чем произвести на этот мир второго такого же мудака, как я. Но Изабелла была чертовски хорошей, она обладала прекрасной душой, поэтому, возможно, это перевесит мои, безусловно, поганые гены в произведенном нами на свет потомстве. И я мог представить ее с кучей детишек, маленькими рыжеволосыми негодяями, похожими на меня, и маленькими красавицами, как и она сама, все миленькие и все засранцы. Большой дом, наполненный хорошими и плохими, уравновешивающими друг друга. Мы могли бы рожать детей один за другим, как это делала моя мама, потому что она всегда хотела иметь большую семью. Я не знаю, почему она остановилась после меня, папа говорил, что она хотела иметь, по крайней мере, еще полдюжины. Ведь мы же по-любому могли себе это позволить. Так что у нас может быть так много детей, сколько захочет Изабелла, мы можем стать этим проклятыми последователями семейки Даггар (Американская семья, проживающая в городке Роджерс, штата Арканзас. Джим и Мишель женаты с 1984 года, занимаются торговлей недвижимостью. На сегодняшний день у них уже 19 детей: 10 сыновей и 9 дочерей (последняя Джози появилась на свет в январе 2010). Вся семья снимается в телешоу канала TLC, его первое название гласило: «17 детей – счет продолжается» (теперь уже изменено на 19 детей…). Со слов отца семейства они с супругой намерены увеличивать число своих потомков… Интересные факты: имена всех детей Даггаров, старшему из которых 21 год, начинаются с буквы J. Семья Даггаров тратит более 2 000 долларов в месяц на питание и устраивает 200 стирок в месяц. Их рекорд – 90 000 смененных подгузников. Всех детей в обязательном порядке учат играть на пианино и на скрипке), и беременеть каждый гребаный год. Но я знаю точно, что ничего из этого никогда, черт возьми, не случится, если этот сраный фургон перед нами не уберется, мать его, с моего пути.

– Ты в порядке? – тихо спросила Изабелла немного погодя. Я взглянул на нее и приклеил улыбку на свое гребаное лицо, чтобы скрыть свой необоснованный гнев, но ее это, явно, не убедило. Она поглядывала на меня скептически.

– А почему я должен быть не в порядке? – спросил я.

Она вздохнула: – Ты скрежещешь зубами, а ты обычно делаешь это, когда чем-то раздражен.

– Я так делаю? – спросил я с удивлением. Она кивнула.

– Когда я делаю что-то, что ты считаешь раздражающим, ты начинаешь скрипеть зубами, и я подозреваю, что это для того, чтобы сдержать себя и не ляпнуть чего-нибудь, – тихо сказала она. Я улыбнулся, на этот раз более искренне, и убрал руку от рулевого колеса. Я протянул ее к Белле и схватил ее за руку, сцепив наши пальцы и положив их ей на бедро.

– Я не отдавал себе отчета в том, что делал такое вот дерьмо. Но да, в последнее время я нередко пытался контролировать свой гнев, потому что знаю, что срываюсь из-за всякой ерунды. Как и сейчас, я чертовски близок к тому, чтобы нахрен наорать на этот фургон перед нами, но ведь это вовсе не их гребаная вина. Перед ними тоже маячит машина. Ты не сделала ничего плохого, я провел с тобой потрясный день, – сказал я. Она улыбнулась, слегка кивнув головой.

– У меня тоже был хороший день, – тихо сказала она, отворачивая голову и глядя в окно. Я взглянул на часы и увидел, что было уже 6 вечера, а это означает, что мы пробыли в этом проклятом торговом центре целых 8 часов.

– Ты еще не голодна? Мы можем остановиться где-нибудь по дороге домой. Мне в любом случае нужно заскочить в Порт-Анджелес, – предложил я. Она покачала головой.

– Нет, но спасибо, – сказала она. Я кивнул и вернул свое внимание на дорогу, снова досадуя на то, что мы ни хрена не двигались.

Я начал небрежно болтать о всякой фигне, стараясь не обращать внимания на пробку, и Изабелла сделала все, чтобы отвлечь меня. Мы, наконец, тронулись, и я поехал через город в сторону парома. Мы поднялись на борт и на этот раз вышли из машины, так как за день она немного нагрелась. Мы бродили по палубе, и Изабелла с изумлением наблюдала за течением, а я лишь обернул вокруг нее свои руки и просто обнимал ее. Как только добрались до берега, мы забрались в машину, и заведя ее, я съехал с парома.

Дорога до Порт-Анджелеса показалась относительно быстрой, несмотря на расстояние. Я остановился напротив старого кирпичного дома и выключил зажигание. И вздохнул, раздумывая. – Тебе, наверное, лучше подождать здесь, я не хочу, чтобы ты заходила туда, – сказал я. Ее лоб избороздили морщинки, и она с недоумением уставилась на меня.

– Что это за место? – cпросила она. Я смущенно улыбнулся.

– Это… ну, это то место, где я беру все то плохое дерьмо, с которым ты не хочешь иметь дело. Я не знаю, как ты это называешь. Но я получаю все дерьмо с черного рынка у этих ребят, и мне нужно забрать подарок для отца, – сказал я. – Я всего на пару минут.

Она неуверенно кивнула, а я потянулся, чтобы открыть бардачок. Достал оттуда конверт и закрыл его, наклонившись и чмокнув Изабеллу кратким поцелуем. Я вышел и закрыл за собой двери, тем самым заперев ее внутри. Район был относительно безопасным, несмотря на то, что сам дом был одним из наиболее опасных во всем городе, так что я знал, что в чертовой машине она будет в большей безопасности, чем в доме. Я засунул конверт в пальто, подошел к двери и легонько постучал, стараясь не колотить в нее как проклятые полицейские, чтобы не вызвать у них паранойю. Входная дверь открылась через мгновение, и парень подозрительно разглядывал меня перед тем, как отступить и впустить меня. Я прошел по коридору в направлении просторной комнаты. В ней находился мужик, который посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ааа, юный мистер Каллен, я несколько удивлен, что ты здесь. Я уже было решил, что ты передумал, – сказал он. Я хмыкнул.

– Когда это я изменял свои решения? – cпросил я. Он засмеялся, покачав головой.

– Никогда, – сказал он. Я кивнул, а он встал и вышел из комнаты. Я остался стоять и огляделся по сторонам. В доме находились несколько мужчин, все они были вооружены и не скрывали этого. Все они были жестокими засранцами, и ни у одного из них не было ни одной сострадательной кости во всем поганом теле.

Мужик вернулся уже через пару мгновений, неся с собой массивную пушку. Это был M1 Garand (американская самозарядная винтовка. Стала первой, принятой на вооружение в качестве основного оружия пехоты. Надёжная и точная, она служила войскам США во Второй мировой и войне в Корее. Garand до сих пор популярен как спортивное оружие, калибр патрона 7,62, прицельная дальность 550м), военная версия, вторая модификация, превосходный экземпляр в коллекцию. Когда речь заходила о военных винтовках, то, по мнению моего отца, она была лучшей из лучших. Ее можно приобрести и по правительственной лицензии, но заявления по данному конкретному оружию всегда притормаживаются не менее чем на один год, и было не так легко получить подтверждение Гражданской программы по стрелковой подготовке, особенно если ты подозреваешься в причастности к мафии. Несколько лет назад, в Чикаго, у моего отца уже была одна такая винтовка, но она была изъята АТФ и так и не вернулась.

Он протянул ее мне, я быстро осмотрел ее и кивнул головой. Запустив руку в карман пальто, я вытащил из него конверт и подал ему. Он открыл его, вынул из него наличные, пересчитал их, чтобы убедиться, что в нем условленные 6000 долларов.

– Мой самый любимый клиент, – сказал он, улыбаясь. Затем ушел в смежную комнату и вышел из нее с длинным ящиком, в который положил винтовку. Он бросил туда же несколько патронов и, передав мне ящик, протянул свою руку. Я сухо пожал ее и кивнул.

– С вами приятно иметь дело, – сказал я, повернулся и быстро вышел из дома, практически сбежав по ступенькам крыльца, чтобы поскорее добраться до машины. Я открыл багажник и сунул в него коробку, затем разблокировал двери и забрался в машину. Изабелла вопросительно посмотрела на меня, очевидно, испытывая любопытство, что же я оттуда вынес, и я смущенно улыбнулся. – Это оружие.

Она понимающе кивнула и повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Я завел машину и, отъехав от тротуара, поспешил домой.

Когда мы приехали, уже стемнело и стало даже холоднее, чем было сегодня утром. Мы вышли из машины, я открыл багажник и начал вынимать оттуда пакеты. Изабелла подошла ко мне, чтобы помочь, но я сказал ей немедленно идти внутрь, потому что было дьявольски холодно, и я не хотел, чтобы она заболелa. Она поднялась на крыльцо и открыла дверь, держа ее открытой для меня. Я бросил сумки в прихожую и запер машину. Потом вошел внутрь, и мы потащили мешки ко мне в комнату.

Изабелла стащила пальто, в которое она была одета и осторожно села на край кровати. Я стянул свое и бросил его в сторону шкафа, но оно упало на пол. Я увидел, что уголки ее губ слегка дернулись вверх, и застонал. Подошел и поднял пальто, затем схватил вешалку и повесил его. Я протянул руку, и она подала мне второе пальто, которое я тоже повесил.

– Теперь счастлива? – cпросил я. Она улыбнулась.

– Я и не была несчастна, Эдвард, – сказала она, ее голосок был сладким и звучал с придыханием и намеком на веселье. Я закатил глаза и подошел к ней, заключив в свои объятия. И мгновенно наклонился к ее шее, пробуя на вкус ее восхитительную плоть. Она застонала и отклонила голову в сторону, чтобы мне было удобнее. Протянув руку, она схватила мою кепку, сняла ее и метнула через всю комнату. Я засмеялся и оторвался от ее шеи.

– Почему ты, черт возьми, можешь разбрасывать вещи по комнате, а я не могу? – спросил я. Она улыбнулась и пожала плечами.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказала она игриво. Я закатил глаза, и потащил ее обратно, взял на руки и бросил на кровать. Она засмеялась и скинула туфли, позволив им с глухим стуком упасть на пол. Я тоже скинул свои и залез на кровать, склонился над ней и целовал ее краткими поцелуями, пока не рухнул рядом с ней, потому что мои конечности устали.

– Боже, я вымотался так, что не могу даже целоваться, – сказал я. Мое тело чертовски устало, и веки отяжелели из-за недостатка сна этой ночью. Изабелла вздохнула и перекатилась на бок.

– Я … – начала она, и тут же из ее рта вырвался чертовски большой зевок. Я засмеялся и подтянул ее к себе, крепко обхватив руками.

– Я знаю, малышка, я тоже, – сказал я. – Давай-ка спать. – Я закрыл глаза, и она прижалась ко мне, промычав что-то.

– Мне нужно пойти в свою комнату и переодеться, – прошептала она. Я застонал.

– Нет, не нужно, ты не можешь оставить меня, – сказал я, по-дурацки надув губы. Мне было очень удобно рядом с ней, и я не хотел двигаться. Она рассмеялась.

– Я уйду всего на несколько минут, – ответила она. Я покачал головой.

– Но я буду скучать по тебе, – сказал я, понимая, что ною, как маленькая сучка, но мне было все равно. Я не хотел, чтобы она шевелилась. Она была чертовски теплой и уютной.

Она засмеялась еще сильнее. – Но эти джинсы такие неудобные, – сказала она.

– Так сними их, – сказал я. Она вздохнула.

– А рубашка? Она предназначена вовсе не для сна.

– Сними ее тоже, – сказал я без промедления.

– Как насчет света?

– А что с ним? Ты всегда спишь при свете, – пробормотал я. Она призналась мне, что когда спала с включенным светом, она не чувствовала себя такой одинокой, такой брошенной, однако больше она, черт возьми, не нуждалась в этом, так как была со мной.

Некоторое время она молчала, все сильнее вжимаясь в меня. Я улыбнулся, зная, что она была чертовски уступчивой.

– У тебя на все готов ответ, не так ли? – пробормотала она чуть погодя. Я усмехнулся.

– Ты же знаешь, что так и есть, – сказал я. Она вздохнула и отстранилась от меня. Я тут же открыл глаза, подумав, что, может, она все же собирается уйти. На самом деле это не было такой уж большой проблемой, и я просто вел себя как мудак. – Ты можешь пойти и переодеться, Белла. Я буду здесь, – сказал я, не желая, чтобы ей, черт возьми, было неудобно. Она посмотрела на меня и улыбнулась, опустила руки и схватилась за полы своей рубашки. Она потянула вверх, открывая свой черный кружевной бюстгальтер. Я зарычал при виде его, а она рассмеялась.

– Я знаю, что могу пойти и переодеться, – сказала она, бросая рубашку на пол. Она легла рядом со мной, расстегнула пуговицу и молнию на джинсах, чуть приподнялась, чтобы спустить их со своей попки. Она задрала вверх ноги и, стащив джинсы, бросила их на пол. Я смотрел на нее с изумлением, потрясенный тем, что она действительно сделала это. Я позволил своим глазам задержаться на ее теле, чувствуя, что мой член затвердел.

– Боже, как ты красива, – сказал я, проведя рукой по ее животу. Засунув пальцы под чашки ее лифчика, я тут же нащупал ее затвердевшие соски. Она судорожно вздохнула, а я повернулся, собираясь поцеловать ее, но она отпрянула от меня и захихикала.

– Я думала, что ты слишком устал, чтобы целоваться, Эдвард, – сказала она. Я застонал.

– И я так думал, но потом ты взяла и разделась при мне. Ты не можете всерьез рассчитывать на то, что я стану держать свои руки при себе, когда на тебе надето только это, – сказал я. Она снова засмеялась.