Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 166 страниц)

– Малыш, – сказал я, задыхаясь и отрываясь от её губ. Она практически задыхалась и открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Её веки были тяжелы, лицо озаряло желание, и я чувствовал, как её тело содрогается под моим. Да, она была горяча, как ад. – Могу я коснуться тебя?

Она кивнула без колебаний: – Да, – сказала она затаив дыхание. Я ухмыльнулся и кивнул.

– Хорошо, – сказал я и наклонился, легко целуя её. Через минуту я сел и снял свою рубашку. Я бросил её возле кровати, а она, облокотившись на локти, разглядывала мою голую грудь. У неё была привычка поедать меня глазами, когда на мне не было рубашки, и это было чертовски мило, особенно то, что она не пыталась скрывать это дерьмо. Она не скрывала своего восхищения моим телом, это уж точно.

Я быстро скинул свои туфли, позволив им с глухим стуком удариться об пол. Её глаза расширились ещё больше, когда я потянулся к её туфлям, стаскивая их и бросая рядом с моими. Я навис над ней, а она улыбнулась и провела рукой по татуировке на моей груди.

– Ты действительно считаешь, что время лечит раны? – спросила она. Я рассмеялся над её случайным грёбаным вопросом, немного удивленный тем, что она помнит, что я говорил.

– Да, – пробормотал я, поворачивая её голову в сторону и прижимаясь губами к шее. Я целовал её шею и, схватившись за подол рубашки, начал тянуть её вверх. Я чуть приподнялся, чтобы взглянуть на неё, убедиться, что она в порядке, и она улыбнулась, когда мы встретились глазами, и немного приподнялась. Я снял её рубашку через голову и, бросив на пол, застонал, когда увидел красный кружевной лифчик push-up. Я быстро расстегнул застёжку, а она посмотрела на меня с любопытством, как и всегда, когда я снимал с неё бюстгальтер. Да, со временем я освоил это дерьмо, и если бы за расстегивание лифчиков давали золотую медаль, то Эдвард Каллен победил бы безо всяких сомнений.

Я стянул бюстгальтер и кинул его на пол, поднимая свою руку и слегка касаясь её грудей. Она застонала, и её соски тотчас оживились под моими прикосновениями. Я наклонился, и прошелся языком по ним, сжимая губами её сосок, легко посасывая. Она положила свои руки мне на волосы, корчась и хватаясь за кудри, пока я изучал её грудь ртом.

Я потянулся вниз и медленно расстегнул пуговицы на её брюках. Всё это дерьмо мы делали раньше, но я всегда старался делать это медленно, чтобы у неё был шанс остановить всё это. Я потянул молнию вниз, и вытащил её сосок изо рта, глядя на неё. Её глаза были закрыты, она покусывала губу, а её руки то шарили по моей голове, то скользили по спине. Она открыла глаза и увидела, что я смотрю на неё. Сладко улыбнувшись, она приподняла свою попку. Я усмехнулся и cтянул с нее штаны, оставив нижнее белье… пока что.

Но вы можете поспорить на свою задницу, что сегодня я сниму и эту хрень.

Я бросил брюки на пол к остальной одежде, и мои глаза изучали её в почти обнаженном виде. Она немного корчилась под моим взглядом, а я взглянул в её лицо, чтобы увидеть улыбку и румянец, но казалось, что ей не так уж и некомфортно быть раздетой для меня. Я наклонился и нежно поцеловал её, позволяя своей руке бродить по её груди и животу, легко потирая её промежность. Она захныкала под моими прикосновениями, а я застонал, потому что её трусики были мокрые от грёбаного возбуждения. Я развел её бедра и засунул свою руку под трусики, мои пальцы коснулись клитора. Она вскрикнула и дернула бёдрами, а я припал к ней губами, целуя линию подбородка и шею, проводя языком след по её ключицам. Она крепко обнимала меня, из её горла вырывались тихие звуки, когда я поглаживал и целовал её кожу.

– Ты мне доверяешь? – прошептал я, поднеся свой рот к её уху. Она задрожала, так как мое дыхание коснулось её кожи, и отчаянно кивнула, всё ещё поглаживая мою спину сверху вниз.

– Конечно же, да, ты ведь знаешь, – сказала она, задыхаясь, без капли колебания в словах. Я улыбнулся, целуя её щеку и пробежав языком вокруг мочки её ушка. Отвел руку от её чувствительного места и захватил трусики, начав медленно тянуть их вниз. Её дыхание задержалось на минутку, и она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Я немного приподнялся и схватился за её нижнее белье с другой стороны, потянув вниз. Она лежала, замерев на минуту, лишь пристально глядя на меня. Я поднял бровь, глядя на неё, не уверенный хорошо это или плохо, она приподняла немного попку и снова закрыла глаза в тихом одобрении. Я стянул их прочь, бросая на пол. Я приподнялся на коленях и взглянул на неё, впервые увидев её полностью обнаженное тело. Она была дьявольски потрясной, каждый сантиметр её тела был таким женственным и нежным. Она не была безупречна, у неё были шрамы и недостатки. Но она было идеальна для меня.

Я наклонился и страстно припал губами к её губам, массируя её грудь и потирая соски своими большими пальцами.

– Такая, чёрт возьми, красивая, я клянусь, – пробормотал я ей в рот. Она застонала и провела руками по моей груди. Немного задержала их на моем животе, и я мог почувствовать, как дрожали её пальцы на моей кожи. Она начала медленно опускать их все ниже, задев ими выпуклость в моих штанах. Я чувствовал её мягкие прикосновения сквозь свои штаны, и вздыхал, так как это, блядь, щекотно.

– Могу я… – начала она, открыв глаза и с тревогой глядя на меня, явно нервничая. Я улыбнулся и снова вздохнул, поскольку она в очередной раз задела кончиками пальчиков мой член, точно зная, о чем спрашивала.

– Конечно, можешь, ты даже можешь не спрашивать об этом, малыш. Ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь, но могу ли я попробовать кое-что первым? – спросил я мягко. Она кивнула и отвела руку от моих штанов, пробегая пальчиками обратно по моему животу. Я наклонился и поцеловал её снова, чертовски гордясь тем, что она проявила желание прикоснуться ко мне.

Я стал целовать её грудь, передвигаясь вниз, и она втянула живот и задержала дыхание, когда я проник своим языком в её пупок. Я переместил свое тело вниз по кровати, устраиваясь между её ног. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня, а я усмехнулся. Она слегка улыбнулась, но я заметил, что она беспокоилась, не понимая, что я собираюсь делать. Её ноги напряглись, когда я расставил их, но и остановить меня она не пыталась. Она действительно, черт возьми, доверяла мне, а это многое значит, так как я знал, как это трудно – довериться людям и быть столь уязвимым.

– Расслабься, – тихо сказал я, глядя на её центр. Она была открытой для меня, и я мог видеть, как влага вытекает из неё, покрывает её киску и стекает вниз по внутренней части ее бёдер. И это было так потрясающе. Её клитор, её пухлые, розовые, сверкающие губки. Кудри ее лобковых волос были коричневыми и мягкими, приятно обрамляя участок кожи, но не так фатально закрывая его, как чертовы джунгли. Это было настолько грёбано приятно и красиво, что мне впервые в жизни, черт возьми, захотелось съесть киску. Нет, я не просто хотел, мне это было необходимо. Она так дьявольски зазывала, чтобы её попробовали, полизали и покусывали.

Я наклонился, и она напряглась, её тело стало жестким. Я медленно провел рукой по её бедру, стараясь расслабить её. Я остановился приблизительно в дюйме от её клитора, и вдохнул её аромат, чертовски опьяняющий и сладкий, такой женский и тёплый. Я высунул язык и нежно коснулся её клитора, медленно пробегая языком по её губкам вниз, впервые пробуя её. Она тихо вскрикнула, чуть дёрнув бёдрами, а я громко застонал.

Потому что ничто не могло подготовить меня ко вкусу моей Беллы. Она была как самое сладкое из всех существующих проклятых вин, а я – грёбаным алкоголиком; мое тело жаждало её.

Я пробегал языком вверх и вниз вдоль её губ некоторое время, упиваясь её соками, пока не сомкнул губы на её клиторе, слегка посасывая его. Она издала хриплый стон, и потянулась ко мне, сильно схватив меня за волосы. Я начал лизать, сосать и покусывать её губы, разводя её ноги руками ещё шире, ещё больше раскрывая её. Я опустил свой рот к её входу, дотрагиваясь до него языком. Она всё время стонала, хваталась за меня и извивалась. Я зашел языком в её лоно, и она зашипела, пошевелив бёдрами. Я застонал и вытащил язык, потом взглянул на нее и нежно обвел средним пальцем вокруг её входа. Снова сомкнул губы на клиторе, и опять принялся его сосать и покусывать, она начала ещё больше корчиться и вскрикивать. Я задумался на долю секунды, прежде чем медленно, слегка надавливая, ввел свой средний палец ей вовнутрь. Она почувствовала это и тут же напряглась; я остановился, неуверенный в том, что делаю.

– Пожалуйста, – пробормотала она нечленораздельно. Я поднял на нее взгляд: её глаза были закрыты, зубами она покусывала нижнюю губу. Это ошеломило меня, она практически просила меня это сделать и, глядя ей в лицо, я медленно погрузил палец еще дальше. Поднес свои губы обратно к клитору, сося и прикасаясь к нему зубами, в то же время продолжая медленно входить в неё пальцем и вынимать его. Она извивалась и тихонько стонала, всё ещё держась за мои волосы. Спустя некоторое время я добавил и второй палец, потрясенный тем, насколько она чертовски тугая, и как стенки ее влагалища облегают мои пальцы.

Я повернул свою руку так, чтобы моя ладонь была сверху, и, согнув внутри нее оба пальца, медленно потянул их обратно. Через мгновение она закричала громче, и я понял, что задел её точку. Я снова стал лизать клитор, неистово двигая губами и языком, упиваясь ею, продолжая двигать туда и обратно пальцами, массируя её точку G. Её ноги дрожали, бедра извивались и ёрзали по моему лицу. Всё её тело вздрагивало, и это было, черт возьми, прекрасно, и моя эрекция вдвойне усилилась, потому что это дерьмо происходило благодаря мне. Моя девушка плавится и разрывается на кусочки под моими прикосновениями, потому что я, черт возьми, дарил ей наслаждение. Она делала это только для меня, и больше ни для кого, и никто никогда не увидит этого, и не испытыет это вместе с ней. Я никогда раньше не делал этого дерьма, а она была настолько сладкой и вдохновенной. Это были только мы, это было только наше дело. Мафия называет свою организацию La Cosa Nostra, что означает «наше дело», но прямо сейчас, с моей девушкой, это было НАШЕЙ La Cosa Nostra. Это было наше и только для нас, и это творило безумные вещи с моим телом и душой.

Она напряглась, так как приближалась к оргазму. Я практически прилип губами к её клитору, посасывая ту точку, пока мои пальцы внутри массировали другую ее точку, возводя её к пику. Она закричала сквозь стиснутые зубы, когда взорвалась, а стенки её киски плотно сжались вокруг моих пальцев. Она вцепилась в мои волосы так сильно, что мне показалось, она собиралась вырвать их, её ноги сомкнулись вокруг моей головы, удерживая меня. Её спина выгнулась и я поддерживал её, когда она содрогалась и из нее вытекало ещё больше того грёбаного сладкого вина, а я упивался каждой проклятой каплей, потому что ничто никогда не будет похоже на вкус Изабеллы Мари Свон.

Она, наконец-то, успокоилась и ослабила хватку на моих волосах, расставив ноги на кровати. Я лизнул ее ещё несколько раз, вбирая в себя ещё несколько капель, и вынул свои пальцы, нежно поглаживая рукой её бедро. Она задыхалась, буквально хватая ртом воздух, её тело подрагивало. Я приподнялся и посмотрел на неё, она открыла глаза и взглянула на меня. Лениво улыбаясь, она выглядела глубоко удовлетворенной и расслабленной. Я усмехнулся, так как никогда раньше не делал этого дерьма, а теперь узнал, что я чертовски хорош в этом.

– Ого, – пробормотала она через секунду. Я хихикнул и наклонился, чтобы поцеловать её в губы, она приоткрыла рот, так что я смог углубить поцелуй. Через секунду я застонал и отстранился, потому как мой член мощно пульсировал, потому как меня вдруг осенило, что она только что попробовала себя.

Я хотел сказать что-нибудь по этому поводу, потому что это было чертовски горячо, когда она вдруг положила свою руку мне на промежность и начала потирать меня через джинсы. Я застонал, закрыв глаза и закусив губу, потому что это было офигенно приятное ощущение.

– Ты не обязана делать это, – сказал я, не желая, чтобы она думала, что это обязательно. Я дотронулся до неё и доставил удовольствие лишь потому, что сам хотел этого, а не из-за того, что хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной мне в этом. Я услышал её лёгкий смех и открыл глаза, чтобы посмотреть на неё – она улыбалась.

– Ты будешь кусать губу сильнее и прокусишь её до крови, – сказала она со смехом. Я закатил глаза, но выпустил губу и улыбнулся. Она подняла руку и расстегнула штаны, потянув вниз за молнию. Я размышлял минуту, перед тем как сменить позицию и лечь рядом с ней. Приподнял задницу и потянул штаны с боксерами вниз, снимая их. Взглянув на Изабеллу, увидел, что она рассматривает мой член, так как он был охеренно твердым и стоял прямо, пульсируя. Она покраснела и выглядела пораженной, и я не могу отрицать, что это дерьмо заставило меня почувствовать себя хорошо.

Я притянул её к себе, и мои губы сразу же отыскали её. Я прикоснулся к её киске: она всё ещё истекала соками, поэтому моя рука увлажнилась. Я погладил себя несколько раз, смазывая себя её соками, и взял за руку в попытке помочь. Но ей не нужно было это дерьмо, потому что она продолжала страстно целовать меня и вытянулась, по собственной инициативе обхватив рукой мой ствол. Она начала методично поглаживать его, от самого основания до конца, в процессе даже массируя головку. Избранный ею темп был чертовски правильным, и я осознал, что она была естественной в этом дерьме, ей не была нужна моя помощь.

Так что я просто расслабился и наслаждался этим, потому что ощущение от её маленькой тёплой и мягкой руки, которая сжималась вокруг моего пульсирующего члена, было сильным. Я знал, что это не займет много времени, потому что чувствовал, что напряжение уже нарастает, тепло и наслаждение пробегает по моим конечностям. Её прикосновения посылали электрические разряды, что оставляло на моем теле чувство пощипывания, заставляло мое сердце бешено биться в груди. Я не мог сдержать гортанные звуки, которые вырывались из моего горла, когда она начала увеличивать темп. Она оторвалась от моих губ и опустилась к моей шее, и еще ниже, к груди. Я откинул голову, чтобы дать ей больший доступ и ахнул, когда почувствовал покусывание её зубов на своем адамовом яблоке. Прилив грёбаного удовольствия и сильного желания прошли через меня. Я схватился за кровать с одной стороны, а другой рукой поглаживал её спину, когда она принялась целовать мою грудь. Она очертила языком мою татуировку, и через минуту её губы отыскали мой сосок, она задела его зубками, и мое тело напряглось. Оцепенение овладело мной, а напряжение возросло в десятикратном размере. Я взорвался, и всё мое тело сотряслось, когда я закричал, задергал бедрами, толкая себя в её жесткий захват, и пролил свое семя на её руку. Её хватка не ослабилась, ритм не замедлился, и она не перестала исследовать мою грудь языком. Мой оргазм утихал, и я потянулся, чтобы останавить её руку на себе, после того, как начал опускаться.

– Che bella sborrata (сленг для неповторимого оргазма), – пробормотал я, стараясь отдышаться, и распахнул глаза, чтобы посмотреть на неё. Она улыбалась, выглядев вполне довольной собой, и я усмехнулся. – Это было неповторимо.

Она заулыбалась еще ярче, а я отпустил её руку. Она провела своей рукой по моему животу вверх. Я вздохнул и обнял ее, притянув в свои объятия. Я схватил одеяло и потянул его на нас, удивляясь тому, что лежу в постели со своей девушкой, мы оба полностью обнажены и удовлетворены, но при этом даже не трахались. Кто знал, что это дерьмо возможно?

– Это было весело, Ромео, – тихо сказала она, утыкаясь носом мне в шею. Она закинула на меня свою ногу, и я рассмеялся.

– Ромео? – спросил я. Она пожала плечами.

– Ромео и Джульетта. Два человека, которые находятся по разные стороны забора, но им всё же удается встретиться посередине. У нас тоже запретная любовь, – сказала она. Я улыбнулся, мотая головой.

– Да ну, мы же не станем убивать себя, в смысле, это похоже, но не совсем. Я не хочу быть Ромео, он – идиот. Выбери кого-нибудь ещё.

Она рассмеялась: – Хорошо, как насчет Шрэка?

Я свел брови. – Шрэк? Серьезно? Я – чертов огр?

Она снова рассмеялась: – Нет, но у них была запрещенная любовь. Шрэк и Фиона пришли из двух разных миров, но когда дело дошло до этого, они не были такими уж разными, любовь свела их вместе такими, какие они есть.

Минуту я размышлял об этом, так в этом была очень глубокая мысль, и был смысл, но потом почувствовал себя глупо от того, что всерьёз обдумываю то, насколько близка моя жизнь к дурацкому мультфильму. – Выбери другой.

Она вздохнула: – Титаник? У Роуз и Джека тоже была запретная любовь, – сказала она. Я застонал.

– Серьёзно? Блядь, он умер в конце; я не хочу быть Джеком. Я имею в виду, что умру за тебя, tesoro, но я не собираюсь тут сам себя умерщвлять, – сказал я. Она промолчала и затихла, а я задумался, не разозлил ли её или расстроил, но она, наконец, вздохнула и начала медленно поглаживать мой живот, водя пальчиками по кубикам пресса, и подушечками дотрагиваясь до моего шрама.

– Хорошо, а как насчет того, чтобы просто быть Эдвардом и Изабеллой? – сказала она наконец. – Мы не знаем, как заканчивается эта история, но мы всегда можем надеяться на лучшее.

Я улыбнулся и наклонился, чтобы легко поцеловать её макушку. – Мне это нравится. И я уверен, что в конце рассказа там «долго и счастливо». Я имею в виду, что мы, блядь, уверены, что заслуживаем это дерьмо, правда?

–

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 39.

Глава 39. Одна из них

«Друзья всегда готовы помочь не только потому, что они выслушивают нас,

но и потому что они будут смеяться над нами; через них мы обучаемся

немного объективности, немного скромности, немного любезности;

мы изучаем правила жизни и становимся лучшими игроками»

– Уилл Дюрант –

Изабелла Свон

Я открыла дверцу сушилки и закинула в нее мокрые вещи из стиральной машины. В основном, это были вещи Эдварда, но было и несколько моих. Немного странно было видеть нашу одежду вперемешку. Хотя, с другой стороны, не существовало уже ничего, что не объединяло бы нас, так что не следует удивляться, что даже наши вещи стираются вместе.

Все собрались в прихожей проститься с Эсме. Поздно вечером был ее рейс Сиэтл-Чикаго, и доктор Каллен будет сопровождать ее – ему по работе нужно на несколько дней слетать в Чикаго. Я слышала их заразительный смех и веселую болтовню, поэтому решила побыть пока здесь, чтобы не выглядеть слишком навязчивой в их момент. Они были семьей, и хоть они и приняли меня в свой круг, все равно я не могла считать себя частью этого и просто не хотела им мешать.

Я слышала, как Эдвард ссорился с отцом по поводу сегодняшнего вечера. Доктор Каллен просил его хорошо себя вести и не устраивать потасовок, а Эдвард повышенным тоном отвечал что-то о «тупых людях». Сегодня был канун Нового Года, и, как я поняла, один из его одноклассников устраивал большую вечеринку на озере, на которую собирались пойти и мальчики. Похоже, это было что-то наподобие ритуала, как и вечер Хэллоуина у Калленов. Я думаю, Эдвард решил, что я иду с ним, учитывая, как он не раз говорил о моем присутствии на ней, но пока по-настоящему меня не приглашал. С одной стороны, я бы хотела – вечер с Эдвардом будет идеальным, и все же это в какой-то степени это пугало, потому что я не уверена в том, что это благоразумно. Там будет полно народа, которые знали и его, и его отца, и я боялась, что мы можем ненароком показать наши отношения не тому человеку.

Через некоторое время раздался негромкий стук в дверь, и, повернув голову, я увидела улыбающуюся Эсме. Я улыбнулась в ответ, а она направилась ко мне с распростертыми руками. Через секунду я застыла от удивления, когда она заключила меня в свои объятия. Отойдя от первого шока, я обняла ее и выдохнула.

– Я рада была наконец-то познакомиться с тобой, Изабелла, – сказала Эсме. Я улыбнулась и отстранилась от нее.

– Я тоже, мадам, – тихо проговорила я. Она шутливо закатила глаза.

– Эсме, дорогая. И еще, я хотела сказать тебе, что я ценю все, что ты делаешь для мальчиков, потому что люблю их всем сердцем. Особенно Эдварда. Ты ему подходишь, ты знаешь это, – сказала она. Я, улыбнувшись, кивнула.

– Спасибо, – сказала я. – Эдвард – особенный.

Она кивнула.

– Ты права. И он заслуживает найти свое счастье в жизни, так же как и ты. Я верю, что все будет хорошо, главное – запастись терпением.

– Терпения у меня много, – ответила я с улыбкой.

Она засмеялась:

– Могу себе представить. Как бы то ни было, теперь мне надо идти, пока Карлайл не начал ворчать. Я, конечно, люблю моего брата, но все же, он иногда бывает донельзя педантичен, если дело касается пунктуальности. Береги себя, хорошо? – она наклонилась и заботливо поцеловала меня в лоб. Этот материнский жест меня смутил. Развернувшись, она покинула комнату и пошла обратно в коридор. Я услышала, как они произнесли последние слова прощания, за которыми последовал звук открывшейся и снова закрывшейся двери, а затем – звук отъезжающей машины. Я снова вернулась к сушилке. Закрыв дверцу, я включила ее. Повернулась по направлению двери и чуть не задохнулась от страха, когда внезапно с кем-то столкнулась. Эдвард тут же обвил руки вокруг меня.

– Не хотел напугать тебя, – сказал он. Я отодвинулась от него и заметила, что он выглядел расслабленным и счастливым, с широкой улыбкой на губах.

– Все нормально. Я просто не знала, что ты тут, – сказала я. Он кивнул и, освободив меня, провел рукой по волосам.

– Элис звонила Джасу, и хотела узнать, устроит ли тебя, если она приедет и накрасит тебя к сегодняшнему вечеру, – сказал он. Я пораженно посмотрела на него, и он вздохнул. – Ты можешь отказаться, не стоит чувствовать себя обязанной. И честно, тебе это не нужно, ты и так прекрасна. Но она спросила и обязательно даст мне пинок под зад, если я хотя бы не узнаю.

Я несколько раз моргнула, не зная, что сказать.

– О, я даже не знаю. Ты уверен, что мне стоит идти? – спросила я. Пока я говорила, он начал морщить лоб, и к концу на его лице отразилась грустная гримаса.

– Конечно. Почему тебе нельзя быть со мной на вечеринке? – спросил он. Боль и отчаяние были отчетливо слышны в его голосе.

Я пожала плечами.

– Не знаю. Там будут все твои друзья, и нам нельзя будет показывать наши настоящие отношения, поэтому я буду только мешать, – сказала я. Я не хотела идти, зная, что буду наблюдать за Эдвардом издалека, и придется быть обузой для Джаспера и Элис, так как, насколько мне известно, один из них совершенно точно будет следить за мной, а это не будет способствовать веселому времяпрепровождению на вечеринке.

Эдвард со стоном тряхнул головой.

– Никогда не называй себя обузой, ты слышишь меня? И да, я хочу, черт возьми, чтобы ты была со мной этим вечером, чтобы я мог схватить свою девочку и поцеловать в полночь. Но если ты не хочешь идти, то пожалуйста. Только прошу, не оставайся дома только потому, что ты думаешь, для мне было бы лучше без тебя. Потому что ты ошибаешься – возможность быть там с тобой уже делает вечер чем-то особенным, черт возьми.

Некоторое время я пристально смотрела на Эдварда.

– Хорошо, – сказала я. Он снова застонал и разочарованно положил руку на лицо.

– Хорошо? Мы снова на том уровне? Скажи, что ты хочешь. Ты же знаешь, что я терпеть не могу это дерьмо. Если ты не хочешь идти, то так и скажи, твою мать, и я останусь с тобой, если ты так захочешь. Поскольку я, правда, идти туда не хочу, если тебя там не будет. Но я подумал, что было бы приятно выйти сегодня вечером. А место проведения вечеринки довольно большое, и таким образом мы сможем уединиться, и честно говоря, все нахер наверняка уже знают о нас из-за гребанного длинного языка Лорен Мэллори, так что ничего страшного, – выпалил Эдвард на одном дыхании. Я нахмурилась и сконфуженно посмотрела на него.

– Кто такая Лорен Мэллори? – спросила я, удивленная тем, что какая-то девушка знает о моих отношениях с Эдвардом. Он встряхнул головой.

– Просто одна сучка. Она видела наш поцелуй на Хеллоуине и растрепала эту херню по всей округе со скоростью молнии, потому что она любопытная маленькая schifosa, – ответил он. Последнее слово неприятно звучало.

– Что значит schifosa? – спросила я. Пожав плечами и вздохнув, он ответил:

– Schifosa – это название противной сучки. Типа «плохая девочка» или что-то в этом роде, – пробормотал он, накручивая свои волосы на пальцы. Он, казалось, почти нервничал. Его поведение заинтересовало меня.

– Ты с ней спал? – спросила я, заранее зная ответ. Он холодно посмотрел на меня и, кажется, оказался не готов к моему вопросу.

– Мы что, бля, снова играем в двадцать вопросов, Белла? – огрызнулся он. Я слегка улыбнулась, понимая, что мое предположение оказалось правильным. Эдвард вел себя странно, когда я упоминала девушек, с которыми он был. Я не много знала о его прежних подружках, только то, что их немало, и все были для удовольствия. Однажды он сказал мне, что ни к одной он не испытывал чувств.

– Принимаю это за «да». И нет, мы не играем в двадцать вопросов. Мне просто было любопытно и все. Ох, и ты можешь передать Элис, что она может прийти и накрасить меня и сделать все то, что она хотела. Я бы не хотела, чтобы мой парень смущался меня перед schifosas, с которыми ходит в школу, – сказала я в шутку. Он закатил глаза и повернулся, чтобы уйти.

– Я никогда не буду стыдиться тебя, – пробубнил он и вышел в коридор. Вздохнув, я быстро покинула прачечную, когда его шаги на лестнице стихли.

Я была вся в раздумьях, усаживаясь на диван в гостиной. Завтра будет ровно неделя с Рождества, с ночи, когда мы с Эдвардом перешли на следующий уровень наших физических отношений. Эдвард называл это третьей базой, которая смутила меня и подстегнула Эдварда к длинной и детальной беседе, в ходе которой он пытался объяснить мне близость, периодически прибегая к терминам бейсбола. Я не особо много знала о бейсболе, что повлекло за собой еще более запутанный разговор о собственно спорте. В конце концов, из всего этого я смогла сделать вывод, что первой базой были поцелуи, второй – ласки, а третьей – он пробовал меня на вкус. «Дом» (Дом – в бейсболе основная база, представляющая собой пятиугольную резиновую плиту белого цвета площадью 900 кв. см в форме домика с основанием в 42,5 см, «стенками» по 21,5 см и со «скатами крыши» – по 30 см) – это выигрыш, то есть пройти весь путь и заняться сексом. Это ошеломляло и пугало, так как уже сейчас мы были как никогда близки к последней базе.

Эдвард, ласкающий меня ртом, был самым незабываемым опытом в моей жизни. Сначала это вызывало во мне отторжение и нервировало, я переживала, что он будет смотреть на меня там, внизу. Никто на меня так не смотрел, и, ничего не могу поделать, но я волновалась, хороши ли мои женские органы или нет. Это было наверняка абсурдно, но Розали сказала мне, что у парней все было по-разному, что невозможно было найти двух идентичных в принципе: у одних были лучше, у других хуже, поэтому я не могла определить, были ли девочки устроены так же. Хотел бы он меня, если бы это не было устроено так же хорошо, как у других девочек? Когда я становилась влажной там, я не могла не задаться вопросом, как это пахло и вызывало ли это у Эдварда отвращение. Сначала он потрогал меня и сказал, что я такая мокрая, и это было похоже на что-то одобрительно-хорошее, но когда он снял мое нижнее белье и поместил голову мне между ног, волна панического страха охватила мне. После того, как я почувствовала мягкость его языка, водящего вокруг моего центра, я начала расслабляться, поскольку самое удивительно чувство пробежало по моему телу. Несколько секунд он дегустировал, я снова начала беспокоиться из-за возможной неприятности своего вкуса, но я практически расплавилась, когда почувствовала его губы рядом с моим центром. Мой разум начал постепенно ускользать, а мозги превратились в кашу. Я даже не могла сформулировать мысль, каждая частичка моей души и тела сконцентрировалась на той пульсации, которую дарил его рот.

А когда он проник в меня пальцами, я окончательно отдалась в его власть. Я сжалась вокруг его пальцев. Чувство было таким мощным, за пределами любого представляемого мной удовольствия. Если раньше я думала, что его пальцы, касающиеся моих внешних частей тела, творили чудеса, то касания внутри заставляли забыть все на свете. И это были только пальцы, и я могла лишь догадываться, что со мной было бы, если бы это было его достоинство?

С тех пор он несколько раз говорил мне, какое ему это доставляло удовольствие, и как ему нравился мой вкус. Это пробуждало мое тело, и мне хотелось пережить это еще раз. Это казалось чем-то грубым и первобытным, а по ощущениям было намного интимнее, чем я могла себе представить. И я хотела сделать то же самое для него, я хотела попробовать его. Но это пугало.

Я услышала приближающиеся шаги и, посмотрев наверх, увидела Эммета, идущего в мою сторону. Заметив меня, он, ухмыльнувшись, плюхнулся рядом на диван.

– Хай, Иззи Биззи, – сказал он и толкнул меня в бок локтем. Я засмеялась.

– Иззи Биззи? – спросила я. Все еще улыбаясь, он пожал плечами.

– Мне кажется, звучит хорошо, – ответил он. Я снова засмеялась и кивнула.

– На самом деле, так меня называли в детстве, – сказала я, вспоминая о том, как моя мама рассказывала мне это несколько раз – некоторое время меня звали Иззи. Но это было еще до того, как передо мной открылся тот жестокий мир, в котором мы жили. Затем я очень быстро повзрослела.

Ухмылка превратилась в сочувствующую полуулыбку.

– Мы живем в жестоком мире. Ты знаешь, что я усыновлен?

Я нерешительно кивнула. Внезапный поворот нашей беседы был неожиданным для меня.

– Твой отец упоминал это, когда вез меня сюда. Я думала, что ты и Джаспер – близнецы, а потом он рассказал мне, что ты приемный.

Вздохнув, он кивнул.

– Моя родная мать…ах , блядь, нет… Элизабет была моей настоящей мамой. Женщина, которая родила меня, была изнасилована. Так что, да, я знаю всю суровость и жестокость мира. Я сделан из всего этого.

Я пристально уставилась на него в шоке. Это признание удивило меня.

– Я появилась на свет так же, – тихо сказала я. Эммет улыбнулся и кивнул.

– Да, как и я. Видишь, мы с тобой не так уж и не похожи. Единственное различие между нами – моя мать, будучи беременной мной, находилась в более выгодных условиях, поэтому спасла меня, а тебе не повезло, – сказал он. Я ошеломленно кивала головой, пытаясь вникнуть в его слова. – Вы с Эдвардом тоже не сильно отличаетесь друг от друга. Да, мой брат – маленькое испорченно дерьмо, и блядь, он всегда таким и был. Поэтому он так привередлив. Но глубоко внутри он все тот же испуганный маленький мальчик, пытающийся, так же как и ты, найти свое место в мире. Ища одну и ту же гребаную вещь, вы встретились друг с другом. Моя мать назвала бы это дерьмо судьбой. Она всегда называла судьбой тот путь, который привел ее ко мне, и я думаю, что она сказала бы, что то, что привело вас друг к другу, тоже является ничем иным как судьбой. То есть, вы предназначены друг для друга.