Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 166 страниц)

– Сэр, это больше не повториться, – бормотала я.

Одновременно со мной говорил и Эдвард.

– Это я пролил, она испугала меня.

Я смотрела на него с замешательством.

Доктор Каллен простонал.

– Иди, готовься к школе, Эдвард, – сказал он.

– Но… – начал, было, Эдвард, но доктор Каллен одним движением руки остановил его.

Его движение было настолько быстрым, что я вздрогнула от неожиданности. Моя реакция привлекла их внимание, и они оба уставились на меня.

– Non me ne frega un cazzo, – произнес доктор Каллен. Говорил он с акцентом, на языке, который я никогда прежде не слышала. – Иди, утром у меня нет времени на все это.

– Прекрасно! Да хоть все тут перебейте! – сказал Эдвард сердито и, бросив на меня испепеляющий взгляд, буквально выбежал из кухни.

Я снова стала вытирать сок, пролитый на пол. Доктор Каллен вздохнул и сел на корточки рядом со мной. Взяв одно из полотенец, он тоже стал вытирать лужу.

Он сидел очень близко ко мне, и я смогла ощутить аромат его одеколона. От него пахло лесом, мускусом и какими-то фруктами. Запах действовал на меня успокаивающе.

От Чарли никогда ничем подобным не пахло. Обычный его набор ароматов – это пот, сигареты и алкоголь.

– Я же говорил тебе… dolore nel culo, – произнес он.

Я посмотрела на него и увидела на его лице улыбку. В ответ на мое вопросительное выражение лица, он сказал.

– Это итальянский язык. «Заноза в заднице». Помнишь?

– Вы все говорите на итальянском, сэр? – спросила я.

Он кивнул.

– Да. Все. На этом языке мы говорили в Чикаго. В моей организации говорят на итальянском языке. Это наше итальянское наследие. Но ты не волнуйся, дома мы не так часто говорим на этом языке. Обычно это бывает, когда мы ссоримся. Хотя, Эдвард является исключением, он любит испанский, особенно некоторые выражения и слова, и частенько их употребляет.

Я увидела в его глазах мерцание и легкий восторг. Было видно, что он очень любит своего сына, несмотря на его очень несладкий характер.

– Кстати, об Эдварде. Обычно он не такой злой. Просто мы с ним немного повздорили, и он злится в большей степени на меня.

Я кивнула. Но никак не могла понять, почему он пытается оправдать в моих глазах своего сына? Обычно хозяева делаю все, что хотят и никогда ни в чем не отчитываются и уж тем более не оправдываются в своих поступках.

– Я могу сама все убрать, сэр, – сказала я, испугавшись, что он может испачкать свой костюм, который, судя по внешнему виду, стоил целое состояние.

– Я знаю, что можешь, Изабелла, – сказал он, но так и не встал, а лишь взял другое полотенце и снова стал вытирать пол. – Почему ты так рано встала? Я полагал, ты будешь спать как минимум до обеда. Тебе ведь нужно было оправиться от вчерашних стрессов.

– Я не знала, во сколько мне нужно вставать, сэр, – слегка смущенно сказала я. – Я встала так, как заставлял нас вставать Чарли.

Доктор Каллен вздохнул.

– Ты можешь вставать, во сколько сама захочешь. Я не буду ругать тебя, если ты будешь еще спать, а веленые тебе дела не будут сделаны. Мальчики уезжают в школу около 7:30 и, если им будет что-нибудь от тебя нужно, они тебя разбудят.

– Хорошо, – улыбнувшись, кивнула я.

Я вышла из кухни и пошла в прачечную. Там я бросила грязные полотенца в плетеную корзину, стоящую на полу.

Повернувшись, я увидела как Эммет и Джаспер спускаются по лестнице. Я уже повернулась по направлению к кухне, как вдруг услышала шум. Обернувшись, я увидела Эдварда. Он бежал вниз по лестнице и на полном ходу запрыгнул на спину Эммету. Эммет пробовал сопротивляться, но Эдвард, вцепившись в него, лишь громко смеялся. У меня перехватило дыхание, его мелодичный смех заставил меня улыбнуться. Теперь уже смеялись все, и это было настолько легко и мелодично. Они были такими беззаботными и счастливыми. Такими я их видела впервые.

Так они спустились вниз. Эдвард, наконец, отпустил Эммета, тот сделал попытку ударить его, но Эдвард ловко увернулся. Разумеется, это была всего лишь игра.

Очевидно, Эдвард совсем недавно принял душ, я определила это по его влажным волосам. От воды они приобрели более темный и насыщенный цвет.

Тут мои глаза встретились с проникновенным взглядом его зеленых глаз. Его лицо озарила легкая усмешка, он, конечно же, наблюдал за мной все это время, и не мог не заметить, что я стою и не могу отвести от него своего взгляда.

Кровь тут же хлынула к моим щекам. Я покраснела и отвела глаза в сторону.

Когда он прошел мимо меня, мое сердце учащенно забилось. Я стояла и боялась дышать. Заметив это, он с удивлением посмотрел на меня.

Но я заметила, что его удивление пропало, когда он вышел в прихожую.

– А, хорошо… – донеслось из кухни.

Я не знала, стоит ли мне входить на кухню. Ведь доктор Каллен мог подумать, что я решила подслушать его телефонный разговор.

– Ты думаешь, Элис и Розали согласятся после школы сходить в магазин вместо меня, чтобы купить вещи для Изабеллы? Я бы и сам сделал это после работы, но не имею ни малейшего представления, что предпочитают носить современные девушки. Да и потом, я буду, как-то не очень комфортно чувствовать себя, выбирая нижнее белье и лифчики для девушки-подростка.

Мальчишки продолжали смеяться, но я не решилась повернуть голову, дабы не показывать им мое смущение.

– Ты же знаешь, что Элис никогда не откажется походить по магазинам и купить что-нибудь из вещей. Особенно, не за свой счет, – засмеявшись, сказал Джаспер.

Доктор Каллен кивнул.

– Так разрешите ей это. Пусть пользуется «Амексом». Скажите, пусть тратит столько, сколько нужно. Изабелла, одежду какого размера ты носишь?

Я замешкалась и попробовала вспомнить.

– Четвертого, сэр, – ответила я, сделав при этом уверенное лицо, подчеркивая, таким образом, что я ничего не перепутала.

– Обувь? – спросил он.

Я посмотрела на него с легким недоумением. Единственные сандалии, которые я носила, были мне велики, да и носила я их всего один день. Я пожала плечами.

– Хорошо. Скажите Элис, пусть покупает одежду четвертого размера. Да, и пусть возьмет по паре обуви каждого размера. Мы посмотрим, а что не подойдет, вернем обратно. И пожалуйста, скажите ей, чтобы была практичной при выборе одежды. Я не думаю, что Изабелле будет комфортно ходить по дому в топах и мини-юбках.

Мои глаза еще больше раскрылись от удивления. От одной мысли о мини-юбках меня слегка передернуло.

Эммет засмеялся.

– Я думаю, папа, мини-юбки смотрелись бы очень хорошо, – сказал он.

Он смотрел на меня, не моргая. Я снова опустила глаза в пол, его фраза меня смутила.

Я понимала, что он всего лишь шутит, и что он не хотел обидеть меня, но все же чувствовала себя неуютно. Я не привыкла к такому количеству внимания к себе.

Все смеялись, кроме доктора. К счастью, он быстро свернул всю ситуацию, как говорится, на корню.

– Веди себя прилично, парень, а то я все расскажу Розали, – сказал доктор Каллен.

А Джаспер, улыбаясь, игриво толкнул брата в плечо.

– Так или иначе, мне понадобится помощь одного из вас. Нужно будет после школы отвезти Изабеллу в магазин. Она приготовит обед и, таким образом, сама сможет походить по магазинам.

Я посмотрела на доктора Каллена. В моих глазах не читалась ничего, кроме удивления. Он хочет, чтобы я САМА походила по магазинам?! Но я никогда в своей жизни не посещала магазины.

– Я отвезу ее, – раздался голос позади меня.

От неожиданности я вздрогнула и повернулась посмотреть, кто же произнес столь милую фразу. Конечно же, это был Эдвард. Он смотрел на отца, подняв вверх бровь.

Доктор Каллен вздохнул.

– У тебя нет практики сегодня? – спросил он.

Эдвард прошел мимо меня на кухню.

– Нет, по средам у нас ее нет, – сказал он и пожал плечами. – У парней были свои планы после уроков, что-то там по учебе. А у меня таких планов нет.

– Хорошо, заберешь ее после школы, – сказал доктор Каллен своему сыну.

Эдвард кивнул и посмотрел на меня. На его лице промелькнула легкая ухмылка. Она пронзила меня насквозь.

Я не знала, как относиться к Эдварду Каллену, и каков он был на самом деле. Но, одно я знала точно… Он явно собирался усложнить мне жизнь.

–

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 5.

Глава 5. Неприятность за неприятностью

«Характер толкает вас на неприятности. Гордость держит вас там».

Эдвард Каллен

– Ты хуев сукин сын! – кричал я, дергая ногами и пытаясь освободиться от рук, схвативших меня.

Я почувствовал, как тоненькая теплая струйка потекла по моему лицу. По легкой пульсации я определил – у меня была рассечена бровь. Я готов был убить…

Кто-то схватил его и оттащил от меня. Вырвавшись, он стал плеваться кровью на траву. Видимо, я изрядно подпортил его рот, выбив ему несколько зубов.

– Ты просто гoвно! – выкрикнул он.

Я кинулся на него, но так и не достал. Меня слишком сильно сдерживали.

– ДОСТАТОЧНО! – буквально проревел возле нас тренер Клэпп. – А ну, приняли горизонтальное положение! Все!

В воздухе пронесся хор стонов. Многочисленные грязные взгляды были направлены в мою сторону. Кто-то, проходя мимо, не упускал возможности толкнуть меня. Я толкал их в ответ. Я не начинал все это дерьмо, они не должны делать из меня виноватого.

– Я сказал принять горизонтальное положение, Каллен! – продолжал вопить тренер Клэпп.

Опустив глаза, я все же принял нужную позицию. Прозвучал свисток, и мы начали поднимать и опускать ноги. Я был в состоянии выполнить это упражнение не один десяток раз. Для меня это было ежедневной нормой. Так что, наказание оказалось дерьмовым.

– По 10 минут, каждому! – сказал тренер.

Толпа снова застонала. Некоторые даже умудрились высказать парочку проклятий.

– Парни, можете поблагодарить за это Каллена и Ньютона.

На днях я собирался изрядно выбить все дерьмо из Майка Ньютона. Он был таким гадким. Кто-то же должен был выбить из него все это.

Я вернулся в Форкс пару недель назад и делал все возможное, чтобы не попадать в неприятности. Но, похоже, кто-то устраивал различные заговоры, чтобы подпортить мне жизнь.

В прошлом году я провел первый семестр в Средней Школе Форкса. Несмотря на то, что я был только второкурсником, я уже играл в футбольной команде университета. Я всегда был популярен, и я полагаю это из-за того, что я был богат. Фамилия «Каллен» всегда вызывала у окружающих уважение. Исключением не стал и этот маленький городок. Девочки, всегда обращали на меня внимание, иногда они были даже слишком назойливы. Из-за этого такие котята, как Майк Ньютон завидуют мне.

Но тут возникла ситуация, которую я проклинал еще долго. В столь юном возрасте я оказался словно в заключении. Папа, использовав свои связи, через своих постоянных пациентов, устроил меня в частную школу-интернат. Там я должен был проучиться оставшуюся часть учебного года.

К слову сказать, это была мужская школа-интернат. Какой же это было пыткой для меня. Но папа даже заплатил руководству, чтобы я остался там на все лето.

И вот… Пока мои братья отдыхали на Гавайях с загорелыми, одетыми в бикини, сучками, я вынужден был торчать в общаге с прыщавыми девственниками, которых ничто в жизни не интересовало, кроме учебы и чтения комиксов.

В какой-то момент я все для себя решил. Я сел в самолет и прилетел обратно в Форкс. Я дал себе слово, что больше никакие дерьмовые мысли не посетят мою голову.

Однако сдержать свои обещания оказалось намного сложнее, чем их дать. Поскольку девочки продолжали оказывать мне внимание, а этот дерьмовый Ньютон продолжал мне завидовать. Он все еще пытался указать мне мое место, которое, по его мнению, я должен был занимать.

– Хорошо, – сказал тренер Клэпп. Прозвучал свисток. – Десять минут истекли.

Пронесся коллективный вздох. Мы встали на ноги. Я стал прогибаться, спина немного побаливала от длительного пребывания на твердой земле.

– Ньютон, Каллен! Вы, самоубийцы, остаетесь здесь! Остальные могут идти.

Я проклял все на свете. Мои ноги уже изрядно подустали и болели. Мы находились здесь уже в течение нескольких часов. Сегодня вторник и у нас не было занятий из-за какого-то симпозиума, проходящего в школе. Но тренер Клэпп настоял на обязательной тренировке этим утром.

Впившись взглядом в Ньютона, я подошел к линии старта. Всю эту неделю он косо на меня поглядывал. Причиной тому была Джессика Стенли. Он явно был к ней неравнодушен, а вот она его в упор не замечала. Она была в восторге от меня. Хотя я по поводу нее сильно не заморачивался. Она была… не в моем вкусе, слишком простой. Но, несмотря на мое отношение к ней, она не оставляла попыток так или иначе обратить на себя внимание, всячески пытаясь оказаться в моей постели. А какой нормальный парень откажется от такого? Так что, хоть она и не была моим идеалом, я старался вести себя не слишком привередливо.

Раздался свисток, и мы приступили к собственному самоубийству. Несмотря на то, что Ньютон был футболистом, на деле он оказался слабаком. Я сделал его, что называется, в сухую. Его ноги заплелись, и он упал еще на середине пути.

Снова раздался свисток, я резко остановился. Вдруг меня сильно замутило. Я наклонился и попытался сделать глубокий вдох, но у меня ничего не получилось. Меня вырвало.

– Я не потерплю, чтобы вы двое устраивали драки на моем поле. Вы слышите меня? Быстро пожмите друг другу руки, – сказал тренер.

Я посмотрел на него с недоверием, может он шутит, но он был серьезен как никогда.

Простонав, я подошел к Ньютону и подал ему свою руку. Наше рукопожатие получилось весьма «дружественным». Мне все-таки удалось толкнуть его в спину.

– Frocio, – сказал я холодно.

Он смотрел на меня, сузив глаза, а я только хихикнул. Я выбивал из него дурь на протяжении уже нескольких лет. Так что, за это время он уже успел узнать, что я назвал его гомосексуалистом.

– Вы, оба отправляйтесь в больницу. Ваши симпатичные лица нуждаются в изрядной обработке, – снова встрял тренер.

Кивнув, я отправился на стоянку автомобилей и запрыгнул в свой «Вольво». Это был конвертируемый седан С70. Я обожал свой автомобиль. Отец купил мне его, когда я вернулся в Форкс.

По приезду в больницу меня тут же отправили к врачу. С тех пор, как мой отец стал работать в этой больнице, необходимость ждать своей очереди у меня пропала. Похоже, он был единственным человеком, который держал эту больницу на плаву.

Мне сделали несколько стежков на лбу. Но это ничего, бывали ситуации и похуже.

Выходя из больницы, я встретил Ньютона. Он специально шел на меня и не собирался сворачивать в сторону. Он толкнул меня, я не мог оставить это без внимания.

У нас началась новая стычка. Тут же прибежала охрана больницы, они стали нас разнимать и, мягко выражаясь, выказывать свое недовольство. Но, увидев меня, сразу же притихли.

Едва я подъехал к стоянке автомобилей, как у меня в кармане зазвонил телефон. Звонил отец. Видимо, кто-то из персонала больницы рассказал ему про меня. Простонав, я отсоединился. Я был не в том состоянии, чтобы оправдываться перед отцом.

Зайдя домой, я отправился на кухню. Сделав себе бутерброд, я поднялся к себе в спальню. Только оказавшись на кровати, я в полной мере ощутил, насколько я устал, и как у меня болят ноги. Я включил телевизор и принялся есть бутерброд.

Снова зазвонил телефон. Это была Джессика Стэнли. Я замешкался. Отвечать на звонок или нет? Немного подумав, решил не обращать на него внимания. У меня не было абсолютно никакого настроения выслушивать ее бредовое бормотание. Я не был ее другом, и меня не волновали сплетни, которые распространяли сучки из Форкса.

Немного отдохнув, я решил прослушать голосовую почту. Конечно же, там было и сообщение от папы. Он грозился забрать мой «Вольво», если я не перезвоню ему через 20 минут. Я простонал… прошло уже полчаса.

Я сразу же перезвонил ему, стараясь быть вежливым и сохранять самообладание. Мне это удавалось до тех пор, пока он не пригрозил мне отправить меня обратно в школу-интернат.

Я ходил по комнате, отчаянно пытаясь объяснить папе, что произошло недоразумение, что такого больше не повториться. Как вдруг услышал в трубке женский голос. Он был таким молодым и невинным, но в то же время очень соблазнительным. Я тут же спросил, кто была эта девушка, но отец резко закончил наш разговор, сказав, что не собирается сейчас обсуждать эту тему.

Я не был глуп и наивен. Мои братья и я прекрасно знали об образе жизни нашего отца, знали, чем он занимался. И знали мы об этом всю жизнь, он никогда ничего не скрывал от нас. Но, в то же время он старался оградить нас от лишней информации. Он старался не втягивать нас в свои дела, но это не всегда получалось. Мы понимали, что мы не такие как все, что мы другие. Не имеет значения, насколько хорошо вы будете охранять свою семью от насилия, происходящего вокруг. Опасность всегда будет присутствовать в вашей жизни и жизни ваших близких.

Я знал, что мой отец занимался поставками наркотиков и незаконным распространением оружия. Я знал – на его руках была кровь. Он организовывал заказные убийства и похищения. В некоторых он даже участвовал сам. Он был замешан в вымогательстве и отмывании денег. У него были многомиллионные счета в разных банках по всему миру. Это делалось для того, чтобы не платить налоги. Я не знаю, есть ли такой закон, который бы еще не нарушил мой отец. Он был обманщиком, вором и убийцей. Люди уважали и боялись его не только из-за фамилии, но и за то, как он жил и преподносил себя окружающим. Он был спокойным, тихим, но смертельно опасным человеком.

Я знал, зачем мой отец поехал в Феникс. Я знал о торговле рабами, которая все еще существовала в Америке. Это был не первый раз, когда отец покупал людей. У нас уже были двое рабов, когда мы приехали в Вашингтон. Мне тогда было восемь. Отец купил пожилую женщину, мы звали ее Нонна. Она была куплена для того, чтобы ухаживать за домом, за мной и моими братьями до тех пор, пока бы мы не повзрослели.

Она трудилась как проклятая около десяти лет и скончалась от сердечного приступа несколько месяцев назад. Она была очень хорошей женщиной. К ней не было никогда никаких претензий. Она была нам как бабушка. Мы очень любили ее, и я думаю, что эта любовь была взаимна. Несмотря на то, что мы лишили ее свободы, она любила нас.

Папа кремировал ее тело, а пепел мы развеяли по ветру у реки. Она очень любила бывать там.

После того, как Нонна умерла, папа привез нам другую женщину. Ее звали Джанет. Ей было чуть больше сорока, у нее были светлые вьющиеся волосы. Я возненавидел ее с самого первого дня. У нее был такой взгляд, что мне тут же хотелось ее ударить. Но, конечно, я никогда не сделал бы этого. Мама воспитала во мне четкое убеждение, что, женщин нужно уважать.

И вот, однажды, Джанет поймали с поличным. Она зашла в комнату, в которую ей заходить не следовало, к тому же, она взяла кое-какие вещи, которые ей трогать было запрещено. Отец просто уехал вместе с ней, а назад вернулся один. Так уж случилось… он устанавливал правила, и им нужно было следовать.

Он не выносил, когда его правилами пренебрегали. Если уж Карлайл Каллен сказал тебе, «прыгай», то ты, мать твою, станешь лучшим прыгуном.

Мой брат Эммет и я практически приняли жизнь отца. Мы знали наше место в этом мире. Эммет не горел желанием присоединиться к миру отца, но и не осуждал его. У меня же, было желание возглавить отцовскую организацию. Я знал, что члены организации в Чикаго смотрели на меня, как на будущего наследника мафиозного клана. Они говорили, что у меня есть нужный для этого потенциал. Хоть я и не совсем понимал, что именно они имеют ввиду, но все же надеялся, что я займу достойное место среди них. Разумеется, когда стану старше. Я даже немного гордился своими мыслями по этому поводу.

А вот Джаспер был совсем другим. Он старался избегать всех разговоров, касающихся будущего семьи Калленов. Он ненавидел наркотики, оружие, да и вообще, не переносил насилие. Эммет и я были «толстокожими», а Джаспер, наоборот, очень чувствительным и ранимым. Этим он был похож на маму. Нет, по внешности я был практически ее копией, а вот по характеру и чувственному восприятию мира Джаспер и, правда, был на нее очень похож.

Мама прекрасно знала о жизни папы, но никогда не осуждала его. Она его очень любила… Еще, она никогда не одобряла рабов и рабство. Так же вел себя и Джаспер.

Отчасти, я соглашался с ним, но с другой стороны… в этом была и своя логика. Если ты хочешь лояльности и тишины, то просто необходимо совершить такую покупку.

И я знал, что в нынешней ситуации Джаспер был расстроен намного сильнее, нежели раньше. А все из-за того, что сладкий и невинный голос из телефона принадлежал девушке, а не женщине. Папа никогда не говорил, но по прошлому опыту мы предположили, что он привезет пожилую женщину. Но мы ошиблись. Она оказалось очень молодой.

Весь остаток дня я провел, запершись в своей комнате. У меня не было настроения даже думать о том, как же мне попадет, когда отец вернется домой. Немного вздремнув, я взял гитару и занялся игрой. В итоге, я все же позвонил Джессике, и мне пришлось выслушивать всю ее болтовню на протяжении нескольких часов. Я прекратил наш разговор, как только услышал, что она хотела бы ко мне приехать.

Вечером приехал папа. То ли он очень устал, то ли из вредности, но он не стал подниматься ко мне в спальню. А просто, позвонив мне по мобильному, вызвал к себе в кабинет.

Я подозревал, что он снова станет грозить мне школой-интернатом, или тем, что он отберет у меня машину. Он, правда, отчитал меня по полной программе. Хоть он не упрекнул меня, в том, что я выбил Ньютону зубы, но зато, был очень недоволен потасовкой, устроенной мною в больнице. Он наказал меня на все предстоящие выходные. А ведь они были так нужны мне. Они должны были стать моими первыми улетными выходными после вечерней игры, которую мы должны были провести дома. Теперь все это превратилось в настоящий ад. Я с нетерпением ждал очередных выстрелов от Патрона, новых ударных хитов и хорошего жесткого секса.

Я провел остаток ночи в своей комнате. Заснуть я так и не смог, я был слишком зол. Устав валяться в кровати, я решил спуститься на кухню. На кухне я открыл холодильник и стал наливать себе апельсиновый сок. И тут я услышал шум. Он прозвучал так внезапно, а все от того, что в доме было слишком тихо. Я обернулся и был настолько поражен увиденным, что пролил свой гребаный напиток.

Перед тем как меня охватил гнев, я испытал целую гамму чувств и эмоций. Сначала я был очень удивлен, потом на меня вдруг накатил стыд. Я стоял перед девушкой, в мокрых от сока штанах. Что может быть глупее?

Я не мог разглядеть ее полностью, в кухне было темно. Но ее глаза… они были ясными, как день. Они были большими и выразительными. Девушка была похожа на оленя, пойманного в свет автомобильных фар.

Наконец, я опомнился. Решив вытереть сок, разлившийся на полу, я схватил полотенце. Но девушка решила опередить меня. Схватив полотенце, она буквально кинулась ко мне. Не рассчитав наши траектории, мы сильно столкнулись головами. Меня пронзила адская боль. Я смачно выругался. Что ж поделать, такая реакция на боль была вполне в духе истинного Эдварда Каллена.

Очевидно, я испугал ее, потому что она боялась поднять на меня глаза и, еще, она вся дрожала. Я схватил ее за запястье, чтобы оторвать от этого гребаного мытья полов. Она была смешна, а я этого не любил. Когда я схватил ее, то почувствовал, будто через меня прошел легкий разряд статического электричества. Она, наконец, подняла на меня глаза… Я был просто ошеломлен.

Ее щеки были красными и потрескавшимися от солнца. Но больше всего меня поразил огромный ушиб на ее лице. Было ясно, что этот след оставлен чьей-то рукой. Ее глаза были полны беспокойства, а по щекам текли слезы. Она была очень испугана, и это было ясно без слов. И она была… молода, чертовски молода. Возможно, она даже была младше меня. На ее лице читалась невинность.

Но финальным и самым ошеломляющим для меня стало то, что она была… красива. У меня было много горячих девушек, сексуальных, в эротичных мини, которые обтягивали их задницы. А вот девушка, которая сейчас была рядом со мной, оказалась не похожей на них… вообще. Она не была похожа на топ-модель, не источала сексуальную привлекательность. Она была просто… красива.

Я спросил ее, что случилось. О Господи, зачем я задал этот гребаный глупый вопрос? Она видимо его не совсем поняла, а я лишь хотел знать, как она очутилась в той ситуации, в которой, собственно, сейчас и находилась.

Затем она стала просить меня не наказывать ее. Она смотрела на меня с таким ужасом, видимо думала, что я буду бить ее. А мне на ум сразу же пришел вопрос, в каком аду побывала эта девушка, чтобы так бояться меня? Она не могла даже посмотреть на меня.

Конечно, апогеем ситуации стал папа, который буквально вломился в кухню. Как будто ситуация была еще не достаточно испорченной… Он застал нас сидящими на полу, в луже апельсинового сока, а я все еще продолжал держать девушку за руку. Честно говоря, это как-то вылетело у меня из головы. Подумать только, я даже НЕ ЗАМЕТИЛ, что держу ее за руку.

Отец стал кричать на меня, он ругался на итальянском и велел мне уйти.

Я поднялся наверх. Зайдя к себе, я скинул все одежду и пошел в душ. Я вымыл свои волосы, затем отмыл ноги от липкого сока. Мое мужское достоинство стало твердым, а все от того, что я продолжал думать об этой гребаной девчонке. Она не выходила у меня из головы. Я думал о том, как мы оказались на кухне, как попали в эту идиотскую ситуацию, и как я оставил ее там, на кухне. И все это было каким-то неправильным и даже смешным из-за причины, по которой она была здесь.

Я был очень разочарован. Вероятно, мне придется захватить с собой какую-нибудь девчонку со школы, побыть с ней, чтобы перестать думать обо всем, что произошло.

Отключив воду, я стал вытираться. Я надел пару шелковых боксеров и потертые джинсы. Немного подумав, вместо футболки я решил надеть одну из моих рубашек с длинными рукавами, подкатав их.

Я не стал расчесывать свои волосы, а просто пару раз провел по ним руками. Девочкам обычно нравилась моя прическа, хотя… черт возьми.

Я пошел к лестнице и увидел моих братьев. Вчера вечером я их почему-то не застал. Мы были очень близки и дружны друг с другом. Но, когда я уехал в школу-интернат, они немного изменились. У них появились постоянные подруги. А я вернулся практически тем же человеком, которым и уезжал. Я люблю Элис и Розали, я знал их еще с тех пор, как мы приехали сюда и стали ходить в начальную школу. Они были классными девчонками, но я точно никогда не собирался вставать между ними и братьями. Когда я уезжал, мы по-прежнему оставались друзьями. Вернувшись, я оказался у них пятым… лишним в их компании. Я был рад и счастлив, что у них все хорошо, но не мог же я постоянно терпеть свою ненужность. Я не могу спокойно наблюдать со стороны, как парочки целуются и обнимаются, просто утопают в любовной волне…

Спускаясь, я запрыгнул на спину Эммету. Он попробовал сбросить меня, но не тут-то было. Я спрыгнул с него только, когда мы спустились вниз. Он попытался ударить меня кулаком, но я ловко увернулся. Мы все весело смеялись. Я повернулся, и хотел было подшутить над Эмметом, но мой взгляд упал на девушку.

Она смотрела на нас и улыбалась. Взглянув на нее, я не мог не улыбнуться, увидев удивленное выражение ее лица. Заметив мой взгляд, она покраснела и опустила глаза. А я и не думал переставать улыбаться, просто не видел в этом необходимости…

Когда я проходил мимо нее, моя рука оказалась с ней совсем рядом. Волосы на руке мигом встали дыбом, и я почувствовал легкий разряд, прошедший через все мое тело. Это меня очень поразило, и я легка смутился. Такое же чувство поразило меня, когда я схватил ее за запястье. Я никогда не испытывал ничего подобного. Меня будто пробивал разряд тока, как только я касался ее. Она смотрела на меня с замешательством, а я чувствовал себя полным идиотом, который просто стоял, уставившись на нее. Не в силах больше выносить все это, я развернулся и пошел к телевизору.

– Я сделаю это, – сказал я.

Она огляделась вокруг и увидела меня. А я просто прошел мимо.

Я убедил папу, что совершенно оправился от вчерашнего, и что сегодня, после учебы, у меня не было тренировки. И он согласился. Честно говоря, меня это удивило, я думал, что сейчас я не самый его любимый человек, после наших с ним скандалов.

Я снова посмотрел на нее. На ее лице не было ничего, кроме шока.

Ее имя эхом отзывалось во мне. Это был первый раз, когда я услышал, как ее зовут. Я и не предполагал, что ее имя произведет на меня такое впечатление. Но так уж случилось… Оно полностью соответствовало ей… Изабелла. БЕЛЛА. Как же красиво…

Это она. Я понятия не имел, что такого было в этой девочке, чем она меня так очаровала. Но определенно могу сказать, она вошла в мою чертову жизнь. И думаю, она усложнит ее.

–

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 6.

Глава 6. Предсказуемость

«Человеческая личность – самая хрупкая вещь в мире, и часто обнаруживается только в моменты истины»

Алан Рудольф

Эдвард Каллен

Я сидел на кушетке, положив ноги на журнальный столик, и жевал шарики «Lucky Charms». Я не очень любил зефир, поскольку он был слишком мягким, но это было единственной вещью в доме, которую мы могли съесть на завтрак. В общем я был голоден. Я знал, что Эммет проклинает меня. Я видел какими глазами он на меня смотрел. Ведь я вылил себе все оставшееся молоко, и он был вынужден есть хлопья сухими.

Джаспер зашел в комнату, шлепнулся на кушетку рядом со мной, и я едва не опрокинул свою тарелку с хлопьями. Я пристально посмотрел на него, вопросительно подняв вверх бровь, а он даже не обратил на это никакого внимания.

Эммет раздраженно встал и буквально метнулся на кухню. Я услышал хлопок дверцы – он выбрасывал свой «Lucky Charms», видимо, разочаровавшись в его вкусе. Я хихикнул, набирая очередную ложку с хлопьями и отправляя ее себе в рот.

– Она слишком молода, – спокойно произнес Джаспер.

Я не взглянул на него и не стал переспрашивать, о ком он говорит. Я и так прекрасно знал, кого он имел в виду. Я знал, что возраст Изабеллы вызывает некоторое беспокойство у Джаспера. Меня это тоже немного волновало, но частые разговоры об этом надоедали.

– Так, какого же она возраста? – спросил я беспечно, будучи уверен, что Джаспер знает ответ на этот вопрос.

– Отец купил ее в день, когда ей исполнилось шестнадцать, – сказал он, и в его голосе читалось недовольство.

Вздохнув, я кивнул. Все как я и думал. Я был уверен, что она младше меня.

Эммет вернулся в комнату, в его руке был бутерброд. Это зрелище заставило нас засмеяться. Поев, я пошел на кухню выбросить остатки зефира.