Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 166 страниц)

– В этот день меня не будет в городе. Так что, если обещаете не разрушить дом, можете праздновать здесь, – сказал доктор Каллен.

Элис завизжала.

– Вы даже не узнаете, что здесь была вечеринка. Я обещаю! – воскликнула Элис.

– Да, к тому времени, как вы вернетесь, все будет убрано, – сказала Розали. – У вас ведь есть девушка-раб? Не так ли?

Ее тон был таким… От ее слов тошнотворное чувство сползло от горла к моему животу. Я внезапно почувствовала себя очень неловко. Я, определенно, была лишней в их компании.

– Черт побери, Розали! – сказал Эммет. Казалось, он был немного раздражен.

Я посмотрела на него. Он хмурился. Повернув голову, я увидела, что Джаспер сочувственно смотрит на меня. Я быстро отвела взгляд. Я не хотела, чтобы мне выказывали столько сожаления и симпатии. Поднявшись, я убрала лед с коленей. Затем я опустила ноги на пол, и села ровно. Я почувствовала, как Эдвард пристально смотрит на меня. Его взгляд был таким мощным, что я удивилась, как он до сих пор не прожег им меня насквозь. Я старалась не смотреть на него. Мне отчего-то не хотелось видеть выражение его лица.

– Ведите себя хорошо, – сказал доктор Каллен отеческим тоном.

Девушки, пробормотав прощания, вышли и закрыли за собой дверь.

Когда доктор Каллен вошел в гостиную, я опустила глаза в пол и сидела, не шевелясь. Зайдя, он сделал паузу и вздохнул. В комнате повисла напряженная тишина. Я чувствовала, что меня может вырвать. Я старалась сопротивляться этому мерзкому чувству, сосредоточив свое внимание на небольшом пятнышке на полу. Это было очень похоже на грязь, и я подумала, что надо не забыть отмыть его, когда буду убираться в следующий раз.

Я стала прикидывать, какое чистящее средство подойдет для отмывки пятна. Я была готова думать о чем угодно, лишь бы не сталкиваться взглядом с доктором Калленом. В его присутствии я чувствовала себя ужасно.

– Ребята, вы можете побыть у себя в комнатах несколько минут? Я хочу поговорить с Изабеллой, – сказал доктор Каллен, нарушая тишину.

Мое сердце начало биться с бешеной скоростью. Напряжение во мне стало таким сильным, что у меня затряслись руки. Чтобы хоть как-то сохранить самообладание я не переставала смотреть на пятно на полу. Спустя секунду, Джаспер и Эммет встали, и я услышала их шаги. Они направлялись к лестнице.

Эдвард, встав, немного поколебался и подошел к отцу. Я украдкой посмотрела на него. Он смотрел на доктора Каллена так, словно хотел ему что-то сказать. А доктор, явно, ждал его слов.

Но спустя пару мгновений Эдвард встряхнул головой и быстро вышел из комнаты.

Доктор Каллен подошел ко мне и присел на корточки. Таким образом, он преградил мне обзор, и я больше не могла видеть того спасительного пятнышка. Но я заметила у него на рубашке ниточку, и снова отметила, что нужно будет не забыть отрезать ее. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, но я ужасно боялась посмотреть на него.

Боковым зрением я увидела, что он поднял руку. Я резко отскочила в сторону. Скрестив руки на груди, я сжалась в комочек. Вероятно, увидев мое опасение, он сделал паузу. А затем снова протянул ко мне руку и положил ее на мое колено. Тошнотворное чувство нахлынуло на меня, как только я почувствовала на себе его прикосновение. Я стала кусать нижнюю губу, из глаз хлынули слезы.

– Ты должна отдохнуть еще несколько дней, – сказал он, осматривая мои колени.

Он слегка сжал их. Я вздрогнула. Его прикосновения были такими… нежными, совсем не такими, как тогда… Ощущение его рук на себе ужасало меня.

– Все хорошо, сэр, – быстро сказала я. Мой голос слегка дрожал.

Он вздохнул.

– У тебя небольшая травма оттого, что ты долго стояла на коленях. В твоей коленной чашечке образовалась жидкость. Ты должна несколько дней находиться в покое. Еще нужно будет прикладывать холод, пока не спадет опухоль. Вдобавок, будешь принимать обезболивающее. Без него тебе сейчас нельзя. Ты понимаешь?

– Да, сэр, – сказала я.

– Да, я получил результаты твоего обследования. Ты здорова, и это удивительно, если вспомнить те условия, в которых ты жила. У тебя обнаружилась анемия. Но это не страшно, я дам тебе кое-какие витамины и все будет хорошо. Ну, а в остальном, ты совершенно здорова. Просто прекрасно… – сказал он.

– Хорошо, – сказала я. Я не знала, что еще сказать на это.

Я до сих пор не могла пересилить себя и посмотреть на него.

Он убрал руку с моего колена, но не встал. Мне было неловко. Он сидел напротив, на корточках и пристально смотрел на меня. Мне так хотелось, чтобы он наконец встал и отошел.

– Изабелла? – сказал он, спустя мгновение. Его голос был таким мягким и нежным. – Посмотри на меня, пожалуйста.

Вздохнув, я подняла глаза и посмотрела на него.

Его глаза были мягкими. В них читалась нежность, грусть и сострадание. От этого я почувствовала себя еще хуже. Я понимала, что это неправильно, так быть не должно. Я быстро отвела взгляд и почувствовала, как по щеке покатилась слеза.

– Я понимаю, что ты расстроена. Я знаю, что это мало что изменит, но я не хотел быть настолько жестоким с тобой.

Будучи не в состоянии говорить, я просто кивнула. Я боялась открыть рот, боялась, что меня и правда может вырвать. Я не понимала, что происходит. Я никогда не испытывала ничего подобного к Чарли. А ведь он наказывал меня куда сильнее.

Но в одну ночь, не прикасаясь, ни разу не ударив, доктор Каллен просто сломал меня.

– И игнорируй Розали. Она часто говорит гадости, только для того, чтобы позлить людей, – вставая, добавил он.

Спустя мгновение он развернулся и пошел к лестнице. Я сидела на кушетке и пыталась успокоиться. Тошнота не отступала. Я должна была пойти к себе. Встав и вздрогнув от боли, я пошла к лестнице. Я уже почти поднялась на один пролет, когда встретила Эдварда и доктора Каллена, спускавшихся вниз, мне навстречу. При виде меня, они оба остановились.

Пробормотав «извините меня», я постаралась как можно быстрее проскочить мимо Эдварда. Он простонал и покачал головой. Тут из спальни вышел Эммет и, увидев меня, поднял вверх бровь.

– Девочка, разве тебе не нужен отдых и покой? – спросил он.

Я только уставилась на него и пожала плечами. Через секунду он уже подошел ко мне. Я завизжала, когда он очень ловко и быстро взял меня на руки.

– Господи, Эммет, осторожнее! Веди себя нежнее, она же травмирована, – практически выкрикнул Эдвард.

– О, расслабься. Она намного сильнее, чем ты думаешь, – сказал он и беспечно поднялся на третий этаж.

Улыбнувшись мне, он открыл дверь моей спальни и аккуратно усадил меня на кровать.

– Ммм… спасибо, – пробормотала я. Я была немного смущена его поведением.

По сравнению с тем, как мы общались с Джаспером, Эммета я видела очень редко. Он проводил все время со своей подругой.

– Да ну, перестань, не стоит благодарности, – сказал он, пожимая плечами.

Еще раз улыбнувшись, он вышел и закрыл за собой дверь.

Вечер пролетел спокойно. Никто меня не беспокоил. Да это и хорошо. Я не хотела никого видеть. Мало того, что Джаспер и Эдвард утешали меня, так еще и Эммет… Мне было очень плохо. Я не хотела, чтобы они сочувствовали мне. Они проявляли по отношению ко мне заботу, а так быть не должно. Я всего лишь их собственность, которую они купили с целью облегчить себе жизнь.

Несмотря на то, что я спала днем, я чувствовала себя разбитой. Я легла спать рано. Положив голову на подушку, я вздохнула. Не было того уюта и той теплоты… я не чувствовала запах Эдварда. Я попробовала отодвинуть от себя эти мысли. Я хотела перестать думать о нем…

Этой ночью мне снились кошмары. Мне снился доктор Каллен, его жуткие злые глаза. Тот адский взгляд… Я проснулась в холодном поту. На меня снова нахлынула тошнота. Я подскочила с кровати и побежала в ванную. Честно сказать, мне это далось нелегко, поскольку ноги, да и все тело, еще болели.

В ванной я поскользнулась на плитке и упала. Адская боль пронзила мои колени. Из глаз хлынули слезы, я чувствовала себя разбитой и ужасно одинокой.

Боль немного отступила, но я не встала. Я лежала на полу и рыдала… Я плакала о себе и о маме, плакала обо всех, кто находился в чьей-то собственности. Я плакала о каждом ребенке в мире, который никогда узнает, что такое свобода и что такое жизнь без боли. Я плакала о тех, кто никогда не узнает, что такое любовь, а будет жить лишь в мире страданий и злобы.

Проснувшись утром, я поняла, что провела ночь в ванной, лежа на полу. Игнорируя боль, я встала. Сон на полу не пошел мне на пользу, а скорее наоборот.

Но я должна быть сильной.

Прихрамывая, я спустилась вниз. В доме все было тихо. Я решила убраться. И учитывая свое состояние, я сделала это довольно неплохо. Боль не сдерживала, не останавливала меня, а скорее наоборот – подталкивала вперед.

Боль была очень знакома мне. Боль напоминала мне о том, кем я была на самом деле, она указывала мне мое место. В последнее время я забыла об этом. Я забыла все это, почувствовав немного свободы. В некотором смысле я была рада и благодарна боли. Потому что, если я чувствовала боль, я жила. Это означало, что я жива… я выжила.

Впервые, с момента прибытия в дом Калленов, я испытала такое знакомое и близкое мне чувство.

редактура Lersha

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 20.

Глава 20. Значение человека

«Значение человека состоит не в том, чего он достигает,

а скорее в том, что он сделал, чтобы этого достигнуть»

Эдвард Каллен

Возвращение домой.

Я должен был волноваться, не так ли? Это было то самое гребаное время, когда я мог быть в центре еще большего внимания. Абсолютно все пялились на меня, все глаза были устремлены на Эдварда Каллена.

Розали не ошиблась, когда сказала, что каждая девушка в средней школе Форкса была в ожидании, когда же я определюсь с выбором. Но меня это не волновало. Я меньше всего заботился об этих суках.

Только то, что я пригласил тебя на танец, не означает, что ты уедешь со мной.

В то утро пятницы я шел в школу с одной лишь мыслью. Я собирался пригласить первую попавшуюся сучку и наконец-то покончить со всем этим.

Стэнли на это и рассчитывала. Сучки имели привычку не отказывать, тем более в случае вечера танцев. Только у меня не было никакого желания трахать эту дешевку снова. Даже не смотря на то, что она каждый день практически набрасывалась на меня. У меня, правда, не было никакого желания сейчас трахать кого бы то ни было.

Когда Стэнли, как по часам, подошла ко мне на школьной стоянке, я, не раздумывая, послал ее. А могла бы пойти с Ньютоном. Они отлично подходили друг другу – парочка идиотов.

Зайдя в здание, я направился к своему шкафчику. Увидев, кто стоял возле него, я остолбенел. Это была Таня… Она стояла, облокотившись на соседний шкафчик. На ней была надета самая короткая юбка, которую я когда-либо видел. Встряхнув головой, я подошел к ней.

– Доброе утро, Эдвард, – промурлыкала она.

Я не мог не ухмыльнуться от ее попыток соблазнить меня. Только это дерьмо сегодня не сработает.

– Доброго утра и тебе, – сказал я.

Я повернул замок своего шкафчика. К счастью, она отошла в сторону, иначе я точно заехал бы дверцей прямо ей по лицу.

– Я могу позаимствовать у тебя домашнюю работу по тригонометрии? – спросила она. Ее голос все еще был похож на соблазнительное мурлыканье.

Я должен был отдать ей должное, только Таня могла так сексуально произнести такое банальное – «тригонометрия».

Я встряхнул головой.

– Нет, не можешь, – сказал я.

Я знал, что это всего лишь повод подкатить ко мне. Да и потом, у меня была привычка рисовать в тетради разные, иногда не совсем приличные, вещи. У меня не было никакого желания, чтобы она это видела. И вообще – я не привык отдавать. Я беру – вот то, что я всегда делаю. И ожидаю, что люди никогда не дадут мне ничего стоящего, а лишь одно дерьмо.

Таня надула губки, и это не могло не напомнить мне о поведении Стэнли. Закатив глаза, я пожал плечами и хлопнул дверцей шкафчика, закрывая его.

– Но есть одна вещь, которую я могу для тебя сделать.

– И что же это? – улыбаясь, спросила она.

– Я могу взять тебя на танцы, – сказал я, пожимая плечами.

Она была похожа на человека, который только что выиграл в лотерею кругленькую сумму – ее глаза горели, а улыбка растянулась на пол-лица. Я снова ухмыльнулся. Черт возьми, я был гребаной лотереей. Вернее, гребаным призом гребаной лотереи.

Итак, это было неделю назад. Прошедшая неделя в школе Форкса была сродни второму пришествию Иисуса Христа. Все это время я был в ужасном настроении, как же я не хотел во всем этом участвовать.

Мои братья все неделю были в превосходном расположении духа и вовсю готовились к этому гребаному торжеству. Этим они ничуть не отличались от Элис. Розали полагала, что была слишком хороша для всего этого. Но я с уверенностью мог сказать, что она просто была удивлена поведением Эммета. Время шло, все это становилось все более смешным, а я становился все более раздражительным.

Понедельник был днем «Карьеры». Джаспер надел один из белых халатов папы и взял стетоскоп, все это он достал в его лаборатории. Эммет надел деловой костюм и взял дипломат, потому что он хотел быть гребаным главным администратором, ну или кем-то в этом роде. Они дали мне отличный повод, чтобы не наряжаться. Неужели они хотели, чтобы я надел спецодежду и нес в руках АК-47? Поскольку моей нормой было именно такое будущее.

Вторник был днем «Пижамы». Это день раздражал меня из-за всех этих розовых пижам с гребаными розовыми пуделями на них. Я был вынужден смотреть на все это. Господи, неужели никто не мог быть более разумным и надеть, к примеру, пеньюар? По крайней мере, было бы на что посмотреть. Эммет надел пижаму Супермена. Она обтягивала все его выпуклости, по-моему, даже те, которые обтягивать и не следовало. Благо у Джаспера хватило ума надеть что-то более-менее нормальное.

Среда была днем «Детства». В этот день я чувствовал себя извращенцем, находясь среди девочек с косичками, в розовых юбочках, гольфиках и ботиночках Мэри Джейн. Эммет надел шорты и футболку гребаного Смерфа. Да, он еще принес с собой в школу трехколесный велосипед, чтобы немного прокатиться по площадке. Больше никогда в жизни я не хотел бы снова увидеть это зрелище. Джаспер был не намного лучше. Он надел комбинезон и рубашечку.

Клянусь, мы никогда так не одевались. Даже в детстве…

Четверг был очередным «Сумасшедшим днем». Все преднамеренно должны были выглядеть смешными. Должен отметить, что мои братья преуспели в этом деле. Я категорически отказался ехать с кем-нибудь из них в школу в этот день. Я даже не хочу говорить о том, во что они были одеты, но клянусь, половину вещей они позаимствовали из гардероба Изабеллы.

Сегодня в школе был так называемый «Цветной день». Я увидел намного больше сучек с синими волосами, чем мог рассчитывать. Это было ужасно. Но, по крайней мере, я отлично гармонировал среди них в своем футбольном свитере.

Обычно я любил возвращаться домой, не поймите меня неправильно. Но теперь я точно знал причину моего плохого настроения. Все дело было в снах той, что находилась в противоположной от моей спальне.

Она была холодна всю неделю, и это сводило меня с ума. Это случилось после того, как Розали назвала ее рабом, назвала ее так в ее же присутствии. Она стала говорить как робот и называть меня «хозяин Эдвард». Как же я ненавидел это дерьмо. Я клянусь, я так хочу выбить все это дерьмо из Розали. Мы всегда лишь игнорировали ее, когда она вела себя как сука, но то, как она повела себя тогда…

Как же я хотел вернуть назад ту девочку, которая так сладко дремала у меня на кровати, и которая говорила такие милые вещи во сне. Девочку, которая смеялась и была открыта со мной. Та самая девочка сделала меня счастливым, и я знал, что без нее мне плохо, без нее я просто умру…

Почему я был такой сукой? Почему я не могу открыть ей свои чувства?

Господи, как же я хочу взять ее с собой на танцы. Потому что она была единственным человеком, для которого мне хотелось сделать все. Держу пари, что в длинном вечернем платье она выглядела бы потрясающе. Несмотря на то, что она была немного истощена, но у нее была аппетитная попка. Я постоянно любовался ею, чувствуя себя при этом настоящим извращенцем.

Было бесполезно думать об этом, я не мог взять ее с собой. Даже если бы она согласилась пойти… По отношению к папе, это было бы похоже на размахивание красной тряпкой перед глазами у быка.

Но, проклятье, как же я мечтал об этом.

Она терпела боль всю неделю. Она не желала отдыхать, а только работала и работала… Убиралась, готовила, а потом уходила к себе. Мне так хотелось схватить ее и вытряхнуть все это дерьмо из ее головы и сказать, чтобы она, наконец, расслабилась. И, черт возьми, если она не улыбнется мне в ближайшее время, я просто взорвусь.

Тот факт, что она перестала улыбаться, просто убивал меня. Я думал, что увижу это во сне, когда она называла мое имя, но и этого больше не происходило. А не происходило этого, потому что она не спала… Той ночью, после того, как папа сделал с ней все это, она кричала. Она рыдала, и это убивало меня. Я не мог слушать это, но и не знал, что мне делать. Я хотел пойти к ней, успокоить, утешить ее, но я боролся с мыслью, что поступлю неправильно, вмешиваясь в ее личную жизнь.

А вдруг ей лучше было бы побыть одной? Вдруг она этого хотела?

Когда ее рыдания стихли, я тихонько прокрался к ней, чтобы удостовериться, что все в порядке. Я немного смутился, когда увидел, что ее нет в кровати. Зато горел свет в ванной. Видимо, она была там. Я хотел зайти в ванную, но даже то, что я тайком захожу в ее комнату, это уже достаточно плохо. А если я зайду в ванную, когда она тоже там, я буду настоящим извращенцем. Поэтому мне ничего не оставалось, как вернуться к себе и провести бессонную от переживаний ночь.

Следующие несколько дней были такими же ужасными. По ночам я слышал, как она по-прежнему не спит, а только плачет. Это разрушало меня, разбивало мое гребаное сердце. Я не хотел, чтобы она плакала, не хотел, чтобы она страдала. Но то, как она разговаривала и вела себя со мной, давало мне повод думать, что я являюсь одной из причин, из-за которых ей так плохо. Я не хотел казаться эгоистом, но,

Боже, неужели эта девочка с такой заразительной улыбкой ушла?

Я так любил, когда она спала и повторяла мое имя во сне. Я так этого ждал. Похоже, это превратилось в некую привычку – я целый день ждал вечера, чтобы зайти к ней в спальню. Неужели, я превратился в гребаного шпиона, который только и жаждет увидеть ее спящей?

Но этого так и не случилось… Я был очень несчастен из-за этого.

После школы, на параде возвращения домой я ехал на машине, улыбался и махал рукой, как какая-нибудь гребаная знаменитость. Сучки кричали мое имя, но я не обращал на них никакого внимания. Под моей кожей была только Изабелла.

После парада, я сидел в машине и ждал парней, чтобы поехать перекусить перед игрой. Это было своего рода традицией. Я сидел и пытался очистить свои мысли. Сегодня вечером у меня игра и я должен был сосредоточиться. Но это оказалось не так-то просто сделать. Выбросить из головы все мысли об Изабелле оказалось совершенно невозможно.

Пассажирская дверь моего автомобиля открылась, и я инстинктивно повернул голову. На меня нахлынула волна гнева из-за того, что кто-то садился в мой автомобиль без разрешения. Вторжение в пространство моего автомобиля, походило на то, что ты трахаешь мою девушку… конечно, если бы она у меня была.

Мои глаза расширились, а гнев сменился замешательством, когда я увидел, что в машину села Элис. Закрыв дверь, она повернулась ко мне и сладко улыбнулась.

– Привет, Эдвард, – сказала она.

Я слегка улыбнулся.

– Привет, кроха. Что случилось?

Она пожала плечами.

– Ничего такого. Просто мне требовалось удостовериться, что у тебя не все хорошо.

Я вопросительно поднял бровь и посмотрел на нее с недоверием.

– Почему это я не в порядке? Ты же знаешь, какой я, Элис. Эти люди просто искупали меня в своем внимании сегодня. А какая еще может быть потребность у такого тщеславного распутника?

Она слегка рассмеялась, но я остался серьезным. На мгновение в машине повисла тишина. Мне стало как-то неудобно. Меня терзала мысль, чего же она действительно хотела. Должно быть что-то большее, чем просто проверка моего состояния, иначе во всем этом не было никакого смысла.

– Я же сказала тебе, что это случится, а ты сомневался во мне и моих словах, – сказала она мягко.

Я немного сузил глаза и посмотрел на нее.

– Сказала мне, что?

– Что ты влюбишься.

Я смотрел на нее с удивлением и пытался сделать вид, что я совершенно не понимаю, о чем она говорит. Но в глубине души я испугался.

Откуда она могла это знать?

Я никому не говорил, что испытываю чувства к этой девушке, единственной девушке в мире. Этих чувств я не испытывал никогда. Если это сделал Джаспер, черт, я убью его.

– Вот реальность – есть только один человек, которого я люблю – это я сам. Ты это прекрасно знаешь, – сказал я, улыбнувшись.

Она слегка улыбнулась в ответ.

– Ты не должен притворяться со мной, Эдвард. Я знаю, что ты любишь ее.

Я встряхнул головой.

– Что же заставило тебя думать, что я люблю ее? – спросил я, вопросительно подняв вверх бровь.

Она рассмеялась.

– Все просто, по идее ты ведь должен был спросить меня, о ком именно я говорю. А ты этого не сделал и тем самым лишний раз выдал себя.

Я закатил глаза, мысленно проклиная себя.

– Плюс, я достаточно наслушалась итальянского от вас, мальчики, чтобы понять некоторые вещи, которые ты сказал ей, – добавила она.

– Возможно, ты ослышалась, – сказал я, пожимая плечами.

Черт, она раскусила меня, я это знал, но не буду же я в этом признаваться вот так, сразу.

– Возможно, – сказала она. – Но, даже, не слыша всей твой речи, я смогла распознать одну простую фразу. Ты называл ее твоей красивой девочкой. Что я еще могу сказать?

Я вздохнул.

– Все так очевидно? – спросил я, будучи немного раздраженным.

Я резко наклонился вперед и упал лбом на руль. Я думал, я тщательно скрыл все это дерьмо. Оказалось, нет…

– Нет, ты действительно очень хорошо скрываешь свои чувства. Но ты никогда не одурачишь меня. Все думают, что ты холодный человек, но я знаю, что это не так. Я знаю, что ты ведешь себя так… распущенно, потому что тебе очень грустно. Я знала, что однажды счастье придет к тебе и изменит все в твоей жизни. А все потому, что ты этого заслуживаешь. Честно. И по тому, как ты смотришь на нее, я могу сказать, что именно она… она является твоим счастьем.

Я простонал.

– Хорошо. Но о каком счастье может идти речь, если я не смогу удержать все это? Не смогу сохранить это!

– Почему ты думаешь, что не сможешь сохранить это? Ты думаешь, что не достоин этого? – спросила она. Ее тон был полон замешательства.

Взглянув на нее, я увидел, что она смотрит на меня вопросительно.

– Серьезно, Элис? – спросил я, закатив глаза.

Неужели она была такой невежественной? Разве она не видела, какой безнадежной и испорченной была вся эта ситуация?

– Ты уверена, что мы говорим об одних и тех же людях? Посмотри на меня. Когда я смотрю на нее, я понимаю, что мы НИКОГДА не сможем быть вместе. Понимаешь?

Элис раздражала. Было видно, что я тоже раздражал ее, и это не могло не вызвать у меня улыбку. Элис не так часто выходила из себя, но когда это случалось, это было весьма забавно.

– L'amore e cieco, – сказала она.

Ее произношение было ужасным, но я понял, что она сказала «любовь слепа». Похоже, она знала этот гребаный итальянский язык намного лучше, чем я думал.

– Любовь может быть слепой, Элис, а вот мой отец нет. Я не столько волнуюсь о любви, убивающей нас, сколько волнуюсь о нем, убивающем нас.

Она уставилась на меня, буквально на секунду, а затем беспечно пожала плечами.

– Я думаю, твой папа был бы только счастлив, узнав, что в твоем сердце кто-то появился. Независимо от того, кем бы она была.

– Ты бы сделала ставку на жизнь Джаспера? – спросил я.

Мой голос был острее, чем я рассчитывал. Я понимал, что она не заслуживала того, чтобы я огрызался с ней. Она всего лишь хотела помочь. Но я был раздражен. Она лишь уставилась на меня, пораженная моим тоном.

– Вот и я не могу поставить жизнь Изабеллы на карту, а потом мучиться в догадках – примет ли он ее или нет. Я не могу подвергнуть ее жизнь опасности, только из-за того, что моя глупая задница попалась на эти чувства. Боже, я знаю, что я дерзок, но ты действительно думаешь, что я такой эгоист, чтобы рисковать ее жизнью?

Она вздохнула и отвела от меня взгляд.

– А почему ты должен говорить ему об этом? – спустя мгновение, спокойно спросила она.

Я горько засмеялся.

– Ты серьезно думаешь, что мы сможем сохранить это втайне от него? Думаешь, он не увидит это дерьмо?

Элис уверенно кивнула. Я закатил глаза.

– Он редко бывает дома, Эдвард. Ты сможешь утаить это. Я думаю, ты справишься.

– А как же она? – спросил я, подняв вверх бровь.

Я попробовал успокоиться. Одна лишь мысль, что я буду с моей любимой девочкой, заставила мое сердце бешено биться.

Элис улыбнулась.

– Если ты думаешь, что Изабелла не королева и ничего не скрывает, то ты сумасшедший. Я недолго знаю ее, но могу с уверенностью сказать, что у нее есть некоторые тайны.

Я слегка улыбнулся и кивнул.

– Да, тайны у нее есть, – сказал я и притих. Затем, хихикнув, продолжил. – На прошлой неделе я узнал, что она не такая уж неграмотная.

Элис снова улыбнулась.

– Я знала об этом.

Я посмотрел на нее с удивлением.

– Я слышала, как она бормотала на той пятничной игре в футбол. Она читала фамилии и номера, написанные на спинах игроков. Я, конечно, не стала ей говорить, что я заметила это.

Я сидел не моргая. Я был в шоке.

– Интересно, как мой отец до сих пор не поймал ее, как он до сих пор ничего не заметил.

Элис пожала плечами.

– Возможно он не такой наблюдательный, как ты думаешь, Эдвард. Да, и я думаю, что его это не особо бы заботило, даже если бы он узнал. И еще, я не думаю, что ваша ситуация его особо бы волновала. По крайней мере, не настолько, чтобы нанести увечья любому из вас.

Я встряхнул головой.

– Все равно, это не имеет значение, Элис. Не имеет значения, что я чувствую, потому что нет никаких гарантий, что она когда-нибудь будет чувствовать ко мне то же самое.

Элис подняла вверх брови.

– Почему ты так говоришь?

– Ты ведь встретила меня? – спросил я, подняв вверх бровь. – Ну и как? Я ведь не такой гребаный хороший парень? Ты же знаешь.

Она засмеялась.

– Все так относительно, Эдвард. Слушай, я не собираюсь говорить тебе, что делать. Я лишь скажу, что когда придет время, ты сам все узнаешь. Ты увидишь все сам, непосредственно.

– Мы купили ее, Элис. Она фактически часть нашей собственности. Она называет меня гребаным хозяином. Как она может полюбить того, кого презирает, того, кто властвует над ней?

Элис слегка улыбнулась.

– L'amore e cieco, – снова сказала она и, открыв дверь, выпорхнула из машины.

Чертова любовь слепа…

Запустив двигатель автомобиля, я рванул с места. Шины издали неприятный визг, а все оттого, что я был раздражен. Я встретил парней возле пиццерии. Они ели с большим аппетитом, а я только отрывал кусочки пиццы и бросал их в тарелку, пытаясь таким образом успокоить нервы. Аппетита у меня не было. Я пытался сосредоточиться на предстоящей игре, правда, это не очень у меня получалось. В итоге, вернувшись в школу, мы начали разминаться.

К началу игры мне удалось успокоиться. Стадион был полон. Народу пришло даже больше, чем обычно. Я понятия не имел, приехала ли Изабелла, приглашали ли ее вообще. Я так хотел увидеть ее, но в то же время понимал, что если я ее увижу, тоска снова вернется ко мне. Противоречивые чувства разрывали меня. Мне и хотелось увидеть ее, и я понимал, что возможно это сейчас будет лишним.

Началась вторая половина игры. Мне нужно было стать еще более сосредоточенным, поскольку мы выигрывали, и нужно было преимущество удержать. К моменту, когда началась четвертая четверть периода, я отошел от центра и позволил себе взглянуть на толпу. Моя семья сидела на том же самом месте, что и в прошлый раз. Они всегда выбирали именно эти места, видимо, они их чем-то привлекали. Она была очень красива, в этой рубашке с зелено-коричневыми полосами, которая прекрасно подходила к тону ее кожи.

Я не знаю, когда я начал обращать внимание на это дерьмо. В прошлом я замечал одежду девушек лишь тогда, когда они раздевались для меня и кидали ее на пол.

Изабелла не смотрела на меня. Ее взгляд был направлен куда-то в сторону, прочь ото всех. Казалось, она прибывала где-то в своем мире. Она выглядела настолько грустной, что мне не составило большого труда разглядеть ее истощенные печальные глаза. Это было несложно заметить, несмотря на то, что я находился довольно далеко от нее.

Я посмотрел на свою семью и заметил, что мой отец тоже приехал на игру. Это стало для меня неожиданностью, поскольку он всегда был чертовски занят для этого дерьма.

Отведя взгляд, я больше так и не позволил себе посмотреть на нее снова. Когда раздался финальный свисток, означающий, что игра окончена, все кинулись с поля в сторону зрителей. Мы снова одержали победу, все ликовали. А по-другому быть и не могло. Пока я в команде, проигрышей не случалось… да и не могло случиться.

Моя семья радостно встречала меня. Эммет кинулся ко мне. Всю игру я провел без травм, и это, как оказалось, лишь для того, чтобы сейчас быть сваленным своим собственным братом. Я попытался оттолкнуть его от себя, но это оказалось сложнее сделать, чем сказать. Своими габаритами он походил на чертов грузовик. Папа протянул мне руку, чтобы помочь встать. Я рассмеялся, когда наконец встал на ноги и стал толкать Эммета.

– Ты все сделал хорошо, – сказал папа, похлопав меня по спине.

Я ухмыльнулся. Мне было приятно, что он наконец хвалит меня, а не все портит, как это часто случается. Я все еще не простил ему того, что он сделал с Изабеллой, и был довольно холоден с ним всю эту неделю, но, честно признаться, его поздравления были мне в радость.

– Спасибо, – пробормотал я, инстинктивно ища взглядом Изабеллу.

Моя бровь вопросительно поднялась, когда я не увидел ее. Папа отошел в сторону и стал разговаривать с каким-то парнем, очевидно, он был его пациентом. Эммет отвернулся и разговаривал с Розали. Отыскав в толпе Джаспера и Элис, я направился к ним, но резко остановился, когда увидел, что ее с ними не было.

На меня нахлынула паника. Она должна быть где-то здесь, но я не мог найти ее. Черт, ведь ее не было ни с кем из тех, кого она знала. Я волновался, на стадионе было много людей, я боялся, что ей станет плохо среди всех этих незнакомцев. Я ненавидел одну лишь мысль, что она сейчас где-то совсем одна…