Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 166 страниц)

– Думаю, надо возвращаться в этот гребаный класс, – пробормотал я, поднимаясь и пробегаясь рукой по волосам. Он улыбнулся и кивнул, вставая. Развернувшись, он пошел в другую сторону через кафетерий к своей аудитории, а я направился к ближайшему к столу выходу.

– Эдвард? – я обернулся и увидел, что Джаспер стоит в противоположной стороне помещения лицом ко мне.

– Да?

Он поколебался с минуту, очевидно взвешивая, говорить ли. – Помнишь, как недавно ты разозлил Розали, назвав ее сукой, а я заявил, что мама была бы разочарована, узнав об этом?

Я застыл, уставившись на него, слегка удивленный, что он напоминает мне об этом. Наконец, я кивнул: это дерьмо четко отпечаталось в памяти. – Да… я помню.

– Я просто хотел сказать, что если бы мама увидела тебя сейчас, она бы гордилась. Очень гордилась. – Он развернулся и, открыв дверь, исчез их поля зрения. Я стоял на том же месте, его слова сразили меня, я был неуверен, черт возьми, можно ли в них верить, но они заставили меня почувствовать себя лучше. Мама бы гордилась.

Я вздохнул и в очередной раз взъерошил волосы, чувствуя легко возбуждение от происходящего. Я развернулся и пошел к дверям, направляясь в свою аудиторию. Учитель нехорошо глянул на меня, раздраженный, что я зашел к нему в класс без разрешения, но, конечно, не сказал ни слова. Никто из них не мог.

Остаток дня в школе еле тянулся. Я не мог ни на чем сфокусироваться, кроме момента истины, который наступит с последним звонком, сообщая, что школа закончена. Я ощущал себя как смертник в камере, которому отсчитываются последние минуты, боящийся каждой истекающей секунды, но не оставляющий надежды, что будет помилование. Именно на это я надеялся. На чертово помилование, одобрение, но я знал, что шансы очень малы. Он знал о нас, у него был ее гребаный телефон. Он знал, что я ей звоню, и вот, сидя на последнем уроке, я понял, что он знает уже давно. Он, блядь, оплачивает телефонные счета, и, конечно, он будет ее проверять, особенно после той дуры Джанет с ее подозрительными звонками. Не знаю, почему до меня не дошло раньше, я чувствовал себя полным идиотом, и он знал, что я ей звоню с того самого первого раза. Он уже тогда знал.

У меня почти случился приступ жуткой паники, сердце бешено забилось, руки вспотели. Я думал, где может быть Изабелла, если она с ним в госпитале. Я не смог остановить этот поток мыслей, я думал, что он мог допросить ее, и она уже все рассказала. Я размышлял, она просто все признала и подтвердила, или пыталась найти какую-то лазейку. Я хотел знать, что нужно будет делать мне при разговоре с отцом, я, черт возьми, не хотел опровергнуть ее историю, это только навлечет на нее неприятности. Я надеялся, что она, мать вашу, не стала лгать, ложь только усугубит все дело.

Другая часть меня, пессимистичная, которая видела стакан наполовину пустым, переживала, что он уже успел причинить ей вред. Эта часть меня, которая мысленно представляла картины с ней, прикованной к кровати, просто сжигала мозг, я боялся, что она пострадает из-за меня. Я никогда не хотел причинить ей боль, логически я понимал, что такое может случиться случайно, но я собирался приложить все силы, чтобы защитить ее. Я готов был принять все муки на себя, встретиться лицом к лицу со страданиями и пытками, если только la mia bella ragazza будет в безопасности. Оставалось только надеяться, что еще не слишком поздно, что он еще не успел поранить ее.

К тому времени, как зазвонил звонок, я уже был на грани истерики. Я медленно вышел на стоянку, борясь с желанием убежать, я старался взять себя в руки перед встречей с отцом. Я не мог открывать свои карты, я должен был успокоиться и отнестись к делу холодно, быть гребаным мужчиной и вести себя соответствующе.

Скользнув в Вольво, я завел машину, снимая ее с ручника и отъезжая с парковки. Идиотка Лорен Мэллори вообще не смотрела, что она делает и едва не врезалась в меня, что еще больше разозлило меня, но хотя бы отвлекло от угрюмых мыслей.

Я доехал до госпиталя, стараясь соблюдать скорость, штрафной талон был последним, что я сейчас хотел, он только выведет отца еще больше, и заехал на парковку. Обычно я парковался на пустых местах, наплевав на надписи, что они зарезервированы для других, но сегодня я решил вести себя аккуратнее и поставил машину там, где было разрешено. Я поставил ее на разделительной полосе, занимая сразу два места, чтобы никто не мог встать рядом и поцарапать меня. С этим дерьмом я справиться не мог, я был гребаным параноиком во всем, что касалось машины.

Я выбрался из машины и включил сигнализацию, прежде чем зайти внутрь. В здании за справочным столом сидела женщина, она со мной поздоровалась. Я поднял руку и безразлично ей кивнул, не в силах даже выдавить приветствие. Глубоко вздохнув, я вызвал лифт, делая шаг назад и ожидая его. Через минуту звякнуло, и двери открылись. Осмотревшись, я увидел блондинку в ярко розовом хирургическом костюме и застонал, закатывая глаза. Она подняла голову и заметила меня, на губах появилась ухмылка.

– Посмотрите, кто пришел, сам Эдвард Каллен, – сказала Хайди. Я вздохнул, пробегаясь рукой по волосам.

– Ну и какого … Хайди? – холодно сказал я. Я ненавидел эту суку, от нее одни неприятности. Она бегала за врачами, искательница денег, жаждущая вытянуть счастливый билет. Сейчас она пытается завлечь отца, стараясь заполучить себе сладенького папку или как, блядь, сейчас это называется. Уверен, отец уже успел оттрахать ее или по крайней мене она ему отсасывала, судя по его поведению, когда он рядом, но она глубоко ошибается, если надеется, что отец воспринимает ее всерьез. Отец ни с кем не встречается, не заводит серьезные отношения с женщинами, однажды я понял, что он сможет быть с женщиной, похожей на маму, но это, черт возьми, никак не Хайди. Он был достаточно зрелым, чтобы стать ее гребаным покровителем, а она страстно надеялась примерить место моей матери. Я убью эту гребаную суку, если она попытается.

Я прошел мимо нее в лифт. Она обернулась ко мне и снова заулыбалась. – Я встретилась с твоей девушкой, – сказала она. Я застыл и ударил рукой по кнопке, останавливая двери лифта, внутри забурлила паника. Она только что, черт возьми, назвала ее моей девушкой, еще одни признак того, что отец знает, с тех пор как эта маленькая puttana открыла свой большой рот и начала трепаться, но сам факт того, что она ее встретила… значит она тут… по крайней мере, была.

– Наверху? – спросил я, приподнимая бровь. Хайди кивнула.

– Она с твоим отцом в его офисе. Она тут, потому что ей нужен был укол, я уже его сделала, – сказал она, пожимая плечами. Ее слова принесли огромное облегчение, теперь я хотя бы знал причину, по которой Изабелла тут и эта причина не гребаные игры отца, но я по-прежнему не знал, зачем, мать вашу, я тут, если только не из-за наших отношений. Хайди уставилась на меня, очевидно желая увидеть какую-то реакцию насчет контрацепции, что-то, о чем она сможет потом трепаться. Я слегка сузил глаза, немного раздраженный.

– Слышала хоть раз о гребаных HIPAA (Health Insurance Portability and Accountability Act – Закон о медицинском страховании и Акт об Ответственности) законах, Хайди? Потому что в последний раз, когда я их читал, никто не позволял трепать направо и налево о процедурах пациентов. Тебя могут уволить за это дерьмо, – сказал я.

Она покачала головой. – HIPAA не вступают в силу, если технически ничего не случилось. Твой отец потребовал сделать процедуру без записи, – сказала она. Я кивнул.

– Что было незаконно, правильно? И что он сделает в ответ за твою помощь? Позволить тебе отсосать у него? – спросил я, приподнимая бровь. Она помрачнела и раздраженно глянула на меня.

– Иди в задницу, – сказала она еле слышно, оглядываясь по сторонам, удостоверяясь, что никто не подслушивает. Я усмехнулся, покачивая головой.

– Я пасс. Спасибо за предложение, кстати, – сказал я, подмигивая. Она прищурилась, а я нажал кнопку, двери лифта закрылись. Тихо посмеиваясь, я облокотился на стенку лифта, пока он поднимался, думая, что произойдет через мгновение. Лифт остановился и открылся на этаже, я вышел, направляясь к его офису. Несколько людей меня заметили и поздоровались, я бормотал приветствия в ответ, но не задерживался, не желая раздражать отца ожиданием. Он ненавидел опоздания, он обожал, когда все по расписанию. Я постучал в дверь и открыл ее, осознавая, что если он привез Изабеллу с собой утром, значит, он, блядь, опоздал на работу. Обычно он уходил раньше меня, чтобы приехать сюда пораньше, он называл это «часами, посвященными работе», для меня это было чересчур рано. Она все еще спала, когда я уходил. Открыв дверь, я заметил, что отец с раздражением смотрит на меня, а она неподвижно сидит в кресле, я подумал, вдруг он нашел ее в моей комнате. Если он искал ее утром, чтобы забрать на работу, он мог найти ее спящей в моей кровати вместо собственной.

– Сколько раз еще понадобится, Эдвард Энтони, прежде чем ты перестанешь входить в комнату без разрешения? – резко и отрывисто спросил он. Мой гнев просто закипел от его тона, но я справился с желанием закричать в ответ, стараясь сохранить здравый рассудок, хоть паника снова меня накрыла.

Я застонал и закрыл дверь, не слишком счастливый, что он начал с крика. Мои надежды на помилование быстро таяли, он, похоже, был не в слишком хорошем настроении.

Подойдя ближе, я сел на стул рядом с Изабеллой, счастливый, что она хотя бы физически в порядке. – Э-э, я думал, что уже получил разрешение. Черт, ты же сказал мне быть тут, – сказал я, пытаясь звучать безразлично. Он уставился на меня на пару мгновений, явно не оценив мой самоуверенный ответ, прежде чем покачать головой и приказать мне отдать ему ключи от машины. Я моментально напрягся, нахер, сбитый с толку и пытающийся изо всех сил не сорваться на него. Он угрожал уже несколько раз забрать машину, но я никогда не думал, что так, блядь, случится на самом деле. Я хотел закричать и потребовать ответ, какого черта я заслужил наказание, но я сдержался, потому что ответ я знать не хотел, особенно, если он будет говорить в присутствии Изабеллы. Не нужно, чтобы она услышала, как он будет называть ее ошибкой или что-то еще, чтобы оправдать наказание, она тяжело перенесет подобное дерьмо, что бы я ей ни говорил впоследствии. Она не любит быть обузой, и я ее такой и не считал, она, черт возьми, была благословением моей жизни, я не хотел, чтобы она слышала что-то другое.

Я сделал вид, что не расслышал его насчет ключей, что еще больше разозлило отца. Он выплюнул фразу, что дети ведут себя невоспитанно, что не только меня разозлило, но и заинтересовало, я задумался, может Изабелла пыталась выкрутиться и провалилась. Я достал ключи из кармана через минуту, понимая, что спор бесполезен, и кинул ему их. Он встал, и стоило ему повернуться спиной, как я глянул на Изабеллу. Она казалась нервной и чувствовала себя неуютно, но, похоже, в ней не было страха, что немного облегчило мои переживания. Я подвинулся и коснулся ее руки, желая знать, что, нахер, тут происходит, но она просто пожала плечами.

Отец развернулся к нам и дал мне ключи от его Мерседеса, совершенно меня шокируя. Я спросил его, зачем, и он начал болтать какую-то чушь об автоматической коробке передач, будто я до сих пор этого не знал. Я ничего не понял, поэтому он сказал, что-то о том, чтобы начинать с Вольво, и я еще больше запутался.

– Господи Иисусе, о чём ты, мать твою, говоришь? – спросил я. – Ты несешь бессмыслицу. – Мне не нравилось не разбираться в происходящем, особенно теперь, когда я, черт возьми, балансировал на краю.

– Guardi le vostre parole (следи за своим языком), – резко сказал он. Я заткнулся, понимая, что на самом деле разозлил его, если он начал отчитывать меня на итальянском. – Если бы ты прекратил искать какой-либо скрытый подтекст, ты бы понял, что я лишь велел тебе приступить к обучению девочки вождению.

Потребовалось несколько секунд, чтобы его слова дошли до меня, и в тот же момент гребаное возбуждение вытеснило панику, которая сводила меня с ума. Если он хотел, чтобы я обучил ее вождению, не так уж он и злится по поводу происходящего. – Ты что, блядь, шутишь? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом, раз я так завел себя до обеда.

Он был снова раздражен моей руганью, что было неудивительно, и начал ругаться в ответ. Я заявил, что он ругает меня за ругань, как сделала когда-то Изабелла, и еще добавил, что он ужасный образец для подражания. Он не стал спорить, зная, что это гребаная правда, и ответил, что я чересчур хорош, чтобы следовать по его стопам. Я знал, на что он намекает, и было приятно это слышать, отец никогда особо не говорил на эту тему. Никогда не пытался подтолкнуть меня к преступности, как другие, казалось, ему совершенно безразлично это дерьмо, будто у него даже не было своего мнения. А я знал, что оно должно быть, но он вел себя так, будто не время и не место ему высказываться, что было еще более странно, потому что, черт возьми, он мой отец и имеет к этому отношение, его мнение имеет значение.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 42. Продолжение

Знаю, большинство людей отнеслись бы с неодобрением к организованной преступности, имей та отношение к смерти их матери, но я сам никогда не видел смысла винить этот образ жизни. Виноват тот, кто нажал на тот гребаный курок, и есть у меня чувство, что отец знал, кто это был, но никогда не говорил нам. Лишь однажды я спросил его, желая узнать, кто, блядь, может убить невиновных: женщину и едва не убить восьмилетнего ребенка. Не могу даже вообразить, у кого поднялась рука, обычно эти ублюдки не трогают невиновных женщин и особенно детей. И тогда возникали мысли, может мама вмешалась туда, куда не следовало, подобное дерьмо не совершают ни за что. И я почувствовал себя гребаным мудаком, который пытается переложить ответственность на мать, но в этом, черт возьми, был смысл. Другой вариант, что отец убил чью-то жену, и это была месть, но отец не раз заверял меня, что никогда не поднимал руку на невиновную женщину. Но, мать вашу, он ни разу не говорил: «Я никогда в жизни не убивал женщин». Поэтому оставался шанс, что он мог совершить подобное – если женщина не была невиновной. Что именно, блядь, он подразумевал под «невиновностью» я не знал. Были ли мама невиновной? Без сомнения, каков бы ни был ответ, она не заслуживала смерти и я тоже, черт возьми, не заслужил такие страдания. Часть меня радовалась, что я не знаю, кто убил ее, потому что будь это из-за отца, не уверен, смогу ли я простить его, даже если это вышло непреднамеренно. Как можно простить кого-то, по чьей вине ты долгие годы находился в аду, даже если этот кто-то сделал это не специально? Трудновато смириться. Думаю, иногда лучше незнание.

Джаспер не понимает, как я могу даже думать, чтобы присоединиться к Мафии после всего, что произошло с нашей семьей, но, как я сказал, я не виню сам образ жизни. Если бы моя мать погибла в автокатастрофе по вине пьяного водителя, я бы не стал иначе относиться к машинам, но просто знал бы, что некоторые мудаки не должны садиться за руль. Может такая точка зрения ошибочна, но для меня все это не имеет значения. Я не говорю, что хочу в организацию, я просто говорю, что смерть матери не остановит меня от того, чтобы садиться за руль.

Был ли в этом смысл? Не уверен.

Мое сознание по-прежнему яростно сражалось с происходящим, пытаясь со всем разобраться, а тело пыталось отойти от паники, которую я пережил.

Я пробормотал что-то о том, почему он в организации, звучало не так плохо, но я быстро сменил тему, не желая снова об этом говорить. – Итак, почему мы всё ещё в грёбаной больнице? Внедрение еще большего количества дерьма, выполнение еще большего количества генетических тестов? Или – дайте-ка угадаю – это секрет? – спросил я, желая разобраться. Я знал, что она тут ради укола, судя по словам Хэйди, но я понятия не имел, что это за укол и, зная отца, так и не пойму.

Изабелла глянула на меня, вид у нее был ошеломленный, но я продолжал пялиться на отца в ожидании ответа. Я знал, что испытываю судьбу, когда давлю на него, но, как сказал Джаспер, если не рисковать, ничего не получишь.

– Да будет тебе известно, Изабелле требовалась очередная прививка против беременности. Ты же знаешь, что это нужно, потому что в городе она может встретить парня, влюбиться в него и захотеть близости с ним, – холодно сказал он с явным неудовольствием на лице. Я ощутил, как внутри закипает гнев, он только что намеренно сказал это дерьмо, чтобы завести меня, я знал это. Потом он встал и заявил, что его ждут пациенты и пошел к двери, и я быстро пожелал ему в спину счастливого дня рождения, не желая быть совсем уж плохим сыном, но и отчасти потому, что он не хотел это слышать.

Да, пожалуй, я ужасный сын. Без разницы.

Когда он ушел, я сидел с минуту на месте, и до меня доходило, что я сдал этот экзамен, как и надеялся. Я оглянулся на Изабеллу и увидел, что она смотрит в пространство с любопытным выражением лица. Я приблизился и притянул ее к себе, прижимаясь к ней губами и глубоко целуя, я был чертовски рад, что пока все хорошо. Остановив поцелуй, я прикусил ее нижнюю губку. Она была такой пухлой и сочной, но не настолько пухлой, как у Анжелины Джоли, хоть эта сука и очень горячая. В любой случае, она и рядом не стояла с la mia bella ragazza, с ее красивыми мягкими полными губками. Я любил их целовать.

– Моя, – прошептал я, снова ее целуя, на это раз мягче. Когда я оторвался, она улыбнулась и пробежалась пальцами по моим губам, потом вниз по щеке. Прикосновения были нежными, словно перышками, кожу щекотало.

– Твоя, – прошептала она в ответ, голос был напряженным от чувств. Я усмехнулся и кивнул, я любил слышать это дерьмо. Потом я встал.

– Знаешь, я, блядь, здорово испугался, когда он взял твой телефон. Единственное, о чем я мог думать, что мы, черт побери, облажались. Я даже думал, что придется врезать ему, схватить тебя в охапку и бежать, будь он проклят этот GPS, – сказал я, покачивая головой и пробегаясь рукой по волосами. Я действительно так думал, и дойди дело до этого, я бы не колебался. Мои браться сделали бы для нас все возможное, с чего бы мы могли начать, и отвлекли отца на время. Я уверен, мы бы нашли путь исчезнуть.

Через секунду я оглянулся на Изабеллу, когда она ничего не сказала, и увидел, что она сидит как статуя, уставившись на пол возле моих ног. На ее лице застыло напряженное выражение, она тяжело о чем-то думала. Я нахмурился от удивления и опустил взгляд на пол, пытаясь разобраться, что, нахер, ее так заинтересовало. Потом я снова посмотрел на нее, так ничего и не обнаружив, и вздохнул.

– Белла, детка? – спросил я. Она не ответила, продолжая сидеть на месте, уставившись в пол, будто пыталась разгадать гребаную задачу. Я снова вздохнул. – Изабелла? – уже громче позвал я. Она опять не ответила, и я застонал, подходя к ней ближе. Я схватил ее за плечо, и она вздрогнула. Она издала крик и ее широко открытые глаза встретились с моими, я быстро убрал руку, ошеломленный ее реакцией. Я уставился на нее с шоком, пораженный страхом в ее глазах. Страх быстро испарился, и на его место пришло вина, она несколько раз моргнула и покачала головой.

– Я… э-э… прости, – пробормотала она. Я стоял на месте и смотрел на нее с минуту, прежде чем осторожно сесть рядом.

– Что происходит? – спросил я, обеспокоенный ее реакцией. Она снова покачала головой, пытаясь отвлечь меня от этого дерьма, но я же не идиот. Что-то происходило. – Не поступай так со мной, Изабелла. Я знаю, что-то не так, скажи мне.

– Это ничто, Эдвард, – быстро сказала она, отрицательно качая головой. Она поднялась с кресла и собиралась уходить, но я еще не закончил разговор. Я быстро настиг ее и схватил за запястье, удерживая на месте. Ее глаза расширились от удивления, и она попыталась вырваться, но я держал ее крепко.

– Что с тобой не так? – спросил я, любопытствуя, какого черта она мне лжет и что-то скрывает, потому что ясно как белый день, был секрет. Я ненавидел, когда у нее были тайны, и она скрывала от меня какое-нибудь дерьмо. Она просто уставилась на меня, ошеломленная моей настойчивостью.

– Просто… напряженный день, часами сидеть тут с твоим отцом. Не слишком комфортно, я немного нервная, – через секунду сказала она, вынимая руку. Я отпустил ее запястье, чувствуя себя полным мудаком за то, что держал ее, и она сделала шаг назад. – Я не хотела вести себя необычно, прости. – Она пристально смотрела на меня, я смотрел в ответ, пытаясь найти какие-то признаки обмана, пытаясь разобраться, было ли все так просто.

Я вздохнул и пробежался пальцами по волосам через минуту. – Да, все в порядке, не имеет значения. Прости, я не должен был так тебя хватать. Я просто не могу даже думать, что у тебя от меня могут быть секреты, – сказал я. Она кивнула и слегка улыбнулась, немного неестественно, но думаю, из-за того, что я ее держал. Она, блядь, не могла этому слишком радоваться.

– Скрывать от тебя что-то – это последнее, чего я хочу, – мягко сказала она, в ее голосе явно звучало страстное желание, чтобы так и было. Я нерешительно кивнул через пару мгновений.

– Ты знаешь, что можешь говорить мне все, да? – спросил я. Она кивнула. – Отец сказал тебе что-то, что тебя расстроило?

Она вздохнула и нерешительно покачала головой. – Твой отец всегда говорит только то, что должен, – ответила она. Я уставился на нее, в ее словах была таинственность, и я уже хотел спросить ее, но потом сдержался. Я понял, что, наверное, я просто параноик и я не хочу давить на нее и выводить из себя, особенно, если она говорит правду. Думаю, он едва сказал ей пару слов за целый день, у них не было общих тем для разговоров. – В любом случае, ты готов идти? – спросила она.

Я кивнул и поднялся. – Думаю, правильнее спросить, tesoro, готова ли ты, – сказал я, улыбаясь и помахивая ключами от Мерседеса. Ее глаза распахнулись, и я увидел вспышку страха, но смешанную с возбуждением. Ее радость захватила и меня тоже. – Пошли, устроим зрелище на дороге.

Я развернулся и направился к двери, она поколебалась, но пошла следом за мной. Я открыл дверь и кивнул ей, тихо указывая идти первой. Она вышла и застыла на полпути, пока я закрывал дверь. Я пошел вниз по коридору, желая побыстрее отсюда убраться, она следовала за мной по пятам. За углом я нажал кнопку вызова лифта, нетерпеливо вздыхая, когда она загорелась. Изабелла встала рядом со мной, и я украдкой кинул на нее взгляд. Она, наверное, почувствовала мои глаза на себе, потому что она подняла на меня глаза и улыбнулась, на этот раз искренне. Я улыбнулся в ответ, подмигивая ей, и с изумлением наблюдал, как красивый румянец расцветает у нее на щеках. Я тихо засмеялся, и она отвернулась, пытаясь скрыть от меня свое смущение. Приблизившись, я приподнял ее подбородок, поворачивая ее голову ко мне.

– Эй, не будь такой, любимая. Твой румянец molto bella, – мягко сказал я. От моих слов она еще больше покраснела, на губах расцвела сладкая улыбка. Я снова тихо засмеялся, пока двери лифта открывались. Я быстро одернул руку от Изабеллы и повернулся голову, когда опять заметил ярко розовую форму и блондинистые волосы. Я застонал, покачивая головой.

– А-ааа, посмотрите, разве это не два голубка вместе, – сказал Хайди, выдавливая злобную улыбочку. Я закатил глаза и она засмеялась. – Из вас прелестная пара.

– Закрой рот, – сказал я тихим голосом, но стараясь звучать убедительно. Мы уже почти убрались отсюда, и я не хотел, чтобы отец услышал и остановил нас для разговора о происходящем. Хайди одарила меня взглядом, который, похоже, должен был быть устрашающим, но вместо этого она выглядела так, будто у нее запор.

– Это был комплимент, умник, – тихо сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Я приподнял бровь, глядя на нее, и покачал головой.

– Хорошо, тогда, блядь, спасибо, но понятия не имею, о чем ты, – сказал я. Она сузила глаза и уже открыла рот, чтобы заговорить, как позади нас раздался голос, от которого ее рот закрылся.

– Хэйди, мне нужно, чтобы ты взяла несколько образцов крови. – Голос моего отца эхом отбился от стен, заставив меня напрячься. Я повернул голову и увидел, что он хмурится, глядя на пространство между Изабеллой и мной. От выражения его лица внутри снова загорелась паника.

– Конечно, доктор Каллен, – сказала Хайди деланно милым голосом. Она прошла мимо, ее рука врезалась в меня, посылая неприятные мурашки по позвоночнику. Изабелла нахмурила брови и послала мне острый взгляд. Я вздохнул и пробежался рукой по волосам, покачивая головой. Я уставился на отца, желая узнать, что, блядь, он собирается делать.

– Дети, идите, – просто сказал он через пару секунд, разворачиваясь и уходя. Я с удивлением наблюдал за ним, пока он не исчез, даже не потрудившись спросить, что тут, черт возьми, происходило. Я не понимал, откуда взялось его почти явное игнорирование происходящего. У него была прекрасная интуиция, отец легко читал людей, так какого черта он не спрашивает нас об этом дерьме?

Изабелла пошла вперед и зашла в лифт, вздыхая. Я присоединился к ней и нажал кнопку, прислоняясь к стене, пока двери закрывались. Когда она захлопнулись, и мы начали двигаться, Изабелла повернулась ко мне.

– Ты спал с этой девушкой? – нерешительно спросила она. Я скользнул по ней взглядом, прищуриваясь.

– Блядь, нет, – выплюнул я, не желая, чтобы она спрашивала об этом дерьме. Мне достаточно и собственного ощущения вины за то, что я трахал всех этих девушек в округе, и не мог винить ее за эти вопросы, но все же не любил, когда меня спрашивали.

– Прости, – пробормотала она, отворачиваясь и глядя в пол. Я вздохнул, чувствуя себя полным мудаком за то, что сорвался на нее. Лифт остановился, и дверь отворилась, Изабелла быстро выскользнула в фойе. Я пошел следом, к входным дверям, приходилось почти бежать, чтобы нагнать ее.

– Иисусе, я не должен был кричать на тебя, хорошо? – быстро сказал я. Она вздохнула и кивнула, проходя на парковку и останавливаясь около пассажирской двери. Я нахмурился и встал рядом с ней. – Это просто… я не знаю… я думаю, она трахает моего отца. Не люблю думать об этом дерьме, но все же. Нет, я не спал с ней.

Изабелла изумленно глянула на меня. – Она и твой отец? – спросил она. Я кивнул.

– Да, я не знаю, на самом ли деле они трахаются, но вполне уверен, что она у него отсасывает. Не знаю, детка, это не имеет значения. Она просто шлюха, я стараюсь не вникать в сексуальную жизнь отца, понимаешь? – проговорил я, чувствуя себя некомфортно в этом вопросе. Она с любопытством смотрела на меня, прежде чем кивнуть.

– Хорошо, – просто сказала она. Я кивнул, оценив то, что она оставила этот вопрос, пусть даже она знала, как я ненавидел это слово. Мы стояли в тишине и просто смотрели друг на друга, прежде чем я прочистил горло.

– Почему ты здесь? Ты ведешь, – сказал я, протягивая ей ключи. Ее глаза расширились от шока, рот открылся.

– Сейчас? – спросила она, оглядываясь по сторонам, на лице застыла паника. Я засмеялся и кивнул.

– Да, почему бы и нет? – спросил я, поигрывая ключами, которые протягивал ей. Она глянула на них и, вытянув руку, осторожно их взяла.

– Я э-э… Я не знаю, что делать, Эдвард, – сказала она, рассматривая ключи в руке. Я вздохнул и кивнул.

– Я знаю, я тебе объясню. Видишь большую черную штуковину с большой красной кнопкой? Нажми…, – начал я, но прежде, чем я сказал еще хоть слово, она нажала эту гребаную красную кнопку. Огни зажглись, и раздалась сигнализация, ее глаза расширились от шока. Я покачал головой и, приблизившись, нажал на кнопку, чтобы остановить это. Она посмотрела на меня с облегчением и горько улыбнулась, я тихо засмеялся.

– Прости, – мягко сказал она, отчаянно краснея. Я кивнул, понимая, что нас ждет полная катастрофа, если мы даже не можем правильно разблокировать двери.

– Все в порядке. Как насчет того, чтобы в этот раз не делать ничего, прежде чем я не скажу? – сказал я, приподнимая бровь. Она кивнула, все еще краснея, и я улыбнулся, чтобы она не подумала, будто я, блядь, раздражен, хоть внутри я таким и был. Я не был терпеливым человеком, а это все требовало море терпения, чтобы выдержать. – Видишь кнопку с изображением открытого замка?

– Да, – сказала она, глядя на нее. Я кивнул.

– Нажми на эту хрень, – сказал я. Она осторожно начала на кнопку и машина разблокировалась. Она оглянулась на меня и улыбнулась, я тихо захихикал от гребаного выражения гордости у нее на лице. Кто же знал, что столько удовлетворения можно получить от просто открывания машины? – А теперь иди на водительскую сторону и ничего не трогай, – сказал я. Она кивнула и обошла автомобиль. Я открыл пассажирскую дверь и залез внутрь.

Она забралась на водительское место, оглядываясь вокруг с удивлением. Я едва сдержал смех от того факта, что кресло было сдвинуто так далеко назад, что она едва доставала до руля, и сейчас очевидно ее мозг трудился над задачей, как, нахер, она будет управлять в таком положении. Я подвинулся и через секунду отрегулировал ей кресло, чтобы она могла нажимать на педали и видеть из-за панелей.

Она подарила мне маленькую улыбку и застегнула ремень безопасности. Глянув на меня, она вопросительно приподняла бровь. – Ты… э-э, ты не собираешься пристегиваться? – нерешительно спросила она.

– Я когда-нибудь пристегивался, Белла? – спросил я. Она отрицательно покачала головой.

– Но я точно не знаю, что делаю… – начала она. Я вздохнул, пожимая плечами.

– Серьезно, вождение проще пареной репы, ты не можешь быть совсем уже плохой, – сказал я. Она вздохнула, недоверчиво глядя на меня, но потом пожала плечами.

– Как скажешь, – промямлила она. Я кивнул.

– Хорошо, вот это правильно. Как я скажу. И я говорю взять металлическую часть черной штуковины, вставить ключ в замок зажигания, – сказал я. Она вздохнула и кивнула, делая, как я говорю. Она вставила ключ в замок зажигания, и я ждал, пока она заведет машину, но она ничего не делала. Я нетерпеливо вздохнул. – Ты собираешь заводить машину или как?

Она нервно оглянулась на меня. – Э-э, ты мне не сказал, – пробормотала она. Я резко кивнул, понимая, что все будет намного, блядь, сложнее, чем я думал.

– Просто поверни ключ, – сказал я. Она кивнула и повернула ключ, двигатель загудел, но, к сожалению, она не отпустила ключ сразу, как только раздался звук, поэтому машина продолжала трястись. – Господи, Белла, отпусти его, прежде чем ты спалишь гребаный стартер или еще что-то!