Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 166 страниц)

Она забралась на постель, и я снял с нее одежду, не желая тратить на это чертову кучу времени. Я целовал ее грудь, зажимал губами соски и ласкал их языком, пока рука спускалась к ее бедрам. Я провел пальцами по клитору и начал потирать его, тут же ощущая, как сочится влага, и как она заводится. Она начала стонать и потянула вверх мою рубашку, стягивая ее с меня. Я оторвал губы от нее и снял штаны, быстро отбрасывая этих ублюдков в сторону. Когда я был раздет, она обвила рукой мой член, и я издал стон, не ожидая, что она так быстро проявит инициативу, но наслаждаясь каждым ее действием. Она начала сжимать меня, наши губы встретились, я снова прикоснулся рукой к ее киске.

Когда я скользнул внутрь двумя пальцами, она громко застонала, поцелуй стал яростнее, она проникла язычком мне в рот. Я целовал ее в ответ не с меньшей страстью, ускоряя движение кисти. Я согнул пальцы, и она начала хныкать, когда я задел чувствительную точку, ее движения вокруг моего члена стали жестче и быстрее. Я застонал, ощущая, как приближается оргазм, и оторвался от нее, зная, что не хочу сейчас кончить. Она с разочарованием глянула на меня, но я хихикнул, покачивая головой.

– Если я сейчас кончу, то не попаду внутрь этой киски, а это чертовски неправильно, – сказал я.

Она покраснела и виновато улыбнулась, от чего я еще сильнее засмеялся. Она может быть такой охеренно застенчивой и невинной, но в то же время она может быть совершенно не такой.

Я забрался на нее сверху, опускаясь и раздвигая ее бедра, чтобы устроиться поудобнее. Я начал проникать в нее, закрыв глаза и довольно вздыхая, когда ее киска тесно меня обхватила, приветствуя в себе. Для моего возраста у меня было охеренное количество секса, но ничто не могло сравниться с близостью с ней. Не знаю, то ли это потому что мы связаны друг с другом не только физически, но и духовно, или потому что мы идеально подходили друг другу… думаю, и то, и другое. Она была, на хер, сделана для меня… морально, физически и духовно.

Я начал медленно проникать в нее, каждый раз почти полностью выходя, желая насладиться каждым гребаным толчком. Я целовал ее, наполняя, шепча слова любви и насколько она идеальна. Я всегда любил разговаривать грязно, но знал, что Белла больше оценит слова, как я ее люблю, чем как я люблю ее трахать – хотя я говорил и то, и другое.

Через несколько минут я ускорился, и она стала активнее, издавала больше звуков и отвечала на мои слова. Она провела руками по моей спине, а потом, застыв на миг, сжала с силой мои ягодицы. Меня это поразило – я в последнюю очередь ждал от нее это дерьмо.

– Ты хочешь жестче, детка? – спросил я, покусывая ее ключицу.

Она промычала в ответ и снова попыталась усилить мои толчки, но я не позволял.

– Скажи мне. Скажи, что ты хочешь.

– Да, жестче, – прошептала она, ее хрипловатый голос послал молнии вдоль позвоночника. – Я хочу жестче. Пожалуйста.

Я застонал, когда слово «пожалуйста» сорвалось с ее губ, тот факт, что она почти умоляла меня, безумно заводил.

– Все, что ты хочешь, – сказал я, ускоряясь и толкаясь в нее с силой.

Она вскрикнула и крепче ухватилась за меня.

– Да, именно так, – выдохнула она, открывая глаза и глядя на меня, в них было напряженное желание.

Я прижался к ней губами и страстно поцеловал, покусывая ее нижнюю губу.

– Ты любишь жестко и глубоко? – спросил я. – Любишь, когда я пронзаю эту киску?

Она покраснела и несколько раз моргнула, очевидно, еще больше заводясь от моего вопроса. Я ухмыльнулся, зная, что после недели разлуки ей это необходимо не меньше, чем мне.

– Да, – ответила она срывающимся голосом. – О Господи, да.

Я развел ее ноги шире и попытался проникнуть еще глубже, но в этой позиции не мог. Я подумал, может, положить ее ноги мне на плечи, но вместо этого вышел и сел на колени.

– Перевернись, – сказал я.

Она удивленно глянула на меня, но сделала, как я сказал, не задавая вопросов.

– Встань на локти и колени, если можешь, tesoro.

Она послушалась, и я наклонился к ней, проникая в нее так резко, что она чуть не упала на кровать. Она громко вскрикнула и выгнула спину, все тело дрожало. Мы никогда не занималась сексом в собачьей позе, и так я мог проникнуть глубже, чем как-либо иначе, но тут до меня дошло, что я должен быть нежным и дать ей, черт побери, возможность привыкнуть.

– Ты в порядке? – спросил я, тут же застывая, испугавшись, что, б…ь, сделал ей больно.

ДН. Глава 58. Часть 4:

Она застонала и яростно закивала головой.

– Не останавливайся, – выдохнула она, опуская голову вниз.

Я в шоке уставился на нее, когда понял, что она, на хер, хочет, чтобы я был грубым, что именно это она и имела в виду, когда сказала, что любит жестко и глубоко. Господи, мать твою, Иисусе, когда она стала такой сексуальной?

Я сначала поколебался, но затем начал толкаться в нее с силой. Она громко всхлипывала, все ее тело выгибалось. Я провел рукой по ее спине и немного отклонил вниз, чтобы изменить угол, звуки стали громче, когда я начал проникать еще глубже, сильнее открыв ее. Она практически, б…ь, скулила и выкрикивала мое имя, пока я проникал в нее со всем, что у меня было, стараясь сдержать собственный оргазм. Понятия не имею, откуда взялась эта ее новоприобретенная раскованность, была ли она в ней всегда и появится ли вновь, но я хотел насладиться каждой гребаной секундой, пока могу.

– Б…ь, Белла, так охеренно приятно, – прохрипел я, врезаясь в нее тазом, от силы столкновения ее ягодицы дрожали и покачивались.

Красивое зрелище, я всегда обожал его, ведь так ты, на хер, знаешь, что справляешься со своим делом на отлично, но до Беллы я никогда как следует это не ценил. Я крепко одной рукой удерживал ее бедра, чтобы стабилизировать, а другой ласкал ее спину, пробегаясь по волосам. Я уже, б…ь, думал собрать их в хвост и потянуть, но тут вспомнил, что ее таскали за волосы в наказание и побоялся, что испугаю ее.

Спина начинала чертовски ныть, каждый дюйм тела болел после этого гребаного футбольного лагеря, любое движение становилось невыносимым. Я опустил руку и начал потирать ее клитор, желая, чтобы она кончила раньше, чем мышцы откажут мне. Она взвизгнула, когда я дотронулся до ее чувствительной области, все тело задрожало.

– О Господи, – сказала она. – А-ах, Эдвард, я скоро… а-ах…

– Скажи мне, – потребовал я, желая услышать это из ее уст. – Скажи мне, что скоро будет.

– Я скоро… кончу, – прошептала она.

Я сжал ее клитор двумя пальцами, когда она произнесла эти слова, и она закричала, ее тело забилось в конвульсиях, когда ее настиг оргазм. Ее киска сжала меня, посылая к краю, и я громко застонал, когда ощутил собственный оргазм. Я крепко схватил ее бедра и сделал еще несколько толчков, настолько жестких, насколько мог, изливаясь в нее. Ее тело начало расслабляться, и я сделал последнее сильное движение, громко застонав, когда боль пронзила меня.

– Черт!

Я быстро вышел из нее, хватаясь за спину и падая лицом вниз рядом с Изабеллой на кровать, издавая громкие стоны. Она села и посмотрела на меня со страхом.

– Ты в порядке? – быстро спросила она с нотками паники в голосе.

Я кивнул, пытаясь рукой размять низ поясницы, где пульсировала боль.

– Я просто… б…ь… все ноет после лагеря, похоже, я перетренировался там и потянул мышцы, или это спазмы… не знаю… дерьмо! – пробормотал я. – Они хорошо надо мной поработали, знаешь.

– Серьезно? – спросила она, опуская свою руку сверху на мою и отталкивая мою кисть, жестко массируя спину.

Я непроизвольно застонал, когда ее касания начали уносить боль, а мышцы начали расслабляться.

– Ты напряжен.

Я буркнул что-то в ответ, издавая разочарованный стон, когда она встала с кровати. Я вывернул голову и, нахмурившись, увидел, что она скрывается в ванной. Вскоре она вернулась с бутылкой детского масла в руке.

– Ты слишком, черт побери, хороша для меня, tesoro, – промямлил я, когда она села рядом и выдавила масло мне на кожу, прежде чем отставить бутылку в сторону.

Она начала втирать его, ее прикосновения были жесткими, когда она массировала спину.

– Ты всегда так говоришь, – ответила она. – Я не хочу, чтобы тебе было больно. И это самое малое, что я могу сделать, Эдвард.

Я тихо хихикнул и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее рук, пока она разминала мои напряженные мышцы и убирала спазмы.

– Ты чертовски в этом хороша, знаешь ли. В тот день, когда ты предложила мне растереть спину после футбола, клянусь, я едва не кончил в гребаные штаны, так это было приятно.

Она резко выдохнула, и я краем глаза посмотрел на нее, ухмыляясь, когда она залилась краской.

– Я боялась, что тебе неприятны мои касания, – тихо проговорила она. – Но я знала, что тебе больно, и хотела помочь.

– Неприятны, Белла? Это смешно, – сказал я, расстроенный, что она, на хер, так думает, но понимая, что в тот момент она и не могла думать иначе. – Я чертовски тогда завелся.

Она вздохнула.

– Я тоже, – стыдливо ответила она, еще сильнее краснея. – Это снова случилось? Тебя опять сшибли? – спросила она.

Я начал истерически ржать, качая головой.

– Сшибли, Белла? – спросил я с интересом.

Она в замешательстве взглянула на меня, продолжая растирать спину.

– Ну да. Разве не так называется, когда тебя собьют? – спросила она.

– Ну, когда меня сбивают, это называется перехват, но, когда я кого-то сшибу, то это уже называется «уделать», – сказал я. – Две совершенно разные вещи.

– Оу, – просто сказала она, ее румянец стал еще глубже. – Прости.

– Не имеет значения. Не извиняйся. И да, мне несколько раз надрали зад, – пробормотал я.

– Там было тяжело, в лагере? – спросила она. – В целом, ты хорошо провел время?

Я вздохнул, снова прикрывая глаза.

– Все в порядке. Я хорошо играл, даже произвел впечатление на некоторых тренеров из колледжа, они упомянули, что я мог бы играть в команде после школы.

– На самом деле? – возбужденно спросила она. – Как играть в футбол в колледже, да? Те игры, которые показывают по телевизору?

– Ну да, похоже на то. Я не знаю, хочу ли я в школу в Сиэттле, кстати. Я вообще хотел выбраться отсюда, понимаешь? Но приятно знать, что меня там рады видеть, – сказал я.

– Так куда ты собираешься ехать? – через минуту тихо спросила она, ее руки не останавливались.

Я открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее.

– Куда ты захочешь поехать, tesoro. Я оставлю это на твое усмотрение.

ДН. Глава 59. Часть 1:

Глава 59. Перемены

«Все перемены, даже самые вожделенные, имеют свою меланхолию;

ради чего мы оставляем позади частицу самих себя;

мы должны умереть в одной жизни прежде, чем сможем вступить во вторую»

Анатоль Франс

Изабелла Свон

Я стояла в стороне и пыталась побороть слезы, чувствуя себя глупо из-за того, что являюсь такой эмоциональной особой. Все собрались в гостиной и живо переговаривались, в воздухе явно витало возбуждение. Раскатистый смех Эмметта раздавался громче остальных, проникая в уши и становясь причиной того, что руки, которыми я себя обхватила, задрожали, и по щеке скатилась одинокая слеза. Я подняла руку и быстро смахнула ее, пока кто-нибудь не заметил, радуясь тому, что в данный момент все были заняты.

Это было воскресенье, двадцать первое августа, и – в это было трудно поверить – лето уже подходило к концу, хотя казалось, что оно началось совсем недавно. Полтора месяца, прошедшие с поездки Эдварда в футбольный лагерь, были наполнены событиями, и время пролетело почти незаметно. Мы с Эдвардом встречались, обычно только вдвоем, но иногда с кем-то из его братьев и их подруг. Мы ездили в Порт-Анжелес и Сиэттл, посещали художественные галереи, музеи, аквариумы, зоопарки. Несколько раз Эдвард возил меня на побережье – не на Первый пляж, раз уж он был недоступен – он выбирал менее людные места к югу от него. Мы играли в песке, совершали разные глупости, вроде тех, чтобы закопать свои ноги или построить замок, и он даже пытался научить меня плавать, но сдался в первый же раз, когда я наглоталась воды и начала задыхаться и кашлять.

Иногда на неделе у Эдварда были футбольные тренировки, он несколько раз брал меня с собой. Там всегда присутствовали и другие люди: члены семьи, друзья и подруги игроков, они собирались в компании и болтали между собой, пока их близкие тренировались, но я постоянно сидела в сторонке, на трибунах, совсем одна. Было интересно наблюдать за тем, как он играет, и сейчас я определенно знала о спорте гораздо больше, чем в прошлом году. Эдвард был уверенным и агрессивным на поле, и, несомненно, очень талантливым, так что не удивительно, что люди говорили, что у него есть надежда на большое спортивное будущее. Это заставляло меня гордиться тем, что у него такой мощный потенциал, и я часто говорила ему об этом, но он лишь пожимал плечами, как если бы это было совсем не важно. Но это было важно, ведь это – его будущее… наше будущее.

Дни проходили не только в суетливой активности, мы много времени также проводили вместе. Мы гуляли в течение нескольких часов, изучая прилегающий лес, и тусовались во дворе дома. Он пытался научить меня вести футбольный мяч, и я неплохо усвоила, как подбрасывать его и снова ловить, но это было ничто по сравнению с теми прекрасными, четно отработанными движениями, которые он проделывал каждый раз. Я даже не могла нормально его поймать, но была рада заниматься вместе с ним, потому что это делало его счастливым, а я ценила каждую возможность лучше узнать каждую часть его жизни.

И мы, определенно, очень много разговаривали. Мы говорили обо всем, даже обсуждали наше совместное будущее. Он рассказал мне о местах, которые любил, и тех, которые не любил, но при этом сказал, что, где бы мы ни оказались, это не будет иметь для него никакого значения до тех пор, пока мы вместе. Он позволил мне самой выбирать направление, в котором мы будем двигаться, и было непривычно, что в моих руках находится что-то настолько значительное. Я до сих пор пыталась смириться с возможным освобождением, а он открывал мне целый мир новых возможностей с помощью одного простого заявления…

– Решение остается за тобой.

Он сказал, что ограничением является лишь небо над головой, потому что у него достаточно денег, чтобы отправиться, куда душе угодно. Я даже не знала, с чего начать, а он сказал, что не стоит спешить с выбором, потому что мы еще успеем. Он хотел, чтобы мы просто наслаждались летом, а потом, когда реальная жизнь снова накроет нас, и мы больше не сможем жить в нашем маленьком мирке, то начнем искать школу и место, где будем жить.

Я много занималась ради прохождения испытаний для GED, Эдвард тоже занимался вместе со мной, пояснив, что, если он планирует поступать в колледж, ему придется сдавать некий тест, называемый SAT (1). Было странно учиться наравне с Эдвардом, и когда я озвучила это ему, он лишь велел мне привыкать, поскольку в ближайшие годы это будет происходить регулярно. Я улыбнулась, на миг представив, что действительно буду учиться в какой-нибудь школе одновременно с ним.

По утрам он тренировался, рано вставал и шел на пробежку или отправлялся в школу, чтобы тягать железо. Это отнимало у него несколько часов в день, и то было единственным временем, которое мы оба проводили вдали друг от друга. Я тратила время на уборку, не желая полностью пренебрегать бытовыми обязанностями, хотя Эдвард сказал мне, что это ни к чему, и даже как-то раз повысил голос, заявив, что они все взрослые и могут сами позаботиться о себе. Я спросила, означает ли, что с этого момента он планирует самостоятельно стирать свои вещи, а он смущенно улыбнулся и лишь пожал плечами. Взрослый или нет, он не знал даже как подойти к стиральной машине, и в плане чистой одежды полагался на меня.

Я часто напоминала Эдварду, что только потому, что ходят слухи о моем освобождении, это вовсе не означает, что я уже свободна. Я все еще была во власти доктора Каллена, и он по-прежнему мог поступить со мной так, как ему вздумается. До тех пор, пока он не перестанет быть моим хозяином, я буду продолжать выполнять то, что он велел мне делать в первый день в Финиксе – готовить, убирать, и повиноваться ему во всем. И, откровенно говоря, я чувствовала, что в данный момент это будет простой данью вежливости, ведь я жила в их доме, ничего не давая взамен; так что, меньшее, что я могла сделать – это приготовить обед и вымыть несколько этажей.

Хотя, по правде сказать, я не знала наверняка, замечал ли это доктор Каллен. Я лишь изредка видела его во время ужина, в остальное время он почти не показывался. Он приходил домой и уходил, постоянно либо работая в больнице, либо запираясь в своем кабинете. Я беспокоилась за него, и однажды намекнула об этом Эдварду, но он сказал, что в дела отца лучше не ввязываться. Хоть я и с пониманием отнеслась к этому, но моего беспокойства оно вовсе не облегчило… особенно после всего, что случилось с врачом в Порт-Анжелесе. Согласно новостям, так и не обнаружили ни тела, ни каких других признаков, подтверждающих, что он на самом деле был мертв, но в глубине души я знала, что так и было. Меня пугало знание того, что кто-то может быть убит из-за причастности к моей жизни, и это вынуждало испытывать тревогу за всех, кто имел отношение ко мне. Я переживала, что доктор Каллен может пострадать, но куда больше меня беспокоили Эдвард и его братья, которые случайно могли попасть на линию огня.

За последние недели я стала еще ближе к Эмметту и Джасперу, проводя с ними немало времени, и они, действительно, были мне как братья. Я часто задавалась вопросом: каково это, иметь братьев и сестер, и впервые в жизни я чувствовала, что у меня они есть. Это было замечательно, и от этого я чувствовала себя в безопасности и под защитой, их присутствие согревало мне сердце. Они освещали мои тусклые будни, и всегда были рядом, постоянно находили для меня доброе слово или протягивали руку помощи, если это было нужно.

И обычно я всегда заражалась их настроением, но сейчас, стоя в гостиной и наблюдая, как все, кто по-настоящему были дороги мне в Форксе, шутили и радостно смеялись, я не чувствовала ничего, кроме опустошения.

Мое сердце разрывалось, потому что они уезжали.

Их сумки были уже собраны, а наиболее ценные вещи погружены в автомобили, припаркованные перед домом. Уже через несколько минут Джаспер отправлялся в Сиэттл, в компании с Элис и доктором Калленом, чтобы они помогли ему заехать в его первую квартиру недалеко от университета, в котором он будет учиться. Эмметт и Розали уезжали примерно в то же время, что и остальные, они ехали через всю страну – в колледж, в который решили поступать. Завтра вечером доктор Каллен сядет на самолет в Сиэттле и полетит помочь им разместиться. Все казались возбужденными скорыми изменениями в жизни, счастливыми, что покинут границы небольшого городка Форкс и выйдут из-под опеки отца, но я была расстроена этим. Я не хотела ничего менять, не теперь, когда я, наконец, обрела место, где чувствовала себя нужной.

– Хорошо, давайте продолжим по дороге, – сказал доктор Каллен, спускаясь по лестнице со второго этажа.

Я посмотрела на него снизу вверх, заметив темные мешки под глазами и торжественное выражение лица. Он выглядел крайне изможденным, непохожим на резкого, уверенного в себе человека, который вошел в дверь дома в Финиксе, чтобы купить меня. Даже доктор Каллен изменился, и хотя я не знала, почему, но не могла не думать, что это по моей вине. После его слов все успокоились, и Элис обняла Розали, обливаясь слезами.

– Я буду скучать по своей лучшей подруге, – заявила она.

Розали закатила глаза и небрежно обняла Элис в ответ, но я видела печаль в ее глазах и поняла, что безразличие – всего лишь маска. За последние несколько месяцев я узнала, что Розали Хейл яростно защищает тех, кто ей дорог, что у нее большое сердце… и что она просто не хочет показывать эту часть себя, поскольку это сделает ее уязвимой в глазах окружающих.

Джаспер что-то сказал Эдварду, я не расслышала, потому что говорил он шепотом. Эдвард кивнул, кинув на меня быстрый взгляд, но не успела я даже попытаться расшифровать их обмен взглядами, как кто-то сгреб меня в объятия и поднял в воздух.

– Я буду чертовски скучать по тебе, Иззи Биззи, – заявил Эмметт, крепко меня сжимая.

Я засмеялась и тоже обняла его, полностью ошарашенная.

– Я тоже буду по тебе скучать, Эмметт, – сказала я. – Спасибо за все, что ты сделал для меня.

– О нет, – сказал он, ставя меня обратно на ноги и счастливо улыбаясь. – Спасибо? Мало того, что ты готовила мне восхитительную еду, по которой я буду тосковать так, как ты и представить себе не можешь, так тебе еще и удалось, наконец, заставить моего братца вынуть свою башку из своей же задницы.

Все начали смеяться, а Эдвард застонал, проклиная брата, хотя губы его дрогнули, подавляя улыбку. Эмметт повернулся и пошагал прямо к Эдварду, схватил его руками за шею и перебросил через себя. Эдвард еще сильнее стал сыпать проклятиями и попытался ударить его, но Эмметт не поддавался, а наоборот, поднял руку и взлохматил волосы Эдварда еще больше, чем они были до этого.

Джаспер подошел ко мне и притянул в объятия.

– Nella vita – chi non risica – non rosica, – сказал он тихо, только я смогла его услышать, потому что Эмметт и Эдвард соревновались в боевых искусствах, и в комнате было шумно. – Не забывай об этом. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Береги себя, ладно? Ты отлично справишься со своим GED, так что не волнуйся. Я в тебя верю. Я горжусь тем, как далеко ты продвинулась, и на самом деле жду не дождусь, чтобы увидеть, насколько далеко ты еще сможешь зайти.

Его слова поразили меня, и я тихо поблагодарила его, чувствуя, как еще одна слезинка скатилась, прорвав мою оборону. Я откашлялась, пытаясь восстановить контроль, и хотела смахнуть слезу, но Джаспер опередил меня. Он стер ее тыльной стороной ладони, и улыбнулся.

– Я буду часто видеться с тобой, не сомневайся. Спасибо за то, что ты пришла и стала мне сестрой, которую я всегда хотел.

– Ты хотел иметь сестру? – громко спросил Эмметт с другого конца комнаты, отступая на несколько шагов, так как Эдвард, наконец, оттолкнул его.

Джаспер закатил глаза.

– Конечно, я хотел иметь сестру, а ты разве нет? Иначе зачем нам было одевать Эдварда девчонкой, когда он был маленьким? – спросил Джаспер.

Я с удивлением смотрела на них, в то время как Элис и Розали начали смеяться, а Эдвард застонал.

– Черт, а я думал, что мы вытворяли с ним это дерьмо только для того, чтобы поиздеваться, – со смехом ответил Эмметт. – Хотя совсем даже неплохо иметь сестру. Она намного привлекательнее, чем гребаный Эдвард. Он уродливый птенец.

Эдвард толкнул Эмметта, который только громче захохотал.

– Отсосите у меня, вы все, – сказал он с досадой, глядя на меня и смущенно улыбаясь. – Не ты, tesoro. Подожди… я имею в виду… в общем, эта херня прозвучала немного не так, – брови Эдварда нахмурились, и все засмеялись, а я покраснела, что заставило его усмехнуться.

– Мы еще увидимся, Изабелла, – звонко сказала Розали с другого конца комнаты. – Не позволяй никому себя притеснять или пытаться запугать. Они не лучше тебя, поэтому не позволяй им так думать. Это относится и ко всем шлюхам Форкса тоже, потому что ты в миллион раз лучше их всех. Они попытаются опустить тебя, но не позволяй им заставить тебя сомневаться в себе. Они всего лишь безобидные и ревнивые сучки, так что выше подбородок и продолжай делать то, что хочешь. Они лишь хотят иметь то, что по каким-то причинам есть у тебя – чего я до сих пор не совсем понимаю, ну да ладно. Он по-прежнему мудак.

– Отвали, бешеная сучка, – сказал Эдвард.

Услышав, что он использовал такое грубое слово, я съежилась, а Розали ухмыльнулась, явно намеренно провоцируя его. Я вспомнила тот разговор, когда она сказала, что просто так складываются их отношения – в глубине души они обожают друг друга, но продолжают подкалывать.

Они произнесли последние прощальные слова, и доктор Каллен стал подталкивать их к входной двери, а Эдвард устремился в мою сторону. Эмметт уже вышел было на крыльцо, но остановился в дверях и повернулся, чтобы еще раз взглянуть на брата.

– Позаботься о моей маленькой сестренке, парень, – серьезно сказал он, глядя на нас.

В тот же миг, когда эти слова скатились с его губ, я потеряла последнее подобие спокойствия и, когда Эдвард кивнул ему, почувствовала, что слезы беспрепятственно полились из глаз.

Доктор Каллен остановился в гостиной и с любопытством наблюдал за тем, как Эдвард обнял меня и притянул в свои жаркие объятия. Он пробормотал, что все будет в порядке, и что они никогда не исчезнут из моей жизни. Казалось, он точно знал, из-за чего я так расстроена, но меня это не удивило, потому что Эдвард достаточно хорошо изучил меня. Все, к кому я когда-либо позволяла себе привязаться, в конечном итоге исчезали из моей жизни, и это было тяжело, но он все понимал.

– У тебя всегда буду я, – тихо шепнул он мне.

– Вам, детки, хорошо провести время на этой неделе и удачи тебе на тестировании, Изабелла, – через некоторое время тихо сказал доктор Каллен.

Я вырвалась из объятий Эдварда и, смахнув слезы, посмотрела на дверь, возле которой стоял доктор.

– Благодарю вас, сэр, – сказала я, но мой голос сорвался на рыдания.

Он кивнул и вышел, не говоря ни слова, оставив нас с Эдвардом наедине.

– Давай займемся чем-нибудь веселым, – сказал Эдвард сразу же, как только закрылась входная дверь.

Я взглянула на него, и он, улыбнувшись, стер слезинки кончиками пальцев.

– Чем, например? – спросила я, стараясь успокоиться и чувствуя себя глупой из-за того, что так расклеилась. – Вообще-то, мне нужно готовиться.

Он вздохнул и покачал головой.

– Ты уже знаешь достаточно, тебе вовсе не стоит перегружаться и перегореть прежде, чем ты даже пойдешь на экзамен. Ты уже готова, – сказал он уверенно. – А сейчас в нашем распоряжении весь дом, и в ближайшие дни мы должны наслаждаться этим.

Я недовольно согласилась, не чувствуя подобной уверенности насчет моей готовности, какую излучал он.

(1) Standardized Aptitude Test – тест на проверку академических знаний

ДН. Глава 59. Часть 2:

После нескольких недель обучения, в один из вторников, Эдвард, наконец-то, отвел меня на GED-тестирование, и сказать, что я волновалась – это ничего не сказать. Никогда раньше подобного со мной не случалось, и я дико боялась провалиться и разочаровать всех, ведь они столько сил вложили, чтобы помочь мне. Я не хотела ничего, кроме как запереться в библиотеке и круглосуточно заниматься, заниматься, пока не наступит день, когда я должна буду отправиться в Порт-Анжелес для прохождения теста, но я знала, что Эдвард никогда не пойдет на это.

Мы закончили этот день ничегонеделанием: ели пиццу и смотрели кино. Он немного поиграл для меня на фортепиано, а я снова попробовала сыграть ту простую песенку, которой он научил меня в свой день рождения, но у меня по-прежнему не очень хорошо это получалось. Мы смеялись и шутили, просто наслаждаясь обществом друг друга.

Мы проснулись в понедельник, и я приготовила завтрак, прежде чем мы отправились в очередной поход – через лес, на поляну. Умение Эдварда ориентироваться на местности всегда ставило меня в тупик, потому что мы шли по таким местам, где не было настоящей тропки, и, тем не менее, во время прогулки по лесу нам очень редко приходилось прибегать к помощи компаса. Казалось, что он просто знает, куда идти, а ноги сами несли его туда. Он считал, что это у меня хорошая память, но Эдварду все давалось с такой легкостью, что ему даже не приходилось прилагать никаких усилий… у него это просто было.

Эдвард высказал теорию о том, что у меня фотографическая память, а доктор Каллен не спешил согласиться с ним, поскольку это довольно редкое явление. Он пояснил, что гипотеза о существовании у людей фотографической памяти настолько спорная, что некоторые ученые и врачи даже не признают, что она в действительности существует. Другие согласились с тем, что это явление, встречающееся у примерно двух процентов населения планеты, и, в основном, у детей. Он сказал, что она может проявляться и исчезать через некоторое время, повторяя слова Эдварда о том, что память работает нерегулярно, и кое-кто даже считал, что человек может пользоваться ею по своему усмотрению, если прилагать определенные усилия для того, чтобы запомнить, что они видели.

Доктор Каллен, однако, согласился, что моя память устроена не вполне обычно, и что это удивительно – как я способна обрабатывать информацию, заявив, что тот, кто вырос в тех же условиях, что и я, в принципе, не должен так быстро обучаться. Он сказал, что всегда считал, что пройдет немало лет, прежде чем я смогу получить какое-либо образование, и именно поэтому он никогда даже не рассматривал возможность о зачислении меня в школу или о том, чтобы позволить выходить на публику без посторонней помощи. Учитывая, что мне уже шестнадцать лет, мое невежество будет настораживать окружающих, и люди будут недоумевать, почему девушка моего возраста не может сделать что-то настолько банальное, как, например, доклад по какой-нибудь книге.

Днем на поляне было чудесно. Был довольно теплый день, и мы лежали на одеяле, просто болтали и наслаждались друг другом. Он захватил с собой ружье, которое – как он заявил – будет служить для защиты в случае, если мы наткнемся на каких-нибудь диких животных, но я подозревала, что ему лишь нужен был повод, чтобы взять его с собой, и я оказалась права. Я снова попрактивалась в стрельбе, а он смотрел на меня с усмешкой – видимо, во второй раз у меня получалось намного лучше.

Мы вернулись, когда солнце уже почти село, и поужинали прежде, чем отправиться в постель, так как утром надо было рано вставать. Я ворочалась всю ночь, переживая из-за завтрашнего дня, и когда в четверть седьмого прозвенел будильник, я почувствовала тошноту. Вскочила с постели и побежала прямо в ванную, рухнула на колени перед унитазом, и меня вырвало. Через секунду в ванную ворвался Эдвард, все еще полусонный, и протянул мне стакан с водой и какую-то таблетку. Он помог мне подняться, попутно втолковывая, что это результат нервозности, и что таблетка успокоит меня, иначе я доведу себя до приступа паники.

Мы приняли душ, оделись, и через некоторое время я почувствовала, что таблетка начинает действовать, так как на меня накатила безмятежность. Я все еще нервничала, но лекарства было достаточно, чтобы заставить меня функционировать.

Мы позавтракали, и он повез меня в Порт-Анжелес, все время говоря о том, как он гордится мной. Он сказал, что не имеет значения, как все пройдет и каким будет результат, что я очень храбрая, что хотя бы готова попробовать. Я оценила его зажигательную речь, но по-прежнему боялась разочаровать его, потому что он казался настолько уверенным во мне.