Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 166 страниц)

Я сидел неподвижно, пока он рассматривал меня, меня охватил ужас. События быстро набирали обороты, все становилось хуже с каждой секундой, дно опасно прогибалось. Он был очень близок к правде, к тем вещам, которые крайне необходимо было скрыть, вещи, которые свергнут нас и обнажат всю сеть криминальной деятельности, которая еще не открыта.

– Хорошо, так что насчет продолжения? Я думаю, эту часть и вы найдете очаровательной, – сказал он, снова просматривая записную книжку. Через минуту он остановился и вздохнул.

«Я никогда не забуду его взляд. Он выглядел так, как будто ненавидел меня. Как будто он хотел моей смерти. Я не понимала, почему он так меня ненавидит. Я не знаю, что сделала неправильно. Я только пыталась делать то, что он мне говорил, и не хотела навлечь на себя неприятности непослушанием. Я думала, он собирает убить меня, но он сделал кое-что похуже. Он оставил меня одну в темноте. Он был добр ко мне, и я не хотела разочаровать его. Но разочаровала. Я видела во сне выражение его лица. Его глаза преследовали меня, а я так хотела это забыть. Я хотела бы нравиться доктору Каллену».

Я сохранял безразличное выражение лица, когда он поднял на меня глаза, но слова сильно меня ударили. Я точно знал, к какому дню они относились, она никогда не говорила это вслух, поэтому мне был нелегко проглотить услышанное. Он смотрел на меня с минуту, прежде чем закрыть книжку, качая головой.

– Что вы сделали с девочкой, доктор Каллен? Почему она вам не нравилась?

– Чтение этого – вмешательство в личную жизнь, – холодно сказал я. – У вас не было ни официального, ни морального права брать это. Я знаю закон, агент Ди Фронзо, и я хорошо осведомлен, что вы можете и не можете конфисковать, пока обыскиваете имущество и опечатываете его. Вы можете провести опись моей собственности, но не можете исследовать все, что вам вздумается, чтобы получить доказательства других преступлений.

– Святая правда, доктор Каллен. Как я уже сказал, вы умете изворачиваться, – тихо сказал он, качая головой. Он положил записную книжку назад в портфель и откинулся на спинку стула, на его лице застыло серьезное выражение.

– Но мне любопытно, кого вы ловили на своем ноутбуке? Там стоит GPS программа, но мы не можем заставить ее работать. Она похожа на программу, которую люди обычно используют, чтобы разыскивать своих домашних животных, но их коды не регистрируются, как тот заблокированный сигнал. Программа выдает ошибку, говорит, что чип не найден. Вы что-то потеряли?

Я уставился на него, сердце бешено забилось, его слова меня озадачили. Я надеялся, это означает, что Эмметт не успел починить программу до того, как они конфисковали ноутбук, или же он случайно стер ее из системы частично или полностью.

– Это Изабелла Свон? – спросил он. – Где девочка? С ней что-то случилось?

– Я хочу своего адвоката, – ответил я.

Он кивнул, не удивляясь моему ответу, отталкивая стул и поднимаясь.

– Не сомневаюсь, – сказал он. – Было приятно наконец-то с вами встретиться, уверен, мы будет теперь встречаться чаще. Если вы решите заговорить, вы найдете, как со мной связаться.

Он вышел, ни говоря больше ни слова, а офицеры проводили меня назад в камеру. Несколько следующих дней я провел в панике, не в силах есть или спать, или даже нормально функционировать, я не знал, что происходит за пределами этих стен.

Настал день предварительного слушания, мои нервы были на пределе. Когда нас провели в комнату суда, я впервые увидел Алека со дня ареста, он выглядел моей полной противоположностью – спокойный, собранный и уверенный в себе.

Юристы оспорили наши обвинения, ссылаясь на нарушение четвертой поправки (4) и проведение неправомочного обыска. Они обвинили государство в том, что нас задержали до того, как были собраны все улики. Адвокаты говорили, что доказательства были высосаны из пальца и никак не указывали на нарушение законов RICO. Адвокат Алека опротестовал то, чтобы было собрано, он заявил, что у нас было законное право на невмешательство в нашу частную жизнь, которое было грубо нарушено во время обыска. Он процитировал Исключительное право (5), а затем доктрину «плод ядовитого дерева» (6); все это пошатнуло доказательства против Алека. Судья с неохотой снял с него обвинения, но мне так не повезло. Улики против меня были более серьезными, а моя семья имела более явные связи с организацией, поэтому мистеру Ричи было нелегко пресекать ниточки, ведущие от Borgata ко мне. Судья решил, что мои обвинения достаточно серьезны, чтобы продолжать дело, и назначил три миллиона долларов в качестве залога, я должен был отдать паспорт и быть помещенным под наблюдение, чтобы вернуться в Вашингтон.

Эсме собрала деньги на мой залог, Алека отпустили, а судебный процесс продолжался до вечера. Позже, когда я, наконец, вышел из тюрьмы, я лицом к лицу столкнулся с сестрой, которая ждала меня на парковке, прислонившись к машине. Ее лицо было серьезным. Они выглядела уставшей, на лице были морщины от волнения, казалось, она постарела на десяток лет. Меня встревожило ее явные переживания, живот подвело от тошноты.

– Привет, младший брат, – тихо сказала она, выдавливая улыбку, когда я приблизился. – Выглядишь ужасно.

– Смотри, кто говорит, – пробормотал я. – Ты хоть спала? Ты сейчас похожа на маму.

– Оу, это удар под дых, – сказала она с неестественным смехом. – Немного понервничала. Нелегко спать, когда мужа нет рядом и, ну, сам понимаешь…

– Да, понимаю, – ответил я. – И, б…ь… прошло почти две недели, Эсме. Это очень плохо. Эдвард, наверное, разваливается.

– Так и есть, – тихо ответила она, с предчувствием глядя на меня.

Очевидно, ей было некомфортно, она выкручивала руки и волновалась.

– Что-то произошло? – нерешительно спросил я, подозрительно прищуриваясь.

Эсме никогда от меня ничего не скрывала, а сейчас, очевидно, у нее был секрет, и это меня доводило. Она была самым близким мне человеком, единственная, с кем я мог поделиться всем, и то, что она боялась мне говорить, – нехороший знак.

– Давай, э-э, поедем домой? – предложила она, разворачиваясь к машине.

Я схватил ее за руку, чтобы задержать, но она вырвалась из хватки и снова через силу мне улыбнулась.

– Все хорошо, Карлайл. Просто… не здесь, идет? – тихо сказала она. – Поговорим дома.

– Хорошо, – ответил я, пока она забиралась в машину.

Я обошел вокруг и сел на пассажирское сидение, пристегиваясь, пока она выезжала с парковки.

(3) RICO – амер. закон «О подпавших под влияние рэкетиров и коррумпированных организациях»

(4) Четвертая поправка к Конституции США регламентирует запрет на произвольные аресты и обыски.

(5) Исключительное право – статья закона Конституции США, говорящая, что доказательства, полученные незаконным путем, не могут быть использованы для обвинения в преступлении и во время проведения судебного процесса.

(6) «Плод ядовитого дерева» – это официальная метафора, которая используется для обозначения доказательств, полученных незаконным путем. Доктрина «плод ядовитого дерева» – это раздел статьи Исключительно право, которая запрещает использовать в криминальном суде улики, полученные путем нарушения законов США

ДН. Глава 70. Часть 4:

Дорога домой была напряженной, мы не произнесли ни слова. Мое нетерпение росло с каждой секундой, ее поведение меня волновало. Когда мы, наконец, заехали на подъездную аллею к их дому в парке Линкольна, я уже точно знал, что произошло что-то плохое – что-то, что мне явно не понравится. Она вылезла из машины и направилась к двери, не дожидаясь меня. Она оставила дверь открытой, исчезая внутри. Я замешкался на входе, странно нервничая, но сделал глубокий вдох и переступил через порог. Я закрыл входную дверь и направился в холл, мои шаги оборвались, когда я услышал быстрый шепот Эсме в офисе.

– Я не могу, Алек. Как я скажу ему? – спросила она.

– Ты знаешь его лучше, чем кто-либо, – ответил Алек. – Он верит тебе; он примет это лучше из твоих уст.

– Не имеет значения, кто это скажет, он никогда не примет это хорошо, – со злостью сказала она. – Он взорвется.

– Может, и так, но кто-то должен ему сказать. Заверяю тебя, Эсме, будет лучше, если это скажешь ты, а не Аро, – сказал Алек. – Он все равно выяснит, и лучше пусть он узнает сейчас.

– Узнаю что? – спросил я, замирая в дверном проеме и с ожиданием глядя на них.

Эсме посмотрела на меня, в ее глазах была тревога, мое сердце забилось быстрее. Она выглядела как олень, пойманный в темноте светом фар, в ее глазах застыл страх.

– Скажи мне.

Они стояла неподвижно, глядя на меня, а потом содрогнулась.

– Это, э-э… Эдвард. Он, э-э, переживал. Нет, он переживает. Он не мог просто сидеть на месте, а я не знала, что делать, чтобы остановить его. Я знала, что он собирается сделать. Или, я догадывалась, я подозревала. Но я не могла ему запретить. Не могла не позволить ему пойти на это, даже если знала, что должна. Он взрослый, и пусть это не то, что она хотела для него, и пусть ты будешь расстроен, но это его жизнь. Он так переживал, Карлайл. Ты должен понять. Он точно знал, что делал; я это видела по нему. Он все обдумал, он понимал последствия своего поступка. Вы двое были в тюрьме, а он не знал, к кому еще обратиться, он отчаялся…

– Эсме, – жестко сказал я, меня пронзила паника от ее слов.

Она что-то бормотала, ее фразы были расплывчатыми, но общий смысл до меня дошел. Я надеялся, что недопонял, но ее намеки были явными.

– Что сделал, черт побери, мой сын? Только не говори мне, что он…

Она нерешительно кивнула, и я резко замер, ужас сковал меня.

– Этого не может быть, – сказал я, яростно качая головой в знак отрицания, руки сжались в кулаки, гнев внутри рос. – Только не после всего, что я, б…ь, сделал, чтобы удержать его, как он мог пойти к ним…

– Он пошел, – тихо сказала она.

– Нет! – выкрикнул я. – Ты ошибаешься! Он не такой, на хер, глупый, Эсме. Он не мог быть таким тупым!

– Я не ошибаюсь, – ответила она, в ее глазах стояли слезы.

– Ошибаешься, – сорвался я. – Должна ошибаться! Как, черт возьми, ты можешь знать? Наверное, ты не поняла.

– Я поняла, – сказала она. – Он сделал это, Карлайл. Ройс был там с ним, и…

– Ройс? – закричал я, мысли путались. – Ты, наверное, б…ь, шутишь. Ройс сделал это с ним?! Клянусь, если он инициировал моего сына…

– Карлайл, – с силой сказал Алек, ярость в его голосе оборвала меня. – Следи за своим ртом. Ты гость в моем доме и говори с моей женой с уважением. Ты знаешь, что есть вещи, которые мы не можем и не должны говорить, если мы мужчины чести, а ты опасно близок к тому, чтобы сказать то, о чем потом пожалеешь.

– Но мы говорим об Эдварде, Алек, – сказал я, качая головой. – Это мой гребаный сын!

– Да, и он принимает собственные решения. Это его жизнь теперь, и ничто это не изменит, – парировал он.

– Должен быть… – срываясь, начал я.

– Нет, – жестко сказал он, обрывая меня. – Что сделано, то сделано. Ты знаешь, что возврата нет. Ты должен это принять.

– Я не могу! – выплюнул я. – Я не могу, б…ь, принять это, Алек! Эдвард для этого не создан! Он слишком молод и глуп! Он, на хер, слишком импульсивен! Он не знал, что делает! Он выбросил свою жизнь и зачем, Алек? Для чего?

– Для нее, – спокойно сказал он, награждая меня недоверчивым взглядом. – Как быстро ты забыл, Карлайл. Ты был когда-то восемнадцатилетним мальчиком, который поклялся Омерте, организации, потому что верил, что это единственный способ спасти женщину, которую ты любил. Ты был в точно такой же ситуации, и теперь не можешь стоять тут и говорить, что сожалеешь о том решении. Ты пожертвовал собой ради Элизабет, и Эдвард сделал то же самое ради Изабеллы. Ты серьезно можешь винить его за это? Ты можешь быть недоволен своей жизнью, но ты прекрасно знаешь, что спасение Элизабет – это единственное, о чем ты не жалеешь. Если б требовалась твоя жизнь в обмен на ее, ты сделал бы это без раздумий.

– Но, б…ь, я ее не спас! – закричал я, в моих глазах появились слезы, с которыми я изо всех сил боролся. – Она мертва, Алек, и если бы я никогда не принимал клятву, если бы не присоединился к этой жизни, она бы…

– Она что? – выплюнул он, обрывая меня. – Была бы еще жива? Даже ты в это не веришь! Если бы ты не принял клятву и не поручился за нее, она бы все равно сегодня была мертва, но мертва как раб! Ты дал ей шанс, Карлайл. Ты дал ей настоящую жизнь, где у нее была семья и образование, и все, что она хотела. Ты дал ей мир, и именно твоя клятва позволила этому случиться. Это сложно, но такова правда. Ее жизнь рано оборвалась, нельзя отрицать, но это не из-за твоей клятвы. А из-за нее самой.

– Как ты смеешь винить ее?! – закричал я на него. – Это не ее вина. Она не заслуживала смерти!

– Я не говорю, что она заслуживала смерти, – жестко ответил он. – Ее жизнь оборвалась, потому что она пожертвовала собой. Она сделал выбор, Карлайл. Она сделала ради Изабеллы то, что ты сделал для нее, и именно это сейчас делает Эдвард. Ты думаешь, твой сын так похож на тебя, он делает те же ошибки и сам разрушает себя, как и ты, но ты забываешь, что он еще и материн сын. Я вижу в нем Элизабет не меньше, чем тебя, если не больше. Он любит эту девочку, и готов пожертвовать собой, чтобы убедиться, что она выживет. Может, он глупый и импульсивный, но нет ничего наивного или детского в его решении. Так как ты смеешь злиться на Эдварда, но не винить за это же и его мать?

Я уставился на него, слова застали меня врасплох.

– Ты ошибаешься, – наконец сказал я.

– Нет, – ответил он.

– Ошибаешься. Ты говоришь, что я дал Элизабет мир, что я дал ей все, что она хотела, но я не дал ей то единственное, в чем она нуждалась больше всего, – тихо сказал я, в уголках глаз появились слезы.

– И что это? – спросил он.

– Свободу, – просто сказал я. – Я ее не освободил.

– Se ami una cosa, lasciala andare, – сказал он с сухим смешком, качая головой. – Ты слишком много философствуешь, ты слишком эмоциональный и мыслишь абстрактно. Что это значит, Карлайл? Свобода?

– Я, э-э, – начал я, звонок телефона оборвал меня на полуслове.

Алек схватил трубку со стола и тут же ответил.

– Эвансон, – сказал он, замирая и глядя на меня. – Да, все в порядке. Мы скоро будет там, сэр.

– Аро, – сказал я, когда он отключился.

– Да, так что бери себя в руки, – сказал он. – Он хочет поговорить с тобой о твоем освобождении.

Я кивнул и сжал переносицу в расстройстве.

– Так, а где Эдвард? – спросил я, глядя на сестру и пытаясь справиться с гневом.

Она стояла в стороне, руки были скрещены на груди, а по щекам бежали слезы.

– Я не видела его несколько дней, – тихо проговорила она.

– Дней? – повторил я, вопросительно приподнимая брови. – Ты не видела его несколько дней?!

– Он был тут три дня назад с Ройсом, что-то искал в офисе Алека. Я не знаю, что они собирались найти, учитывая, что Министерство Юстиций здорово тут покопалось, но я не задавала вопросов – он был не в себе. Он сказал, что позвонит позже и объяснит, что происходит, когда у него будет возможность, но с тех пор я ничего о нем не слышала. Эмметт говорил, что он показывался у них дома посреди ночи два дня назад, переспал на диване, но когда утром Эмметт проснулся, он уже ушел, – ответила она. – Я пыталась ему звонить, но попадала на автоответчик.

– Он слишком далеко зашел, – сказал я, качая головой. – Он понятия не имеет, против чего идет и что делает. Его убьют.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься, – сказал Алек. – Надеюсь, он точно знает, против чего идет, потому что время заканчивается. Сколько у тебя есть времени, прежде чем ты должен отчитаться?

– Сорок восемь часов, – ответил я.

Когда меня выпускали под залог, то проинформировали, что у меня есть два дня, прежде чем они поставят устройство слежения мне на лодыжку, чтобы следить за перемещениями. Это был не обычный монитор с датчиком, который привязывал бы меня к определенному местоположению, но просто средство предосторожности, чтобы они могли убедиться, что я не скроюсь из-под следствия. Это также означало, что они могут наблюдать за мной и следить повсюду, где я буду, и если я буду посещать места, не связанные с бизнесом, это только укрепит их подозрения. Это также может скомпрометировать и других, если их застанут возле меня, что ставит меня в рискованное положение относительно организации.

– Хорошо, тогда, думаю, у нас есть сорок восемь часов, – ответил он, поднимая ключи с легким вздохом. – Давай покончим с этим.

Он направился к двери, когда Эсме схватила его за руку, останавливая.

– Хорошо, когда ты дома, возвращайся, – мягко сказала она.

Он кивнул и, подняв руку, провел пальцами по ее щеке. Я отвернулся, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, я знал, что Алек не показывает это другим и не хотел вмешиваться.

– Обещаю, – сказал он, прежде чем выйти.

Я оглянулся на сестру и увидел на ее лице грусть.

– Будь осторожен, младший братец. Я буду ждать тебя целым или сама надеру тебе задницу, – сказала она.

– Хотел бы я это увидеть, – пробормотал я, выходя из комнаты, ее мягкий смех преследовал меня.

Алек обошел вокруг дома и забрался в свой «Мерседес».

Дорога к Аро прошла быстро, внутри меня бушевала тревога и гнев. Сульпиция приветствовала нас в дверях, и мы прошли в гостиную, где сидел Аро с несколькими членами организации, младшие приветствовали нас в знак почтения. Я проигнорировал их и сел на свое обычное место за столом, я молчал.

– Приятно видеть вас обоих, – сказал Аро.

Я поднял на него глаза, и он самодовольно улыбнулся мне, я поборол вспышку гнева.

– Все случившееся очень прискорбно, особенно для двух таких энергичных мужчин. Я рад, что с Алека нам удалось снять обвинения, но понимаю, что с тобой нам не так не повезет, Карлайл.

– Похоже на то, – сказал я.

– Да. Мы обдумываем условия твоего освобождения. Уверен, ты знаешь, что это будет означать. Тебе придется залечь на дно, пока ты будешь под наблюдением, а кто-то должен будет взять на себя твои обязанности, – сказал он.

– Да, сэр, – ответил я, зная, что приближается.

– Уверен, Алек с этим справится. Временно, конечно, – заявил он.

Я повернул голову и глянул на Алека, на его лице было пустое выражение, он не выдавал никаких чувств. Я знал, что Алек предпочитает «работу в поле», он не любил все эти административные тяготы.

– У тебя есть возражения?

– Нет, сэр, – ответил я, глядя на него. – Что вы сочтете лучшим.

– Хорошо, – сказал он, его улыбка стала шире. – А теперь, когда мы это решили, займемся делами. Думаю, ты слышал хорошие новости, Карлайл.

– Насчет Эдварда? – нерешительно спросил я, рука под столом сжалась в кулак, я изо всех сил старался оставаться спокойным, ведь не было ничего хорошего в происходящем.

– Да, Эдварда, – ответил он. – Я просто хотел сказать, что это чудесно, что новое поколение Калленов присоединилось к нам. Он ценное приобретение в семье. Ты вырастил замечательного сына, очень честного и верного человека. Ты должен гордиться.

Я напрягся от его слов и прочистил горло.

– Да. Кто наставник? – осторожно спросил я.

– Ройс, – ответил он. – Это стыд, что тебя не было на посвящении сына, но Эдвард спешил, так что мы решили не откладывать.

– Но инициация была завершена? – спросил я, часть меня отчаянно надеялась, что еще есть лазейка, но это невозможно.

Единственный выход из организации – это смерть. А мой сын еще жив.

– Конечно, – ответил он. – Клятва была принята, и не было возражений. Все мы рады его видеть, что неудивительно, если знать, кто его отец. Мы не испытывали его, но я уверен, что он еще докажет свою верность в будущем.

Я кивнул, испытывая облегчение, что ему еще не приходилось нажимать на курок и делать что-то, о чем он будет сожалеть. Я помнил лицо каждого человека, чья кровь была на моих руках, и не хотел той же судьбы для своего ребенка. Пока я жив, я сделаю все, чтобы помешать этому.

– Это прекрасно, – пробормотал я.

– Да. Так жаль, что ты не мог нести эту почетную обязанность. Это было бы зрелище, которое я никогда не забуду, напоминало посвящение твоим отцом, очевидцем которого я был много лет назад. Есть что-то невероятно сильное в том, чтобы наблюдать, как тот, с кем ты разделяешь кровные узы, инициирует тебя и связывает новыми, еще более сильными узами. Жаль, что у нас не было такого шанса. Ройс, тем не менее, тоже хорошо справился, – сказал он.

– Его первое посвящение, – сказал я.

Ройс никогда не делал этого ранее и могу только представить, насколько это его пугало – отдавать организации жизнь моего ребенка, не посоветовавшись со мной. В любом случае, я и не смог бы запретить, но они умели читать между строк.

– Кстати, где Ройс? Я хотел бы его поблагодарить.

– Он с твоим сыном, – ответил Аро. – Они довольно заняты поисками бедной Изабеллы. Такой стыд, что она по-прежнему под замком. Надеюсь, она еще жива.

– И я, – сказал я. – Вы знаете, где они? У них есть информация? Он близко к…

Безразличный смех Аро оборвал меня, от этого звука по спине побежал холодок.

– Так много вопросов, Карлайл. Ты хорошо знаешь, что я выбрал невмешательство, и боюсь, у меня нет для тебя ответов.

– До сих пор? – спросил я, прищуриваясь. – Вы до сих пор отказываетесь вмешиваться? Когда мой сын прошел посвящение?

– Твой сын выбрал этот путь сам, Карлайл, это не имеет ко мне отношения, – сказал он, на его губах появилась злобная ухмылка. – Он решил, что тут для него лучшее место. Я позволил Ройсу помогать ему в его миссии, у них есть все наши ресурсы, но лично я сам ничего делать не буду.

– Как вы можете такое говорить? – с недоверием сказал я. – Она его девушка. Женщина мужчины из наших не может быть потеряна. Их нужно уважать, нужно чтить и защищать! Это часть клятвы; это один из ваших гребаных приказов, Аро! Об этом четко говорится на посвящении, так как вы можете отстраняться от действий? Вы инициировали мальчика, девушку которого похитили, и не просто кто-то, а один из наших! И это не ваша проблема? Это проблема всех нас!

С его губ исчезла ухмылка, и я увидел гнев в его глазах, когда он смотрел на меня, в комнате стояла оглушительная тишина. Все вокруг с опаской смотрели на нас, очевидно, ожидая ответного удара. Алек прочистил горло, привлекая наше внимание.

– Если вы не возражаете, сэр, думаю, нам с Карлайлом следует оказать Эдварду поддержку, пока это еще возможно.

– Да, следует, – безразлично сказал он, глядя на нас.

Он был недоволен моим поведением.

– Используйте все, что вам необходимо.

– Спасибо вам, сэр, – ответил Алек, поднимаясь. – Идем, Карлайл.

Я грубо оттолкнул кресло назад и встал, следуя за Алеком. Я слышал за спиной шепот, а потом Аро властно потребовал тишины. Я знал, что не должен был так реагировать, нельзя говорить с боссом подобным образом – я напрашивался на неприятности, но я был чертовски зол и не мог себя сдержать. Я нервничал, волновался, был сбит с толку тем, что мой сын сделал то единственное, с чем я так тяжело и долго боролся. Я чувствовал, что все мои усилия были впустую, я тратил время и энергию, а в конце концов он оказался там, где я не хотел его видеть. Я терял контроль над ситуацией, эмоции брали верх над разумом.

– Похоже, ты решил умереть, – едва слышно сказал Алек, когда мы выходили из комнаты.

ДН. Глава 70. Часть 5:

– Это полное дерьмо, – пробормотал я, качая головой.

– Может, но говорить с ним таким тоном – ты закончишь в деревянной коробке, закопанный в землю, – сказал он, открывая дверь и выходя.

Он открыл двери шкафа и достал оружие, протягивая мне два пистолета «Смит и Вессон» (7) сорок пятого калибра и коробку со снарядами. Он схватил другой телефон – было опасно использовать наши, и протянул мне, и мы тут же покинули дом, направляясь к Ройсу. Я звонил и сыну, и Ройсу несколько раз, пока мы ехали, но не получил ответа ни от кого, что меня совсем не удивило – они не знали этот номер. Алек постучал во входную дверь, когда мы приехали, и через секунду она отворилась, нас приветствовало знакомое лицо.

– Клара, – вежливо сказал Алек женщине, которая была одной из рабынь, оставшихся после смерти Свонов в Финиксе. Она какое-то время оставалась с Алеком и Эсме, но Эсме предпочитала делать все сама, поэтому женщина оставалась без работы и это ей тяжело давалось. Алек решил, что лучше ее чем-то занять, так будет безопаснее.

– Ройс дома?

– Нет, сэр, – нерешительно ответила она. – Он уехал несколько часов назад с мистером Калленом. Они, э-э…

– Ищут Изабеллу, – подсказал Алек, завершая ее мысль. – Мы знаем, чем они занимаются.

– Что-то слышно, сэр? Есть предположения, где она? – спросила Клара, ее голос дрожал от волнения.

Я с шоком уставился на нее, пораженный, что она отважилась задать Алеку вопрос. Я никогда не слышал, чтобы рабы обращались к Алеку напрямую. Моя собственная жена боялась смотреть на него, а она была свободной женщиной и знала его годами.

– Я, э-э, простите меня сэр. Я просто знаю Изабеллу с детства. Я всегда была для нее второй матерью и ужасно переживаю. Я знаю, что это не мое дело…

– Все хорошо, – сказал Алек, обрывая ее болтовню. – Мы еще не нашли ее. Именно поэтому мы тут, мы должны зайти и попытаться разыскать их.

– Э-э, хорошо, – сказала она, впуская нас.

Я видел в ее глазах вопрос, она размышляла, имеет ли она право это делать, но ее волнение за Изабеллу пересилило все. Она предложила нам напитки, когда мы направлялись в офис Ройса, но мы отказались, говоря ей оставить нас. Алек тут же начал рыскать по ящикам и документам, ища намек, где они могут быть, а я взял его ноутбук и начал пролистывать файлы.

Через какое-то время Алек выудил карту и разложил ее на столе, за которым я сидел. Некоторые области были обведены и перечеркнуты, она была вся исписана. Я узнал кое-где почерк сына, очевидно, у него дрожала рука, слова были едва различимы. Это тут же напомнило о книге, которую показывал мне агент в комнате для допросов, ту, которую заполняла Изабелла в моем доме.

Я достал телефон и набрал номер Эмметта. Вскоре он поднял трубку, нерешительно отвечая.

– Алло?

– Эмметт, – начал я. – Ты…

– Отец?! Как ты? Ты нашел ее? Б…ь, я чертовски переживал, отец…

– Я в порядке, но нет, я ее не нашел, – сказал я. – Смотри, я звоню, чтобы узнать, работает ли чип снова.

– Э-э, да, – ответил он. – Его засекли где-то в районе Высокогорного рарка. Это я видел до того, как они ворвались и забрали компьютер. Эдвард всю неделю работает, чтобы другая программа засекла чип, используя ту информацию, которую ты мне дал, но не выходит. Ему даже удалось засечь твоего врача в Финиксе, но все безрезультатно.

– Я этого боялся. Спасибо. Я позвоню, когда что-то выясню, – ответил я и бросил трубку прежде, чем он что-то добавил. – Они в Высокогорном парке.

– Я понял, – сказал Алек. – Там у Владимира и Стефана дома и бизнес, судя по карте, но они никак не могли взять туда Изабеллу, а за этим стоит точно кто-то из них. Это слишком рискованно и указало бы на них. Они могут быть где-то поблизости от дома, но на расстоянии. Где-то в изолированном месте, где они могут оставаться незамеченным, и ее присутствие не засекут, но не настолько изолированном, чтобы их передвижение привлекло внимание.

Он сканировал карту кончиком пальца, внимательно изучая.

– Ты знаешь, меня навестил агент, пока мы были в заключении, – тихо сказал я, пролистывая архив компьютера и отмечая, что искал Ройс за последнее время. – У него один из дневников Изабеллы. Он конфисковал его во время обыска дома.

– У нее не должно быть дневников, – откровенно сказал Алек. – Слишком серьезная улика.

– Я не знал, что у нее был, – ответил я. – Но и у Элизабет тоже был когда-то, и я долгое время тоже о нем не знал. Ее лежит в чехле у меня в машине, они его не нашли, но дело не в этом. Агент спросил меня об Изабелле, и он хотел знать, кого я разыскивал с помощью GPS программы на компьютере.

– И что ты ему ответил? – спросил он.

– Ничего, – жестко сказал я, недоверчиво глядя на него. – Ты знаешь меня, Алек. Я ничего бы им не выдал. Он не сказал, что программа что-то находит, по его словам, она постоянно сообщала, что чип не найден.

Она замер и с любопытством посмотрел на меня, приподнимая бровь.

– Хорошо, спасибо Господу, но я думал, что Эмметт починил это.

– Починил, – тихо ответил я.

Он продолжил смотреть на меня в тишине, и мы оба обдумывали, что это значит, прежде чем вернуться к карте. Я сфокусировался на ноутбуке, пролистывая архив. Там были бесконечные адреса и имена, но ничего важного, на первый взгляд.

– Что расположено сбоку от шоссе 41? – спросил Алек через минуту, указывая на секцию на карте, слегка обведенную карандашом.

Название дороги показалось мне знакомым, и я глянул на карту, вспоминая, где раньше видел это место. Я засек это место с помощью спутника и приблизил.

– Выглядит как индустриальная зона. Окружена деревьями, но зданий нет, – сказал я. – Только склады, доки, хранилища и несколько парковок. Ничего необычного.

– Это оно, – сказал он. – Оно не прямо на высокогорье, туда легкий доступ. Им не нужно переживать, что люди что-то заподозрят, если там появятся машины, или незнакомцы, или шум. Я не вижу другого подходящего по всем критериям места, если она на самом деле в Высокогорном парке.

– Она там, – сказал я. – Или была там.

– Хорошо, может, она там до сих пор. В любом случае, это лучше, чем ничего, – сказал он, складывая карту и пряча ее в карман. – Давай, покончим с этим. У нас всего сорок восемь часов.

Я закрыл ноутбук и встал, мы с Алеком вышли из комнаты. Он пронесся мимо Клары, стоявшей в холле и не сводившей с нас нервного взгляда. Я кивнул ей и последовал за ним, мы забрались в его машину. Он завел двигатель и выехал на подъездную аллею, покрышки громко заскрипели, когда он прибавил скорости. Солнце садилось, Чикаго накрывала темнота, когда мы въехали в Высокогорный парк.

Я пытался звонить Ройсу и Эдварду еще несколько раз на протяжении всей поездки, но безрезультатно, невозможность связаться с ними начинала действовать мне на нервы. Я не имел понятия, где мой сын, в какой он сейчас ситуации и будет ли с ним все в порядке. Ройс никогда не давал мне повода не доверять ему, он был достаточно хорош и быстро поднимался по служебной лестнице, но тот факт, что его подопечный поднялся против нас, выставлял его не в лучшем свете. Он должен был быть настороже, должен был увидеть это, понять, что происходит с его человеком. А он был слеп, не заметил того, что у него под носом, и это плохой знак, мне приходилось задаваться вопросом, способен ли он справиться с ситуацией. А голос в глубине сознания спрашивал, не ловушка ли все это. Я не хотел в это верить, но если Ройс с ними, мы все идем на смерть.