Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 166 страниц)

Его лицо пылало, пот практически струями стекал с него.

– Он, возможно, боялся, что мой отец зажмет его, как он сделал со своим отцом.

От этого заявления я в замешательстве нахмурилась.

– Чьим отцом? – поинтересовалась я.

Эдвард удивленно посмотрел на меня.

– Что? – спросил он, очевидно, по какой-то причине захваченный моим вопросом врасплох.

– Чьего отца зажал доктор Каллен? – спросила я, не понимая, о чем вообще он говорит. – И что означает «зажал»?

Он с секунду смотрел на меня, прежде чем изогнуть уголки рта в маленькой улыбке.

– Это длинная история. Не беспокойся, – ответил Эдвард, покачав головой.

Он явно занервничал, и я быстро взглянула на него, не понимая, почему он так не хочет отвечать на мой вопрос. Я уже подумывала надавить на него, чтобы выяснить побольше, прикинув, что это должна быть какая-нибудь деликатная история, раз уж он так нервничает, но громкий металлический лязг, раздавшийся где-то поблизости, остановил меня, прежде чем я вымолвила хоть слово. Я подпрыгнула и закричала, вздрогнув от испуга, и быстро повернулась.

Я застыла в то же мгновение, как только увидела этого человека. Мое сердце немедленно забилось в груди, а дыхание перехватило. Рядом, на углу дома, стояла моя мать, и около ее ног лежала груда железных ведер и инструментов, которые она, видимо, выронила на землю. Она недоверчиво уставилась на меня, открыв рот, и выражение ее лица было удивительно схоже с выражением Джейн несколько минут назад.

Она выглядела так, словно увидела привидение.

В отличие от Чарли, она выглядела совсем не так, как я помнила. В ее темных волосах появилось множество седых прядей, лицо было изрезано глубокими морщинами, которые делали ее значительно старше, чем реальные тридцать четыре года. На ней была надета грязная и мятая серая футболка, скрадывающая ее крошечную фигурку, и поношенные старые шорты, обнажающие ее потрясающе худые ноги. Моя мать всегда была худой из-за тяжелой жизни, но это было уже чересчур. Она была хрупкой и выглядела абсолютно больной, с тусклой, лишенной красок кожей. Под глазами были набухшие темные мешки, напомнившие мне о докторе Каллене. Я задумалась, а спит ли она вообще. Она казалась полностью износившейся, и все следы жизни, ранее присутствовавшей в ее глазах, сейчас пропали.

Она смотрела на меня, как на привидение, но и сама выглядела, как призрак.

– Изабелла? – с сомнением спросила она, и ее голос сломался, когда она произносила мое имя.

От звука ее голоса грудь прорезала сильная боль, такая интенсивная, что в глазах показались слезы. Из горла вырвалось рыдание, и я быстро вырвала у Эдварда руку, прикрывая рот. Она задохнулась, осознавая, что это действительно я, а не просто плод ее воображения – и сделала шаг вперед. Ее движение нарушило ступор, и ноги сами собой понесли меня к ней.

ДН. Глава 61. Часть 2:

Я, не колеблясь, побежала, и она раскрыла мне объятия, делая несколько шагов вперед. Мое тело с такой силой столкнулось с ней, что она отступила назад, теряя равновесие. Ее руки, несмотря на хрупкость, крепко обняли меня, когда она падала. Я упала на землю вместе с ней и начала рыдать, зарываясь лицом в ее шею.

– Изабелла, – истерически сказала она. – О боже, моя маленькая девочка.

Она тоже зарыдала, и ее руки неистово гладили мне спину и зарывались в волосы, пока я крепко цеплялась за нее.

– Мама, – высоким от переживания голосом выдохнула я.

Она громко всхлипнула и крепче прижала меня к себе.

– Это правда ты, – неверяще сказала она. – Ты правда здесь.

– Да, – выдохнула я. – Я здесь, мам.

Она отстранилась, чтобы взглянуть на меня расширенными глазами, из которых по лицу стекали слезы. Она выглядела абсолютно изумленной и неистово обшаривала меня взглядом, изучая мой внешний вид.

– Ты здесь, – повторила она. – О боже. Почему ты здесь? Тебя не должно здесь быть. Ты никогда не должна была возвращаться сюда! Почему они привезли тебя сюда?! Тебе нужно уходить! Ты подвергаешься опасности, Изабелла! – ее голос становился все более испуганным, в глазах появилась паника.

Она подняла руки и обхватила мои щеки, вглядываясь в лицо.

– Все хорошо, мам, – быстро сказала я, тряхнув головой, пытаясь сморгнуть слезы. – Все хорошо, клянусь. Я в безопасности. Никто не дотронется до меня и пальцем.

– Ты не можешь быть так уверена! – тревожно сказала она. – Джейн, Чарли… ты знаешь, какие они.

Я положила свои руки на ее, все еще лежащие на моих щеках, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. Я не хотела, чтобы она волновалась, потому что для этого не было никакой причины. Эдвард защитит меня.

– Не волнуйся, они не дадут Джейн или Чарли причинить мне боль. Я клянусь, что все в порядке. Они привезли меня сюда, чтобы я повидалась с тобой, – сказала я, пытаясь объяснить все, чтобы она успокоилась.

Она удивленно посмотрела на меня, убирая руки с лица.

– Твой хозяин здесь по делам? – спросила она.

Я покачала головой.

– Нет, я же только что сказала тебе. Они привезли меня, потому что я хотела увидеть тебя.

– Ты здесь, чтобы встретиться со мной? – в шоке спросила она, ощупывая мое лицо руками и перебирая мои волосы, осматривая меня.

– Я не понимаю. Почему они это сделали? Это ловушка, ты уверена, что правильно поняла? Для хозяина нет смысла разрешать рабыне ездить в гости, дорогая.

Я мягко улыбнулась и начала говорить, желая объяснить, что Каллены не похожи на других, но она громко вздохнула и застыла, прежде чем я смогла произнести хоть слово. Потрясение охватило ее фигуру, и я в замешательстве нахмурилась, увидев, что ее лицо исказилось от страха и ужаса.

– О боже. О нет, детка. Нет, нет, нет, нет, нет… – бормотала она, начиная рыдать еще громче, и слезы сильнее заструились по лицу. – Как они могли сделать это с моей дочерью? Почему? Мне так жаль, Изабелла. Я не могу поверить, что они сделали это с тобой!

Я в шоке смотрела не нее, озадаченная ее бредом, пока она не положила руку мне на шею. Мои глаза в ужасе расширились. Я поняла, что она заметила метку Эдварда, случайно оставленную на моей коже, и, естественно, подумала худшее. Я видела такого рода метки на ней всю свою жизнь, отвратительно напоминающих о ночных наказаниях Чарли. Она начала вопить, и я, с усиленно забившимся сердцем, схватила ее за руку.

– Нет, мама. Это не то, клянусь. Они не причиняют мне боль! – быстро сказала я, слишком громко от паники.

Она нахмурилась от смущения, постоянно глядя то на мое лицо, то на метку на шее.

– Не ври мне, Изабелла Мари, – сказала она. – Я вижу это, и точно знаю, что это означает.

– Я знаю, что там, я тоже это видела. Но клянусь, это не то, что ты думаешь. Я говорила тебе, они не трогают меня. Они никогда никому не причинят вред таким образом, – сказала я. – Эдвард случайно оставил на мне метку, он не имел в виду того, о чем ты думаешь.

Она нахмурилась.

– Кто такой Эдвард? – только и спросила она.

– Он сын доктора Каллена, – ответила я.

– И он сделал это с тобой? Сын твоего хозяина? О боже, Изабелла, – заплакала она.

– Нет, мама, Эдвард никогда не причинит мне боль! Я знаю, что он оставил на мне метку, но это совсем не то, я же говорю тебе. Я люблю его, мам, – сказала я.

Она застыла и уставилась на меня, слепо смаргивая слезы со своих глаз.

– Ты его любишь? О нет, это еще хуже. Детка, это опасно. Ты не можешь влюбиться в сына своего хозяина. Если он узнает про это, тебе будет плохо. Ты должна сделать так, чтобы он не узнал про это, слышишь меня?!

– Стой, мама, – жестко сказала я.

Ее паника только подхлестывала мою собственную тревогу. Мои глаза жгло от слез, и я потянулась протереть их.

– Он уже и так все знает. Он тоже любит меня.

Она выглядела абсолютно потрясенной.

– Он любит тебя? – недоверчиво спросила она.

– Да, любит. Он, правда, любит меня, мам. Он удивительный, намного лучше, чем я даже могла представить. Он тот, кто привез меня сюда, чтобы я повидалась с тобой, – быстро сказала я, поворачивая голову и оглядываясь.

Я посмотрела на машину, задумываясь, куда он делся, если только недавно стоял там со мной.

– Как? – спросила она, качая головой. – Как это возможно? То есть, Изабелла, он…

– Он потрясающий, – прервала я ее, не уверенная, что именно она хотела сказать, но это не имело значения, потому что она была неправа в любом случае. – Он заботится обо мне и обращается со мной, как с сокровищем. Он делает для меня больше, чем я могу представить. Он, правда, любит меня, мам, и он дал мне жизнь. Настоящую жизнь.

Она тихо смотрела на меня, обдумывая мои слова.

– Жизнь? – сомневаясь, спросила она, вытирая слезы.

– Да, – ответила я. – Настоящую жизнь. Ту жизнь, которую ты хотела для меня всегда, мам. Эдвард дал ее мне.

– Свободу? – тихо спросила она.

Я кивнула в ответ.

– Свободу, – эхом отозвалась я.

Мы сидели на земле еще несколько минут, не говоря после того, что только что было озвучено. Это было простое слово, но его смысл оставил нас обеих охваченных благоговением. Ее паника уменьшилась, и взгляд, который я видела, пока росла, но пропустила, когда уехала, начал превращаться… в надежду.

В конце концов, я встала с земли и подала руку маме, чтобы помочь ей.

– Это красивая одежда, – тихо сказала она, оглядывая меня. – Я надеюсь, они не сильно разозлятся, что ты испачкала ее. Можешь свалить все на меня.

Я вздохнула и отвела ее руки, которые пытались стряхнуть с меня грязь, в сторону.

– Это неважно, – серьезно сказала я. – Я говорила тебе. Они другие.

От этого из ее глаз опять потекли слезы, мне показалось, что она собирается что-то сказать, но звук открывающейся и закрывающейся входной двери заставил ее замолчать, прежде чем она открыла рот. Я перевела взгляд и увидела стоящего на крыльце Чарли. Мое сердце при виде его заколотилось в груди. Краем глаза я заметила, что мать напряглась, когда Чарли шагнул вперед, сфокусировав взгляд прямо на нас.

– Рене, – сказал он, и мама вздрогнула при звуке его голоса.

Я вспомнила, что всегда делала то же самое, когда он называл мое имя, зная, что, когда хозяин зовет тебя, ничего хорошего ждать не приходится.

– Простите, сэр. Я знаю, что должна быть в саду. Я уже ухожу, – только и сказала она, наклоняясь и начиная собирать садовые принадлежности, которые уронила.

Чарли быстро поднял вверх руку, приказывая остановиться, и я инстинктивно передернулась от внезапного движения.

– Нет, я здесь не поэтому. Не прерывай меня, – сурово сказал он. – Иза…она приехала к тебе в гости, так что, если что-то не требует твоего присутствия, я уверен, что остальные могут справиться с твоей работой.

Она в замешательстве уставилась на него, а мои глаза расширились от шока, что он разрешает ей провести со мной время. Это было не похоже на Чарли, если только в его теле не появилась сострадательная косточка, но в этом выявился смысл, когда на крыльцо через секунду вышел Алек.

Он тихо говорил по сотовому и с улыбкой на губах смотрел на нас. Чарли повернулся к Алеку, вопросительно посмотревшему на него. Чарли кивнул, развернулся, и, что-то бормоча себе под нос, вернулся в дом. Алек покачал головой и, продолжая улыбаться, быстро взглянул на меня, закрывая сотовый.

– Эдвард просил сказать, что он будет внутри, если будет тебе нужен. Я заверил его, что ты прекрасно проведешь день наедине с мамой, но ты же знаешь, каким он может быть, – сообщил Алек.

Я кивнула.

– Да, сэр, – мягко улыбаясь, сказала я. – Спасибо, мистер Эвансон.

– Пожалуйста, Изабелла, – сказал он, удивленный, что я его поблагодарила.

Я осознала, что, действительно, до этого никогда не благодарила его, и ощутила вину, потому что он так много для меня сделал. Я захотела выразить ему всю мою благодарность, но часть меня боялась, что он откажет, сказав, что на самом деле он ничего для меня не сделал, и его совершенно не волнует, что со мной произойдет. Он с секунду смотрел на меня, переведя затем взгляд на мою маму.

– Рене, – он быстро кивнул, приветствуя ее, и вернулся в дом.

Посмотрев на маму, я увидела удивление на ее лице.

– Не могу поверить, что ты с ним говоришь, – сказала она, и в ее голосе явно слышался шок. – Он никогда не говорит с людьми. Вокруг него всегда все боятся, ты же знаешь.

– Знаю, – сказала я, вспоминая, как мы все старались убедиться, что не пересечем ему дорогу, когда он приезжал.

Я, на самом деле, никогда не сталкивалась с ним лицом к лицу за все время, которое провела в Финиксе, не считая тех случаев, когда меня вызывали для наказания в его присутствии.

– Но он не так плох, как мы всегда думали. Он холоден, но на самом деле не такой. В действительности, он тот главный человек, который помог освободить меня.

Она с еще большим удивлением посмотрела на меня.

– Он? – спросила она.

Я кивнула.

– Да, он, – с улыбкой ответила я. – Он дядя Эдварда, знаешь ли.

Она с сомнением кивнула.

– Да, я помню, что его жена – сестра человека, который купил тебя.

– Эсме, – подтвердила я. – Она тоже прекрасный человек.

– Правда? – удивленно поинтересовалась мама. – Ты видишься со всеми ними?

– Нечасто, – пожала плечами я. – Эсме приезжала дважды, на Рождество и потом еще раз, два месяца назад, на день рождения Эдварда, когда Джаспер и Эмметт закончили старшую школу. В тот раз с ней приехал мистер Эвансон. Именно тогда он поручился за меня, потому что они не давали это сделать доктору Каллену.

Она нахмурилась.

– Что? – в замешательстве спросила она.

Я засмеялась и тряхнула головой.

– Думаю, я должна все объяснить тебе, так? – сказала я, понимая, что она не имеет представления, о чем я говорю.

Она кивнула.

– Можешь начинать, – сообщила она, изогнув кончики губ в улыбке.

Следующие несколько часов мы провели, гуляя по поместью, и я рассказывала ей о жизни в Вашингтоне. Она слушала, как я описывала ей Калленов, поясняя, что Джаспер и Эмметт стали для меня словно братья, и как я подружилась с Элис и Розали. Большая часть нашего разговора касалась Эдварда, так как я детально описала, как мы влюбились друг в друга, и насколько он для меня великолепен. Я рассказала ей все, что мы делали, и передала весь жизненный опыт, который получила от него, начиная от первого кусочка шоколада, который он дал мне во время нашей первой поездки в магазин, и заканчивая поездкой в Финикс, чтобы повидать ее.

Она выглядела восхищенной, когда я рассказала ей о праздновании Рождества, фейерверках и школьных танцах. И была полностью потрясена, когда я описала, как училась водить машину и сдала тест на GED. Она ловила каждое слово, которое я произносила, изредка комментируя что-нибудь, вместо того, чтобы внимательно слушать. Я опустила некоторые детали, вроде инцидента с наказанием от доктора Каллена и случая, когда меня пытался изнасиловать Джеймс, потому что не хотела ее волновать. Это все произошло, и это невозможно исправить, но я не позволю этому испортить все хорошее, что случилось со мной.

ДН. Глава 61. Часть 3:

Я описала процесс поручительства Алека и то, что это означало, и она была потрясена точно так же, как в свое время это потрясло меня. Это означало, что я могу когда-нибудь свободно выйти в мир, и жить своей собственной жизнью. Это было все, о чем мечтала моя мама, и чем больше я говорила, тем больше она светлела. К ней возвращалась жизнь, когда я рассказывала о том, что Эдвард и я уедем куда-нибудь вместе и поступим в колледж, и о том, как я когда-нибудь смогу выйти замуж и создать семью, если захочу. Я рассказала ей, что это будет только мое решение, потому что Эдвард дает это мне. Он дает мне возможность выбрать будущее и обещает быть рядом со мной в каждом шаге на этом пути.

Мы стояли на краю сада, и она стряхивала со своих босых ног грязь, выдернув несколько сорняков. Моя мама не могла не работать, даже когда ей говорили не делать этого, что напомнило мне о том, как я вела себя, только попав к Калленам. Я практически умоляла их дать мне работу, не способная просто расслабиться. Поразительно, как я изменилась за такое короткое время, хотя по большей части я не понимала этого, пока не оказалась перед матерью.

– Эдвард Каллен, – тихо сказала моя мама через секунду, выдергивая еще один сорняк. – Это имя странно знакомо мне.

Я удивленно посмотрела на нее, и меня осенило.

– Слушай, он же был здесь раньше, – быстро сказала я, понимая, что пропустила эту часть. – Я не знаю, видела ли ты его или просто помнишь, потому что это было много лет назад. Мы оба были маленькими детьми.

Она быстро взглянула на меня, потом перевела взгляд за мое плечо и округлила глаза. Я развернулась и застыла, заметив приближающегося Эдварда.

– Заговори о дьяволе, – улыбаясь, произнесла я.

Он ухмыльнулся и покачал головой.

– Я думал, мы уже выяснили, какой ублюдок в этом доме является дьяволом, tesoro, – шутливо сказал он.

– Точно, – подтвердила я.

– Боже, он долбаный мудак. То есть я никогда и не сомневался в этом, но только дайте мне одну минуту наедине с ним и этой сукой – его женой, и я сделаю этот мир гораздо лучше, – тряхнул он головой. – Думаю, у Алека несколько раз возникало желание пнуть меня по гребаной заднице за то дерьмо, которое я ему сказал.

– И что ты ему сказал? – поинтересовалась я.

Он пожал плечами.

– Не знаю, Белла. Много чего. Я спросил, как ему понравится, если его пнут точно так же, как пинает людей он.

– И что он ответил?

– Ничего особенного, черт побери. Он типа порозовел, знаешь ли. Он докапывается до тех, кто слабее и не может стать ему равным, – он остановился, и на его лице проступило паническое выражение. – Б…ь, я не имел в виду этого. Боже, я не говорю, что вы, девушки, меньше значите, чем он, или что-то в этом роде, или что я лучше, чем вы, потому что я значу больше. Вы лучше, чем этот ублюдок. Черт, tesoro, ты лучше, чем я, и я говорю…

Я быстро прикрыла его рот рукой, чтобы он прекратил бормотать, точно так же, как он сделал в машине со мной, перед тем, как мы вышли, и услышала сдавленный вздох матери. Я повернула голову, чтобы взглянуть на нее, и поспешно рефлекторно убрала руку от рта Эдварда, но он обхватил меня руками, прежде чем я смогла отодвинуться.

– Думаю, тебе пора представить меня своей маме, и все такое дерьмо, tesoro, – сказал Эдвард, наклоняясь и нежно целуя мою шею.

Я улыбнулась и покраснела.

– Мама, это Эдвард. Эдвард, это моя мама, Рене, – сказала я, сияя.

– Рад, наконец, познакомиться с вами, – вежливо сказал Эдвард, протягивая ей руку.

Она задохнулась, но через секунду приняла ее, слегка пожав.

– Эдвард Каллен, – произнесла она, в шоке уставясь на него.

На ее лице было то же самое выражение, которое появилось, когда она впервые заметила меня. Она смотрела так, словно увидела призрака.

– Да, мэм, – сказал Эдвард.

От его вежливости ее глаза еще больше расширились. Я думаю, что ее никогда и никто за всю ее жизнь не называл «мэм». Она продолжала пристально смотреть на него, отпустив его руку. Тишина стала почти неловкой. Я прокашлялась и собралась было заговорить, как она нарушила тишину, произнеся слово, которое заставило напрячься и меня, и Эдварда.

– Элизабет, – тихо сказала она, продолжая смотреть на Эдварда.

Ее глаза наполнились слезами, и от этой реакции я нахмурилась.

– Это имя моей матери, – нерешительно сказал Эдвард.

Я слышала тревогу в его голосе.

– Я знаю, – ответила моя мать, стирая слезы с щеки. – Ты выглядишь в точности, как она. Я помню, что вы оба приезжали.

– Ты помнишь? – удивилась я. – Интересно, почему я не помню этого.

Эдвард напрягся еще больше, моя мать не отрывала от него глаз.

– Ты была маленькой, дорогая.

– Да, но я помню его маму, – нахмурясь, сказала я. – Во всяком случае, немного помню. Я помню, что она сделала для меня куклу, и я хотела быть с ней, но потом она просто исчезла. Я еще думала, почему у нее нет больше поводов приезжать в Финикс.

Моя мать закрыла глаза и покачала головой.

– Я не знаю, почему ты не помнишь, Изабелла. Это было много лет назад, как ты и сказала. Я просто помню, что она присматривала за тобой, чтобы я могла спокойно работать. Ты… ну, ты тогда создавала много проблем.

Она открыла глаза и мягко улыбнулась, но с грустным выражением лица.

– Она и сейчас создает проблемы, – подтвердил Эдвард. – Мне приходится все время быть начеку.

Я покраснела, а он хихикнул от моей реакции.

– Не удивляюсь, – сказала моя мама. – К ней вернулся ее дух, это заметно с первого взгляда.

Мой румянец усилился, и они оба засмеялись. Эдвард начал что-то говорить, но голос, раздавшийся за нашими спинами, остановил его. Мы, повернувшись, увидели Алека.

– Еда готова, – сообщил он. – Я подумал, вам захочется это узнать, учитывая, что, как только Эдвард вошел, то сразу сообщил, что умирает от голода.

Я закатила глаза, а Эдвард хихикнул.

– Что? Черт, я весь день не ел.

– Иди поешь, если ты такой голодный, Эдвард, – сказала я, покачав головой.

– А ты не собираешься? Тебе просто необходимо, б…ь, съесть что-нибудь. Ты тоже не ела весь день. Мы проснулись и сразу поехали сюда, – многозначительно произнес он.

Я уставилась на него и покачала головой.

– Я не буду есть. Нет, если она не может, – серьезно сказала я.

Он свел брови, и моя мать вздохнула.

– Иди поешь, Изабелла, – сказала она. – Я буду здесь, когда ты вернешься, милая.

Я опять покачала головой и, нахмурясь, посмотрела на нее.

– Нет, – сказала я.

– А она не может поесть? Почему? – в замешательстве поинтересовался Эдвард.

Я вздохнула, и мать пояснила:

– Мы не едим в течение дня, – тихо сказала она. – Хозяин Чарльз обычно кормит нас вечером, но никогда в течение дня, и уж, определенно, не вместе с ним.

– Б…ь, я забыл об этом, – сказал Эдвард. – Я забыл, что ты отказывалась есть с нами по этой причине. Это дерьмово. Ты должна, черт побери, иметь возможность поесть, если хочешь, б…ь, есть.

Я слышала злость в его голосе, и чувствовала его напряжение.

– Это нормально, – сказала моя мама, очевидно, тоже чувствуя напряжение.

– Нет, это ненормально, – сказал Эдвард, отпуская меня. Он повернулся и быстро направился к дому, пугая меня.

– Что ты делаешь? – заорала я.

– Жди здесь, – заявил он.

Я только нахмурилась, а он побежал к дому, поймав Алека на крыльце. Они оба остановились и обменялись парой слов, после чего рассмеялись и растворились внутри.

– Я не могу в это поверить, – сказала моя мама со слабой улыбкой на лице, тряхнув головой.

– Во что? – с любопытством спросила я, взглянув на нее.

– Я удивлена всем этим, – сказала она. – Из всех людей в мире ты, в конце концов, оказалась у них. Думаю, мне не стоит удивляться, но, тем не менее… Я никогда не знала фамилию Элизабет, и никогда не обращала внимание на то, кем был ее муж, так что не имела представления, в какую семью ты попала. Я бы меньше беспокоилась с тех пор, как ты уехала, если бы знала, что ты будешь в семье Элизабет.

Я кивнула.

– Она, похоже, была, правда, замечательной женщиной. Грустно, что она умерла, это сильно ранило их всех.

– Когда это произошло? – спросила она.

– Почти десять лет назад, – насупилась я. – Эдварду было восемь лет. Ее убили, стреляя и в него тоже, но, к счастью, он выжил.

Лицо моей матери при этих словах потеряло цвет.

– Ты знаешь, почему ее убили? Кто ее убил? – нерешительно спросила она.

Я пожала плечами.

– Если честно, нет. Доктор Каллен сказал, что она совала нос не в свои дела, пытаясь кому-то помочь, и, в конце концов, ее убили, чтобы не тревожиться об этом. Это все, что я знаю, на самом деле никто не любит об этом говорить.

Она кивнула.

– Это разрывает сердце.

– Точно, – подтвердила я.

Мы обе замолчали на секунду, пока не хлопнула входная дверь. Подняв голову, я увидела Эдварда, направляющегося к нам с двумя тарелками в руках. Я улыбнулась и покачала головой, когда он приблизился.

– Ты слишком хорош для меня, – тихо сказала я.

Он хихикнул.

– Это мои слова, tesoro. Хватит воровать мое дерьмо, – игриво сказал он, протягивая мне тарелку.

Другую тарелку он протянул моей матери, и она в шоке уставилась на нее. Она даже не сделала попытки взять ее, как это сделала я.

– Ты что, сам это сделал? – поинтересовалась я, разглядывая еду.

Я знала Клару, все еще работающую на кухне, которая никогда не набралась бы смелости соорудить сэндвич, похожий на тот, который лежал сейчас на тарелке. Хлеб был расплющен и разрезан посередине, а не по диагонали, как требовал Чарли.

– Да, – сказал он. – Ты знаешь, я могу сделать долбаный сэндвич. Я не хотел, чтобы к нему приложила руки женщина, работающая на кухне, это дерьмо было бы неправильно.

Я улыбнулась, тайно гордясь им. Конечно, для него это не было проблемой, всего лишь сэндвич, но это означало даже больше, чем он мог представить, потому что никогда не жил так, как жили мы.

– Ешь, мам, – прямо сказала я, протягивая ей тарелку.

Она в шоке посмотрела на меня и нерешительно взяла тарелку дрожащими руками. Из ее глаз заструились слезы. От этого зрелища мою грудь опять стало разрывать от боли. Это напомнило мне, что я чувствовала в свой первый день в Вашингтоне, когда Джаспер сделал мне сэндвич.

– Спасибо, – сказала она сквозь слезы.

– Пожалуйста. Это минимум того, что я могу сделать для женщины, которая создала это прекрасное творение, – сказал он, обхватывая мой подбородок рукой.

Он наклонился и нежно прижался к моим губам, ласково целуя меня.

– Без нее я бы потерялся в этом мире.

Я покраснела еще больше.

– Я чувствую то же самое по отношению к тебе, – тихо сказала я.

Он хихикнул, кивнув.

– Хорошо. А теперь вы двое садитесь и поешьте, – сказал он.

Я улыбнулась и хотела сесть прямо здесь, где была, но он схватил меня за руку, останавливая.

– Ты не могла бы сесть, б…ь, там, где менее грязно?

Я удивленно посмотрела на него.

– А что? Я уже грязная, – сказала я.

Моя мама закатилась в приступе истерического смеха. Мы оба смущенно посмотрели на нее, интересуясь, что такого смешного сказали.

– Ты сказал ей почти то же самое, когда вы впервые встретились. Ну, за исключением нецензурщины, – сказала она, тряхнув головой и весело улыбаясь.

Видеть ее счастливое лицо было поистине удивительно и трогательно.

– Изабелла хотела сесть в середине сада, и ты остановил ее, спросив, не может ли она найти менее грязное место.

– Я спросил? – ухмыльнулся Эдвард. – И что она ответила?

Моя мама засмеялась опять.

– Что она и так уже грязная, так что это не имеет значения.

Эдвард рассмеялся вместе с моей матерью, я улыбнулась.

– И это правда. Я уже и так грязная, так что еще немного грязи вреда не причинит, – я плюхнулась на землю, фыркнув.

Эдвард покачал головой.

ДН. Глава 61. Часть 4:

– Знаешь, ты запачкаешь и меня, – сообщил он.

Я закатила глаза.

– Ты что, планируешь и постирать сам? – поинтересовалась я, глядя на него.

Он нерешительно покачал головой.

– Тогда все нормально. Я не понимаю, с чего тебе жаловаться.

Он хихикнул.

– Потому что, если я не буду жаловаться, это буду не я, – шутливо сказал он, приседая на корточки рядом со мной. – В любом случае, наслаждайся своим сэндвичем. Это лучшее, что я мог сделать. Ты знаешь, что я, б…ь, не умею готовить. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – улыбнувшись и покраснев, сказала я.

Он пригнулся и быстро поцеловал меня, прежде чем встать, и направиться к дому.

Мама села передо мной, и я взглянула на нее. На ее лице читалось удовлетворение. Хрупкость и истощение все еще присутствовали, но она выглядела почти успокоенной, и мне стало легче.

– Он, правда, любит тебя, – мягко сказала она, улыбаясь.

Я кивнула.

– Я знаю, – просто ответила я, поднимая сэндвич и кусая его. – И он не самый замечательный человек, но он, на самом деле, пытается, и это делает его для меня совершенным.

Мы съели сэндвичи и провели следующие несколько часов, разговаривая. Мы оставались одни до заката, когда появились Эдвард и Алек. Алек остался на крыльце, а Эдвард направился к нам. По выражению его лица я поняла, что время вышло, и нам пора уезжать, но мысль о том, что мне нужно уезжать от мамы, наполнила меня ужасом. В глазах появились слезы, и он остановился в нескольких футах, нахмурившись.

– Я дам тебе еще несколько минут, хорошо? – ласково сказал он. – Я буду в машине.

– Хорошо, спасибо, – тихо ответила я.

Он помахал мне.

– Не надо благодарить, tesoro, – сказал он, поворачиваясь к моей маме. – Приятно было познакомиться. Уверен, мы еще встретимся.

– Мне тоже было приятно увидеть вас, – ответила она.

Он повернулся и ушел, а я встала, отряхивая свою одежду. На самом деле, грязь на ней меня не волновала, но я нервничала и делала это инстинктивно.

Мама встала и обняла меня. Из ее глаз текли слезы, но на губах сияла ослепительная улыбка. Я начала рыдать, и она прижала меня к себе крепче.

– Ш-ш, милая, не плачь, – тихо сказала она. – Не грусти. Это был самый лучший день в моей жизни, кроме того дня, когда ты родилась, конечно. Ты даже не понимаешь, что означает для меня видеть тебя такой. Я счастлива от того, что вижу тебя такой счастливой. Вижу мою маленькую девочку, такую влюбленную, и держащую весь мир на кончиках пальцев. Это то, что я хотела для тебя каждый день твоей жизни, и знать, что ты нашла это, стоит всей боли и грусти.

– Я люблю тебя, мама, – прохрипела я сквозь слезы, теснее прижимаясь к ней.

– Я тоже люблю тебя, Изабелла. Я всегда любила тебя. Я люблю тебя больше всего в этом мире. Я хочу, чтобы ты уехала отсюда и жила своей жизнью, детка. Будь человеком, которым ты можешь быть, как я всегда говорила. Тебе предназначено быть великой, я подразумеваю именно это, – сказала она.

– Я так сильно скучаю по тебе, – заикаясь, выдохнула я, и грудь болела от необходимости покинуть ее опять.

– Я тоже скучаю, но я всегда буду с тобой. Я буду в твоем сердце, с каждым шагом, который ты сделаешь, милая. Мир станет лучше, когда ты там появишься, – сказала она, отстраняясь.

Она поцеловала меня в лоб и улыбнулась сквозь слезы.

– Теперь иди. Уходи отсюда. Я была очень счастлива повидать тебя, но буду еще счастливее, зная, что ты живешь не здесь.

Я кивнула и попыталась что-нибудь сказать, но слова застревали в горле, и вместо них вырывалось только рыдание. Она тоже всхлипнула и быстро прикрыла рот одной рукой, помахав мне другой.

– Иди, – сказала она опять. – Он ждет. Ты должна быть с ним, а не здесь. Не заставляй его ждать.

Я неистово закивала, прикрывая рот и продолжая плакать. Из глаз текли слезы, затуманивая зрение. Я слепо моргала, пытаясь разглядеть окружающее, и колебалась достаточно долго, чтобы она рявкнула: «Иди!«. Я отступила на несколько шагов назад, последний раз бросая на нее взгляд, потом повернулась и побежала к машине. Я даже не посмотрела на Эдварда, проскальзывая мимо него на пассажирское сиденье. Он захлопнул за мной дверь, обошел машину и сел на водительское место. Я сжалась в комочек и сползла на пол, скуля. Он наклонился, ласково потрепал меня по руке, но ничего не сказал, начиная отъезжать от дома.