Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 166 страниц)

Он непренужденно засмеялся: – Да, именно он. Ты знаешь, у Аро больше нет кровных родственников, оба его брата и сестра, а также почти вся семьи были убиты за эти годы, и у Аро нет собственных детей. Поэтому он всегда был так помешан на тебе – ты был ближе всего к сыну, который у него был. Его крестник. Поэтому заставить его поверить, что Джеймс действительно представляет угрозу – нелегкая задача, но прямо сейчас я говорю тебе – он тот, кто он есть. Он – опасность для всей организации, и сейчас он опасен лично для нас. Он уже протянул руку к тому, что не принадлежало ему. Он дотронулся до моей собственности в моем доме. Это неуважение и я этого не потерплю. Я чуть не перерезал его чертову глотку, и был так зол, что случайно сделал так, что Изабелла обожглась, когда я оттащил его от нее, – выпалил он на одном дыхании.

– Она обожглась? – спросил я, моментально обеспокоившись тем, что она поранилась. Он кивнул.

– Да, но с ней все хорошо. Ожог поверхностный. Ты знаешь, я бы не просил тебя об этом, если бы не чувствовал, что это необходимо. Ты не совсем подходящая личность для роли телохранителя несовершеннолетней девочки, и это не соответствует твоим представлениям о развлечении. Но я не прошу кого-то из твоих братьев только потому, что мне нужен тот, кто не станет колебаться, прежде чем нажать на курок. Я не знаю точно, на что он способен, но я не хочу рисковать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он смотрел на меня, ожидая ответа. Выражение его лица было абсолютно серьезным, в голосе не было ни намека на шутку. Он просил меня приглядеть за ней, потому что знал, что среди всех его детей, я – единственный, кто может отстрелить тому подонку яйца, если дело дойдет до этого. И он был прав, я смогу. Ради нее я убью, в этом не приходилось сомневаться.

– Я понимаю, – спокойно ответил я, кивнув. Он кивнул в ответ и мгновение смотрел на меня, прежде чем открыть ящик стола. Он вынул ключ на связке и кинул его через стол ко мне. Я поймал его и вопросительно взглянул на него.

– Это ключ от комнаты Изабеллы. Я сказал ей оставаться там и закрыть дверь. Я знаю, как ты относишься к своей комнате и не позволяешь людям входить туда, поэтому, думаю, ты сможешь провести несколько ночей на диване в ее комнате. Ну, ты знаешь, наказание и все такое – за те тринадцать стычек, – сказал он. Через секунду он криво усмехнулся: – Я не думаю, что она храпит, но ничего не обещаю. Будешь нести службу.

Я закатил глаза, но кивнул. Я знал, что она, черт возьми, не храпит, но говорит во сне. Хотя, этого я ему не сказал. Мы сидели там еще некоторое время, оба погруженные в мысли. – Ты думаешь, он действительно так опасен? – спросил я, удивленный тем, что мой отец прибегал к таким крайним мерам.

Он согласился: – У нас были большие проблемы в Чикаго. Агенты ФБР взяли 14 из наших людей за убийства, плюс обвинения от организации по борьбе с коррупцией, и один из наших запел как канарейка, стараясь сохранить себе жизнь. Да и кроме намерения Департамента юстиции прекратить существование нашей организации, есть еще дела, с которыми нужно было разобраться. Я не знаю, с кем работает Джеймс, и кто он такой, но я знаю, что он на крючке и у меня есть чувство, что это как-то связано со мной.

Я нахмурился. – У него на тебя вендетта? – спросил я. Он пожал плечами.

– Я не знаю, является ли это вендеттой, или просто личное, а, может, он всего лишь пытается добиться больше власти. Но я верю, что у него на меня ничего нет, и думаю, что последняя женщина, которую я привел в дом, была здесь из-за него.

Я в ужасе уставился на него. – Она была гребаным шпионом? Господи, я думал, она лишь гребаная шлюха.

Некоторое время он смотрел на меня с нахмуренными бровями, прежде чем расхохотаться и встряхнуть головой. – Почему ты так думал?

Я пожал плечами. – Понятия не имею. Полагаю, из-за взглядов, которые ты бросал на нее. Черт, когда вы оба находились в комнате, постоянно возникало напряжение.

Он вздохнул, отрицательно покачав головой: – Я думал, ты знаешь меня лучше, Эдвард. Я наблюдал за ней, потому что что-то было не так. Ты действительно думаешь, что из всего, что я мог бы делать с женщиной, ее я использовал для секса? Я много раз говорил вам, ребята, что сексуальное посягательство ненормально, что вы никогда не должны прикасаться к женщине, если она не согласна. Так почему ты думаешь, что сам я нарушил это правило и поступал таким образом?

Я вздохнул. – Я знаю. Господи, отец, я не думал, что ты ее насиловал. Я имел в виду, что это дерьмо было обоюдным, или что-то в этом роде.

Он улыбнулся, мотнув головой. – Ты всерьез думаешь, что она бы захотела секс со мной? Ни в коем случае.

Я пожал плечами и немного отвел взгляд, с минуту глядя на стену позади него. – Я не знаю, лишь предполагаю. Ты не думаешь, что это возможно?

– Интимные отношения между рабом и его хозяином? – спросил он, вскидывая брови. Я нерешительно кивнул. Он вздохнул, и какое-то время молчал, глядя на стол. Он выглядел погруженным в свои мысли. – Это возможно, но не правдоподобно. Он должен быть сострадательным человеком и хорошо к ней относиться, и у нее должно быть большое сердце, чтобы принять его таким, какой он есть. Только сильные женщины могут видеть его внутренний мир, а не то, кем он является. Но знаешь, только потому, что это может случиться, совсем не нужно, чтобы это случалось. Это принесет проблемы в твою жизнь и все осложнит, размыв существующие границы. Такое вот смешивание миров только лишь по велению сердца причиняет людям много боли. Разве крупица удовольствия стоит той боли, которая за этим последует? Я в этом не уверен. Полагаю, это зависит от женщины. Хотя знаю, что сам я не заинтересован в том, чтобы вовлечь в нашу жизнь еще больше дерьма.

Я кивнул. – То есть… ты бы, в принципе, не стал трахать ее, даже если бы она захотела?

Он засмеялся. – Нет, не стал бы. В любом случае, Джанет была не тем типом женщины, она видела мир черно-белым, в ее глазах все вещи были или правильными, или нет, хорошими или плохими. У нее не было мозгов и сердца, чтобы видеть оттенки. И это не говоря о том, что она была шпионом; я не могу сказать наверняка, но мне показалось подозрительным, что у Джеймса нашлась на продажу женщина, когда она мне понадобилась, и довольно дешевая. Она была чересчур любопытна, лезла туда, куда не должна была. Ты же видел, какой непокорной и дерзкой она была. И когда я получил последнюю распечатку телефонных звонков, я увидел в ней подозрительный номер, неопознанный мобильник с кодом штата Иллинойс. Вот тогда я и положил этому конец. Я уверен, ты помнишь, что тогда она была в наручниках, потому что я поймал ее при попытке в очередной раз пробраться наверх, в кабинет, который на ночь всегда закрывал. Я не намеревался убивать эту женщину, но потом вскрыл конверт со счетом за телефон, и когда пошел к ней, чтобы попросить набрать номер, я обнаружил, что она выбралась из оков… и я просто взбесился. Я уже рассматривал ее как угрозу своей семье.

Я понимающе кивнул. – Ты думаешь, она звонила Джеймсу?

Он пожал плечами. – Наверняка. Я прозвонил по этому номеру сам, и кто-то поднял трубку, но молчал. Я думаю, они ждали, что Джанет заговорит первой. Она определенно что-то замышляла.

– Как долго парни тут пробудут? – спросил я.

Он пожал плечами. – Несколько дней, самое позднее – до пятницы. Этим утром федералы проводят рейд по всем стрип-клубам, в которых мы имеем свой бизнес. К счастью, они ничего не найдут, но нам нужно обсудить еще несколько дел. Когда все случилось, Аро решил, что мы должны переместиться сюда, федералы не знают об этом месте и здесь будет безопаснее всего со всем разбираться. Это было внезапное решение, он просто объявил его, сделал несколько звонков и через час мы уже были в самолете. Они постоянно будут приходить и уходить из дома, и я не хочу, чтобы Изабелла оставалась одна.

– Как насчет тех дней, когда я должен быть в школе? – спросил я. Он вздохнул.

– Я буду рядом какое-то время, а когда не смогу, кто-то из твоих братьев останется с ней, – сказал он. – Не имеет значения, кто смотрит за ней в течение дня, лишь бы она была под наблюдением.

Я кивнул. – Я не понял, почему он так заинтересовался Беллой? – спросил я через некоторое время. Я имел в виду, что, конечно, понимал почему. Она завоевала меня и сразу же погрузила мою жизнь в хаос, как только я посмотрел на нее, но настолько не уважать моего отца, чтобы делать что-то подобное в его доме? Это было безумие. Брови отца удивленно поползли вверх.

– Кем? – спросил он. Я нахмурился от его вопроса.

– Что ты имеешь в виду, кем? Изабеллой. Какого черта Джеймс заинтересовался ей? – спросил я в замешательстве. Какого черта он не понимает, о чем я говорю?

– А, я был не в курсе сокращенного имени, – сказал он бесстрастно. Я замер, лихорадочно копаясь в памяти, пытаясь понять, о чем он говорил, когда меня осенило. Я, черт возьми, только что в его присутствии назвал ее «Беллой».

– Белла, Изабелла. Просто сократил это дерьмо, – сказал я, пожав плечами. Еще мгновение он следил за мной глазами, и я начал паниковать, обеспокоенный тем, что он, черт возьми, собирает все кусочки воедино. Боже, что со мной нахрен не так? Всего один разговор с отцом, а я уже, блин, был так сбит с толку, что дал ему все необходимые зацепки.

Он пялился на меня так внимательно, как будто уже разгадал меня. Я понял, что он высматривал мои «признаки», пытаясь разобраться, был ли я откровенным с ним или же нет. Я сидел смирно и сохранял контакт глаза-в-глаза, зная, что если начну ерзать или отведу взгляд, это скажет ему все, что нужно.

– Ты уверен, что не называешь ее «Беллой», потому что это значит «красивая»? – спросил он. Я просто смотрел на него. Я знал, что не могу солгать, он сразу это заметит. Мне необходимо было найти способ избежать прямого ответа.

– А ты называешь Розали «Роуз» потому что она, блядь, пахнет розами? – спросил я через секунду, вопросительно вскидывая бровь. Он засмеялся и тряхнул головой.

– Я не знаю, почему Джеймс заинтересовался хм… Беллой, – сказал он, все еще улыбаясь. Я закатил глаза, а он посмеивался про себя. Он, черт возьми, высмеивал меня, находя это чертовски смешным. – Может, для того, чтобы спровоцировать меня. Он из того типа людей, которые делают что-либо просто, чтобы хапнуть адреналина. Одна мысль о том, что он нарушает законы, уже возбуждает, и он знает, что это неправильно, но для него это что-то вроде кайфа. Я думаю, так же и с женщинами. Он хочет ее, потому что не может получить, – сказал он. Я кивнул, чувствуя, как внутри меня снова закипает гнев. Я уже достаточно дал поводов отцу для подозрений всего за один проклятый разговор, поэтому сдерживал себя, сжимая кулаки и сохраняя спокойное выражение на лице. – Я должен был догадаться, что это произойдет, но даже если так, я ничего не смог бы сделать.

Я слегка прищурил глаза. – Ты мог сделать так, чтобы она оставалась в своей комнате, и он бы никогда даже не узнал, что она там.

С минуту он пристально разглядывал меня. – С каких это пор мы прячем прислугу? Они всегда были рядом с Нонной и Джанет, когда приезжали.

Я простонал: – Да, верно, но ни одна из них не была шестнадцатилетней девочкой, – раздраженно сказал я.

Он вздохнул: – Даже если бы я захотел ее спрятать, я бы не смог. Они знали, что она здесь. Аро как-то навел справки о ней и захотел бы ее увидеть. Я подумал, что лучше ей спуститься к ним вниз, чем они искали бы ее повсюду. Я старался облегчить все это для нее, и должен был отослать ее прочь, сказав удалиться к себе, но мне не хотелось пробуждать любопытство Джеймса, почему это я обращаюсь с ней иначе, чем с другими рабами. И по этой же причине я не позвонил и не сообщил ей, что мы приедем. Я не знал, что они собираются приехать в дом сегодня вечером, предполагая, что сегодня, когда попаду домой, у меня будет возможность предупредить ее. К тому времени, как я понял это, было слишком поздно для предупреждения, Джеймс уже сидел со мной в машине, и звонить ей, значило махать красной тряпкой перед быком. Я не думаю, что Джеймс понимает, кто она, и было бы лучше, чтобы он и не понял этого.

Я нахмурился и с недоумением смотрел на него. Каково хрена Аро захотел бы увидеть ее? Его обычно не волновало все это дерьмо, касающееся прислуги. И что означало «Джеймс не знает кто она»? – И кто она? – спросил я подозрительно.

С минуту он смотрел на меня и лицо его ничего не выражало. – Извини?

– Ты сказала, что Джеймс не знает, кто она. Что ты имел в виду? – Он равнодушно пожал плечами, а я застонал.: – Ее отец какая-то гребаная шишка или что-то в этом роде? Ты об этом говоришь? Ты не хочешь, чтобы он узнал, откуда ты ее привез?

Он вздохнул и молчал с минуту, очевидно взвешивая, что, черт возьми, мне сказать. – Он знает, что я приобрел шестнадцатилетнюю рабыню – ребенка Чарли Свона и это все, что ему необходимо знать. И как ты узнал, кто ее отец? Я не помню, чтобы говорил тебе об этом.

Я пожал плечами. – Может, она это упоминала, – промямлил я.

– Я удивлен, что она тебе сказала, – ответил он. – Чарли в действительности не признавал ее как дочь, и не признается в этом вслух, хотя этот осёл прекрасно осведомлен о своем отцовстве. Немногие люди владеют этой информацией, Аро и я, возможно, единственные в Компании, кто знает это. Просто жена Чарли обнаружила это, поэтому он избавился от Изабеллы.

– Значит, как я и полагал, все дело в ее отце, и неважно, признал он ребенка или нет, тот, кому понадобится, использует это в любом случае.

Он пожал плечами. – Отец Чарли занимал прочное положение, какое-то время он наблюдал за нашими интересами в казино Лас-Вегаса. Он и его жена уже мертвы. Чарли просто компаньон, собственно он никогда не допускался в наш круг. Он промышляет достаточно хорошими, значимыми фальсификациями и подделками подлинников в мафиозном кругу, все это начал еще его отец много лет назад. Он один из тех, кто делает эти поддельные удостоверения личности, которые тебе так нравятся. Я бы не сказал, что Чарли для нас важен, его всегда можно заменить. Но, не обращай внимания, мы не об этом. Кто такая Изабелла, к делу не относится. Джеймс положил на нее глаз и по этой простой причине она нуждается в охране.

Я кивнул, чтобы он знал, что я слушаю. Я до сих пор, черт возьми, не понимал, чем Изабелла была такой особенной, что Аро захотел бы ее увидеть, но знал, что отец мне не скажет. Он и так не был достаточно откровенным со мной, когда говорил обо всем этом дерьме, лишь давал мне ничего не значащие ответы. – Хорошо, пусть будет так. Я за ней присмотрю, – ответил я, пожимая плечами. Он кивнул и придвинул ноутбук.

– Отлично. Иди на ужин, а затем ты можешь принести ей еду, – сказал он, вставая и откатывая кресло. Я поднялся, пробежался рукой по волосам, немного сбитый с толку этим разговором. Когда я пришел сюда, у меня крыша дымилась, а теперь он сделал многие вещи значительно проще, даже не осознавая этого.

Он направился к двери, и я последовал за ним. На миг он замер, поворачиваясь ко мне. – Тебе нужно, чтобы я дал тебе с собой пистолет? – тихо спросил он. Я отрицательно покачал головой.

– У меня уже есть один в машине, – ответил я, пожимая плечами. Я любил свой пистолет, и предпочитал его, потому что чувствовал себя с ним комофортно. Его брови удивленно поднялись.

– Действительно? И как давно вышеупомянутое оружие находится в твоей машине? – спросил он.

Я самодовольно ухмыльнулся: – А как давно вышеупомянутая машина моя?

Он тряхнул головой. – А ты времени не терял, да? – пробурчал он. Он пошел к себе в комнату, даже не дожидаясь моего ответа. Я задержался там на какое-то время, перед тем как медленно зашагать к лестнице. Я сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться до того, как столкнусь с этим тошнотворным ублюдком Джеймсом. Я хотел выбить из него все дерьмо за то, что он протянул руку к Изабелле, за то, что сознательно напугал ее. И даже, черт возьми, заставил ее плакать! Без всякого сомнения, она не выглядела счастливой, когда я вернулся домой.

Я заколебался в фойе, на самом деле не испытывая желания общаться с кем-либо из них. Я слышал, как Аро что-то говорил в гостиной. Они обсуждали бизнес, новые обвинения против их людей. Я услышал шаги на лестнице позади себя и, резко обернувшись назад, заметил отца и братьев. Эммет пошел прямо к гостям, а Джаспер направился на кухню. Отец остановился передо мной и протянул мне тюбик крема от ожогов.

– Убедись потом, что она нанесет его на руку, – сказал он. Я вздохнул и кивнул, забирая крем, и положил его в карман. Он пошел в комнату отдыха и сказал гостям, что пришло время ужина.

Я услышал, как они начали ходить вокруг стола, некоторые из них, черт возьми, были явно голодны. Я смотался на кухню, где Джаспер уже накладывал еду, прислуживая, пока Изабелла была наверху. Я остановился возле него и, взяв тарелку, по-быстрому наложил немного еды. Я поставил ее в холодильник, пока Джаспер забирал остальную еду со стола. Я пошел следом за ним и сел в конце стола рядом с Джаспером. Джеймс пробрался к креслу напротив меня и уселся в него, откинувшись назад и с любопытством меня разглядывая. Я сузил глаза, глядя на него, тихо умоляя его, блядь, сказать мне что-то оскорбительное, чтобы дать мне гребаный повод встать и врезать ему по хлебалу. Они стали сами накладывать себе еду и я положил себе немного, хотя вообще-то не был голоден. Я лишь хотел подняться наверх и убедиться, что с Изабеллой все хорошо.

Я размазывал еду по тарелке с помощью вилки, стараясь игнорировать взгляд, которым меня наградил Джеймс. Она своими руками, черт возьми, приготовила мою любимую еду, и в другой день я бы объедался, но сейчас у меня не было аппетита. Они все болтали о пустякях, у меня же не было настроения присоединяться к их разговору. Мне было наплевать на все это.

– Итак, Эдвард, – вдруг сказала Аро. На мгновение я замер с вилкой в руке и взглянул на него, приподнимая бровь, те самым как бы интересуясь, что, черт возьми, он собирался мне сказать. – Тебе через несколько месяцев будет восемнадцать, есть идеи, что ты планируешь делать дальше? – Он лучезарно улыбался, даже не скрывая гребаную надежду, что я намереваюсь поехать в Чикаго и работать вместе с ним. Шесть недель назад я бы даже не колебался, я всем говорил, что поеду туда, когда мне исполнится 18, но теперь все переменилось. Я не знал, черт побери, что будет у меня в будущем и куда я приду, но о себе я больше не думал. Я думал о красивой девушке двумя этажами выше, запертой в ее гребаной комнате, как узница. Я не имел понятия, как я нахрен собирался изменить это, и как мы с ней получим право быть вместе в реальной жизни, но я определенно собирался найти этот гребаный способ.

Я сидел тихо, не зная, что, черт возьми, сказать. Через секунду отец прокашлялся: – Эдвард волен выбирать, что он хочет для своей жизни, но я бы хотел, чтобы он был рядом по крайней мере до окончания средней школы.

Джеймс сухо засмеялся и моя голова дернулась в его сторону, глаза сузились еще сильнее. Что за черт, над чем он смеется? – Школа бесполезна. Какой диплом ты собираешься получить за это время? Для работы в Макдональдсе? Пустая трата времени. Мы делаем деньги, и какой-то клочок бумажки из старшей школы не имеет значения, когда дело доходит до этого, – сказал он, тряхнув головой и хихикая над собственными словами. Я почувствовал, что закипаю от гнева, и пристально посмотрел на него.

– Диплом может не иметь значения в нашей сфере деятельности, но это не клочок бумажки. Он символ завершения того, что ты начал, ты получаешь специализацию, а не просто продаешься. Быть никем хуже, чем быть авантюристом, – жестко сказал отец. Я перевел взгляд на него, брови удивленно поползли вверх. Я достаточно хорошо знал, что никогда раньше он не говорил мне оканчивать среднюю школу.

– Я не говорил о том, чтобы быть авантюристом, я лишь сказал, что это меняет приоритеты, – равнодушно сказал Джеймс, пожимая плечами.

– Может, твои приоритеты и не должны меняться, раз уж ты выбрал свой путь и поклялся его придерживаться, – отрывисто сказал мой отец. – Мать Эдварда хотела бы, чтобы он остался в школе и получил специальность, прошел через это.

Я выпучил глаза и уставился на отца, слегка удивленный, что он приплел сюда маму. Джеймс снова пожал плечами. – Но Элизабет здесь нет, разве не так? Так какая разница, чего бы она захотела?

За столом раздался коллективный вздох, а мой отец встал так быстро, что его стул отлетел назад и упал на пол. – Не смей, черт возьми, произносить ее имя, ты, проклятый scarafaggio! (таракан – итал.) И есть разница, потому что ты никогда, черт побери, не должен пренебрегать семьей! Всегда оставайся преданным ей!

Аро встал и схватил отца за руку, выволакивая его из комнаты. Они ушли, а я просто сидел там, ошеломленный, что мой отец вел разговор на повышенных тонах. Я по кругу окинул взглядом стол, отмечая про себя, что все, кроме Джеймса, выглядели такими же шокированными, как и я. Я прищурился, не сводя глаз с Джеймса, он самодовольно улыбался. Не то, чтобы я не знал, кто он, но все еще видел в нем схожесть с маленьким мерзким болваном.

Мой отец и Аро вернулись через минуту, и расселись по своим местам. Ни один из них не выглядел довольным. Они приступили к еде, не сказав ни слова, и единственным звуком в комнате был звон вилок по тарелкам. Это начинало действовать мне на нервы, и я со злостью просто ковырялся в тарелке, не взяв в рот ни кусочка. Моя вспыльчивость уже подступала и я был опасно близок к взрыву.

Через мгновение я уже достиг предела и отбросил вилку. Она ударилась о тарелку с громким стуком и все посмотрели на меня. – Извините, я могу уйти? – холодно спросил я сквозь зубы.

– Да, – просто ответил отец. Я резко отодвинул стул, бросил свою салфетку сверху на тарелку, развернулся и быстро вышел из комнаты. Я даже не потрудился убрать за собой, пусть кто-нибудь другой занимается этим дерьмом. Я сразу направился к главному входу, доставая из кармана ключи и нажимая на брелок, чтобы открыть машину. Я открыл дверь с водительской стороны и нырнул под сиденье, доставая пистолет. Спрятав его за пояс под рубашку, я одернул ее, закрыл Вольво и вернулся назад. Вошел через кухонную дверь, захватил тарелку для Изабеллы и с минуту подогрел ее в микроволновке. Когда закончил, поднялся наверх, быстро перепрыгивая через ступеньки. Я хотел увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке. Я замер перед ее дверью, взялся за ручку и попробовал повернуть ее. Разумеется, было заперто, и это обрадовало меня – она послушалась отца. Я тихонько постучал и прислушался, но ничего не услышал. Я постучал еще раз и снова ни звука. Позвал ее по имени, но ответа не последовало, это меня обеспокоило. Я залез в карман и достал ключ, который отец дал мне, открыл дверь и медленно толкнул ее.

Войдя внутрь, я услышал звук льющейся в ванной воды, моментально понимая, что она, черт возьми, в порядке. Я поколебался, думая, что нахрен я должен делать. Я не хотел быть навязчивым и вторгаться в ее комнату, пока она была в душе, но в то же время не хотел стоять в чертовой прихожей и ждать ее там. Через секунду я вздохнул и поставил тарелку на стол, тихо закрыв за собой дверь и повернув ключ. Я схватил пульт и включил телек, клацая каналы в поисках чего-то стоящего, пока буду ее ждать.

Шум воды прекратился и вскоре дверь отворилась. Я услышал, как Изабелла вскрикнула, и я резко обернулся к ней, глупо улыбаясь. Мой член моментально затвердел, когда я увидел кремовую кожу ее ног и ее ключицы, на ней не было ничего, кроме дьявольски откровенного белого халатика. Господи, она была офигенно красивой.

Она выглядела испуганной моим присутствием и мне сразу стало интересно, не влез ли я не туда, может мне не стоило приходить. Я показал ей ключ, и она была в замешательстве от того, что он у меня был, но хотя бы не казалась раздраженной, я объяснил ей насчет пожелания моего отца приглядывать за ней несколько дней. Потом начал говорить ей о камерах в доме и, черт возьми, сказал слишком много, обмолвившись, что я проскальзывал к ней в комнату. Она ухватилась за мои слова прежде, чем я понял, что, блядь, я сказал, и попыталась вывести меня на чистую воду. Клянусь, она была чересчур проницательной. Я попытался сменить тему и указал ей на еду, но она, черт возьми, снова спросила меня об этом. Она была так похожа на меня, в том, что касалось упрямства – я не позволил ей уйти от ответа, когда мы обсуждали ее любимый цвет, а теперь она также не позволяла мне избежать объяснений того, почему я приходил в ее комнату.

Я дал ей лишь частично правдивый ответ и она смотрела на меня так, будто собиралась возразить, очевидно ожидая услышать правду. Она все еще стояла на том же месте, в чертовом халате, который заставлял мой член пульсировать, умоляя об освобождении. Мне не было стыдно признать, что я мастурбировал за последнюю неделю даже чаще, чем раньше, но все, казалось, становилось только хуже. Мое тело тосковало по женским ласкам, мой член умолял снова оказаться внутри мягкой розовой киски. Черт, что бы я ни отдал, чтобы изучить ее тело. Все, что мне нужно, просто развязать этот маленький пояс на халатике, и она будет обнажена. Блядь, даже мысль об этом делала мои штаны еще более тесными.

Черт возьми, я не мог этого делать, я должен себя контролировать. Даже думать об этих вещах с ней было невыносимо; она еще совсем не готова к такому дерьму. Пройдет много времени, прежде чем она сможет, если вообще сможет когда-то. Я не знал, что я буду делать, как я выдержу столько без секса. Я привык, чтобы это дерьмо было у меня постоянно, в любое время, когда захочу. И было так легко просто набрать номер и позвонить одной из этих сучек из школы, и они через секунду прискачут сюда и позаботятся о моей проблеме. Но я не хотел, чтобы было так, черт, я так не мог. Твою мать, я был уверен, что не смогу быть ни с одной из них. Последние несколько раз, когда я пытался, это дерьмо даже не получалось, и все это было до того, как я собственно начал серьезные отношения с этим прекрасным созданием, находившимся передо мной. Я любил эту девочку, и это означало, что я буду обходиться без всего, даже если после этого мои яйца станут синими, а член ссохнется от недостатка использования.

Да, я преувеличивал, я был нормальным подростком, с гормонами, поэтому недостаток использования вполне может быть. Но я был также уверен, что до дыр сотру свою руку, если буду продолжать в том же темпе.

Я не хотел, чтобы она одевалась, никогда не хотел, чтобы она закрывала себя, но если она останется в этом еще на мгновение, я за себя не отвечаю. Поэтому я предложил ей переодеться и она взглянула вниз, черт возьми, удивляясь, что была полуголой. Я глупо усмехнулся, довольный собой. Когда это она стала чувствовать себя комфортно, стоя передо мной в маленьком прозрачном халате, который едва прикрывает ее женские прелести? Черт, может она привыкла ко мне уже больше, чем я думал, может она вскоре позволит мне изучить ее тело, даже раньше, чем я до этого представлял.

Она смутилась и покраснела, практически извиняясь за то, что была нескромной. Я засмеялся, она была права. Это был действительно нескромно, так нескромно, что мне тяжко пришлось, пока я боролся со своим желанием. Она развернулась и пошла в ванную одеваться, а я наблюдал, как легко покачивались при ходьбе ее бедра, халат приоткрывал ноги почти до самых ягодиц. Мои глаза задержались там на мгновение, пока она уходила, интересуясь, была ли ее задница такой же мягкой, как и она сама. Я хотел знать, каково это будет обхватить ее руками, держать эти покачивающиеся бедра, пока я буду погружать в нее член. Она была такой миниатюрной и чистой, я клянусь, что она, черт возьми, окажется тугой. Господи, я думал о том, какие звуки она будет издавать. Будет ли она кричать, или будет из тех, кто мягко стонет, как чертов котенок?

Прекрати это дерьмо, Каллен! – мысленно орал я на себя, когда она закрыла дверь, покидая поле зрения. Мне необходимо было остановить поток этих гребаных мыслей, нужно взять себя под контроль. Если я когда-нибудь попробую с ней это дерьмо в таком состоянии, я просто напугаю ее и травмирую. Я не могу заниматься с ней этим, не могу просто трахать ее. Она боялась секса, и мое поведение как обычного животного только усугубит эти страхи. Она не тот тип девушек, она заслуживает большего. Она заслуживает, чтобы с ней занимались любовью, чтобы о ней заботились и обращались, как с драгоценностью. Я должен быть терпеливым с ней, что уже было очень сложно, я никогда не был терпеливым и если чего-то хотел, то никогда это не откладывал.

Я хотел выяснить, как подвести ее к этому, как сделать близость комфортной для нее. Да, я хотел когда-нибудь заняться с ней сексом, я, черт возьми, не мог лгать. Я люблю ее. Если секс так прекрасен без эмоциональной связи, я представляю, во сколько сотен раз он станет лучше, когда ты влюблен в своего партнера. Но просто ублажить свой член – это еще не все. Я хотел, чтобы она испытала со мной все самое лучшее в жизни, хотел доставить ей удовольствие. Я никогда не пытался сделать девушкам приятное, и был не уверен, с чего начинать. Но я собирался найти способ. Я знал, что это ляжет на мои плечи, она не будет ведущей в этом.

Откровенно говоря, я не имел никакого гребаного представления о том, что я делал. Я стоял там, не двигаясь с места, пытаясь переместить в штанах свой член, поскольку он был твердым и это был неудобно. Изабелла вернулась из ванной, а я стоял и не двигался, чувствуя себя так, будто вторгаюсь в ее пространство. Я в первый раз был в ее комнате и ощущал себя не в своей тарелке. Она ведь даже, черт возьми, не пригласила меня, я просто вломился в комнату и заявил, что она, блядь, будет здесь со мной.

Она предложила мне сесть, и я подчинился, довольный, что она не попросила меня уйти или еще что-то. Я достал крем, который дал мне отец, и нанес ей на руку. Я знал, что она могла сама это сделать, она переживала в жизни и худшее, чем простой ожог и выдержала все это, но мне нравилось делать это для нее. Я чувствовал себя защитником и хотел лично позаботиться о ее боли. Это был мой способ показать ей, что я переживаю о ее самочувствии.

После того, как я закончил с ее рукой, мы слились в прекрасном, чувственном поцелуе. Она сначала отталкивала меня, переживая о камерах в доме, но я объяснил ей, что в спальне мы в безопасности, никто нас не увидит. Я, черт возьми, был горд тем, что она подумала об этом. Она предусмотрительна, я должен похвалить ее. Я совершил намного больше гребаных ошибок, чем она. Ощущение ее пальцев, пробегающим по моим волосам, когда я целовал ее, ее руки, притягивающие мое лицо все ближе к себе, привели к тому, что эти чертовы гормоны снова взяли верх и я застонал, опрокинув ее на спину. Черт, я знал, что мне это было необходимо, но я не хотел заставлять ее идти так далеко, хотя мне нужно было больше. Я переместился губами еще ниже и начал целовать ей шею. Она была теплой и мягкой, кожа была сладкой и такой чертовски чистой после душа. На ее коже появились мурашки, и тихий звук, почти стон, вырвался изо рта. Я понял, что она была совершенно неопытна, что это я заставляю ее стонать и ахать, и кричать. Черт, одна только мысль об этом завела меня еще сильнее. Мой член пульсировал и затвердел, умоляя о внимании. Она пахла божественно, настолько хорошо, что я почти хотел укусить ее и действительно попробовать. Но это дерьмо не для нее. Это нахрен слишком жестоко, я никогда так с ней не поступлю. Я никогда не смогу быть грубым с ней, я должен быть последовательным и нежным.