Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 166 страниц)

– Не могу поверить, что ты был в тюрьме, – с неверием шептала я. – Ты так нашел меня? Используя чип?

Он сухо засмеялся, а потом вцепился себе в волосы и начал кружить вокруг кровати.

– Хотел бы я, – сказал он и начал объяснять что-то по поводу микрочипов и GPS поиска, что я совсем не поняла.

Я тихо слушала, внимательно глядя на него. Было очевидно, что он на грани. Может, вся ситуация так на него подействовала, но маленькая часть меня знала, что есть что-то еще… пока неясное.

– Так как ты меня нашел? – спросила я, когда он закончил.

Он нервно глянул на меня, в глазах застыло беспокойство.

– Они были в тюрьме, Белла. И я знал, что понадобится не меньше недели, чтобы вытащить их оттуда, если вообще получится. И я не знал, сможешь ли ты столько продержаться. Я не мог просто сидеть и ничего не делать. Мне нужно было, б…ь, действовать, как угодно. Я бы на все пошел ради твоего спасения. И именно так я и поступил, – сказал он, его голос охрип от эмоций. – Я сделал то, что должен был.

– И что ты сделал? – спросила я, подозрительно прищуриваясь.

Сердце пустилось вскачь, когда я увидела на его лице страдание. Я тут же поняла, что он сделал что-то плохое. Он боялся говорить мне, очевидно, опасаясь моей реакции. Я тут же хаотично начала перебирать, что это может быть, я прокручивала в голове худшие варианты.

– Что бы это ни было, я пойму. Просто скажи мне.

– Это не имеет значения, – сказал он, качая головой.

– Это имеет значение, – жестко сказала я, не понимая, почему он продолжает утаивать. – Почему ты продолжаешь говорить, что это не имеет значения? Почему скрываешь это от меня?

– Потому что есть вещи, которые, б…ь, тебе сейчас лучше не знать, – выплюнул он.

– Почему? – спросила я. – Я не понимаю. Мы не должны хранить секреты друг от друга. Ты сам говорил, что мы можем доверить друг другу все…

– Как ты доверяла мне все? – сорвался он. – Не припоминаю, чтобы ты говорила, что треплешься с Джейкобом за моей спиной, Изабелла.

Я задохнулась, глаза застилали слезы.

– Не могу поверить, что ты это сказал, – защищаясь, сказала я.

Его слова причинили боль.

– Б…ь, прости, – тут же сказал он. – Я не должен был говорить эту хрень. Я не думаю так. Просто… просто есть дерьмо, которое я не могу тебе сказать. Просто не могу. Б…ь, ты бы и не хотела знать. И прямо сейчас это не имеет значения, я не хочу чтобы ты волновалась.

– Как я могу не волноваться, Эдвард? – спросила я. – Я не понимаю, что ты говоришь. Почему ты не можешь сказать мне?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут звонок телефона разорвал тишину. Он застонал и достал трубку из кармана. Глянув на экран, он напрягся. Бросив на меня короткий взгляд, Эдвард прочистил горло и ответил. – Да, сэр?

Я нахмурилась, услышав его тон, его поведение тут же сменилось спокойствием.

– Но я не… не могу… я… Хорошо. Я понял. Я буду там, сэр.

Сердито вздохнув, он отключился и нахмурился, глядя на меня.

– Кто это был? – спросила я.

Он покачал головой, говоря, что это неважно, но я тут же его оборвала.

– Это важно! Кто был на том конце телефона?

Он подошел к кровати и присел рядом, беря меня за руку. Наши пальцы переплелись, и он поднял мою руку, оставляя поцелуй на пальцах, от чего тело пронзила молния.

– Я люблю тебя, – тихо проговорил он. – И ты должна знать, что я на все пойду ради тебя. Я отдам что угодно ради тебя. Нет ничего важнее тебя, tesoro. Я отдам ради тебя свою гребаную жизнь.

– Ты меня пугаешь, Эдвард, – сказала я дрожащим голосом.

В его глазах стояли невыплаканные слезы, и это вызывало ужас. Что-то, определенно, пошло не так.

– Не надо бояться, – ответил он. – Б…ь, последнее, чего я хочу, это чтобы ты боялась. Я был в отчаянии, Белла. Мне нужно было, на хер, найти тебя. Я не лгал, когда говорил, что не смогу выжить без тебя. Мне нужно было, чтобы ты жила. Нужно было увидеть тебя, и теперь, когда ты в безопасности, я не могу ни о чем сожалеть. Б…ь, это трудно, и мы этого не хотели, но когда я вижу тебя тут, я понимаю, что оно того стоило.

– Я не понимаю, – сказала я.

– Я не удивлен, – пробормотал он, отпуская мою руку и глядя на часы. – Мне нужно уйти на несколько минут.

– Уйти? – недоверчиво спросила я.

– Да, уйти. Я ненадолго, – сказал он. – Может, когда я вернусь, мы продолжим разговор.

– Нет! Я хочу знать сейчас! – закричала я, эмоции взяли верх.

– У меня нет для этого времени, – раздраженно сказал он. – Я не могу опаздывать.

– Ты не можешь опаздывать куда? Скажи мне, что ты делаешь, Эдвард! – потребовала я, из глаз катились слезы.

– Я еду к Аро, ясно? – выплюнул он. – Это, б…ь, ты хотела знать? Когда меня выпустили, я пошел прямиком к Аро.

Я шокировано смотрела на него.

– Что значит – ты пошел к нему? – спросила я, уже зная ответ.

– Это значит, что я дал клятву. Я, на хер, присоединился, ясно? – ответил он, подтверждая мои страхи.

Я яростно закрутила головой и села, плача от боли, которая пронзила тело, стоило мне двинуться.

– Дерьмо, просто лежи! Расслабься, не то навредишь себе.

Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку, ошарашенная новостями.

– Нет! Ты должен забрать ее назад! – кричала я, глаза жгло от слез.

– Не могу, – сказал он. – Уже все сделано, Белла. Нет способа забрать это дерьмо назад.

– Должен быть, – парировала я, не желая верить. – Ты не мог это сделать! Только не ты! Ты не можешь стать одним из них, Эдвард!

– Я уже один из них, – сказал он.

– Нет! – крикнула я. – Нет! Ты не можешь делать то, что делают они. Ты не можешь быть таким человеком!

– А ты думаешь, что я хочу быть таким? Думаешь, я хотел всего этого? Конечно, нет, черт подери! – выплюнул он в ответ.

– Тогда почему ты сделал это? Почему присоединился к ним, Эдвард? – с отчаянием спросила я. – Как ты мог согласиться на это? После всего, через что мы прошли, о чем говорили, как ты мог это сделать?

– У меня не было другого выбора, Изабелла. Я сделал то единственное, что мог. Мне нужно было, б…ь, найти тебя, и мне больше не к кому было обратиться, а только так он мог помочь. Иисусе, я не знал, с чего, черт возьми, начать! Если бы не Ройс, я бы даже не узнал имена этих проклятых русских, – пытался объяснить он. – Ты была почти мертва, черт подери, когда мы нашли тебя, Изабелла. Если бы я это не сделал, ты бы наверняка погибла! Как ты можешь поворачивать это дерьмо против меня, если ты сама сказала, что после аварии пыталась поступить так же, мать твою!

– Это не одно и то же! – сказала я, пытаясь сдержать рыдания.

– Разве? Ты умоляла этих уродов забрать тебя и оставить меня в покое, пыталась защитить. Ты так легко предлагала свою жизнь в обмен на мою, и не можешь понять, что, б…ь, я могу сделать ради тебя? Я понимаю, но если ты, б…ь, расстраиваешься, и я расстроюсь. Это уже сделано, возврата нет. Я в деле, и выхода не будет, – сказал он, умолкая на миг. – Пока я жив.

Я смотрела на него, его слова ударили меня, а вся ситуация сводила с ума. Он не отводил от меня умоляющего взгляда, прося понять его, но я не могла, только не сейчас. Я отвернулась, не в силах выдержать то, как он на меня смотрел. Он подошел и вытер мои слезы. Его прикосновение было нежным и должно было успокоить меня, но боль была слишком сильна.

– Все будет хорошо, Белла, – нежно проговорил он, а я откинулась назад на кровать.

Он посмотрел на часы и лег рядом со мной.

– Ничто не изменилось.

Я прикрыла глаза, сердце отчаянно хотело поверить ему. Больше всего на свете я желала, чтобы все осталось прежним, чтобы сбылось все, что мы планировали, но я не наивна. Я знаю, что теперь все переменилось, и пути назад нет. Я помню слова доктора Каллена в госпитале, как он хотел уберечь Эдварда от такой жизни. Жизнь в преступности, жизнь в жестокости, где опасность ежедневно стучится в дверь и пытается достать тебя. Мир, в котором мужчины становятся холодными и циничными, в котором они должны делать вещи, о которых не говорят, те, которые я даже не могу понять. Это мир, которого мы пытались избежать, но он все равно засосал нас.

И это совсем не тот мир, который я воображала для нашего будущего.

ДН. Глава 71. Часть 4:

– Что еще произошло? – тихо спросила я, прежде чем он успел сказать еще что-то, убеждая меня, что ничто не изменилось.

Могу сказать по его тону, что он сам в это не верил. Он колебался какое-то время, а потом начал рассказывать о некоторых событиях, последовавших за его инициацией. Я едва слушала его, лежа с закрытыми глазами. Все, о чем я могла думать – это наши планы, живот подводило от боли, когда я прощалась с каждым из них. Побег в Калифорнию, игра Эдварда в футбол, мое обучение искусству – все это становилось мечтой, которая никогда не сбудется. Женитьба, семья – ситуация бросала тень даже на это. Я больше не знаю, что для нас возможно, что мы может делать и куда можем отправиться. Он сможет ходить в школу? Сможет путешествовать? Сможет родить ребенка в мире, в котором мы теперь вынуждены жить?

И, что важнее, что будет с Эдвардом? Как он выживет в этой жизни, будет ли он тем же человеком, которого я любила? Или эти события превратят его в кого-то другого, кого-то хуже? Может ли кто-то совершать плохие поступки и не быть плохим человеком? Алек и Карлайл поставили на кон свои жизни, пытаясь спасти меня, они всем пожертвовали, чтобы вытащить меня… они могут считаться плохими только потому, что живут такой жизнью? Как я проживу свою жизнь, зная, что мужчину, которого я люблю, могут убить, забрать у меня по какой-то глупой причине? Как я смогу простить его за ту боль, которую он причинит людям? После того, как всю мою жизнь меня мучили, покупали и продавали внутри этой организации, как я смогу просто принять, что он станет одним из них? Как, во имя всего святого, это удалось Элизабет?

Я просто лежала и ощущала, как свобода уходит от меня. Все, на что я надеялась, грозилось исчезнуть, мир, о котором мечтала для меня моя мама, ускользал из-за слов, которые он произнес. Что теперь значит быть свободной? Я боялась, что уже никогда не смогу это узнать.

Вдруг Эдвард сел и сказал, что должен идти, он пообещал закончить, когда вернется. Я едва кивнула, глядя, как он быстро покидает комнату, его шаги затихали на лестнице.

Остаток дня прошел в тумане, следующий день наступил быстро. Я оставалась в постели, а Эдвард как можно больше старался быть со мной, иногда пытаясь завести разговор, но в основном сохраняя молчание. Он больше ничего не рассказывал мне о случившемся, а я не спрашивала, часть меня боялась это знать – атмосфера между нами могла только ухудшиться. Он казался глубоко погруженным в мысли, как и я, на его лице появились морщины от переживаний. Иногда он притягивал меня в объятия и гладил волосы, и каждый раз понимающе смотрел на меня, словно знал, о чем я думаю.

На закате я, наконец, попыталась встать, ноги подгибались и не держали меня. Я доплелась до кресла на другом конце комнаты около огромного окна и села в него, впервые за долгое время глядя на окружающий мир. Я была удивлена, заметив детей на улице, они были одеты в костюмы – сегодня Хэллоуин. Я с любопытством наблюдала, как они ходили от дома к дому за сладостями, внутри меня разгоралось странное чувство тоски. Они были такими молодыми и беззаботными, никакой ответственности, никакой ноши на плечах. Они игнорировали опасность, которая притаилась в нескольких шагах от них, они не замечали ничего за пределами своего пятилетнего мира. В их возрасте меня истязал настоящий монстр, такой, который в их воображении может жить только в шкафу – я никогда не знала такой наивности, и сейчас я больше всего сожалела именно об этом.

– Эй, – раздался позади голос, который застал меня врасплох.

Я подскочила и резко развернулась, с изумлением замечая в дверном проеме Эмметта. Я впервые увидела его, и его присутствие вызвало у меня улыбку. Он улыбнулся в ответ и подошел ближе, доставая из кармана леденец на палочке. Он протянул его мне, и я нерешительно взяла сладость, услышав стон Эдварда с кровати.

– Она едва ест свой суп, а ты даешь ей гребаную конфету? – спросил он.

Эмметт закатил глаза, глядя на брата.

– Когда это ты, черт возьми, стал ее папочкой? – парировал он, доставая еще один леденец.

Он снял упаковку и запихнул его в рот, качая головой.

– Позволь девочке съесть гребаную конфетку. Она ее не убьет.

Я сняла бумажку со своего леденца и засунула его в рот, посасывая.

– Без разницы, – пробормотал Эдвард, поднимаясь. – Я принесу ей поесть что-нибудь горячее.

– Да, давай, сделай это, Бетти Крокер (3), – саркастично крикнул Эмметт вслед Эдварду.

Я услышала, как тот прокричал что-то на итальянском, а Эмметт засмеялся.

– Этому мальчику нужно успокоиться, прежде чем у него лопнет кровеносный сосуд или еще что-то.

– Он просто пытался помочь, – ответила я. – Дай ему время. Ему тяжело.

– Да, я знаю. Но нет прощения тому, кто запрещает дать девочке конфетку на Хэллоуин, – сказал он.

– Спасибо тебе за это, – проговорила я. – Пока не увидела детей на улице, я даже не понимала, что сегодня Хэллоуин.

– Ты, наверное, все еще привыкаешь ориентироваться во времени. Представляю, как нелегко потерять месяц, – заметил он, присаживаясь на подлокотник кресла рядом со мной. – Как ты справляешься, Иззи Биззи? Так чертовски хорошо видеть тебя, девочка. Я переживал, но Рози заставила меня пообещать, что я оставлю тебя в покое.

– Я в порядке, – ответила я.

Он недоверчиво посмотрел на меня сверху вниз, приподнимая бровь.

– Я, э-э… жива. У некоторых даже этого нет.

– Джейк, – тихо сказал он. – Это позор. Он был хорошим другом; и я офигенно по нему скучаю. У него всегда была шутка для того, кто готов слушать.

– Так и есть. Я думала о том, э-э… – нерешительно замолчала я, когда в глазах появились слезы, вина снедала меня.

– Думала о чем? – с любопытством спросил он.

Я покачала головой, говоря ему забыть, но он не захотел.

– Ты можешь поговорить со мной, ты же знаешь. Я хороший слушатель.

Я вздохнула, пожимая плечами.

– Наверное, это тупо, но я не могу прекратить думать о его последней шутке, когда он держал меня. Он рассказал одну, а потом его… э-э… подстрелили, и он так и не дошел до ответа. Как я уже сказала, это тупо, но я не могу перестать об этом вспоминать.

– Какая шутка? – спросил он.

– Что повсюду черное, белое и красное? – спросила я.

Он засмеялся, качая головой.

– Классический Джейкоб. Это его любимая шутка, котенок. И каждый раз, когда ее рассказывал, он давал другой ответ. Например, пингвин с солнечными ожогами, или зебра с ветряной оспой. А настоящий ответ – газета. Она черная и белая, а еще ее читают от корки до корки (4).

– О-о, – сказала я, издавая смешок.

– Ага, и это не тупо – думать об этом, так что не переживай, – сказал он, нежно потрепав меня по волосам. – Я рад видеть, что ты встала и уже ходишь. Все волновались. А я по-настоящему верил, что все будет в порядке, Иззи Биззи.

– Мне бы твою уверенность, – тихо сказала я.

– Слушай, я знаю, что мой брат вступил в охеренную кучу дерьма, но я понимаю его мотивы и не могу винить его за это. Будь я на его месте и пропади Рози, я бы, наверное, поступил так же, да и ты бы сама так сделала. И попробуй только скажи мне, что нет, – сказал он, глядя на меня с серьезным выражением лица.

Я просто смотрела в ответ, не с силах спорить, потому что это правда. Я бы не думала даже лишней секунды, если бы верила, что это единственный способ спасти его жизнь.

– Вот и я говорю. Так, может, не я один должен дать Эдварду передышку. Я уверен, что вы, ребята, найдете способ уладить все, и пусть жизнь уже не будет идеальным сказочным вздором, но когда она такой была? Особенно для вас двоих.

– Угу, – промямлила я.

– Рози ждет меня внизу, так что я должен идти, – сказал он, поднимаясь.

Он повернулся и застыл, прочищая горло.

– Дерьмо, а ты быстрый. Как настоящая Марта Стюарт (5).

– Я не готовил это, черт тебя дери, сукин ты сын, – сказал Эдвард, подходя ко мне и протягивая тарелку с овощным супом. – Это сделала Клара. Я, б…ь, просто налил это в тарелку.

– Тогда ты проделал чертовски хорошую работу, – саркастично заметил Эмметт.

– Спасибо, придурок, – ответил Эдвард, раздраженно двинув плечами, но на его губах промелькнула улыбка. – Тебе что, заняться нечем? Это же Хэллоуин, святое дерьмо.

– Эй, я вспомнил! Это же годовщина вашего первого раза, разве не так? – спросил Эмметт, глядя на меня.

Я удивленно распахнула глаза и нерешительно кивнула.

– Э-э, похоже на то. Тогда я его поцеловала, – сказала я.

– До сих пор не могу поверить, что Иззи Биззи сделала первый шаг, – заметил Эмметт, поворачиваясь к Эдварду. – Иногда ты такая киска, братец.

– Пошел на х…, – выплюнул Эдвард, а Эмметт расхохотался.

– Бьюсь об заклад, что теперь ты об этом сожалеешь, да, котенок? – игриво спросил Эмметт.

Я покраснела и покачала головой, скосив глаза на Эдварда. Он внимательно наблюдал за мной, на его лице застыла грусть.

– Никогда, – ответила я. – Я никогда об этом не сожалела.

Внезапно от моих слов его лицо засветилось, и я тут же ощутила стыд за свои мысли. Мне до сих пор было больно от его поступка, я не знала, чем он обернется для нашего будущего, но одну вещь Эдвард никогда не делал – он никогда не переставал верить в меня. А я сомневалась в нем, хотя он никогда не сомневался во мне, но все дело в том, что я боялась. Я переживала за Эдварда, я не хотела, чтобы он жил такой жизнью, вина съедала меня, потому что он пошел на это ради меня. Я сожалела о жизни, которую теряла, но у меня никогда не было бы даже мечты о такой жизни, если бы он не боролся за меня. Он стольким пожертвовал ради меня, его мир разрушился, а все ради того, чтобы дать мне шанс. Эдвард заслужил настоящую жизнь, подальше от той жестокости, в которой вырос…

Как я смогу простить себя, ведь я стала той причиной, которая привела его в организацию?

– Приятно слышать, – сказал Эмметт. – Увидимся позже.

Он вышел, а я вздохнула, сидя над тарелкой супа, которая стояла на маленьком столике около кресла. Я встала и вздрогнула от боли в ногах, а Эдвард тут же ринулся ко мне, увидев, что я делаю. Я быстро подняла руку, останавливая его, и сделала самостоятельно несколько шагов в его направлении. Он не сводил с меня глаз, очевидно, думая, чего я хочу, но я просто улыбнулась и обняла его.

– Я люблю тебя, Эдвард Каллен, – прошептала я, прижимаясь к его груди.

Плечо болело в месте, где было вывихнуто, а ноги, казалось, вот-вот откажутся держать меня, но я цеплялась за него и игнорировала все остальное. Он обнял меня в ответ и прижал ближе к себе, положив голову мне на макушку. Его объятия были теплыми и успокаивающими, я улыбнулась – в его руках было безопасно.

– Ты знаешь, что я тоже тебя люблю, – сказал он.

– Знаю, – пробормотала я, отрывая голову и глядя на него.

Он смотрел мне в глаза, а потом облизнул губы и медленно наклонился ко мне. Сердце тут же отозвалось бешеным стуком, а голова закружилась. Я прикрыла глаза, ощущая теплое прикосновение его губ. Он ласково целовал меня, его язык переплетался с моим. Меня окутывал комфорт и нежные чувства, но как только бабочки запорхали в животе, колени отказались меня держать, и я задохнулась. Он разорвал поцелуй и схватил меня прежде, чем я упала. Он озадаченно посмотрел на меня.

– Тебе стоит присесть, – серьезно сказал он.

Я кивнула, и он помог мне добраться назад до кресла, а потом взял тарелку с супом и протянул мне. Я тихо поблагодарила его и начала есть, глядя на улицу.

Спустя три дня Эдварда вызвали с самого утра, он долго колебался и уехал только тогда, когда я сказала, что выдержу его отсутствие. Доктор Каллен уже проверил меня, он делал так каждое утро, и меня оставили одну. Я уже несколько дней вставала с постели и тогда решилась выйти из комнаты. Я цеплялась за перила и медленно спускалась по лестнице. Где-то на полдороге ноги начали отказывать. Я присела на ступеньке, слабая и истощенная, и услышала громкий щелчок, секундой позже открылась парадная дверь. Я встретилась взглядом с Эсме, она стояла на пороге с удивленным выражением лица. Я впервые увидела ее за все свое время пребывания тут, и она выглядела иначе. Она казалась уставшей, как будто не спала месяцами, а еще она сильно похудела. Ее одежда была помятой, как будто она спала в ней, и я задумалась, где она провела ночь.

– Что, во имя всего святого, ты делаешь вне кровати? – спросила она, прикрывая дверь и поднимаясь ко мне.

– Сменила обстановку, – пробормотала я, не зная, что ответить.

Она покачала головой, а потом подняла меня на ноги и помогла проделать остальной путь. Она завела меня в гостиную и посадила на диван.

(3) Бетти Крокер – торговый бренд в США, производитель продуктов быстрого приготовления.

(4) В оригинальной шутке – black and white and red all over. Red (красный) произносится как read (читать). All over, соответственно, имеет разные варианты перевода, такие, как «повсюду, везде», или «полностью, от корки до корки»

(5) Знаменитая Марта Стюарт, которая создала многомиллионное состояние, благодаря своим кухонным рецептам, а также советам по поводу того, как украшать жилище и развлекать гостей

ДН. Глава 71. Часть 5:

– Слишком, слишком рано пытаться спуститься по лестнице самой, – сказала она, ее голос звучал так, будто она ругает меня. – И где Эдвард? Я добавлю этому мальчику побоев. Как он разрешил тебе делать такое?

– Он уехал, – сказала я. – Ему позвонили.

– О-о, – просто ответила она, ее гнев тут же улетучился.

Она прекрасно знала, что это означало.

– Хорошо, тогда он должен был позвонить мне. Я бы пришла домой, чтобы присмотреть за тобой.

– Не нужно за мной присматривать, – промямлила я. – Я в порядке.

– Нет, не в порядке. Ты все еще восстанавливаешься и не должна оставаться одна, по крайней мере, пока не перестанешь принимать обезболивающие, – сказала она. – Хорошо, что я пришла домой, чтобы принять душ и переодеться.

– Вас не было всю ночь? – с любопытством спросила я.

Она вздохнула и кивнула.

– Я остаюсь с Алеком почти каждую ночь, – ответила она.

Я удивленно нахмурилась.

– С Алеком? – уточнила я.

– Ну да, в больнице, – ответила она. – Слава Богу, они пошли нам навстречу.

– Он в больнице? – с ужасом спросила я, ощущая тошноту. – Что… Почему?

Она удивленно глянула на меня, а потом нахмурилась и присела рядом.

– Не могу поверить, что никто не сказал тебе, – тихо проговорила она, беря меня за руку.

Я с опаской смотрела на нее, замечая грусть в глазах.

– Алек получил ранения, когда они отправились спасать тебя. В него стреляли несколько раз, и с тех пор он в больнице.

– Он… с ним все будет хорошо, да? – спросила я. – Он будет в порядке?

– О-о, будет, со временем, – быстро сказала она. – Он медленно выздоравливает. Он все еще не очнулся, но я верю, что это скоро случится, и он вернется домой раньше, чем мы ожидаем. Но тебе не стоит за него переживать. Он сильный. А как ты? Я знаю, что тебе, должно быть, сложно справляться со всем, восстанавливаться физически на фоне таких эмоциональных проблем.

– Да, это нелегко, – призналась я. – Но я стараюсь изо всех сил.

– Хорошо. Разве это не единственное, что мы можем? Стараться изо всех сил? – с улыбкой сказала она. – Ты сильная, и я не сомневаюсь, что ты будешь в порядке. Если тебе нужен будет собеседник, я рядом.

Открылась парадная дверь и, оглянувшись, я заметила, как Эдвард направляется к лестнице. Эсме позвала его по имени, и он обернулся к нам, застывая, когда увидел меня.

– Что ты делаешь внизу?

Я пожала плечами, а Эсме засмеялась.

– Она устала, что ее держат в клетке, Эдвард. Разве можно ее винить? И вообще, как насчет ланча? У Клары свободный день, поэтому я сама что-нибудь состряпаю, – сказала она, вставая и направляясь на кухню прежде, чем мы ответили.

Эдвард подошел ко мне и нервно пробежался по волосам. Он осторожно смотрел на меня, хмуря брови.

– Она сказала тебе, да? – пробормотал он.

Я кивнула, прикусывая губу.

– Не могу поверить, что ты скрыл это от меня, – тихо сказала я.

– Я не знал, как сказать. У тебя было достаточно дерьма, с которым нужно справиться, как я мог добавить еще и Алека? – спросил он. – Ты не все можешь вынести.

– Все равно, ты должен был сказать, – промямлила я.

Эсме вернулась через несколько минут с супом для меня и сэндвичем для Эдварда, она оставила нас одних, а потом Эдвард помог мне подняться наверх.

Время продолжало течь в своем быстром темпе, дни превращались в недели. Я становилась сильнее, раны заживали, а тело возвращалось в форму, но умственно я все еще путалась в происходящем. Почти все дни я просто отдыхала, иногда выходя с Эдвардом на прогулки. Однажды в полдень он взял меня за руку, и мы пошли вниз по улице, вспоминая разные вещи из нашего детства. Где-то в квартале от дома Эсме, когда мои ноги устали, мы остановились у большого белого дома. Эдвард подошел к нему и присел на верхнюю ступеньку, кивая, чтобы я примостилась рядом.

– Не думаю, что можно просто садиться на чьи-то ступеньки, Эдвард, – сказала я. – Хозяева могут разозлиться.

Он хихикнул.

– Это наш дом, tesoro, – сказал он.

Я нахмурилась и нерешительно присела рядом с ним.

– Здесь я вырос. Моя мама чертовски любила этот дом, она гордилась им. С тех пор, как мы уехали, он пустует.

– Тут мило, – сказала я, оглядываясь на обветшалую парадную дверь.

Очевидно, домом долгое время никто не занимался, и его срочно нужно было покрасить.

– Да, так и есть, – сказал он.

Мы оба молчали пару минут, погрузившись в мысли.

– Что мы будем делать, Эдвард? – внезапно спросила я. – Я имею в виду, что теперь будет?

– Мы вернемся в Вашингтон, – сказал он. – Аро даст мне время, чтобы разобраться с делами, прежде чем я окончательно тут обоснуюсь. А остальное я не знаю, Белла. Думаю, мы выясним это, когда оно наступит.

Так оно и было. Несколько дней спустя доктор Каллен арендовал машину, и мы втроем попрощались с Эсме и пустились в долгий путь до Форкса. Я не знала, почему они не захотели лететь, но не спрашивала. Почти всю дорогу я проспала, расположившись на заднем сидении, а Эдвард с отцом сменяли друг друга за рулем. Мы так часто останавливались, чтобы отдохнуть и поесть, что дорога заняла несколько дней. И когда, наконец, я увидела вывеску «Добро пожаловать в Вашингтон», меня охватило странное чувство. В Форксе я выбралась из машины и замерла, пытаясь разобраться в ощущениях. Это не была боль, хоть это чувство и распирало грудь. И только когда Эдвард произнес три простых слова, я поняла.

– Добро пожаловать домой, – сказал он.

Мои губы дрогнули от этих слов.

– Дом, – прошептала я.

Впервые в моей жизни нашлось место, которое я считала домом, и я знала, что все это благодаря мальчику, стоящему рядом со мной. Место, куда мы возвращались вдвоем, место, где я нашла не только то, ради чего стоит жить, но и то, ради чего стоит умереть.

Тут мы нашли любовь.

Обосновываться в доме заново было нелегко, в воздухе витало странное напряжение. Я выздоровела физически, но как только доктор Каллен начал убирать мои обезболивающие, вернулись настоящие муки. Воспоминания преследовали меня в снах, и мучили, когда я бодрствовала. Короткие вспышки, когда я видела лица, ужасающие крики, резкие слова – все это снедало меня изнутри, и самое худшее, что я не знала, реально ли это было. Я не могла прекратить думать об этом, и это начало поглощать меня. Я была сбита с толку, я боялась рассказывать Эдварду. Не потому, что опасалась говорить, но потому, что не знала, что из этого – настоящее. Придумала ли я это в своем коматозном состоянии, или это было в реальности? Может, он подумает, что я сошла с ума?

И чем больше я вспоминала, тем труднее становилось. Я снова начала делать записи в дневнике, пытаясь убрать это из головы, я рисовала картинки в надежде, что они прекратят появляться у меня перед глазами. Я скрывала рисунки от Эдварда, я скрывала и дневник, пряча его под кровать, чтобы он не мог читать его и волноваться. У него было достаточно проблем, которые, я надеялась, со временем разрешатся.

Эдвард не вернулся в школу, но я так погрузилась в собственные переживания, что даже ни разу не спросила его об этом. Он отдалялся, кошмары нарушали его сон так же, как и мой. Он часто вставал ночью с постели и играл на фортепиано, иногда я тихо следовала за ним и слушала грустную мелодию, которую он наигрывал часами. Всегда одна и та же музыка, которую он постоянно играл с самого моего приезда сюда – она напоминала ему о матери.

Иногда он говорил по телефону, выдавливая улыбку, когда видел, что я смотрю, но как бы он не старался, я видела грусть в его глазах. Он пытался оградить меня от всего и сделать вид, что все в порядке, но я слишком хорошо его знала. Он ускользал, вновь превращаясь в того сломленного мальчика, которого я однажды спасла, просто любя его. Было так мучительно видеть его боль, но я не знала, чем помочь, ведь правда в том, что я сама ускользала, как и он.

Однажды любовь спасла нас обоих, но теперь я думала, хватит ли ее еще на раз.

Время пролетело, а мы все пытались понять, что происходит с нашими жизнями. За несколько дней до Рождества на кухню, где я делала ланч, вошел доктор Каллен и прочистил горло.

– Когда у тебя будет минутку, зайдешь ко мне в офис? – спросил он.

Я неуверенно кивнула, нервничая. Эдвард уехал, чтобы закончить рождественские покупки, поэтому в доме остались только мы вдвоем. Я медленно убирала кухню, аппетит внезапно исчез, поэтому я даже не поела. С момента возвращения мы с доктором Калленом едва обменялись парой слов, приближающийся разговор пугал. Чуть позднее я направилась к его кабинету и тихо постучала, а когда он ответил, открыла дверь.

– Присаживайся, – сказал он, кивая в сторону кресла напротив.

Я подошла и присела, внимательно наблюдая за ним.

– Как у тебя дела?

– Я в порядке, сэр, – ответила я.

– Правда? – спросил он, вопросительно приподнимая брови. – Ты не выглядишь так, будто ты в порядке, Изабелла.

Я смотрела на него пару секунд, не зная, что ответить.

– Я справляюсь, – сказала я.

– Ты начинаешь вспоминать события? – с любопытством поинтересовался он.

Я кивнула, опасаясь, к чему он клонит, потому что не была готова говорить о случившемся.

– Кое-что, – нерешительно ответила я. – Я не уверена, чему из этого можно верить. У меня были галлюцинации.

– Это можно понять, – заметил он. – Я не хочу давить на тебя, выясняя детали, но хочу, чтобы ты знала, что если у тебя есть вопросы насчет чего-то, что ты услышала, я буду рад ответить на них.

Я уставилась на него, раздумывая над предложением. Были вещи, которые я боялась упоминать, не зная, можно ли произносить их вслух, и правдивы ли они, но было и то, что я очень хотела знать. Я вздохнула через минуту, нервно прикусывая губу.