Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 152 (всего у книги 166 страниц)

Я сунул телефон обратно в карман и посмотрел на Беллу, нервно проведя рукой по волосам.

– Ты должен идти, – молвила она тихо, с оттенком грусти в голосе.

Я кивнул, и она выдавила из себя улыбку.

– Я понимаю.

Она начала подниматься, но я схватил ее за руку, чтобы остановить.

– Нет, не уходи, – она посмотрела на меня с замешательством, и я, вздохнув, отпустил ее. – Я просто… б…ь. Просто останься, хорошо?

– Я не знаю, – промямлила она неуверенно. – Уже поздно. Мне, в любом случае, наверное, следует вернуться в отель.

Я громко застонал, но прозвучало это как долбаное рычание.

– Этот отель – последнее место, куда тебе следует вернуться, Белла. Я не желаю, чтобы ты жила там.

– Эдвард…

– Послушай, я не указываю тебе, что делать, – сказал я, понимая, что эта хрень именно так и выглядела. – Если ты хочешь уйти, tesoro, то ты в любом случае уйдешь. Но я бы предпочел, чтоб ты осталась здесь.

– Я… эм-м… – начала она, но замолчала, когда мой телефон снова зазвонил.

Я понял, что пять минут, скорей всего, уже, на хер, прошли, и, выругавшись, достал телефон и быстро открыл его.

– Иду, сэр.

– Сейчас же, Эдвард, – рявкнул он и повесил трубку.

Положив телефон обратно в карман, я встал и посмотрел ей прямо в глаза.

– Просто… подожди меня. Ладно?

Она не сказала ни слова, но также не пошла к выходу, так что я не знал, о чем она, черт возьми, думала. У меня совсем не было времени, чтобы остаться и выяснить это, поэтому я бросил на нее последний взгляд и рванул к двери. Только я вышел за порог, как тут же вспомнил тот последний раз, когда произнес эти слова. Мой телефон вот так же зазвонил в середине нашего разговора, и я извинился, поскольку это был Аро, но прежде чем ответить ему, я попросил ее дождаться меня. Я хотел, чтобы она осталась и дала мне возможность закончить то, что мы начали, чтобы мы могли исправить все, что было между нами, но когда я вернулся в тот день, она уже ушла. Она не стала ждать меня.

Идя по улице, я оглянулся на дом, чертовски надеясь, что на этот раз она меня дождется.

Когда я подходил к дому Алека, телефон снова зазвонил, но я не стал на него отвечать, поскольку был уже близко. Его автомобиль был припаркован вдоль обочины перед домом, с выключенными фарами, но работающим двигателем. Я сел на пассажирское сиденье, осторожно посмотрев на него, увидел выражение нетерпения на его лице и напрягся в ожидании того, что он сорвется на меня. Он закрыл телефон, мой мгновенно перестал звонить, и, не произнеся ни слова, он сорвался с места.

Он помчался улице и, только отъехав от дома на квартал, зажег фары. Я заметил, что на нем были надеты черные кожаные перчатки, и сразу понял, что ожидается что-то серьезное.

– Я надеюсь, что ты хорошо провел время сегодня вечером с Изабеллой, – сказал он, нарушив напряженную тишину.

– Эм-м, да, хорошо, – ответил я неуверенно. – И спасибо тебе за все, что ты сделал для нее. Она рассказала мне обо всем.

– Меня не за что благодарить, – сказал он холодно. – Я лишь выполняю работу, которую мне поручили, Эдвард. Вот что мы делаем. Наши личные чувства не имеют значения. Мы подчиняемся приказам, и есть одна вещь, которую ты должен узнать обо мне сейчас, одна вещь, за которую – я надеюсь – ты будешь уважать меня. Что я не завалил еще ни одного задания. 'Никогда'.

Я кивнул.

– Да, сэр.

– И я не хотел прерывать вас сейчас, но время пришло, – добавил он.

Я взглянул на него с опаской, мне было чертовски любопытно, для чего пришло время, но он не уточнил, и я знал, что его лучше не расспрашивать.

Он вел машину молча, и мои внутренности от страха стянуло в узел, когда мы въехали в неблагополучную часть города. Этот район был довольно пустынным, за исключением случайных неопрятных прохожих, прогуливающихся по тротуару. По обеим сторонам дороги стояли старые, непригодные для жилья, здания, покрытые граффити. Это был криминальный район, местные банды сражались друг с другом за контроль над разными его участками. Они, на хер, убивали друг друга за господство на той или иной территории, хотя на самом деле эта часть города совершенно никого не интересовала. Здесь распространяли наркотики и продавали секс, но этот бизнес никогда не входил в сферу интересов Коза Ностра, и нет нужды говорить, что нам действительно не за чем было сюда приезжать.

Тот факт, что мы приехали сюда, казался мне плохим знаком, и руки мои начали нервно дрожать. Я полез под рубашку и нащупал сунутый за пояс пистолет, большой палец поставил на предохранитель – на всякий случай.

– Местные юные головорезы пугают тебя? – спросил Алек, заметив мое движение.

– Нет, – ответил я тихо. – Просто я знаю, что появление в этой части города отнюдь не к добру.

– Так и есть, – подтвердил он, а после, помолчав, добавил: – Это будет очень быстро.

От его загадочности меня пробрал холод, сердце яростно забилось в груди. Он доехал до конца улицы, на которой мы были, и, повернув налево, на другую узкую улочку, остановил машину примерно посередине. Он заглушил двигатель, открыл дверь и, поколебавшись, посмотрел на меня:

– Оставь свой пистолет в машине.

– Что, прости? – удивился я, будучи уверен, что ослышался.

По телефону он велел мне быть готовым, а теперь говорит, чтобы я оставил тут свою пушку, но это было последнее, что, черт возьми, я хотел сделать. Что-то было не так, я чувствовал это, и быть сейчас незащищенным все равно что попросить себя убить.

– Ты слышал, что я сказал, – четко проговорил он. – Не задавай вопросов. Просто сделай это.

Он уставился на меня, и выражение его лица не оставляло сомнений в том, что он сказал это на полном серьезе. Он раздраженно выдохнул, теряя терпение, тогда я быстро выхватил пистолет из-за пояса и сунул его в бардачок. Я знал, что если не сделаю этого, он бы мог, и, скорее всего, ударил бы меня за то, что вывел его из себя.

Я нерешительно вышел из машины и последовал за ним через улицу к деревянному дому. Похоже, в нем уже несколько десятилетий никто не жил, ставни едва висели на петлях, доски прогнили, а стекла давно выбиты. Мы вышли на крыльцо и Алек дважды постучал в огромную дверь, но в третий раз постучать не успел – дверь открылась. Алек вошел, и я последовал за ним, сразу за дверью я наткнулся на мужчину-итальянца. Он был старше меня, наверное, примерно возраста Алека, и казался знакомым, определенно, он был партнером организации, но имени его я, б…ь, не помнил. Он держал наготове пистолет, но опустил его и, казалось, немного расслабился, когда Алек кивнул. Их молчаливый разговор заставил меня почувствовать тошноту, меня охватило плохое предчувствие, когда человек посмотрел мимо Алека и вперился взглядом в меня. Он зло улыбнулся, и эта враждебность дала мне понять, что что-то 'действительно', на хер, случилось.

Я пытался по-быстрому разобраться в своих мыслях и понять, что за херня тут происходит, исподтишка поглядывая на дверь, пока еще был шанс удрать. Гадал, как далеко я смогу уйти, тем более, без оружия, но думать об этом было бессмысленно, потому что я знал – меня поймают прежде, чем я даже спущусь с крыльца. И за попытку бегства меня, безусловно, убьют, потому что этот поступок будет расценен как предательство. И под взглядом итальянца я понял, что мне нужно сохранять спокойствие, изображать гребаное безразличие и не позволить им увидеть мой страх, даже если именно его я и чувствовал.

Мне было офигеть как страшно.

Алек схватил меня за руку и, закрыв дверь, подтолкнул к лестнице, по которой уже поднимался тот человек. Никто не сказал ни одного долбаного слова, не дал никаких инструкций, и я неохотно стал подниматься за ним, Алеком замыкал процессию. Я чувствовал себя проклятой скотиной, которую ведут на бойню. Мы дошли до одной из комнат, и как только я вошел в дверь, то в ужасе застыл. Я почувствовал головокружение, картинка перед глазами затуманилась, колени подогнулись. Дыхание участилось, я был на грани обморока, страх лишил меня способности двигаться. Я чуть не рухнул, но сраный Алек подхватил меня и удержал на ногах, затолкнув подальше в комнату.

В одно мгновение кусочки в голове сложились, образуя картину, которую я, б…ь, никогда не хотел бы видеть. Я должен был почувствовали это раньше, должен был понять, что происходит. Предпосылки к этому были, но я либо слеп, либо чересчур наивен, чтобы поверить, что это может оказаться правдой. Взгляд Эсме… Слова Алека…

'«Никогда не знаешь, сколько часов тебе осталось"'.

'«Время пришло"'.

'«Это будет быстро"'.

В тот момент, когда он приказал мне оставить оружие в машине, я понимал, что это значило и что я найду в этом доме…

Свою смерть.

Мои глаза встретились с парой холодных темно-карих, и все это, наконец, обрело гребаный смысл. Алек сказал мне не беспокоиться из-за мстительности Аро, потому что все время планировал привести меня прямо к нему.

Аро стоял в углу комнаты, рядом с разбитым окном. Лунный свет проникал внутрь помещения, не давая разглядеть его. Он казался растрепанным и измученным, его правая рука была перебинтована какой-то грязной тряпицей и подвязана. Он сделал несколько шагов в нашу сторону, его движения были негибкими, как будто он, черт возьми, не мог согнуть колени. Он определенно был серьезно ранен, и раны его обработаны явно не в больнице.

– Ну, наконец-то, – раздался его скрипучий голос, глаза шарили по мне, а второй мужчина подошел к окну.

– Прошу прощения за опоздание, сэр, но вы знаете, каким может быть мистер Каллен, – хладнокровно сказал Алек позади меня.

– Да, уж я точно знаю, 'каким' он может быть, – сердито поддакнул Аро. – Он непослушен и не подчиняется приказам. Ты говоришь ему что-то сделать, а он игнорирует тебя. Складывается впечатление, что он возомнил, будто знает все лучше других, будто он выше всех нас, и не обязан подчиняться.

– Он – сын своего отца, – сказал Алек.

Я почувствовал в его голосе что-то, что было даже больше, чем чертов сарказм, и это смутило меня, потому что Алек вовсе не был саркастичным ублюдком. Он был прямым и всегда говорил правду, не задумываясь, как это прозвучит, и все же… было что-то в его словах. Я начал поворачиваться, чтобы посмотреть на него, но заметив это, он грубо схватил меня за шею, удерживая голову в прежнем положении. Я увидел вспышку гнева в выражении лица Аро при упоминании моего отца, и затрясся, мои глаза осторожно изучали комнату, мозг прокручивал миллион гребаных мыслей в минуту, когда я пытался придумать какой-нибудь выход. Я был один и безоружен, и все в этой комнате явно имели в этом дерьме значительно больше опыта, чем я.

– Ищешь возможность сбежать? – спросил Аро, медленно приближаясь ко мне. – Это позорно, и тебе некуда бежать.

Я напрягся еще больше, когда Алек отпустил меня, и позади себя услышал щелчок, понимая, что он снял свой пистолет с предохранителя.

– В этом нет необходимости, – сказал я вдруг.

Слова, скатившиеся с моих губ, заставили их задуматься. Я чертовски запаниковал, зная, что мне необходимо выиграть время. Прежде чем я успел сказать еще хоть что-то, Алек приставил дуло пистолета к моему затылку с такой силой, что заставил выдвинуться на несколько шагов вперед.

– Как смеешь ты говорить мне, что необходимо, а что нет! – закипел Аро. – Именно об этом я и говорю! Ты думаешь, что знаешь все лучше других, но ты не прав! Ты – никто! Ты – ничто! Я отдал тебе приказ, поручил обычное дело, и у тебя была отличная возможность исполнить его, но ты этого не сделал! Ты ослушался меня! Ты мог бы пресечь все еще в самом начале, но ты отказался! Он бы не выстрелил в тебя, а сейчас, из-за того, что ты пошел против меня, мои люди мертвы, а организация погрязла в хаосе! Ты не лучше своего отца. Он получил то, что заслужил, равно как и твоя мать, раз уж на то пошло! Они не могли просто, черт возьми, оставить все как есть, они не могли просто послушать и заниматься своими собственными делами! Они восстали против нас, как и ты, и ты заплатишь за это!

Слезы навернулись на глаза, и я сдерживал рыдания, тело сильно трясло от его слов. Я был чертовски напуган, и даже близко не был готовым к смерти. Я был еще слишком молод, и слишком много еще предстояло мне сделать в моей жизни. Я только что вернул себе Изабеллу, а теперь все это рушилось, мой гребаный мир разлетится на куски после выстрела из пушки, приставленной к затылку. Он был отличным стрелком, не промазал 'ни разу'.

ДН. Глава 78. Часть 6:

Мой родной дядя, моя собственная гребаная семья…

И в ту же секунду, когда эти мысли пронеслись в моей голове, я понял, что не могу сдаться. Не мог уйти без боя. У меня не было шанса выиграть в этой битве, я знал это, но я не был долбаным трусом. Я не собирался просто стоять и позволить им меня пристрелить, завернуть в полотенце и выбросить все, чего я хотел от этой жизни. Может быть, еще вчера я бы согласился, или даже несколько часов назад, но не сейчас… не тогда, когда я, наконец, вернул ее. Я бы не стал бороться за себя, но я 'всегда', черт возьми, буду бороться за нее.

– Прощай.

Единственное слово, соскользнувшее с губ Алека, привело меня в движение, я присел, и в это же время прозвучал оглушительный выстрел, и эхо от него раздавалось по комнате и звенело в ушах. Я повернулся, чтобы побежать к двери, но что-то в комнате привлекло мое внимание и заставило остановиться. Человек, который стоял у окна, внезапно упал на колени, а потом всем телом грохнулся на пол, и кровь бежала из смертельной раны на лбу. Аро в ужасе обернулся к нему, а Алек резко оттолкнул меня в сторону, в результате чего я упал на пол, прямо на четвереньки. Я быстро отполз подальше и широко распахнутыми глазами смотрел на то, как Алек быстрым движением левой руки вытащил из-за пояса Аро пистолет и наставил его на него вместе со своим. Аро повернулся обратно и от страха выпучил глаза, когда увидел две пушки, нацеленные на его голову. Все это длилось лишь несколько секунд, но мне казалось, будто все это происходило в замедленном движении.

– Что ты творишь? – процедил он, стараясь казаться уверенным, но я слышал страх в его голосе.

Я чертовски устал, не зная ничего о том, что должно было случиться, и часть меня вопила, чтобы я, на хер, выбирался оттуда, а другая гребаная часть меня боялась даже пошевелиться.

– Я выполняю приказ, – спокойно сказал Алек. – Когда я вступал в организацию, я дал присягу. Я клялся быть человеком чести и всегда ставить интересы организации на первое место. Для кого-то это просто слова, но для меня они имеют значение. 'Коза Ностра' или смерть, сэр. Вот какой была моя клятва. Я выбираю 'Коза Ностра' и всегда выбирал. И очень жаль, что вы выбрали смерть.

Алек быстро опустил пушки вниз и одновременно выстрелил из обеих, пули вошли в оба колена Аро. Он испустил леденящий душу крик и упал на землю, а я испуганно закричал. Алек стоял как изваяние, в то время как Аро лежал на земле, пытаясь отползти, но из его ног хлынула кровь, да и учитывая его раненую руку, это было практически невозможно. Он кричал, угрожая убить Алека за то, что тот изменил ему, но он едва мог двигаться.

– Ты помнишь, Эдвард, я говорил тебе, что случается с крысами? – спросил Алек своим адски спокойным голосом. – Что мы делаем с паразитами, теми, кто позорит нас и называет все, чему мы служим, предательским и бесчестным?

– Да, – ответил я дрогнувшим голосом.

И сжался от воспоминаний о том инциденте на складе. С тех пор предупреждение о том, как поступают с предателями, преследует меня каждый день. Среди членов организации это было чем-то вроде городской легенды, историей, которую знали все, и о которой перешептывались, но не было никаких доказательств о том, что когда-нибудь это происходило на самом деле.

– Крысам – крысиная смерть.

Алек кивнул, на несколько шагов приблизился к Аро и пнул его прямо в нос. Аро закричал, и я вздрогнул, а Алек ударил его несколько раз подряд, пока лицо того не залило кровью.

– Это место прямо кишит крысами. Если прислушаться, можно услышать их, ползающих между стенами, царапающихся и суетящихся. Пройдет совсем немного времени, когда они учуют запах крови, и как только поймут, что где-то поблизости есть свежее мясо, они тут же примчатся. Быть съеденным заживо – это жестокая смерть, – сказал он.

Живот скрутило, потому что образа, возникшего у меня в голове, было достаточно, чтобы меня затошнило. Алек повернулся посмотреть на меня, и его лицо ничего не выражало. От его взгляда холодок пробежал по спине, видеть эту сторону Алека было дьявольски страшно. Он почти потерял человеческий облик.

– Ему это известно, потому что именно по этой причине он и выбрал это место для нашей встречи, Эдвард. Он просто не ожидал, что окажется тем, кто останется здесь подыхать, один на один с этим ужасом.

Алек сунул пистолет обратно за пояс, игнорируя вопли Аро. Он сосредоточил свое внимание на револьвере, который забрал у него, вытряхнул пули и положил их в карман. Крутанув барабан, он повернулся и направился к двери, там он остановился и опустил пистолет на пол.

– Я оставил в патроннике одну пулю, – сказал он, поворачиваясь к Аро. – Тебе понадобится время, чтобы доползти сюда и взять его, но я уверен, что ты будешь очень стараться, если захочешь положить конец своим страданиям. Выбор за тобой.

– Ты – гребаный предатель! – плевался словами Аро. – За это ты будешь гореть в аду!

Алек горько усмехнулся.

– Я наверняка буду гореть в аду за многое из того, что совершил в жизни, но этот поступок – один из немногих, который стоит того.

Он повернулся и без лишних слов вышел, и в тот же миг, услышав его шаги на лестнице, я вскочил на ноги. И выбежал из комнаты вслед за ним, спотыкаясь о свободно валяющиеся доски и почти кувыркнувшись с лестницы из-за своей поспешности. Когда мы выходили из дома, я еще слышал, как кричал Аро, но Алека это, похоже, ничуть не смущало, и он спокойно направился к машине.

Я открыл дверь, чтобы забраться на пассажирское сиденье, когда меня накрыло, и я, сгорбившись, стал блевать на дорогу. Слезы текли по щекам, меня по-прежнему лихорадило, и я едва держался на ногах. Не мог поверить, что выжил, ведь был, на хер, абсолютно уверен, что все это затевалось для меня.

Ничего не говоря, Алек сел в машину и терпеливо ждал, когда я возьму себя в руки. Через минуту я поднялся, и он отъехал от обочины.

– А люди не услышат его крики? – спросил я, вытирая слезы, но это, б…ь, было бесполезно, потому что они все текли и текли.

– Возможно, но это не имеет значения, – ответил он. – Как ты сам сказал, появление в этой части города ни к чему хорошему не приводит. Никто не станет звонить в полицию.

Некоторое время он ехал молча, атмосфера в салоне была напряженной. Мои мысли лихорадочно скакали, пока я пытался все осмыслить, страх лишиться жизни был слишком сильным, чтобы я мог с ним справиться. Я почти дошел до точки, у меня был гребаный нервный срыв, и я цеплялся за остатки здравого смысла.

– Зачем ты это сделал? – прохрипел я, наконец, и прочистил горло, чтобы восстановить голос.

Он взглянул на меня, явно не ожидая, что я стану спрашивать его о чем-нибудь.

– Ты предпочел бы оказаться на его месте?

– Я не об Аро, – сказал я, мотну головой, так как слезы продолжали течь из глаз.

Все это давило на меня, картинки в голове мелькали одна за другой.

– Мой отец. Зачем ты это сделал?

Он ответил не сразу, и я уже начал думать, что он и не собирается отвечать, но через какое-то время он раздраженно выдохнул:

– Он умер бы в любом случае.

– Почему? – спросил я, действительно не понимая. – Я не догоняю, зачем он сделал это в первый раз. Почему он выбрал смерть?

– Для него это было наилучшим выходом. Он не собирался идти в тюрьму.

– А разве ему бы пришлось? – спросил я, качая головой. – Алек, он, мать твою, 'переметнулся'. Он заключил сделку с федералами, чтобы не пойти в тюрьму, ему это не грозило.

– Ты ошибаешься, грозило, – твердо сказал он. – Твой отец заключил сделку не ради себя, Эдвард. Он пошел к федералам не для того, чтобы оградить себя от неприятностей. Он принял свою судьбу. Твой отец сотрудничал с ними из-за тебя. Он связался с ними для того, чтобы помочь Изабелле и всем остальным, кого ты любишь. Он дал федералам то, что им было нужно, чтобы они оставили его семью в покое.

Он остановился, чтобы собраться с мыслями, и продолжил.

– Он принял решение, но я не мог позволить ему лишить себя жизни по одной простой причине – я не верю, что, сделав это, он бы нашел покой, к которому так стремился. Я убил много людей, Эдвард, но никогда не вмешивался в чье-то решение уйти из жизни, как сделал это с твоим отцом. Это был первый раз, когда я убил кого-то, в действительности заботясь о его будущем, и есть в этом какая-то злая ирония, ведь именно 'поэтому' я его и убил. Я знаю, что, наверное, странно слышать это от меня, но для того, чтобы получить прощение за собственные грехи, ты должен сам раскаиваться. Ты должен покаяться. В свои последние дни твой отец потратил много времени на покаяние и примирился со всем, что уже сделал и еще сделает, и я не хотел, чтобы в порыве отчаяния он все это загубил. Я считаю, самоубийство – непростительный грех. Он хотел воссоединиться с твоей мамой. Я сделал так, чтобы для него это было возможно.

Прокручивая в голове его слова, я был в шоке, совершенно не ожидая такого ответа.

– Ты поэтому попросил у него прощения?

Он покачал головой.

– Я просил не 'у него'.

Я ждал, что он пояснит, гадая, у кого он, на хер, мог просить прощения, но так и не получил ответа, потому что зазвонил его телефон и прервал нас.

– Они все там? – спросил он у кого-то на другом конце, и добавил. – Хорошо, – повесив трубку, он посмотрел на меня. – Есть еще кое-что, с чем мы должны разобраться сегодня, так что приходи в себя.

Он снова проехал через весь город – в стриптиз-клуб, в котором однажды я уже бывал с ним, когда он убил ирландца за пособничество Джеймсу. Стоянка была забита до отказа, в заднем ряду стоял знакомый черный «Мерседес». Алек подъехал прямо к входной двери и припарковал машину перед зданием, вылез из нее и осторожно огляделся.

– Ты уже получил право голоса? – спросил он, когда я вышел.

– Э, нет, – ответил я, не понимая, что за хрень он спрашивает.

Он кивнул, как будто мой ответ ничуть его не удивил, и жестом пригласил меня следовать за ним внутрь. Клуб был переполнен, в воздухе висел густой дым, от которого глаза стало жечь, они заслезились, а зрение затуманилось. Алек скользнул мимо охраны, не говоря ни слова, и я последовал его примеру, внимательно следя за ним, когда он направился к служебному входу.

– Право голоса очень важно, – тихо сказал он, останавливаясь у двери в подвал и глядя на меня. – Людям нравится ощущение сопричастности, как будто они на самом деле способны влиять на то, что происходит, даже если это всего лишь иллюзия.

Я не знал, что на это сказать, совершенно не видя смысла, но это, видимо, было и не важно, потому что он все равно не стал дожидаться моего ответа. Открыл дверь в подвал, и я тут же услышал голоса, но они затихли сразу, как их обладатели поняли, что мы идем.

Я спустился по лестнице за Алеком и заколебался на нижней ступеньке, с ужасом оглядываясь вокруг. В помещении находились, по меньшей мере, человек двадцать пять, принадлежащих организации, это были капо самого высокого ранга. Они все разом посмотрели на Алека, когда он вошел, а тот кивнул одному из присутствующих, который откашлялся, чтобы привлечь внимание остальных.

– Мы все знаем, почему собрались здесь, так что давайте покончим с этим. Кандидатуры?

Несколько человек одновременно назвали имя Алека, а другие одобрительно загудели.

– Еще кто-нибудь?

Никто не ответил, в подвале воцарилась тишина.

– Есть возражения?

Я посмотрел вокруг и увидел, что все нервничают, и лишь выражение лица Алека было совершенно спокойным. В комнате по-прежнему было тихо, никто не высказывался. Я не понимал, что за хрень тут происходит, вся эта сцена казалась мне странной. Они вели себя как гребаные демократы и они, б…ь, 'голосовали', хотя все знали, что, на самом деле, в организации правит диктатура.

– Тогда решено. Алек, – сказал мужчина. – Собрание закончено, и его никогда не было.

Раздались возгласы одобрения, Алек развернулся и жестом велел мне подниматься вверх по лестнице. Я шел первым, он последовал за мной к стоянке и остановился возле своей машины.

– Как я уже сказал, людям нравится верить, что у них есть выбор, даже если на самом деле у них его нет.

Он сел на водительское сиденье, я забрался на пассажирское и с опаской уставился на него.

– А что было бы, если бы кто-нибудь выступил против? – с любопытством спросил я, зная, что те, кто возражает, обычно оказываются мертвыми. – Им бы позволили покинуть эту комнату?

– О, комнату они бы непременно покинули, – ответил он и, помолчав, взглянул на меня. – Разрубленными на мелкие кусочки.

Он завел машину и медленно поехал к дому. Я пребывал в глубокой задумчивости, пытаясь осознать тот факт, что Аро был, на хер, мертв, а Алек получил бразды правления. Я не знал, что думать обо всем этом дерьме, гадая, каким образом смена власти повлияет на мою собственную жизнь.

Мы подъехали к моему дому, и, увидев припаркованный у тротуара «BMW», я тут же вспомнил об Изабелле, мое сердце почти остановилось.

– Не забудь пистолет, – сказал Алек, останавливаясь. – И оставайся дома в ближайшее время.

Я кивнул и, забрав оружие из бардачка, вышел из машины и направился к входной двери. Алек уехал.

Открыв дверь, я прислушивался к звукам, но в доме было тихо. Я увидел, что в гостиной горит голубоватый свет от включенного телевизора. Изабелла лежала на диване и, сбросив туфли на пол, крепко спала.

Я подошел и присел на корточки перед ней, сунул пистолет под диван и убрал с ее лица несколько упавших на него прядей, привычным движением заправив их за ухо. Она пошевелилась, но не проснулась, и я просто смотрел на нее, слушая дыхание. Мне показалось, что грудь разорвется от нахлынувшего чувства, я все еще не мог поверить, что она на самом деле была рядом со мной.

Она не просто была здесь, а действительно, черт возьми, ждала меня.

И если раньше я сомневался, то в эту минуту понял. Именно сейчас, глядя на нее спящую, я почувствовал, что все у нас будет хорошо. Потому что я выжил, а она была со мной. Я не знал, что произойдет в будущем, какая у нас будет жизнь или как мы, б…ь, со всем справимся, но мы постараемся.

Я снова боролся со слезами, будучи по-прежнему не в состоянии держать себя в руках. Я запутался, полностью затраханный собственной жизнью. Меня окружали насилие и смерть, уродство пожирало меня изнутри, но она была рядом. Она была и миром, и надеждой, и гребаным воплощением истинной красоты. Она была тем добром, которое всегда побеждает зло.

– Белла, – прошептал я, проводя рукой по ее щеке. – La mia Bella ragazza.

Она снова шевельнулась и, наконец, открыла глаза, часто моргая. Она смутилась на долю секунды, не понимая, где находится, но потом ее губы изогнулись в улыбке, и она посмотрела на меня сонными глазами.

– Ты вернулся, – прошептала она хриплым после сна голосом.

– Ты дождалась.

– Конечно, я ждала. Ты так хотел. Я же сказала, что не убегу от тебя, Эдвард.

– Я тоже, – сказал я, улыбаясь в ответ на ее слова. – Я всегда буду возвращаться к тебе. И никогда больше не оставлю тебя.

– Обещаешь?

– Да я, б…ь, клянусь.

– Хорошо, – ответила она и села, настороженно глядя на меня.

Протянула правую руку и дотронулась до моей щеки, нежно погладив кожу и проведя пальцем по линии моих губ.

– Ты плакал?

– Может быть, – спокойно ответил я, наклонившись вперед, чтобы коснуться губами ее губ.

Она ответила мне, и через мгновение я проник в ее рот языком, углубив поцелуй. Она запустила руки мне в волосы и, притянув к себе, откинулась на спинку дивана, а я навис над ней. Ее стон ворвался в мой рот, отозвавшись в члене, который мгновенно затвердел. Я застонал в ответ, мои движения стали лихорадочными, я вжался в нее, пытаясь согреться теплом ее тела. Она еще крепче вцепилась в меня, страстно целуя, а ее руки шарили по моей спине и проникли под рубашку. Как только она дотронулась до обнаженной кожи, я вздрогнул, и ток побежал по моему телу.

– Б…ь, – ахнул я, разорвав поцелуй, чтобы перевести дыхание.

ДН. Глава 78. Часть 7:

В груди у меня было чувство, будто я сейчас взорвусь, легкие горели, а сердце бешено колотилось. Она извивалась подо мной, а глаза ее были закрыты. Я опустил голову и впился в ее шею, глубоко вдохнув, я начал целовать ее кожу. Она была везде – я чувствовал ее, ее запах и ее гребаный вкус – все это сводило меня с ума. И снова из уголка глаза скатилась слеза, я с трудом сдержал рыдание. Я даже не понимал, из-за чего, на хер, я плачу, потому что все, что произошло, было намного больше, чем я мог пережить.

Все тело болело, и я отчаянно стремился унять боль, нуждаясь в ней в тот момент больше, чем когда-либо прежде.

– Эдвард, – выдохнула она.

– Ты по-прежнему чувствуешь это? – спросил я, прижимаясь к ней и ущипнув кожу возле ключицы. – Электрические разряды между нами? Пожалуйста, скажи мне, что ты, на хер, это чувствуешь.

– Я это чувствую, – прошептала она.

– Ты нужна мне, Белла, – сказал я. – Боже, ты мне чертовски нужна.

Я затрясся, так как мне было все труднее сопротивляться эмоциям.

– Я знаю, – прошептала она. – Я буду рядом до тех пор, пока ты меня хочешь.

– Я всегда буду тебя хотеть, – ответил я. – 'Sempre'.

– 'Sempre', – повторила она, и это слово, скользнувшее с ее уст, подтолкнуло меня к пропасти.

Рыдания вырвались из горла, и этот звук заставил ее крепче обнять меня, она стала что-то тихо нашептывать, а я плакал в ее руках. Я не мог остановиться – она снова разрушила мои долбаные барьеры, и я сломался.

В отчаянии я принялся ее целовать, с силой вонзаясь в ее губы своими, руками вцепившись в ее одежду. Я хотел чувствовать ее, попробовать на вкус каждый сантиметр ее тела и снова быть с ней. Это было, черт возьми, слишком давно, и мне это было нужно, оказаться внутри нее и чувствовать, как содрогается в моих руках. Я хотел слышать, как она произносит мое имя, как она кричит от удовольствия. Я хотел сделать ее счастливой, чтобы ей было хорошо, потому что только тогда я и сам мог снова почувствовать себя хорошо.

Я схватил ее за задницу и притянул к себе. Вжавшись в нее затвердевшим членом, я, б…ь, через джинсы почувствовал тепло ее киски, и зарычал.

– Полегче, Эдвард, – сказала она, схватив меня за руки и убрав их со своего тела.

Я остановился и, отстранившись, заглянул ей в лицо. Она смущенно смотрела на меня.

– Ты разочарован.

– Я, э-э… – начал я, не зная даже, что, на хер, сказать.