Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 116 (всего у книги 166 страниц)

– Я тоже люблю тебя, – тихо сказала я. – И я не хочу сдаваться.

Он нежно улыбнулся и обхватил меня руками, привлекая к себе. Я закрыла глаза, обнимая его в ответ, делая глубокий вдох и вдыхая его успокаивающий запах. Он крепко обнял меня и поцеловал в макушку, удовлетворенно мурлыкая.

– Если ты на самом деле не верил, что это правда, почему тогда сделал татуировку? – спросила я через минуту. Он вздохнул и пожал плечами, отпуская меня.

– Это часто повторяла мама. Она была похожа на ходячую книгу с афоризмами и цитатами, и прочим дерьмом, – сказал он, еще раз поворачиваясь к окну, издавая необычный смешок, тряхнув головой.

– Это напоминает мне тебя и твоего долбаного Альберта Швейцера. Я не понимаю, почему так долго не замечал схожести. Это же было настолько очевидно, что она тоже была рабыней.

Я растерянно уставилась на него.

– Что ты сказал? – спросила я, допуская, что неверно расслышала его, потому что в его словах не было смысла.

Он перевел взгляд на меня и свел брови.

– Какую часть? Тот факт, что она постоянно использовала цитаты, или тот факт, что она была рабыней, как и ты?

Мои глаза расширились от шока.

– Твоя мама была рабыней? – спросила я громче, чем ожидала, к своему удивлению.

Он смущенно посмотрел на меня и нерешительно кивнул.

– Да, – ответил он. – Я думал, ты, б…ь, знаешь. То есть, ты же читала дневник и все такое…

Я быстро затрясла головой, пытаясь обработать информацию. Элизабет Каллен была рабыней?!

– Я прочитала только одну страницу, Эдвард. Это был мой день рождения и твой приезд. На ней только говорилось, что она решительно хотела освободить меня, но твой отец не понимал, так что она занималась этим сама, потому что считала, что это судьба. Это все, что я прочитала. Я не знала… то есть… там не говорилось, что она… ну, ты понимаешь, – мямлила я, полностью ошеломленная.

– Ты прочитала только одну страницу? – спросил он.

Я кивнула, и он покачал головой.

– Твою мать, я-то думал, что ты прочитала большую часть.

– Нет. На самом деле, я не чувствовала необходимости читать дальше после того, как все поняла, – ответила я. – То есть я не должна была читать даже эту страницу, потому что это вторжение в ее частную жизнь, и прости меня, если ты сердишься…

– Стоп, – быстро сказал он, поднимая руку, чтобы я замолчала. – Я же говорил тебе не извиняться. Я не виню тебя за то, что ты прочитала это. Я тоже должен прочитать это дерьмо. Фактически, я специально отдал его отцу, чтобы не искушаться.

– Ты отдал его доктору Каллену? – спросила я. – Так он знает, что я знаю?

– Да. Хотя это не имеет значения. Он уже давно сказал, что я должен тебе рассказать, – ответил он.

Мы молча стояли, и я пыталась понять, что он сказал. Самое удивительное, что все, что случилось за последний год с Калленами, имело смысл, и реакция доктора Каллена на меня была почти логичной. Я никогда не могла понять, почему он купил меня таким образом, почему был то холоден, то приветлив со мной, но я, наконец, поняла…

Он сделал это для своей жены, не для меня.

Эдвард говорил, что я не сделала ничего плохого, но часть меня всегда считала, что я была причиной этого, и я задумалась: не чувствовал ли этого и доктор Каллен? Он явно любил свою жену и потерял ее из-за меня. Я даже не могла представить, что он чувствовал – видя меня каждый день и зная, что он потерял ради того, чтобы я могла быть там, где сейчас находилась. До этого момента до меня не доходило, как многим мужчина, в котором я не видела никого, кроме своего хозяина, пожертвовал, чтобы дать мне реальную жизнь, скольким вся его семья продолжала жертвовать, чтобы быть уверенными, что я в безопасности.

Предназначение хозяина в том, что он может забрать жизнь, но доктор Каллен сделал все, что было в его силах, чтобы дать мне жизнь.

Этот факт не мог полностью стереть из моей памяти инцидент с оружием, который произошел много месяцев назад, но это помогло мне узнать, что доктор Каллен был не просто грубым, жестоким мужчиной, каким я всегда его считала. Иногда он был бессердечен, но правда в том, что он был просто убит горем, а я всегда болталась вокруг, как постоянное напоминание о том, что у него забрали. Теперь было понятно, почему он сорвался в годовщину ее смерти, огонь в его глазах и ярость в выражении лица были следствием его собственного опустошения. И так же сильно, как я хотела не винить себя, я понимала, что доктор Каллен тоже боролся с собственным чувством вины. Он разрывался между заботой о девочке, которой хотела помочь его жена, и ненавистью к той же самой девочке, которая забрала ее.

ДН. Глава 66. Часть 2:

Я почувствовала, что по щеке скользнула слеза, и несколько раз моргнула, осознавая, что опять плачу. Я смахнула слезы и увидела, что Эдвард с любопытством смотрит на меня, терпеливо ожидая, пока я разберусь во всем. Я пристально вгляделась в его глаза, думая о его матери, пытаясь осознать тот факт, что она была рабыней. Вся эта концепция была поразительной, и я не понимала, что с ней делать. Поэтому она так отчаянно хотела спасти меня? Она видела во мне себя? Как она, вообще, могла быть рабыней и женой мафиозо? Доктор Каллен, в конце концов, освободил ее, точно так же, как Эдвард освободил меня?

– А как… – начала я, растерянно тряхнув головой. – Твоя мама действительно была… рабыней? – я прошептала это слово так тихо, что задумалась: расслышал ли он меня.

– Да. Это длинная история, и я не хочу углубляться в нее прямо сейчас, но да, она была рабыней. Она жила в Финиксе с Эвансонами, когда мой отец влюбился в нее, – сообщил он.

Мои глаза расширились от удивления.

– С Алеком? Она была рабыней Джейн? – в шоке спросила я.

Он кивнул, и я увидела, как его руки сжались в кулаки, он напрягся, стараясь смирить свой нрав при упоминании Джейн. Я быстро сменила тему, нервно покусывая губу. Теперь, когда я знала, что Элизабет принадлежала Эвансонам, для меня все стало кристально ясно, от реакции доктора Каллена на вишневую колу до странной реакции Алека на меня. Я потрясенно думала о том, что у мамы Эдварда и у меня было что-то общее. Я вспомнила, как Джаспер сказал мне в ночь перед Хэллоуином, что Эдвард видит во мне что-то, меняющее его, и осмеливался думать, что это потому, что я напоминаю ему мать. Теперь не было сомнений, что схожесть существовала, раз уж мы жили в одинаковых условиях.

– Джаспер и Эммет знают? – тихо спросила я.

– Они знают, что она хотела тебя спасти, но не в курсе, что она тоже была рабыней. Мой отец собирается сказать им, когда подвернется случай, – ответил он, прокашлявшись. – Слушай, а ты не хочешь подняться наверх и просто, б…ь, пообщаться, типа посмотреть кино или что-то в этом роде. Так хорошо будет не думать обо всем этом дерьме хоть какое-то время.

Я согласно кивнула, уходя за ним из кухни и поднимаясь по ступенькам. Доктор Каллен услышал нас, когда мы были на втором этаже, и позвал Эдварда. Я нерешительно постояла и сказала Эдварду, что буду ждать его в спальне, и направилась на третий этаж, пока он скрылся в кабинете отца. Я скользнула в постель и немного полежала там, наслаждаясь уютом в знакомом тепле. Через несколько минут Эдвард вошел в спальню, держа в руке конверт.

– Ты получила письмо, tesoro, – спокойно сказал он, подходя и осторожно садясь на край кровати.

Я в растерянности нахмурилась и села, с тревогой глядя на него.

– Я? – спросила я.

Он усмехнулся и кивнул, протягивая мне конверт. Я бережно взяла его и осмотрела, увидев, что отправлено оно было из Американского Совета по Образованию.

– Это же…

– Результаты твоего теста, – сказал он, отвечая на мой вопрос еще до того, как я задала его.

Я нервно рассматривала конверт, застыв на мгновение, пока молча надеялась, что содержимое конверта не заставит всех, кто занимался со мной, пожалеть о потраченном времени.

– Ты откроешь его?

Я взглянула на Эдварда и заметила его любопытство. Его глаза сияли от возбуждения. От этого мои нервы еще больше напряглись, потому что я отчаянно боялась разочаровать его. Я впервые выезжала куда-то, пытаясь сделать что-то просто для себя, и боялась неудачи.

– А ты можешь сделать это? – умоляюще спросила я, протягивая ему конверт.

Он дольше обычного смотрел на меня и покачал головой.

– Ты должна сделать это сама, tesoro, – ласково сказал он.

Я вздохнула и осторожно оторвала край, вытаскивая бумаги. Я развернула их и нервно прикусила губу, пока просматривала. Я растерялась, увидев много различных цифр. Я не имела понятия, что они означают, и искала что-нибудь, что показало бы мне, провалилась я или нет.

– Я не понимаю, – сказала я через минуту. – Это просто набор цифр.

– А что за цифры? – спросил он.

– Чтение четыреста пятьдесят, письмо четыреста двадцать, математика четыреста пятьдесят, наука пятьсот и социальные знания четыреста семьдесят, – прочитала я.

– Ты можешь сказать среднее значение? – спросил он.

Я посмотрела в нижнюю строчку с цифрами, увидев общее значение теста.

– Четыреста пятьдесят восемь, – нерешительно сказала я, тревожно взглянув на него.

Он посмотрел на меня и кивнул.

– Для удачного прохождения теста требуется четыреста пятьдесят, – тихо сказал он.

От шока мои глаза расширились.

– Я прошла? – скептически сказала я, пытаясь отогнать надежду и возбуждение, которые угрожали взорвать меня изнутри.

Он кивнул и радостно улыбнулся. Его выражение сломало мою сдержанность. Я громко всхлипнула и бросилась на него с такой силой, что он почти упал на спину, но схватил меня и быстро перекатил нас, оказавшись сверху, смеясь.

– Черт, детка, – игриво сказал он. – Ты пыталась спихнуть меня с гребаной кровати?

Я покраснела и уставилась на него, стараясь отогнать эмоции, но зрение уже затуманилось от слез.

– Я прошла! – громко провозгласила я, улыбаясь.

Он тоже засмеялся, радуясь моему возбуждению.

– Да. Хотя не могу сказать, что я удивлен. Я знал, что ты сможешь, – уверенно сказал он.

Он некоторое время смотрел на меня, потом наклонил голову и нежно прижал свои губы ко мне. Он целовал меня ласково и медленно, но я чувствовала всю страсть, которая в этот момент исходила от него. Это был невинный поцелуй, но это было больше, чем просто поцелуй. Это был поцелуй освобождения, прощения и гордости. Это был поцелуй, который говорил, что неважно, что было в прошлом, когда все еще остается надежда на будущее. Он сказал мне, что, несмотря на нашу боль и страдания, любовь все еще была, и останется с нами столько, сколько мы будем продолжать делать усилия.

– Спасибо, – шепнула я.

– За что? – поинтересовался он.

– За то, что верил в меня, – ответила я. – За то, что никогда не сдавался.

– Не надо благодарить меня за это дерьмо, – ответил он, откидываясь назад и улыбаясь. – Я сделал это потому, что люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – сказала я.

– Я знаю это, Белла. И не беспокойся, мы справимся с этим дерьмом. Мы уже сделали шаг вперед, – сказал он, забирая результаты GED-теста из моей руки и просматривая их. – Ты понимаешь, что теперь можешь поехать в колледж? Пределом будет только небо.

– А ты? – с любопытством спросила я. – Когда ты собираешься пройти тест для колледжа?

– На этой неделе, – сказал он.

Я с удивлением посмотрела на него, и он грустно улыбнулся.

– Я записался прямо перед нашей поездкой в Финикс. Я забыл сказать, наверное, моя голова была забита другим дерьмом.

Я кивнула.

– Я понимаю. И ты волнуешься? – с любопытством спросила я.

Он хихикнул и покачал головой.

– Не могу точно сказать, что прохождение теста SAT такая уж волнующая вещь, Белла. Я просто готов разделаться с этим гребаным тестом, и надеюсь, что не облажаюсь с первого раза, потому что, реально, очень не хочу проходить его второй раз, – сказал он. – Мне нужно тоже начинать заполнять заявления в колледж, чтобы мы могли прикинуть, куда нам поехать, когда мы уедем из этого долбаного места.

– Правда? – спросила я.

– Да, правда, особенно если я собираюсь пытаться играть в футбол и в следующем году, – ответил он. – Ты все еще хочешь в Калифорнию? Думаю, что мы сможем найти там подходящую школу с программой по искусству для тебя.

Я нерешительно пожала плечами.

– Думаю, да. То есть, на самом деле, я еще не думала об этом.

– Ну, так подумай. Хорошо? Мы посмотрим несколько школ и выберем, – ласково сказал он, вставая с кровати и потягиваясь. – Вместо того, чтобы болтаться в этом гребаном месте весь день, как насчет того, чтобы отпраздновать?

– Отпраздновать? – спросила я.

Он засмеялся.

– Да, отпраздновать. Ты сегодня закончила, б…ь, старшую школу. Или ее эквивалент. Понимаешь, половина людей, которые сдают GED, проваливают его с первого раза, так что тот простой факт, что ты прошла его, много значит, tesoro. Посмотри, где ты была год назад, и посмотри на себя сейчас. Ты свободна, ты получила чертов аттестат, мы любим друг друга и пройдем через все дерьмо, убивающее нас.

Он замолчал и нахмурился, а я засмеялась.

– Да, это дерьмо не имеет смысла. Если оно убьет нас, то мы не пройдем через это, правильно? Но без разницы, ты получишь то, что я сказал. Мы выживем, как всегда делали. И сейчас есть повод праздновать, а у нас уже давно не было повода для праздника. Так что давай, вставай, надень подходящую одежду и забудем на время об этом дерьме. Мы уже и так достаточно, б…ь, получили.

Я осмотрела свои черные брюки и футболку с эмблемой футбольной команды старшей школы Форкса, вздохнув.

– А что плохого в моей одежде? – поинтересовалась я.

Он засмеялся и покачал головой.

– Из всего, что я, б…ь, сказал, ты уяснила только то, что я велел тебе переодеться? – изумленно спросил он, хватая меня за руку и поднимая на ноги.

Он наклонился и быстро поцеловал меня.

– Смени, – шепнул он. – Одежду, не себя. Я не хочу, чтобы ты, б…ь, изменялась, но я типа устал от вида этой чертовой футболки.

– Мне нравится эта футболка, – начала защищаться я, но он повернулся и ушел.

Его смех еще долго слышался в коридоре, когда он исчез из комнаты. Я сняла одежду и натянула джинсы и черную футболку, завязав волосы в хвостик и, взяв вещи, спустилась вниз. Эдвард стоял в фойе, разочарованно запустив руку в волосы и что-то бурча себе под нос. Я остановилась и заметила раздражение на его лице.

– Ты взяла ключи? – спросил он, вопросительно подняв брови. – Мы не можем, б…ь, никуда поехать на «Вольво», учитывая его состояние.

Я улыбнулась и достала ключи из кармана, протягивая ему. Он коротко поблагодарил и открыл дверь, приглашая меня выходить.

– И куда мы собираемся? – спросила я, когда мы сели в машину.

Он завел ее, раздраженно бурча себе под нос, пока двигал сиденье и настраивал под себя зеркала. Я тихо сидела и ждала, пока он все устроит, зная, каким педантичным он был в этом отношении. Прошло несколько минут, пока он, наконец, устроился достаточно удобно, чтобы начать движение, но, прежде чем ответить, он выдал еще несколько дополнительных богохульств.

– Не знаю, tesoro. Я подумал, может, нам просто свалить в Порт-Анжелес и что-нибудь поделать там, – сказал он, пожимая плечами. – Где-нибудь перекусить, потратить деньги. Ну, обычное дерьмо, понимаешь?

– Хорошо, – ответила я, на самом деле, не волнуясь, что будем делать, пока мы проводим время вместе.

Мы ехали относительно тихо, и я смотрела в окно, наслаждаясь пейзажами, пока Эдвард возился с музыкой. Приехав в город, он припарковался у набережной, и мы провели большую часть дня, просто бродя вдоль берега, держась за руки и болтая. Был удивительно солнечный день, так что нам не надо было скрываться где-то под крышей, и мы просто наслаждались теплой погодой. Мы немного поговорили о колледже, и Эдвард упомянул, что он был бы счастлив жить где-нибудь около пляжа, где мог бы иногда заниматься серфингом. Я просто улыбнулась и согласилась, что это было бы здорово, хотя понятия не имела, что ему нравится серфинг. Я осознала, что еще так много не знаю о нем, так много мне еще нужно было узнать о парне, с которым я планирую провести остаток жизни.

В конце концов, мы забежали в несколько магазинов, по большей части просто небрежно разглядывая товары, исключая покупку телефона для Эдварда, вместо того, который он сломал накануне. Он постоянно показывал мне всякую ерунду, говоря, что хочет купить мне специальный подарок за мое прохождение теста, но я говорила, что мне ничего не надо. У меня и так есть все, что мне требуется, и его покупки для меня – это чрезмерно и совершенно ненужно.

Мы проходили мимо портретной студии, и Эдвард застыл, схватив меня за руку, так что я остановилась.

– Пойдем, – сказал он, заводя меня внутрь.

Он отпустил мою руку, и я застыла на пороге, смущенно наблюдая, как он подходит к молодой леди, сидящей за столом, со своей очаровывающей кривоватой улыбкой на губах. Она подняла голову, и я увидела, как на ее лице промелькнуло удивление, когда она заметила Эдварда. Она разглядывали его фигуру. Девушка кокетливо улыбнулась, даже не заметив, что я стою на пороге.

– Я могу вам помочь? – сладко спросила она.

– Верю, что можете, – ответил Эдвард самым соблазнительным, нежным голосом, которым всегда пользовался, когда пытался кого-нибудь очаровать.

Я уже неоднократно слышала его, когда он хотел добиться своей цели таким образом, и лично я никогда не видела, чтобы он терпел неудачу. Я с подозрением посмотрела на Эдварда, раздумывая, что он хочет.

– Прекрасно, – ответила она, высовывая кончик языка и облизывая губы.

Я съежилась и уставилась на нее, начиная чувствовать тошноту при виде ее открытого флирта с Эдвардом на моих глазах.

– Тогда попросите меня.

Я напряглась и сузила глаза, реагируя на ее тон.

– Мне нужно сделать несколько фотографий, – пояснил Эдвард, заставая меня врасплох.

Я с удивлением посмотрела на него, не понимая, что он делает.

– О, но мы открываемся только через две недели, – сказала она, глядя в записную книжку перед собой.

– Нет, так не пойдет, – сказал он, тряхнув головой.

– А когда, вы думаете? – спросила она.

Он хихикнул и наклонился к ней, еще больше понижая голос.

– Прямо сейчас, – сказал он.

Она недоверчиво посмотрела на него, и я стояла, наблюдая, как он подкупает ее, уплачивая двойную цену. После этого Эдвард отвел меня в студию, чтобы сделать фотографии. Я была абсолютно ошеломлена, когда он обнял меня, шепча мне улыбнуться. Девушка отщелкала дюжину, или около того, фотографий нас двоих, сказав Эдварду, когда все закончилось, что они будут готовы через несколько недель. Он поблагодарил ее и со всей возможной быстротой вывел меня оттуда, радостно улыбаясь.

– Теперь у тебя будет что-то, чтобы запомнить этот день, – сказал он. – Это не шапочка и мантия или чертова церемония окончания, но, по крайней мере, хоть что-то.

Мы поели морепродуктов в ресторанчике на набережной, прежде чем вернуться в Форкс на закате, оба умственно и физически истощенные. Приехав домой, я приняла душ и переоделась, пока Эдвард делал свою домашнюю работу, и потом мы залезли в постель. Он притянул меня к себе и крепко обнял. Я улыбнулась, услышав, что его дыхание стало ровным, когда он уснул. Я прижалась теснее и закрыла глаза, удовлетворенно вздохнув. Впервые за последнее время я уснула, чувствуя себя полностью защищенной и охраняемой. В первый раз со времени смерти моей матери и того, что я узнала правду о маме Эдварда, я могла закрыть глаза с неподдельной улыбкой на лице и надеждой в сердце.

Следующая неделя пролетела как в тумане, пока я пыталась вернуться к жизни и прийти к согласию со всем. Я оставалась занятой весь день, пока Эдварда не было, пытаясь отвлечься от размышлений. Практически все, что я готовила, пропадало, так как доктор Каллен очень редко ел мою выпечку, а Эдвард следил за количеством потребляемой пищи, чтобы держать себя в форме для футбола, но готовка – единственное, что занимало мой разум полностью.

Эдвард постоянно был занят тренировками и обучением после школы, так что единственное время, когда я видела его – это за обедом и в кровати ночью. С доктором Калленом я виделась еще реже, так как он всегда был в больнице или закрывался в офисе. Я случайно замечала его несколько раз, но он никогда не заботился даже поприветствовать меня, прежде чем раствориться опять.

ДН. Глава 66. Часть 3:

Было трудно не останавливаться на всем происходящем, когда я оставалась сама по себе, и вина продолжала поедать меня, пока проходило время. Я не могла даже смотреть на фотографию Эдварда и его матери, стоящую на столе, без того, что боль практически калечила меня, когда я видела, с какой преданностью он смотрел на нее. Между мной и Эдвардом все еще оставалось напряжение, которое мы старались преодолеть, но я понимала, что это одна из тех вещей, которые может излечить только время.

Я проснулась утром следующей субботы, когда Эдвард уже принимал душ. Я лежала на кровати, наблюдая за ним, пока он тихо одевался, изо всех сил пытаясь не потревожить меня. Он стоял перед гардеробной, и даже в полутемной комнате я четко видела его мускулы и линии его татуировок. Его бледная кожа светилась в слабом свете, проникающем из открытой ванной, оставляя меня почти загипнотизированной в полусонном состоянии.

Этот образ Эдварда Каллена я хочу не забыть никогда. Он был бос, с обнаженной грудью, открытый и уязвимый, тихо передвигающийся по комнате в темноте, чтобы не разбудить меня. Этот образ большинство людей никогда не видели, но я не перенесла бы его потерю. Люди видели эгоистичного молодого парня, испорченного и безответственного, но я была одной из тех счастливцев, который видели подлинного Эдварда. Полностью, до сердцевины, обнаженного, такого сострадательного и заботливого, с подлинно нежной душой, несмотря на то, что кричал его бросающийся в глаза внешний вид. Он ошеломлял, и был прекрасен и снаружи и внутри. Тихого удовлетворения, которое он источал, когда никто его не видел, было достаточно, чтобы мое дыхание прерывалось. Я любила его каждой клеточкой своего тела, и, даже после всего, что случилось, он мог стоять передо мной и говорить о своей любви ко мне. То, что мы разделили, превосходило все, и никакая боль или страдание не могло разрушить нашу связь. Я знала, глядя на Эдварда в темноте, что даже если мы больше не увидим друг друга, я буду любить его остаток своей жизни. Он был частью меня, и ничто не могло изменить это, не имеет значения, что. Он безвозвратно изменил меня, точно так же, как я изменила его, и для нас уже нет возврата к прежнему.

Он тихо вздохнул и натянул рубашку, после чего взял из шкафа пару кроссовок «Найк». Он случайно стукнулся о край кровати в темноте, проходя мимо меня, и прорычал, выругавшись себе под нос. Я попыталась заглушить смех от его реакции, но не смогла. Он в шоке повернул голову в моем направлении, когда расслышал смех.

– Боже, Белла, и давно ты проснулась? – спросил он, решив сесть на край кровати и надеть обувь, вместо того, чтобы пытаться рисковать делать это в темноте.

– Несколько минут назад, – тихо сказала я, садясь и прокашливаясь, пытаясь сделать голос менее сонным.

– И ты вот просто так наблюдала, как я одеваюсь? Великолепно, б…ь, – игриво сказал он, пихая меня локтем.

Я покраснела, надеясь, что он не увидит этого в темноте, но от его взгляда ничто не ускользало. Он хихикнул.

– Да, именно это ты и делала.

– Я не могла удержаться. Ты слишком красив, чтобы не смотреть на тебя, – пробурчала я.

Он засмеялся и встал, тряхнув головой.

– Ты еще полусонная и не понимаешь, что, б…ь, говоришь, – шутливо сказал он, наклоняясь и быстро целуя меня. – Мне надо идти, или я опоздаю. Я тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, – тихо сказала я, пока он направлялся к двери.

По какой-то причине слова застряли у меня в горле. Я была переполнена эмоциями, в глазах появились слезы. Он повернулся и растерянно взглянул на меня. Я улыбнулась, чтобы он не волновался, но не понимала, почему я так реагирую. – Удачи.

– Спасибо, tesoro, – ответил он, на секунду засомневавшись. – Увидимся через несколько часов.

Он вышел. Я слышала его шаги, спускавшиеся вниз по лестнице, смахнула непрошеные слезы, пока меня переполняло странное чувство. Мне казалось, словно я умерла, словно все счастье пропало из комнаты, когда он ушел. Я попыталась оттолкнуть все это, прикинув, что это остатки опустошения, через которое мы прошли, и вылезла из кровати, начиная новый день.

Я направилась на кухню найти чего-нибудь попить, прежде чем начну убирать, и наливала стакан апельсинового сока, когда услышала, что закрылась дверь на первом этаже. Я инстинктивно напряглась, и меня опять пронзило странное ощущение смерти, когда в моем направлении раздались звуки шагов. Я в тревоге уставилась на дверной порог, мое сердце сильно заколотилось, но я быстро расслабилась, увидев доктора Каллена. Я резко выдохнула, осознавая, что задержала дыхание. Он, заметив это, с удивлением взглянул на меня. Я почувствовала себя глупо и понадеялась, что он не станет спрашивать, потому что, на самом деле, я не могла это объяснить. Я просто что-то почувствовала, и это подвело меня к краю.

– Доброе утро, dolcezza, – сказал он тихим голосом, но его слова практически отразились эхом от стен пустого дома.

Это была самая длинная речь, которую он сказал мне за все эти дни.

– Доброе утро, сэр, – вежливо ответила я, чувствуя неловкость, потому что он все еще смотрел на меня.

Мы впервые с тех пор, как я узнала правду, оказались лицом к лицу, и я не понимала, как вести себя с ним, или что сказать. Было так странно смотреть на него, зная правду, почему он купил меня, и хотя я все еще чувствовала страх в его присутствии, благодарность понемногу заменяла ужас.

Он, похоже, нервничал, нерешительно оглядывая меня, словно волновался по поводу моей реакции на него. Это было удивительно, и я с интересом наблюдала за ним, замечая его неопрятный вид. Под глазами были темные круги, лицо избороздили морщины, делая его на вид старше, чем он был на самом деле. Он, очевидно, был встревожен, изношен жизнью, полностью истощен и нуждался в отдыхе. Я задумалась, разглядывая его, причиной скольких тревог я стала.

– Я, гм, – начал он, с любопытством разглядывая меня. – Я уезжаю в Чикаго. В час дня у меня рейс из Сиэттла.

– Хорошо, – нерешительно ответила я, задумываясь, почему он говорит это мне.

– Тебе что-нибудь нужно до того, как я уеду? – спросил он, вопросительно поднимая брови.

Я нахмурилась от его вопроса, и он вздохнул, разочарованно потирая переносицу.

– С тех пор, как Эдвард забрал твою машину, я не хочу заставлять тебя ходить пешком, если тебе что-нибудь потребуется этим утром.

– Ох, – сказала я.

Машина Эдварда всю неделю была в мастерской, где исправляли повреждения, и он ездил повсюду на моей.

– Нет. Все нормально, спасибо.

Он кивнул.

– Тогда хорошо. Приятных выходных.

– Вам тоже, сэр, – ответила я.

Он с любопытством посмотрел на меня, словно хотел сказать что-то еще, но затем повернулся и вышел, так и не сказав ни единого слова.

Он уехал через несколько минут, и я провела добрую часть утра за уборкой, вытирая все то, что вытирала каждый день на этой неделе. Дом был безукоризненно чистым, чище, чем даже был до моего отъезда в Финикс, что было своего рода иронией, учитывая, что, на самом деле, я больше не была обязана заботиться об этом.

Было где-то около одиннадцати утра, и я убиралась в кладовке на кухне, ожидая, пока Эдвард вернется домой. Элис уехала в Сиэттл провести время с Джаспером, как обычно делала по выходным, и я начала чувствовать себя одинокой в огромном тихом доме.

От скуки я расставляла консервные банки по размеру, когда услышала снаружи шорох гравия и урчание мотора. Я напряглась и подошла к окну, с любопытством выглядывая наружу, и заметила незнакомую красную спортивную машину, припарковавшуюся около дома. Машина заглохла, открылась водительская дверь, и из нее вышла светловолосая женщина. Я растерянно нахмурилась, пока она нервно оглядывалась, понимая, что я видела ее где-то раньше. Меня осенило, когда я разглядела ее лицо.

Это была медсестра из больницы. Хайди, если я правильно помню.

Она захлопнула дверь машины и направилась к дому. Во мне начало нарастать беспокойство. Я с секунду стояла, обдумывая, что делать, и направилась в фойе. Раздавшийся громкий звонок остановил меня. Что-то в этом звуке было такое, от чего по спине прошла дрожь, чувство смерти, которое я ощутила раньше, вернулось с такой силой, что я подумала, что меня сейчас стошнит. Я ухватилась за пианино, чтобы устоять на ногах, застигнутая врасплох сильной реакцией. Я стояла и пыталась контролировать себя. Когда дверной звонок прозвучал еще раз, мои руки затряслись.

Что-то определенно было не так.

Я вытащила из заднего кармана телефон и открыла его, перебирая номера. Я засомневалась, когда нашла телефон доктора Каллена, чувствуя себя глупо, потому что она, может, просто пришла поговорить с доктором по работе. Но я не могла избавиться от ощущения, предупреждавшего меня не открывать дверь, потому что что-то было неправильно. Звонок раздался опять, и я сделала шаг назад, опершись на стену и набирая номер доктора Каллена.

Прошло несколько гудков, и я уже собиралась повесить трубку, зная, что скоро раздастся голос автоответчика, когда он ответил. В его голосе звучала паника, и я немедленно осознала, что в первый раз звоню ему.

– Что случилось, Изабелла? – с тревогой спросил он.

Я засомневалась, не зная, как объяснить. Я чувствовала себя полной дурой, потому что предполагалось, что я привыкла к независимой жизни, и вот присутствие безобидной молодой женщины за входной дверью вгоняет меня в панику.

– Я, гм, не уверена, сэр, – выдавила я.

– Что происходит? – спросил он.

Я вздохнула, и тут опять раздался громкий дверной звонок, заставивший меня вздрогнуть.

– Кто там, Изабелла? – серьезно спросил он, услышав это.

– Это… сестра из больницы, – ответила я. – С которой вы работаете.

– Хайди? – растерянно спросил он.

– Да, – сказала я. – Я собиралась открыть, но…

– Нет, – резко сказал он, и его тон испугал меня так, что я немедленно замолчала. – Не открывай, Изабелла. Я не знаю, чего она хочет, но она там не из-за меня.

– Хорошо, – нерешительно сказала я, все еще не понимая, но испугавшись его реакции.

Я услышала, как он выругался, когда звонок прозвучал еще раз, и за ним последовал громкий стук в дверь.

– Срочно найди Эдварда. Я не хочу, чтобы ты сейчас оставалась одна, – серьезно сказал он. – Я хочу, чтобы ты включила сигнализацию, ты помнишь код?

– Да, – сказала я дрожащим голосом.

Что-то, определенно, было очень плохо, если доктор Каллен тоже чувствовал это.

– Не открывай дверь, пока не увидишь за ней Эдварда, ты меня слышишь? Меня не волнует, кто будет там стоять, не открывай ее никому, кроме Эдварда, – строго сказал он.