Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 166 страниц)

Я замерла и посмотрела на Эдварда широко распахнутыми глазами. Я не хотела верить, что он только что это произнёс. Через секунду я повернулась к доктору Каллену, и увидела, что он уставился на сына во все глаза и выглядел при этом весьма недовольным. Он посмотрел на меня глазами, в которых затаилась печаль – точно такие же я уже видела у него сегодня. Через секунду он тряхнул головой и посмотрел на Эдварда.

– Да будет тебе известно, Изабелле требовалась очередная прививка против беременности. Ты же знаешь, что это нужно, потому что в городе она может встретить парня, влюбиться в него и захотеть близости с ним, – сказал доктор Каллен прохладно. Моё сердце понеслось с сумасшедшей скоростью, и я посмотрела на Эдварда, беспокоясь о его реакции. Он уставился на отца, даже не стараясь спрятать гнев. Я встревожилась, что он сейчас что-нибудь ляпнет, но, к счастью, доктор Каллен дал задний ход прежде, чем Эдвард успел открыть рот, – в принципе, вы, детишки, можете идти. Меня ждут пациенты.

Доктор Каллен встал и отправился к выходу, когда Эдвард как бы между делом сказал:

– О, с днём рождения.

Я посмотрела на доктора Каллена, наблюдая за его реакцией. Он замер и оглянулся на Эдварда.

– Спасибо, сын, – сказал он.

Эдвард кивнул, а доктор Каллен развернулся, мгновение он смотрел на меня, и я заметила пелену грусти в его глазах. Было страшно смотреть на это. Я уже давно знала доктора Каллена, но никогда бы не подумала, что у меня появится желание сочувствовать ему. Но теперь именно это чувство возникло у меня. Я могла почти понять его, его страхи и желания, и самая ужасная вещь заключалась в том, что мы оба хотели почти одного и того же. Мы хотели освободиться от жизни, в которую были загнаны, как в ловушку и мы оба хотели отгородить Эдварда от всего этого.

Доктор Каллен разорвал зрительный контакт и вышел из кабинета, оставляя меня с Эдвардом наедине. Пока дверь не захлопнулась, мы не шевелились, но затем Эдвард тут же схватил мою руку. Я посмотрела на него, и он притянул меня к себе. Он облизнул губы, ухмыляясь, пока я оттягивала момент, чтобы затем наклониться к нему. Он прижал свои губы к моим и начал нежно и сладко целовать, просунув свой язык в мой рот и переплетая его с моим. Он простонал мне рот и нежно потёр мою грудь, слегка сжав её. Затем он медленно начал отстраняться, но колебался, игриво кусая зубами мою нижнюю губу.

– Всё моё, – прошептал он хрипло, отпуская мою губу и снова прильнув к моему рту. Я улыбнулась и провела рукой над его губами и по его щеке. Ему уже нужно побрить щетину, кожа была довольно жесткой, но чувство вызывала противоположное. На прошлой неделе мы тщательно проходили третью базу. Вчера вечером он в третий раз за неделю хозяйничал своим ртом у меня между ног, и то ощущение, которое оставляла его щетина на внутренней стороне моих бёдер, было неописуемо. Я дважды делала ему тоже самое, считая и прошлую ночь. Это казалось столь страстным и интимным, и в тоже время сексуальным.

– Всё твоё, – прошептала я в ответ.

Он ухмыльнулся и кивнул, отстраняясь от меня.

– Знаешь, меня, блядь, реально напугало, когда он ответил на мой звонок с твоего телефона. Я уже подумал, что мы, черт возьми, спалились, – сказал он, проводя рукой по волосам, – я уж было подумал, что нам придётся много врать, поэтому собирался двинуть ему, схватить тебя и, нахрен, убежать, куда глаза глядят, наплевав на твой проклятый GPS.

Я сидела в кресле, а он повторял те же слова, о которых мне говорил доктор Каллен. Я не знала точно, какая была опасность, но могла с полной уверенностью гарантировать, что Эдвард с удовольствием начал бы противостоять этому. Я не знала, что он начал искать информацию, и не хотела бы, чтобы без меня он влез во что-нибудь опасное.

И тогда я поняла, как прав был доктор Каллен, потому что Эдвард действительно хочет попробовать сбежать от всех наших проблем вплоть до того, чтобы совершить побег безо всяких вопросов.

На прошлой неделе, в новогоднюю ночь, Эдвард сказал мне, что заботится о моих желаниях, и я оценила это, потому что впервые в моей жизни кто-то обратил внимание на меня. И теперь я должна сделать то же самое для него. Я должна думать о его безопасности. Я не хочу, чтобы ему причинили боль, и если, чтобы этого избежать, нужно быть преданной доктору Каллену, я сделаю это. Ради Эдварда. И хоть это не так-то просто: найти баланс между его любовью и тем, чтобы быть честной и открытой с ним, и охранять его от неприятностей, я сделаю это. Потому что он стоит этого.

Глава 42. Не различающий цвета.

«Оптимист – это человек, который повсюду видит зеленый цвет,

пока пессимист везде видит красный…

По-настоящему мудрый человек не различает цвета»

– Альберт Швейзер –

Эдвард Каллен

Раздался пронзительный звон, который вывел меня из легкой дремы. Я быстро поднял голову и, несколько раз моргнув, сконфуженно осмотрелся по сторонам. Потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, что я сижу за своей партой посреди класса истории. Я застонал и потер руками лицо, пытаясь стряхнуть с себя сонливость. Все вокруг поднимались и, собрав вещи, покидали помещение, возбужденно переговариваясь, поскольку подошло время ланча. Через пару секунд я отодвинулся от стола и встал. Схватил рюкзак и, забросив туда книгу и конспект, застегнул его и перекинул через плечо. Но не успел я сделать и нескольких шагов в сторону выхода, как за моей спиной раздалось покашливание. Я замер и снова застонал, зная, что это, блядь, было адресовано мне.

– Мистер Каллен, я буду Вам признателен, если бы в моем классе Вы были внимательнее.

Я пробежался рукой по волосам, несколько раздраженный, и развернулся лицом к мистеру МакДональду. Этот мудак ненавидел меня, и все из-за того, что он был гребаным идиотом, а я, похоже, знал по истории намного больше, чем он. На первой неделе его работы в нашей школе он во время урока нес какую-то чушь об итальянской Мафии на Сицилии, такую фигню, которая, я точно знал, была абсолютной неправдой, и, конечно, мне стоило промолчать, но поскольку я – самонадеянная заноза в заднице, то я встрял. Он не оценил, что я выставляю его перед всей школой долбанным придурком, и с тех пор следил за мной. Он знал, что я преуспеваю в спорте, у меня мощный удар, и что в школе меня уважают, поэтому мои выпады в его адрес, по его мнению, портили его авторитет в глазах других учеников. С тех пор он сам постоянно меня провоцировал, поскольку страдало его эго, и он пытался меня дискредитировать, что ему никак не удавалось, хоть он и не оставлял попыток. Он также ненавидел, что я особо не напрягался, что на все забивал и при этом продолжал успешно отвечать на его гребаных уроках.

– Хорошо, уверен, что будете, – сказал я, пожимая плечами. Его глаза слегка сузились, мое безразличие к происходящему и высокомерие выводили его из себя. Мне было насрать, я все еще был сонным, у меня не было сил разбираться с этим дерьмом.

Я смотрел на него еще с минуту, размышляя, говорить еще что-то, или, блядь, не надо, прежде чем просто развернуться и пойти к двери. Он не сделал ни попытки остановить меня, даже не сказал ни слова, просто стоял и наблюдал, как я выхожу из класса. Я знал, что он не посмеет сделать мне замечание, ведь это будет означать оставаться наедине со мной после школы на штрафные часы, чего он хотел в последнюю очередь. И ясно, как белый день, что он не побежит к директору. Он предпринял такую попытку в начале года, пытаясь исключить меня за неуважение вскоре после инцидента с мафией на уроке, но директор так, мать его, боялся наказывать меня из-за моего отца, что просто закрыл на все глаза.

Я прошел через коридор и, открыв двойные двери, оказался во дворе. Тут было очень людно, но, слава Богу, сухо, после нескольких недель дождей. Я залез в карман и извлек телефон. Пробежавшись по телефонной книжке, я нашел имя Беллы и нажал «вызов».

Она все еще спала, когда я утром уходил в школу, спала так крепко, что даже офигенно громкий звонок будильника не смог ее разбудить. Должен признать, это дерьмо повышало мою самооценку. Мы заснули довольно поздно, просто барахтаясь в постели и изучая друг друга в сексуальном плане. Она становилась открытее, перестала так стыдиться, и снова мне отсосала. Это было уже в третий раз, и конечно, она по-прежнему не лучше всех в мире брала в рот, но, должен признать, меня это даже радовало. Потому что, будь она экспертом, это означало бы, что у нее была практика, как у этих сучек в школе, а мне это не нравилось. Пусть я буду ханжой, но лучше так, чем знать, что она сосала чей-то член, что эти сладкие губки смыкались вокруг другого. Я даже не хочу, чтобы она видел другой член, а тем более касалась его. Она моя девушка, и я должен сделать все, чтобы она никогда не прикасалась к другому мужчине. Чтобы никогда не была с другим мужчиной, чтобы ей не был нужен никто, кроме меня. Черт, даже от мысли, что она говорит с другим парнем, моя кровь вскипала, что ж, это было лицемерно, я в своей жизни оттрахал больше девушек, чем хочу признавать, и с половиной из них перекидывался хоть парой слов на занятиях. Но это я, и мои ошибки. Она выше этого дерьма.

Значит, после того, как она взяла у меня в рот прошлой ночью, и, удивительно, снова проглотила все это дерьмо, я решил отблагодарить ее в ответ. Не то чтобы это было одолжение, честно, я, блядь, любил это делать. Любил ее аромат, ее вкус. Я бы облизывал эту киску целый день напролет, но уверен, Изабеллу бы не порадовала перспектива постоянно лицезреть мою голову у себя между ног. Я посасывал ее клитор, пробовал ее соки, наслаждаясь каждой их каплей. А она выгибалась, стонала и почти мурлыкала, когда я начал засовывать в нее пальцы, ища ее точку. Должен признать, меня удивляло, насколько расслабленно она себя вела, пока мои пальцы ее трахали. Я был уверен, что она будет бояться любого проникновения, но ей, очевидно, это нравилось, ни разу я не видел дискомфорта или нежелания. Это давало надежду, что мой целибат не продлится вечно, что однажды она позволит мне оказаться внутри нее. Я не хотел торопить ее с этим дерьмом, я понимал, что нужно время, и честно, мне даже нравилось такое развитие событий. Я даже больше стал ценить все это, и я знал, что когда мой член наконец-то окажется в ней, это будет самая замечательная киска из всех, в которых я бывал. Я хотел, чтобы она была готова, когда время придет, и честно, я сам не был еще готов. Потому что я понятия не имел, как заниматься с ней любовью, как правильно вести себя с ней в постели, как она того заслуживает. Я чувствовал себя как гребаная девственница перед своим первым разом. Она почти ничего не знала о сексе, кроме того, что я ей показал, и я, блядь, боялся ее разочаровать. Я переживал, что ей не понравится, и она больше никогда не захочет. Ведь у нее перед глазами постоянно было то, как мучили ее мать, и если я заставлю ее страдать во время секса, только укреплю ее мнение, что в сексе нет ничего приятного. Я не хотел, чтобы произошло подобное дерьмо, я любил этот долбаный секс и хотел постоянно им наслаждаться.

Но теперь, благодаря нашему прогрессу, я знал, что ситуация изменилась: уже не «если у нас будет секс», а «когда у нас будет секс». И из-за того, что она была чертовски тугой, я решил подготавливать ее дальше и начал использовать три пальца вместо двух, стараясь немного ее растянуть, ведь я, Господи, совершенно не хотел причинить ей боль во время нашего первого раза. И в последние ночи у нее был сильнейший оргазм, намного сильнее, чем раньше, и она, черт возьми, спала так крепко, как никогда раньше на моей памяти. Это дерьмо делало меня счастливым, потому что это я ее так утомлял. Удивительно, как она отвечала на мои прикосновения.

И да, я тоже, черт побери, был вымотан, я едва вытащил свою задницу утром из кровати. Я хотел только одного – целый день обниматься с ней в постели и послать школу нахер, но этот гребаный тест по истории и козел-учитель, который, как я знал, не позволит мне позже пересдать его, все портили. Наверное, я мог позволить себе одно «неудовлетворительно», но это был последний год в школе, и мое будущее находилось в подвешенном состоянии, поэтому я не хотел испытывать судьбу. Потому что, говоря по правде, впервые в жизни я думал о колледже как о логичном дальнейшем шаге.

Я поднес телефон к уху, медленно прогуливаясь вдоль кафетерия. Я не смог поговорить с ней с утра до школы и меня это волновало.

Да, меня загнали под каблук – не могу отрицать.

Она заколдовала меня. Прошло несколько гудков, прежде чем раздался ее сладкий голос, который говорил мне оставить чертово сообщение. Наконец-то мне удалось уговорить ее записать ее голос для автоответчика, но сейчас меня это бесило, я предпочел бы поговорить лично с ней.

Я завершил вызов и набрал заново, рассчитывая, что, может, в первый раз она не успела подойти к телефону или просто не услышала. Поднес трубку к уху, я снова слушал гудки, прежде чем повторно включился автоответчик. Раздражение росло, я начал переживать. Она никогда не игнорировала мои звонки, всегда отвечала, за исключением того единственного раза с Джеймсом. Я нажал «отбой» и снова набрал, идя в направлении кафетерия, раздумывая, а не прыгнуть ли мне в машину и не помчаться ли в этот гребаный дом, чтобы посмотреть на нее. Этот дозвон удался – мне ответили, я ощутил, как непроизвольно начинаю заводиться. Я ждал, когда она что-то скажет, борясь с желанием наорать на нее за то, что так меня напугала, и тут же застыл, когда раздался отцовский голос. Блядь, этого я ожидал с последнюю очередь, он все еще должен был находиться в Чикаго, и я задумался, может, я ошибся номером, потому что это застало меня врасплох и было лишено всякого смысла. Может, я набрал его, а не Беллу, но умом осознавал, что это бред – дважды до этого я нарвался на ее автоответчик. Меня насторожил тот факт, что он ответил на ее вызов, не хотелось даже думать, что это может значить.

– Я хочу увидеть тебя в своем офисе в госпитале, как только закончатся твои занятия, – сразу сказал он. Я просто застыл на месте, стараясь, нахрен, выдавить из себя хоть пару слов, совершенно сбитый с толку.

– Э-э, хорошо, я приеду, – сказал я через пару мгновений. Он ответил «до встречи» и бросил трубку, а я оторвал телефон от уха и сконфуженно посмотрел на него.

Я представления не имел, что все это, нахер, означало, но уж точно ничего хорошего, раз отец ответил мне по телефону Беллы. В этом я был совершенно уверен. Я засунул телефон назад в карман и пробежался рукой по волосам, немного занервничав. Я продолжил свой путь в направлении кафетерия, проскользнул внутрь и по пути к нашему столику почти сбил с ног незнакомую девушку. Братья были уже там вместе с Элис и Розали. Они ели, болтали о пустяках, шутили о всяком дерьме, их беззаботная речь раздражала, для меня было не время радоваться.

Я был в заднице.

Отодвинув стул, я плюхнулся на него и посмотрел на Джаспера. Наши глаза встретились, и он нахмурился, увидев выражение моего лица. Я начинал паниковать, меня тошнило, сердце бешено билось.

– Что случилось? – сразу спросил он. Я вздохнул и зарылся лицом в ладони.

– Ты знал, что отец возвращается домой сегодня? – спросил я, глядя на него. Он просто уставился на меня в ответ, не ответив на мой гребаный вопрос, поэтому я перевел взгляд на Эммета, тот пожал плечами.

– Ну, это его день рождения, я не слишком удивлен. Знаешь, если бы он остался в Чикаго, Эсме бы, черт побери, устроила из этого целый спектакль, – сказал Эммет. Я кивнул, до меня только дошло, что у него день рождения. Отец никогда не праздновал его, даже не упоминал, поэтому я и забыл. Не понимаю, почему, ведь он всегда с трепетом относился к маминому дню рождению, пока она была жива, и они всегда праздновали наши детские дни рождения. Но в его празднике его что-то раздражало, он никогда не акцентировал внимание на этом дерьме.

– В этом проблема? Что мы не приготовили ничего к его дню рождения? – спросил Джаспер, глядя на меня. Я покачал головой, снова взъерошив волосы.

– Нет, я даже не помнил, мать вашу, о его дне рождения. Кроме того, это дерьмо к делу не относится. Он не любит всякие там празднования, – сказал я. Джаспер кивнул.

– Тогда что случилось? – снова задал он вопрос. Я застонал.

– Случилось то, что он ответил на гребаный телефон Изабеллы и приказал мне чесать в его офис в госпитале сразу после школы. Вот в чем блядь проблема, – резко сказал я, что, пожалуй, было неправильно, они были не виноваты, но я был зол и сбит с толку, да еще и довольно испуган, мать вашу, чтобы обращать на это внимание. Глаза Джаспера в шоке распахнулись, и я окинул взглядом остальную троицу, заметив у них на лицах сходные выражения. Все эти отморозки сидели с открытыми ртами, а взгляды их говорили «попался». Я застонал и врезал кулаком по столу, раздраженный, что никто из них не сказал ни слова, чтобы помочь мне разобраться, что к чему. И хоть никто из них не был виноват, мне сейчас, блядь, не помешала бы поддержка. Кто-нибудь, кто сказал бы, что не стоит переживать из-за этого дерьма, что я просто преувеличиваю, что я не в полной заднице. Но вместо этого меня сверлили взглядами, а Розали гребаная Хейл громко выкрикнула последнее, что я ожидал услышать от них.

– Блядь, ты попался, – заявила она через секунду. Моя голова дернулась в ее направлении, и я прищурился, внутри меня закипал гнев.

– Думаешь, я не знаю, сука? – сорвался я. Ее глаза сузились и она, упираясь руками о стол, встала, резко откидывая стул назад.

– Да пошел ты на хуй, – взвилась она, слова эхом разнеслись по кафетерию. Я быстро вскочил, уже себя не контролируя, мой стул упал на пол. Все вокруг обернулись и вытаращились на нас, Эммет тоже быстро поднялся.

– Иисусе, ребята, успокойтесь, – многозначительно сказал он, перебегая взглядом с меня на свою девушку. – Что это с вами, черт побери? Не можете вместе находиться даже одну гребаную минуту? Чего вы деретесь?

Роуз просто уставилась на меня, глаза ее были прищурены, она явно не желала объявлять перемирие. Господи, я даже не знаю, блядь, почему мы все время орем друг на друга, просто такие уж мы. Я смотрел на нее секунду, все еще чувствуя раздражение, но понемногу приходя в себя, понимая, что сейчас нет смысла в перебранке, она, похоже, права… я попался.

Я развернулся и поднял стул с пола, ставя его на ножки. Я снова плюхнулся на него и скрестил руки на груди. Эммет и Роуз сели на свои места через пару мгновений, пока я осматривался вокруг, отмечая, что люди по-прежнему смотрят на нас, сгорая от желания узнать, в чем, мать вашу, проблема. Эрик Йорк прошел мимо стола и сверкнул в меня взглядом, наши глаза встретились. У него на лице было любопытство, он был маленьким любопытным придурком, и я приподнял бровь, интересуясь, какого хера он на меня пялится.

– На что, блядь, ты смотришь? – клацнул зубами я.

Что случилось с людьми в школе? Раньше меня боялись, уважали, а сейчас на меня глазели, будто я какой-то инородный объект. Я ненавидел неуважение, они прекрасно знали это дерьмо.

Его глаза расширились в ответ на мой тон, и он быстро отвернулся, торопясь убраться подальше. Он задел стул и споткнулся, едва не упав. Я фыркнул – все по-прежнему, так и надо – я до сих пор могу легко напугать этих маленьких отморозков. Не потерял хватку. Я пробежался рукой по волосам, покачивая головой и тихо посмеиваясь, а потом поднял взгляд на столик и увидел, как Элис закатила глаза.

– Что? – спросил я, сконфуженно хмурясь. Она покачала головой и выглядела очень разочарованной из-за какого-то дерьма.

– Думала, ты сильнее изменился, – сказала она. Я уставился на нее, несколько удивленный, а Розали вздохнула на том конце стола. Я посмотрел на нее, и она тоже закатила глаза.

– Она говорит, что ты по-прежнему мудак, с девушкой или без нее, – сказал Розали. Я застонал, покачав головой.

– Без разницы, мудак или нет, сейчас не до этого дерьма. У меня вполне реальная проблема, – сказал я.

– Что точно говорил отец? Что произошло? – спросил Джаспер. Я вздохнул.

– Я позвонил Изабелле, а она не отвечала. Я начал переживать, она всегда отвечает на мои звонки, понимаешь? В третий раз ответил отец и сказал, что хочет увидеть меня в его офисе после школы. Я сказал, что приеду, он ответил «хорошо» и бросил трубку. – Я осмотрел стол, надеясь, что они, черт возьми, все поняли, но они просто сидели такие же ошарашенные, как и я.

– Вряд ли что-то очень плохое, я имею в виду, он же позвал тебя в госпиталь. Он не будет делать там ничего плохого, – сказал Джаспер. Я кивнул и провел рукой по волосам, в миллионный раз за последние пять минут, его слова зародили надежду, хоть я по-прежнему чертовски нервничал. Отца там уважали, он не станет рисковать и устраивать там сцену. Наступила короткая пауза напряженной тишины, все погрузились в мысли. Наконец Эммет кашлянул. Я сконфуженно поднял на него глаза и заметил, что он пристально меня разглядывает.

– Дерьмо, может она, блядь, беременна? – спросил Эммет с широко открытыми глазами. Я нахмурился.

– Кто? – спросил я, не понимая, о ком он говорит.

– Изабелла! Ты ее трахнул, разве нет? – спросил Эммет с оттенком легкой паники. Сердце бешено забилось от одного упоминания, хоть я и знал, что это невозможно. Но я все равно нервничал.

– Блядь, нет. Она все еще девственница, Эммет, – резко ответил я, раздраженный, что он в это лезет, но старался говорить приглушенно, чтобы никто не услышал. Его глаза распахнулись от удивления.

– Что, серьезно? Я был уверен, что ты уже добрался до цели, братишка, – сказал он почти удивленным тоном. Я застонал и зарыл лицо в ладонях, раздраженный.

– Значит, ты, блядь, ошибся. Она не беременна. И, Господи, даже если бы я добрался до цели, у нее противозачаточная инъекция, – сказал я, покачивая головой.

Все они выглядели странно удивленными таким открытием, что было неудивительно. Я сам был слегка ошарашен, что отец вколол ей инъекцию сразу, как только она приехала. И, черт возьми, я был очень за это благодарен, потому что было бы ложью заявлять, что мысль о сексе без преграды в виде презерватива с ней не посещала мое сознание.

Мы молчали с минуту. В моей голове крутились всевозможные сценарии, и судя по угрюмому поведению остальных, не только у меня. Я уже чувствовал себя мудаком за то, что так на них сорвался, когда пришел. Ясно, что каждый из ребят встанет на мою защиту, если до этого дойдет и, если понадобится, прикроет мне спину. Я ощутил, что нас связывает довольно сильная гребаная дружба, особенно с тех пор, как произошло это дерьмо с Джейкобом. Я фактически принудил их выбрать мою сторону, и хоть это я был зол на Джейкоба, презирал его, было не слишком, мать вашу, хорошо с моей стороны – заставить все остальных вычеркнуть его из своих жизней.

– Думаешь, он пойдет на конфликт с тобой? – спросил Джаспер после долгого молчания. Я вздохнул, пожимая плечами.

– Не исключено. Я имею в виду, он же взял ее гребаный телефон. Я понимал, что он знает, но тот факт, что он ответил на ее звонок, говорит о том, что он больше не наблюдает со стороны и не пускает все на самотек. Я не знаю, что он будет делать, понятно? Я не жду его долбаного благословения или еще чего-нибудь такого, но лучше ему, черт возьми, не обижать ее или как-то ей навредить, – обеспокоенно сказал я.

– А если он попытается? – тихо спросил Эммет. Я оглянулся на него и заметил, что у того на лице серьезное выражение. – Что ты будешь делать? Убежишь вместе с ней?

Я пялился на него с минуту, честно не зная, как отвечать на такое. Что я буду делать, если до этого дойдет?

– Не знаю, смогу ли я, – наконец сказал я. – Он поставил ей чип, как какой-то гребаной собаке.

Эммет сконфуженно нахмурился. – Он что? – уточнил он.

Я вздохнул. – Он имплантировал в нее GPS-чип, когда купил ее, чтобы она не могла сбежать. Она сказал об этом на прошлой неделе, – сказал я. Эммет уставился на меня, покачав головой.

– Ты уверен? Может, она ошибается. Отец, блядь, не мог такого сделать, – сказал он. Я кивнул.

– Да, я тоже так думал, что это ошибка, но он сам признался. Сказал, что это просто в целях безопасности и прочее дерьмо, что он никогда еще не использовал его. Что бы это, мать вашу, ни значило, я не знаю, как чип работает, – раздраженно сказал я. Я пытался найти информацию о чипах, с тех пор, как все узнал, но, конечно, они, черт побери, до сих пор были на разработке и не рассчитывались для использования на людях. Компания Applied Digital Solutions (производитель микропроцессоров и принадлежащая ему торговая марка) заявила, что два года назад началось их исследование, но нет ни слова о том, как они устроены и как их отключить. Я знал, что вода блокирует обычные GPS-сигналы, но тело в основном состоит из воды, поэтому с чипами не все так просто. И, конечно, гребаная Мафия уже наложила на них руки и успешно использует, даже если эта техника не гарантирует безопасность и надежность. Меня злит знание того, что он имплантировал в нее вещь, которую даже не протестировали… Кто знает, что, черт возьми, может случиться, какие осложнения возникнут.

– А его можно почувствовать под кожей? Может, его можно удалить? – спросила Элис, ее голос звучал одновременно и удивленно, и с надеждой. Я обернулся к ней и покачал головой.

– Нет, по ее словам, он крошечный. Она сказала, где его установили, но я не смог нащупать его, – сказал я. Она нахмурилась, одарив меня сочувствующим взглядом. Я отвернулся и снова взглянул на Эммета, надеясь, что он поможет, это его область знаний. Он обожал компьютеры и прочие технологии.

– Думаю, когда их устанавливают, то уже не планируют извлекать, – нерешительно начал он, – вокруг него нарастает плоть, и чип оказывается в капсуле. Если бы я знал, как он работает, я мог бы, наверное, повредить сигнал, найти способ его деактивировать или хотя бы сломать, чтобы отец не мог им пользоваться. Ты же, блядь, знаешь, я – отличный хакер.

Я кивнул. – Да, единственная проблема – я понятия не имею, как отец его отслеживает. Я даже не знал, что он занимается подобным дерьмом, – сказал я. – Но если до этого дойдет и он попытается причинить ей вред, я должен что-то предпринять. Скорее всего, я попытаюсь сбежать. Я не могу позволить ей страдать только из-за того, что она в ситуации, подобной нашей, по собственному невезению влюбилась в такого мудака, как я.

– Хорошо, если надумаешь убегать, сперва приходи ко мне. Я прикрою твою спину, ты же знаешь. У меня есть трастовый фонд, если тебе нужны деньги, они твои. Если тебе нужно прикрытие, оно у тебя будет. И я подумаю, что можно сделать с сигналом чипа, потому что это дерьмо неправильное, – серьезно сказал Эммет. – Я всегда индифферентно относился к работе отца, ты же знаешь. Но теперь маленькая Иззи Биззи для меня как сестра, чувак. Я тоже не позволю, чтобы ее мучили.

Я уставился на него, ошеломленный такой поддержкой и готовностью пойти против отца ради меня. Я кивнул через минуту. – Спасибо тебе, – серьезно сказал я.

Он кивнул, и мы пару мгновений смотрели друг на друга, прежде чем на его лице появилась ухмылка.

– Я же говорил, что ты втюхаешься. Сраный влюбленный придурок, – с удивлением заявил он. Я закатил глаза, издавая стон, и положил голову на стол. Я не видел совершенно ничего смешного в происходящем.

Оставшееся время ланча мы молчали, моя голова лежала на столе, и я чувствовал себя измотанным. Я был на стрессе, меня тошнило. Раздался звонок, указывающий, что время ланча подходит к концу, и я оторвался от столешницы, оглядываясь по сторонам. Роуз одарила меня слегка обеспокоенной улыбкой, прежде чем встать и уйти по своим делами. Эммет поднялся и, подойдя ближе, довольно сильно хлопнул меня по спине.

– Пройди через это, как мужик, думаю, он проникнется уважением. Может, все не так плохо, – сказал он. Я вздохнул, когда он ушел. Я глянул на Элис, которая по-прежнему сидела напротив, и заметил, что она хмурится.

– Я могу что-то сделать? – спросила она. Я покачал головой.

– Спасибо, но нет. Я просто должен встретиться лицом к лицу с неприятностями и пройти через них, – сказал я. Она кивнула.

– Знаешь, я думаю, Эммет прав. Тоже считаю, что твой отец будет тебя уважать, если ты сам придешь и все признаешь, – сказал она. Я слегка улыбнулся, покачивая головой.

– А если нет? Что тогда? – спросил я. Она глянула на меня, и я кивнул, зная, что у нее, черт возьми, тоже нет ответа. Джаспер вздохнул, и я перевел взгляд на него.

– Тогда ты, нахер, убежишь, – сказал он. Мои глаза в шоке расширились, когда он выругался, он редко делал это дерьмо. Я тихо засмеялся, а Элис хохотнула.

– Да, именно так, – игриво сказала она, подталкивая Джаспера локтем. Они оба встали и пошли прочь, но Джаспер остановился. Он что-то прошептал Элис, она кивнула, и, слегка улыбаясь мне, ушла. Джаспер развернулся и, сделав ко мне несколько шагов, сел на соседний стул.

– Nella vita – chi non risica – non rosica (кто не рискует, тот не выигрывает), – с улыбкой сказал он. Я застонал и снова положил голову на стол, он засмеялся. – Да, ты помнишь. Я все еще слышу ее голос, когда вспоминаю. В жизни, если не рисковать, ничего не получишь. Знаешь, я сказал Изабелле это на Хэллоуин, когда пришел к ней в комнату.

Я поднял голову, глянул на него и кивнул. – Она упоминала об этом, – сказал я. Он снова улыбнулся.

– Я тогда сказал ей, что нет гарантий, есть только возможности. Она может оставаться в стороне и едва выживать, а может рискнуть и попытаться жить по-настоящему. И как бы ей ни было трудно, она выбрала жизнь. И она поцеловала тебя той ночью. Я все еще не могу поверить, кстати. Сколько храбрости ей понадобилось. Я сказал той ночью, что мама ее бы полюбила. – Я слегка улыбнулся, кивнув.

– Да, полюбила бы, – сказал я. – Они похожи по духу.

Джаспер кивнул. – Ты действительно думаешь, отец может винить тебя за любовь к ней? Думаешь, отец может ненавидеть кого-то, кого полюбила бы мама?

Я смотрел на него пару секунд, неуверенный, как ответить. Я хотел сказать «нет», что он не может, отец боготворил маму и все с ней связанное. Но часть меня по-прежнему боялась, отец мог быть очень и очень жестоким.

– Как я говорил Изабелле, нет гарантий, только возможности. Nella vita – chi non risica – non rosica, – сказал он. Я кивнул, посмеиваясь. Конечно, только Джаспер, блядь, может повторять все эти мамины слова, наставляя меня так же, как и она когда-то.

– Спасибо, мужик, – сказал я. Он кивнул.

– В любое время. Если я буду тебе нужен, я подставлю плечо. Все мы. – Раздался звонок на занятия, и он вздохнул, глядя на меня.