Текст книги "Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)"

Автор книги: Kharizzmatik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 166 страниц)

Я признался ей в этом. Я сказал, что она должна держать меня, что я снова падаю во тьму, и она должна спасти меня, потому что я не мог ее потерять. Внутри меня как будто разгорелась битва между добром и злом, и зло наконец-то сдавалось, они заключили перемирие и подняли белый флаг, понимая, что должны найти мирный путь сосуществования. Я почти успокоился… но зря. Потому что когда я закончил, она произнесла три слова, которые тут же вернули мое прежнее состояние, я резко сел и боролся с желанием сорваться на нее. Если она хотела заговорить, то должна быть сказать что-то вроде «я люблю тебя» или «трахни меня жестко», что-то, что я могу сделать. Но что она выбрала? Какого черта она заявляет: «Джейкоб Блэк знает»?

– Изабелла, что, во имя всего святого, Джейкоб Блэк знает о тебе? – спросил я, когда она не ответила на последний вопрос.

Я сжал левую руку в кулак, борясь с желанием закричать.

– Он, э-э… он знает… что я… рабыня, – пробормотала она, с опаской глядя на меня.

Я прищурился, когда слова слетели с ее губ. Я ненавидел это дерьмо.

– Он, б…ь, так тебя назвал? – выплюнул я, взбешенный мыслью, что этот урод так назвал мою девочку.

Она быстро отрицательно покачала головой, запаниковав.

– Нет, он не произносил это слово! – сказала она. – Но он знает мою… э-э… ситуацию.

– Ты что, б…ь, сказала ему?

Она отрицательно покачала головой еще раз.

– Нет, клянусь! Я не говорила! Он просто сказал мне, что знает, – произнесла она.

– Какого черта он сказал это? И как, на хер, он это узнал? Это невозможно. Я никогда не говорил этому ублюдку, – сконфуженно сказал я.

Мы долго общались, но, поскольку его семья имела отношение к полиции, мы специально никогда не обсуждали дела отца при нем.

Она пожала плечами.

– Не знаю, откуда. Я и раньше думала, когда видела его, что он в курсе, а прошлой ночью он сам сказал, – прошептала она, волнуясь.

Я резко выдохнул и сжал переносицу, не уверенный, что, б…ь, происходит, и что мне с этим делать. Потребовалось время, пока до меня дошли ее слова.

– Что значит «ты видела его раньше»? – подозрительно спросил я.

Ее глаза расширились и она уставилась на меня, снова паникуя.

– Я, э-э… я просто столкнулась с ним, это все, – сказала она, пожимая плечами, будто это плевое дело, но это не так.

Я застонал, покачивая головой.

– Иисус Христос, Белла! Где? – спросил я.

– В магазине, когда я покупала тебе газировку, – пробормотала она, смущаясь.

Я видел ее гребаное раскаяние, и мне было от этого плохо, но не было сил посочувствовать ей, ситуация с Джейкобом злила меня. Мне не нравилась мысль, что она виделась с ним, даже если это была случайная встреча в бакалейной лавке.

– И он тоже, б…ь, тебе что-то говорил? Что он сказал? Тогда ты впервые видела его? – спросил я, желая получить ответы на все вопросы, чтобы разобраться.

Она глянула на меня и, казалось, обдумывала ответы.

– Он, э-э… он на самом деле неплохой, – тихо сказала она. – Он шутил со мной. Он сказал, что хочет подружиться, потому что, по его мнению, мне нужен друг, учитывая мою ситуацию, или как-то так.

ДН. Глава 52. Часть 2:

Мой гнев накалялся.

– Он хочет, на хер, подружиться? Да, правильно. Этот ублюдок хочет забрать все, что у меня есть. Он хочет, б…ь, отобрать у меня самое дорогое; хочет ранить меня, Белла! Ты разве не видишь? Не будь такой наивной, думая, что он искренен. И он знает? Откуда, черт побери, он знает?

Она нерешительно пожала плечами и не ответила, просто продолжая смотреть на меня. Я застонал, вставая и пересекая комнату. Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, чтобы не закричать на нее. Это не ее вина, и несколько гребаных минут назад я сказал, что буду обращаться с ней лучше. Поэтому я сел на край кровати и поднял на нее глаза.

– Кроме тех раз, о которых я знаю, ты еще разговаривала с Джейкобом Блэком? – спросил я, желая знать ответ.

Она вздохнула.

– Раз пять, наверное? – неуверенно ответила она.

Это дерьмо крепко меня ударило, и я уставился на нее, полностью сбитый с толку. Не могу поверить, что она скрыла от меня. Я знал, что лицемерю, нельзя злиться на нее за хранение тайн, я поступаю так же, но это ранило меня.

Следующие полчаса я слушал описания Изабеллы всех ее встреч с Джейкобом. Меня шокировало, что она видела его на Валентинов день, с Элис. Не могу поверить, что Элис поучаствовала в этом дерьме и ни хера мне не сказала. Пока Изабелла рассказывала детали и вспоминала его тупые мудацкие шуточки, я все больше раздражался. Он явно пытался привлечь ее внимание, а она слишком неопытна, чтобы это видеть. Она не понимает, когда парень флиртует с ней, но я-то знал это дерьмо. Мне известно, как мудаки цепляют девочек, и Джейкоб Блэк, очевидно, пытался, на хер, очаровать мою. Эта хренотень мне не нравилось ни в каком виде.

Когда она, наконец, закончила, ее взгляд стал нерешительным – она явно боялась моей реакции. Я с трудом сдерживал себя, не желая срываться на нее, но я был зол.

– Это все, что ты скрывала от меня? – спросил я.

Она прикусила нижнюю губу и начала ее нервно покусывать. Я вздохнул, прикрывая глаза и осознавая, что есть еще.

– Можешь сказать мне, tesoro, я не собираюсь злиться на тебя.

Она снова открыла рот и начала говорить об отце, рассказывая, что он говорил ей делать и как поступал с ней, пока меня не было рядом. Как он обращался с ней в тот день в своем офисе, как потребовал хранить от меня секреты. Большинство из них, черт побери, уже не было секретами, особенно после того дерьма, которое он открыл в прошлом месяце, но меня удивило, что он не хочет, чтобы я имел дело с мафией. Сейчас это не так важно, но меня шокировало, что он обратился к ней за помощью. Она закончила, ожидающе глядя на меня.

– Теперь все? – спросил я.

Она кивнула.

– Спасибо тебе. Ты знаешь, что не должна хранить от меня гребаные секреты, Белла. Ты можешь говорить, что угодно. И мне плевать, что говорят другие. Я только жалею, что ты не сказала мне этого раньше.

Она вздохнула.

– Я не хотела, чтобы ты попал в неприятности, – тихо сказала она.

Я покачал головой.

– Хорошо, но ты не должна переживать, что я что-то сделаю. А мой отец – это другая история. Я должен сказать ему, что Джейкоб в курсе, – сказал я, понимая, что выбора нет. Это дерьмо серьезное, и он должен знать.

Глаза Изабеллы слегка расширились.

– Э-э, хорошо… Я имею в виду, он уже знает, – сказала она.

Я нахмурился.

– Джейкоб сказал, что доктор Каллен в курсе, что он знает.

Я сухо засмеялся, покачивая головой.

– Откуда ему, б…ь, знать? Джейкоб полон дерьма, – сказал я.

– Ты так думаешь? – нерешительно спросила она.

Я кивнул.

– Я знаю, – уверенно подтвердил я.

Если б Джейкоб знал, он бы не разгуливал так свободно по улицам. Я уверен – знай о нем отец, Джейкоб уже был бы на шесть футов под землей или еще где-то в картонной коробке. Я не знаю эту хрень наверняка. Но факт в том, что он бы ушел из наших жизней, неважно, каким способом.

– Хорошо, – сказала она. – Если ты так говоришь, я тебе верю.

Я кивнул.

– И ты не можешь дружить с ним, Белла, это даже не обсуждается. Мне противно говорить тебе это, это неправильно, но ты не можешь общаться с этим мудаком. Он пытается использовать тебя, чтобы добраться до меня, и я не позволю этому случиться. Не позволю, чтобы с тобой так поступали, не позволю, чтобы тебе причинили вред, – сказал я.

Я достаточно знал Джейкоба Блэка, и знал, на что он способен. Он нехороший человек и посмей он причинить боль моей девочке, я собственноручно его, на хер, убью. Но до этого не дойдет, потому что стоит моему отцу узнать, как Джейкоб пострадает.

– Я сказала ему, что у нас не выйдет быть друзьями, – мягко сказала она. – Я сказала, что верю в тебя, и что тебе бы это не понравилось.

– И ты, черт возьми, права – мне это не нравится. Я не могу видеть его и за сто шагов от тебя, а тем более говорящим с тобой. Держись от него подальше, слышишь? И если он еще хоть раз попытается с тобой заговорить, дай мне знать, – с нажимом сказал я.

Она смотрела на меня с минуту, прежде чем кивнуть. Я был чертовски зол, настолько сильно, что меня трясло, но я пытался скрыть это и не напугать ее. Это не ее вина, она честна со мной. Крики только испугают ее, поэтому теперь весь мой гнев направлен против кое-кого, заслуживающего этого.

– Прости, – пробормотала она с виноватым видом.

Я покачал головой.

– Не надо извиняться, – сказал я, повторяя ее недавнее утверждение.

Я по-прежнему закрывался от нее; у меня нет права ожидать, что она будет ощущать вину.

Я смотрел на нее какое-то время, прежде чем забраться назад в кровать и положить голову ей на плечо. Я был расстроен – что я мог сделать? Ломать и швырять вещи и быть мудаком, но результат от этого не изменится, да и не было на это сил. Зато теперь я настороже. А сегодня у нас должен быть хороший день, день, когда она может побыть простым счастливым подростком, девочкой, которая имела несчастье влюбиться в такого идиота, как я.

Поэтому я продолжен поглаживать ей живот и бедро, рисуя узоры кончиками пальцев и иногда шепча отдельные слова, пытаясь забыться. Она пахла цветами и сексом, с ноткой сладости, этого было достаточно, чтобы отвлечь меня. Она запустила пальцы мне в волосы, распутывая локоны. Ее прикосновения умиротворяли, движения ее груди в такт дыханию успокаивали. Я ощутил, как тяжелеют веки, и провалился в сон.

Пробуждение было внезапным, я лежал на краю кровати, ноги свисали с края. Я был прижат к тумбочке, а Белла лежала по диагонали, положив ноги мне на бедра. Понятия не имею, как мы приняли такую позицию, но это было неудобно, мои ноги занемели. Я сел и аккуратно убрал ее ножки, укрывая ее. Она забормотала во сне, скручиваясь калачиком. Я наблюдал за ней с минуту, прежде чем повернуться к часам: было семь утра.

Я встал, шепотом ругаясь, пока в ногах восстанавливалось кровообращение, и они начали пульсировать от боли. Я добрался до шкафа и достал одежду, быстро натягивая ее. Потом, уже на пороге, я еще раз обернулся к Белле, застывая, когда увидел темный след у нее на шее. Я подошел к ней, хмурясь от удивления. Внезапно я понял, от чего это, и во мне моментально закипел гнев. Эта гребаная сука оставила на моей девочке отметину.

У нее был чертов синяк на шее, там, где с нее сорвали цепочку, и это дерьмо неприемлемо. Я пробежался по отметине пальцами, обводя ее. Она поежилась от моего касания и что-то пробормотала, но не проснулась. Я наклонился и легонько чмокнул ее в щеку, ощущая вину за вчерашний день. Я хотел подарить ей волшебный вечер на балу, а вместо этого получилась страшная сказка, ей пришлось терпеть мое гребаное поведение и жестокость ревнивых девушек. Я найду способ, как с этим разобраться, теперь уж Таня легко не отделается.

Я вышел из комнаты, тихо закрывая дверь, чтобы не разбудить ее, и спустился вниз. На втором этаже я увидел свет в отцовском офисе и замер, размышляя. Было охеренно рано, чтобы решать проблемы, и воскресенье, и хрен его знает, чем он там с утра занимается, но я хотел разобраться со всем без Изабеллы. Не хочу вовлекать ее в ситуацию больше, чем это необходимо, особенно учитывая поведение отца. Он пугал ее; ей не стоит видеть его срывы.

Я подошел и, замерев, нерешительно постучал. Через мгновение я услышал движение внутри, и дверь открылась. Отец поднял на меня глаза, хмурясь от удивления.

– Ты последний, кого я ожидал увидеть, – сказал он, отступая назад и приглашая войти.

Я с любопытством посмотрел на него, проходя мимо.

– Почему? – спросил я.

Он засмеялся, закрывая дверь. Я сел за стол, и он подошел к своему креслу. Повсюду были разложены стопки бумаг.

– Потому что это на тебя не похоже, Эдвард, – стучать в дверь, – сказал он.

Я уставился на него, понимая, что это правда. Какого черта я стучал, кстати? Я этим дерьмом никогда не занимаюсь. Обычно я просто вхожу.

– Э-э, да, сейчас я сам себя не узнаю и, думаю, могу делать что угодно в таком состоянии, – сказал я, пожимая плечами.

Он кивнул.

– В последнее время ты достаточно раздражительный. Ты справляешься? Хочешь об этом поговорить? – спросил он.

Я сухо засмеялся, отрицательно качая головой.

– Я уже прошел через это дерьмо. Все кончено, – сказал я.

Он посмотрел на меня.

– Ни секунды не верю. Тебя это беспокоит. Она твоя девушка; за это время с таким не справиться. Мне понадобились годы, чтобы сжиться с этой информацией, – сказал он.

Я вздохнул.

– У меня нет гребаных лет, чтобы заниматься этим дерьмом, отец. Прошли недели; все уже случилось и прошлое ничто не изменит, – сказал я, пожимая плечами.

– Ты знаешь, предложение до сих пор в силе. Ты можешь поехать к тете Эсме, она с радостью примет тебя, – сказало он.

Я отрицательно покачал головой.

– Я уже говорил – я ее, б…ь, не оставлю, – раздраженно сказал я.

Он миллионы раз предлагал нам разлучиться, и каждый раз меня это бесило. Я, на хер, никуда от нее не уйду, я могу быть какое-то время не в себе, но как только я это понял, больше не повторю. А физическую разлуку я просто не переживу, эмоциональной для меня уже было достаточно.

– Подумай. Если ты решишься, можешь поехать к Эсме в следующем месяце, когда она прибудет на выпускной твоих братьев, – сказал он, глядя в свои бумаги.

– Я не собираюсь менять свое мнение, но спасибо, – со злостью сказал я. – Я уже достаточно мучил ее своим мудацким поведением, и не могу просто оставить. Это слишком сильно ранит Беллу.

Он засмеялся, и я посмотрел на него, прищуриваясь, думая, какого хрена ему так весело.

– Белла, – пробормотал он еле слышно, покачивая головой.

– Да, Белла, – с нажимом сказал я, весьма раздраженный.

Он снова поднял на меня глаза, глядя вопросительно.

– Теперь ты признаешь, что называешь ее так, потому что это означает «красивая»? – подколол он меня.

Я закатил глаза.

– Какая разница… да! Если хочешь это услышать – отлично. Я называю ее Беллой, потому что она красивая, – сказал я.

Он ухмыльнулся. Его веселость бесила меня; не было настроения шутить.

– Поэтому и твоя мать называла ее Беллой. Bella bambina, маленькая красивая девочка, – сказал он. – Думаю, для тебя bambina не подойдет.

– Bella ragazza, – пробормотал я. – La mia bella ragazza. Моя красивая девочка.

Он с любопытством глянул на меня.

– Иногда ваша с матерью схожесть просто поражает, – сказал он.

Я вздохнул.

– Я знаю. Я помню, как она называла Изабеллу, – сказал я, пожимая плечами.

Не могу отрицать – меня до сих пор поражало, что мы с мамой так полюбили одну и ту же девочку, хоть и по-разному. Теперь, когда я мог сдержать иррациональный гнев на ситуацию, меня грела мысль, что я следую по пути мамы. Раньше мне казалось, что я потерял ту часть себя, которую по наследству передала мне она, что я стал копией отца, и меня радует, что еще что-то осталось там, внутри. Его глаза расширились, и тут я понял, что никогда раньше не говорил ему, что помню встречу с Изабеллой.

– Ты помнишь? – нерешительно переспросил он.

ДН. Глава 52. Часть 3:

Я снова вздохнул, желая забрать слова назад. Я был не в настроении говорить об этом дерьме с ним.

– Кое-что. Помню, как видел ее, и как мама называла ее Bella bambina, объясняя, что такое шоколад, это все, – сказал я.

Он грустно улыбнулся.

– Ты помнишь шоколад? – с любопытством спросил он.

Я пожал плечами, не понимая, что тут такого.

– Я помню, как спрашивал, хочет ли она Hershey’s kiss, и она попыталась поцеловать меня, не понимая, о чем, на хер, я говорю, – сказал я.

Он тихо засмеялся.

– Да, я помню, как твоя мама пересказывала мне эту историю. Ты тогда не так радовался ее поцелуям, как сейчас, – сказал он снова дразнящим тоном.

Я подозрительно прищурился, думая, какого хрена на него нашло. Мы почти не разговаривали все прошлые недели, а его безразличная позиция по отношению к нам с Изабеллой удивляла меня. Я больше не пытался от него скрываться и целовал ее у него на глазах, но обычно он уходил и, казалось, по-прежнему не хочет ничего решать.

– Ну да, мне было пять лет, разве не так? Я просто хотел дать девочке конфетку, а она попыталась засунуть язык мне в рот, – сказал я.

Он захохотал, покачивая головой.

– Она была храброй. Грустно, что эту часть себя она потеряла. Теперь бы она такое не сделала, – сказал он.

Я быстро глянул на него, прежде чем ухмыльнуться.

– Очевидно, ты совершенно ее не знаешь, – сказал я, покачивая головой.

Он нахмурился и уставился на меня.

– Ты намекаешь, что она сделала первый шаг? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Я, б…ь, уверен, что уж точно его сделал не я, отец.

Он с шокированным видом смотрел на меня.

– Вау, с ее стороны это было… э-э… – начал он.

Я наблюдал за ним, ожидая окончания. Клянусь, если он скажет что-то вроде «тупо», я перегнусь через этот стол и снова врежу ему по лицу.

– …храбро, – наконец договорил он.

Я кивнул.

– Так и есть. Одно из качеств, которые я в ней люблю. Она храбрая и чертовски сильная. Ее можно сломать физически, но ты никак не сломаешь мою девочку морально, – резко заявил я, не сводя с него глаз.

Он кивнул через мгновение.

– Могу представить. Ты поделился с ней этими воспоминаниями о встрече? – спросил он, вопросительно приподнимая брови.

Я вздохнул и ненадолго замолчал, прежде чем отрицательно покачать головой. Я понял, что настолько сильно был поглощен собственным дерьмом, что едва мог думать о чем-то другом. Я был настолько эгоистичным, что даже не проводил с ней время. Иисусе, я был настоящим мудаком. Он кивнул.

– Ты, э-э… не знаю, захочешь ли ты говорить.

Я сконфуженно нахмурился.

– Почему? – уточнил я.

Он вздохнул, глядя на меня.

– У нее были неприятности из-за того шоколада, – сказал он. – Я говорил твоей матери не давать ей ничего, но она не слушала. Она оставила ей сладость «на потом», думаю; Белла была маленькой и не понимала. Чарльз Старший увидел.

– Когда ты говоришь, что у нее были неприятности, ты имеешь в виду… э-э… – начал я, не уверенный, как, б…ь, это назвать.

Но он все равно понял, о чем я.

– Ее наказали, – тихо сказал он, внимательно глядя на меня. – Наверное, тогда он впервые ее побил.

Я ощутил вину и гнев и резко сжал руки в кулаки, пытаясь сдержаться.

– Она же была гребаным ребенком! – выплюнул я. – Она ничего не сделала!

Он громко вздохнул.

– Я знаю. Я остановил его, конечно, но меня там не было, чтобы это предотвратить. Твоя мать уже была в машине, а я кое-что забыл в доме. Я вернулся и увидел, как он избивает ее. Когда она открывала шоколад, то вся измазалась, а он решил, что она украла его из дома.

Он замер, глядя на меня.

– Я никогда не рассказывал этого твоей матери – не хотел ее расстраивать. А Изабелла была маленькой, неудивительно, что она заблокировала эти воспоминания. И, боюсь, для нее станет травмой, если ты напомнишь ей…

– А она вспомнит, что произошло, – закончил я, покачивая головой.

Я ощущал вину, настоящую гребаную вину. Я был только ребенком, но это именно я спросил, будет ли она шоколад.

– Я все понял. Черт!

Он кивнул, и какое-то время мы сидели в тишине.

– Ты мамин… – начал он, но я резко поднял руку, останавливая его и вздыхая.

Я не хотел слышать больше ни единого слова об этом; с меня достаточно дерьма. Не хочу вникать в ситуацию с мамой еще глубже.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о ней, – сказал я.

Он затих и с любопытством смотрел на меня.

– Есть причина для твоего визита? – спросил он.

Я кивнул.

– Да, это насчет прошлой ночи… – начал я.

Он слегка прищурился.

– Как прошел бал? Хорошо провел время? – с интересом спросил он.

Я застонал, отрицательно качая головой, раздраженный, что он ведет себя как гребаный заботливый отец.

– Просто первосортно, б…ь, отец. На высшей ноте. А теперь я могу, б…ь, закончить? – сорвался я.

Он приподнял бровь, не сильно довольный моей вспышкой, но позволил мне продолжить. – Спасибо, черт возьми. Дело в том, что прошлой ночью мы столкнулись с Джейкобом Блэком на гребаных танцах и он сказал кое-какое дерьмо Изабелле…

– Что он сказал? – снова оборвал меня отец серьезным голосом.

Я застонал.

– Он сказал, что знает, кем, черт возьми, она является, это и сказал, – я смотрел на него и наблюдал, как меняется выражение лица, и пустая маска скрывает все эмоции.

Он сидел тихо, просто разглядывая меня. Каждая секунда молчания действовала мне на нервы. Почему он, черт возьми, ничего не говорит? Он должен быть чертовски зол или хотя бы заинтересован, но почему он просто, б…ь, сидит на месте?

– Что именно он сказал? – переспросил отец через минуту.

– Он сказал, что хочет быть ее гребаным другом, потому что в курсе ее ситуации, и он знает, что она не наемный работник тут, и он уверен, что ты уже знаешь, что он знает, – сказал я, приподнимая брови и ожидая гребаного взрыва.

Он никак не проигнорирует эту хренотень, Джейкоб так легко не отделается. Я сидел и смотрел на отца, пока он просто не сводил с меня глаз, на его лице сохранялась безразличная маска. Наконец я нахмурился и все понял.

– Быть не может, – выплюнул я. – Это, б…ь, правда?!

Он кивнул.

– Да. Я в курсе, что Джейкоб знает, – сказал он ровным голосом.

Я резко подался вперед и впился в него взглядом, меня накрывала злость.

– Он знает, что моя гребаная девушка – твоя рабыня, и ты даже не подумал мне сказать? Ты думаешь, что я даже не заслужил быть осведомленным о знаниях моих врагов? – зарычал я.

Он вздохнул, покачивая головой.

– Джейкоб тебе не враг, Эдвард, – спокойно сказал он.

– Он мой враг. Он, на хер, оговаривает меня, ему нельзя верить, – выплюнул я. – Я не понимаю. Если он знает, почему, б…ь, он до сих пор разгуливает повсюду? Почему он до сих пор жив? Он должен умереть.

Глаза моего отца расширились от шока.

– Ты не это имел в виду, – сказал он.

Я сухо засмеялся.

– Именно это, – с нажимом сказал я.

Он покачал головой.

– Нет, – отрезал он. – Ты можешь быть расстроен после происшествия с Джейкобом, но он не враг. Мы всегда говорим не то, что думаем, когда расстроены. Ты должен знать это лучше других, Эдвард. Я не утверждаю, что он твой друг, но заявляю, что все, что ты хочешь с ним сделать – ненужно и неправильно.

Я прищурился, мой гнев только усилился.

– Как, б…ь, ты можешь так говорить? – закричал я.

Он резко ударил руками по столу. Очевидно, мой тон ему не понравился – маска сползла с лица, в глазах закипела злость.

– Закрой свой гребаный рот! – жестко сказал он; его голос был тихим, но резким.

Как только он начал ругаться, я уже понял, что разозлил его.

– Я могу говорить так, потому что это правда. Я знаю, что такое враги, Эдвард. Я знаю, как они поступают, и Джейкоб не враг. Он невинный ребенок, который сделал не больше зла, чем ты. И я не убью его только потому, что он знает больше, чем ему положено.

Я издал стон.

– Это опасно, что он знает. Люди могут узнать, – раздраженно сказал я.

Он тысячи раз повторял, что никто не должен знать о нашем образе жизни.

– Ты прав, никто не должен знать. Но знают. Джейкоб знает не больше, чем Элис или Розали, и я не могу убить его, как не убью и девочек. Или ты предлагаешь уложить всех, кто знает, что твоя девушка – рабыня? Так ты не построишь с ней отношения, которые можно будет демонстрировать миру, сын. Ты не можешь просто убивать всех, кто заподозрит, кто она на самом деле, потому что, скольких бы ты ни убил, это ничего не изменит. Все так, как есть, – резко заявил он. – Она всегда будет рабыней, и ты просто должен стать гребаным мужчиной и, на хер, с этим смириться. Ты не убежишь от правды и не сможешь скрыть ее.

Я уставился на него, слегка сбитый с толку его речью. Я не ожидал, что разговор так повернется, и мы заговорим обо мне.

– Это не относится к делу, – наконец, сказал я. – Дело в том, что как можно доверять Джейкобу такую информацию, учитывая, что он уже предал мое доверие? Если он расскажет?

Он покачал головой.

– Он не скажет, – уверенно сказал он.

Я застонал.

– Как ты можешь так считать? – спросил я.

Он глянул на меня.

– Потому что, если бы он собирался рассказать, он бы это уже сделал. Я узнал, что он в курсе, когда ты взорвал его машину, Эдвард, и я выкупал твою задницу из неприятностей. Если бы он хотел выдать нас, он бы сделал это тогда, в суде. Но он смолчал, он держал рот на замке. Я не собираюсь убивать семнадцатилетнего ребенка, потому что тебе от этого будет лучше, потому что могу тебя заверить – не будет. Ты будешь ощущать вину за его смерть до конца своих дней, и это не то, с чем бы ты хотел жить. Поэтому тебе просто нужно смириться. Джейкоб может быть помехой, но он не враг, и прекрати так думать. С меня достаточно; не пытайся добавить мне еще дерьма.

Он замолчал и опустил глаза на стол, вздыхая.

– У меня достаточно гребаных людей, о которых нужно беспокоиться, – еле слышно пробормотал он.

– Как Он, – сказал я, глядя на отца.

Он нерешительно кивнул, снова поднимая на меня глаза.

– Да. Он, – просто сказал он.

Когда мы касались вопроса ДНК в разговоре, родственника Изабеллы всегда называли просто «Он». Это охеренно смешно, у меня было ощущение, будто я попал в мир Гарри Поттера, и мы тоже боялись произносить имя плохого парня. Я хотел закричать: «Это Волдеморт, черт побери, просто произнеси это!«, потому что страх перед именем только усиливает страх перед его обладателем, заслуживает он этого или нет. И да, я набрался этого от сучки из книги, Гермионы, или как там ее; я знал это только потому, что моя девочка читала эти книги и потом потребовала, чтобы мы глянули фильм. Я устал, но стоило мне вспомнить о ней, как на лице расплылась улыбка – она любила это дерьмо. Без разницы. Все это глупо, очень глупо.

ДН. Глава 52. Часть 4:

– Значит, ты не выяснил, как это решить… с Ним? – спросил с любопытством я.

Он покачал головой.

– Я пока покупаю время, сын, жду, когда у меня не будет другого выбора, кроме как действовать. И тогда, надеюсь, я поступлю правильно, как бы все ни пошло, – сказал он.

Я кивнул.

– Ты знаешь, могу догадаться… – начал я, но тут он прищурился и оборвал меня прежде, чем я закончил мысль.

– Не повторяй это снова, Эдвард Энтони, – остро сказал он. – Даже не думай об этом. Я не буду тебе говорить.

Я закрыл рот и кивнул, но не мог прекратить думать об этом. Я могу не произносить это вслух, но это не означает, что я не знаю. У меня был месяц на осознание этого дерьма, чтобы создать теории. Сначала многие из них был смешными и, в основном, навеянные просмотром телевизора. Я был убежден, что она относится к гребаной королевской семье, родня какого-то там президента или лидера могущественной страны. Но я чем больше я размышлял, тем больше приходил к выводу, что она действительно относится к царствующей власти. К мафии.

У меня было гадкое подозрение, что моя девушка – principessa della mafia, и, хотя она думала, что ее дед по отцу был обычным человеком, но это не так. Она должна быть той самой, одной из принцесс мафии, в которых души не чаяли и баловали, пока они росли.

– Не так много людей, которых бы ты боялся, – сказал я.

Он громко застонал и хлопнул ладонями по столу, отодвигая стул, чтобы встать.

– Брось эту херню, Эдвард, – сказал он, забывая о своей холодности.

Я знал, что не должен провоцировать его, но это же смешно. Говорим мы это вслух, или нет, но мы оба знали, что я разобрался. И заключение, к которому я пришел, основываясь на всем, что случилось, и было сказано, откровенно говоря, было чем-то, о чем я бы никогда раньше не думал. Если я прав, то понимаю, почему отец поднимает такой шум… мы все, на хер, умрем за то, что скрываем информацию от Него.

Отец подошел к двери и открыл ее, глядя на меня. Я поднялся и вздохнул, слегка махая ему рукой, которая по-прежнему была в гипсе. Я прошел мимо, и он захлопнул за мной дверь, звук получился таким громким, что я содрогнулся и огляделся вокруг.

Дверь в комнату Эмметта резко отворилась, и я глянул в том направлении, хмурясь. На нем были надеты только красные боксеры и корона с бала.

– Чем ты разозлил отца на этот раз? – спросил он, изумленно глядя на дверь кабинета.

– А что я обычно делаю, Эмметт? – спросил я.

Он ухмыльнулся и подняв руку, обозначив пальцами, будто болтает.

– Снова прошелся по чему-то языком, маленький брат? – игриво спросил он.

Я закатил глаза.

– Какая разница, – пробормотал я. – Могу дать гарантии на каждое свое слово.

Он засмеялся.

– Ну, если ты так говоришь. Где Иззи Биззи?

Я кивнул в сторону лестница.

– Думаю, все еще спит.

– Она в порядке? – серьезно спросил он. – Я и Розали видели происшествие с Таней. Мы добирались до нее так быстро, как могли, но к счастью, Джейкоб вступился.

Я нерешительно кивнул, очень желая послать Джейкоба на х…, но, к сожалению, он помог моей девушке.

– У нее осталась отметина там, где украшение врезалось в шею, но она в порядке. Не похоже, что это сильно ей досадило, – сказал я. – Таня заплатит за это дерьмо, кстати.

Он кивнул.

– Думаю, надо привлечь и задницу Лорен тоже. Рози слышала, как она смеялась позднее, говоря, что это была ее идея, и это она загнала ее в угол уборной.

– Серьезно? – спросил я.

Он кивнул, и я застонал, ощущая поднимающийся гнев. Обе эти сучки теперь мои.

– Спасибо, что присматриваешь за ней. И за то, что промыл мне мозги прошлой ночью. Я не понимал, что делаю.

– Что на тебя нашло, кстати? – спросил он. – Ты, похоже, был глубоко уязвлен. Все в порядке? Я имею в виду, ты же ничего такого не собираешься с ней делать, так? Если ты ее любишь…

Я прищурился, меня взбесили его слова.

– Даже не начинай. Я, действительно, ее люблю. И – нет, ничего я не собираюсь делать. Я просто травмирован сложившейся ситуацией и собираюсь, б…ь, разобраться, чтобы быть с ней вместе, понимаешь?

Он кивнул.

– Да. Понял. Я просто говорю, что если ты передумаешь… – я застонал, и он поднял руки. – Просто послушай меня, братец. Я говорю, что если настанет день, когда ты больше не сможешь быть с ней, просто… приди ко мне. Или к Джасперу, хорошо? Я не хочу видеть, как Иззи Биззи будет больно, или ее просто бросят. Мы найдем способ помочь ей, понимаешь?

– Этого не случится, но спасибо, – сказал я, разворачиваясь и поднимаясь наверх.

Я услышал его вздох.

– Ничего не испорти, или я тебе дам! Навредишь ей, я наврежу тебе! – закричал он мне вслед.

Я ухмыльнулся, качая головой, ощущая странное удовлетворение от факта, что мой брат надерет мне зад за нее, и я верил, что он даже колебаться не будет. Ей нужны люди, которые смогут постоять за нее.

Я поднялся на третий этаж и едва не врезался в кого-то на верхней ступеньке. Изабелла вскрикнула, ошеломленная моим присутствием, и подпрыгнула, когда я схватил ее за бедра.

– Эй, кто тут у нас?– сказал я.

Она улыбнулась и залилась румянцем.

– Привет. Я не знала, куда ты пошел, – мягко сказала она, закусывая нижнюю губу.