Текст книги "Основные произведения иностранной художественной литературы. Азия. Африка"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 107 страниц)

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

В древности евреями называлась группа западно-семитских племен, по-видимому выселившихся в XVI–XIV вв. до н. э. из северо-месопотамских степей в Сирийско-Аравийскую полупустыню. Среди потомков этих племен ходило предание о том, что предки их переселились из Месопотамии через Палестину на территорию, контролировавшуюся египетскими фараонами, но позднее были выведены в Синайскую пустыню вождем Моисеем. К XIII в. до н. э. к югу и юго-востоку от Палестины из еврейских скотоводческих племен образовался племенной союз с общим культом бога Яхве, принявший название «Израиль» и начавший вторжение в Палестину. В XIII–XII вв. до н. э. имели место войны между племенами и городами-государствами ханаанеев, многие из которых были разрушены. К концу XI в. до н. э. создается Израильское царство. Давид, а затем его сын Соломон укрепили царскую власть. Саломон впервые построил богу израильского племенного союза Яхве храм в Иерусалиме. При приемнике Соломона государство в результате народного восстания распалось на два царства – Израильское царство было завоевано и уничтожено Ассирией, и осталось только Иудейское царство.

Ветхий Завет

Памятники древнееврейской литературы XII–II вв. до н. э. дошли до нас в составе библейского канона. Он прожил два тысячелетия как священная книга двух религий: он стал «Писанием», или «Библией», иудаизма, и он же вошел в Библию христиан на правах первой ее части – Ветхого завета.

Ветхозаветный канон делится на три больших цикла: 1) Тора, или Пятикнижие, – пять хроникально-законодательных книг, приписывавшихся Моисею; 2) «Пророки» – раздел, в который входят древние хроники («Книга Иисуса Навина», «Книга Судей Израилевых», «Книга Самуила» и «Книги Царств») и собственно пророческие сочинения, с разной степенью достоверности приписываемые Исайе, Иеремии, Иезекиилю и двенадцати «малым пророкам»; 3) Писание – собрание текстов, относящихся к различным жанрам (гимны, сборники афоризмов, назидательные повести, любовная поэма «Песнь Песней», снова хроникальные тексты). Но деление это условно.

Такая трехчастная структура отражает принцип традиционалистской циклизации, которая встречается и в других древневосточных литературах. С ними древнееврейскую литературу сближает также проходящее через памятники разных эпох и жанров сложное переплетение двух тенденций: религиозно-племенной исключительности и общечеловеческой широты.

Но древнееврейская литература выработала и развивала совершенно особый тип идеологии, принципиально отличный от мифологических систем других народов и в некоторых отношениях им противоположный. Только в древнееврейской культуре произошел отчетливый переход к монотеизму. Монотеистический принцип оказывал неизбежное воздействие на коренной склад воображения, на общий характер литературной топики. Пристальное и ревнивое внимание Бога к человеку, любовь, требующая ответной любви, – это новый мотив в библейской интерпретации отношений Бога и человека. Отсюда «союз» (или «договор», или «завет») между обеими сторонами, когда у горы Синая Бог и люди связывают себя взаимными обязательствами.

Основное содержание Пятикнижия – это религиозно-юридические нормы, долженствующие регулировать жизнь человека и народа; Тора – это закон. Пятикнижие открывается двумя повествовательными книгами – за «Книгой Бытия» идет «Книга Исхода».

«Книга Бытия» говорит о том, что было «в начале» мира, истолковывает место человека среди людей и его место во Вселенной. Сотворение мира представлено как упорядочивающее разделение его частей и, таким образом, как символический прообраз закона; ибо сущность закона как раз состоит в отделении должного от недолжного, дозволенного от запретного. Библейские рассказы о сотворении мира, о вкушении запретного плода с древа познания добра и зла, о всемирном потопе и другие составляют первую ее часть. С 12-й главы тема книги меняется – это по-прежнему «начало», но на сей раз начало народа. Героями повествования становятся так называемые библейские «патриархи» – выходец из Месопотамии Авраам, его родичи, сыновья, внуки и правнуки.

Среди рассказов о патриархах особенно выделяется эпизод Иосифа. Библейская история Иосифа оказала широкое влияние на целые эпохи литературного творчества в русле иудаистской, исламской и христианской традиций.

В «Книге Исхода» излагается мифологизированная история израильских племен в духе концепции «завета» израильтян с богом Яхве.

Уже в «Книге Исхода» эпос незаметно перетекает в изложение заповедей, законов и уставов. Изложение это составляет почти исключительный предмет трех последующих книг Торы: «Книги Левит», «Книги Чисел» и «Второзакония».

«Книга Иисуса Навина», рассказывающая о завоевании Палестины под предводительством Иисуса Навина, – это воинский эпос. Книга завершается рассказом о разделе завоеванной ханаанской земли.

О судьбах евреев после прихода в Палестину, но до установления централизованной государственности (XII–X вв. до н. э.) повествует одна из самых архаических по языку и стилю библейских книг – «Книга Судей Израилевых». В нее входит древнейший образец древнееврейской поэзии – «Песнь Деворы» (XII в. до н. э). Эта песнь связана с именем женщины, которую причисляют к «судьям», т. е. к племенным предводителям евреев. Девора призвала на помощь вождя Барака из племени Нафгали с его воинами, чтобы противостоять ханаанскому военачальнику Сисере. Сисера бежал, но был убит женщиной по имени Иайль. С этой поэмой связано начало истории древнееврейской литературы.

Книги пророков представляют собой один из самых своеобразных и самых важных жанров древнееврейской литературы; без них весь облик этой литературы был бы иным. Книги пророков доносят до нас облик и дух пророческого движения – единственного в своем роде общественного феномена, стоявшего в центре духовной жизни евреев в кризисную эпоху VIII–VI вв. до н. э.

В чем уникальность этого движения? Каждый народ на заре своего развития знает фигуру шамана, прорицателя, способного в состоянии транса «вещать» от имени божества. Но ветхозаветный пророк стоит лицом к лицу уже не с темным природным демоном, но с единым, праведным и милосердным Богом. Во имя верности этому Богу ему приходится вступать в столкновение с земными властями. Даже Натан, придворный пророк царя Давида, бесстрашно укоряет своего повелителя, когда тому случается злоупотребить властью для черного дела. Пророк готов на любые гонения и до конца забывает о себе ради своей миссии.

С VIII в. до н. э. проповеди пророков начинают записываться. Голос пророков – это, прежде всего, голос нравственного сознания. Благочестие – это совестливая верность нормам патриархальной морали, которые оказывались в небрежении со стороны богатых и властных. Все участники пророческого движения VIII–VI вв. до н. э. решительно укоряют богатых и властных, это не придворные прорицатели эпохи Давида, а народные проповедники (Амос, Иеремия, Иезекииль).

Корни древнееврейской гимнографии уходят во времена царя Давида и гораздо дальше в глубину II тыс. до н. э. Но Сборник библейских гимнов «Псалтирь» (или «Книга Хвалений») сложился гораздо позднее. Он насчитывает 150 гимнов и разделен на пять книг. Часть текстов связана с именем Давида. По содержанию цикл псалмов выявляет ряд жанровых разновидностей. В нем встречаются наряду с культовыми славословиями мольбы и проникновенные излияния.

Жанр псалмов разрабатывался в иудейской литературе и позднее. На примере псалмов можно проследить влияние древнееврейской литературы на иные историко-литературные сферы. Христианская религиозная лирика с самого момента своего зарождения ориентируется на образный строй «Книги Хвалений».

Книга «Песнь Песней» – цикл свадебных песен, действующими лицами которых является чета влюбленных. Она – девушка, порой описываемая как пастушка. Он – юноша, который иногда имеет черты пастуха, иногда именуется «царем». Вспомним, что свадебная символика самых различных народов наделяет каждую чету врачующихся достоинством «царя» и «царицы». Сквозное действие прослеживается в последовательности трех эпизодов. Тема первого эпизода – борьба между упоением любви и страхом любви в душе героини. Второй эпизод открывается описанием жениха и невесты. Третий эпизод – кульминация всей поэмы. Невеста во сне видит жениха, который стучится к ней в дверь. Проснувшись, она сама отправляется на поиски возлюбленного и наконец встречает его.

В книге «Песнь Песней» ощущается большое влияние египетской любовной лирики. Традиция приписывает «Песнь Песней» царю Соломону. По авторство его спорно, поскольку в древнееврейской литературе авторы часто пользовались псевдонимом Соломон в память о царе-мудреце.

Другая книга, связанная с именем Саломона, представляет собой древнееврейскую антологию афоризмов – это «Книга притчей Соломоновых». В ней содержится много утилитарных советов: «держи ухо востро за столом властелина», «не растрачивай денег в обществе нехороших женщин» и т. д. Она прославляет умственную собранность, противостоящую безответственному своеволию. В ней святость часто отождествляется с тонкостью и культурой ума, а грех – с грубостью.

И в то же время во всей древнееврейской литературе не много таких красивых и значительных мест, как речь Премудрости, описывающей себя самое как мироустроящее начало.

Одной из самых загадочных книг Библии является знаменитая «Книга Иова». Она говорит о страшном опыте спора человека с Богом, опыте одиночества среди людей и разлада с самим собой.

Всемирно-историческое значение «Книги Иова» определяется тем, что она подытожила центральную для Древнего Ближнего Востока проблематику смысла жизни перед лицом страданий невинных и в этом обобщенном, суммирующем выражении передала европейской культуре.

Другой замечательный памятник протеста против ортодоксальной «премудрости» – книга, известная европейскому и русскому читателю под греческим заглавием «Екклесиаст» («Кохэлэт» – «Проповедующий в собрании»), приписываемая царю Соломону. Автор книги – скептик-мудрец сомневается в религии как в одной из разновидностей человеческой деятельности и человеческой суеты. Для него Бог – тайна, он есть, но с ним едва ли можно разговаривать и что-нибудь знать о нем. Его действие в мире есть полная противоположность человеческому действию, предел суетным усилиям что-то исправить, познать или высказать в слове.

В заключительную эпоху древнееврейской литературы самым популярным жанром становится жанр «откровения» о тайнах потусторонних миров и конца истории. Сочинения в этом жанре принято называть «апокалипсисами», а их авторов – «апокалиптиками» (от греч. apokalipsis – «откровение»). Апокалиптики продолжили древнюю традицию пророков, заимствовали у пророческой литературы ее идеи и язык, но изменили самое главное – тему, смысл и духовную атмосферу. Тема пророков – история и вмешательство в нее Яхве, вмешательство чудесное, но не разрушающее историю. Тема апокалиптиков – взрыв истории и ее переход в эсхатологию, последнее сражение добра и зла и «тот свет».

Первое и самое значительное произведение иудейской апокалиптики – «Книга пророка Даниила», в ней излагаются события VI в. до н. э., рассказывается жизнь Даниила и трех молодых евреев при дворе Навуходоносора и затем при дворе Дария I. Чудо спасает от смерти и отроков, и Даниила, а Навуходоносора постигает заслуженная кара, и он, лишившись ума, зажил, как зверь. Собственно апокалиптические видения идут с главы 7. Мировая история представлена в них как грызня за власть четырех зверей, сменяющих друг друга, и наконец приговор Бога кладет конец владычеству зверей.

В драматическую пору I в. до н. э. – II в. н. э. апокалиптическая литература становится чрезвычайно популярной. Утешая народ во времена унижений и поддерживая в нем напряженное ожидание великой победы в будущем, она одновременно по-своему удовлетворяла народную любознательность, предлагая настоящую энциклопедию космологии и астрономии.

Издания текстов

Из «Книги Бытия» (гл. 6–8): Потоп / Пер. С.Апта // Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1973. – С. 551–554.

Из «Книги притч»; Из «Книги Иовы»; Книга «Экклесиаст»; Из «Песни Песней» //Дьяконов М. М., Дьяконов И. М. Избранные переводы. – М., 1985. – С. 196–219.

Книга Ионы / Пер. С.Апта // Поэзия и проза Древнего Востока, – М., 1973.– С.554–557. Книга Руфь / Пер. И. Брагинского // Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1973. – С. 557–563. Книга Иова / Пер. С. Аверинцева // Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1973. – С. 563–625. Песнь Песней / Пер. И. Дьяконова // Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1973. – С. 638–652.

Литература о Ветхом Завете

Аверинцев С. С. Древнееврейская литература // История всемирной литературы. – М., 1983. – Т. 1,– С. 271–302.

Амусин И.Д. Рукописи Мертвого моря. – М.: Изд-во АН СССР, 1960, – 271 с.

Беленький М. С. О мифологии и философии Библии. – М.: Наука, 1977. – 165 с.

Дьяконов И. Древнееврейская литература // Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1973.– С. 537–550.

Ранович А. Б. Очерк истории древнееврейской религии. – М.: Гаиз. 17 ф-та нац. книги, 1937. – 400 с. Фрезер. Фольклор в Ветхом завете. – М.; Л.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1931. – 437 с.

Barr J. The semantics of the Biblical language. – London: Oxford univ. press, 1967. – 313 p.

Bentzen A. Introducxtion to the Old Testament: In 2 vol. – 3rd ed. – Copenhagen: Cad, 1957.

Lipinski E. La royauté de Jahwé dans la poésie et la culte de l’ancien Israël. – Brussel, 1965. – 560 p.

Lods A. Histoire de la littérature hébraïque et juive. Depuis les origines jusqu’à la ruine de l’état juif (135 après J. C.). Etude critique de l’ancien Testament. – Paris, 1950.

Studies in biblical and Jewish folklore / Ed. by Patai. – Bloomington: Indiana univ. press, 1960. – 374 p.

ЛИТЕРАТУРА АРАБСКИХ СТРАН ВОСТОКА И АФРИКИ

ДРЕВНЕАРАБСКАЯ (ДЖАХИЛИЙСКАЯ) ПОЭЗИЯ

Древнеарабская (или джахилийская, от слова «джахилийя» – неведение божественного закона) поэзия зародилась в среде кочевников Аравии и носила устный характер. Обычай запрещал поэтам записывать свои произведения, которые сохранились поэтому лишь в поздних записях, первые из которых относятся к VIII в. Следуя традиции, средневековые филологи выделяли из огромной массы поэтических произведений древности лучшие поэмы-касыды, получившие название «муаллаки».

Творчество древних поэтов было подчинено неписаным законам нормативной поэтики, в строгих рамках которой происходило наращивание устойчивых поэтических фигур, постоянных эпитетов и композиционных штампов. Именно в доисламский период выработались основные приемы арабского стихосложения: рифмованная проза – садж’ и простейшая метрическая форма – раджаз (двойной ямб), ставшая, по-видимому, основой для остальных арабских стихотворных размеров. Тогда же образовались и две основные композиционные формы арабской поэзии: небольшое стихотворение – кыт’а, или мукатгата (букв. – отрывок), и главная поэтическая форма – касыда, с более или менее устойчивой композицией. Каждое стихотворение имело единую рифму на протяжении всех стихов и часто именовалось по рифме. Касыда состояла из нескольких следующих друг за другом в определенном порядке частей, посвященных различным событиям бедуинской жизни или картинкам аравийской природы. Каждая такая часть, получившая в арабской поэтике определенное название, стала зародышем будущих самостоятельных поэтических жанров.

Касыда начинается с лирического описания покинутого кочевья и воспоминаний об ушедших счастливых днях и встречах с возлюбленной. За лирическим вступлением (насйбом) следует описание (васф) либо коня, либо природы, либо изображения сражений, состязаний и т д. Главной частью касыды является самовосхваление (фахр), которое с упрочением средневековых сословных отношений сменилось панегириком конкретному лицу (мадх или мадих). Особое место в касыде занимают разнообразные изречения морального и общественного характера (хйкма) в виде одного или нескольких стихов.

Идейно-тематическое содержание доисламской поэзии было тесно связано со спецификой бедуинской жизни, ограничивавшей воображение поэтов определенным кругом образов и ассоциаций: поэт еще неотделим от своего племени и выражает общеплеменные чувства и представления.

Художественное мышление бедуинского поэта всегда конкретно. Образы в доисламской поэзии, как правило, строились при помощи сравнений, взятых из окружающей жизни. Концентрированное изображение – одна из главных особенностей древнеарабской поэзии.

Издания текстов

ибн Кульсум. Моаллака Амра ибн-Кюльсума Таглибского / Пер. с араб. А. Р. Расима // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. – М., 1914,– С. 6—12.

Лебид. Моаллака Лебвда / Пер. с араб. О. И. Сенковского // Сенковский О. И. Собр. соч. – СПб., 1858,– Т. 1,– С. 308–318.

ан-Набига аз-Зубьяни. Опустелая ставка Мейи. Касыда (причисляемая к моаллакам) // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. – М., 1906. – С. 93–99.

Тааббата Шарран: Поэма // Всеобщая история литературы / Под ред. В. Ф. Корша, А И. Кирпичникова. – СПб., 1885.– Т. 2,– С. 277.

Тарафа. Му’аллака // Там же. – С. 281–285.

Ханса. Из «Дивана» Хансы / Пер. с араб. С. Олферьева // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. – М., 1906.– С. 101–102.

аш-Шанфара. Лямийя: Песнь пустыни / Пер. И. Ю. Крачковского // Крачковский И. Ю. Избр. соч, – М.; Л., 1956,– Т. 2,– С. 240–244.

[Стихи] // Из классической арабской поэзии. – М., 1983. – С. 13–82.

[Стихи] // Аравийская старина: Из древней арабской поэзии и прозы, – М., 1983.– С. 23–81. Arbeny A.J. The seven odes. – London: Allen and Unwin; N.Y.: Macmillan, 1957.– 258 p.

Coniente Cordova F. Las Mu’allaqàt: Anthologie y panorama de Arabica Preislàmica. – Madrid: J.H.A.C., 1974,– 141 p.

Литература о древнеарабской (джахилийской) поэзии

Розен В. Р. Древнеарабская поэзия и ее критика, – СПб., 1872,– IV, 81 с.

Фильштинский И. М. Древнеарабская словесность (VI–VII вв.) // Фильштинский И. М. История арабской литературы. V – начало X века. – М., 1986.– С. 26—113.

Халис Салах. О теории апокрифичности древнеарабской поэзии // Арабская филология. – М., 1968. – С. 163–180.

Anlwardt W. Bemerkungen über die Echtheit der alten arabischen Gedichte mit besonderer Beziehung auf die sechs Dichter. – Greifswald: Bamberg, 1872. – VII, 168 S.

Bateson M. C. Structural continuity in poetry. A linguistic study of 5 pre-Islamic odes. – Paris: Mouton, 1970. – 176 p.

Brockelmann C. Von den Anfängen bis zum Auftreten Muhammads // Brockelmann C. Geschichte der arabischen Literatur. – Leiden, 1937.– Suppl. Bd. 1,– S. 14–62; 1943.– Bd. 1,– S. 11–25.

Nöldeke Th. Beitrage zur Kenntniss der Poesie der alten Araber. – Hildesheim: Olms, 1967. – XXIV, 224 S.

ИМРУ-УЛЬ-КАЙС (ok. 500 – ok. 540)

Доисламским поэтом, создателем основных канонов арабской классической поэзии по праву считается Имру-уль-Кайс.

Согласно легенде, поэт изгнан из родного племени за «сочинительство», которое представлялось его отцу, вождю племени, занятием недостойным, и долгое время скитался по пустыне. Узнав о гибели отца, убитого соплеменниками, Имру-уль-Кайс поклялся отомстить за него и, собрав союз племени, двинулся войной на асадитов. Потерпев поражение от правителя Хиры, покровителя асадитов, он отправился в Константинополь, стремясь заручиться там поддержкой в борьбе с Хирскими князьями, но, возвращаясь из Византии, умер.

Через всю поэзию Имру-уль-Кайса проходят две основные темы: любовь, причем любовь откровенно чувственная, и природа. В арабской критике Имру-уль-Кайс справедливо считается непревзойденным мастером пейзажной лирики. В его поэзии встает конкретно-жизненная и вместе с тем поэтически обобщенная картина жизни бедуина, описанная просто, лаконично, удивительно красочно, с богатейшей звукописью. Аравийская степь с ее флорой и фауной предстает перед читателем в непрерывной динамике, а описание коня из му’аллаки Имру-уль-Кайса считается в арабской средневековой поэтике классическим.

Порой в поэзии Имру-уль-Кайса звучат пессимистические мотивы, обусловленные общей атмосферой распада родоплеменных связей. Вся система образов в творчестве Имру-уль-Кайса отражает жизненный опыт поэта, еще органически связанного с бедуинским бытом, племенной этикой и традициями, но в то же время уже приобщенного к жизни аравийских княжеских домов и даже к утонченной придворной культуре Византии и Ирана.

Самым значительным созданием Имру-уль-Кайса считается, согласно арабской традиции, его знаменитая му’аллака «Постойте, поплачем!», считавшаяся в средние века эталоном поэтического совершенства. В первой части касыды (му’аллаки) поэт предается воспоминаниям, нахлынувшим на него при виде покинутой стоянки, где он некогда испытал любовь и горечь разлуки; во второй части описывается свидание с возлюбленной поэта Унейзой; третья часть посвящена описанию жизни в пустыне: здесь одна за другой следуют картины ночи, охоты, грозы и т. д. Структура касыды, в том виде, как она сложилась в творчестве Имру-уль-Кайса, впоследствии стала обязательным каноном арабской классической поэзии.

Произведения Имру-уль-Кайса

Муаллака Имру’уль-кайса / Араб, текст и пер. Г. А. Муркоса. – 2-е изд. – СПб., 1885. – 36 с. Муаллака / Пер. А. А. Долининой // Аравийская старина: Из древней арабской поэзии и прозы. – М., 1983,– С. 23–28.

Стихи / Пер. А. Ревича, Н. Стефановича // Арабская поэзия средних веков. – М., 1975. – С. 25–46. Стихи / Пер. Н. Стефановича, А. Ревича // Из классической арабской поэзии. – М., 1983. – С. 24–36.

Элегия. Из «Дивана» Имрулькайса // Крымский А. Е. Арабская литература в очерках и образцах. – М„1911. – Т. 3,– С. 176–177.

Литература о писателе

Крымский А. Е. Имрулькайс // Крымский А. Е. Арабская литература в очерках и образцах. – М., 1911. – Т. 3,– С. 163–169.

Фильштинский И. М. Умру-уль-Кайс // Фильштинский И. М. История арабской литературы. V – начало X века. – М., 1986.– С. 71–79.

Amrilkais, der. Dichter und König. – Hannover: Orient-Buchhandlung Heinz Lafaire, 1924,– 118 S. Imru-ul-Qais. Die Mu’allaqa des Umrulqais. Übeizetzt und erklärt von Dr. Salomon Gandz. – Wien, 1913.– 125 S.