Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 174 страниц)

Они остановились около одной из сотен оружейных лавок. Отец завел ничего не значащий разговор с купцом, а Локи, больше от скуки, чем всерьез, принялся рассматривать всевозможные мечи и ножи. Среди настоящего оружия попадалось и деревянное, детское. Взгляд молодого бога зацепился за нож, украшенный изображением орла. Он осторожно поднял его с прилавка и осмотрел. Ошибки быть не может, это тот самый клинок! Он выпросил его у отца во время одной из первых поездок в Ванахейм. Деревянный ножик стал любимой игрушкой для него и объектом шантажа для отца. Множество раз царь угрожал сломать его или отобрать, если сын не будет вести себя достойно. Противостояние продолжалось несколько зим, и, в конце концов, за какую-то провинность нож таки отобрали. С тех пор Локи его не видел, зато навсегда усвоил главный урок: никто не должен знать, какие вещи тебе нравятся.

– Зачем тебе этот ножик? – послышался закономерный вопрос отца.

– Мне нужен не он. – Локи положил игрушку на место и зашагал прочь от прилавка. – Отец, что ты делал с отобранными вещами? Уничтожал?

– Нет.

– Ясно. – Локи немного помолчал. – Ты можешь их вернуть?

– Зачем? Ты даже не помнишь, как они выглядят.

– Помню. Тот нож помню.

– У тебя такого не было.

– Ясно. – Локи чувствовал, что начинает повторяться, но спорить с отцом не смел. Может, он и не помнил в точности рисунка на рукоятке, но зато точно помнил другое: в том возрасте отца он почти не видел. Какое дело было хранителю всех миров до орнамента на детском оружии? И сейчас ему незачем помнить об этом.

– Мы можем уже сейчас вернуться домой?

Бог ничего не ответил, только головой едва заметно кивнул и продолжил идти в том же направлении, куда и ранее. Локи уж подумал, что отец решил проигнорировать дерзкую просьбу, как вдруг Один схватил его за руку и резко свернул в едва различимый проулок. Прикосновение обожгло огнем, царевич хотел инстинктивно отдернуть руку или наоборот сжать запястье отца еще сильнее и вывести обратно на главную улицу. Грязные, вонючие проулки – не место для бога! Да и сама ярмарка – тоже ему не место. Локи усмехнулся: по всему выходило, что бог не имел права никуда выходить за пределы золотого чертога.

Сборы заняли достаточно много времени. Локи с тоской смотрел на множество покупок и понимал, что большая часть ему никогда не понадобится. Стоило раздарить их поселенцам или выбросить.

Марципан ждал хозяина на конюшне. Он всем своим видом выражал недовольство по поводу тяжелой поклажи, но не посмел даже фыркнуть. Царевич благодарно улыбнулся ему: этот конь был полной противоположностью тому кошмару, которого Тор так и не смог воспитать.

Вести животное через полунепроходимые джунгли было тяжело, и Локи радовался тому, что возвращаться к раффлезии не придется. Он как в последний раз любовался чудесными просторами Ванахейма. Когда он попадает сюда вновь, попадет ли вообще… Пускай дышать здесь тяжело, но зато какая природа, какое буйство красок, какая растительность! А что ждет его в Асгарде? Серость, холод, бесконечный снег и еще одна прекрасная возможность заболеть. С сожалением Локи переоделся в тяжелую зимнюю одежду. Стоять в ней в тропическом лесу было невыносимо, но отец в этот раз не стал растягивать мучение. Голубая вспышка резанула глаза, и вот они уже на Радужном мосту. Хеймдаль поприветствовал их сдержано, как и всегда. Но только сегодня Локи отметил, как неуместно выглядит эта холоднокровная сдержанность. Страж вел себя так, будто общался с равным. Хоть он и не видел того, что видел царевич, проведший три ночи наедине с богом, но и не мог не чувствовать трепета перед правителем девяти миров и должен был выказывать его, как подобает верному подданному.

– Поедешь во дворец или в поселение?

Царевич, услышав такой вопрос, чуть не уронил Тессеракт, который как раз собирался вернуть в подпространственный карман. Отец дает выбор, дает возможность убежать, не встречаться с матерью и ничего ей не говорить. Принять это предложение – значит показать себя трусом. Отказаться… Стоило представить разочарованное лицо матери, чтобы понять: выбора, как всегда, нет.

– В поселение. – Локи проклинал себя за слабость, но поделать ничего не мог. – Передай это Тору, пожалуйста. – Он отцепил от одной из дорожных сумок подарок брату: не только надсмотрщики должны быть обласканы, но и все члены семьи. Один бережно принял из его рук тряпичный сверток, и только тогда Локи понял, как дерзко поступил: как посмел он использовать великого бога в качестве своего личного гонца! Он открыл было рот, чтобы извиниться, но отец зашагал прочь по Радужному мосту. Локи поспешил за ним, ведя коня под уздцы. Если царь не вызывает Слейпнира, значит, хочет прогуляться и подумать.

– Отец, – Локи постарался обратить на себя внимание бога, который, казалось, даже не замечал, что царевич все еще следует за ним, – ты предлагал разобрать мои ошибки в Мидгарде. Я готов.

Молодой маг приложил все силы к тому, чтобы голос не дрогнул. Он больше всего на свете не хотел ничего обсуждать, но после всего случившегося понимал, что отец дурного не предложит. Да, он узнает еще много нелицеприятной правды, но, быть может, признав свои ошибки, сможет, наконец, стать достойным… воспитанником. Чуждое слово все еще вызывало если не глухую боль, то ненависть в груди, но «сыном» Локи себя больше не смел называть даже мысленно.

– Нет, не сейчас, – Один покачал головой. – Ты пока не готов к разговору. Тебе стоит отдохнуть. Как и мне. Отправляйся в поселение с вверенным тебе артефактом и будь готов к началу лета вернуться домой. Но не ранее.

Локи кивнул. Отец, как всегда, прав, и не может быть иначе. Он взобрался на лошадь, с неудовольствием отмечая возникшую разницу в росте.

– Спасибо тебе. За все, – крикнул он и унесся вдаль, пришпоривая коня. Теперь бы только побыстрее забрать свиту и оказаться в поселении, запереться в своем доме и ни о чем не думать. По крайней мере до того часа, как придется извлекать Тора из мира смертных. Хорошо хоть, что для открытия портала на Радужном мосту не нужно на этом самом мосту лично присутствовать.

Один остановился на разноцветном мосту и долго смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Вот он поравнялся с Хугином, спешащим поприветствовать хозяина. Царь подставил руку, позволяя помощнику сесть на плечо.

– За казнь не благодарят, – задумчиво произнес он. Хугин понимающе каркнул.

Вопрос с ночевкой решился сам собой – царевна посчитала, что у нее слишком мало времени на осмотр новой местности и беседы с учеными, поэтому спать она не будет вовсе. Поскольку Ивару необходимо было вызволить из других миров логистов и целителей, царевна перебралась в семиугольный дом лабораториум фелага Локи, который произвел на гостью должное впечатление. Поломанный Каскет предусмотрительная Беркана заранее спрятала. Она целый день ходила вокруг царевны, не решаясь вновь обратить на себя ее внимание. Дочь Лафея часами сидела подле Фену и слушала рассказы о ее преступном прошлом. Прекрасная снаружи, она успела за свою короткую жизнь убить ни один десяток мужчин и теперь самодовольно делилась подробностями убийств и сокрытия трупов. Чуть позже к девушкам присоединился Хагалар и увлек царевну рассказами о последней войне, в которой лично участвовал. Царевна расспрашивала новых знакомцев об их быте, стремясь найти подтверждение обрывочным сведениям, почерпнутым от Ивара и родной матери. Ее очень удивило, что асы предпочитали водоросли и ягель обычным овощам, что сланцевые ножи с изображениями животных использовались для еды, а не для ритуалов. Один такой нож с тюленем на рукоятке Черная Вдова всегда носила с собой в память о веселом прошлом. Не одну шею этот нож перерезал, не раз выручал свою хозяйку в самых трудных ситуациях, но теперь он покоился в руках иномирской гостьи и должен был в скором времени отправиться с ней в Ётунхейм. На пару минут заглянул Фену: передал Ивару, что Раиду задерживается на Земле, изучая некую «бывшую силу», по-научному «Варкрафт». Ивар не знал, что и делать: то ли немедленно идти к брату и возвращать его силой, то ли остаться с гостьей. Фену ничего дельного посоветовать не мог, поэтому быстро покинул друга и направился к Наутиз – Раиду просил передать ей послание от Ингвара.

Во второй день царевна твердо решила заняться наукой, для чего пригласила к себе Беркану и целителя Алгира, с которым была заочно знакома еще до войны. К ним попытался подсесть молодой маг: он завел разговор о своих любимых красках, о том, как именно выделять красную из марены, а фиолетовую из лишайника, но дочь Лафея заявила, что ётуны признают только одну краску – черную, и добывают ее из болот, обогащенных железом. Ивар только пожал плечами и отошел от дружной компании. Слово взяла Беркана.

– Человеческая наука не совсем такая, как у нас. Она завязана на идее падения с неба. И человек, и все живое было сброшено на Землю и стало несовершенным, даже само мироздание. И цель магии людей – найти эликсир, который смог бы сделать все металлы золотом, то есть совершенством, а также камень, который смог бы вылечить не только человечество, но и все мироздание от негативных последствий падения. Маги были уверены, что так мир вернется в блаженное состояние совершенства. Камень, жидкость или порошок – неважно, он может быть в любом виде. Так считали люди. Мы же точно знаем, что такое мировоззрение суть ложь. Но что насчет алкагеста, ваше высочество? Ученые Ётунхейма его нашли?

– Универсальный растворитель растворит любой сосуд, в котором будет находиться. Его нельзя найти.

– А как же мировой дух? Я читала, что это субстанция, разлитая в воздухе, способная растворять золото. Из нее можно приготовить питьевое золото, излечивающее любую болезнь. Его удалось обнаружить?

– Нет. Нам явилась другая истина: кто потерял руку в битве, должен, без промедления, положить ее в лед. Тогда мне по силам будет восстановить ее. Если поспешить, то микрошвами можно соединить даже отдельные пучки нерва. Нервы, сосуды, сухожилия, мышечная ткань, кожа – все оживет!

Раздался стук в дверь. Алгир, извинившись, вынужден был оторваться от рисования скелета ётуна и пойти открывать. На пороге стояла Наутиз

– День добрый, – поприветствовала она целителя. – Не скажешь, где Ивар? Он должен был сделать мне расчеты серебра.

– Его сейчас нет, но он скоро вернется, – Алгир пропустил гостью в дом.

– Ээээ… Вы открыли сыворотку роста? – Наутиз одними глазами указала на дочь Лафея.

– Нет, это младшая царевна Ётунхейма.

– А, понятно. – Светлоокая не выглядела удивленной, скорее заинтересованной.

– Добрый день, Ваше высочество. – Она приблизилась к столу, пристально разглядывая несколько грифельных рисунков.

– Добрый, – ответила царевна как бы между делом. Она окинула новую асинью холодным взглядом, но вдруг обнаружила то, что вызвало ее неподдельный интерес. Царевна медленно встала, не сводя подозрительного взгляда с Наутиз. Та попятилась к двери – взгляд ётунши не сулил ничего хорошего. Вдруг дочь Лафея схватила ее за плечи и со всей силы впечатала в стену. Не обращая внимания на крики Берканы и вскочившего Алгира, она двумя руками обхватила плечи естественницы, фиксируя ее у стены, а сама встала на колени и принялась всматриваться в лицо.

– Как у тебя могут быть такие глаза? – спросила она. – Скажи правду, кто твой отец? Не ас?

– Ас. Как и мать, – Наутиз не пыталась вырваться, опасаясь за сохранность своих костей.

– Если ищешь правду, изволь позвать лекаря.

– Думаешь, это признак болезни? – подозрительно протянула естественница. Ее взгляд метался с царевны на Алгира и обратно. Что ётунша обнаружила в ее глазах? Ведь ни один целитель раньше ничего плохого про глаза не говорил. Видела бы она глаза того же Раиду – они вообще разноцветные!

Чем ближе было поселение, тем легче Локи становилось. Привычный морозный воздух обжигал легкие и без проблем проходил в них, не вызывая ощущения, что дышать приходится густой и теплой жижей, застревающей в глотке. Темно-серые от вулканического пепла заснеженные пустыни скрывали под собой знакомые с детства лавовые поля. Невдалеке пролетела черно-белая гага-гребенушка с неизменным красно-желтым гребешком на голове. Ранний и Быстрый еще не выбились из сил и не спешили в стойла – тусклое солнце едва проглядывало из-за туч. Родной дом! После буйства красок Ванахейма он выглядел блекло, тускло, серо, но именно этот мир – настоящая родина, именно его царевич любил и был готов защищать. Сейчас, когда отец был далеко и не давил одним своим присутствием, Локи мог полностью отдаться ощущению свободы. Дорога, ведущая в деревню магии, казалась не менее родной, чем та, что вела ко дворцу. И велика ли разница, что в Гладсхейме он прожил больше тысячи зим, а в поселении – всего полгода?

Локи проехал несколько памятных камней с выбитыми на них надписями, повествующими о подвигах великих воинов прошлого. Пересек пару мостов, возведенных безутешными вдовами в честь погибших мужей. А вот и поселение! Ворота почти бесшумно распахнулись, пропуская царевича внутрь. Снег приятно хрустел и не скрывал под своей толщей ядовитых ящериц и змей, готовых укусить. Марципан прекрасно показал себя – давно Локи не ездил на такой покладистой лошади. И пускай она больна – целители могут вылечить все!

Царевич отстегнул сумку с подарками для фелага, предварительно передав прислужникам то, что предназначалось для них. Отдохнуть он успеет, пока же надо объявить о своем возвращении и раздать драгоценные дары. Беркана будет в полном восторге. Как и Хагалар.

Локи закинул сумку на плечо и направился в лабораториум. Либо Лагур, либо Беркана на месте, а уж они разыщут остальных. Тяжелая дверь едва поддалась, будто не хотела пропускать его внутрь.

– Ваше высочество! – послышались удивленные голоса. Локи усмехнулся: поселенцы не ожидали его увидеть так рано. Он собрался было произнести приветственную речь, как вдруг все присутствующие, не сговариваясь, пали на колени! Молодой маг, тут же растеряв все пришедшие на ум слова, недоуменно уставился на коленопреклоненных ученых – даже в первый день такого благоговения они перед ним не испытывали. Неужели они решили так приветствовать того, кто был достоин провести целых три ночи в обществе Всеотца? Даже ненавистный маг покорно стоял на коленях, опустив очи долу.

– Мы думали, что ты приедешь только вечером, – послышался сдавленный хрип естественника.

Локи обернулся к нему и, наконец, заметил то, что должен был заметить сразу. Точнее, ту. Он едва не выронил сумку с подарками: перед ним стояла его увеличенная копия! Да, это была женщина с длинными волосами и неестественными ярко-зелеными блестящими глазами, но черты лица настолько схожи с его собственными! Дыхание перехватило, на мгновение Локи показалось, что он вновь в Ванахейме, и что убийственный влажный воздух не может пробиться в покалеченные легкие. Сильный порыв ветра обдал его холодом и снегом, принуждая одним нервным движением захлопнуть дверь. Громкий звук произвел неожиданный эффект – ученые ожили.

– Локи, это младшая царевна Ётунхейма, дочь Лафея, – пробормотал невнятно Ивар, глядя точно в пол. – А это младший царевич Асгарда, Локи, сын Одина.

Копия подошла ближе и протянула руку для поцелуя:

– Доброго дня тебе, сын Одина и Фригги.

Локи рефлекторно дернулся назад, прижимаясь спиной к двери. Они тут что, все слепые? Очевидно, что девица ему ближайшая родственница, такая схожесть просто не может быть случайной. И если он дотронется до нее, то обратится! Панический ужас и желание исчезнуть едва не разрушили показное самообладание.

– Доброго, – он поклонился царевне так, будто перед ним стояла царица. Этикет обязывал целовать руки царевнам и кланяться царицам. Пусть он проявит больше почтения, главное, не прикоснуться к… Дочь Лафея изучала каждую черточку его лица, каждую деталь одежды. Она, без сомнений, знала, кто стоит перед ней. Если она сейчас скажет хоть слово…

– Тебя и в самом деле зовут Локи? – спросила она, растягивая и коверкая его имя.

– Да.

– Это знамение!

Молодой маг вздрогнул, краем глаза отмечая, что фелаг и какие-то мало знакомые асы вставать не собирались, вступать в беседу – тем более. Надо брать инициативу в свои руки. Узнать, что она здесь делает, как попала сюда… А и в самом деле, как? Локи судорожно проверил хранилище – Тессеракт на месте. Но иного пути пробраться в поселение не существует. Если только ётуны его не обнаружили…

– Добро пожаловать в Асгард, – заносчиво произнес он. – Ты здесь инкогнито?

– Мой возлюбленный друг желал меня развлечь. – Царевна подошла к Ивару и с легкостью поставила его на ноги, обняла, прижала к себе и погладила по голове. Ученый не сопротивлялся столь вольному обращению. Потрясенный Локи смотрел на странную парочку, пытаясь хоть что-то понять. Какой еще «возлюбленный друг»?

– Послушай, дочь Лафея, – Ивар отстранился он царевны, – я бы хотел, чтобы первая поездка оставила в твоем сердце только радость. Прошу, вернемся в Ётунхейм.

– Конец моей дороги уже близок, – кивнула девушка и направилась к двери, не отпуская ученого от себя ни на шаг. Выглядели они комично. Только у самого выхода она дружелюбно кивнула подобравшемуся царевичу и громко произнесла:

– Будь благословлен покоем, Локи, сын Одина и Фригги.

Дверь открылась, впустив в дом новый порыв холодного ветра, и плотно закрылась, не выпуская драгоценное тепло. Локи так и стоял к ней лицом, спиной к ученым. Пожелание покоя от той, что разбила все его благодушное настроение, выглядело жестокой насмешкой.

– Я слушаю ваши объяснения, – он обернулся, услышав, как ученые поднимаются на ноги.

Никто не ответил. Беркана смотрела куда-то в пол. Врач, лечивший его по приезде в поселение, делал вид, что столешница интересует его больше, чем вопросы воспитанника Одина. Даже Ивар и Хагалар не спешили прояснить ситуацию.

– Объяснять почти нечего, – подала голос незнакомая асинья, – просто у нас есть свой осколок Тессеракта.

– Что? – Локи тут же материализовал артефакт, пристально его оглядел. Точно, так и есть! Теперь он отчетливо видел скол, которого в Мидгарде не было. Как они решились сотворить такое, когда успели и… Царевич почувствовал, что ему опять не хватает воздуха – отец доверил ему Тессеракт, и если бы он увидел, что тетракуб подвергся такому варварскому обращению… Нет, Всеотец не мог не заметить! Ничто не могло укрыться от взгляда бога, только он, Локи, не обнаружил изменений. И если Один ничего не сказал, значит хочет, чтобы царевич разобрался с этим сам, ведь ему была поручена бесценная ноша!

– Вы разрушили артефакт? – севшим голосом спросил молодой маг, бережно возвращая покалеченный куб в хранилище и чувствуя медленно закипающую ярость. – Без моего ведома? Я бы никогда не допустил этого!

Асы виновато безмолвствовали. Царевич уже хотел было продолжить обличительную речь, но тут вперед вышел Хагалар. И, судя по омерзительной усмешке, на колени он недавно вставал чисто за компанию.

– О юное дитя, тебя не было три ночи, а я уже успел отвыкнуть от твоих глупостей. Не забывай, ты здесь никто и ничего не решаешь. Тинг постановил, что нам нужен кусок артефакта, а твой друг его разрубил. И, как ты, вероятно, смог заметить, без вреда для куба. Даже без жертв.

– Ты? – не предавая значения словам надменного мага, даже не пытающегося оправдать свой проступок, Локи повернулся к Ивару, попятившемуся от одного гневного взгляда. Как мог он, тот, кого царевич лично выбрал себе в помощники, сотворить такое бесчинство, предать оказанное ему доверие и расположение!

– Сын Одина, я не достоин твоего гнева! Меня заставили! Шантажом! – извиняющимся тоном выкрикнул Ивар и ткнул указательным пальцем в Хагалара.

– Шантажом? Ну ты скажешь! – рассмеялся старый маг, смерив презрительным взглядом жалкого аса.

Локи переводил взгляд с одного мага на другого и не мог понять, кто из них лжет. Впрочем, это и не имело принципиального значения – они оба посмели выступить против царя девяти миров, за его спиной строя свои мелкие козни. Зачем вообще им потребовалось творить такое с артефактом? А если бы что-то пошло не так, и вместо разделения они бы повредили или уничтожили единственный портал между мирами? Как бы он держал ответ перед отцом, доверившим ему, а не кому-нибудь другому, столь ответственное поручение?

– Если мой отец обо всем узнает… – с угрозой в голосе протянул царевич, не без удовольствия представляя возможную расправу над этими подлецами.

– …Твоя шкурка не пострадает, – махнул рукой Вождь. Его беспокойство за того, кому было даровано расположение бога, было просто смешным. – Твой милосердный отец прекрасно понимает, что ты здесь бесправен, так что расправы можешь не бояться.

– Расправы должны бояться вы, – не сдерживая торжествующей улыбки, произнес Локи.

– И зачем тебе с нами ссориться, глупое дитя? – удивился Хагалар. – Тебе с нами еще работать неисчислимое число зим. Но если хочешь выдавать – выдавай, кто тебе может запретить?

Локи дернулся, как от удара, но, справившись с эмоциями, сделал шаг вперед. Что этот маг о себе возомнил, если смеет ему угрожать в надежде, будто царевич испугается неудовольствия каких-то отверженных поселенцев? Стая назойливых мух – вот кем были его противники, и не помешало бы поставить их на место.

– Локи, Тессеракт – наше спасение и надежда, – очень вовремя вернувшийся естественник с порога начал говорить, тем самым защищая своих неверных товарищей от расправы. – Мы преступники, и поселение для нас тюрьма. Мы не имеем права выходить за его пределы. Любой, кто встретит нас за стенами, может и должен атаковать. Но нам не достать реактивы иначе, чем из других миров. Столетиями приходилось рисковать жизнью, добираясь до Радужного моста. Многие логисты сложили головы, даже не доехав до мира назначения. А без реактивов наша работа, направленная на процветание Асгарда, невозможна. Теперь же у нас есть свой личный телепорт.

Ивар аккуратно взял Локи за руку и подвел к столу, за которым недавно сидела царевна. Его грациозные движения завораживали, но время игр закончилось, и доводы сладкоголосого естественника не были достаточными, чтобы унять гнев воспитанника бога.

– Хеймдаль обладает великой силой… – начал царевич.

– Но не видит ничего в поселении, – возразил Ивар, присаживаясь рядом. Он вел себя как нашкодившая собака, и, стоило признать, эта роль давалась ему очень хорошо.

– Я вечно забываю, что ты ничего не смыслишь в магии, – бесстрашный маг продолжал дерзить, но обращать внимание на его слова было бы глупо. Он скрывал свои истинные мотивы за нагромождением язвительных слов – хорошая тактика, но сейчас она не возымела действия, слишком уж примитивной казались эти выходки. Яриться на очередные дерзости, не выяснив суть, будет недостойно воспитанника Одина.

Ивар, сидя рядом, тасовал карты, но его пальцы мелко дрожали, хотя движения были выверены и, кажется, его успокаивали. Царевич давно заметил, что когда ученый волнуется, то начинает машинально перебирать любимые игрушки.

– Думаешь, то и дело переходить на неудобный немецкий – это наша блажь? – продолжил говорить Хагалар с таким нажимом, будто правда была на его стороне. – Глубоко заблуждаешься! Это часть мощнейшего щита, который формирует иллюзию для всевидящего стража. Работать на языке смертных – сущее издевательство, но приходится хотя бы словечки в речь вставлять.

– Но почему немецкий? – продолжил выспрашивать Локи, все еще не реагируя на хамский тон мага. Это было куда полезней – в его бесчисленных дерзостях проскальзывала важная информация. Вынужденный отвечать на прямые вопросы, не вступая в перепалку, Хагалар выдавал секреты поселения один за другим.

– Потому что защиту ставил Лагур, – пояснил Ивар, разбрасывая карты по столу мостиком. Локи выхватил несколько штук и попытался построить домик – тот сразу же развалился. Спокойствия это не добавляло, а оно сейчас было очень кстати. Надо было не поддаваться обуревающим эмоциям, а кропотливо выискивать среди потока лжи и дерзостей важную информацию. Лагур… Тайный гений, создатель чуть ли не всех мощнейших артефактов поселения – он создал заклинание, которое мешает Хеймдалю надзирать за преступниками! Так вот зачем отец отправил своего воспитанника в мир отверженных – разобраться с подозрительными учеными!

Домик в очередной раз рухнул, не получив даже третьего этажа. Ивар вызвался помочь, и вскоре на столе уже громоздилась девятиэтажная конструкция. Работа, требующая полной концентрации, немного успокоила мечущиеся мысли, и Локи, уняв гнев, вспомнил о еще одном важном вопросе.

 – Зачем было приводить сюда царевну Ётунхейма? Она же чудовище.

Хагалар закатил глаза, остальные стали как-то странно переглядываться. Злость поднялась с новой силой – они еще и хамить ему смеют! Стараясь успокоиться, Локи мстительно дунул – карточный домик сложился.

– Даже поездка с отцом в другой мир не примирит меня с твоими постоянными глупостями, ребенок. Мой тебе совет – не открывай рот, так о тебе окружающие будут лучше думать.

– Я с удовольствием лишусь твоего общества, коль мои слова тебе противны… – прошипел Локи в ответ.

– Меня пугает не смысл твоих речей, а только то, что я слышал все это уже не раз, – продолжил Хагалар, не замечая опасных интонаций в голосе собеседника. – У тебя нет своего мнения, только навязанное родителями. Неужели все заворотные асы так думают? Если да, то твой отец прекрасно вбивает своим подданным угодные ему мысли.

– Хагалар, довольно! – Алгир прервал зарвавшегося мага, заметив, как младший царевич машинально сжал кулаки – только второй неуравновешенной царской особы здесь не хватало. Неужели Хагалар, столько времени проводивший с сыном Одина, не научился понимать, когда нужно остановиться? – Ётуны – лучшие врачи во вселенной. Их целительная магия достигла невероятных высот, которые не снились ни одному другому миру. У этого народа нет ни смертной казни, ни пыток, только врачи, выполняющие функции палачей. Когда-то все прочие миры посылали в Ётунхейм своих смертников, чтобы познать все тайны физиологии, хирургии, беременности, наследственных признаков. Целительница твоей матушки, Эйр, училась у лучших целительниц Ётунхейма. Я мог об этом только мечтать.

– Ётуны ничем не лучше и не хуже асов, – кивнул Хагалар. – Это народ с богатейшим культурным наследием, древнейшими традициями. И мне до сих пор стыдно, что мы столько всего порушили во время войны, а главное, мы же считали, что несем свет и благо!

– Младшая царевна хотела посмотреть поселение и поделиться с нами своим научным опытом, – взял слово Ивар. – Я давно знаком с ней и лишь помог осуществить давнюю мечту. Прости, что пришлось делать все за твоей спиной, Локи, но мы не были уверены в успехе, а в случае провала поселение могло взлететь на воздух. Мы лишь хотели защитить тебя.

Красивые фразы складывались в плотные шоры, готовые лечь на глаза. Не ученые, а сборище шутов, складно рассказывающих одну сказку про царевну и Тессеракт! При том, что чуть раньше, не таясь, Хагалар выдал столь грязную правду о магии, скрывающей дела поселенцев.

– Хватит мне врать! – Царевич вскочил со скамьи и, оттолкнув мягко коснувшегося его руки Ивара, под молчаливыми взглядами остальных поселенцев направился к двери, но замер на половине пути. Если он сейчас направится к отцу, чтобы рассказать о том, что тот и так знает – это будет слишком опрометчивым поступком. Куда полезнее будет заставить никчемных магов, покусившихся на артефакт, исправить то, что они с ним сотворили. Взмахом руки он материализовал Тессеракт, еще раз оглядев красноречивый скол.

– Немедленно соедините две части артефакта воедино. В противном случае завтра же утром мой отец узнает все. О заклинании, скрывающем вас от Хеймдаля. О разбитом Тессеракте. О дочери наших врагов, свободно передвигающейся между мирами. И я лично повешу каждого из вас. А тебе, – он обернулся к ненавистному магу, – я перед этим вырву язык.

Дверь глухо хлопнула, закрываясь за спиной взбешенного царевича.

– У вас всегда так весело? – с улыбкой и явным азартом спросила Фену, ткнув сидевшую рядом Беркану локтем в бок. – Я хочу к вам в фелаг!

– Ты вообще поняла, что он сказал? – воскликнула магиолог. Ее мелко трясло от страха. – Он нас повесит! Ведь артефакт нельзя восстановить! – Она почувствовала, как по щекам начали катиться слезы.

Фену только усмехнулась и отвернулась от соседки по столу. И как можно быть такой доверчивой – если бы магичку вешали каждый раз, как обещали, то из виселиц можно было бы уже построить небольшой дом. Благодушный Ивар подсел к магиологу с успокоительной речью.

– Столетий семь назад у тебя лучше получалось с царевичами, – холодно заметил Алгир, со злобой глядя на Хагалара. – Мне воспользоваться опиатами? В больших количествах лекарство для снятия боли создает иллюзии. Локи или забудет об увиденном, или будет считать его сном.

– Что вы так беспокоитесь? – усмехнулся Хагалар. – Ребенка повесят с нами, если величайший царь все узнает. Он же обручен со смертью, не забывай. Без нас его знания ничего не стоят. Поверь, мой дорогой старый друг, этот ребенок очень хочет жить, так что нам нечего бояться.

– А если все не так? – Беркана, всхлипывая, высвободилась из объятий Ивара. – Если гнев вконец ослепил его…

– Я пойду и поговорю с ним, – вперед вышел молодой маг. – Вы же знаете, если я берусь за дело, оно быстро налаживается! Выпьем шипучей воды, взорвем пару яиц, устроим светопреставление. Локи сразу оттает.

– К твоему сведению, Ивар, у меня полно других дел, кроме как собирать тебя по кусочкам после побоев, нанесенных тяжелой рукой настоящего воина, – заметил Алгир. – Я не знаю, что у вас в фелаге происходит, но вы втроем точно ничего не сделаете, – он указал рукой на Иваров и Хагалара.

– Предоставьте Локи мне. – Фену встала и оправила платье, почти что обнажив полную грудь.

– Только попробуй приблизиться к моему подопечному, распутница, – угрожающе протянул Хагалар. – Пока Локи мой, ты с ним даже разговаривать не будешь!

– А я к нему не пойду! – воскликнула Беркана, когда поняла, что все взгляды обратились на нее.

– Тогда у нас остается только один вариант, – задумчиво протянул естественник. – Ивар, поможешь?

Поглощенный электронно-вычислительной машиной Раиду снаряжал армию и продумывал стратегию боя, как вдруг в дверь постучали. Хозяина не было дома, поэтому естественнику пришлось оторваться от своего занятия и открывать самому. Он был уверен, что это Фену. Логист умаялся вчера перевозить в Асгард многочисленные покупки и обещал зайти на днях, что-то обсудить, но что именно, Раиду уже и не помнил. Он с силой потянул дверь на себя, чуть не выломав замок: на пороге стояли брат и поганый избранник бога. Подавив желание закрыть дверь прямо перед носом незваных гостей, ученый молча впустил их в квартиру, даже не осведомившись о цели визита. Он указал на кухню и вернулся к экрану, на котором разворачивалась красочная битва. Даже Умвельт не мог сравниться с ней. Однако погрузиться в атмосферу сражения не удалось: Ивары, вместо того, чтобы сидеть на кухне и ждать Алгира, явились к нему и стали что-то втолковывать насчет смертельной опасности. Раиду и сам видел, что его войска уступают по силе противнику, поэтому настырные советчики его раздражали. И лишь когда он с диким трудом и неимоверным количеством проклятий победил, то понял, наконец, что брат говорит о какой-то совершенно реальной опасности, нависшей над поселением. И она была как-то связана с царевичем – с этого и нужно было начинать! Раиду дернулся, оторвавшись от финальной заставки, и попытался вникнуть в сбивчивый рассказ брата и прихлебателя Локи. И чем больше он слушал, тем больше холодели его руки. Увлекшись возможностью познать науки Мидгарда, ученые совершенно не подумали о том, как на решение тинга расщепить артефакт отреагирует его хозяин. По словам Иваров, Локи грозился всех повесить, если кристалл не сольют воедино. У Раиду пересохло во рту – он знал, что соединить две части Тессеракта обратно невозможно. И, судя по обеспокоенным лицам, никто из фелага не смог в достойных выражениях преподнести важность их тайной работы с артефактом. Конечно, Раиду очень хорошо представлял, что говорил Хагалар на обвинения царевича и какую ярость эти насмешливые слова могли вызвать. Смерть от рук самого бога была бы достойной даже на виселице, но только не сейчас! Как может он умереть в тот день, когда наконец-то узнал, как именно модернизировать Асгард, в тот день, когда понял, как сделать Локи хозяином нового, лучшего мира!