Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 152 (всего у книги 174 страниц)

– Подожди, – Локи нахмурился, обдумывая какой-то план. Хагалар милостиво не мешал.

– Говоришь, что духа можно вселить в сильное тело? Много поколений асов и прочих существ будут защищать Асгард, если дать им тела. Много сильных тел.

– И? – Хагалар легонько дотронулся до плеча Локи. Царевич закрыл глаза и медленно заговорил:

– Семь миллиардов людей. Вторая по численности раса Девятимирья – альвы – их два или три миллиона, из них едва ли пятая часть – взрослые мужчины, способные держать в руках оружие. Семь миллиардов людей. Анабиоз. Армия мертвых в телах сильных людей – Асгард станет непобедимым.

То, что вначале показалось Хагалару преступной глупостью, через пару минут обрело смысл. Конечно, ни о каких семи миллиардах речь не шла, но увеличить численность живой армии Асгарда за счет людей-химер теоретически возможно. Нужны длительные исследования, ведь никто прежде не пробовал так использовать одержимость. Впервые за два года Хагалар слышал от ребенка разумную мысль, но для ее воплощения нужно время, а его катастрофически не хватало. Ближайшие конфликты точно придется разрешать по старинке, а вот в будущем возможно всё.

Последние недели Тор пребывал в благодушном расположении духа. Началась летняя половина года – прекрасное время для покорения новых вершин в компании верных друзей. Сиф во время похода поймала парочку самых обычных птиц, на которых раньше и внимания не обращала – кулика-сороку с бекасом – и радовалась своему везению как ребенок. Для нее восхождение стало отличной возможностью ненадолго сбежать от консервативного мужа, с которым она не сошлась характерами. Разногласия обнаружились в первую же ночь: Гринольв женился ради наследников, а Сиф не собиралась рожать в ближайшее время.

– Как только починят Радужный Мост, грянет война, – объяснила она свою позицию сразу после свадьбы. – Я должна сражаться, а не заботиться о младенце.

В медицинские или магические средства Сиф не верила, поэтому огородилась от детей древним, как мир, способом – воздержанием.

– У Гринольва куча недостатков, – рассказала она друзьям по секрету, – но он не насильник.

Величайший полководец прошлого действительно не был насильником и уважительно относился к женщинам даже побежденных народов, во многом поэтому о нем время от времени ползти гадкие слухи, которые он пресекал на корню. Но он компенсировал следование своим моральным принципам такими громкими скандалами, что слышал весь Асгард, и только Сиф оставалась глуха к его ярости.

– Я его не слушаю, – хвасталась она. – Думаю о своем. Если ему что-то не нравится, пусть разводится. В Фенсалир я уже всё равно не попаду.

– Он может поступить как все мужчины, – забеспокоился Вольштаг.

– Если он посмеет меня ударить, я отрублю ему кисти обеих рук или вспорю брюхо, – на полном серьезе ответила Сиф. – Он брал в жены воина, а не служанку. Я подарю ему наследников, когда в Асгарде настанет мир.

– Я узнаю в тебе себя прошлую, – походя заметила Фригг, ставшая невольным свидетелем дружеского разговора. – Надеюсь, ты справишься с усмирением Гринольва.

Но усмирить Гринольва было невозможно, поэтому Сиф старалась не бывать дома, когда он возвращался со службы. Они жили вместе, но почти не встречались. Это был странный брак, обсуждать который никто не смел – боялись тяжелой руки Гринольва и острого копья Сиф.

Тор радовался, что боевая подруга не покинула команду, а наоборот стала чаще тренироваться. Да еще и Фандрал вернулся, как только научился немного контролировать свои силы. В дружеских поединках он больше не участвовал, но в остальном остался таким как раньше, а женщин вокруг него увивалось даже больше, чем прежде. Он так уставал от их навязчивого щебета, что первым поддержал идею Тора о походе, только бы не рассказывать в очередной раз красочную байку о том, как он стал одним из самых могущественных воинов Асгарда.

Друзья провели несколько незабываемых дней и ночей вдали от столицы, от Одина, от своих прямых обязанностей и веселых пирушек. В начале летней половины года Асгард был особенно красив: из-под снега пробилась ярко-желтая прошлогодняя трава, на фоне которой елки приобретали особую ярко-зеленую окраску, а вода – не менее ярко-голубую. Пожухлая трава у подножья горы собиралась в кочки, скрывавшие под собой мелкие ручейки. Промокнуть в них было невозможно, а вот подвернуть ногу запросто. На самой горе желтая трава сменялись молодыми побегами, которые постепенно переходили в мох, лишайники, а потом в голые валуны, щебень и гальку: скользкую, хранившую на себе остатки льда и снега. Отдельные овцы бродили у подножья горы, поедая первую травку, стаи дроздов-белобровиков сидели на лиственницах и кипарисах, поднимая крик и слетая с места при приближении чужаков. Из-под ног разбегались не то паучки, не то мошки, очнувшиеся после затяжной зимы. А, главное – безоблачное небо, которое обеспечила царица по просьбе сына, сопровождало воинов всё время. Ни одного дождя, ни одной тучки, разве что промозглый ветер, иногда дующий прямо в лицо. Толстые плащи спасали от холода, а запасы трески – от голода. Что может быть лучше, чем обжаренная на костре вяленая рыба? Только пожаренный на костре вепрь, но они не водились в Асгарде. И рыбу, и уголь для костра взяли из дворца, чтобы не зависеть от редких деревьев, и правильно сделали: елки остались далеко внизу, а на вершину не залезли даже стелющиеся березки.

Поход доставил молодым асам огромное удовольствие и прошел без всяких происшествий. Жизнь текла спокойно, ровно и никто не ждал беды в ближайшее время. Поломка Радужного Моста, с одной стороны, остановила торговлю, но с другой – принесла уверенность в завтрашнем дне. Ледяные гиганты точно не окажутся в хранилище оружия в самое неподходящее время. Нападения ждать неоткуда.

По возвращении в Гладсхейм Тор большую часть времени проводил с армией под командованием приснопамятного Гринольва. Тот был превосходным воином, шпионом, стратегом и тактиком – сочетал в себе несочетаемое и был готов помогать любому, кто стремился, как и он в свое время, дотянуться до вершин военного дела – единственного, достойного настоящего мужчины.

Другим увеселением стали полеты в поселение, где жил не только злобный брат, продумывающий очередные козни, но и мидгардский друг. Тор чувствовал ответственность за Брюса и старался развлекать каждые два-три дня. Они рассаживались у очага в тесном темном помещении, выпивали, обсуждали асгардский быт и его отличия от мидгардского. Иногда к ним присоединялся Локи, если не был занят очередными фокусами. Тор немного опасался, что Халк не сдержится и потеряет контроль, но все вышло лучше, чем он предполагал: Локи восхищался работой Беннера, а Беннер восхищался фокусами Локи.

Неудача с Джейн постепенно стиралась из памяти, хотя никто прежде не смел отвергать Тора, сына Одина. Это было немыслимо, и поначалу обида засела глубоко в сердце. Но друзья, любимое дело, семья – лучшие лекари от сердечной боли. Тор искренне желал своей бывшей девушке счастья и надеялся когда-нибудь увидеть ее избранника. Как выглядит человек, которого предпочли богу?

Джейн давно оставила Асгард, а Брюс покидать его не собирался. Он перевез свои вещи из дворца и не планировал не только отъезд в Мидгард, но и возвращение в Гладсхейм. И дело было не в порядках дворца, а в прекрасной деве, всюду сопровождавшей иномирского гостя. Она обладала на редкость аппетитными формами и природной притягательностью. Неудивительно, что смертный влюбился и не желал покидать мир отверженных.

– Я тебе вот что скажу, – заявил Тор, выпивая залпом огромную чашу меда, которую ему подала та самая прелестница, – в моей власти отпустить любого преступника. Живите в Мидгарде до самой твоей смерти!

– Какое заманчивое предложение! – ответила женщина, усаживаясь рядом с Брюсом и робко обнимая его одной рукой. В другой она держала блюдо с блинами – маленькую слабость бога грома, о которой он никому никогда не рассказывал. Неужели братец просветил местных жителей? – Но, ваше высочество, мне бы сперва хоть одним глазком узреть доблесть его светлости.

– Да, Тор, раз уж заговорили, – Брюс усиленно делал вид, что не замечает ласковых объятий, словно от друга стоило скрывать свои чувства. – Я же кому-то из твоих друзей обещал. Я не против сразиться с вашим воином. Но ты же понимаешь, что большой парень опасен. Так что как-нибудь, чтобы без жертв и крови.

– Друг мой, какая радостная весть! – Тор от души похлопал Беннера по плечу, чуть не столкнув на пол девицу. – О вашем поединке скальды сложат легенды. Хорошая драка – вот, чего не хватало Асгарду. И мой отец, и мои друзья поверят, наконец, что в Мидгарде живут по-настоящему сильные воины. Когда ты желаешь устроить поединок?

– Не прямо сейчас, – доктор принял из рук девы бокал с соком, разбавленный вином – только в поселении пили такую странную дрянь. – Драка подождет. Я изучил книги, которые Эльма перевела, – он обменялся с девой нежными взглядами, – и, кажется, я понял, что у вас творится с женщинами и почему так мало детей. Мне бы сперва проверить гипотезу.

– Это дело, – кивнул Тор. – Я готов помочь.

– Мне бы обследовать женщин на фермах. Это возможно?

– Вполне, – царевич встал и чуть не ударился о низкую потолочную балку. – Будь готов завтра выезжать. Я поеду с тобой. Еще меда!

И он грохнул об пол рог, который отлетел в дальний угол. Красотка услужливо подала другой, пригубила сама и изъявила желание поехать с ними. Тор только обрадовался такому сопровождению. Дева была очень хороша, уж точно гораздо красивее Джейн. И многих подружек Фандралла. Стоило посмотреть ей в глаза, как перехватывало дыхание. Или в этом повинно вино? Тор не стал разбираться. Хочет ехать – пускай, главное, чтобы в седле держалась.

Беннер был очень рад, что Тор согласился на небольшой поход. За три месяца он устал сидеть в четырех стенах, да и желание посмотреть поближе на жизнь простых асов никуда не делось. Хорошо, что удалось договориться с Тором и не привлекать к поездке Локи. Очень хорошо. С бывшим врагом Брюс старался сталкиваться поменьше. Ему хватало мало эффективных занятий математикой, во время которых Локи делился своими планами и наработками. Беннер запоминал, что именно интересовало Локи, и впоследствии наблюдал, как поселенцы стараются притворить его идеи в жизнь. В дискуссию он старался не вступать и не высказывать своего мнения, полностью сосредотачиваясь на задачах и формулах, но получалось не всегда. Примерно месяц назад он ради интереса попробовал объяснить Тору интегралы, и ему показалось, что это было гораздо проще, чем Локи, но по одному короткому занятию судить невозможно.

Его помощь и совет требовались буквально везде, но больше всего Брюса заинтересовала проблема рождаемости, во многом потому, что асы уже обращались к людям за помощью и не получили никакого точного ответа. Поражение человеческой мысли стало для Беннера ударом по самолюбию, поэтому он решил хотя бы попробовать разобраться, тем более, что из мира науки – Етунхейма или как-то так – недавно доставили книги, посвященные физиологии асов и ее нарушениям. А поскольку Беннера очень интересовало зарождение магических способностей и закладка второй системы сосудов, то он много времени потратил на изучение переводов, любезно предоставленных Эльмой. Порой с утра и до ранних сумерек они постигали науку другого мира. Эльма оказывалась совсем близко: такая желанная, но такая недоступная. Аромат ее волос (смесь цветочных духов и дыма) пьянил, от него начинала кружиться голова, так что смысл переведенного порой ускользал от Брюса, и он вынужден был просить чаровницу перевести еще раз какой-нибудь особенно трудный фрагмент. С ней любые занятия казались интересными и значимыми, а время пролетело незаметно. Она задавала такие неожиданные вопросы и с таким интересом слушала ответы, смеялась, ненавязчиво касаясь руки, что Беннер забывал обо всем, особенно о Земле.

Он быстро разобрался, что магическая система сосудов образовывалась из энтодермы, а не мезодермы и состояла в родстве с основными железами и легкими, а не с кровеносными сосудами. Гены, ответственные за магию, развивались в яйцеклетке, а в сперматозоидах полностью отсутствовали. Магические яйцеклетки формировались у любой асиньи, вне зависимости от ее личных магических дарований. У одной магических яйцеклеток была чуть ли не половина, у другой – одна десятая, поэтому даже у самой сильной чародейки могли появиться обычные дети, а у заурядной асиньи – дети с огромным магическим потенциалом. От женщины полностью зависела возможность обладания магическими силами, а вот степень развития дара полностью определял отец. Если он принадлежал к асам, эльфам или гигантам, то у зародыша развивалась магия и формировалась вторая система сосудов, причем магический потенциал был не только у асиней, но и у человеческих женщин. Авторы книг приводили кучу примеров появления ведьм и колдунов – потомков аса и человеческой женщины. Вероятность рождения магического существа ровнялась в этом случае примерно двадцати процентам.

Тут вставал вопрос, каким образом Локи мог быть хотя бы теоретически наследником магии своего «отца», если мужчина не передавал магию, но выяснилось, что от Одина ожидали всего, в том числе и передачи магической генетической информации. К тому же чем сильнее отец, тем активнее магическая природа эмбриона. Брюс внимательно рассмотрел асов на стадии бластулы и гаструлы, но никаких отличий от людей не заметил.

Увлекшись яйцеклетками и их разновидностями, Беннер обнаружил то, обо что сломали зубы земные ученые. У человеческой женщины только четыре основных гормона отвечали за половую функцию. На четырнадцатый день трое из них достигали своего пика и происходила овуляция: зрелая яйцеклетка выходила из фолликула, готовая в течение нескольких дней встретиться со сперматозоидом и дать начало новой жизни. Образовывалось желтое тело, вырабатывавшее последний, четвертый гормон, который готовил организм к беременности. Если беременность не наступала, то уровень всех гормонов падал, а организм через четырнадцать дней выпускал новую яйцеклетку. Понять эту простую систему мог даже школьник старших классов, что уж говорить о настоящих ученых, но у асов гормональная система отличалась невообразимой сложностью. Только за подготовку к беременности отвечало более двадцати гормонов. Причем пять или шесть из них – источники расходились во мнениях – способствовали поглощению организмом крови и слизистой оболочки матки, благодаря чему асгардийки были лишены одной из самых неприятных особенностей женского организма. Всего же в теле обычных асов было около трехсот гормонов против сотни у человека, а в теле мага – до пятисот. Такое различие объяснялось тем, что магия была не непосредственной частью организма, а благоприобретенной, подобно митохондрии у всех известных клеток, и иммунитетом до сих пор воспринималась как чужеродная сущность, которую следовало отторгнуть. Это противостояние напоминало конфликт резус фактора у плода и матери, с которыми Беннер сталкивался, когда работал врачом в Калькутте.

Стоило нарушить синтез хотя бы одного гормона, который включался в работу после родов, и яйцеклетка не могла разорвать фолликул и запустить следующий цикл. Книги из Ётунхейма давали вполне конкретные описания нескольких гормонов, выработку которых можно сбить действием магических артефактов. Если предположить, что где-то в Асгарде спрятан артефакт, достаточно сильный, чтобы покрыть весь остров, но испускающий почти незаметные импульсы, то головоломка сходилась. Если бы можно было получить данные про асинь, живущих в других мирах, было бы легче, но асиньи никогда не переезжали. Путешествовали только мужчины. И даже в поселении с его свободными нравами до логистики женщин не допускали.

При переводе на человеческие года получалось, что проблема с рождаемостью длится всего лишь сорок лет – рассмотреть ее со всех сторон медлительные асы просто не успели, а отослать женщин в другие миры и проверить, не родят ли они там больше детей, никому не пришло в голову.

Еще Беннеру хотелось разузнать побольше о кривой выживаемости асов, сравнить ее с древним и современным человеческим обществом, но для этого категорически не хватало ни данных, ни времени проанализировать уже имеющееся. К его несказанному удивлению, асы научного мира много занимались экологией рыб и птиц, но вовсе не своей собственной. Все разумные расы Девятимирья подробно исследовал Етунхейм. Раньше туда поставляли материал в виде приговоренных к смерти, на которых и проводили любые эксперименты. Но деловые отношения с миром льда прервались, а вырастить собственных специалистов асы не успели. В самом деле – прошла всего-то пара тысяч лет – что можно успеть за такой ничтожный срок? Беннер собирался доказать богам, что три дня могут стоить трех тысячелетий. В успехе он не сомневался. Во всех мифах и легендах великие боги приходили к несмышленым смертным и осыпали всевозможными благами. Брюс собирался нарушить эту традицию и облагодетельствовать сильных мира сего. Богам придется склониться перед гением смертных.

Беркана не хотела в Фенсалир. И оставаться в поселении. И переезжать в столицу. И замуж она тоже не хотела ни за аса, ни за человека. Как и возвращаться к заворотной жизни, которую вела до знакомства с Хагаларом.

Дочь Одина понятия не имела, чего желает, и была уверена только в том, что хочет решительных перемен к лучшему. Ночи проходили, сменяясь солнечными или дождливыми днями с редкими вкраплениями запоздалого снега. Она слонялась по поселению в безделии и довела нытьем даже Лагура, который несколько раз давал ей советы в своей излюбленной непонятной манере, а потом вдруг заявил:

– Скажи же мне скорее, дочь Вотана, какой ответ желаешь ты услышать? Его я дам тебе, но, может, Логе тебе помочь способен? Или Фрикка? А, может, сам Вотан? Я не всесилен. Всесильны боги, так узнай у них. Ведь Логе здесь, и Доннер скоро будет.

Этому совету Беркана не последовала, как и всем предыдущим. Ни к какому Тору она за помощью не обратилась, к Локи – тем более. Она отчаянно скучала, даже думала сделать себе на руке татуировку в виде эргона в огне, чтобы сперва сосредоточиться на высоких уровнях духовной вибрации, а потом очистить, преобразовать все низменное, что ее окружает, оставив только духовную, вечную составляющую. Она бы наверняка воспользовалась тайными силами человеческой науки естества, если бы не страх перед болью.

Ужасную скуку развеяло только небольшое собрание, которое для бывшего фелага провел Ивар. Он почти ничем не отличался от себя прежнего, но Беркана слишком хорошо помнила, как он грозился убить ее. И как Раиду пытал человека, она тоже не забыла. Из всех членов команды только Поэтический Лагур ничего ужасного в последний год не делал, поэтому предусмотрительная Беркана пристроилась на скамеечке рядом с ним. Раиду садиться не стал. Ивар тоже. Они стояли друг напротив друга почти в идентичных позах, что усиливало внешнее сходство, хотя они не были родными братьями.

– Я должен извиниться перед всеми вами, – начал Ивар своим привычным мелодичным голосом, который Беркана прежде готова была слушать бесконечно. – Под действием чар я вел себя ужасно. Особенно сильно я виноват перед тобой, милая Дочь Одина, и прошу у тебя прощения, – он выдержал паузу, наблюдая, как Беркана стремительно краснеет: почти никогда у нее не просили прощения, даже если бывали виноваты! Она хотела поблагодарить, открыла рот, но ничего из себя не выдавила.

 – Друзья мои, не только за этим я попросил вас прийти сюда. Каскет. Больше он не великая задача, достойная лучших умов поселения.

– Что ты такое говоришь? – встрепенулся Раиду, но не было в его возгласе прежнего огня, прежней кипучей энергии. Он словно старался играть себя прежнего, но у него отчаянно не получалось.

– Я повидался с царевной Етунхейма и выяснил, – Ивар провел рукой по безжизненному артефакту, – что чинить каскет нам вовсе не нужно, поскольку етуны создали новый, лучше прежнего, с привязкой к новому царю.

– Пламя возмездия, какой еще новый? – не отставал Раиду, и Ивар рассказал чарующую историю о своем путешествии в Етунхейм вместе с подручной Хагалара, которая случайно узнала тайну Локи. Так вот почему именно она обучает царевича. Дело вовсе не в любви!

– Самое печальное во всей этой истории, что ни наш дорогой Локи, ни его опекун ни о чем не знают, – Ивар развел руками. – Я так и не подобрал нужных слов, чтобы поведать им о случившемся, не разгневав. Они не знают ни о возрождении каскета, ни о желании царевны видеть своего единственного брата.

– Не стоит раскрывать глаза тому, кто смотрит в даль, неведомую нам, – скороговоркой проговорил Лагур, хотя его не спрашивали.

– Ты будто прочитал мои мысли, – Ивар чуть склонил голову. – Хагалар действительно все время занят чем-то странным и непонятным, каскет он давно забросил. Соглашусь с Лагуром: нам не стоит говорить ни о чем Хагалару. Но Локи стоит повидаться с сестрой, особенно после всего случившегося.

Беркана нахмурилась. То, о чем говорил Ивар, было безумием, которое почему-то не всполошило обычно стоявшего на страже покоя царевича Раиду. Придется ей подать голос. Ивар сейчас не такой и страшный. Даже извинился за то, что угрожал ей смертью.

– Прости, – ее голос звучал тихо, но вскоре окреп, – Ивар, ты безрассуден. После всего, что случилось… с тобой и с Локи… царевну нельзя приглашать к нам! Безопасность Локи и всего поселения…

Беркана с трудом подбирала слова, которые совершенно не тронули Ивара. Она его насквозь видела: он хотел привести царевен. Неужто не полностью оправился от произошедшего и все еще желает Локи зла? Нельзя позволить ему совершить очередное безрассудство.

– Милая Беркана, – Ивар говорил нежно, как раньше, но все же по-другому. – Быть может, ты и права. Но пусть решает Локи. Если он будет против…

– Он будет против! – горячо заверила Дочь Одина. – Я уверена. Да он… чуть не умер в прошлый раз!

На самом деле она не знала, что именно случилось несколько месяцев назад, но точно что-то нехорошее, из-за чего переполошилась вся царская семья, даже всесильный Один.

– Пусть так. Но я обязан передать ему волю царевны. Иначе я вечно буду чувствовать вину перед ними обоими. Я и так чудовищно медлю. Царевны могли уже обидеться на меня. Я долго думал, как подстроить так, чтобы человека не было рядом, и вот сегодня Черная Вдова доверила мне тайну: он вот-вот уедет вместе с наследником. Но Локи тоже собирается поехать с ними.

– Попросим задержаться, – буркнул Раиду. – Бог окажет нам милость.

– Поговори быстрее с Логе, объясни, что, где и как – и пусть он сам решает, – подтвердил Лагур. Он вел себя странно – сидел на скамейке без книги и разговаривал с Иваром, не уткнувшись в давно знакомый текст. На него это было совсем не похоже.

– Вы все правы, друзья мои, но есть одна загвоздка – я боюсь заговорить в нашим добрым другом, – потупил глаза естественник. – После всего, что случилось из-за царевны в прошлый раз, я не осмелюсь передать ему просьбу.

– Трус! – фыркнул Раиду, а спустя секунду добавил: – Но я трус не меньший.

И тут Беркана заметила, что три пары глаз смотрят прямо на нее.

====== Глава 107 ======

Это была полная и безоговорочная победа, горчившая кровью невинных людей, принесенных в жертву во имя асгардской паранойи. Ингвар добился всех целей и теперь пожинал плоды многомесячных трудов, обернувшихся катастрофой.

Началось все с подводных лодок, будь они неладны. Ингвар поначалу загорелся ими, но быстро обнаружил, что идея провальна по всем фронтам: асы, пусть и зная координаты гибели, не смогли обнаружить точное место затопления, даже обратившись в глубоководных рыб и исследовав темное дно, пробные же погружения показали, что не было и возможностей создать такой мощный щит, который бы выдержал давление многих тонн воды, а в образе удильщика или морского нетопыря многого не сделаешь, к тому же велика вероятность нарваться на агрессивных соседей. Да и для телепортации подводной лодки требовалось слишком много логистов с осколками Тессеракта. И лучше не логистов, а магов – у них лучше получалось управлять осколками. Ингвар был из тех, кто быстро переключался на новые проекты, навеки хороня старые, поэтому не очень расстроился неудаче, как вдруг, буквально за день до сворачивания поиска подлодок, в дело ввязался один из самых сильных магов поселения, специализирующийся на водной стихии. Стихийная магия считалась довольно простой, однако высокие уровни позволяли творить настоящие чудеса, например, призывать элементалей. Это было сложно, энергозатратно и требовало помощи других водных магов, но все же возможно. Обычно призванных элементалей использовали в битве, но сейчас они пригодились для поисков. Призванные марионетки разыскали в Северной и Центральной Атлантике лодки, потонувшие еще в шестидесятых. Лучше бы они нашли советские подлодки, затонувшие гораздо дальше от вездесущего ЩИТа… С другой стороны, советские были тяжелее и длиннее американских, а маги не гарантировали, что и эти-то удастся перенести Тессерактом, ведь пока самой большой успешной добычей оставался всего лишь танк. Логисты настояли только на том, чтобы ни в коем случае не поднимать подлодки на поверхность, иначе спутники сразу же засекут подозрительную активность. Ни у кого не было уверенности, что не засекут и под водой, но так были хоть какие-то шансы.

На опасное дело маги отправились без логистов, поскольку в случае непредвиденных обстоятельств они были бы только обузой. В назначенный час асы в образе дельфинов, акул и прочих больших водных существ появились в условленной точкой океана, недалеко от поверхности. Они создали вокруг себя защитные сухие барьеры с кислородом, позволившие уйти на несколько десятков метров под воду. Отдельный магический купол предназначался для мага призыва и его помощников, которые контролировали работу элементалей, остальные маги устремились навстречу стремительно поднимающимся подлодкам, которые оказались несколько больше, чем асы предполагали. Элементали даже не касались лодок, они парили вокруг, а едва различимые в темноте гиганты поднимались сами. Довольно много времени ушло на то, чтобы маги оказались на нужных позициях – с разных сторон лодок. Наконец, всё было отлажено. Сработала объединенная сила осколков, и маги перенеслись к воротам Хельхейма. Везти почти девяностометровые лодки в Асгард было безумием – их не спасла бы никакая защита от Хеймдаля. Зато в царство Хель он не заглядывал, а хозяйка согласилась подержать ценный груз на границе своего мира: ей было интересно, каким таким страшным оружием продвинутые смертные ныне убивают друг друга. Так две американские подлодки оказались в Хельхейме, а логисты вернулись в Мидгард для отслеживания новостей. Ни слова, ни звука про проведенную операцию не удалось найти ни в интернете, ни в телевизоре, ни уж тем более в газетах. Возможно, им повезло. А возможно, военные ничего не сказали общественности.

Когда Ингвар предлагал поднять атомные подлодки и перенести боеприпасы в Асгард, то думал о защите, а вовсе не о нападении, но его мнения не спросили. Из подлодок вынули начинку, вернули покореженный металл, откуда взяли, и при помощи рабов-людей, описаний из интернета и бог весть чего еще стали приводить снаряды в боеспособное состояние, чтобы испытать в каком-нибудь укромном мидгардском уголке. То, что такими темпами они взорвут Асгард, а вовсе не Мидгард, естественники отказывались признавать, и мастера их поддерживали в этом досадном заблуждении. Хотя правильнее было бы сказать, что мастера пустили дело на самотек, а себя посвятили обострившимся международным отношениям. У Ингвара голова шла кругом от стремительно развивающихся событий. У него была куча знакомых, он получал новости буквально отовсюду, и они ему не нравились. В отдаленной перспективе поселенцы собирались убить Тора, а Локи посадить на трон с помощью не то дворцового переворота, не то иномирских войск.

С недавних пор поселение разделилось на две части. На меньшей жил человек: там все было чистенько, цивильненько, эксперименты и исследования не выходили за рамки конституции и уголовного кодекса развитых мидгардских стран. Пространство занимали лабораториумы, в которых проводились исключительно химические опыты и переделка артефактов, а также работы по электричеству, почвам и прочим безобидным направлениям науки. В этой же части поселения располагались длинные дома-ночлежки, столовые, сараи и качели-карусели на главной площади, где собирался тинг и отдыхали у костров ученые. Идиллия! Особенно прекрасная в летнюю половину года, когда сошел снег и солнце заходило за горизонт всего на пару-тройку часов в сутки.

Но была и другая сторона, огороженная высоким забором, на деле – иллюзией, непроницаемой для человека, представлявшейся ему естественной границей поселения. И вот там располагался филиал христианского «ада». Ингвар был категорическим противником опытов над людьми: за почти пятьдесят лет жизни в Мидгарде он проникся уважением к тем, кого сородичи воспринимали муравьями, создавшими страшное оружие. Раньше в «аду» томились только пленники, на которых исследовали вирус уничтожения человечества, но ситуация коренным образом изменилась с тех пор, как маги утопили целый остров! Тот самый, на котором проверяли вирус. Причем прежде, чем утопить, асы основательно похозяйничали на нем. Испепелили большую часть трупов людей, захватили скот, отловили некоторое количество диких животных для возможного разведения, собрали плоды, гербарные образцы и семена, а после погрузили остров магией на несколько футов под воду. Стихийники гордились блестяще проведенной операцией, подробностей которой Ингвар не хотел знать, хотя с точки зрения законов Асгарда ничего дурного не произошло. Ингвар слишком долго жил во Франции, успел впитать в себя современный европейский дух и чувствовал вину за все те безумства, что соотечественники творили в Мидгарде. Они убили кучи невинных людей, разграбили остров и уничтожили, чтобы скрыть следы чудовищных преступлений. Так в закрытой части поселения появилась пара сотен трупов с утопленного острова. Логист искренне надеялся, что как только сыворотку испытают, эксперименты на африканцах прекратятся. И они прекратились, но отпустить живыми людей, видевших Асгард, нельзя… Хотя на самом деле можно. И это Ингвара еще больше бесило. Простой гипноз решил бы все проблемы. Гипнотические маги в поселении есть. Всего несколько часов работы, и люди забудут последние месяцы жизни, их можно будет вернуть в родную Африку! Такое баснословное количество костей, сухожилий и волос все равно девать некуда. Человеческое мясо, как и любое другое, годами не хранится, а делиться им с соседями или отвозить на дальние хутора слишком опасно. Если бы тела людей содержали микросхемы или готовые детали каких-нибудь станков, Ингвар бы понял жестокость сородичей, но ученые просто боялись огласки, боялись, что гипноз не на всех подействует, боялись столкнуться с разрозненными магами Земли, о существовании которых были наслышаны. Мидгардские маги – прямые потомки волшебных существ Девятимирья – понятия не имели о своих предках. Сотрудничать с ними асы не пытались, но и уничтожать дальних родственников не хотели.