Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 174 страниц)

====== Глава 5 ======

Тор несся по полутемным коридорам, залитым утренним солнцем террасам, широким лестницам и судорожно пытался сообразить, что находится на юго-западе? Тюрьмы, лабиринты с чудовищами, еще что-нибудь столь же страшное? Ничего подходящего в голову не приходило. Но это неважно. Брата надо перехватить во что бы то ни стало!

Помощь друзей пришлась бы очень кстати, но их, как назло, нигде не было видно! Только они знали, что Тор спустился в Мидгард за Локи, остальные асы считали, что Всеотец отправил его в Муспельхейм, где, по словам Хеймдаля, шла война. Правда, после падения моста страж остался единственным источником информации и, как едко замечали злые языки, недостоверным. Трагедия моста поделила асов на два лагеря: одни считали ее началом конца империи, потому что контролировать восемь миров стало невозможно. Другие заявляли, что зато теперь ледяные гиганты не смогут напасть на город богов. «Локи погиб, в конечном счете, из-за моста» – говорили они. «И хорошо, что только он один».

Тора эти споры не волновали, а вот реакция друзей неприятно удивила. Они, конечно, высказали соболезнования, но смысл их сводился к следующему: «Слава Одину, что погиб не ты».

Бесконечные переходы, наконец, закончились: воитель очутился в большом зале, где стояло множество накрытых столов и велись неспешные разговоры. Сотни асов в парадных и повседневных одеждах сидели за столами или стояли между ними, беседуя. Бог грома даже не взглянул на чудесные яства. Он хотел было протиснуться сквозь группку мило щебечущих девушек, как тут до него донеслось:

– Тор! Тор! Да подожди!

Только сейчас воитель заметил, что в зале сидят его друзья. Сиф быстро приближалась к нему, лавируя между столами.

– Тор, мы думали, ты сразу заглянешь к нам, как вернешься, – Фандралл не отставал от боевой подруги, успевая подмигивать особенно миловидным девушкам. – Где наш проказник? Боится показаться нам на глаза?

– Друзья мои, – Тор пытался говорить тихо, чтобы прочие асы не услышали. Однако он мог особенно не стараться: большинство было занято поглощением пищи, и до тайн царевича им не было никакого дела, а те, кто жаждал услышать рассказ о Муспельхейме, были с легкостью оттеснены четверкой воинов, окруживших Тора.

– Друзья мои, отец куда-то увез Локи, – произнес царевич скороговоркой. – Мы должны немедленно остановить его.

К его удивлению, боевые товарищи не понеслись в ту же секунду к выходу из трапезной, а только озадачено переглянулись.

– Брось, Тор, небольшая прогулка ему не повредит. – Фандралл явно не понял всего трагизма ситуации – только так бог грома мог объяснить веселый тон друга. – Локи наверняка уже забыл, как Асгард выглядит.

– Нельзя ли сначала позавтракать? Я так голоден, – поддержал Вольштаг, глядя влюбленными глазами на печеную рыбу. – А твой отец сам вернется.

– Тор, или есть что-то, чего мы не знаем? – спросила Сиф, придержав друга за локоть и подозрительно заглядывая ему в глаза.

Воитель в ярости сжимал и разжимал кулаки, медленно, но верно пробираясь к выходу из зала: не было никакой возможности рассказывать друзьям о произошедшем в Мидгарде. Времени мало, его почти нет. Почему именно сейчас, когда ему так нужна поддержка и слепая вера, друзья сомневаются и задают нелепые вопросы? Неужели они не понимают, что жизнь Локи в опасности?

– Ты знаешь, куда они уехали? – подал голос молчавший до того Хогун.

– На юго-запад, – буркнул Тор.

– По какой дороге? – заинтересованно спросил Вольштаг. – В той стороне их тысячи, как мы найдем нужную?

– Мы должны выехать немедленно, – Тор, не слушая возражений, шел к выходу, грубо расталкивая толпу: он уже потерял слишком много времени. Лучшие друзья подвели его! Оказавшись на пороге, он обернулся, видя, что боевые товарищи как-то неуверенно и вяло, но все же следуют за ним

– Друзья, поверьте, мне очень нужна ваша помощь, – сейчас Тор был благодарен даже за такую неуверенную поддержку. – Надо остановить отца.

– Зачем? – послышался суровый голос.

Царевич резко обернулся и почти нос к носу столкнулся с Одином, который стоял в дверном проеме.

– Отец, где Локи? – Тор едва сдержался, чтобы не схватить правителя за плечи. – Куда ты увез его?

Троица воинов и Сиф тихо вернулись на свои места. Они привыкли к тому, что семейные сцены начинаются при них, но предпочитали не видеть, чем они заканчиваются.

– Я отправил его туда, где он должен был быть с самого начала. – Всеотец увлек сына в коридор, где было не так много посторонних.

– В темницу, на виселицу? – почти выкрикнул бог грома, и сам не заметил, как с силой сжал рукоять верного молота. Он был готов немедленно вылететь из дворца и броситься вытаскивать брата из рук скорого на расправу правосудия.

– Нет. – Один глубоко вздохнул: он гордился крепчайшей дружбой сыновей, но теперь видел обратную сторону медали: беспокоясь за брата, Тор по-прежнему готов на необдуманные поспешные решения, как будто и не было того урока, который чуть не стоил жизни младшему царевичу. – Локи в безопасности, в поселении магов. Ты можешь навестить его, но он вряд ли проснется до церемонии примирения.

– Примирение? – Воитель, буря в крови которого медленно затихала, возможно, не без незримого участия отца, смотрел непонимающе. Он ожидал суда, но уж никак не примирения. Точнее, он надеялся на него, но после суда, а уж никак не вместо и, тем более, до.

– Локи, сын Одина, воскрес из мертвых. Его надо показать асгардцам и ввести в семью, – пояснил Всеотец, переходя на привычный надменно-наставнический тон. Тор кивнул, пытаясь осознать услышанное. Получалось, что брат жив, с ним все в порядке, отец к нему благосклонен, волноваться не о чем. Или есть о чем?

Один не спеша направился к своим покоям. Бог грома неотступно следовал за ним, желая узнать подробности.  – Тор, как ты мог позволить людям изувечить тело Локи? Воитель недоуменно нахмурил брови.

– Клянусь, мои друзья его не тронули, – ответил он после секундного замешательства. – Что за увечья? Могу я их увидеть?

– Целитель уже сделал свое дело. Огромные синяки сошли, а Локи спит, – откликнулся Всеотец, отмечая про себя, что удивление Тора искреннее. Похоже, он и в самом деле ничего о побоях сообщить не может. И это было неприятное открытие. Единственное, что Один знал точно, так это то, что ранить Локи могли только в последней битве. Тессеракт работал в полную силу, из-за его чудовищной мощи образовывались «слепые пятна»: места, которые даже Хеймдаль не мог охватить своим всевидящим взором. Одним из самых обширных «пятен» была гигантская башня, бывшая эпицентром действия Тессеракта. Правитель Асгарда знал, что она принадлежала защитнику Земли, тому самому, который спас всех, отклонив сильнейшее оружие девяти миров. Знал он также, что Локи беседовал с этим человеком, а потом попытался убить. Больше Хеймдаль ничего не мог сказать о поступках горе-завоевателя. Только после того, как Локи покинул башню, удалось снова засечь его и отследить дальнейшие действия, но и то не все. Чем мощнее становился Тессеракт, тем больше «слепых пятен» образовывалось в городе.

– Что произошло во время сражения? – спросил Один, отметив, что на Тора его слова произвели должное впечатление: он явно пытался что-то вспомнить.

– Отец… – воитель запнулся, восстанавливая в памяти события последней битвы. Вот он дерется с Локи, затем швыряет его на пол. Брат скатывается с площадки и принимается громить город. Что было потом? Тор не знал. Он помнил, как Мстители нашли Локи в одной из комнат башни Старка. Он пытался встать, опираясь на ступеньки, его одежда была испачкана чем-то белым. Он не сопротивлялся при аресте, лишь попросил воды. Когда же ему подали стакан, пил так жадно, будто это был вкуснейший нектар. Тор боялся, что Мстители устроят самосуд, поэтому не отходил от брата. Локи не предпринимал попыток сбежать или захватить скипетр. Сменил обличье с боевого на повседневное. Позволил сковать себя. Вел себя как самый покладистый в мире пленник. Тор даже начал опасаться, не задумал ли брат какую-нибудь каверзу и не является ли поражение лишь отвлекающим маневром? Но нет, возвращение в Асгард прошло спокойно, Локи сопровождали все Мстители и множество агентов, готовые, если что, стрелять на поражение.

– Если он получил ранения, отец, то только в пылу битвы. Я не знаю, когда именно, – ответил, наконец, Тор. – Я тебе клянусь, ни один из моих друзей после победы зла ему не причинил.

– Как ты полагаешь, кто мог ранить его?

– Я не знаю. – Бог грома опустил голову, перебирая в памяти способности всех Мстителей. Скорее всего, в травмах Локи виноват Халк или Железный человек, но точно узнать никак не получится, а возводить напраслину на одного из своих боевых товарищей Тор не собирался.

 – Его раны серьезны? – спросил он спустя мгновение.

– Нет, – ответил Всеотец, а после паузы укоризненно добавил: – я думал, ты знаешь, что произошло.

Тон отца задел Тора за живое: он сражался с несметными полчищами чудовищ, вызванными из небытия безумным братом, а Один чуть ли не отчитывает его за то, что он не сумел за этим самым братом присмотреть. И ведь сколько раз он предлагал ему свою помощь? Все было тщетно. Тор едва сдерживал разгорающийся гнев. Сейчас не время для спора. Нельзя спорить, когда каждое слово может усугубить положение пленника.

– После сражения мы нашли Локи недалеко от Тессеракта, – бросил Тор раздраженно. – Он безуспешно пытался встать. Я думал, брат сломлен поражением, а не ранами. – Несмотря на всю важность разговора, воитель чувствовал, что постепенно теряет нить беседы: бессонная ночь давала о себе знать. Недавнее потрясение тоже. Богу грома казалось, что он сам готов проспать двое суток, не меньше. Тем более теперь, когда точно известно, что суд отложен на неопределенное время.

– Локи слишком горд, чтобы рассказать о своем поражении, – заметил Один, не оборачиваясь. Тор так и не понял, обращался отец к нему или же это были мысли вслух?

Оставшись в одиночестве, царевич ощутил еще большую усталость. Ранения брата мало его трогали: он видел у Локи такие травмы, которые для большинства жителей Асгарда были бы смертельными. К тому же боль – это не страшно, они с детства к ней привыкли. Гораздо страшнее суд. Тор в очередной раз дал себе слово, что будет защищать брата до последнего, чего бы ему это ни стоило. И если приговор будет противоречить его понятиям о справедливости, то он вырвет брата из рук правосудия или устроит побег.

Стоило Тору прилечь, как он сразу же погрузился в беспокойный сон. Он видел себя, видел брата. Они стояли спина к спине, а вокруг них сжималось плотное кольцо асов, людей, ледяных великанов. Иногда кто-то из них пытался напасть, но тут же падал замертво, сраженный одним мановением руки, одним ударом молота. Постепенно толпа редела. Одни убегали, сломленные величием сыновей Одина, другие оставались лежать бездыханными трупами у их ног. И вот последний ас падает, пронзенный кинжалом Локи. Бог грома отстранено замечает, что это Хогун. Вокруг никого нет, они одни на площади Асгарда. Тор поворачивается к Локи, произносит с улыбкой:

– Брат, мы победили. Теперь ты дома!

Вдруг дикая боль пронзает тело: маленький кинжал легко прошел сквозь пластины доспехов. Тор поднимает голову, глядя мутными глазами на безумно улыбающегося брата:

– У меня нет дома! – Зловещий выкрик звучит в ушах бога грома, погружающегося в вязкую темноту.

====== Глава 6 ======

Комментарий к Глава 6 Иллюстрации к этой главе и главе 14

http://vk.com/album-57908144_192705190

Первое, что бросилось в глаза Хагалару, когда он переступил порог летнего дома, были энциклопедии, разложенные на пяти длинных столах. Почти все они были открыты, а на их засаленных страницах играли солнечные зайчики, пробравшиеся в комнату через огромные окна, занимавшие почти всё пространство стен. Летние домики невозможно было протопить, поэтому в зимнюю половину года их разбирали, а в летнюю ими пользовались те, кто работал с книгами. Беркана, магиолог, увлеченный собственными исследованиями, в начале лета заняла этот дом и теперь проводила в нем большую часть времени, вдали от шумных соседей и опасных экспериментов.

Хагалар заглянул в энциклопедии: все они были написаны на человеческих языках, причем латинскими буквами. Многие изобиловали нарисованными от руки картинками и безобразными гравюрами.

Старый маг поискал глазами хозяйку дома. Беркана сидела над каким-то талмудом, а около нее высилась увесистая стопка толстых книг, которые скрывали массивную фигуру девушки почти полностью. На голове у нее красовался серебряный шлем. Многие магиологи и теоретики-естественники пользовались шлемами, чтобы не отвлекаться на посторонние звуки. Хагалар подошел сзади и заглянул девушке через плечо: на странице книги был нарисован то ли червяк, то ли змея, кусающая собственный хвост. Рисовать автор книги явно не умел. Хагалар усмехнулся и осторожно снял шлем с головы девушки.

– Ну здравствуй, Беркана. – Он погладил её по прямым светлым волосам.

– Вождь! – воскликнула девушка, расплываясь в улыбке. – Сто лет не виделись!

– Ты оправдываешь свое прозвище, дочь Одина. – Хагалар указал на множество книг. – Хочешь быть столь же мудрой, сколь отец богов и людей?

– Ах, если бы хоть приблизиться к нему! – Девушка хотела встать, но маг опередил её, присев на широкую скамейку. Беркана обожала мастера магии, знала почти с рождения и, хотя они редко виделись, считала его лучшим и самым близким асом. К нему всегда можно было обратиться за помощью, а его опрятный внешний вид, неподражаемый сарказм, умение смотреть на вещи просто – все эти мелочи покорили сердце магиолога еще в далеком детстве.

– Смотри, я изучаю мир людей, точнее, магию в нем. – Беркана сунула под нос магу книгу с червяком. – Я уверена, в Мидгарде есть магия, только теперешние люди о ней забыли.

Хагалар перелистнул пару страниц, особенно не вчитываясь в текст.

– Смотри, смотри сюда. – Беркана нетерпеливо открыла книгу на середине. К ней почти никто не заходил, редко кому она могла похвастаться своими достижениями. За завтраком и ужином она ни с кем не разговаривала, глотала пищу, не разбирая вкуса, и неслась в свою личную крепость продолжать расшифровку. И так день за днем уже много месяцев.

– Древние люди верили, что все состоит из четырех элементов: воды, огня, земли и воздуха. – Беркана указала на квадрат с вписанным в него ромбом. По углам квадрата расположились первоэлементы, а углы ромба украшали непонятные надписи латиницей¹.

– Каждое вещество состоит из них, следовательно, из первичных начал: холода, влажности, тепла и сухости. – Беркана тыкала пальцами в углы ромба. – И все элементы, все металлы – только сочетания этих самых начал! А ведь это почти верно! Мы можем магией преобразовать одно вещество в другое, люди тоже пытались, и у них получалось!

Хагалар отвлекся от книги и глянул на свою собеседницу: её глаза горели тем бешеным огнем, который так свойствен увлеченным наукой. Таких здесь много, почти все. – Я изучила множество книг, множество свитков, где говорится о самой настоящей магии. Смотри, чем меньше в металле земли, тем он благороднее. Надо лишь извлечь землю, и мы получим чистейший металл. Люди умели обращать железо и медь в золото и серебро, удалив землю. А, кроме того, взгляни на эти рисунки.

– Неужели ты в них разобралась? – Хагалар недоуменно смотрел на планеты, соединенные друг с другом разными линиями, причем большинство из них прерывалось, не позволяя точно отследить направление.

– С большим трудом, потому что это все тайные знаки. Смотри, золото – это Солнце, железо – Марс, медь – Венера, олово – Юпитер, свинец – Сатурн, ртуть – Меркурий. – Беркана дрожащими от возбуждения пальцами перевернула пару страниц, демонстрируя названные элементы. – Я еще не поняла, почему каждому металлу соответствует определенная планета, но у меня нет сомнений, что в мире смертных планеты и в самом деле влияют на металлы. Ведь влияет же Луна на приливы и отливы. А вот самое сложное.

Девушка принялась водить пальцем по странице, указывая на разные значки и объясняя их значения. Кружочек с точкой – символ солнца, такой же, но с крестиком – Венера, а со стрелкой – и вовсе медный купорос. Если кружки соединялись палочкой – это означало процесс перегонки, а две палочки, направленные от кружочка вниз, велели кипятить.

– Хотя я еще не все знаки определила, но я так счастлива! Я больше трех лет работала над этим! И теперь, наконец-то, все получилось. Еще немного, и я разгадаю книгу магии людей! Она ведь вся испещрена такими знаками.

– Твоя работа выше всяких похвал, дочь Одина, – улыбнулся Хагалар, вновь погладив девушку по голове. Кажется, он в ней не ошибся. Именно такая асинья нужна для исследования каскета. Если кто и может сотворить чудо, то только тот, кто в него поверит.

– Боюсь, мои знания все еще слишком скромны для того, чтобы понять мудрость людей. – Беркана захлопнула книгу, ласково проведя ладонью по потрепанной временем обложке. – Но я смогла разобрать парочку сложных картинок. – Девушка вновь открыла книгу, в этот раз на той самой странице, за изучением которой ее и застал Хагалар. – Взгляни на этого змея, кусающего себя за хвост². Как думаешь, что это?

– Круговорот воды в природе, полагаю? – старый маг сказал первое, что пришло на ум, бросив на рисунок только беглый взгляд.

– Нет, двуокись свинца, – воскликнула Беркана, не заметив пренебрежительного жеста. – А знаешь, почему?

– Я тебе на слово верю.

Дочь Одина схватила другую книгу, лежащую почему-то на полу, и вытащила из нее пару листов пергамента с перерисоваными картинками. Хагалар милостиво позволил показывать себе все, что собеседница пожелает. Он знал, что, если кого-то из ученых понесло, остановить поток слов невозможно.

– Вот царь, а рядом с ним шестеро коленопреклоненных³, – вещала Беркана, указывая на высокого мужчину на троне и низеньких крестьян, стоящих подле него, – это золото и несовершенные элементы, умоляющие царя явить им свою милость. А здесь лев дерется с единорогом – это ртуть. Козерога укрощает дева – тоже ртуть. Лев, пожирающий солнце⁴, – растворение ртутью золота. А волк с раскрытой пастью…

– Неужели Фенрир? – перебивая девушку и подстраиваясь под её тон, предположил Хагалар.

– Нет, что ты. Это сурьма! А красный лев – киноварь! – Листы с рисунками тихо шуршали, сменяя один другой.

– Девочка моя, я вижу, ты безмерно горда собой, – заметил Хагалар, усмехаясь.

– Я на пороге расшифровки магических книг мидгардского Средневековья! – глаза Берканы горели, грудь вздымалась так, будто она только что пробежала несколько миль. – Я наконец-то докажу всем неверующим, что магия у людей существовала еще совсем недавно, просто они о ней забыли. Все эти рисунки, записки, рецепты! Они не могут лгать!

– Одиндоттир, твой девичий восторг ласкает мой слух, – ответил Хагалар, видя, что девушка немного успокоилась и готова слушать. На его лице не осталось и следа усмешки, даже морщины у глаз почти разгладились. – Мое предложение ist nach deinem Geschmack{?}[Тебе по вкусу придется мое предложение.].

– А я уж думала, что небо и земля поменялись местами, и ты пришел ко мне ohne Absicht{?}[Просто так], – улыбнулась Беркана. Впервые за многие дни кропотливой работы она чувствовала себя прекрасно: ведь тот, кого она любила, восхищался её работой и вполне искренне.

– Я могу тебе ein Rätsel aufgeben{?}[Дать загадку], за решение которой ты получишь такие милости, каких никогда не заслуживала. – Хагалар сложил несколько книг в стопку, дабы освободить на столе немного места для своих рук.

– Интересно. – Беркана чуть наклонила голову, из-за чего светлые волосы упали ей на лоб и закрыли здоровый глаз.

– Каскет, – значительно произнес Хагалар. – Этот артефакт немного… verkruppelt{?}[Покалечен{?}[. Надо восстановить.

– Каскет? – недоуменно переспросила девушка. – Я не слышала о таком артефакте.

– Ich schäme mich für dich{?}[Мне стыдно за тебя], Одиндоттир, – покачал головой Хагалар. – Каскет – один из величайших артефактов всех девяти миров. Почти сердце мира ледяных гигантов. Представь себе, Всеотец лично принес его ко мне.

– Я уже согласна. – Беркана заинтересовано закивала.

– Значит, магиолог есть, – начал загибать пальцы Хагалар. – Маг тоже. Займемся естественниками. Кто у нас лучший из лучших? Сама понимаешь, девочка моя, Всеотец должен получить das Allerbeste{?}[Лучшее].

– Ну, одного ты и сам знаешь, – тут же откликнулась Беркана. – Раиду.

– Само собой, – махнул рукой Хагалар. – Это истинный любимец норн. Я приложу все свое красноречие, чтобы заинтересовать его нашим подопечным.

– Я слышала, что он создал более ста артефактов, – задумчиво протянула Беркана, разминая руки: после долгих часов перерисовывания пальцы плохо слушались и были холодны как лед. – Это преувеличение, должно быть.

– Сущая правда. – Хагалар поднял вверх указательный палец. – Вечно всем недовольный Раиду – баловень судьбы и верный муж удачи. Я лишь в печали, что придется взять и его брата. Selbst mit Wasser treibst du sie nicht auseinander{?}[Их водой не разольешь].

– Говорят, что раньше они kein Fingernagel und Fleisch waren{?}[Не были ногтем и мясом], но alles fiel ihnen aus den Händen{?}[У обоих все сыпалось из рук], тогда они объединили усилия и больше уже не расставались, – заметила Беркана, с трудом вытаскивая из кучи листов пергамента зимние рукавицы: пальцы никак не желали оттаивать.

– Конечно, мрачный Раиду – не самый приятный собеседник, но для такой вещи как каскет он незаменим, – подтвердил Хагалар, задумчиво глядя в окно за спиной девушки. Также отстраненно и не обращая, казалось, никакого внимания на собеседницу, он поймал её ладони, откинул варежки в сторону и сжал замерзшие пальцы. Через несколько секунд по ним прошла дрожь, и магическое тепло окутало не только кисти девушки. Оно дошло до самого сердца, заставляя его биться чаще.

– А вот кого ещё?

– Я могу посоветовать, – прошептала Беркана, несколько одурманенная магическим теплом.

– Говори, – маг медленно перевел взгляд от пейзажа за окном на разомлевшего магиолога.

– Лагур.

– Какой Лагур?

– Поэтический, – почти сонный голос молодой исследовательницы звучал непривычно ровно.

– Нет, нет и еще раз нет. – Хагалар выпустил руки Берканы.

– Послушай, я понимаю, его речь путана и выглядит он странно, – начала девушка, выныривая из теплого забытья.

– Да какая разница, какая у него речь, девочка моя! Этот Лагур портит все, что делают другие. Я разок работал с ним, и это был сущий кошмар. Он будто специально вмешивался во все, что делал я, переделывал то, в чем не разбирался.

– Перфекционист он просто, – улыбнулась Беркана. – Но, Вождь, я готова за него поручиться. Я трижды работала с ним и могу сказать, что einen Narren an ihm gefressen habe{?}[Души в нем не чаю]. – Перед внутренним взором девушки проносились картины давнего прошлого, когда она только-только обживалась в поселении, никого не знала и плохо разбиралась даже в магии. – Он столько показал мне, объяснил столько законов природы.

– Ещё бы, – усмехнулся Хагалар. – Тебе, магиологу, любой естественник откроет новый мир.

– И это говорит мне маг? – Беркана задорно скривила губы, хотя и знала, что после травмы так поступать не следует. – Пожалуйста, Хагалар. Я готова лично поговорить с ним. Я послежу, чтобы он работал в команде. – Девушка молитвенно сложила руки: оба прекрасно понимали, что это была лишь игра. Если бы маг на самом деле был против, то не стал бы говорить, чем именно ему неугоден Лагур.

– Ладно, делай, как велит тебе сердечко, дочь Одина. – Хагалар сделал вид, что оказывает девушке огромную честь, соглашаясь выполнить её просьбу. – Значит, Раиду, Ивар и Лагур, так?

– Вроде. Но можно позвать еще кого-нибудь четвертого.

– Нет, нас итак шестеро. Для фелага достаточно.

– Шестеро? – недоуменно произнесла девушка. – А кто еще?

– Увидишь, Дочь Одина, увидишь.

====== Глава 7 ======

К радужному мосту приближалась странная процессия, состоявшая из десятка магов и целителей мира отверженных, окруженных воинами Одина. Обычные асы с ненавистью и презрением относились к поселенцам, охотились за головой каждого, кто смел выйти за стены крепости, поэтому усиленная охрана была не излишеством, а вынужденной необходимостью. Воины ехали медленно, внимательно вглядывались в каждый куст, ожидая возможного нападения. Однако местные жители, если и следили за процессией, то только из-за далеких скал и кривых берез.

В другое время Хагалар развлекался бы просмотром аур любопытных асов, выявлением ведущих эмоций и прочими простенькими магическими фокусами, но не сегодня. Он никак не мог понять, почему скачет на лошади в сторону разрушенного моста, если должен находиться совсем в другом месте?

Всего несколько часов назад он договорился с Берканой и Иваром о создании фелага. Ивар обещал уговорить брата, а Беркана обещала заинтересовать каскетом Лагура. Хагалар считал, что теперь, наконец, его место у постели Локи. Надо же рассказать плоти Одина, что его ждет в ближайшее время…

…Хагалар без стука зашел в дом своего старого знакомого – Алгира, одного из лучших целителей Асгарда. Когда-то он лечил лично Одина, считался мастером своего дела и купался в почете и славе. Однако времена меняются: когда-то именитый медик должен был прозябать в поселении отверженных. Всеотец, правда, не забыл старого знакомца: не зря же покалеченного сына привел именно к нему. Еще помнит, как сам лежал чуть не на смертном одре, пронзенный отравленным дротиком, а целительные камни не помогали; помнил, как чуть не оставил еще не родившегося старшего сына сиротой.

Хагалар застал старого друга за работой: тот сидел за столом и надрезал головки мака. Откуда они взялись в это время года? Столь ли великолепными обезболивающими свойствами обладает опиум из старого мака, как из молодого? Или Алгир режет мак только для того, чтобы испечь вкусный хлеб? В сознании Хагалара мак был лекарственным растением, а не сладкой добавкой к хлебу, столь модной в последние десятилетия. В поселении считалось, что обычный хлеб лучше печь в домашних печах, а сладкий – только закапывая в землю около одного из многочисленных вулканов. Старый маг отметил про себя, что, если мак и в самом деле пойдет на хлеб, надо будет разделить с Алгиром скромную трапезу. Он с трудом прогнал из сознания образ душистого, испеченного землей, хлеба и переключился на спящего бога: за несколько часов тот даже позы не сменил.

– Юный Локи не пробуждался? – спросил Хагалар вместо приветствия.

– Нет. И вряд ли проснется в ближайшие часы, – ответил Алгир, недовольный тем, что его оторвали от работы. – Точнее, пару раз он открывал глаза. Просил воды. Но я это даже и пробуждением не могу назвать. Его разум спит. Его руки не могут удержать рог. А стоит мне напоить его, как он опять fällt in Schlaf{?}[Проваливается в сон].

– Armer Junge{?}[Бедный мальчик], – протянул Хагалар, подходя к столу. – Скажи мне, бывший любимец богов, что могло покалечить нашего маленького царевича?

– Предположить сложно. – Алгир пожал плечами и продолжил разделывать маковые головки. – Возможно, его несколько раз сильно приложили о стену. На спине характерные разводы, кое-где содрана кожа: так бывает, если вдруг неудачно упадешь.

– Я понял тебя, mein alter Freund{?}[Мой старый друг], – кивнул Хагалар: с тех пор, как Алгир покинул дворец, он предпочитал не заводить ни с кем близких знакомств, поэтому старый маг старался называть его «другом» как можно чаще. – Но скажи мне, всезнающий, возможно ли, чтобы кто-то причинил такой вред юному Локи через одежду… Возможно ли такое, что мы, потратившие на его облачение, сколько там? Я не помню, сколько поэтический Лагур и его фелаг потратили сил и времени, но какое-то unverständliche{?}[Невообразимое] количество, что все это было напрасно, и есть люди, которые…

– Смертный не мог этого сделать, – твердо заявил целитель, заканчивая резать мак и пересыпая зернышки в специальный керамический сосуд с узким горлышком, – даже если бы на его высочестве не было защитной одежды.

– Значит, его избили здесь, – сказал Хагалар, подтверждая свои догадки.

– Denkst du überhaupt nicht{?}[Не думаешь же ты в самом деле], что Всеотец поднял руку на своего родного сына? – равнодушно бросил Алгир, отставляя блюдо на соседний стол.

– Ну, не руку явно, – сказал Вождь. – Палку? Железный шест? Магическую плеть? Ich habe keine Ahnung{?}[Не имею ни малейшего представления], что это могло быть. И, учитывая могущество нашего незабвенного Одина, мы этого так и не узнаем. Тут гораздо интереснее другое. – Незваный гость придвинулся ближе к целителю. Тот чувствовал себя крайне неуютно, как и вчера, когда наблюдал за молчаливыми пикировками Хагалара и Одина. Его ни с какой стороны не касалось то, о чем говорил глава магической ветви науки. Ему безразлично, откуда раны на теле царевича, он должен их лечить, остальное не имеет значения.

– Поразительно другое, – Хагалар цокнул пару раз языком, собираясь с мыслями. – Юный Локи так ничего ему и не сказал. И это для меня ein wahres Rätzel{?}[Самая настоящая загадка], мой дорогой друг. Скажи мне, – Хагалар оперся о край стола и подался вперед, – тело царевича больше… нигде не повреждено?

– Нет. – Алгир отодвинулся подальше. – Мелкие царапины кое-где, но не более того.

– Значит ли это, что его лечили до тебя? – взгляд мага наливался свинцом и пытался проникнуть в мысли собеседника.

– Vielleicht, aber{?}[Возможно, но]… – целитель поёжился и напомнил себе, что мысли читать невозможно.

– Скажи мне одно, мой достопочтенный друг, – голос Хагалара холодел с каждым словом. Казалось невероятным, что этот ас вообще может быть в ярости, но Алгир ясно видел, что он к этому состоянию уже близок, и причин столь резкой перемены настроения вечного язвительного балагура не мог понять. – Если, предположим, просто предположим, ему вывихнули суставы. Или раздробили кости. Или оставили отметины раскаленным железом. Возможно ли, что камень сразу залечил раны? – Хагалар придвинулся еще ближе и дотронулся до руки целителя, как всегда делал, когда старался донести особо важную мысль. Эта привычка раздражала Алгира еще в ту пору, когда оба они жили во дворце. Она же была одной из основных причин, почему маг и медик, связанные общей судьбой и общим прошлым, никогда не были друзьями и даже сейчас не пытались завести отношения более близкие, чем требующиеся для совместной работы. Врач механически, почти неосознанно выдернул руку, недоумевая, какое дело Хагалару до судьбы царевича Асгарда? Это же не его сын, так какая разница, каким образом Всеотец наказывает того, чья жизнь находится в его руках с момента рождения?