Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 174 страниц)

– Ты сын светлого бога, который владеет магией мозга. Попробуй отправить ему телепатическое сообщение.

Локи тяжело вздохнул. Опять двадцать пять. Подсознание выдает одно и то же. Только вот телепатии в Асгарде не существует, её нигде не существует, обмен мыслями на расстоянии возможен только с помощью мидгардского сотового телефона и раций.

– Должен быть другой выход. Я ведь вернусь, если примирюсь со своими тремя сущностями, верно? – он осторожно высвободился из объятий етунши, потому что начал задыхаться.

– Нет, – все также спокойно ответила она – еще один удар в спину и очередные рухнувшие надежды. – Ты не можешь не смириться с тем, что является частью тебя. Просто процесс болезненный, а меня нет рядом.

– Значит, придется действовать самому, – вздохнул Локи, поняв, что не добьется толку. – Благодарю за помощь. Если ты настоящая, то знай: я проведу тебя в Асгард, когда всё это закончится.

– Мы будем рады.

Силуэт растворился. Локи остался один в снегах. Можно было позвать отца, поговорить с ним. Но это будет очередная иллюзия. Как и мать. И брат. Как и предводитель читаури, которого Локи подвел и который когда-нибудь придет в Асгард за его головой. В суматохе последнего года царевич подзабыл о нависшей опасности. Натрий и возгонка были интереснее дум о проигрыше и расплате. В этом мире царевич мог всё, даже вызвать недавно почившую Наутиз и устроить ей разнос за двадцать загубленных жизней. Ведь здесь он всемогущ!

Приятная мысль отозвалась теплом в сердце. Он всегда хотел править Асгардом. Да и не только Асгардом. Любым миром. И, как любой правитель, желал процветания своему государству. Но достичь процветания в реальности почти невозможно, а здесь – проще простого. Взмах руки – и мерзкого старика изобьет Халк. Или изнасилует. Странная кощунственная мысль показалась омерзительной, Локи не мог даже понять, как она пришла ему в голову. Но почему бы и нет? Для воина нет худшего унижения, а в свое время Вождь не остановился ни перед чем, чтобы унизить розгами самого сына Одина. Зато теперь можно отомстить всем обидчикам, выместить злость, заставить заплатить по счетам недоступных в реальности друзей Тора и Хеймдаля. Вырвать поганый язык Хагалара, перенести поселение в столицу и заставить ученых работать на благо Асгарда. И не придется идти по трупам и умасливать недовольных, потому что все будут довольны. Он станет богом нового прекрасного мира, и даже отец со всей своей магией мозга и умением читать мысли нестрашен, потому что как только он наскучит, Локи уберет его в коробочку, а затоскует – вынет обратно. Он выиграет все словесные бои, которые проиграл за последний год. Пусть Один подавится унизительными мерзостями, которые успел наговорить сыну за последний год. А братец пусть и дальше прохлаждается на войне. Это у него здорово получается. Они не будут встречаться. Как и мать – пусть сидит в Фенсалире и занимается хозяйством. Она слишком заботлива, так и норовит влезть в чужую личную жизнь и стать советчицей даже в тех вопросах, которые ее не касаются. Если ему захочется ласки, он придет к ней сам, и мать отвлечется от работы в ту секунду, когда он переступит порог ее чертога.

Новый мир. Новые возможности. Собственный Асгард.

Силы тьмы в сердце Локи переливались едва различимыми тусклыми цветами радуги.

– Я жду ответа! – в очередной раз повторил Один, нависая над сидящим на полу Хагаларом, словно штормовая волна.

– Я бы и рад ответить, великий Всеотец, но это сложнее, чем может показаться на первый взгляд, – устало выдохнул Вождь, пытаясь отдышаться после длительного выматывающего перелета из поселения в столицу. Рядом с ним стояла Фригг. Хотя враждебность не была написана на ее прекрасном лице, но ощущалась слишком явственно, чтобы ею можно было пренебречь и расслабиться.

– Хагалар, вспомни, ты единственный, кто может помочь Локи, – всегда спокойная, рассудительная, сейчас Фригг не походила на себя: от волнения проступали ее истинные эмоции, которые она обычно успешно скрывала.

– Боюсь, никто ему уже не поможет. Мы понятия не имели, что исследования каскета так обернутся! Что несколько артефактов из Етунхейма среагируют одновременно, что Локи…

Он запнулся. Там, за барьером, целительницы и прислужницы Фригги пытались облегчить страдания мечущегося Локи. Его помолодевшее тело постоянно трансформировалось, но, хвала Иггдрасилю, не обращалось в етуна. То разом открывались старые раны и текла красная кровь, то на смену ей приходила разноцветная, то кожа серела, то покрывалась морщинами. И все это в бесконечных метаниях и бреду, меж которыми иногда проскальзывали осмысленные фразы. Всеотец множество раз пытался достучаться до сознания – всё без толку: кровомагия не пускала даже высшего асгардского бога.

– Каскет, – величественно произнесла Фригг. – Изначальный артефакт Етунхейма нашел жертву и свершил свою месть.

– Я доверил тебе жизнь и здоровье моего сына, – не менее величественно произнес Один, намеренно подражая супруге.

– Я виноват перед тобой и готов понести наказание, – махнул рукой Хагалар. – И прочее, что ты хочешь от меня услышать. Но не сейчас, Один. Сейчас надо спасти ребенка.

– Я уже однажды проявил к нему жалость, – многозначительно не закончил Один и подошел к барьеру, за который не просачивались звуки. Целители не слышали разговор царской семьи, поглощенные спасением жизни царевича.

– Когда речь шла о Фригге, ты думал совершенно иначе, – взбеленился Хагалар. – Хотя я до сих пор хочу спросить: где ты был, когда она умирала?

– Выполнял свой долг перед Асгардом.

Вождь хотел было наговорить дерзостей, но зарождавшийся скандал прервала царица:

 – Сейчас не время сводить старые счеты. Будет только хуже.

Она встала подле супруга.

– Хагалар, пожалуйста, объясни, что с нашим сыном?

– Это Лаугиэ, – соизволил пояснить мастер магии. – Не вздрагивай, прекрасная Фригга, ты должна была понимать, что если вы отсылаете Локи в поселение, переполненное учеными, то, в конце концов, его тайна откроется. Вам повезло, что только я знаю его истинную суть. Можете гордиться пасынком – он почти год молчал… – Хагалар сделал выразительную паузу. – Теперь я знаю, Один, почему ты прогнал меня.

– Ты сам ушел.

– Ты не оставил мне выбора.

– У каждого в этом мире есть выбор.

– Прекратите! – вновь вмешалась Фригг, вставая между магами. – Так вы ничего не сможете изменить. Продолжай, Хагалар, не скрывай от нас правду.

– Хорошо, прекраснейшая, – Хагалар был почти готов поверить в то, что царица снова благоволит ему, если бы не ощущал ее неприязнь почти физически. – Лаугиэ – а теперешний Локи – это не имя, это «священная жертва» на одном из множества етунских языков. Ваша Тень сорвала окончание ритуала, но Лаугиэ уже принадлежал темным богам, а сочетание нескольких боевых артефактов из Етунхейма включило механизм реакции.

– И сейчас перед нами появится невиданное существо для уничтожения асгардской армии, которое не состоялось тысячу лет назад, – подытожил Один. – И никто из ныне живущих не знает пределов его могущества.

Хагалар неопределенно кивнул.

– Что ж, это упрощает задачу, – Всеотец улыбнулся своим мыслям и поудобнее перехватил Гунгрир.

– Ты не посмеешь убить его, – Вождь встал перед барьером, собираясь дорого продать как свою жизнь, так и жизнь беспомощного царевича. – Должен быть другой путь. Фригга!

– Мой сын умер, упав в бездну, – приглушенно ответила царица. – И никому неведомо, кто из нее вернулся.

– У нас мало времени, – Всеотец снял купол.

– Нет!

Руки Хагалара заискрились, на них вспыхнули огоньки и молнии. – Мы никогда не сражались друг против друга, Всеотец…

– Ты вконец лишился рассудка! – прикрикнул Один, и все вздрогнули от неизвестно откуда взявшегося ледяного порыва ветра. – Я надеялся, что Локи наберется от тебя мудрости, но ты в гораздо большей степени набрался от него глупости. Когда погибнет священная жертва, явится мстительный дух и разгромит нашу армию. Подумай над пророчеством, прежде чем преграждать мне путь!

И Один обошел Хагалара, застывшего посреди зала. Весь всё очевидно, как белый день, почему он не понял суть пророчества раньше? Асиньи Фенсалира безмолвствовали. Фригг подошла ближе и дотронулась до висков старого мага. Она делилась энергией. Отдавала долг за тот морозный день, когда Локи лежал в беспамятстве, страдая от воспаления легких. Хагалар позволил себе обнять царицу, как много веков назад. Если бы внимание целителей не было приковано к Одину, они почувствовали бы легкую магию, с помощью которой Хагалар скрыл себя и царицу от посторонних глаз.

Всеотец медленно подошел к безвольно лежащему на полу Локи. Порой дитя двух миров выгибалось и едва не калечило себя. Жалкое зрелище. Один стукнул копьем об пол, одновременно вытягивая вперед свободную руку. Безвольное тело прекратило выгибаться, замерло, повинуясь высшей божественной силе.

– Во имя моего отца, – начал Один. Навершие копья засияло, образуя правильный круг вокруг царя и царевича. – И отца моего отца!

Тело снова выгнулось дугой, но в этот раз по приказу Одина.

– Я, Всеотец, властитель девяти миров Иггдрасиля: Етунхейма, Нидавелира, Ванахейма, Хельхейма, Мидгарда, Муспельхейма, Нифльхейма и Свартальвхейма, прошу аудиенции. Да свершится чудо!

Сияние копья стало настолько нестерпимым, что все зажмурились, а Один почувствовал чужое присутствие. Пока это была не высшая сущность, а лишь тропа, по которой неведомые твари намеревались спуститься в девять миров. Узкая едва заметная тропка паразитировала на слабости Локи, на зарождавшейся болезни лёгких. Неведомые силы тянули к себе Всеотца в неясное пространство или подпространство за пределами известных девяти миров и Бездны. Высшие силы не просто согласились на аудиенцию, они жаждали прихода гостя, который расширит тропу и поспособствует связи двух миров. Расчет царя Асгарда был прост: етуны тысячу лет назад попросили богов уничтожить Одина, а не Всеотца, коим он тогда не являлся, поэтому боги не узнали в просителе собственную жертву. Но кто скрывается за маской богов? Некие высшие сущности, субстанции, первоэлементы? Магия и религия ётунов поражали Одина сильнее верований прочих народов, но их исследованиям почему-то никогда не уделялось дОлжного внимания. Зря. Один беззастенчиво вбирал в копье частицы потустороннего мира, чтобы потом отдать их Хагалару для исследований. Высшие силы поверили ему, манили к себе. Их основным проводником была кровомагия, но уничтожить ее, разделить кровеносную и магическую системы уже никому не под силу. Кровомагия не была источником, только указателем на какую-нибудь незаметную лазейку, в данном случае – на воспаление легких. Локи был немного простужен и держался из последних сил на странной защите не магического толка.

«Подойди, Фригг, » – ментально позвал Всеотец. Супруга не могла услышать его мысленный зов, но поняла обращенный к ней посыл. Она безбоязненно вошла в яркое сияние и положила ладони на плечи мужа. Она и без слов знала, что делать. Один лишь направлял ее целительные силы. Уничтожить очаг болезни. Перекрыть доступ воздуха высшим силам. Не дать им убить Локи и воспользоваться его телом.

«Я знал, что всегда могу положиться на тебя».

Она не услышала, но сжала руки чуть сильнее. Незримое присутствие ослабевало, тропа меркла, чужеродная энергия уходила вместе с несостоявшейся хворью. И только в Гунгрире слабо переливались мечущиеся плененные частицы непонятно чего. Поселенцы должны разузнать, что это такое, или погибнуть в случае неудачи.

Один мягко снял руки Фригг со своих плеч. Сияние спало, Локи прекратил выгибаться и затих. Он был невероятно бледен и весь в крови, хотя на его теле не было ни единой царапинки.

– Он… жив? – подала голос Фула, и Одину показалось, что свояченицу больше устроил бы отрицательный ответ.

– Локи в порядке, – ответила царица.

Тут же подошла Эйр и попросила разрешения осмотреть царевича. Один не возражал. Сын выглядел немного моложе, чем раньше, но больше ничто не поминало о том ужасе, что он пережил неизвестно, какой ценой. Один допускал, что разум мог навсегда оставить Локи, и в сложившихся обстоятельствах это был не худший вариант: безумца можно заковать в цепи и следить за здоровьем. В любом случае больше не надо опасаться, что кто-нибудь увидит обращение Локи в етуна. Зеваки всё спишут на магическое влияние каскета – артефакта ледяных гигантов. Метания Локи видело много женщин, а уж Фригг внушит им мысли о всемогуществе каскета. Наследник магии Одина единственный в мире, на него иноземные артефакты могут действовать как угодно. Один наблюдал, как прислужницы Фригг одна за другой с опаской подходили к своей госпоже, перешептываясь и посматривая на Локи, а потом уходили по своим делам. Их помощь точно больше не понадобится. Наконец, из посторонних в комнате осталась только Эйр. Насколько Локи помолодел за какие-то пару дней, настолько Хагалар постарел, будто отдал часть своих жизненных сил любимому несостоявшемуся воспитаннику. Исчезла былая язвительность, потух блеск в глазах.

– Я проиграл, – невесело усмехнулся он. – Локи твой, Всеотец. Забирай. Я не справился с управлением и не буду больше вставать на твоем пути. Всё впустую.

– Хагалар, ты потратил столько времени, чтобы получить его, а теперь отказываешься? – в голосе Фригги слышалась язвительность, свойственная ей в юности, но позабытая с годами.

– Дитя Одина не вещь, чтобы получать или возвращать ее, – возразил Хагалар.

– Вещь, – резко уточнил Всеотец.

И снова взгляд глаза в глаза, как много столетий назад.

– Локи – вещь. И для меня. И для тебя. И еще как минимум на пять десятилетий он вещью останется.

Не лги ни мне, ни себе. Любой родитель распоряжается жизнями своих детей и скота. Таковы законы Асгарда, – Один сделал выразительную паузу, ожидая возражений, но их не последовало. Все ждали его решений и были готовы внимать ему. Как всегда, вся ответственность лежала на нем.

– Локи скоро вернется в поселение для изучения частиц потустороннего мира, – Один указал на чуть светящееся навершие копья. – Проведите дополнительные исследования и доставьте во дворец артефакты, которые чуть не убили моего сына. Я доверяю тебе, Хагалар. В последний раз. Если оступишься, в лучшем случае снова окажешься в тюрьме, – Один говорил предельно серьезно, и такой тон Хагалару нравился. – Локи не вечен. Он вряд ли проживет дольше трех тысяч лет. За это время надо разузнать всё о ритуале, о силах, с которыми связаны етуны, и о методах борьбы с ними. Тропа в другой мир находится в теле Локи. Пусть Беркана займется ею вместе с тобой. Кровь сейчас играет первостепенную роль. Но главное – это здоровье Локи. Оно – гарант существования нашей армии, а, возможно, и всего Асгарда. Я могу положиться на тебя, Хагалар?

– Конечно, можешь, – вздохнул старик. – И всегда мог.

– Даже когда ты предал Асгард?

– Даже тогда. Ты знаешь, что, если бы во мне была нужда, я бы немедленно вернулся.

– На руины нашего мира.

– Я прошу вас, не надо, – Фригг, до того молча стоявшая подле Одина, подошла к Эйр и опустилась на колени перед Локи, помогая смыть запекшуюся кровь.

– Хватит ваших бесконечных распрей. Всё кончено, время упущено, былого не вернуть. Хагалар выбрал свой путь много столетий назад, Один. Его нить больше никогда не переплетется с твоей. Ты должен отпустить его.

– Прекраснейшая из бессмертных, ты ошибаешься, хотя и говоришь красиво – горько усмехнулся Хагалар. – И ты, и я знаем, что Всеоотец отпустил меня в тот день, когда променял на Локи.

Царица указала на старшую целительницу.

– Вспомни, что мы не одни в этой зале.

– Вспомните о младшем наследнике, – подала голос Эйр. – Я не ведаю, что случилось между вами в былые времена, но сейчас Локи нужна помощь и полный покой.

– Он останется ненадолго в Гладсхейме, – кивнул Один. – Я присмотрю за ним. Тор хотел привести из Мидгарда своего боевого товарища. Это послужит Локи хорошим развлечением.

====== Глава 85 ======

Из идеального мира Локи провалился в очередную псевдореальность, потеряв контроль над происходящим именно тогда, когда полностью во всем разобрался. Только что он строил прекрасный Асгард, вкушал мясо священного животного рода Одина и наслаждался своим величием, как вдруг оказался в женских покоях. Да не в Гладсхейм или Фенсалире, а где-то в столице к востоку от дворца, блестевшего в лучах закатного солнца. В небольшой полупустой комнатке стояла широкая кровать с балдахином, каких никогда не делали в Асгарде и не завозили из Юсальвхейма. К стене был прислонен вертикальный ткацкий станок с двумя рядами основных нитей, натянутых с помощью блестящих камней, словно женщина собиралась приступить к работе, но ее что-то отвлекло. Рядом стоял едва видимый в тени сундук, на котором лежали готовые ярко-фиолетовые ткани. Для этого красивого оттенка использовали лишайники, которые перевелись в Асгарде несколько веков назад. Из-под фиолетовых тканей проглядывали красные, выкрашенные еще не истребленной мареной до сих пор. Сочетание красного и фиолетового было модно тысячи три лет назад, если не четыре, а впоследствии его объявили слишком ярким и безвкусным. По крайней мере, так говорил увлеченный красками Ивар. Для полноты картины не хватало только третьего когда-то любимого знатью цвета – черного, вышедшего из моды, как только жители столицы узнали, что его получают из болотной грязи, обогащенной железом. Словно повинуясь силе мысли, полотно искомого цвета появилось меж красным и фиолетовым. Да не из грубой ткани, а изящное, украшенное шелковыми и серебряными нитями. Вместе с ним появились кружева и узорчатые ленты – обязательные атрибуты парадного женского костюма. Стены, секунду назад гладкие, покрылись растительным резным орнаментом, и от ближайшей к царевичу стены отделилась красавица в старомодном костюме с огромным количеством брошей: пара овальных на ключицах связывали меж собой гирлянды разноцветных бус, с которых свисали цепочки с ключами, ножницами, гребнем и прочими женскими мелочами, необходимыми в быту. Еще одна брошь с крупными янтарями висела на груди, подобранная в тон кольцам и браслетам на тонких руках. Драгоценности украшали короткое льняное платье, из-под которого выглядывала расшитая сорочка. Сзади платье было длиннее, чем спереди, и ниспадало на пол шлейфом – еще одна деталь, исчезнувшая из асгардского быта задолго до рождения Локи. На плечах лежал белый платок, а волосы незнакомки были собраны в пучок и струились по спине вперемешку с яркими лентами. Локи далеко не сразу поймал себя на мысли, что отмечает красоту мелких деталей, на которые никогда прежде не обращал внимания, но не может рассмотреть женщину целиком. Её образ ускользал, а черты лица плыли, причудливо искажаясь. Царевич помотал головой, отвернулся и заметил неподвижно стоящего подле него юношу, тоже одетого по-старомодному. Всё в его облике выдавало знатное происхождение: плащ, висевший лишь на одном плече и спускавшийся до самой земли, просторная рубаха с поясом, расширяющаяся от талии до колена, свободные штаны, подобранные у щиколоток, и даже сапоги из дубленой кожи – всё дорогое, роскошное, украшенное орнаментом и драгоценностями. Длинные волосы полностью закрывали шею и были скреплены узорчатой заколкой. Приглядевшись к узорам, Локи, наконец, точно определил эпоху, в которой оказался. Стоило прошептать нужное столетие, как асы ожили, а их лица перестали ускользать. Прекрасная девушка определенно была Фригг, хотя такой молодой отец ее никогда не показывал: она едва переступила порог совершеннолетия. Внутреннее чутьё подсказало Локи, что юноша много столетий спустя превратится в Хагалара. Однако сейчас он вовсе не походил на себя, как не походит молодость на старость. В то время, почти три тысячи лет назад, мальчики вступали во взрослую жизнь в восемьсот тридцать лет, а вовсе не в тысячу сто, так что Хагалар мог быть совсем юн.

Будущая царица Асгарда подошла к окну, чтобы полюбоваться золотым городом, мало похожим на знакомый Локи Асгард. Ее лицо было печально и сосредоточено, как и лицо Хагалара. Они походили друг на друга, словно брат и сестра.

– Что же нам готовят грядущие дни? – едва слышно произнесла красавица, ни к кому конкретно не обращаясь, разве что к далеким едва различимым звездам, которые Локи не узнавал, хотя умел читать карту неба.

– Вечную тьму или радость любви? – продолжила она задумчиво, а царевич обратился в слух. Так Хагалар – любовник матери? Этого стоило ожидать.

– Наша судьба в руках бога, – ответил Вождь, обнимая за плечи юную прелестницу и закапываясь лицом в ее длинные волосы. Локи вспомнилось, что изнасилование – одно из трех самых тяжких преступлений в Асгарде. Только вот на его глазах происходило что угодно, но только не принуждение. Будущая царица не глядя подняла руку и погладила любовника по голове. Локи вспомнил все странные письма, найденные в женском чертоге, а также жалкие попытки отца объяснить происходившее много веков назад. Вот, значит, как всё было на самом деле.

– Мне так тоскливо, – Фригг развернулась к любовнику и нежно обняла его. – А в груди холод. Что будет с нами? Что ждет нас впереди?

– Наша судьба в руках бога, – неуверенно повторил подлец. Он так неистово обнимал девушку, будто намеревался овладеть ею здесь и сейчас. И ведь она была явно не против.

– Мне страшно играть в игры со смертью, – Фригг с трудом отстранилась и отошла к маленькому столику, переполненному разноцветными склянками и прочей посудой. Локи его при первичном осмотре не заметил. Возможно, потому, что его и не было. Зато ткацкий станок исчез, а с ним старинные ткани.

– Выбора нет, – будущий Хагалар взял в руки пузырек с переливающейся жидкостью. – Пусть спасением будет яд.

Локи придерживался иного мнения. Он бросился вперед, чтобы перехватить склянку и не допустить самоубийства, но его рука прошла сквозь руку Хагалара. В этот раз фантомы были даже не материальными. Он мог только беспомощно наблюдать, как та, кого он в будущем назовет матерью, несколько томительных секунд смотрит на своего возлюбленного, после чего берет флакончик и ложится на кровать под неуместный балдахин, а будущий Хагалар садится рядом, нервно теребя край покрывала. Он выглядел гораздо более взволнованным, чем несостоявшаяся самоубийца.

– Ты развеешь мой сон, когда придешь за мной? – доверчиво спросила Фригг, прежде чем поднести к губам пламенеющую жидкость.

Юноша чересчур решительно кивнул и поцеловал ее. Нежно и долго. Так целовали мужья своих жен перед длительным военным походом или плаванием. Но в этот раз на борьбу со смертью отправлялась женщина. Локи беспомощно наблюдал, как будущая царица выпивает яд до капли…

Вдруг видение потускнело и начало рассыпаться.

– Ты хочешь узнать, что будет дальше? – послышались со всех сторон голоса. – Для тебя ведь это так важно. Ты же хочешь узнать, как она выжила, выпив яд.

Локи лишь кровожадно ухмыльнулся. Отлично! Высшие сущности таки заговорили с ним, таки подтвердили, что он пребывает в собственном подсознании и видит иллюзии.

– Вы вольны показать мне любую ложь и назвать ее правдой.

– Мы знаем настоящую правду, а в Асгарде тебя будут и дальше кормить ложью, сын Лафея. Ты не ас. Ты чужой для царской семьи. Ты подобранный артефакт и трофей. Ты им был, ты им и останешься. Ты раз за разом даешь Одину себя обмануть…

– Я не против быть артефактом, – возразил Локи. – Вы не можете предложить мне ничего равноценного жизни подле бога.

– Один – не бог. Его титул – величайший обман и ложь. Он – самый обычный ас.

– Пускай он лишь мой личный бог. А я сын бога, маг и царевич. Попробуйте убедить меня, что это не так.

В ответ картинка сменилась. Локи оказался на центральной площади поселения, вокруг которой почему-то стояло множество стогов свежескошенной травы, укрытой от дождя торфом и камышом. Конец лета, хотя в реальном мире была зима. Из-за стогов парами выходили асы и выстраивались вокруг своего повелителя, жужжа, словно огромный улей. А Локи возвышался над своими подданными, стоя на помосте. Величественный, сильный, настоящий владыка, подле которого распростерся его личный враг. Обнаженный на глазах у собственных подчиненных. Одно это являлось несмываемым позором для того, кто величал себя лучшим боевым магом Иггдрассиля. Локи видел, как на глазах старика наворачиваются злые слезы, как он ничего не может сделать из-за магических оков. О да, это триумф сына бога! Локи поднял правую руку, и толпа в момент затихла, ожидая пламенной речи.

– Мои дорогие подданные, – начал он торжественно, и слова полились сами, будто их диктовал высший разум. – Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы свершить правосудие над Хагаларом, мастером магической ветви науки. Вопрос о снятии его кандидатуры с поста находится на рассмотрении, пока же он отстранен от работы, а сегодня понесет наказание за свой проступок.

Локи выждал долгие десять секунд, чтобы все прониклись атмосферой.

– Для тех, кто не ведает, что произошло, я поясню, – Локи сделал несколько шагов влево, чтобы стать ближе к своему униженному врагу и в нужное время встретиться с ним взглядом. Взглядом победителя. – Хагалар напал на меня в лабораториуме. Его несдержанность и чувство вседозволенности сыграли с ним злую шутку. Я не уподобился ему, не вступил в драку, а мой фелаг, случайные свидетели, смогли скрутить его и не допустить разрушений. За это моя им благодарность и почтение, – Локи поднес ладонь к сердцу и склонил голову. Софелаговцы, которых он прекрасно различал в толпе, смущенно потупили взоры, а царевич продолжил:

– Вы все знаете, как хорошо я отношусь к поселению и его жителям. Поэтому, в силу своего благородства и всепрощения, я не передал преступника суду моего отца, ведь за нападение на члена царской семьи положена смертная казнь через повешение… – по толпе прошел ропот, а Локи, удовлетворенно ухмыльнувшись, продолжил свою прочувствованную речь: – Я не стал обрекать на смерть мага моего фелага, поэтому милостиво согласился ограничиться наказанием уровня поселения, то есть двумястами ударами розог. Я сам приведу приговор в исполнение, чтобы никто из недоброжелателей не покалечил Хагалара.

Асы шумно загудели, и общий смысл их речей сводился к тому, как благороден и прекрасен Локи – на него, царевича, напал какой-то презренный преступник, а он не только не отправил его на смерть, но еще и оберегает от возможного покушения! Слава Великому Сыну Одина! Локи медленно повернулся к старику и смерил его победным презрительным взглядом. Подошел ближе. Прикованный маг попытался дернуться, но веревки сдерживали любые движения. Царевич сам проверял узлы.

– Думал, я глупый маленький мальчик, которым ты можешь помыкать и которого имеешь право унижать? – лицо Локи исказилось в зверином оскале. – Ты глубоко заблуждаешься, Хагалар. Надеюсь, тебе хватит крупиц достоинства, чтобы умертвить себя после такого позора.

Царевич резко развернулся на каблуках, подошел к бочке с замоченными в ней розгами и выхватил одну. О, он прекрасно знал, куда надо бить, чтобы принести максимум боли и минимум повреждений… Конечно, основной смысл не в боли, а в унижении, но отказать себе в удовольствии болезненно избить мага Локи никак не мог.

– Ах, да, как же я мог забыть… – царевич снова обратился к толпе. – Хагалар должен будет сам считать удары, и если он…

И тут Локи запнулся. Словно пелена вдруг спала с его глаз: среди толпы асов он заметил многоногую змею, которую создал в детстве. Змею, стоящую вертикально. Об этом он мечтал, когда создавал рептилий, но ни одна из них так и не встала на две ноги.

Розга выпала из руки с тихим свистом. Поселение. Сотни асов. Обнаженный Хагалар. Етун дери, как иллюзии могли настолько увлечь его, что он забыл об их существовании и чуть не увлекся собственным творением, собственной мечтой и грёзами? Он чуть не допустил фальшивое избиение, а ведь только что доказывал голосам свыше, что он сын бога и может всё контролировать, себя – в первую очередь.

Секунду назад трясущийся в ожидании боли старик обратился куклой. Толпа смолкла, воцарилась мертвенная тишина, а злосчастная многоногая змея расправила крылышки и улетела, подтверждая фальшивость очередного видения. Иллюзия почти развеялась, теперь ее нельзя было перепутать с реальностью.

– Разве ты не об этом мечтал? Отомстить своему обидчику, тому, кто унизил тебя? – неизвестный голос настолько явно заискивал, что Локи закатил глаза.

– Кем бы ты ни был, бесплотный дух, ты и правда думаешь, что месть ничтожному старику занимает все мои мысли и чувства? Ты слишком часто подсовываешь мне видения с Хагаларом. Моими руками творятся по-настоящему великие дела, а выжившему из ума старикашке я сам проломлю череп. В свое время. Своими руками. И уж точно в реальности, а не в иллюзии. Но сперва он сослужит мне неплохую службу. Он может сколько угодно считать меня своим подчиненным, но на деле это он подчиняется мне, а не наоборот. Мне не нужен мир иллюзий, ведь в реальности в моей власти лучшие, мудрейшие асы, а братец управляет армией. Запудрить ему мозги не так и сложно, и вот уже у моих ног Асгард, а потом и все девять миров. Гораздо интереснее, чем какие-то иллюзии, не правда ли?

Враг повёл себя как-то странно: мир вокруг начал плыть, потом снова обрел истинные очертания, которые растеклись потоком неясных красок. Будто незримые существа боролись с кем-то еще, кого Локи не видел, но кто имел все шансы победить. Враг слабел, отступал, забирая с собой выдуманные миры и иллюзии. Напоследок прямо перед Локи появилась не то отравленная, не то окровавленная царица, почти не похожая на себя. Неясные видения больше не имели власти над сыном Одина. Поединок за собственную душу он выиграл – с чужой помощью или без – большого значения не имело. По крайней мере, Локи так считал целую минуту, пока картинка не взорвалась фонтаном красок.

Локи зажмурился, а, открыв глаза, обнаружил себя в собственных покоях во дворце. Он лежал на широкой кровати, а рядом сидел… Хагалар! Опять! На этот раз одетый и здоровый. Локи едва не взвыл: ему до смерти надоел поганый маг! Неведомая сущность отчего-то была уверена, что у воспитанника верховного бога нет никого важнее себялюбивого пустозвона с замашками тирана.

Локи не спешил обнаруживать свое пробуждение, решив понаблюдать за очередной иллюзией, которую чуть не казнил минутой ранее. Выглядела иллюзия натурально, хотя и не более натурально, чем предыдущая версия того же Хагалара или Одина, внезапно появившегося в Фенсалире. Однако отец начал с пощечины и этим выдал себя, а противный старик упорно делал вид, что не замечает пробуждения своей любимой жертвы – как предсказуемо!