Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 174 страниц)

После похода в Гастропнир, Трюмхейм не производил никакого впечатления. Пиво там и в самом деле варили знатное, но осматривать было решительно нечего.

Ивар гулял по дворцу в одиночестве – мастер логистики договаривался с етунами о поставках и не мог его сопровождать. В пустынных коридорах дворца гулко отдавались шаги молодого аса. Ему казалось, все покои, кроме приемных, необитаемы. Никто, ни один слуга, не встретился ему на пути. Лишь иногда эхом отдавался чей-то голос, причем обязательно мужской. Культ женщины в Етунхейме был самым жестоким во всех девяти мирах – женщины жили в отдельных чертогах, никуда не выходили и не могли видеться ни с одним мужчиной, кроме мужа, сына и отца – тюремное заточение, не свойственное ни одной другой расе. Даже к женщинам из других миров ётунши не выходили. Знаменитая целительница была единственной великаншей, известной в Иггдрасиле.

Ивар бесцельно бродил по коридорам, проходил из одного полупустого ледяного зала в другой. Мебели почти не было, а на полу валялись шкуры. Ученый недоумевал, зачем, ведь етуны не чувствуют холода.

Толкнув очередную незапертую дверь, он резко остановился на пороге. В этот раз он зашел в обитаемую комнату: она была обставлена деревянной мебелью, внешне напоминающей каменную, и устлана шкурами от пола до потолка. В полу горел очаг – невиданное зрелище для холодного Етунхейма. Ивар уже повернул было назад, намереваясь уйти столь же незаметно, сколь и вошел, но услышал приятный мелодичный женский голос, произнесший несколько слов на языке асов:

– Входи в зал, асгардец, мы скучаем.

Голос доносился из соседней комнаты с полуоткрытой ледяной дверью, занавешенной шкурами подобно стенам и потолку. Ивар сделал несколько неуверенных шагов вперед: нельзя видеть женщин етунов, но и отказать в просьбе, прозвучавшей еще и на его родном языке, тоже невежливо.

Ноги утопали в шкурах, приглушая шаги, так что он смог незаметно подойти к приоткрытой двери и легонько толкнуть её. В соседней комнате, неотличимой от предыдущей, прямо на полу сидели две громадные женщины-етунши, уродливые ровно настолько, насколько вообще были уродливыми ледяные великаны в глазах аса, привыкшего к правильным чертам. Одетые только в набедренные повязки, они сверкали голубыми грудями с неестественно смотрящимися на них ярко-красными сосками. Ивар потупил взор, не смея глазеть на полуобнаженных женщин – ему здесь не место.

– Простите, что потревожил ваш покой, милые барышни. Мне, должно быть, не стоит здесь находиться, и я немедленно покину ваш чертог с вашего позволения, – не поднимая головы, он начал пятиться назад, но был остановлен властным голосом одной из женщин.

– Нет, ты должен остаться. Боги дали тебе знамение, иначе ты не вошел бы в нашу опочивальню, – это было сказано таким безапелляционным тоном, что Ивар не посмел ослушаться. Голову он, правда, поднять тоже не посмел. Что предписывают законы Етунхейма сделать с тем, кто попал на женскую территорию, он не знал, но надеялся, что это хотя бы не смертная казнь.

– Благодарю. Раз уж вы столь любезны, разрешите представиться: я Ивар – логист из мира асов, – он склонил голову еще ниже, так что видел теперь только огромные ступни полулежащих на шкурах великанш. – Позвольте полюбопытствовать насчет ваших имен.

– Какие гордые слова, – одна из женщин поднялась и принялась сооружать из шкур что-то вроде платья: она обвязала свое могучее тело двумя шкурами и теперь мучилась с креплениями. – Асы поломали наши жизни, утопили наш мир в крови, где же тот герой, который спасет нас от гибели? – Ивар вздрогнул, услышав столь грозные речи. – Без Каскета наш мир погружается во мрак. Я старшая царевна Етунхейма, а это моя сестра.

Ивар пал на колени прежде, чем дослушал, кто такая вторая великанша. Царевны Етунхейма – дочери Лафея, пережившие войну. Трое братьев пали смертью храбрых, четвертый, совсем младенец, умер из-за неправильно проведенного ритуала вызова темных духов.

– Это честь для меня, простите, что я не оказал вам сразу должное почтение.

– Ты взволнован, – вторая етунша подошла к нему и опустилась на колени, видимо, чтобы быть хотя бы примерно на одном с ним уровне. – Протяни руку.

– Простите великодушно, но я не могу дотронуться до вас – на моей руке немедленно появятся болезненные ожоги, – Ивар чувствовал холод, исходящий от тела великанши. Инстинктивно он хотел отодвинуться, но не мог позволить себе поступить непочтительно по отношению к самой царевне.

– Доверься мне. Ты благословен меж мужей, – не дожидаясь ответа, етунша дотронулась двумя пальцами до его щеки – единственной части тела, не прикрытой теплой одеждой. Ивар дернулся было, ожидая страшной боли, но вместо этого рука великанши начала преобразовываться. Исчезали синие узоры, грубая кожа истончалась и становилась почти прозрачной, а потом белела, подобно его собственной. Глаза сменили оттенок и теперь сияли двумя смарагдами – неестественным и крайне неприятным блеском, но все же они были лучше недавнего яхонтового сияния. На голове етунши появились длинные ярко-черные волосы. Черты лица заострились, принимая форму, свойственную асам.

Ивар всегда отличался хладнокровием и рассудительностью, но в тот раз лучшие качества оставили своего господина: он не мог отвести взгляда от темноволосой асиньи, которая минуту назад была етуншей. Если бы не гигантский рост, он бы посчитал, что предыдущий облик был не более, чем наваждением.

– Наш род древнее, чем ты думаешь. Звать нас надо не асами и не етунами, а оборотнями, – пояснила старшая царевна, дотрагиваясь до его второй щеки и преобразовываясь в асинью, почти точную копию младшей сестры.

То было начало не просто мимолетного знакомства, а дружбы, которая впоследствии переросла в нечто большее. Ивар достаточно быстро понял, что обе царевны влюблены, но не видел в этом ничего страшного ни для себя, ни для них. Девицы не имели права выйти замуж, само их существование было подчинено только двум вещам: служению темным богам и медицине. Врачевательницы они были отменные. Сколько раз Ивар обращался к ним, столько раз получал мгновенную помощь – обе они владели превосходной целительной магией и знали множество самых разных снадобий.

Винный камень, атраментум, универсальная соль, купорос, тутия, красный и белый свинцы кадмия, магнезия, марказит – все то, что считалось в современной медицине непревзойденными целебными средствами, было открыто здесь, в Етунхейме. Царевны, уже немолодые девушки, занимались не только теорией медицины, они постигали науку о веществах, но совсем не так, как это делал сам Ивар. Для етунов не существовало двух одинаковых экспериментов, они считали, что невозможно воссоздать дважды одинаковые условия. Их представление об элементах очень сильно отличалось от асгардского. Барышни любили повторять, что, подобно тому как сера сгорает, превращается в пламя и улетает в космос, испаряясь без остатка, жизненный огонь поднимется из глубины, вдохновляет живых на свершения и взмывает вверх. Соль для них была осязаема, так как оставалась, когда все прочее сгорало, и этим уподоблялась материи Земли. Ртуть же познавалась в огненных превращениях, была осязаемой и прочной, поэтому символизировала единство трудноуловимых энергий и сил, скрепляла два других начала. Строение мира етуны тоже воспринимали, по мнению Ивара, кособоко. Они доказывали существование первоматерии и свойств элементов – из их комбинаций выходило все сущее. Поэтому любую вещь можно было очистить и предать ей другие свойства. Холодная и мокрая вода при нагревании становилась горячим и мокрым воздухом. По их науке выходило, что белая сера и живое серебро давали серебро, порченная красная сера и живое серебро – медь, белая порченная сера и живое серебро в зловонной земле становились железом, а черная порченная сера и живое серебро – свинцом. Сколько Ивар не бился, пытаясь доказать, что серебро, медь и прочее – это изначальные элементы, не из чего другого не состоящие – у него ничего не получалось – етунши стояли на своем и проводили эксперименты, доказывавшие их правоту. Говорили они и о четырех духах металлов – ртути, сере, аурипигменте и нашатыре – мол, они окрашивают металлы в красный и белый цвета, то есть в Солнце и Луну. Пока их не обработали, они не летучи, зато в пламени ярко горят. Выявляют серебро в железе и олове и золото в меди и свинце.

Ивар потратил много часов на бессмысленные споры. Он показывал етуншам опыты. Поджигал горку оранжевого дихромата аммония – он обращался в зеленый цвет и извергался подобно настоящему вулканчику. Наливал концентрированную серную кислоту в сосуд, заливал потом этиловым спиртом, после чего всыпал кристаллики пермаганата калия – на границе они вспыхивали. Етунши с интересом смотрели на настоящую науку о естестве, но оставались при своем мнении. Ивар достаточно быстро махнул рукой, позволив царевнам рассказывать и показывать все, что они посчитают нужным. И у него, и у них была одна цель – познать себя и окружающую реальность. И пускай чьи-то методы ложны, они же все равно ведут к практической пользе. Было бы это не так, Етунхейм никогда не стал бы ведущим миром в отрасли медицины.

Общаться с царевнами было не так и просто – язык женщин Етунхейма совсем не походил на язык мужчин. Он состоял из одних метафор, олицетворений и намеков, сдабривался престранной логикой, которую Ивар за все годы так и не смог понять до конца. Смерти для етунш в привычном понимании этого слова не существовало, для них смерть была воссоединением со своей семьей, с предками, которые терпеливо ожидали потомков в другом мире. И ужасно покинуть мир живых тогда, когда он в тебе нуждается, но если ты уже стар и немощен, то смерть – это счастье. Ивар много слушал, запоминал и составлял для себя примерный портрет етунских женщин, пока младшая из сестер не открыла ему страшную тайну – они – оборотни и впитали в себя очень многое от асов, поэтому их мнения и понятия о жизни несколько не сходны с понятиями истинных етунов. Для ледяных великанов семьи как таковой не существовало. Это больше напоминало Ивару все то, что он слышал о етунах раньше, и он стал воспринимать царевен как приятное, пускай и странное исключение из правил.

Об их встречах никто не знал – ученый приходил тайно, аргументируя свои приезд Хеймдалю тем, что ему надо навестить логистов Етунхейма. Выбираться часто не получалось – было много работы, но царевны не занимались ничем срочным, так что пускали его в любое время дня и ночи. Они жили вдвоем в комнатах, оборудованных для комфортного проживания обеих ипостасий. Преображаться они могли только при прикосновении к асам, причем сами решали, хотят они того или нет. Контролю за превращениями их учили братья, а кто научил их – первых полукровок Етунхейма, – Ивар не знал. Одежды етунши не признавали, но знали, сколь стеснительны асы, поэтому всегда надевали шкуры, скрывая тело чуть ли не полностью. О своей матери и братьях говорили мало. Искренне никак не относились к асам. Знали, что те победили в войне и оставили народ ледяных вымирать, но не злились, хотя часто в их речи проскальзывали такие гневные нотки, что Ивар, будь он менее искушенным, начал бы всерьез опасаться за свою жизнь. О событиях Етунхейма царевны не знали ничего. Они были не только вне политики, но даже вне жизни – к служительницам культа почти никто не заходил, так что все новости они узнавали последними. Ивар понимал, что царевнам не хватает внимания и впечатлений, старался помогать им и развлекать, насколько это было в его силах.

Пробраться в покои к царствующим особам, как всегда, не составило никакого труда. Ученый легонько толкнул незапертую дверь и чуть склонился, приветствуя вольготно расположившихся на полу одетых подруг.

– Приветствую царевен Ётунхейма и приношу извинения за то, что не был у вас так долго, – он униженно поклонился, всем своим видов выказывая скорбь. Пускай случившееся не его вина, девушки от этого страдали не меньше.

– Среди всего, что мы потеряли, ты был худшей из потерь, – младшая царевна указала на скамейку, а сама села на пол – так их рост почти выровнялся.

– Я должен выразить вам свои глубочайшие соболезнования по поводу смерти вашего отца, – Ивар принял приглашение и теперь собирался разузнать хоть что-то о событиях прошлого года.

– Гнев Одина напился крови, – старшая царевна села рядом с сестрой и легонько обняла любимого друга. Младшая последовала её примеру. Етуншам стоило приложить чуть большие усилия, и они бы его расплющили, но Ивар верил в женскую аккуратность. – Следует ли нам спрашивать, в чем он был виновен и за что сошел во мрак? За что разгромили асы дворец и часть ледяного материка?

– Официальная версия такова, что вы напали на нас, – он старался говорить как можно мягче, подбадривая собеседниц. – Стоит ли ей верить?

– Голова мутится, – младшая царевна разжала объятия и принялась тереть виски.

– На престоле новый венец: царь – брат нашего отца, – тем временем рассказывала старшая царевна, не глядя на сестру. – Трон не опустел, а Звезда любви неба вернулась. Мы радуемся.

«Звездой любви неба» царевны порой называли самого Ивара, и это было только одно из сотни прозвищ, которые ему давали в течение их продолжительного знакомства. Одно ласковее другого. Ученый не всегда сразу понимал, что о нем заходит разговор в третьем лице и с измененным прозвищем. Слово «Ивар» етунши не воспринимали вовсе – в Етунхейме не было имен, только титулы и сотни прозвищ, характеризующие ту или иную черту характера. В свое время царевны пытались сосчитать количество имен самого старшего брата. Дошли до полусотни и бросили бессмысленное занятие – а ведь умер он очень молодым, сколько помнил Ивар, ему было около полутора тысяч зим. Только один етун имел право носить настоящее имя – великий царь.

– Я очень рад это слышать, царевны, – Ивар понял, что пауза затягивается, и от него ждут скорейшего ответа. – Смею питать робкую надежду, что ваша жизнь не изменилась к худшему?

– Нашу жизнь не ждали перемены. Битву в Мидгарде мы еще не забыли, но Асгарду нужен целый мир – и мы потеряли наших лучших воинов. Время позора и бедствий никак не окончится, но, любя тебя, легче нести это бремя, – царевны никогда не скрывали своей любви к милому другу, прекрасно осознавая, что никто не позволит им выйти замуж за аса, даже если бы эликсир преображения не был затерян в веках.

– Мы нашли способ пересекать межмировое пространство без Радужного моста. Я имею честь пригласить вас в Асгард, как и обещал много зим назад. Я покажу вам поселение и все, что вам будет угодно увидеть. Мы поделимся научным опытом, – Ивар давно мечтал показать царевнам деревню магии, хоть немного развлечь их и познакомить асов с наукой Етунхейма. И вот теперь это стало, наконец, возможно.

– Как мы смели не верить в твои намерения! Идемте в Асгард. Завтра.

Ивар не ожидал, что младшая предложит именно тот вариант, на который он и рассчитывал. Должно быть, темные боги рассказали царевнам о его планах. Порой у него возникало смутное подозрение, что все его слова девицы знают заранее, но он не хотел знать, правда это или нет.

Тор вольготно расположился в кресле и лениво наблюдал, как хозяин дома собственноручно смешивает напитки.

– Выпьешь? И я выпью, – Старк подал маленький стакан с виски. Тор осушил его залпом, пожалев, что друг плеснул только на самое донышко – асгардский алкоголь ему давно надоел, а у земного был свой специфический привкус. Идея отправиться к друзьям уже окупила себя. Начать он решил с Железного Человека просто потому, что точно знал, где тот живет. Хозяина отстроенной башни не оказалось дома, а его невеста решала какие-то насущные вопросы, поэтому Тор некоторое время был предоставлен сам себе. Он успел посмотреть телевизор и прочитать парочку журналов – в мире людей ему все было интересно. О Локи и «Мстителях» уже нигде не упоминали – еще одно подтверждение того, что человеческая память коротка.

– Засадить рогатого в научно-исследовательский институт в закрытом городе и оставить там работать на всеобщее благо? Уважаю я твоего отца, – Тони загадочно ухмыльнулся, плеснув себе и гостю еще виски.

– Пока Локи под охраной, защита этому миру не нужна, – Тор совсем не был уверен, что брат действительно под надежной охраной, но, по крайней мере, сбежать без ведома Хеймдаля уж точно не сможет.

– Ну это как сказать, – Тони театрально рассмеялся. – На Земле, или, как вы её там зовете? А, Мидгард. У нас и без твоего брата проблем хватает. Иначе, ты думаешь, откуда взялись бы всякие сверхсекретные организации вроде ЩИТа?

– Люди массово убивают друг друга? – вскинулся Тор. Что-то такое Локи раньше упоминал, а он не поверил, даже внимания не обратил, посчитав его слова бреднями и оправданиями. Но раз защитник Земли говорит то же самое, стоит узнать подробности.

– Чем же им еще заниматься? – Тони нагнулся ближе, скинув с разделяющего их журнального столика несколько брошюрок. – Этому миру постоянно нужны герои. Я, например.

– Расскажи, друг, – Тор весь обратился в слух. Как же ему повезло, что Джейн занята! Завтра он постарается нанести визит Беннеру, адрес которого был у Старка, и спросит у него, точно ли Тони не преувеличивает.

– На пир в вашу Вальгаллу никогда не попадали здоровенные детины с Востока, восклицающие: «Слава тебе, Аллах, мы убили сотни неверных!» – и потрясающие потрепанными автоматами с логотипом компании моего отца? Нет, в самом деле ни разу? Вы многое потеряли.

Тор постарался проглотить все, что набрал в рот, чтобы поскорее выразить свое непонимание, и предсказуемо захлебнулся в попытках начать говорить. Старк одним прыжком оказался сзади, чтобы похлопать его по спине.

– Люди всех мастей до сих пор не могут решить, кто самый умный, кто самый сильный и кто самый главный. А чтобы спорить не только на кулаках, они придумали богов. И никаких «Но», «я же» и «на самом деле». Придумали. И с тех самых пор убивают друг друга не просто так, а обязательно во имя чего-нибудь, – Тони вернулся на свое место и, отсалютовав полубогу, осушил бокал.

– Вы, люди, уже никаким богам не доверяете, даже тем, кто защищал вас, но готовы убивать за них? – Тор наконец-то прочистил горло и смог сказать хоть что-то.

– В наш век машин появились новые боги. В последнее время модно убивать во имя богини демократии. Никто не видел её божественного лика, но не поклоняться ей чревато, – по мановению руки Тони в воздухе зависли картинки, изображающие то разрушенные здания, то потрясающую кулаками толпу, то монстров, подобных Халку. В центре парил костюм Железного Человека в разрезе: он крутился на месте, давая возможность рассмотреть все детали

 – Я определенно достиг совершенства, – продолжил Старк, откровенно любуясь своим изобретением. – Меня боятся и завидуют, от меня все время что-то скрывают до тех пор, пока не станет слишком поздно. Никак не могут смириться с тем, что я, как обычно, прав.

– Оружие людей, – хмыкнул Тор, – оно не сравнится с нашими артефактами и нашими магами.

– Одного вашего мага я лично брал в плен, – махнул рукой Тони. – Вспомни нашу вечеринку: в паре миль от тебя пронеслась ядерная ракета. И не говори, что ее было совершенно невидно за блеском моего костюма. Одна такая ракета – и о «Мстителях» и «Манхэтене» вспоминать было бы некому.

Старк выжидающе посмотрел на Тора, но тот только хмурил брови. Ни Гунгрир, ни Каскет, ни меч Суртра не обладали такой мощью.

 – И знаешь, к тем, кто санкционировал запуск, у меня накопилось достаточно вопросов, очень неудобных вопросов. Например, есть ли у них штатный протокол уничтожения этой планеты?

– Уничтожать планеты – дело богов, а не людей, – нахмурился Тор. – Как и создавать.

– Хорошая мысль, – кивнул Старк. – Но попробуй докажи кому-нибудь, что ты бог и имеешь на что-то права. В лучшем случае очнешься в полицейском участке. Хотя… – он замолчал ненадолго, что-то прикидывая в уме. Тор терпеливо ждал продолжения.

– Если спланировать рекламную кампанию, запустить ролик по ящику о твоих подвигах и расклеить на каждом заборе плакаты…

– Зачем?

– Пропаганда, – Старк усмехнулся, наблюдая за лицом Тора. В иерархии по способности не понимать речь гения он уверенно обходил Дубину и стремительно приближался к сварочному аппарату. – Она – оружие, похуже ядерки. Пропаганда сделает из тебя бога, от которого будут тащиться простые смертные. Люди просто обожают ощущать собственное величие, не прикладывая никаких усилий, гордясь тем, что дотронулись до супергероя, регулярно перед ланчем вершащего справедливость. Каждый из них – божок в собственном мирке.

Тор встрепенулся, намереваясь задать вопрос, но Старк предусмотрительно поднял руку.

– Хочешь спросить, почему они тогда перед братцем твоим, да-да, помню, сводным, попадали на колени? Все просто. Сейчас детей одновременно учат читать, писать, переходить дорогу на зеленый и не спорить с террористами. Жизнь – увлекательная штука, никто не хочет расставаться с ней по воле очередного психа.

– Террористы, – повторил Тор медленно, словно пробуя слово на вкус. – Они действуют как Локи?

– По-разному. Вот ты знаешь Джастина Хаммера или Олдрича Киллиана? Хотя откуда тебе. Но поверь, о них на Земле мало кто помнит, а все благодаря мне…

– Сэр, хотелось бы напомнить, что на семнадцать тридцать назначено ваше выступление на конференции. Вертолет ожидает вас на второй посадочной площадке, – послышался бесстрастный механический голос Джарвиса.

– Этот мир снова нуждается в Железном Человеке, – Старк встал и протянул Тору устройство, испещренное мелкими буквами. – Вот, ознакомься пока с террористами и моими личными заслугами. Будут вопросы – задавай Джарвису, он почти такой же увлекательный собеседник, – последние слова раздавались уже откуда-то из-за двери на террасу.

Оставшись в одиночестве, Тор молча сидел некоторое время, сжимая и разжимая кулаки. И это он еще называл себя защитником Мидгарда!.. Да он ничего о нем не знает! Нет, охранять срединный мир, сидя в верхнем, невозможно, но и остаться на Земле ему никто не позволит. Проблема перед богом грома стояла нешуточная, но прежде чем решать её, надо найти подтверждения словам Тони, и если не у Беннера, то у истории человечества, о которой Тор имел очень смутное представление, если не сказать, никакого.

Из электрического чайника плавно вылезал красный дракон, оборачиваясь то компьютерной мышкой, то утюгом, то танком. За ним нос к хвосту лез лесной заяц, у которого вместо зубов торчали из пасти две тонкие полоски асфальта, а из них вылетали пушистые круглые птички с большими клювами.

– Раиду, я вот что хотел сказать… Я тебя не разбудил? – острый клюв птички больно впился в плечо. Ученый дернулся во сне и с трудом разлепил веки: глаза слезились, несмотря на приятный полумрак комнаты.

– О мой рассудок! – он с трудом принял полувертикальное положение, скидывая походя руку чересчур заботливого Алгира. Когда он успел добраться до дивана? Когда вообще умудрился заснуть, ведь собирался работать всю ночь. – Сколько сейчас времени?

– Шесть.

– Утра?

– Вечера

– Что?! – Раиду резко вскочил и столь же резко упал обратно на диван, чуть не придавив хозяина квартиры – отвратительный воздух Мидгарда разрывал легкие.

– Шутка! – Алгир схватил его одной рукой за подбородок, а другой пощупал лоб – сопротивляться не было сил. – Нет, не шутка. Ты не торопись и не нервничай. Местный воздух и борьба с компьютером даже самых сильных обессиливают. Давай, поднимайся, – он встал сам и с трудом поднял гостя, который все еще не мог окончательно проснуться.

– Мне нельзя терять времени, – единственная хотя бы немного здравая мысль гласила, что он и так потерял слишком много драгоценных часов и нельзя продолжать в том же духе. Во время служения великому Локи сон – непозволительная роскошь.

– Стоять! – Алгир схватил его за руку ровно в том месте, где обычно держал брат. – Какой же ты резвый! Слушай, я тебе вот что скажу: бросай свою естественную науку, становись логистом, за тебя не можно, а даже нужно бороться! Да постой ты на месте хоть минуту! У меня для тебя информация. Не все наши еще прилетели, самолет с Канар задерживается, так что было принято решение собраться завтра. Это первое. Врубаешься? Хорошо. Второе. В отличие от твоего поселения в этом доме питаются три раза в день, так что пошли еду готовить. Заодно изучишь плиту и микроволновку.

Свободной рукой Раиду вытер слезы, застилавшие глаза – сразу стало легче думаться. Освоить приборы людей не повредит. Все лучше, чем вновь садиться за истязающий глаза компьютер. Естественник уверенно кивнул и позволил увести себя на кухню. Первым делом он открыл кран, благо, для этого действия хватило знаний, почерпнутых из книг, и плеснул в лицо холодной воды. Ему необходимо за ближайшие несколько часов запомнить новый массив информации, а не ходить сомнамбулой. Все же не стоило мучить себя последние несколько месяцев. Организм долго работал на пределе своих возможностей, а теперь начал сдавать позиции. Причем именно сейчас, когда силы так необходимы!..

Алгир включил горелку на электрической плите и предложил Раиду попробовать. Тот с легкостью зажег соседнюю – пользоваться человеческими приборами слишком просто.

– Ты говорил вчера об истории людей. О её изменении. А нравы людей тоже стремительно меняются? – спросил Раиду, наблюдая, как Алгир взбивает мороженое и молоко блендером, обещая молочный коктейль. Землянин, казалось, не расслышал вопроса и вместо ответа протянул мерзко гудящий аппарат. Естественник неохотно взял его сперва двумя руками, потом приспособился одной. Нажал на кнопку – тупые лезвия завертелись, перемешивая продукты. Полезная вещица! Можно ли ею же смешивать песок с глиной?..

– Я тебе вот что скажу, – начал Алгир, аккуратно моя «смешиватель» под струей горячей воды, – еще двести зим назад детей били смертным боем и в школе, и дома, сейчас на ребенка нельзя даже наорать – это травмирует детскую психику. Двести зим назад публичные казни и наказания были нормой, сейчас остались только штрафы и тюремное заключение. Двести зим назад вовсю применялись пытки, сейчас они запрещены. Двести зим назад человек покалеченный был беззащитен перед голодом, сейчас о нем заботится государство.

– Люди размякли, погрязли в нежностях, – заметил Раиду, выпивая второй стакан коктейля – никогда еще он не пробовал такой вкуснятины. Напиток был густым и сладким, быть может, похожим на конфекты, которых естественник никогда не пробовал. Без глубокой заморозки нельзя сделать мороженое, без мороженого нельзя сделать коктейль, значит, надо, в первую очередь, завезти морозильники, а для них нужно электричество.

– Примерно как в нашем поселении, – Алгир отвлек его от мыслей о мороженом, достав еще один аппарат – овощерезку. – У нас ведь тоже нет ни пыток, ни смертной казни, и телесные наказания во время обучения не применяются. Хотя тюрем у нас тоже нет, а у людей есть. И в них огромное количество народу мучается, часто безвинно, – немного грохота – и в миске лежат мелко порубленные огурцы! А ведь в овощерезке всего два ножа. Скорость. Они с такой скоростью крутятся, что любой, даже самый твердый овощ поддаётся.

– Законодательная система людей несовершенна.

– Но она лучше одиновской, достойной сгинуть в пламени Муспельхейма. Та же дактилоскопия, – Раиду смутно помнил давний разговор с Мастером и Фену, но еще мог блеснуть знаниями.

– Человеческая система обязывает, подчеркиваю, обязывает найти виновного, – Алгир смешивал помидоры и огурцы с белым муссом, а Раиду, тем временем, осваивал яйцерезку – вот для нее электричество не требовалось. Тонюсенькие полосочки металла резали не только яйца, но и прочие мягкие овощи. – А если его нет, то улики подбрасывают или еще что-нибудь в этом духе – слушаю радио – вечно скандалы, особенно заграницей.

Раиду никак не отреагировал на подобное заявление. Он добавил картофель с яйцом в овощи и теперь смешивал их с белым муссом – и зачем он нужен? Придает какой-нибудь изысканный вкус? Землянин поставил вариться мелкие овощи, от которых шел густой пар, заполнивший комнату приятными ароматом. Раиду огляделся, выискивая ненасытным взором, что он еще не освоил из техники кухни. В углу стояла огромная машина для стирки белья, а около холодильника – микроволновка. Нарезав хлеб и положив на него сыр, ученый под пристальным наблюдением Алгира поставил их в обманчиво холодный ящик на целую минуту – бутерброды закружились на тарелке в чудном парном танце – только музыки не хватало.

– Ты говорил, что женат. Не страшишься столь открыто нарушать наши законы?

– Раиду, ну что ты лезешь под кожу?

– Я не собираюсь перед тобой пресмыкаться, как и перед нашими законами. Я понять хочу, как ты не боишься спать со смертными и давать жизнь полукровкам? – несмотря на хмурый взгляд собеседника, естественник не собирался отступать: брать в законные жены краткоживущих смертных – это немыслимо и чревато разоблачением.

– Ладно, рассказываю. Вот ты был женат? И не смотри на меня волком. Я тебе под кожу не лезу, просто ответь.

– Нет, не был, зато мой брат…

– Стой. Хватит. Не надо. Ты не женат, семейную жизнь не представляешь. У меня было семь жен и несколько детей, – Алгир захрустел пережаренным бутербродом, буквально насильно впихивая второй в рот Раиду, словно надеясь занять его едой и пресечь таким образом новые вопросы. – Я сначала, по наивной глупости, заводил своих. С первой женой у нас их двенадцать было, трое выжили. Ты знаешь, я ведь и сам только на половину ас, а дети были и того хуже. Моя кровь плохо на них сказалась. Кто-то из них жил в два раза дольше людей. Представь, девочке десять зим, а ведет себя на пять – вот мать с ней намучилась. Одному немного магии передалось. Я не маг, но в роду, видно, были. Он в цирке выступал с фокусами. Знаешь, до сих пор, до двадцать первого века пишут книжки, объясняют его фокусы, разоблачают. Я читаю и смеюсь, ведь все же взаправду было, а профаны пытаются подвох найти. Со второй женой из четверых детей выжил только один. Я тогда владел угольными шахтами, передал их перед смертью сыну. Так он их сберег. Я думал, он пень, все промотает, ан нет. Я тут недавно на свою шахту в гости ездил – там сейчас мой правнук заправляет, а мой парадный портрет на стене висит. Вот. А с остальными женами у меня были не свои дети, а их. Я чего хотел сказать, всегда много вдов или разведенных с детьми. Я вырастил пару десятков приемных детей. Сейчас вот у меня их двое. Удо и Федерика – заносчивые курицы.