Текст книги "Локи все-таки будет судить асгардский суд?"

Автор книги: Ершел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 174 страниц)

17 января 2014 года. Мале – столица Мальдивской Республики. Именно туда приземляется самолет, в числе пассажиров которого значится Джейн Фостер.

– Она не была в отпуске целую вечность, – говорит Дарси – странноватая ассистентка Джейн, не снявшая с головы причудливую шапочку даже ради интервью, – а тут еще красавчик Тор, который обещал вернуться, но даже не позвонил, когда Нью-Йорк спасал. Ну, ей все надоело, и она решила взять месяц отдыха. А что, я тоже была бы не прочь.

– В злополучном отеле Джейн по достоинству оценила ресторан, – вещает диктор, – где и познакомилась со знаменитым польским математиком и его супругой.

– Они вместе ныряли с аквалангом, – рассказывает инструктор в водолазном костюме. – К нам и приезжают для ныряний, для чего же еще?

– Они всегда ужинали втроем, – подтверждает официантка, – и говорили о чем-то непонятном. У них совпадали научные интересы.

– Но приятное знакомство обернулось катастрофой!

На экране появляется женщина с полубезумным лицом.

– Барбара – супруга математика, с которым познакомилась Джейн. Наблюдалась у психиатра в течение трех лет. Признана социально не опасной.

Камера переносит зрителей в какой-то коридор, где Барбара, окруженная камерами и диктофонами, размахивает руками и активно жестикулирует.

– Моё дело – заявить всем женщинам мира, всем этим ученым, получившим нобелей-шнобелей: то, что ты гениальна, ни черта тебе не дает по жизни! Думаешь, раз ты физик, то можешь чужих мужей тр… (цензура)? Так не думай! Тебя саму по голове трахнуть могут! Нашлись тут: считают, что им все дозволено, а мы, простые смертные, должны, значит, терпеть, как наших мужей уводят!

– Ужасное недоразумение сгубило светило нашей науки, – убивается диктор. – Было проведено расследование и доказано, что подозрения Барбары беспочвенны, Джейн Фостер и ее мужа связывали исключительно научные интересы. Но в пять часов утра 21 февраля Джейн погибла от множественных ножевых…

Картинка замерла, а Старк отбросил пульт на диван, будучи не в силах выносить эту слезовыжимательную тягомотину. О смерти возлюбленной Тора ЩИТу стало известно в тот же день, но его лично известие никак не касалось, разве что он порадовался, что Селвига выпустили на свободу, объявив вменяемым. Он даже встретился с ним лично и выпил пива в какой-то мало приличной забегаловке. Но это было давно. Почему вдруг именно сегодня Фьюри с Наташей прервали очередную деловую встречу фильмом, посвященном злополучной Фостер?

– Что вы от меня хотите? – спросил Старк, развалившись на диване и откровенно зевая. – Психи везде встречаются. Я что могу сделать? Давайте лучше вернемся к подробностям исчезновения острова.

Вот уже месяц всем посвященным не давала покоя странная история со взбесившимся островом. В океане разыгрался невиданный шторм, равных которому не отмечали за всю историю метеонаблюдений. Он длился чуть ли не две недели, а когда стих, то маленький новозеландский островок с несколькими сотнями жителей скрылся под водой, будто его и не было. Вместе с людьми, техникой и черт знает, с чем еще. А ведь это был крупнейший в мире поднятый аттол! Буря длилась так долго, что тел в океане не нашли – ими успели полакомиться обитатели глубин.

– Мы думаем, что исчезновение острова связано с убийством, – подала голос Наташа. – Инопланетные гости могли приложить руку к исчезновению острова, а Джейн Фостер была астрофизиком. Возможно, она что-то обнаружила.

– Несчастная жертва обстоятельств, – фыркнул Старк. – Сперва обнаружила нашего здоровяка, а теперь еще и что-то инопланетно-опасное.

– Это все очень подозрительно, – добавил Фьюри. – Джейн Фостер никогда не уходила в отпуск больше, чем на неделю, и никогда не занималась подводными погружениями.

– Вот и решила хоть раз в жизни отдохнуть, пожить на полную катушку, а тут такой упс, – Старк отказывался признавать связь случайного убийства с инопланетными тварями и пропажей острова. В Микронезии и раньше пропадали острова, да и в Японии тоже.

– Возможно, она что-то искала на Мальдивах, но записей не оставила. Или их уничтожили, – Фьюри был предельно серьезен. – Вторжение читаури доказало, что не только воины Асгарда способны попасть на Землю. Есть сотни миров, о которых мы ничего не знаем. О них надо расспросить Тора.

– Но у него нет мобильника, и в Асгарде связь не ловит, – добавила Наташа.

– Напомните-ка, почему мы не допрашивали прихвостней Оленя, пока они у нас под боком ошивались вместе с голубым желе неопределенной природы? – хмыкнул Старк, отходя к огромному окну. – А, да, наверное, потому что они прихвостни злобного недозавоевателя. Предубеждение, да? Которое чуть не стоило нам…

– Старк, – интонации Фьюри не предвещали ничего хорошего, – есть еще одна новость. Беннер.

– Что Беннер?

– Пропал, – Наташа подошла к окну и отвлекла внимание на себя. – Его нигде не удается засечь. Может, он погиб, а, может, захвачен теми же силами, что утопили остров и убили Джейн Фостер.

– Чертовщина какая-то, – ругнулся Старк. – И что: собираем остатки «Мстителей», поднимаем все возможности ЩИТа и пытаемся что-то сделать? Есть хоть что-то новое о шторме, чего я еще не знаю?

– Очень много интересного, – Фьюри протянул папку, появившуюся будто из воздуха. – Тебе понравится, потому что твои предположения полностью подтвердились. Шторм не отвечал никаким законам физики. Он действительно магической природы.

– Что ж, пора вспомнить о «Фазе-2» и готовиться к обороне, – папку Старк даже не открыл, но серьезностью положения проникся. – Нам нужно создать поле вокруг Земли, которое не пропустит сюда никаких долбанных пришельцев. Я лично займусь его проектированием.

– Располагай возможностями ЩИТа, – кивнул Фьюри.

– И мною, – добавила Наташа, обворожительно улыбаясь и явно лелея какие-то собственные планы.

На семидесятом этаже высотки «Старк-Индастрис» собралось трое очень разных людей, но в одном они были едины: Земля – не место для войн или чудовищных экспериментов непонятных инопланетных рас.

====== Глава 106 ======

Наконец настал день, которого все так долго ждали. Два блестящих боевых мага, примерно равные по силам, замерли друг напротив друга, готовые по первому сигналу ринуться в бой. Вокруг столпились зрители, отгороженные от побоища мощными защитными чарами. Нервы противников были напряжены до предела, чувства обострены, а взгляды метали молнии.

И вот раздался сигнал!

Хагалар начал первым. Магическая энергия привычно протекла по жилам, срываясь с пальцев огненными шарами и электрическими всполохами. Противница ответила водой и льдом. Заклинания сплелись, обращая валуны в камни, а не слишком хорошо знакомые с наукой естества чародеи ощутили на себе всю прелесть мощнейшего удара током. Если бы не защитные заклинания, битва могла бы закончиться, не успев начаться. Хагалар пришел в себя первым, но доли секунд не сыграли никакой роли: огонь и вода породили завесу из пара, закрывшую побоище не только от зрителей, но и от дуэлянтов. Перейти на магическое зрение он успел, а вот атаку соперницы пропустил и со всей силы врезался в защитный купол. Перед глазами взорвались мириады звезд, но он поднялся прежде, чем туман рассеялся, повинуясь приказу мага льда: зрители пришли за зрелищем, нельзя его скрывать парами воды. Словно разъяренные пчелы, мелкие камушки бросились наперерез сопернице и разлетелись в пыль, дав Хагалару время на сотворение силового поля. Магичка задержала дыхание, творя вокруг себя вакуумное поле – самую сложную защиту от силового. Битва закипела. Температура то доходила до шестисот градусов, то снижалась до двухсот. Маги почти не двигались с места, но вокруг всё пылало, взрывалось и растекалось мгновенно застывающей лавой. Силы были примерно равны. Если бы не купол, надежно защищающий зрителей, они бы уже обратились в пепел.

Постепенно вокруг не осталось ничего: ни камня, ни травинки – только выжженное лавовое поле на месте мохово-лишайниковой полянки. Противники сцепились врукопашную для пущей зрелищности. Растрепались волосы, стянутые в тугие косы, покрылась сажей льняная одежда, скрыв защитные орнаменты.

Хагалар обратился крылатым ящером, соперница – гигантской птицей с огненным оперением. Она приняла правила игры и попыталась атаковать противника родной стихией. Ее огненные силы велики, но их недостаточно. Можно ли опалить огненную птицу? Можно, если целиться в глаза. И вот магичка камнем падает вниз! У самой земли обращается в змею и вновь устремляется вверх, забыв трансформировать хотя бы маленькие крылышки. Юркая, но длинная змея уворачивается от молний и плазмы и бросается на шею ящеру. Душит его изо всех сил. Ей почти удается. Она покрыта острыми льдинками, пронзающими даже толстую, лишенную желез кожу. Но ящер не так-то прост – он трансформирует огонь в кислоту, разъедающую лед и все немыслимые защиты, наложенные на тонкую змеиную кожу. Еще немного, и змея будет вынуждена разжать смертоносные объятия. Сейчас соперница сорвется вниз в заранее заготовленную огненную ловушку!

И тут раздается резкий оклик:

– Довольно!

Маги с неудовольствием опускаются на землю и приоткрывают купол сверху – чудовищные потоки энергии рвутся наружу, мешаясь с воздухом и не причиняя никому вреда. Площадка еще дымится от огня, кое-где искрят молнии и тает запоздалый лед. Вокруг не осталось ничего живого: ни букашки в воздухе, ни дождевого червяка под землей. Вот она – настоящая сила боевых магов.

Лишь убедившись, что взбесившаяся энергия растаяла, дуэлянты сняли купол. Они даже не запыхались, хотя издалека казалось, что дерутся из последних сил.

Локи гордо прошествовал по выжженной пустыне, словно не замечая хруста расплавленного песка под ногами. Никто из поселенцев не посмел двинуться за ним.

– Я никогда не думал, что настоящие боевые маги способны на нечто подобное, – почтительно произнес он. Впервые Хагалар слышал в его голосе подлинное уважение и восхищение.

– Ты окажешь мне огромную честь, если обучишь хотя бы толике своего мастерства, – продолжил царевич, преклоняя колено перед Царицей Листиков.

Не ожидавшая такого поворота событий магичка глупо хлопала глазами и переводила взгляд с Локи на Хагалара, который, недолго думая, запустил в царевича самый настоящий огненный шар, не оставивший от наглеца даже скелета…

Это было лишь видение. Не то кошмарный сон, не то выдумка – Вождь уже точно не помнил, но отчего-то не сомневался, что любой соперник, пусть и злополучная Царица, окажется достойнее него. Локи в любом случае откажется учиться. Извернется, выдумает какой-нибудь невероятный по сложности финт и выберет не его, а кого-то другого, даже если этот «другой» будет посредственным чародеем или женщиной! Хотя женщину он уже выбрал, запятнав себя позором в очередной раз.

Когда Хагалар увидел пародию на тренировку, да не с кем-то, а с собственной ученицей, то долго не верил своим глазам. Это могла быть шалость, глупая выходка, иллюзия, в конце концов. Но Отал беспощадно подтвердила худшие подозрения: Локи, повинуясь приказу отца, выбрал себе учителя. Только вот о таком учителе уговора не было!

В тот же день Вождь прискакал к Одину и допросил с пристрастием. В красках обрисовал случившееся, не пожалел метафор и эпитетов, чтобы бывший друг точно уяснил себе, какую чудовищную ошибку совершил. Отец всех миров сначала долго смеялся, а потом нахально заявил, что Локи далеко пойдет, что он не совсем пропащий, что в нем есть что-то от Тени.

– Я прикончил одну Тень, прикончу и вторую, – крикнул Хагалар, не сдержавшись. – Ты хоть понимаешь, что моя подчиненная точно знает тайну твоего поганого полукровки?

– Ну так прикончи ее, если она не умеет держать язык за зубами, – посоветовал Один. – В поселении Локи твой, вот и решай его судьбу.

И он снова разразился непристойным хохотом, за который его хотелось расчленить ничуть не меньше, чем чужую плоть и кровь. Хагалар ничего не ответил, но обиделся. Обиделся всерьез, как не обижался никогда прежде. Пусть приемыш делает, что хочет. В конце концов, есть еще Тор, который постоянно приезжал, точнее, прилетал в поселение, и которого Хагалар давно бы начал тренировать, если бы не межмировые проблемы, скрываемые от Одина уже просто из принципа. В разговорах с Всеотцом Вождь намеренно акцентировал внимание на своих трудностях с детенышем. Выходило так, будто он не занимается ничем более серьезным, чем охота на полукровку. Очередная ложь. Не лучшая и не худшая, чем множество предыдущих. Пусть великие дела вершатся тайно, совместно с великими асами.

Царица Листиков к неудовольствию отверженных практически переехала в поселение, но не сменила имя и в круг ученых не вошла. Пускай на «переезд» бесконечные прыжки меж пространством мало походили, тинг все равно твердил, что та, которая хотя бы иногда появляется в мире отверженных, должна сменить имя. Хагалар на это предложил поговорить с зачастившим в поселение старшим сыном Одина – пусть он сменит имя и побратается с преступниками. Его не послушали. Тогда Хагалар пригрозил демонстрацией силы – все прикусили языки, но ненадолго. Да и шантажировать союзников собственным могуществом было недальновидно. Действовать надо тонко, иначе бывшие убийцы прирежут его в собственной постели. Осознав свою ошибку, Хагалар шепнул пару слов Царице Листиков, и ей удалось в кратчайшие сроки очаровать несогласных и уверить, что через несколько месяцев она покинет деревню столь же незаметно, сколь и появилась. То ли ее красота так подействовала, то ли дорогие подарки, в том числе и магического толка – точно осталось неизвестным, но от нее отстали.

Сначала Хагалар пристально следил за каждым шагом союзницы, потом уверился в ее лояльности и умении за себя постоять. И без нее забот хватало: в Девятимирье было неспокойно.

Мидгард и Хельхейм никакой опасности не представляли ни раньше, ни сейчас, находясь вне межмировой политики. На них Хагалар даже внимания не обращал, предоставив логистам делать всё, что заблагорассудится и что позволит Хель.

Зато из-за поломки Радужного Моста пострадал тихий Ванахейм, поскольку его продукцию некому стало покупать. Мелкие внутренние проблемы тут же превратились в нерешаемые: перепроизводство, снижение цен на товары и вышедшие из тени преступники и разбойники, с которыми не справлялись местные власти, давно упразднившие собственную стражу и последнее тысячелетие надеявшиеся на мгновенную помощь асгардских молокососов, жаждущих славы и наживы. Дело шло к гражданской войне и из-за увеличивающегося числа мародеров, и из-за споров торговых гильдий, которые раньше разрешало асгардское право. Многие ванны считали, что Радужный Мост разрушен навсегда и стоит вернуться к прошлому, ванахеймскому праву, но не все были с этим согласны.

В Юсальвхейме ситуация была ничуть не лучше – без жесткого контроля извне единый мир распался на отдельные иллюзорные земли, почти не контактирующие друг с другом. Фрейр и Фрейя, даже будучи заложниками в Асгарде, играли существенную роль в политике своей родины, а без их вмешательства начался передел власти. Кроме того, светлые эльфы с молчаливого согласия Асгарда все последние столетия проверяли предел своих ментальных способностей на огненных этинах и етунах. Возможности оказались колоссальными, поселение еще двести лет назад с трудом изобрело артефакты, блокирующие хотя бы ненадолго ментальную магию фей, и вот теперь эльфы, незаметно практиковавшиеся на великанах, оказались запертыми в чужих мирах. Экспериментаторов было много, почти все кланы потеряли своих если не самых сильных собратьев, то уж точно самых умных и любопытных. Кто виноват – разобраться было нельзя, но эльфы, обладающие незаурядной фантазией и самолюбием, решили, что Радужный Мост разрушился из-за глупой шутки кого-нибудь из них. Вины своей ни один клан не признал, а ссоры уже кое-где превратились в ментальные конфликты с непредсказуемыми последствиями. Юсальвхейм был единственным миром, для работы в котором всегда требовалась специальная подготовка. Туда Хагалар не пускал даже Царицу Листиков, только обученных немногочисленных логистов Юсальвхейма, контролировавших свои мысли и буквально сроднившихся с защитными артефактами.

Ётунхейм так и не оправился после разрушений, нанесенных взбесившимся Радужным Мостом. И без того разоренный мир верно шел к гибели, но мужчины, способные носить оружие, думали вовсе не о стабилизации обстановки, а о скорейшей мести Асгарду. Будто асы виноваты в том, что силы моста вышли из-под контроля. Будто асы, а вовсе не етуны, заморозили Хеймдаля – единственного стража, безупречно управлявшегося со сложнейшей техникой.

Проблемы этих трех миров можно было решить, возродив Радужный Мост. В Ванахейм послать единственную плоть Одина, пусть учится справляться хоть с чем-то действительно важным, в Юсальвхейм направить уполномоченных послов Асгарда вместе с заложниками, а с Етунхеймом провести переговоры через сына Лафея – наследника двух народов.

Оставались два проблемных мира и три группы интересов, если принять во внимание разделение Свартальвхейма на владения темных альвов и цвергов. Эти миры, и без того недружественно настроенные, создали нечто наподобие мидгардского телефона, через который плели общий заговор и готовились воевать с Асгардом за свободу и независимость, по возможности увлекая за собой прочие миры. Хорошо, что никто из них не воспринимал всерьез Мидгард со всеми его технологиями, которые великаны и карлики просто не замечали. Пока им не удалось построить аналог Радужного Моста для переброски военных частей – договоренности были устные, но они пугали своей точностью, продуманностью и неотвратимостью. Хагалар приложил много сил, чтобы разузнать, какие именно у союзников претензии к Высокому миру. Ученых Асгарда все знали как идеологических противников Одина, поэтому доверяли им хотя бы в небольшой мере, надеясь увидеть в их лице предателей и шпионов. Не имея осведомителей в Асгарде, заговорщики не могли договориться меж собой. Им нужны были планы местности и столицы, примерная численность войск и прочие важные сведения, которые могли достать только предатели. Именно на этом сыграл мастер логистики, когда начал свою безумную деятельность – он передавал сведения об Асгарде и всячески втирался в доверие к иномирцам. Список претензий и желаний, разумеется, выходил за грани разумного, но многие из них действительно требовали скорейшего рассмотрения. Их стоило не просто удовлетворить, стоило провести несколько значимых реформ, от аграрной до военной, с учетом особенностей каждого конкретного народа, но ни Один, ни его наследник никогда не пойдут на уступки – в этом даже убеждать никого не надо было, все и так догадывались, раз за тысячу лет правления Один не провел ни одной значимой реформы. Он установил мир, победив Етунхейм, он сгреб под одну гребенку всех, чтобы миры восстановились после эпохи разрушительных войн. И он до сих пор отказывался признавать, что восстановление по большей части завершено и пришло время перемен.

Нифльхейм был на особом положении. Издревле великаны радели за сохранение Семени жизни – артефакта, согласно легендам, сохранявшего стабильность Девяти Миров. Больше всего на свете они боялись, что сокровище украдут, подобно каскету, увезенному из Етунхейма. Мистически настроенные великаны тысячу лет назад восприняли чудо рождения Локи как доказательство избранности асгардского народа в общем и Одина в частности. Даже история ледяного мира была полна загадок. С одной стороны – вражда с Муспельхеймом из-за пророчества, гласившего, что именно огненные великаны уничтожат ледяных; с другой – огромный генетический проект двух научных сообществ, в результате которого появилась целая новая раса – етуны. Новые великаны оказались гораздо ближе к своим ледяным родичам, чем к огненным, что послужило еще одним яблоком раздора. После последней войны Асгарду удалось поставить в Нифльхейме удобных правителей, но подросший сын нынешнего царя был лишен свойственной ледяным этинам религиозности, в чудеса не верил и был готов пойти на сделку с Муспельхеймом против Асгарда, но дальше разговоров дело пока не шло – нифльхеймцы выжидали.

Царица Листиков вместе с прочими, гораздо хуже подготовленными шпионами, с трудом добилась того, что предлагал еще мастер логистики – заговорщики обратили внимание на Локи. Его репутация мелкого пакостника и идеологического противника Одина по неведомым Хагалару причинам распространилась по всем мирам задолго до сорванной коронации Тора. Никто не знал, что вместе с поломкой Радужного Моста царевич пал в Бездну и лишь недавно счастливо вернулся, но поселенцы поведали обо всем и даже упомянули, что Локи живет с ними, что он изгнан из золотого дворца, отправлен в ссылку и скоро будет казнен, если ничего не предпринять. Поселенцы не лгали ни в едином слове – Хагалар подбирал тех, кто искренне верил в байки про царевича, чтобы никакие магические детекторы лжи не сработали. К тому же он лично уже несколько раз спас несносного детеныша от неминуемой смерти от рук Одина. Он может принести клятву на крови, что Всеотец жаждет смерти младшего сына, и она будет верна. За последние три месяца Хагалар по уши погряз в заговоре и утащил за собой поселение, готовое идти отвоевывать для Локи трон ради лучшей жизни – своей собственной и, возможно, всего Асгарда. Но была еще одна проблема, возможно, самая большая из всех: виновник торжества ни о чем не догадывался. Ни о межмировых переговорах, ни о том, что друзья собираются возвести его на трон Асгарда ценой если уж не убийства, то отречения Одина. А еще и Тор… Старый маг не сомневался в разумности старшего сына Одина. Вступить в открытое столкновение одновременно с тремя или пятью противниками невозможно – не те у Асгарда силы. Даже военные таланты Гринольва не помогут. Пусть Локи станет царем номинально: надо выиграть время, приструнить зарвавшиеся подчиненные миры и вернуть всё на круги своя. Но пока рано посвящать Тора в детали плана – он слишком плохо продуман, не хватало многих частей. Заговорщики должны увидеть Локи, готового сотрудничать, и лучше бы они заодно увидели его полукровную сущность, доказывающую права на престол Етунхейма. А для этого надо наладить хоть какой-то контакт с царевичем, чтобы он не испоганил переговоры и не погубил многомесячные труды. Ведь речь шла не о мелком соперничестве между двумя магами, а о настоящей политике. Но в состоянии ли Локи понять, что есть вещи, более важные, чем детские обиды и ущемленное достоинство? Вряд ли. Не будь вокруг сильных магов, Хагалар бы наложил иллюзию Локи на Тора и повел бы на переговоры его. Но это было невозможно.

Стоило только Вождю подумать о проблемах, как они не замедлили появиться. Ворвались в его поле зрения, прошествовали к нему легкой походкой и сели рядом, будто ничего не случилось, будто с полчаса назад не признались, что нашли себе наставницу.

– Скажи мне, Хагалар, много ли в поселении тех, кто когда-то служил моему отцу на высоких должностях? Сравнимых с твоей, к примеру, – начал Локи с места в карьер, даже не поздоровавшись. И этот внезапный вопрос поставил старого мага в тупик и вызвал нешуточный интерес: Локи хочет собрать вокруг себя бывших дворцовых асов. Уж не о собственном ли заговоре подумывает?

– От твоего дорогого отца живыми редко уходят, – ответил он осторожно. – Доверенные лица Одина знают слишком много. Они служат либо во дворце, либо в Вальгалле. Если ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – Локи замолчал, а Хагалар не стремился продолжить беседу. Он наблюдал. – То есть никто здесь, кроме тебя, не осведомлен о том, что происходило во дворце пару тысяч лет назад?

– Получается, что так.

– А ты, как всегда, не скажешь мне правды.

– Может, и скажу. Попробуй.

– Что ж, скажи, действительно ли отец менял свое окружение каждые несколько столетий?

Это был очень странный вопрос. По мнению Хагалара, у Локи не должно было быть сомнений насчет феноменальной жестокости приемного отца.

 – Действительно. Но не всегда столетий, иногда тысячелетий.

– Почему?

Хагалар вздохнул и погрузился в собственные воспоминания, которые не считал чем-то секретным. Ребенок хочет знать больше об отце, причем неприглядной истины. Бывший друг покажет ему истину и не солжет ни в одном слове.

– Ответ простой. Единоличная власть. Бессмертный наш Один всегда к ней стремился, но законы Серого Гуся препятствовали. Я не знаю, что тебе рассказывали из древней истории Асгарда, но послушай, что происходило на самом деле. Когда-то в Асгарде были только тинги в каждой области и альтинг, собиравшийся раз в несколько лет для решения серьезных вопросов. Это было задолго до рождения Одина. Потом началась централизация власти и общение между мирами. Построили столицу, выбрали царя, но он не обладал единоличной властью, а был связан советом – промежуточным звеном между альтингом, который решал местные вопросы, и царем, который решал проблемы государственного масштаба. Вот рассказываю тебе эти простейшие вещи и не могу понять: ты их знаешь или тебя всю жизнь пичкали лишь байками про великого Одина, а всё, что было до него, как бы и не существовало? Можешь не отвечать. Так вот, постепенно совет все больше переходил на внешнюю политику. А потом на трон взошел Один и возжелал не просто низвести совет до слуг, а уничтожить. И уничтожил. Последовательно. Несколько раз он убивал советников, заменяя одних другими: более лояльными, более удобными, и только иногда – более талантливыми. А потом был печально известный последний совет, в который входил мой обожаемый мучитель. Всех членов последнего совета Один лично повесил, обвинив в предательстве короны. Кроме тех, кто вовремя унес ноги…

– … Дальше я знаю, – нетерпеливо перебил Локи. – Он создал себе помощника взамен совета. Но вдвоем не управиться с тем, что делали тринадцать асов. Должен быть еще кто-то. Какие-то «тайные советники». О которых нам с братом никогда не говорили.

– Были и тайные, – согласился Хагалар с тяжелым сердцем. – Их головы полетели последними после установления мира во всех мирах. Один решил, что с мирными царствами он управится в одиночку, что сильные личности больше не нужны, нужны только исполнители, которых ты наблюдал в течение всей своей жизни, мой юный бог. Безынициативные исполнители вроде Хеймдаля, ни во что не вмешивающиеся. Он безрассудно предан Одину, также как я безрассудно предан монархии. И в этом наше колоссальное отличие. Один оставил подле себя тех, кто предан лично ему, и у кого не хватит мозгов и смелости не то, что на полноценный заговор, а даже на сомнение в правильности поступков своего царя.

– А ты, значит, из умных, инициативных и опасных, так получается? И отец не знает о том, что ты предан не лично ему, а монархии? – глаза Локи пронзали насквозь. По крайней мере, пытались.

– Неисповедимы знания Одина, – Хагалар взъерошил волосы ребенка. Тот словно и не заметил вольности. Прогресс налицо.

– А твои знания исповедимы? Мне нужны ответы на скользкие вопросы.

– Да неужели? – Вождь наклонил голову. Похоже, высшие силы все же существуют, и они услышали его воззвания. Детеныш хотя бы пытается пошатнуть пьедестал, на который поставил родителей.

– Ужели, – Локи явно получал удовольствие от коверкания родного языка. – Последняя война, о которой я вроде как знаю всё. Отец никогда не объяснял, как наша маленькая армия сражалась одновременно с полчищами темных эльфов и разномастных гигантов?

– Военная хитрость и тактика, не более того, – Хагалар прекрасно помнил, как именно выигрывались сражения с численно превосходящим противником. Неужели Один не показывал детям подробности тех блестящих операций? – Милый мой, поверь, войны выигрываются не силой, не числом, а умением.

– Предположим. Но почему после битвы за Мидгард все миры признали Одина Всеотцом?

Хагалар скривился, но все же решил, что крутые времена требуют крутых решений.

– Благодаря тебе, в первую очередь. Ты ведь якобы родился сразу после Тора, чего не бывает у асов, и это восприняли как проявление божественное силы Одина, особенно учитывая, что ты родился магом, а считалось, что магия Одина не передается по наследству. Ни один из сотен его детей не был магом вне зависимости от сил и умений матери.

– Так вот зачем меня взяли в Асгард, – прошептал Локи. Лицо его выражало большую сосредоточенность. – Я считал себя артефактом, который должны применить в будущем, а меня, оказывается, уже применили. С самого начала!

Хагалар не позволил ему уйти на очередной круг самобичевания и саможаления.

– Дело было не только в тебе. Что ты знаешь о Вальгалле?

Недосын Одина повернул голову, нахмурился. Хагалар сбил его с мысли своим нелепым вопросом. По крайней мере, со стороны вопрос казался нелепым.

– Что это второй загробный мир наравне с Хельхеймом, – медленно ответил Локи, продумывая каждое слово, словно щупал болотную почву. – Туда попадают воины, погибшие с оружием в руках. Асы только после смерти оказываются там, а живых туда не пускают. Кроме отца.

– В общем, верно. Когда Один покусился на работу Хель, на мертвецов, то она поставила жесткие условия, мол, Один будет забирать только тех воинов, которые призвали его в бою. Но постепенно правила смягчились, и валькирии стали отбирать павших воинов собственноручно. Сотни, тысячи, миллионы духов пребывают в Вальгалле, пируют, борются друг с другом и ждут Рагнарек. Об этом ты знаешь. Именно из-за предсказания Вельвы у Одина обязательно есть сын Тор и страж моста Хеймдаль, повелительница мертвых – всегда Хель, как и царь Муспельхейма – всегда Суртр. Но ведь необязательно ждать страшного конца нашего мира. Понимаешь меня?

– Прекрасно понимаю, – глаза Локи опасно сверкнули. – То есть Вальгалла – это не чертог для Рагнарека, а огромная дополнительная армия Асгарда, превышающая численностью население всего Девятимирья!

– Официально – да, – Хагалар поспешил спустить Локи с небес на землю. – Так все считают, но это блеф.

– Блеф?

– Увы, да, – Вождь понизил голос до шепота. – Все дело в том, что наши многомиллионные войска действительно мертвые. А дух не может причинить живому никакого физического вреда, только напугать или проклясть. Можно, конечно, запустить дух в чье-нибудь тело, но тело должно быть подходящее, сильное, а где ты наберешь миллионы подходящих тел? Так что войско эфемерно. В Рагнарек мертвые пойдут сражаться с мертвыми, и это будет настоящая битва, а сейчас всё иначе. Но отдельно ни Муспельхейм, ни Свартальвхейм не выступят против нас открыто – боятся, скорее будут подтачивать нас изнутри.