Текст книги ""Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Коротин

Глава 31

Нельзя сказать, что адмирал Того «горел жаждой мщения» за еще один потерянный сегодня крейсер, но что-то подобное данному чувству в его душе все-таки шевельнулось: шутка ли – уже третий за сегодня, а если посчитать еще и «Такачихо»… И ни одного русского корабля при этом не уничтожено…

Неимоверно хотелось ответить адекватно – пусть и не потопить в артиллерийском бою один-два русских броненосца, но хотя бы повредить их так, чтобы в сумерках или ночью предоставить возможность той дюжине контрминоносцев, что должна была подойти в ближайшее время, доломать потерявшие ход и значительную часть противоминной артиллерии суда противника.

Но это все потом. Пока необходимо попробовать использовать свое преимущество в скорости и поставить вражеского флагмана под сосредоточенный огонь всех шести тяжелых кораблей флота, что остались в строю.

Ситуация благоприятствовала: как раз можно было резать курс русской эскадре под острым углом и ударить всей своей артиллерией по головному броненосцу противника.

– Два румба влево! – немедленно отреагировал Вирен, увидев, что японцы в очередной раз пытаются осуществить столь желанный «кроссинг Т». Уходить на контркурсы отчаянно не хотелось: снова произойдет перестрелка без каких-нибудь серьезных результатов, а светлое время суток не бесконечно. Нужно как следует врезать идущим на авантюру японцам и если и не утопить пару их кораблей линии, то хотя бы привести в небоеспособное состояние.

То есть планы обоих командующих флотами практически совпадали.

Крейсерские отряды и русской, и японской эскадр пока укрылись за линиями своих броненосных кораблей – их время еще не пришло, сейчас разбираться между собой станут «большие дядьки».

Две колонны закованных в броню кораблей, ощетинившись орудиями, выкатывались на сближающиеся курсы.

Сейчас начнется главное! Это почувствовали все, кто имел возможность видеть противника, от адмиралов до матросов.

Первым загрохотал шестидюймовкой из каземата «Сикисима», «Орел» ответил секунд через двадцать. Еще пара минут, и корабли обеих линий перешли на беглый огонь: по японскому флагману били «Орел», «Бородино» и «Победа», «Пересвет» стрелял по «Якумо», отряд Ухтомского – по «Идзумо».

Японцы были верны себе и сосредоточили стрельбу по двум русским флагманам.

Спрашивается: Зачем броненосцу, идущему в эскадренное сражение, иметь заряженными минные аппараты? Кого он собирается атаковать торпедами?

Ответ: Положено!

В Цусимском сражении не случилось попаданий снарядов в эти самые аппараты. К счастью. Или к сожалению…

Потому что опять совершенно бесполезные в артиллерийском бою устройства на всех кораблях первого ранга были приведены в полную боевую готовность: полностью готовые к пуску мины находились в трубах и были готовы устремиться к борту вражеского корабля, как только позволит дистанция.

А «дистанция» не позволяла. И не собиралась позволять в обозримом будущем. Бой велся на расстоянии в тридцать кабельтовых – расстоянии втрое большем, чем имели дальность хода самодвижущиеся мины того времени. И это предельная дальность, не прицельная. Попасть миной с расстояния в одну милю по движущейся мишени – нечто из области фантастики. А реальный артиллерийский бой, повторюсь, велся на дистанции не менее двух с половиной.

Единственное оправдание присутствия минных аппаратов на борту кораблей линии, это ситуация, когда ход практически потерян, почти все пушки повыбиты, а помочь некому…

Тогда возможность получить торпеду в борт – единственное, что удержит противника от соблазна подойти на пистолетную дистанцию и прикончить парой полновесных залпов тяжело раненный корабль.

Но ведь для этого можно зарядить аппарат и в последний момент. Так нет же: по традиции, родившейся еще во времена, когда таранный удар или даже абордаж считались вполне себе возможными приемами боя между броненосцами, корабли линии выходили в бой со снаряженными устройствами для стрельбы теми снарядами, что почти гарантированно неспособны нанести ущерб врагу.

Но традиции – штука весьма инертная: хоть на пупе извертись, доказывая бессмысленность «того» или «этого» в изменившейся, по сравнению с прошлым, реальности, – бесполезно. Пока не будут пролиты дополнительные кубометры крови, пока не сгорят из-за упертости представителей традиционализма дополнительные тысячи жизней, пока их самих, этих самых «представителей», не вышвырнут из нагретых филейными частями кресел, не изменится ничего…

Бой начинался вполне благоприятно для русских, что и неудивительно: против шести броненосных кораблей страны Ямато сражались восемь под Андреевским флагом, у японцев имелся только один броненосец, а у их противника – семь.

На этот раз Вирен решил не сосредоточивать огонь максимального количества стволов на флагмане противника, а распределил цели, чтобы чужие всплески не сбивали наводку другим кораблям: «Орел» и «Бородино» били по «Сикисиме», «Победа» по «Адзумо», «Пересвет» стрелял в «Якумо», а броненосцы Ухтомского выбрали в качестве цели соответствующий мателот отряда Симамуры. «Адмирал Нахимов» находился в самом хвосте колонны и мог задействовать только носовую восьмидюймовую башню по концевому крейсеру «Токива».

Того оставался верен себе и его отряды сосредоточили огонь на «Орле» и «Полтаве», несущих адмиральские флаги.

Флагманский броненосец русской эскадры достаточно стойко держал массированный артиллерийский удар трех кораблей противника, тем более он вместе с «Бородино» и сам успел здорово врезать по «Сикисиме» – на японском флагмане разгорелся пожар на юте, кормовая башня замолчала, несколько разрывов наблюдалось на всем протяжении борта. К тому же практически не обстреливаемые «Победа» и «Пересвет» без помех, спокойно и деловито били по второму и третьему мателотам отряда Того, что, естественно, сказывалось на интенсивности их огня.

– Ничего-ничего! – шептал про себя Вирен, слегка морщась при каждом новом попадании в «Орла». – Тебе похуже приходится – горишь, голубчик, горишь! Еще полчаса-час такого боя, и пускать тебе пузыри, ваше японское превосходительство. Только бы продержаться!

Поступали доклады о повреждениях: на шканцах пожар, левая средняя башня разбита прямым попаданием и не может быть отремонтирована в обозримое время, пробита кормовая труба… Терпимо. В бою не без повреждений.

Ход держим? – Держим!

Артиллерия в порядке? – В основном – да!

Так что все идет очень неплохо…

Как будто невидимый великан врезал кулаком в подвздошину русского броненосца. Корабль практически подбросило на волнах. Мало кто устоял на ногах в боевой рубке, в остальных помещениях корабля тоже: кого-то бросило просто на борт или переборку, кого-то вынесло вообще за борт, кто-то влетел в движущиеся части судовых машин или приложился к пышущим огнем топкам…

Каких только курьезных попаданий не бывает: случается, что снаряд чуть ли не влетает в канал ствола пушки противника[181]181
  Подобный случай имел место в реальном Цусимском сражении: буквально нескольких сантиметров не хватило русскому снаряду, чтобы не угодить непосредственно в канал восьмидюймовой пушки крейсера «Адзумо» – ударил по срезу и просто загнул ствол вверх.


[Закрыть], а в данном случае японский восьмидюймовый гостинец угодил непосредственно в заряженный минный аппарат «Орла».

Удар. Стовосьмикилограммовый снаряд ударил практически в снаряженный взрыватель мины, находившийся в ней пироксилин немедленно возмутился столь неделикатным с собой обращением и превратился в раскаленное облако стремительно расширяющихся газов. Минеров, находившихся рядом, разнесло в атомы, вспыхнуло все, что могло гореть, переборки вынесло взрывом, и пожар весело рванул дальше по коридорам, весело пожирая всю органику, вплоть до краски на стенах.

Морская вода немедленно ворвалась в образованную взрывом пробоину и стала, как и положено любой жидкости, занимать весь объем предложенного «сосуда»…

– Крен восемь градусов на левый борт!

– Затопить два отсека правого борта! – немедленно отреагировал Шведе. – Лево руля!

Чтобы хоть на время спрямить крен, «Орел» выкатился из строя в сторону вражеского кильватера и пошел, принимая снаряды, предназначенные другим броненосцам. Еще и мешая им стрелять.

Японцы не преминули воспользоваться сложившейся ситуацией и дружно перенесли огонь всей линии на раненого гиганта. Даже «Токива» из конца кильватера попытался дотянуться своими выстрелами до русского флагмана.

Количество не перешло в качество, но осталось количеством. Процент попаданий в «Орла», наверное, даже снизился (относительно количества стволов, ведущих по нему огонь), однако получил он здорово.

«Полтава» специально склонилась в сторону противника, чтобы «открыть калитку» в русском кильватере. «Калитку», в которую смог бы пройти флагманский броненосец. И тот смог.

Шведе увидел, что его корабль пропускают за стену боевой линии, и не преминул этим воспользоваться.

«Орел» достаточно уверенно вошел в разрыв строя и получил некоторую передышку. Возможность потушить пожары и хоть начерно заделать полученные пробоины.

А маневр «Полтавы» заставил и «Идзумо» шарахнуться в сторону: Симамуре совсем не улыбалось оказаться под сосредоточенным огнем всех броненосцев Второго отряда русских. Пришлось сделать коордонат и нагонять Того, пользуясь тем, что противнику теперь тоже необходимо восстановить строй.

– А вот и наш старый знакомый! – Поливанов увидел, что самой удобной для обстрела целью снова становится «Якумо». Причем на этот раз без всякой «самодеятельности» – Черкасов передал в башню данные по целеуказанию именно на этот крейсер противника.

Получив команду на открытие огня, наводчики Фесенко и Вилкат дружно выпалили из своих орудий. Не попали. Ну, это-то ладно…

– Вашбродь! – донеслось от левой пушки. – Контршток сломался!

Все! У одной из десятидюймовок башни не мог гаситься откат, следовательно, она не была способна стрелять. И исправить такое до Владивостока возможности не имелось.

Если вычеркнуть все матерные слова из той тирады, что выдал мичман из-под командирского колпака башни… Ну да: несколько предлогов сами по себе можно считать цензурными…

Однако эмоции эмоциями, а хоть ты матерись, хоть плачь – пушка стрелять не будет. Четвертая часть главного калибра броненосца вычеркнута из участия в бою без всякого вмешательства противника.

– Вилкат! Только попробуй теперь не попасть, зараза похмельная! – выдал наконец командир башни фразу, состоящую не только из тех слов, что пишутся исключительно на заборах.

– Бабах! – отозвался комендор голосом своего орудия…

Полет снаряда такого калибра достаточно легко наблюдать – здоровенная все-таки штуковина…

Поливанов прекрасно видел, как изделие Путиловского завода понеслось на встречу с целью, с «изделием» штеттинского завода «Вулкан». И увидел, как буквально смахнуло среднюю трубу на «Якумо». Пораженный крейсер и так никогда не был хорошим ходоком, а теперь и подавно… Третий мателот отряда Того стал быстро отставать от идущего впереди «Адзумо».

На подранка обратили самое серьезное внимание и корабли отряда Ухтомского – благо, что сейчас он являлся очень удобной мишенью. «Полтава» и «Сисой Великий» не преминули «отметиться» парой двенадцатидюймовых попаданий, не говоря уже о хорошем «душе» из снарядов среднего калибра.

Крейсера Симамуры немедленно сделали «левое плечо вперед» и попытались прикрыть подбитого собрата как огнем, так и своими корпусами. Но ненадолго: приходилось оставаться на генеральном курсе и следовать за кораблями командующего. Как, впрочем, и русским броненосцам Второго отряда нельзя было покидать боевой линии.

«Адмирал Нахимов», правда, успел всадить в «Якумо» еще несколько гостинцев «в разлуку», но на этом избиение и закончилось.

На время.

Крейсера Энквиста, до этого находившиеся «в тени» броненосцев и не имевшие возможности вести бой, теперь вполне могли ввязаться в схватку и добить поврежденный корабль. Что и обозначили маневром. Каковой был замечен…

«Кассаги», «Читосе» и «Нанива» с «Сумой» немедленно пошли на защиту своего «старшего брата». Учитывая оставшиеся пушки «Якумо», «Баяну» с компанией ввязываться в эту локальную битву было весьма небезопасно.

Глава 32

– Зараза! Ну что же так не везет-то? – Эссен чуть ли не грохнул биноклем об палубу боевой рубки. – Выходим вправо. Три румба вправо!

«Пересвет» выкатывался из линии. Два снаряда, разорвавшиеся в его носовой небронированной оконечности, открыли целые ворота для хлынувшей в нутро корабля соленой воды Японского моря. Переборки пока держали, но нужно было срочно их укрепить, подвести пластырь, хоть как-то организовать откачку воды…

Покинуть линию чуть ли не позорно, но необходимо. Иначе практически целый и вполне боеспособный броненосец, во-первых, повиснет на эскадре как гиря на ногах, а во-вторых, просто утонет. И лишит товарищей по строю своей артиллерийской поддержки уже не на время, а навсегда. И у противника станет на одну цель меньше. Опять же «не на время, а до самого конца боя». То есть «навсегда».

Разумеется, иногда бывают ситуации на войне, когда хоть сдохни, хоть сгори, хоть… Да «хоть что угодно!».

Но продержись эти самые несколько минут… секунд… секунду…

И все будет не зря!

Но не в данном случае – сейчас было главным спасти броненосец и как можно скорее привести его в боеспособное состояние. Пока в русской линии находилось шесть броненосных кораблей против пяти японских. И практически каждый из несущих Андреевский флаг был не слабее, чем любой из его соперников…

«Пересвет» расходился со своими собратьями на контркурсах. Эссен надеялся в ближайшее время хотя бы начерно исправить повреждения и вступить в хвост русской колонны.

– Что скажете, Василий Михайлович? – оглянулся каперанг на вошедшего в рубку старшего офицера.

– Неважные дела, Николай Оттович: пробоина хоть и надводная, но над самой ватерлинией. Захлестывает волной. Первая и вторая жилые палубы залиты, через разбитые вентиляторы заливает носовой пост динамо-машин…

– Кажется, уже залило – посмотрите на башню, – протянул руку командир броненосца.

Башня медленно-премедленно разворачивалась в диаметральную плоскость: можно спорить на что угодно – электромоторы не действуют и поворот идет вручную. Разница между усилиями одного электропривода и мускульной силы шестнадцати человек в данном случае являлась десятикратной, и не заметить изменения скорости перемещения орудий главного калибра по горизонту было невозможно.

Соленая вода, хлынувшая в динамо-пост и гулявшая по жилым палубам, не только заставила отключить электрогенераторы, она еще и отрезала находившихся там минеров от всего внешнего мира. Оставалась только связь по телефону, а выбраться матросы и кондуктор самостоятельно уже не могли.

– Динамо-башне! – чуть ли не орал в трубку Поливанов, ощутив какое-то «шевеление» на другом конце телефонного провода. – В чем дело? Где ток?

– Так что, ваше благородие, – отозвался из низов броненосца минный кондуктор, – нетути. И не будет. Залило нас.

И снова мичману захотелось изъясняться исключительно нецензурно: да что же это такое? То наводчик напивается, то орудие из-за дерьмовой железки из строя выходит, а теперь еще и без электричества остались…

– Вашбродь, – снова донеслось из трубки, – явите божескую милость! Может, нас отсюда как-то через ваши погреба вытянуть можно? Помрем ведь ни за что!

Командир башни на несколько секунд задумался. Фантазии молодого человека, моряка, вполне хватило, чтобы представить, что сейчас испытывают гальванеры и минеры в замкнутом пространстве, где вода и сверху, и снизу… И по бокам.

– Гаврилыч! – вспомнил мичман отчество пожилого уже сверхсрочника. – Мы тебе помочь не можем – может, кто-то из подбашенного… Я свяжусь. Ждите!

И «чудо» произошло: матрос Забелин, трудно сказать, сколько раз рискуя жизнью, пробрался в носовые отсеки и вывел попавших в ловушку людей[182]182
  Аналогичный случай произошел в реальном Цусимском сражении на броненосце «Ослябя». Фамилия героя-матроса – Чернов.


[Закрыть].

– Пластырь заведен, Николай Оттович! На жилых палубах работают ручными помпами – спустить воду в трюмы не получается. Контрзатопление проводится… – Василий задыхался, рапортуя командиру – шутка ли: только за последние двадцать минут он мотался по броненосцу, не останавливаясь.

– Вот и хорошо. Хоть «Нахимова» мы и здорово проскочили, но и здесь «рубка» назревает серьезная. Надо бы и нам вмешаться…

А в зоне прямой досягаемости действия «Пересвета» и впрямь разворачивалась нешуточная драка: Энквист со своими крейсерами все-таки решился напасть на раненого «Якумо». Нимало не смущаясь тем, что прикрыли броненосный крейсер отряды Уриу и Дева.

И неважно, что в составе каждого из этих отрядов было только по два корабля, неважно, что сам вице-адмирал Дева лежал в каюте и доживал свои последние часы…

Но пушки есть пушки, вымпелы есть вымпелы. Четыре крейсера против четырех – вполне достаточный заслон. Несмотря на то что четыре обороняющихся слабее четырех нападающих – у обороняющихся имеется еще и надежная «цитадель» – броненосный крейсер «Якумо». Пусть и подбитый, но почти не утративший своей грозной мощи…

Уже горели «Сума», «Кассаги», «Баян» и «Олег». «Нанива», хоть и здорово сел носом, но пока держался в строю.

Сам «Якумо» вроде бы не выглядел особенно поврежденным, но дифферент на корму прослеживался без всякого напряжения.

А теперь и «Пересвет» собирался вмешаться в эту драку своим главным калибром. И не только главным…

– Вашбродь! – взмолился Вилкат. – Дозвольте еще кружечку!

– Да пей уже, пьянь подзаборная, – смилостивился мичман. – Полминуты тебе, а потом снова брысь в кресло!

– Премного благодарен! – Артур быстро метнулся к ендове с водой и жадно захлебнул все четверть литра, что помещались в кружке. Сухой и шершавый язык перестал царапать глотку, и можно было спокойно жить дальше.

Цели неумолимо наплывали. Дифферент в результате затопления носовых отсеков делал всю организацию стрельбы занятием весьма условным. Оставалось надеяться на природное чутье наводчиков.

Каждый человек талантлив, утверждают некоторые. Хоть в чем-то…

Глупость, конечно. Но в самом деле бывают совершенно вроде бы тривиальные люди, которые вдруг оказываются абсолютно гениальными… скорняками, например. А что? Из кучи разношерстных шкурок пошить шубу, которую и монарху надеть не стыдно. А?

Или человек, ну совершенное быдло, двух слов без мата связать не может, а если удочку возьмет в руки, закинет – и нате вам! У него полный садок, а у окружающих «мастеров крючка и поплавка» – шиш.

Не факт, что Артур Вилкат смог бы хорошо стрелять из ружья. Может, даже и из орудия Канэ, калибром в шесть дюймов… Или… Из какого угодно другого. Но!

С десятидюймовками Путиловского завода русский наводчик литовского происхождения составлял просто одно целое. Он чувствовал свою пушку, как хороший фехтовальщик чувствует клинок шпаги: приблизительная дистанция известна, корабль противника в прицеле, но вот почему-то хочется довернуть «колесико» еще чуточку…

Такого процента попаданий не давал сегодня ни один комендор на эскадре – почти каждый пятый выпущенный снаряд уходил в цель.

Сейчас башня еле-еле разворачивалась вручную, и руководил горизонтальной наводкой ее командир. Вилкату же необходимо нащупать расстояние…

В прицеле маячил «Сума»…

Выстрел!

Секунды ожидания, и всплеск крупного снаряда встал приблизительно метров на тридцать от борта японского крейсера.

– Чуть недобросили, – прокомментировал Поливанов. – А направление хорошо взято. Давай еще!

Выстрел!..

Снаряд взорвался в воде почти у самого борта. Осколками убило или ранило несколько японских матросов. (С «Пересвета» этого, конечно, не видели, но данный факт узнали впоследствии от поднятых из воды моряков «Сумы».)

А вот третий выстрел по этому крейсеру дел натворил: с такого расстояния пробить тонкий скос броневой палубы для снаряда главного калибра броненосца особых проблем не составляло.

Маленький крейсер был совершенно не рассчитан на попадание таких чудовищных боеприпасов. Причем если бы броня не встала на пути пересветовского «гостинца», то скорее всего, все бы кончилось крайне неприятно, но, во всяком случае, не так плачевно для корабля Асаи: да, снаряд мог прошить борт, снести что-нибудь по дороге, продырявить второй и улететь в море с противоположного борта. И там взорваться или просто утонуть.

Но в данном случае пришлось проламываться через серьезное препятствие, препятствие, в значительной степени погасившее скорость, а значит, и пробивную силу. И лопнул снаряд не где-нибудь, а прямо в кормовом снарядном погребе японского крейсера…

– Ух, ты! – вытаращил глаза оставшийся без дела Фесенко. – Ну, ты даешь, Артур!

Из кормы «Сумы» сначала повалил обильный черный дым, а потом выбросило пламя. Пронзительно-желтое пламя…

Грохот взрыва докатился до «Пересвета», когда пораженный крейсер уже стремительно уходил кормой в глубину.

Громовое «Ура!» перекатывалось по кораблям русского отряда. Хоть это был и не первый случай гибели вражеского судна за сегодняшний день, но такое зрелище надоесть и приесться не может: смотреть, как тонет еще один корабль противника, моряки, участвующие в сражении, всегда будут с неизменным восторгом.

Как говорят на востоке: «труп врага всегда хорошо пахнет».

– Куда же это мы его засобачили? – с легким недоумением переговаривались матросы в башне. – Неужто прямо в погреба угодили?

– Вестимо, в погреб. Откуда еще столько огня и дыма взялось бы?

– Слышь, Вилкат! – крикнул Поливанов. – Хоть и не хочется на твою рожу пропитую смотреть, но представление на крест я все-таки сделаю. Глядишь, и еще одним «Георгием» обзаведешься…

Забегая вперед, можно сказать, что Эссен, узнав о результатах стрельбы опального наводчика, утвердил это награждение матроса, однако при этом не отменил приказ об аресте – все время после боя и до самого Владивостока Артур провел в карцере.

Хоть «Сума» погиб быстро и неожиданно, японцы не собирались уступать. И шансы на равный бой они имели: семь восьмидюймовых орудий, что находились на их крейсерах, являлись серьезным аргументом, несмотря на присоединившегося к отряду Энквиста «Пересвета». Ситуация для сынов страны Ямато была отнюдь не безнадежной.

Контр-адмирал Уриу не мог понять, чем он так прогневал богов: в Цусимском сражении корабли, бившиеся под его командованием, обошлись наименьшими потерями из всех боевых отрядов. Зато в последнее время… Словно коса смерти прошла по его крейсерам – сначала погиб «Акаси» в перестрелке с «Богатырем», потом подводная лодка утопила «Такачихо», а сегодня еще и «Сума» взорвался на первых же минутах огневого контакта с противником.

С легким ужасом командующий Четвертым боевым отрядом увидел флажный сигнал на мачте «Кассаги», что вице-адмирал Дева передает командование своими кораблями адмиралу Уриу.

– Значит, Дева убит или тяжело ранен… И теперь вся ответственность ложится на меня. Ответственность в весьма непростой задаче, – делиться своими мыслями с командиром «Нанивы», капитаном первого ранга Вада, адмирал, разумеется, не стал, – исключительно на меня. Все бы ничего, но этот чертов русский броненосец…

– Ваше превосходительство! – не преминул обратить внимание своего бессменного флагмана Вада. – Адмирал Дева передает вам командование.

– Вижу, Кенсуке, – без особого энтузиазма, но и без выражения недовольства отозвался Уриу. – Поднять сигнал: «Кассаги» и «Читосе» вступить в кильватер «Якумо». А мы выходим в голову. Будем драться.

Выходя в голову колонны на своем небольшом бронепалубном крейсере, к тому же достаточно устаревшем, японский адмирал фактически подписывал смертный приговор и себе, и всему экипажу «Нанивы». Теперь наверняка по нему сосредоточат огонь большинство русских кораблей, кораблей, имеющих пушки такого калибра, который категорически противопоказан ветерану японского флота. Но выхода не было: это генералы могут посылать подчиненных в бой, а адмиралы в бой исключительно ведут.

– Будем надеяться, что адмирал Того вскоре повернет нам на выручку, – несмело предположил Вада.

– Это было бы верхом глупости, – скупо бросил контр-адмирал. – Тогда он приведет к нам и главные силы русских. Ситуация только ухудшится.

Хаотическая перестрелка прекратилась, и корабли, как русские, так и японские, выстраивались в боевые линии. Вернее, выстраивались в основном японцы, а отряду Энквиста оставалось только принять в кильватер «Пересвет». Но это тоже оказалось делом непростым: неуклюжий по сравнению с крейсерами броненосец, к тому же не очень хорошо управляемый вследствие полученных повреждений, решительно не мог плавно влиться в строй своих сотоварищей.

Худо-бедно, нахватавшись перелетных снарядов, корабль Эссена все-таки пристроился в струе «Изумруда». Даже этот маленький крейсер не имел возможности уступить свое место в строю огромному броненосцу: или выкатываться в сторону вражеских кораблей, или, с большой степенью вероятности, направляй свой таран в борт «Пересвета».

В результате русский кильватер представлял из себя весьма курьезное зрелище: впереди броненосный крейсер «Баян», за ним два больших бронепалубных, следом малютка «Изумруд», а в самом конце строя – аж целый броненосец.

Уриу напрасно беспокоился – на «Наниву» практически не обратили внимания, – только носовой плутонг «Баяна» действовал в ее направлении. Весь свой огонь три больших крейсера Энквиста обрушили на «Якумо». Тот огрызался, но лавина шестидюймовых снарядов делала свое дело, да и кормовая башня русского флагмана тоже действовала по уже вконец изнахраченному броненосному крейсеру. На «Якумо» одна за другой замолкали пушки, он пылал от фок-мачты до кормовой рубки, возрастали крен на правый борт и дифферент на корму. Но «Перистые облака» (так переводится с японского слово «якумо») не собирался ни сдаваться, ни тонуть – слишком серьезно относились германские конструкторы и строители крейсера к непотопляемости своей «продукции».

Обе восьмидюймовые башни продолжали стрелять и полыхали они огнем отнюдь не безрезультатно: первым покинул строй «Олег». Объятый пожарами и с серьезным креном, крейсер понесло вправо, а еще через несколько минут на его грот-мачте заполоскался флаг «Како» (не могу управляться).

Но и у японцев в самом скором времени один из крейсеров покинул боевую линию.

«Пересвет» сначала предоставил «Изумруду» право перестреливаться с «Кассаги», а сам всей мощью своего огня обрушился на «Читосе». Четверти часа хватило, чтобы малый крейсер капитана первого ранга Такаги, кроме града шестидюймовых снарядов, получил и три попадания калибром в десять дюймов. И если одно из них не представляло опасности – опять не успел сработать взрыватель и обошлось просто парой дырок в бортах, то два остальных снаряда сработали отменно: разворотило носовую трубу и ударило в полупустую угольную яму правого борта. Образовавшаяся пробоина не только не давала никакой возможности продолжить эскадренный бой, но и вообще поставила под сомнение выживание крейсера.

Средний калибр русского броненосца также внес свою лепту, и «Читосе», кренясь и пылая, поспешил выкатиться из кильватера.

– Есть один! – довольно потер руки Эссен, глядя, как вываливается из строя вражеский корабль. – Работайте следующего, Василий Нилович.

– Может быть, имеет смысл добить подранка? – попытался возразить Черкасов.

– Никуда он не денется. А вот оставить в одиночестве «Якумо» сейчас наша основная задача. Тогда никуда дальше морского дна ему не уйти.

– Доворот кормовой башни не позволяет вести огонь по оставшейся «собачке», Николай Оттович.

– Что поделаешь, обойдемся пока баковой.

– Там только один ствол…

– Тем не менее. Стреляем по концевому японцу.

– Может, просигналить на «Изумруд», чтобы он временно отвернул и освободил нам место?

– Все равно мы не имеем возможности увеличить ход – переборки могут не выдержать. Пусть пока все идет, как идет.

По «Кассаги» били носовое орудие главного калибра, шестидюймовки носового и среднего казематов левого борта и с полдюжины пушек противоминного калибра. Не густо. Но если учесть еще и огонь идущего впереди «Изумруда» – вполне себе достаточно для того, чтобы детище судостроительной фирмы «Крамп и сыновья», к тому же еще и утром получившее весьма серьезные повреждения в бою с русскими крейсерами, сперва «захромало», а потом и вовсе практически потеряло ход.

– Вот теперь мы по нему и из кормовой отметимся! – восторженно выкрикнул старший артиллерист «Пересвета» и немедленно связался с командиром башни:

– Господин Витгефт! У вас шанс отличиться: сейчас в ваши прицелы влезет очередное японское корыто. Если попадете – ставлю дюжину шампанского лично вам и по бутылке водки каждому матросу! Угробь его, Василий Вильгельмович!

– Постараемся, господин лейтенант! – оптимистично отозвался из башни сын погибшего в Желтом море адмирала.

Башня дважды изрыгнула залпы в сторону покалеченного крейсера.

Одно попадание. И опять, как назло, без разрыва. То есть без разрыва снаряда.

А он, однако, угодил прямехонько в заряжавшуюся носовую восьмидюймовку «Кассаги», так что «локальный фейерверк» все-таки произошел: сдетонировал то ли подающийся в пушку снаряд, то ли пороховой заряд для него, но на баке флагманского корабля адмирала Дева с «Пересвета» наблюдали сильный взрыв, так что Черкасов, как честный человек, уже должен был поить личный состав башни по возвращении во Владивосток.

– Попали, – слегка разочарованно доложил лейтенант Эссену. – Но «в мясо, а не в кость» – не утонет.

Дальнейшая стрельба не имела особого смысла – слишком стремительно менялась дистанция.

– Оставьте, Василий Нилович, сейчас не до этого недомерка – броненосный бы прикончить.

– Ну, если ничего непредвиденного не произойдет… Куда он, к дьяволу, денется. Добьем. Жалко, что ни одну «собачку» на встречу с Нептуном не отправили.

– Экий вы ненасытный! – улыбнулся Эссен. – Не беспокойтесь – если добьем «Якумо», то крейсера недолго с этими плавучими руинами провозятся.

Что характерно: будь «Якумо» с «Нанивой» против «Баяна» и «Богатыря» двое на двое, то неизвестно, кто бы победил в этом бою. А скорее всего, просто разошлись бы, нанеся друг другу определенные повреждения, не более.

Однако в данной ситуации, когда японский броненосный крейсер уже успел нахвататься попаданий с русских броненосцев, когда по нему уже на протяжении получаса бил весь отряд Энквиста… Да, конечно, корабль, которым командовал каперанг Мацумото, способен поглотить, впитать еще пару десятков снарядов среднего калибра и при этом остаться на плаву…

Хоть «Олег» и вышел из строя, но два оставшихся крейсера продолжали засыпать смертью «Якумо».

Да теперь еще и «Изумруд» добавил огоньку…

– Николай Оттович, – заранее приготовившись к отпору, посмел предложить Черкасов командиру, – разрешите начать пристрелку по «Якумо» сразу из башни? Там ведь…

– …черт ногу сломит от всплесков шестидюймовок, – продолжил Эссен то, что пытался донести до него лейтенант. – Давайте команду Поливанову. С одним стволом у них снарядов хватит и на пристрелку. А их всплески уже ни с чем здесь не перепутать.