Текст книги ""Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Коротин

В единый миг как будто огненная стена выросла между вражескими эскадрами. Тысячи снарядов рвались в воздухе, уничтожая торпедоносцы. Стоило развеяться дыму, затянувшему небо, и мы стали свидетелями подлинной бойни. Почти никому из торпедоносцев не удалось пережить первый залп. Объятые пламенем сотни аэропланов устремились к земле. Оставшиеся же предпочли не продолжать наступление – смысла в этом не было никакого.

– А сейчас нам врежут в ответ, – заявил Оргард.

И в этот раз ответом на его слова стали вспышки пламени в слепых, чёрных глазах дул вражеских орудий.

Вот тогда я был очень рад тому факту, что наш авианосец был надёжно укрыт в середине строя. Ни один снаряд просто не мог долететь до него. Однако зрелище, всё равно, было не для слабонервных. В небе расцветали серые цветы взрывов, подсвеченные изнутри багрянцем. Их было так много, что небо между флотами снова затянуло пороховым дымом. Немногие корабли получили прямые попадания, и лишь для трёх лёгких крейсеров, что в котсуолдском флоте называют эскортными, они стали фатальными. Все три устремились к земле с разной скоростью, из пробоин в корпусах их валил густой дым, и вырывались языки пламени. Остальные корабли лишь покачивались в небе от ударной волны взорвавшихся рядом снарядов. Многочисленные осколки лишь царапали их броню да оставляли рваные прорехи в знамёнах.

Не успел ещё рассеяться дым от залпа блицкриговцев, как корабли Котсуолда открыли огонь. Сам в далёком прошлом артиллерийский офицер, хоть и побывавшей всего в одной настоящей битве в этом качестве, я вполне мог оценить выучку островных комендоров. Работали они просто отлично!

Теперь дым между флотами висел и вовсе непроглядный. Комендоры били, основываясь на показаниях гальванёров[325]325
  Гальванер – рядовой матрос-специалист, назначение – обслуживание артиллерийской электротехники на военных кораблях. Появление этих специалистов на флоте было вызвано установкой на кораблях аппаратов гальванической стрельбы.


[Закрыть], чьи посты находились существенно выше завесы. Казалось, что обстрел не прекращался ни на секунду. Корабли палили друг по другу как заведённые, обмениваясь снарядами с какой-то невероятной скоростью. Плотность огня была такой, что ни один летун не рискнул бы сейчас поднять в воздух свою машину. Воздух был пронизан сотнями тысяч смертоносных осколков. Рвани хотя бы один снаряд рядом с аэропланом – и на земле его даже по частям не соберут.

Наш авианосец дал малый назад. Вместе с остальными кораблями группы он уходил вглубь построения по мере того, как на нас наступал флот Блицкрига.

Похожие на мечи корабли противника надвигались с какой-то убийственной стремительностью. Командовавший вражеским флотом гросс-адмирал Тонгаст в этот раз решил сделать ставку на манёвр вместо плотности артиллерийского залпа. Флагман Блицкрига «Вергельтунг» шёл в авангарде, неистово паля изо всех орудий. Этот похожий на громадный двуручник, каким вооружались имперские рыцари в седой древности, суперлинкор был на острие атаки. Он раз за разом окутывался пламенем от попаданий вражеских снарядов. Он один противостоял одновременно «Колоссу» и «Отмщению», обстреливавшим его с обоих бортов. Заключённые в прочные казематы орудия «Вергельтунга» били в ответ сразу по двум суперлинкорам котсуолдцев. Его поддерживали огнём корабли сопровождения. Тоже линкоры, но не идущие ни в какое сравнение с флагманом. Флаги под днищами сражающихся кораблей покрывали рваные дыры. У одного из линкоров сопровождения он даже тлел по нижней кромке. Но никто не собирался отступать.

Блицкриг брал стремительным напором. Тонгаст обрушил все свои силы на центр нашего строя. Его флагман вступил в отчаянное противоборство сразу с двумя суперлинкорами котсуолдцев. Иначе как безрассудством назвать подобный поступок было нельзя. Но Брондор Тонгаст пошёл на него – на этот отчаянный риск, где ценой победы была его голова. И клинок, в который он превратил свой флот, острием которого был его флагман, рассёк надвое наш строй. Пусть сильно повреждённый, но «Вергельтунг» прорвался через него вместе со своими линкорами сопровождения. Стремительные крейсера, больше напоминающие прямые кинжалы, проскакивали мимо котсуолдских линкоров и крейсеров, осыпая их градом снарядов, ложащихся кое-как. По ним били изо всех стволов, однако быстрые корабли Блицкрига умело маневрировали, уходя от снарядов. А рассечённый надвое строй наш уже не мог дать плотности огня, чтобы отгородиться от врага сплошной завесой пламени.

– Идём-ка к нашим машинам, – сказал мне Оргард, – чую, скоро нам прикажут подниматься в небо.

И тут с ним было не поспорить. С минуты на минуту Блицкриг прорвётся к торговым судам и открытым десантным лодкам, в которых спешно отправляли на остров солдат Котсуолда, формируя эшелоны прямо в воздухе. Значит, очень скоро начнётся наша работа.

Мы подошли к нашим аэропланам. Остальные летуны эскадрильи уже были тут. Не хватало только самого Бригадира. Его личный аэроплан – отличный, сверкающий серебром «Спитфайер» – выглядел как-то сиротливо, как будто боевая машина ждала того, кто поднимет её в небо, бросит в смертельную схватку. Техники спешно заканчивали последние приготовления к взлёту, но работали уже скорее для показухи – все машины давно были готовы. От воздушного мотоцикла Оргарда до великолепного «Спитфайера» самого Бригадира.

На мотоцикл Оргарда установили скорострельную пушку, снятую явно со штурмовика. Кажется, такими вооружали блицкриговские «Шершни», но я мог ошибаться. Ведь на мощных котсуолдских «Рино» стояли весьма похожие.

– Мне тоже будет чем удивить Блицкриг, – усмехнулся Оргард, поглаживая ствол пушки. – Жаль только, снаряды быстро заканчиваются.

– Потому что ты палишь куда ни попадя, – усмехнулся Антракоз. Он пребывал в приподнятом настроении перед боем, и даже забывал показно заходиться шахтёрским кашлем. – Не умеешь ты стрелять, Оргард, признай это. Летун из тебя что надо, а вот стрелок… – он только руками развёл.

– Вот я тебе сейчас покажу, какой я стрелок! – тут же вскипел Оргард, принявшись расстёгивать кобуру пистолета.

Но я не дал ему сделать этого, хотя и был уверен – в боевого товарища он стрелять не станет.

Перебранка тут же прекратилась, стоило только появиться из командной надстройки, где находился мостик авианосца, Бригадиру. В этот раз он обошёлся без сопровождения Аспиранта – последний остался с летунами на палубе около аэропланов.

– Трёхминутная готовность, – объявил нам Бригадир. – По машинам!

И мы бросились в кабины – не прошло и минуты, как все мы уже сидели внутри, держась за рычаги. Все ждали только команды на взлёт.

Сам Бригадир последним забрался в свой серебристый «Спитфайер». Стоило ему сделать это – как сигнальщики на палубе отчаянно замахали флажками. Техники тут же отключили питание наших аэропланов, и мы начали выруливать на посты по боевому расписанию.

Я улучил момент и глянул на небо – как раз в этот момент прорвавшиеся через наш строй корабли Блицкрига словно окутались роем мошкары. Это разом с их палуб стартовали тысячи аэропланов. А следом в небо рванули и мы. Сигнальщики размахивали флажками, давая нам разрешение на взлёт.

Я дал полный газ, почувствовал, как мой аэроплан побежал по ровной палубе. Включил антиграв, убирая шасси, и потянул на себя рукоятку, поднимая «Ньюпорт» в небо. Самый страшный и жестокий воздушный бой за последние две войны для меня начался.

Мы влетели в битву без подготовки. Казалось, только я поднял свой аэроплан с палубы «Королевского ковчега» – и вот я уже в самой гуще свалки. В прицел попал серо-стальной «Шмель», борта его украшали затейливые узоры в виде языков пламени. Я, не задумываясь, нажал на гашетку, пуская длинную очередь по вражеской машине. Летун успел уйти от неё в последний момент, резко бросив аэроплан влево и вниз, но всё равно часть пуль прошили ему короткое, как у всех безразгонников, крыло. Но вот уже откуда-то сверху на меня буквально обрушивается враг. «Оса», такой же разведчик, как и я, поливает мой «Ньюпор» из обоих пулемётов. Я дал самый полный газ, уводя машину из-под огня. Но враг не отставал. Он продолжал обстреливать меня, не скупясь на патроны. Хорошо, что меткостью особой блицкриговец не отличался. Однако на хвосте у меня сидел упорно. Я плавно увёл машину вправо, а после резко рухнул в пике. «Оса», насколько я помню из объяснений Оргарда, аэроплан скоростной, но не очень манёвренный. Особенно на виражах. Но тут и моему «Ньюпору» похвастаться нечем. Вражеский летун не сумел среагировать вовремя – его аэроплан пронёсся надо мной. А когда он начал уводить его в пике, я уже поднимал нос моего «Ньюпора». Секунда – и «Оса» оказалась в прицеле моих пулемётов. Я без жалости нажал на гашетку, давая длинную смертоносную очередь. Пули прошили лёгкий аэроплан, оставив в его корпусе строчку из чёрных дыр. Засверкал искрами мотор. Почти тут же отключился антиграв. И боевая машина, ещё секунду назад, легко несшаяся по небу, скапотировала, уходя в неуправляемый штопор.

Я выравнял машину, огляделся, ища своих, но ни одной машины со значками эскадрильи «Смерть» не увидел. Лишь на пределе видимости мелькнул вроде мотоцикл Оргарда. Я рванул в том направлении. И как оказалось успел вовремя. Два «Шмеля» уже заходили на боевой разворот, готовясь превратить в кровавый фарш солдат, сидящих в десантной лодке. Отчаянный зенитчик палил по ним из спаренных пулемётов, но толку от этого не было никакого. Наперерез блицкриговцам ринулись мы с Оргардом. Тот и правда поливал небо свинцом без видимого результата – все снаряды уходили в «молоко», но заставляли сильно нервничать летунов обоих «Шмелей».

Я атаковал с фланга – на полной скорости подлетел почти вплотную к врагам до того, как они успели отреагировать на моё появление. И лишь после этого дал длинную очередь по ближнему «Шмелю». Я не переставал давить на гашетку, стараясь одной очередью зацепить сразу оба аэроплана. Наверное, это было совсем уж любительство, я растратил слишком много патронов. Но результат был налицо. Ближнему «Шмелю» пули угодили прямо в двигатель. Он вспыхнул, заплевался искрами, из него повалил густой, жирный дым. Блицкриговский летун вынужден был привстать, чтобы видеть хоть что-то. Он поспешил увести машину из-под обстрела и быстро вышел из боя – продолжать его у него не было ни малейшей возможности. Второму «Шмелю» досталось всего ничего. Но главное – он отвлёкся от десантной лодки и обрушил весь свой гнев на меня.

Я пронёсся мимо него на полной скорости, начал стремительно, почти отвесно набирать высоту. Враг тут же ринулся вдогонку. На хвост ему сел Оргард на своём мотоцикле, но быстро вынужден был сдаться. В плане набора высоты его машина сильно уступала нашим. Он лишь послал вдогонку «Шмелю» длинную очередь, ни один снаряд которой не попал в цель. Меня не зацепил – и то ладно.

«Шмель» оказался более упорным врагом. Да и летун за его рычагами сидел куда опытней меня. Он не купился ни на одну уловку из моего крохотного арсенала. Продолжал наседать, обстреливая мой «Ньюпорт» короткими очередями. Пули уже несколько раз дырявили хвост моего аэроплана, оставляли строчки чёрных дыр в его фюзеляже. Я мельком глянул на счётчик патронов – их осталось на одну хорошую очередь. Слишком уж сильно разбазарил я их, когда обстреливал сразу оба аэроплана.

Ещё немного и враг прикончит меня. Я осознал это с ужасающей отчётливостью. Наверное, только это странное чувство обречённости и толкнуло меня на самый отчаянный трюк из всех, какие только можно себе представить. Я только слышал о нём, но ни разу не видел, чтобы хоть кто-то решился исполнить хоть что-то отдалённо похожее. Я дал полный газ, выжимая из двигателей все силы. Враг устремился за мной на полной скорости – отставать он не собирался. Мимо пронеслась пара аэропланов, даже не понять, чьих именно. Они дрались на виражах, поливая друг друга очередями. Но мне сейчас было не до них. Не сбрасывая скорости, я резко рванул рычаг влево и почти сразу же отключил двигатель. Теперь только инерция влекла мой аэроплан. Он стремительно разворачивался навстречу врагу. Блицкриговец явно не ожидал ничего подобного. Время словно замедлило свой бег – да что там! – оно почти остановилось. Медленно-медленно вплывал в прицел силуэт «Шмеля». Я успел разглядеть его во всех подробностях. Понял, что нос моей машины задран высоковато, а потому часть патроном пройдёт, увы, мимо цели. Но я уже поставил свою жизнь на кон – назад пути нет. Я нажал на спуск – и время снова рвануло сумасшедшим галопом. Одной очередью я выпустил все оставшиеся пули. Строчка зажигательных снарядов прочертила воздух, на миг она словно соединила наши аэропланы. Блицкриговец не успел выстрелить в ответ. Выкрашенный жёлтым нос его «Шмеля» вспыхнул. Несколько пуль пробили тело летуна. Он дёрнулся и грузно осел в кабине.

Мой аэроплан клюнул носом. Я поспешил снова запустить двигатель, быстро разгоняя его до максимальных оборотов, пока мой «Ньюпор» не скапотировал. Пора возвращаться на авианосец для быстрого ремонта, подзарядки и главное, заправки боеприпасами. Ведь в моих пулемётах не осталось ни одного патрона – мне совершенно нечем было бы даже обороняться от врага.

Адмирал флота Ильтерн Рекбрен казалось пребывал в полной апатии. Его словно и не интересовало то, что происходит за пределами боевого мостика суперлинкора «Колосс», на котором он держал вымпел. Он сидел в почётном кресле, установленном в дальней и, следовательно, самой защищённой части мостика. Поза его была свободной. Он то и дело начинал покачивать ногой или отстукивать каблуком популярный быстрый танец. Левой рукой подпирал щёку. Глаза его были всё время полуприкрыты, словно пожилой адмирал флота постоянно хотел спать. Правда, надо отдать ему должное, на свои годы Рекбрен не выглядел. Больше сорока пяти ему никто бы не дал при первом знакомстве, хотя порог пятидесятилетия он перешагнул полтора десятка лет тому назад.

– Адмирал, – отчеканил стоявший рядом с креслом Рекбрена капитан «Колосса», коммодор Хильдеан, который после инцидента с «Лузитанией» лишился почти всех перспектив на адмиральские погоны и перевод на уютное место в столице, – противник достиг поставленных им перед собой целей. Наши аэропланы сдерживают напор врага, но очень скоро десантные лодки и гражданские суда окажутся в пределах досягаемости главного калибра «Вергельтунга».

– Вы считаете, коммодор, что враг станет тратить снаряды главного калибра на эвакуирующиеся суда? – удивился Рекбрен, даже левую бровь приподнял.

– Двух или трёх хватит, чтобы покончить со всеми.

– Верно, но там полно аэропланов Блицкрига и его наёмников, и вряд ли Тонгаст отправит их под нож, как торпедоносцы. Он не настолько бесчеловечен, поверьте моему опыту. Я воевал с ним ещё в Первую войну. Вот когда он подберётся достаточно близко, чтобы открыть огонь из пушек среднего калибра, тогда – да. Эвакуирующимся придёт конец.

– И вас это, как будто, совсем не волнует, адмирал?

– Волнует, – сделал правой рукой неопределённый жест Рекбрен, – мы ведь здесь для того, чтобы спасти всех этих несчастных солдат.

– Тогда почему вы допускаете…

– Коммодор, – перебил его Рекбрен, – откуда вы знаете, что я допускаю, а чего – не допускаю? Вы ознакомлены с планом сражения ровно в той части, в которой должны были. Об остальном предоставьте позаботиться мне, договорились?

Хильдеан почувствовал себя даже не курсантом, а школьником, которого учитель отчитал при всём классе за плохо выученный урок. И отчитал вполне заслужено.

А между тем собранный в единый могучий кулак флот Блицкрига стремительно разрезал оборонительное построение котсуолдцев. Рекбрен медленно отводил свои корабли назад, не давай Тонгасту зайти в тыл, разрубить флот Котсуолда на две части. Аэропланы словно плясали танец смерти, кружась над десантными лодками и гражданскими судами. На последних стояли спаренные пулемёты, но против опытных летунов Блицкрига они помогали слабо.

Небо пестрело разрывами снарядов. Иногда корабли проходили так близко друг к другу, что осыпали врага целым градом металла. Тут и целиться не надо – расстояние порой бывало такое смешное, что имела значение только выучка комендоров. Как только снаряд попадал в казённик, командир плутонга командовал «огонь». И тут же из жерла орудия вырывался сноп пламени, а следом за ним снаряд. Броня трещала от десятков прямых попаданий. Пушки главного калибра суперлинкоров Котсуолда палили как заведённые. «Вергельтунг» сотрясался от попаданий, но держал удар, хотя в паре мест уже виднелись исходящие густым, жирным дымом пробоины. Рядом с ним получил чемодан прямо в боевую рубку линкор сопровождения «Кёниг» – его команде фатально не повезло. Один за другим сразу три снаряда главного калибра «Отмщения», отправленные умелые комендорами Котсуолда угодили прямиком в неё. Из-под брони вырвались языки пламени, «Кёниг» потерял ход, рыскнул куда-то в сторону, нарушая боевой порядок. И тут же на ставшем в одночасье беспомощным могучем корабле сосредоточились сразу несколько линкоров и крейсеров Котсуолда.

– Готовьте наш корабль к атаке, коммодор, – велел Рекбрен Хильдеану, не меняя ленивой позы. – Чтобы через пять минут, «Колосс» был готов дать самый полный вперёд.

После этого внимание адмирала флота переключилось на флаг-офицера.

– Приказ по всему флоту: быть готовыми к немедленной атаке. По первой моей команде.

– Есть, – почти одновременно ответили Хильдеан и флаг-офицер. Они удивлённо переглянулись. Ни один не понимал, что означают приказы адмирала. А тот лишь загадочно усмехался, будто подготовил врагу какую-то невероятную каверзу. И, похоже, так оно и было.

Капитан частного военно-воздушного флота Буковски, более известный как пират Чёрный Буковски, ждал только одного. Он ждал условного сигнала от адмирала Рекбрена. Старый пройдоха, которого Буковски отлично знал по Первой войне, разработал отчаянный план. Это был авантюризм чистой воды, построенный на полученной военно-морской разведкой Котсуолда информации. Ничего определённого, конечно, шпионы сообщить не могли, но и на тех крохах, что стали известны Рекбрену, он построил свою стратегию.

Сейчас небольшой флот Буковски висел в небе на предельной высоте. Лишь благодаря модернизации, деньги на которую ему выбил всё тот же Рекбрен, корабли держались так высоко. Небо над Проливом, да и над Дёйнкирхе в это время года всегда было укрыто плотным серым покрывалом облаков. В них-то и ждали своего часа корабли Буковски.

– Есть гелиограф с «Колосса», – доложил офицер. – Нам приказано атаковать.

Буковски кровожадно оскалился. Он любил войну. Но больше всего он любил воевать против Блицкрига.

– Опуститься до восьми тысяч метров, – велел Буковски. – Как только враг окажется в пределе досягаемости наших орудий – открыть огонь.

– Есть! – тут же выпалили офицеры «Вулкана» – флагмана частного флота Чёрного Буковски. А следом стали приходить подтверждения с остальных кораблей.

Их появление стало сюрпризом для Тонгаста. И сюрпризом крайне неприятным. Однако в первые минуты казалось, что атака, пускай и с выгодных позиций, всего пяти тяжёлых кораблей – среди которых был только один линкор, а остальные фрегаты и крейсера, о такой мелочи, как разведывательные корветы и говорить не стоит – не сможет повлиять на ход сражения. Но это было не так. Перевооружённые и модернизированные на котсуолдские деньги корабли Чёрного Буковски представляли серьёзную угрозу для Блицкрига. И они доказали это с первых же залпов.

Снаряды главного калибра «Вулкана» ударили в палубу «Вергельтунга». Удачное попадание снесло одну из орудийных надстроек. Словно консервным ножом снаряды вскрыли броню, оставив в ней глубокие пробоины с рваными краями. Остальные корабли Буковски не замахивались на столь могучую цель. Одни удовлетворились расстрелом гибнущего «Кёнига». Но большая часть палила по таким же крейсерам и фрегатам, пользуясь преимуществом внезапности. И почти сразу с палуб стартовали аэропланы Чёрного Буковски.

В третий раз я возвращался на палубу вместе с серебристым «Спитфайером» Бригадира и «Громом» Аспиранта. Всем нам сильно досталось в схватке, из которой лишь чудом удалось выйти живыми. Вот только лодку, за которую мы дрались с аэропланами из Летающего цирка Барона, те всё равно отправили в море. Они зашли красиво двумя тройками. Взяли лодку в клещи, хлеща по ней длинными очередями. Зенитчик отбивался, как мог, но силы человека не безграничны. Он вертелся, словно заведённый, поливая небо из спаренных пулемётов. Не сговариваясь, мы ринулись на помощь лодке. Первым – Бригадир, у него самый современный и хорошо вооружённый аэроплан из нас троих. Мы с Аспирантом прикрывали его с флангов. Вот таким треугольником мы и налетели на красные аэропланы Летающего цирка. Схватка была короткой и жестокой. Мы словно плетьми хлестали друг друга очередями из пулемётов. Рявкали автопушки на чуть более длинных, чем у обычных безразгонников, крылышках «Спитфайера». Бригадир виртуозно управлял боевой машиной, не расходуя впустую ни одного патрона к пулемётам или снаряда к автопушкам. И Аспиранту, и уж тем более мне, до него было далеко. Однако ничто уже не могло спасти лодку. Над её кормой пронёсся на самой малой скорости аэроплан с красным фюзеляжем, жёлтыми законцовками крыльев[326]326
  Законцовки крыла – небольшие дополнительные элементы на концах плоскостей крыла аэроплана в виде крылышек или плоских шайб. Законцовки крыла служат для увеличения эффективного размаха крыла, снижая индуктивное сопротивление, создаваемое срывающимся с конца крыла вихрем и, как следствие, увеличивая подъёмную силу на конце крыла.


[Закрыть] и чёрным хвостовым оперением. Он дал длинную очередь прямо по открытому двигателю лодки. Фосфорные пули почти мгновенно воспламенили смазку. Двигатель заискрил. Антиграв отключился. Лодка рухнула в море камнем. Нам оставалось лишь проводить её взглядами. А после вступить с неравную схватку с аэропланами Летающего цирка.

Мы разошлись боевой ничьей – сильно потрепали друг друга, но никого не сумели отправить в последний полёт. Теперь надо было посадить аэроплан на палубу ближайшего авианосца Котсуолда, чтобы как можно скорее снова подняться в небо.

Сели все трое удачно. Палуба авианосца, кажется, даже не из нашей группы, была почти пуста. К нашим аэропланам тут же кинулись техники. Они начали работать ещё до того, как мы покинули кабины. Собственно, могли бы и не вылезать из них, но очень уж хотелось всем троим размять ноги. Во время полёта не чувствуешь, как затекает от сидения тело, а вот стоит аэроплану приземлиться, как неприятные ощущения обрушиваются по полной.

– Прав был насчёт тебя Брондри, – усмехнулся, потягиваясь до хруста в пояснице, Бригадир, – ты отчаянный любитель. Но есть в тебе летунский талант, есть. Если переживёшь эту драку, то станешь настоящим асом. Не хуже Барона или меня.

Он сделал пару простых упражнений, чтобы заставить кровь быстрее бежать по телу. Мы повторяли за ним, похрустывая суставами, будто столетние старики.

– Сейчас нам только заправить и зарядить машины надо будет, – добавил он, – а как вернёмся на «Королевский ковчег», получишь аэроплан поприличней. Нам приказано остановить Летающий цирк Барона, а с его «Шмелями» и «Шершнями» на твоём стареньком «Ньюпоре» не повоюешь. За рычаги «Спитфайера» тебе садиться пока рановато, что бы там Брондри ни писал, а вот «Кэмел» ты заслужил честно.

Через пять минут мы уже стартовали с палубы авианосца, названия которого я так и не узнал.

«Кэмел», что выделил мне Бригадир оказался новеньким, как будто только с завода. Хотя вполне могло быть и так. На своих наёмниках Котсуолд никогда не экономил, и частенько платил не только золотом, но и оружием или машинами. Что в случае эскадрильи «Смерть» порой было самым выгодным оборотом.

Я уже собирался сесть за его рычаги, когда ко мне подошли Готлинд с Гневомиром.

– Не торопись, – произнёс Гневомир на урдском. – Нам есть, что сказать тебе.

– До конца боя не потерпит? – раздражённо поинтересовался я.

– Ты полетишь со мной ведомым, – заявил Готлинд, – приказ Бригадира. Я, видишь ли, лучше тебя знаю манеру сражаться Летающего цирка, и Бригадир не хочет, чтобы ты отправился на тот свет в первой же схватке с летунами Барона.

– Мы уже дрались с ними, – отмахнулся я, собираясь заскочить в кабину «Кэмела».

– Кончай кочевряжится, – оборвал меня Гневомир. – Сам знаешь, что с Готлиндом у тебя будет больше шансов пережить этот бой. А у нас есть к тебе дело. Давно пора было поговорить. Хотел просто удостовериться, что ты в курсе неких дел.

– Каких ещё дел?

– Это касается нашего перехода на сторону Блицкрига, – ответил Гневомир, но на секунду мне показалось, что он хотел сказать вовсе не это, но в последний миг передумал. – Чёрного барона с его эмигрантами и всего подобного. Просто хотелось понимать твоё отношение ко всей этой затее Бригадира.

– У меня нет больше родины, – пожал я плечами, почти не кривя душой, – как и у вас, и у добровольцев. Этим мы похожи.

Я перевёл взгляд на Готлинда.

– Ну что, летим? – спросил его я. – Мы в небе нужнее.

– Летим, – переглянувшись с Гневомиром, ответил тот.

Он воевал на имперском «Ястребе» – новой машине, отлично зарекомендовавшей себя во время боевых действий. Готлинд быстро поднял его в небо, мне оставалось только попытаться угнаться за ним. Летуном он был отменным, я понимал, что до такого мастерства мне расти ещё и расти. Рядом с ним я ощущал себя любителем по-настоящему, даже сильнее, чем когда дрался вместе с такими асами, как Бригадир и Аспирант. Было что-то в манере летать, присущей Готлинду, отличающее его от остальных. Нечто на первый взгляд неуловимое, но с другой стороны, словно бросающееся в глаза. Драться вместе с ним было одно удовольствие.

На несколько минут поднявшись на предельную высоту, зависнув на мгновение над схваткой, мы двумя стервятниками рухнули обратно в кипень боя. Я был уверен, что Готлинд выбрал цель для атаки. Вряд ли ему для этого нужно было больше тех самых двух мгновений. Мне оставалось только держаться за его хвост.

Не знаю уж, схлестнулись мы именно с Летающим цирком или ещё с кем-то, кто любил украшать свои аэропланы разной ерундой, но это и не было так важно. Мы одновременно хлестнули короткими очередями по одной машине. Летун, сидевший за её рычагами, подобного не ожидал никак. Он дёрнулся влево, уходя от моей очереди, чтобы тут же попасть под пули Готлинда. Строчка фосфорных пуль прочертила его фюзеляж – и почти сразу он отправился в свой последний полёт, пачкая небо жирными клубами дыма.

Однако товарищи его опомнились очень быстро. Начался стремительный бой на виражах. Мне оставалось только прикрывать огнём Готлинда. Главное было удержаться за его хвост, ну и периодически жать на гашетку, посылая во врагов короткие очереди. Вот только больше двух-трёх фосфорных патронов попадали редко. Мы носились по небу, как угорелые. Наши безразгонники вертелись в сумасшедших фигурах пилотажа. Раз или два я чувствовал, как мой аэроплан содрогается от попаданий, но пока особого урона мне не нанесли. Вот только долго ли продлится это везение – я не знал. В том, что это именно везение я не сомневался, ведь опыта воздушных боёв у меня считай что и не было вовсе.

Готлинд резко бросил свою машину в сторону, уходя с линии огня вражеского аэроплана, и я увидел, от кого он увёртывался. Прямо на нас летел красный безразгонник, украшенный блицкриговскими крестами на крыльях. Это был Барон собственной персоной. Он послал короткую очередь вдогонку Готлинду, но промахнулся. Вообще, мне казалось, он словно отгонял назойливое насекомое. И это пренебрежение – было ли оно реальным или выдуманным мной – спровоцировало меня. Я ринулся в лобовую атаку. Очертя голову, надавил на гашетку, отправляя во врага длинную очередь из обоих пулемётов сразу. Барон кажется просто не ожидал подобного натиска. Он увёл аэроплан вверх и влево – строчка фосфорных снарядов даже не задела его фюзеляж. И почти сразу он атаковал Готлинда. Он бросился на него словно хищник – быстро и безжалостно. Повис на хвосте, постоянно норовя достать короткими, но весьма меткими очередями. А вот у меня патронов осталось только на чих – полдесятка в обоих пулемётах. Очередь будет просто смешной, даже фосфорные боеприпасы в таком количестве не причинят вреда современному аэроплану. Если только не стрелять прямо в мотор. Вот только у красного безразгонника Барона двигатель был надёжно укрыт – не подберёшься.

Я сел Барону на хвост, но сделать ничего не мог. Только что нервировал его своим присутствием. Уверен, он быстро поймёт, что не стреляющий по нему летун опасности не представляет и тогда мне останется лишь выпустить по нему жалкие остатки боеприпасов, а после возвращаться на авианосец. Мысль о том, что Готлинда – моего ведущего – придётся оставить на произвол судьбы, меня вовсе не радовала.

Мы носились по небу среди битвы странным тандемом. Готлинд уходил от убористых и метких очередей Барона. Тот повторял все его виражи, не отставая почти ни на секунду. Я же болтался, будто пятая нога собаки, выбирая момент поудачней, чтобы отстрелять последние боеприпасы. Да всё не мог его выбрать.

И тут на меня откуда-то слева вылетел новый враг. Я едва заметил чёрный силуэт его аэроплана. Наверное, если бы не серебристые звёзды и жёлтые законцовки крылышек, я бы даже не понял, кто сбил меня. А так успел отреагировать машинально – разум в даже не вмешался, тело всё сделало само. Руки дёрнули рычаг – мой «Кэмел» буквально рухнул вниз, уходя от строчки фосфорных пуль. А надо мной пронёсся на полной скорости чёрный аэроплан со звёздами на фюзеляже. И вот тут я понял, как мне пустить в дело последние боеприпасы. Я довернул рычаг, заставляя аэроплан сделать боевой разворот. Примерно в середине его в прицел моих пулемётов попал незащищённых двигатель чёрного безразгонника. Не задумываясь ни на мгновение, я нажал на гашетку. Десять пуль – всего десять фосфорных пуль, и вряд ли больше двух или трёх попало. Зато куда – прямо в мотор вражеского аэроплана. Он вспыхнул, будто праздничная шутиха. Я даже не ожидал ничего подобного. Нос чёрного аэроплана окутался дымом. На удивление он не скапотировал, а начал медленно пикировать на город. Летун за его рычагами сидел весьма умелый. Вот только вряд ли он сумеет выравнить машину – в лучшем случае приземлится где-нибудь среди узких улиц Дёйнкирхе.

Я выравнил аэроплан, закрутил головой, ища Готлинда и Барона, но тех уже и след простыл. Пришлось мне возвращаться на авианосец без них. Я как раз подлетал к одному, когда над его палубой взлетел в небо ярко-красный фальшфейер. Все мы отлично знали, что он означает. Котсуолдский флот закончил эвакуацию и теперь сам летит домой – на остров. Туда, где нам, наёмникам, места нет.

Подчиняясь неизвестному порыву, я поднял машину как можно выше, чтобы разглядеть последние десантные лодки и гражданские суда, скрывающиеся за горизонтом. Солнце только начало клониться к закату – битва шла несколько часов, а казалось, что годы прошли с тех пор, как я вместе с Оргардом стартовал с палубы «Королевского ковчега».