Текст книги ""Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Коротин

К его немалому удивлению, Эйнджела оставила бутылки в покое, подошла и осторожно присела на подлокотник его кресла.

– Извини, – негромко попросила она. – Я знаю, что это не доставляет тебе удовольствие. Я помню, что в эти моменты ты равнодушен. Просто…

Она закусила губу, вздохнула и вымученно улыбнулась:

– Я ненавижу быть запертой в каюте.

– Алкоголь помогает это перенести? – не глядя на неё, спросил репликант.

– Он помогает вычеркнуть из жизни пару дней, – безразлично пожала плечами Лорэй. – И не чувствовать себя в клетке.

– Тогда пойдёмте проводить досуг, – репликант вздохнул. – И горничную вызовем. Только, пожалуйста, не нужно больше алкоголя, мэм.

Наградой за это нелёгкое решение стала озарившая лицо Эйнджелы счастливая улыбка.

– Правда? – переспросила она.

– Да, мэм. – Репликант наконец-то взглянул ей в глаза. – Что хотите. Только не надо больше себя травить.

– Спасибо. – Пальцы девушки мимолётно коснулись руки сержанта, отчего у него на миг перехватило дыхание.

– Ты, кажется, хотел научиться вести себя естественно среди людей, – вспорхнув с кресла, радостно заговорила Лорэй. – Это отличная возможность! Никаких патрулей, никаких копов. Я научу тебя не выделяться из толпы.

Чимбик только кивнул, не в силах оторвать от неё взгляд. Улыбка девушки словно зажгла в сержанте костёр, согревающий душу. Или что там у репликантов вместо души?

Эйнджела упорхнула «приводить себя в порядок», что бы это ни значило. В это время доставили завтрак, и репликант, дождавшись, когда стюард закончит сервировать стол, уже без напоминаний вручил тому чаевые.

Оставшись наедине с многочисленными тарелками, Чимбик на миг «завис», разглядывая четыре различные вилки. Почему они отличаются и в чём их назначение, он не понимал. Как и наличие трёх ложек. Во время первого рейса они с Блайзом пришли к выводу, что это обусловлено антропометрическими и возрастными данными людей. Дети, подростки, женщины, старики – ввиду их достаточно скромных физических возможностей небольшие столовые приборы вполне могли предназначаться для этих групп населения. Но теперь, лично познакомившись с «демонстрацией социального статуса», сержант заподозрил, что пришёл к неверному выводу.

Появление Эйнджелы отвлекло его от размышлений. Чимбик с удивлением отметил, как девушка похорошела. Она делала с собственным лицом что-то, сходное с маскировкой его шрама. Только совершенно незаметное. С лица Эйнджелы исчезли последние следы недавнего отравления, а краска на веках и губах подчёркивала её красоту. Длинное закрытое платье скрывало синяки и ссадины и придавало Эйнджеле строгий вид, тут же разбитый вдребезги жизнерадостной улыбкой девушки.

– Не знаю, что за волшебный порошок ты мне дал, – весело сказала она, – но я чувствую в себе силы поесть и не выблевать завтрак.

Усевшись напротив Чимбика, она наставительно подняла вверх палец:

– И блевание – неприличная и совершенно неподходящая тема для разговора за столом.

– Детоксин, мэм, – просветил её сержант. – Обычное средство от алкогольной интоксикации. Входит в штатную комплектацию аптечки.

– М-м-м, – хихикнула она, – препараты Консорциума. Пользуются большим спросом в определённых кругах.

В чём состояла шутка, сержант не понял. Очевидно, что продукция фармацевтической промышленности Консорциума, превосходящего в технологическом развитии Союз Первых, представляет ценность для жителей менее развитых миров.

Он пододвинул тарелку и, поколебавшись, попросил:

– Покажете, как правильно всем этим… – сержант кивнул на арсенал столовых приборов, – …работать? Их должно быть так много?

Ответ Эйнджелы его ужаснул:

– Бывает и больше. Тебе оно точно надо? Для легенды охотника куда лучше, если ты ошибёшься в выборе вилки.

– Надо, – заупрямился репликант. – Для себя, мэм.

– Ну раз так…

Девушка взяла в руку трёхзубую короткую вилку:

– Эта вилка называется «кокотная»…

Последовавшее обучение показалось сержанту самым сложным в его жизни. К концу завтрака Чимбик всерьёз уверился, что, если бы не эйдетическая память, ему бы в жизни не удалось запомнить все приёмы, способы удержания и применения разнообразных ложек, вилок и ножей. Когда наконец урок подошёл к концу, сержант чувствовал себя так, словно не завтракал, а марш-бросок совершал.

– Уф, – выдохнул сержант, осознавая, что завершился самый мучительный процесс питания в его жизни. – Вроде запомнил. Мэм, а вы сами где этому научились?

– Дома, – не задумываясь ответила Эйнджела и лишь после этого осеклась и покосилась на репликанта. – В детстве мама нас с сестрой учила.

– Это общее для всех гражданских воспитание? – поинтересовался Чимбик, не заметив, что зашёл на запретную территорию.

Лорэй немного помедлила с ответом, потом покачала головой:

– Нет, нормальные люди обходятся одной ложкой, одной вилкой и ножом. Хотя нет, некоторые едят десерт чайной ложкой. А всё это, – она кивнула на столовые приборы, – развлечение для богатых снобов и любителей выделиться среди прочих. Они чаще всего и путешествуют первым классом.

Сержант добавил очередной штрих к описанию жизни сестёр. Проанализировав реакцию собеседницы, Чимбик пришёл к выводу, что тема ей не очень приятна. Он хотел перевести разговор в другое русло, но не смог подобрать подходящего предлога.

Зато он нашёлся у Эйнджелы.

– Во время подобных путешествий и развлечений обычно много треплются обо всём подряд. Хвастаются, кто что видел и знает, легко отвечают на вопросы малознакомых людей. А в круиз из столицы первым классом летит немало самых разных шишек. Уверена, если мы покрутимся среди них, то услышим много интересного о внутренней кухне Союза. Тебе, наверное, это пригодится?

– Вы хотели провести досуг, – напомнил сержант.

Будь рядом Блайз, он неминуемо бы раскрыл рот от удивления. Чимбик – эталон служебного рвения – вдруг отодвинул на задний план интересы Консорциума! Ради дворняги, каких он ещё полгода назад пачками ликвидировал во взбунтовавшихся рабочих городках!

Эйнджелу его ответ тоже удивил. Она какое-то время молча разглядывала сержанта, будто видела впервые. А потом неуверенно улыбнулась:

– Тогда как насчёт того, чтобы научить тебя отдыхать?

– Я не устал, мэм! – инстинктивно ответил сержант.

Усталость была недопустима. Как бы ни выматывался репликант, он обязан демонстрировать готовность продолжать действовать. Никакого намёка на слабость. Слабость – удел дефективных. А дефективных списывают.

За десять лет этот постулат настолько прочно въелся в сознание Чимбика, что тело отреагировало до того, как до репликанта дошёл смысл произнесённой Эйнджелой фразы. И лишь выдав привычный ответ, Чимбик понял всю его неуместность в данной ситуации.

– Только проснулся же… – сконфуженно добавил он.

– Не хватает только лучезарной улыбки… – пробормотала под нос девушка.

Смысла фразы репликант не понял. Какая улыбка? Зачем ему улыбаться? Но уточнить не успел: Эйнджела встала из-за стола и протянула ему руку.

– Пойдём, покажу, как отдыхают люди.

В этой простой на первый взгляд фразе сержанту почудился скрытый смысл, но понять его он не сумел. Чимбик мгновение смотрел на протянутую руку, соображая, что надо сделать. Поняв, что от него хотят, репликант осторожно положил ладонь на ладошку девушки и спросил, вставая:

– Какая форма одежды?

– Вчерашняя.

Рука Эйнджелы на миг задержалась в ладони репликанта и выскользнула, оставив кожу гореть, будто от ожога.

– Ты тиаматский охотник, – весело пояснила Лорэй. – Ты вообще можешь игнорировать требования этикета и моду. Надевай то, что удобно – всё равно тебя посчитают дикарём. Главное – спрячь подальше всё барахло, что может нас выдать, в сейф. Уборку номера обычно проводят, когда тот пустует.

– Да, мэм, – кивнул сержант.

Украдкой покосившись на ладонь, репликант полез в шкаф за рубашкой.

Глава 13

Система «Новый Плимут». Борт лайнера «Комета Галлея»

Толпа развлекающихся пассажиров ошеломила репликанта. До сих пор сержант постоянно был собран на какой-то конкретной задаче, позволявшей отсекать всё лишнее. Он воспринимал людей как цели, как детали окружения и при этом находился в стороне от бурлящей жизни. Но теперь, когда задачей стал этот самый загадочный «отдых», Чимбику стало не по себе. Репликанту казалось, что все взгляды направлены на него и каждый смешок, каждая долетающая до его ушей фраза касаются именно его поведения и внешности.

Вдобавок обострился дискомфорт, вызванный отсутствием брони. Чимбик настолько сроднился с её тяжестью и возможностями, что ощущал себя полуслепым и беззащитным. Мир вдруг стал враждебным и опасным. Никто не прикрывал спину, никто не делился информацией. Чимбик остался один. Безжалостный хищник на глазах превращался в затравленного зверя. Сержант нервничал, вертел головой, опасаясь пропустить угрозу, и неосознанно выбирал самые безлюдные места.

Помогла ему Эйнджела. Она увела репликанта в кафе на втором уровне галереи. Сверху открывался неплохой вид на праздных гуляк, а спину Чимбика прикрывала надёжная переборка, декорированная цветочным орнаментом. Посреди людского моря он снова был в стороне. И не один.

Эйнджела устроилась рядом. Странно, но именно её близость окончательно успокоила сержанта. Когда девушка приближала губы к его уху, чтобы прокомментировать что-то из увиденного, Чимбик замирал, боясь неосторожным движением вновь вызвать её страх и разрушить странную близость. Лорэй же безжалостно обличала всё, увиденное Чимбиком. Оказывалось, что в гражданской жизни едва ли не каждое простое событие имело по меньшей мере один скрытый смысл.

Её объяснения были полны пугающей откровенности и ядовитого цинизма, для разнообразия направленного не на Чимбика, а на окружающих. Вряд ли кто-то из пассажиров первого класса при взгляде на улыбающуюся Эйнджелу, шепчущую что-то на ухо своему спутнику, мог представить, с какой жестокостью она препарирует их образ жизни и незаметные неопытному глазу привычки.

А Чимбик то и дело ловил себя на том, что прикосновения этой женщины и тихий шёпот у самого уха стягивают на себя всё его внимание. Репликанту приходилось прикладывать усилия, чтобы уловить суть очередного комментария, вместо того чтобы просто раствориться в звучании женского голоса.

Несмотря на все изъяны, обличённые безжалостной Эйнджелой, сержант никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что не отказался бы так пожить. И дело не в изобилии и хорошей пище, которой он отдавал должное при каждом удобном случае, а в бесконечных возможностях стать кем угодно. Он и его братья были лучше, умнее и сильнее большинства тех, кого Чимбик видел. Сержант никак не мог отделаться от мысли, что репликанты распорядились бы всем этим с большим толком. Без ненужных скрытых смыслов, пыли в глаза и ложных слов. Они бы достигли… Чего могли или хотели достичь его братья, Чимбик не знал. Но был уверен, что уж они бы распорядились временем и ресурсами с куда большим толком.

Если бы только у них появился шанс…

Проводив взглядом тучного мужчину, которого сопровождали сразу две ослепительные красотки, сержант задал неожиданный вопрос:

– Мэм, простите, а в чём смысл вашей профессии? Ну…

Он замялся, стараясь наиболее корректно сформулировать мысль.

– Я вижу состоятельных – если правильно понимаю – людей, у которых много денег и власти, недостатка женщин не наблюдаю… Зачем куртизанки, мэм? Что им мешает жениться?

Вопрос Эйнджелу не смутил. Она лишь пожала плечами, привычным уже движением приблизила губы к уху репликанта:

– Кому что. У кого-то нет времени на серьёзные отношения. Много нервной работы, постоянные разъезды и большие деньги – плохое сочетание. Нет времени узнать друг друга получше, много желающих получить мужа ради его денег.

Чимбик честно пытался вникнуть в смысл сказанного, но недостаток опыта не позволял осознать всё в полном объёме. Знания репликанта в области института брака ограничивались лишь инструкциями и методичками. В них сообщалось о сильной эмоциональной связи между членами семьи. При подавлении бунтов репликанты использовали этот фактор для достижения максимального эффекта психологического воздействия на противника.

– С куртизанками всё просто, – продолжала негромко говорить Эйнджела, касаясь плечом плеча сержанта. – Ты платишь, они приходят и уходят, когда тебе удобно. Никаких претензий, никаких капризов, никаких обид, никаких сложностей. Чистое удовольствие.

Звучало просто и в достаточной мере ясно. Сержант – как и любой репликант – имел базовые знания о рыночных отношениях и понимал принцип «оплата услуг». Но тогда вставал вопрос: если подобные услуги являются нормой, то почему существует оскорбительный термин «шлюха», которым обозначают представителей данной профессии?

Чимбик не заметил, как перевёл взгляд с толпы на лицо Эйнджелы. Просто в какой-то момент понял, что сидит, молча уставившись в её глаза.

– Прошу прощения, мэм, – смущённо пробормотал он, отворачиваясь. – Задумался…

Чтобы хоть чем-то отвлечься, он схватил со стола чашку и поднёс к губам. Чашка оказалась пустой, причём сержант не мог вспомнить, когда её выпил. Хвалёная эйдетическая память дала сбой. Досадливо крякнув, репликант вернул чашку на стол, выученным у девушки жестом подозвал официанта и, пока тот торопился к клиенту, спросил:

– Мисс Эйнджела, если услуга представителей вашей профессии является нормой, то почему тогда постоянно всплывает термин «шлюха»?

– О-о-о, милый, – со странной улыбкой ответила ему Лорэй. – Для этого необходим экскурс в историю. Ты знаешь, что проституцию называют древнейшей профессией?

– Нет, мэм, – признался сержант, проникаясь уважением к столь древнему и почётному ремеслу. – История не входила в наше обучение. Получается, что оскорбления вызваны завистью к высокому статусу?

В ответ на это предположение Эйнджела оглушительно расхохоталась, вызвав удивлённые взгляды окружающих.

– Ты неподражаем, – аккуратно утерев выступившие от смеха слёзы, выдохнула девушка. – Зависть к статусу… Нет, милый, шлюха – это оскорбление, обозначающее того, кто продаёт себя за деньги. Причём, помимо очевидного значения, есть и другое. Любой, кто идёт против своих убеждений, гордости или чести ради платы, шлюха.

– Не понимаю, – признал поражение репликант. – Если пользоваться услугами – норма, то почему тогда оскорбляют того, кто их оказывает? Если же это аморально, то зачем тогда пользоваться? А воспользовавшись – оскорблять? Простите, мисс Эйнджела, я совсем запутался… Либо я что-то упустил, либо люди… лгут? Но зачем?

– Людям нравится думать, что дурны не их желания, а те, кто их исполняет, – пожала плечами Эйнджела и перемешала соломинкой остатки коктейля в бокале. – Им так проще.

Сержант попытался как-то увязать услышанное в логическую цепочку, но потерпел крах.

– Не понимаю, – наконец признал поражение репликант. – Почти ничего не понимаю. Это бессмысленно. Ведь от этого у них ничего не изменится. У действия должны быть цель и смысл. А тут их нет. Или я опять что-то не так понял?

– Не ты один, – неожиданно утешила его Эйнджела. – Мир вообще странное, противоречивое, безумное и несправедливое место. Понимать его нужно ровно настолько, чтобы выжить.

Слова прозвучали пугающе-цинично из уст молодой красивой женщины, которой следовало радоваться жизни.

– Знаете, мисс Эйнджела, – после долгой паузы произнёс сержант. – Чем больше вы рассказываете про этот мир, тем меньше он мне нравится. Здесь кругом ложь и бессмыслица.

От мрачных мыслей сержанта отвлёк голос, радостно провозгласивший:

– Мисс Гарм! Какая встреча!

Сержант вскинулся и рукой попытался закрыть Эйнджелу, вспоминая все крепкие выражения, подхваченные у инструкторов. Расслабился, дефектный, перестал ситуацию контролировать… По возвращении загонят на тестирование и спишут к чёрту. Если вообще возвращение состоится с той частотой промашек, которые он стал допускать в последнее время.

Мысли о дефектности выдуло напрочь, стоило увидеть, кому принадлежал голос: господин Атакующее Копьё во всей красе стоял, сияя улыбкой. Несмотря на демонстрируемое дворнягой дружелюбие, у сержанта зачесались кулаки – так захотелось подойти и двинуть по этой самодовольной роже. Чтобы только зубы веером разлетелись.

– Господин Таллон, – выпрямившись, кивнул Чимбик. – Добрый день, сэр.

Репликант схватил чашку, чтобы занять руки – так велико было желание убить этого человека. Причина этой ненависти ускользала от понимания Чимбика. Ведь если подумать – что Ланс сделал? Ничего. Начал человеческий обряд ухаживания, или как там у дворняг это правильно называется. А судя по тому, как говорила с ним мисс Лорэй, Атакующее Копьё ей интересен. Наверное, она считает его красивым. Не то что искусственного урода с отметиной на роже.

Поднявшееся было настроение вновь рухнуло куда-то к нижним палубам лайнера. Репликант бросил быстрый взгляд на Эйнджелу и с горечью увидел расцветающую на лице девушки улыбку.

– Ланс! – нежно проворковала она, вызывая зубовный скрежет у Чимбика. – Рада видеть вас в добром здравии. Развлекаетесь или заняты делами?

– Решил немного развеяться. – Ланс холодно-вежливо кивнул репликанту и без спроса занял свободный стул. – Вы, я вижу, тоже решили не сидеть в номере?

Вежливый вопрос предназначался Чимбику, но взгляд Таллона не отрывался от девушки.

– Да, мисс Гарм любезно согласилась вывести меня в свет, – неохотно произнёс Чимбик, как нельзя кстати вспомнив услышанную от Блайза фразу. – Я больше к лесам привычен, – ничуть не соврав, добавил он.

– Какие у вас планы на день? – поинтересовался Ланс у них обоих, но смотрел по-прежнему только на Эйнджелу, вполне прозрачно обозначив круг своих интересов.

Учитывая вчерашнее заявление «охотника», что видов на помощницу тот не имеет, никто не мог бы его за это укорить.

Лорэй бросила быстрый взгляд на спутника и едва заметно пожала плечами.

– Неопределённые, – призналась она. – Мне бы хотелось познакомиться с другими пассажирами, возможно, найти новых деловых партнёров для бизнеса. Иногда мне кажется, что если просто летать из конца в конец Союза первым классом, то этого вполне достаточно, чтобы бизнес пошёл в гору.

Говорила она так естественно, что репликант на мгновение даже забыл о том, что её «работа» – это всего лишь игра, легенда, придуманная накануне. Чимбик не мог определиться, радует или огорчает его умение Эйнджелы столь виртуозно лгать. Помимо воли, в душе вновь зародились чёрные подозрения об истинной профессии мисс Лорэй.

– Вы позволите составить вам компанию? Я знаю немало влиятельных персон как на борту, так и на Вулкане, – между тем принялся развивать наступление Ланс, тут же углядевший шанс. –   Смею надеяться, что моя компания не отяготит вас и даже в чём-то окажется полезной, – с намёком произнёс он.

Лорэй сделала вид, что всерьёз обдумывает предложение.

– Если вы пообещаете рассказать, чем занимаетесь, и введёте меня в круг своих знакомых, – наконец ответила она изнывающему Таллону, – то мой босс не сочтёт, что я просто трачу время впустую на красивого мужчину. И, быть может, благословит на деловую встречу.

«Красивый мужчина» засиял от её слов так, что Чимбик затосковал по светофильтрам родной брони. Репликант слушал их разговор, сохраняя на лице каменную неподвижность, хотя внутри у него словно что-то оборвалось. Сержант прекрасно понимал, что на самом деле у него ничего нет и не может быть ничего общего с Эйнджелой. Что они вместе лишь по стечению обстоятельств и это «вместе» означает лишь совместное путешествие к цели. Лорэй – нормальный человек, который желает жить своей жизнью. Ей нравится отдых в толпе, нравится пить коктейли, нравятся ухаживания этого… Атакующего Копья. И всё это у неё отбирает он – Чимбик.

– Отдыхайте, мисс Гарм, – словно со стороны услышал он свой голос. – У нас ещё два дня до Вулкана. Господин Таллон, прошу прощения, но я дам мисс Гарм некоторые инструкции, если всё же представится привлекательный вариант по работе.

– Разумеется. – Обрадованный Ланс встал из-за столика и вежливо отошёл в сторонку, изучая кондитерскую витрину.

– Вам понадобятся деньги на отдых, мисс Эйнджела. – Чимбик под столом передал ей кошелёк с предназначенными «на проведение досуга» монетами.

– Ты здоров? – Голос Эйнджелы звучал ошарашенно, но на лице при этом застыла милая улыбка. – Что происходит?

Сержант хотел придумать правдоподобную ложь, а потом подумал – зачем? Она эмпат. И самое главное: ложь поставит его на один уровень с теми, кого Эйнджела так презирает. Да, Лорэй и без этого считает его почти что врагом. Но хотя бы тут можно остаться чистым.

– Потому, что я хочу порадовать вас, мэм, – глядя ей в глаза, признался репликант. – Вы хотели отдохнуть.

Пару секунд Эйнджела испытующе смотрела ему в глаза, затем взяла под столом кошелёк и тихо сказала:

– Спасибо. Одолжи мне комм. На таких прогулках принято обмениваться номерами. Будет странно, если у меня не окажется коммуникатора.

Чимбик молча вложил прибор ей в ладонь.

– Я могу отправить сообщение Ри?

– Разумеется, – удивился такому вопросу сержант. – Она же ваша сестра. Вы, должно быть, скучаете по ней, мэм.

Девушка кивнула, благодарно улыбнулась, выпорхнула из-за стола и подошла к своему кавалеру. Репликант стиснул зубы и проводил её взглядом. В груди Чимбика разверзся космический холод. Будто его снова запихнули в ненавистную криокамеру, но не погрузили в сон, а заставили смотреть на жизнь, что проходит мимо. Он наблюдал, как Таллон с улыбкой поцеловал руку Эйнджелы, а затем оба пропали в яркой праздничной толпе.

Сержант уныло огляделся, пытаясь понять, что делать дальше. Мир вокруг, и до этого не особенно приятный, теперь и вовсе казался омерзительным. Одновременно хотелось выть, рычать и убить кого-нибудь за то, что жизнь устроена так, а не иначе.

Не желая испытывать судьбу, сержант вернулся в каюту. Включил новости, заказал обед и принялся ждать возвращения Лорэй, стараясь побороть новое и непонятное для него чувство. Чувство ревности.

В попытке справиться с наваждением сержант представил, что он неисправный пистолет, и, закрыв глаза, принялся разбирать себя по винтикам, тщательно обдумывая и анализируя каждую деталь в поисках неполадки. Толку не было: проблемы Чимбика явно лежали за пределами того, что можно обнаружить с помощью ручного диагноста и отвёртки.

Каждый раз, когда казалось, что проблема устранена, Чимбик вспоминал предназначенную Атакующему Копью улыбку Эйнджелы, и всё начиналось заново. Особенную боль доставляла мысль о том, что произойдёт, когда Эйнджела и её ухажер останутся наедине.

Сержант вскочил, содрал через голову рубашку и приступил к отработке приёмов рукопашного боя, представляя, что бьёт в ненавистное лицо Таллона. Удары следовали один за другим, репликант выкладывался, словно в настоящем бою, доводя себя до изнеможения. Упав от усталости, он лежал несколько секунд, а потом вставал, и всё начиналось заново.

Но навязчивые мысли не уходили. Тогда сержант встал перед переборкой и принялся бить в неё, ссаживая кулаки в кровь.

В реальность его выдернул писк дверного замка. Репликант рывком обернулся, впервые за всю жизнь надеясь, что его обнаружили враги. Это решило бы все проблемы. И плевать на поставленную задачу.

Но врагов не было. На пороге стояла Эйнджела с небольшим свёртком в руке. Она ошарашенно смотрела на перекошенного от ярости Чимбика, на его окровавленные кулаки и словно прислушивалась к чему-то.

– Мэм? – удивлённо-недоверчивым тоном произнёс сержант. – Я не думал, что вы вернётесь так скоро.

– Я помешала чему-то? – осторожно спросила девушка. – Мне уйти?

– Нет! – едва не закричал сержант.

Его захлестнуло новое, ещё более странное чувство. Но времени на анализ не было: Чимбик опасался, что Эйнджела сейчас развернётся и вновь уйдёт. К другому.

– Я… занимался, мэм. – Сержант сцепил руки за спиной и отставил ногу. – Прошу прощения. Я не хотел вас напугать, мэм.

Всё ещё поглядывая на репликанта, Эйнджела переступила порог и заперла за собой дверь. Из свёртка она вынула весёленькую цветастую коробку, поставила её на стол и неуверенно улыбнулась сержанту:

– Ты, кажется, любишь сладкое. Мне попались отличные пирожные. Купила для тебя.

Чимбик едва не сел на пол от удивления. Впервые в его короткой жизни кто-то сделал ему… Да, наверное, это и был подарок. Следовало что-то сказать, отблагодарить, но сержант стоял и молча пялился на коробку.

– Для меня?

Чимбик медленно подошёл к столу, опустился на корточки и зачарованно уставился на подарок. Яркая упаковка не несла никакой смысловой нагрузки, но отчего-то смотреть на неё было приятно. А запах, что доносился до чуткого носа репликанта, подсказывал, что Эйнджела угадала с выбором. Пахло до одурения вкусно.

Репликант протянул к коробке руку. С ладони скатилась капля крови и звонко шлёпнулась на лакированную поверхность. Чимбик раздосадованно шикнул и, схватив салфетку, принялся оттирать столешницу. Рассаженные костяшки его не волновали: с раннего возраста репликанты не обращали внимания на такие мелочи. Боль была постоянным спутником жизней искусственных солдат.

– Давай помогу, – предложила Эйнджела. – У тебя была аптечка, я помню.

– Поможете? – недоумённо переспросил сержант.

Перехватив взгляд девушки, он миг таращился на ссадины, а потом рассмеялся:

– Не стоит, мэм. Это пустяк.

– Ну так и обработать их вроде недолго, – обезоруживающе улыбнулась Эйнджела. – Заодно объяснишь мне, как это делается.

– Зачем тратить препараты на это? – изумился Чимбик. – Нам даже в детстве такие царапины не лечили.

– Будем считать, что я не хочу, чтобы ты заляпал пирожные кровью, – предложила девушка. – Или что мне интересно научиться пользоваться аптечкой.

Последний довод был самым весомым. Чимбик вскочил и поспешил к спрятанному в шкафу рюкзаку.

– Вот, мэм.

Вернувшись, он протянул девушке чёрно-серую коробочку с красным крестом. Размерами прибор едва превосходил пачку сигарет. В другой руке репликант держал подсумок, также помеченный медицинской эмблемой.

– Это – автодоктор, мэм, – подняв коробочку, объяснил репликант. – Он диагностирует повреждение или болезнь и вводит необходимые препараты. Если препарата нет в картридже или травма превышает его возможности, автодоктор начинает инструктировать пользователя. Например, вот ссадина. Нужно взять автодоктор и приложить его к ране сканирующей поверхностью. Это чёрная полоса внизу, мэм.

Эйнджела взяла явно незнакомый прибор, с любопытством рассматривала пару секунд, а затем приложила к ране так, как сказал репликант.

– Незначительное повреждение кожного покрова кистей рук, – сообщил прибор приятным женским голосом. – Возьмите в медицинском подсумке тюбик дезинфицирующего средства и тюбик синтеплоти.

Над прибором возникло голографическое изображение нужных предметов.

– Промойте рану дезинфицирующим средством. Нанесите на рану синтеплоть, – продолжал автодоктор.

– Впечатляет, – призналась Лорэй и нерешительно протянула руку к подсумку.

Сержант ободряюще кивнул, и девушка углубилась в поиск требуемых препаратов.

– И с пулевым ранением оно так может?

Эйнджела наконец отыскала дезинфицирующее средство, и они прошли в ванную.

– В зависимости от степени тяжести, мэм. – Чимбик, подчиняясь жесту Эйнджелы, протянул руку.

– В конечности и касательные – да, – продолжал он, держа руку над раковиной и глядя, как девушка неумело, но старательно обрабатывает ссадины. – Что-то серьёзное – нет. Максимум – ввести ряд препаратов и поставить диагноз. Или вколоть «Берсеркер».

– Судя по названию, это какой-то стимулятор?

– Так точно, мэм, – кивнул сержант. – Применяется в исключительных ситуациях, так как в большинстве случаев приводит к летальному исходу. Даже репликантов. Но под его действием даже умирающий способен встать и продолжить выполнение поставленной задачи.

При этих словах взгляд Эйнджелы наполнился жалостью. Взяв тюбик синтеплоти, она выдавила немного массы телесного цвета на ссадину, размазала и завороженно смотрела, как она срастается с кожей, запирая рану.

А Чимбик стоял, не в силах шелохнуться. Пальцы девушки обжигали и одновременно дарили блаженство. Этому феномену не было объяснения, но репликант и не стремился его искать. Он наслаждался моментом.

– Мэм, – когда Эйнджела принялась за вторую руку, спросил репликант. – А почему вы вернулись так рано? Я думал, вам понравился отдых с господином Лансом.

– С этим самовлюблённым индюком? – хмыкнула она и, заметив непонимание в глазах Чимбика, пояснила: – Индюк – это такая птица. Раздувает перья, задирает голову, но годится только в качестве обеда.

– Но… – Сержант замялся, подыскивая нужные слова. – Мэм, я же видел, что вам нравится его общество. Ещё в шаттле, когда вы угощали его… Той штукой, которую смешивали.

– Коктейлем, – подсказала Эйнджела и, к разочарованию сержанта, отпустила его руку.

Самая приятная в жизни репликанта медпомощь была оказана, и препараты вернулись в подсумок.

Вернувшись в гостиную, девушка взяла коробку с пирожными и протянула Чимбику.

– Ешь.

Глядя на улыбающуюся Эйнджелу, сержант с непонятным ему самому трепетом открыл коробку и уставился на аппетитные пирожные. Поколебавшись, вынул одно и надкусил под весёлым взглядом Лорэй.

То была самая вкусная еда, которую Чимбик пробовал в жизни. И дело было не в мастерстве кондитера.

– Спасибо, – доев пирожное и облизав пальцы, сказал репликант. – Очень вкусно. Хотите?

Эйнджела улыбнулась шире и кивнула:

– Если только немного.

Она выбрала кремовый конус, откусила вершину и протянула остальное репликанту:

– Попробуй.

Тот осторожно принял угощение из её рук и сунул надкушенное пирожное в рот. Почему-то оно показалось Чимбику даже вкуснее предыдущего.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – напомнил сержант, достав из коробки последнее пирожное. – Почему вы согласились провести время с мистером Лансом, если считаете его… индюком?

Поколебавшись, Чимбик протянул пирожное девушке, и та, к его молчаливому восторгу, откусила кусочек, коснувшись губами пальцев репликанта. От этого прикосновения по телу сержанта прошла горячая волна, и он поспешил скрыть смущение поеданием десерта.

– Я всего лишь играла роль Тиры Гарм, – пояснила Эйнджела. – Молодой девушки с провинциальной планеты было бы лестно внимание такого кавалера. А мы должны выглядеть достоверно.

Её слова одновременно обрадовали и опечалили Чимбика.

– А я надеялся сделать вам приятное, мэм, – вздохнул он.

– Ты и сделал, – тепло улыбнулась Эйнджела. – Ты меня отпустил. Для меня ещё никто ничего подобного не делал.

– Если бы я мог, мэм, – внезапно признался Чимбик, – я бы отпустил вас с мисс Свитари по-настоящему. Совсем.