Текст книги ""Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Коротин

Шесть самолётов летели к маслозаводу. Он находился недалеко от города – лететь туда можно было без карт. Стоит подняться в небо, как можно было разглядеть высокие крыши его хранилищ.

Я сделал знак летунам эскадрильи подниматься вверх до самого потолка. Уйдём в облака и обрушимся на бандитов оттуда. Конечно, я мог бы поднять своего «Ястреба» немного выше любой из машин усть-илимского гарнизона. Но в этом не было смысла. У нас ведь не воздушный бой, где преимущество в высоте зачастую имеет решающее значение.

Мы обошли маслозавод по широкой дуге. Зашли со стороны Солнца. Пусть и облака, но даже тусклое светило хоть немного слепит глаза. К тому же, атака со стороны Солнца всегда даёт и психологическое преимущество.

Вынырнув из облаков, мы тут же открыли огонь. Защитники маслозавода укрылись в зданиях, а, значит, выбирать цели не приходилось. Благодаря очкам с желтоватыми стёклами, мои глаза быстро привыкли к блестящему снегу. Я надавил на гашетку, посылая длинную очередь в скопление чёрных фигурок на его белом покрывале. Одна за другой они принялись валиться, превращаясь в бесформенные груды.

Я провёл аэроплан над самой землёй. Теперь люди превратились из фигурок на снегу во вполне различимые силуэты. Стрелять по ним может было бы и сложнее, не я будь в паре деревень, разорённых такими вот бандитами. Этими или нет, значения не имело. И я легко давил на гашетку. Крупнокалиберные пули, рассчитанные на то, чтобы пробивать обшивку аэропланов, делали из бандитов решето. Они падали, пробитые ими. Вертелись волчком, поливая снег кровью. Пули у нас были не фосфорные – зачем? – против людей и обыкновенных хватит. Да и слишком опасно зажигательными палить на заводе, где полно деревянных зданий.

Бандиты падали за снег один за другим. По белизне растекались целые озёра крови. Ободренные нашим появлением защитники маслозавода принялись чаще палить из окон. В бандитов полетели гранаты. Где-то застучал пулемёт.

И враг не выдержал. Собственно, особой стойкости от них никто не ожидал. Это ведь не регулярные войска. Хотя среди разбойников, безусловно и дезертиры были. При серьёзном сопротивлении они всегда предпочтут уйти, спасая жизнь – и вряд ли станут драться до конца. Если, конечно, их в угол не загнать. В этом бандиты были очень похожи на крыс.

Я снова подал знак эскадрилье подниматься выше. Теперь нам надо не дать разбойникам уйти в лес. Мы взлетели повыше. Снова обошли завод по дуге. Люди превратились в фигурки на снегу. Моим ребятам даже сигнал подавать надобности не было. Эскадрилья спикировала на бегущих к чёрной массе тайги. Застучали пулемёты. Фигурки бандитов покатились по снегу, превращаясь в тёмные груды.

И только один вдруг остановил коня. Вскинул винтовку. Выстрелов я не слышал – зато заметил вспышки и облачка дыма, вырывающиеся из её ствола. Бесполезно, конечно, против моего безразгонника, да и старые аэропланы из винтовки не повредить. Однако храбрости этому малому не занимать. Быть может, это и есть тот самый Избыгнев.

Я хотел было на втором заходе достать его очередью. Но не успел. Из леса, как раз с той стороны, куда так стремились бандиты, выехал отряд конных. Сабель в полсотни, никак не меньше. Все, как один, в чёрной коже, с шашками наголо и карабинами за спиной. Чоновцы. Беспощадные борцы с контрреволюцией и бандитизмом. Теперь нам оставалось только наблюдать, и не давать разбойникам сбежать от чоновцев.

Эскадрон чоновцев выстроился в две ровные линии. Пустили коней шагом. Затем рысью. И набрав скорость, врезались в нестройную толпу бандитов.

Бой был коротким, но жестоким и кровавым. Даже с воздуха это выглядело отвратительно. А уж каково на земле, среди этой жаркой схватки. Мне об этом думать не хотелось. Собственно, сопротивление чоновцам оказал только тот, кто стрелял в меня. Он выпустил в налетающих чоновцев несколько пуль, а следом взялся за шашку. Я потом видел эту шашку, и даже подержал немного. Одной рукой её было не поднять, не то что орудовать. Однако этот здоровила легко управлялся с ней. Чоновцы вылетали из сёдел, обливаясь кровью. А могучий разбойник проскакал через них – и пустил коня в галоп к лесу. За ним бросились несколько всадников в коже, но как-то без особой резвости. Всех слишком впечатлила судьба убитых товарищей.

А вот я легко могу нагнать его. И никакой опасности для меня здоровяк не представляет. Я бросил «Ястреб» в пике. Прицелился. Взял упреждение. И надавил на гашетку. Две дорожки вспороли снег рядом с мчащимся галопом конём здоровяка. Прошили его тело и тело всадника. В овчинном тулупе его появились несколько дыр. Конь и всадник покатились по снегу. Я поднял аэроплан, выходя из пике. Но успел заметить, как скачущий первым чоновец приветственно машет мне рукой. Я отдал ему честь на урдский манер, но не был уверен, что он это увидел.

Бой был закончен. Чоновцы внизу перевязывали своих раненых, ловили разбежавшихся коней. С маслозавода выдвинулась небольшая делегация защитников. Их предводитель о чём-то заговорил с главным чоновцем. В общем, нам тут делать больше нечего. Эскадрилья, конечно, ещё долго может кружить над заводом, но без толку гонять машины не надо. Я махнул рукой в сторону Усть-Илима. Пора домой.

Чоновцы, конечно, в город приехали позже нас. Но в кабак мы попали практически одновременно. Ни один из летунов не покинул аэродром, пока наши машины не загнали в ангары и не обиходили – бытовало ту такое слово. К аэропланам тут относились практически как к породистым скакунам.

Я проследил за тем, как Велимысл со своими ребятами обслуживает мой «Ястреб». Вынимает почти пустые цинки, почти разряженные аккумуляторы. В это время его люди чистили фюзеляж и шасси. Парочка копала в двигателе.

– Забыл, немчура, – крикнул мне высунувшийся из кабины Велимысл. В руке он держал мою маску. – Ты что же, так без неё всю дорогу и пролетал?

Я только плечами пожал. Забрал у него маску, о которой забыл напрочь. И ведь лицо как будто и не замёрзло совсем. По крайней мере, не сильнее чем на земле.

Так с бумажным свёртком я и отправился в кабак.

А там уже вовсю гуляли чоновцы. На один столик были свалены их кожаные плащи, карабины и шашки. Эти ребята ничего не боялись в Усть-Илиме. Тем более, когда бандитов разгромили у маслозавода. Кто теперь сунется в город – только самоубийца. Прямо перед входом в кабак висела внушительная шашка в ножнах. Я сразу понял, кому она принадлежала.

– Он, гад, ей людей, как лозу, рубал! – выпалил чоновец в кавалерийской гимнастёрке без знаков различия. – Одной рукой с нею управлялся! Сволочь бандитская!

В голосе молодого чоновца через ненависть сквозило неподдельное уважение.

– Ты чего к военлёту пристал! – крикнул командир отряда. Тоже нестарый ещё человек. Лицо его «украшал» жуткий сабельный шрам, уродующий лоб и правую щеку. Звали его Духовлад – и я был с ним шапочно знаком. Он несколько раз подменял контрразведчика, гласно наблюдавшего за мной. Бегло опрашивал о прошедших днях, быстро записывал с моих слов и убегал куда-то по своим чоновским делам. – Погодите-ка, да это же сам Готлинд! – надо же, он запомнил моё имя с тех пор. – Это ведь он Избыгнева завалил!

Меня тут же подхватили под руки подчинённые Духовлада и усадили за стол командира. Чтобы освободить мне место, они даже изгнали кого-то из простых чоновцев. Но тот только усмехнулся и даже стул мне пододвинул.

– А ведь он живой, – уже тише, но всё ещё едва не оглушая меня, говорил Духовлад. – Избыгнев-то. Ты его с конём пулями насквозь пробил, а ему хоть бы хны! Его к трупам тащить, а он нас по матушке. Так и так. Такие-сякие!

– Во здоровье, – поразился юноша в старорежимной форме студента-медика. – Я его осматривал. И вот что я вам скажу – не живут после таких ран. Не выживают! Да конь его меньше пуль получил – и помер!

– А кони, – поддержал его самый, наверное, немолодой чоновец, – и живучей чем люди-то. Ещё на фронте видал сколь раз. И пулями им, и осколками доставалось. И в проволоке запутывались. А всё им нипочём как будто.

– Конь-то на самом деле подох, – добавил командир отряда, как будто я без его слов не верил бойцам. – Жуткое дело, Готлинд. Ну да чёрт с ним! – настроение у Духовлада менялось быстро, как у всех молодых людей, что бы им ни пришлось пройти. – А славно вы их с воздуха секли! И от леса грамотно отрезали. Мы уж думали, что не успеем. В тайге эту контру гонять то ещё удовольствие. Большая часть ушла бы. А уж эта сволочь Избыгнев – это и к гадалке не ходи. Сбежал бы!

Духовлад пододвинул ко мне стакан. Поднял свой. Остальные чоновцы присоединились к тосту.

– За военлётов! Наших товарищей по борьбе!

Все подняли стаканы. Сдвинули их. Раздался не особенно мелодичный звон. Стеклянные стаканы были далеко не у всех. Многие обходились глиняными кружками.

Я с сомнением приложился к своему стакану. В нём оказалась чистейшая казёнка. А вовсе не обычный шмурдяк – одно из непереводимых на другие языки местных словечек – который тут обычно наливали. Хотя, конечно же, любой половой с пеной у рта убеждал, что это казённая водка ещё «из старых запасов», а потом подмигнул бы и добавил – «только для вас».

Сделав хороший глоток, я подхватил кусок хлеба, чтобы поскорее закусить. Пить на Урдском севере учишься быстро.

– Наш человек! – рассмеялся Духовлад и добавил: – Хоть и инспец.

Мы довольно долго просидели в кабаке. Чоновцы гуляли вместе с военлётами. По десятому разу вспоминали особенно острые моменты боя. Потом, точно не помню, когда именно, к нам присоединились бойцы с маслозавода. Гарнизон там сменили после боя, выдав охранявшим его солдатам дополнительное денежное довольствие. И они тут же отправились в кабак. Семейных среди них почти не было, а потому наличность они предпочитали тратить самым незамысловатым способом.

В итоге вечера, меня пришлось доставлять домой молодым и более стойким к алкоголю чоновцам. Проснулся я раздетым на своей койке в общежитии военлётов. Одежда моя лежала аккуратно сложенной на стуле рядом с ней. Даже я сам редко оставлял её в таком порядке. Голова была тяжёлой, но казёнка вчера оказалась настоящей, а потому ни о каком похмелье и речи не шло. Правда, соображал я туговато. Потому далеко не сразу обратил внимание на то, что на соседней койке сидит отнюдь не мой сосед по комнате.

Он сидел на койке моего соседа. Прямо поверх аккуратно сложенного одеяла. Надо сказать, что с того дня, когда я видел его, как мне казалось, в последний раз, изменился он мало. Да, собственно, не изменился вовсе. Всё те же потёртая лётная куртка и белый шарф. Только шлема не было. Вместо него на голове смутно знакомого пилота красовалась роскошная меховая шапка.

Я машинально сунул руку под подушку. Но револьвера там не было.

– Спокойно, Готлинд, – усмехнулся Вадхильд, кажется, так назвал его командор китобоев. – Я не брал твоего оружия.

Он кивнул на стул, где были аккуратно сложены мои вещи. На спинке его висел пояс с кобурой. А из неё торчала рукоять револьвера. Ну да, конечно, я ведь не сам раздевался. Хотя, наверное, и чоновцы спят с оружием под подушкой. Но его кладь туда не стали. Правда, пьяны они были не менее моего, так что ничего удивительного.

– Вставай уже, – в том же шутливом тоне продолжал Вадхильд. – Есть разговор.

– Пять минут, – хриплым голосом ответил ему я. В горло как будто песка насыпали.

Хромая я отправился в санузел. Сунул голову прямо в раковину и включил воду. Благо тут было лишь два её вида – холодная или ледяная. Ею можно умываться или приводить себя в порядок. А вот мылись мы по определённым дням в бане – о такой прелести как душ тут не подозревали.

В этот раз вода из крана полилась такая студёная, что мне показалось, мой затылок должен был вот-вот покрыться льдом. Однако всю тяжесть это сняло в считанные мгновения. Я сделал несколько быстрых глотков обжигающей воды. Жажды как не бывало. Вот теперь я был в состоянии вести беседу с Вадхильдом.

За время моего отсутствия он перебрался с койки на стул. Снял шапку, положив её на подоконник. Когда я вошёл, он сидел у небольшого окна комнаты и глядел на улицу. За грязным стеклом лежал сероватый снег. По нему ходили туда-сюда слабо различимые силуэты людей.

– Ты говори, зачем пришёл, – сказал я. – А я пока оденусь.

– Не спросишь, как я жив остался? – непритворно удивился Вадхильд.

– Мы с тобой не друзья и даже не приятели, – отмахнулся я. – Сам захочешь – расскажешь. А то может это какая-нибудь военная тайна. Расскажешь, а после пристрелишь.

Говоря, я быстро натягивал штаны и тёплую гимнастёрку. Следом пояс с кобурой. Не скрываясь проверил патроны в барабане револьвера.

– Тайна не тайна, – пожал плечами Вадхильд. – Примерно такая же, как в твоём безразгоннике. Гравишют называется. Совсем компактный антигравитационный прибор. Ну, или как-то так. В общем, пролетел большую часть расстояния – и включил его. И этак плавно опустился на землю.

– Понятно, – кивнул я, подвигая стул и осёдлывая его. – А сюда зачем приехал? Уж явно не для того, чтобы меня обрадовать.

– Я знал, что ты тут. Не так уж много базразгонников в Урде. Особенно новеньких «Ястребов». Империя, конечно, продала Народному государству несколько десятков, на авиаполк не наберётся даже. Так средненький линкор укомплектовать можно не больше. Но все они пределов столичной области не покидали. И только один летает где-то на Севере. В общем, вывод сделать не сложно.

– Ты не ответил на вопрос, – заметил я.

– О комплексе на реке Катанге ты слышал, думаю. Мне нужен именно он.

Я махнул рукой, примерно указывая в ту сторону, где должен находиться этот самый комплекс. Говорить что-либо мне не хотелось совершенно.

– Я могу рассчитывать только на тебя, Готлинд. У меня задание – узнать, что именно происходит там. Именно из-за этого комплекса, хоть и косвенно, конечно, началась чёртова вторая война.

– Это как? – не понял я.

– Да всё просто. «Турн-и-Таксис» взялись перевозить нечто, что было украдено именно с этого комплекса. И намеривались передать Блицкригу. Наша разведка пронюхала – и заварилась вся та каша, которую нам пришлось расхлёбывать в небе над границей.

– А теперь тебя отправили узнать, что же это такое. Вот только вопрос: при чём тут я? Наверное, ты ещё не знаешь, но я – гражданин Народного государства Урд.

Через полгода проживания и работы на Севере я понял, что быть гражданином Урда намного выгодней, нежели просто инспецем. Платили лучше. Гласный надзор снимали. Да и отношение менялось. Как только я получил красную книжечку урдского паспорта, меня даже чоновцы стали воспринимать как товарища. Без прежней настороженности и отчуждённости. Хотя и особой сердечности, конечно, не было. Я не был совсем чужаком для них, но и своим так и не стал.

– Ты – дилеанец, – отрезал Вадхильд. – Урдцем тебе не стать никогда.

– Но судить меня будут, как урдца, – пожал плечами я. – И измена Родине тут весьма серьёзная штука. За неё светит только высшая мера, а не домзак или лагерь. Это тебя будет обрабатывать контрразведка, пытаться перевербовать или что-то в этом роде. А мне только это, – я выразительно постучал пальцем по лбу. – Так что мне проще тебя сдать контрразведке – целее буду.

– В таком случае я тебя назову агентом баджейских контрреволюционеров, – усмехнулся Вадхильд, но глаза его были холодными. Казалось, сейчас перед мной сидел волк, размышляющий вцепиться мне в горло или нет. – И даже если ты не станешь этого делать, но и не поможешь мне, я всё равно попытаюсь угнать аэроплан и проникнуть на комплекс. И если попадусь, то всё равно выдам тебя. Ты же понимаешь, какой бы у тебя паспорт ни был, а контрразведка из тебя душу вынет. Замешан ты в этом деле или нет – это их мало волнует.

Я едва сдержался, чтобы не выхватить из предусмотрительно расстёгнутой кобуры револьвер. На коленях у Вадхильда уже лежал его здоровенный пистолет. Когда и как он успел его достать, я заметить не успел.

– Сволочь ты, – ограничился я бессильным оскорблением. – Что ты от меня хочешь?

– Я – разведчик, – развёл руками Вадхильд, – у нас с моралью и принципами туговато. Мне надо проникнуть в комплекс. Он отлично защищён с земли, но не с воздуха. Аэропланы всё ещё большая редкость на севере Урда. Конечно, на вышках стоят пулемёты, но им не достать твой «Ястреб» на его предельной высоте. Так что ночью ты сбросишь меня над комплексом и дождёшься на поляне в полукилометре от комплекса. Жди до полудня – потом можешь улетать.

– Отличный план, – я даже поаплодировал ему. – Просто гениальный. Ты что же, думаешь, я вот так могу взять и забрать «Ястреба» из ангара? Это хоть и Север, но здесь далеко не такая анархия царит, как тебе кажется. Здесь есть расписание полётов – и его придерживаются достаточно строго. Мне просто не дадут забрать мой аэроплан. А угонять его с перестрелкой и прочими радостями из шпионских романов, у меня желания нет. Нас либо пристрелят во время попытки угона, либо собьют, когда мы полетим к комплексу. Конечно, нейстрийские «Громы» и наши «Альбатросы» сильно уступают «Ястребу». Но одному против эскадрильи мне не устоять.

– «Ястреб» летает очень тихо. Ночью можно будет улететь, не поднимая лишнего шума.

– А что ты будешь делать с охранниками ангара? Там не пара часовых с винтовками стоят. Всё намного серьёзней.

– Я видел, – кивнул Вадхильд. – Охранники – это моя забота. Ты главное будь поблизости.

Он поднялся.

– Твой сосед идёт сюда, – сказал он. – Я пойду. Незачем ему видеть меня тут. Встречаемся в кабаке за час до заката.

Я понял, что выбора этот сукин сын мне просто не оставил.

Вадхильд вышел из комнаты минут за пять до того, как в неё зашёл мой сосед. Летун дежурил всю ночь и после расстрела бандитов отправился не в кабак, а на аэродром. А потому пропустил всё веселье. И был из-за этого весьма зол. Пробурчав что-то неразборчивое, он побросал одежду на свободный стул и завалился спать.

Я же отправился гулять по Усть-Илиму. Без особой цели. Было свободное время и хотелось прогуляться, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Однако подумать мне не дали. Я шагал, не глядя куда, по улице, когда едва не наткнулся на высокого человека в чёрной кожаной куртке. Это был не чоновец, а контрразведчик. И он был не один.

Оказывается, ноги принесли меня к домзаку. Около него стоял автофургон, около которого скучали несколько рядовых контрразведчиков. Тут же курил самокрутку Духовлад. И выражение лица его ясно говорило – всё это ему совсем не нравится.

Увидев меня, он тут же шагнул в мою сторону, швырнув под ноги и нервно растоптав недокуренную самокрутку.

– Проходите, гражданин, – махнул мне рукой контрразведчик. – Не задерживайтесь тут.

– Да погоди ты, – рявкнул на него Духовлад. – Это наш летун, проверенный. Именно он в Избыгневе дыр наделал, – затем уже обращаясь ко мне, без перехода. – А ты знаешь, Готлинд, забирают у нас бандита. Приехали вот на авто – и подавай им Избыгнева. Врача с собой какого-то притащили ещё. Видел бы ты, как он над этим бандюгой трясётся! Ну прямо курочка над цыплёнком.

– Хватит болтать, товарищ из ЧОНа, – резко глянул на Духовлада контрразведчик. – Тем более, с инспецем.

– Да вы знаете, товарищ из контрразведки, – повернулся уже к нему Духовлад, – что именно этот инспец изрешетил Избыгнева. Ежели бы не он, так и не взяли бы гада!

Контрразведчик только руками развёл. Спорить с горячим чоновцем было невозможно.

– Ты ещё увидишь, как эту сволочь выводить будут, – сказал мне Духовлад. – Ни за что не поверишь, что он вообще ранен был.

– Это как? – удивился я.

– Погоди, Готлинд, – усмехнулся чоновец, – сейчас сам всё своими глазами увидишь.

Ждать пришлось недолго. И посмотреть было на что. Я толком не видел Избыгнева – и только сейчас смог оценить его телосложение. Он был просто громаден. Два с лишним метра ростом – из-за овчинного тулупа он казался ещё больше. Лицо его было каким-то диковатым. Да и глаза его были почти не человеческими. В них отражался гнев связанного хищника. Хотя он не был связан. Он был скован. В прямом смысле. Избыгнев был обмотан цепями. Трое контрразведчиков окружали его. У всех троих оружие было наготове. Стоявшие на улице контрразведчики тут же сбросили с плеч винтовки.

Мне показалось, что они отчаянно боятся Избыгнева. Хотя ничего удивительного в этом не было. Бандит мог напугать кого угодно.

– Да что же это за человек такой? – шёпотом произнёс Духовлад. – Вчера ещё кровью истекал. А сейчас его вон как выводят.

Проклятье! Я был готов в тот момент подписаться под каждым его словом.

– Осторожней! – раздался неприятный голос. Следом за контрразведчиками в дверном проёме появился типичный профессор. Седоватый, в пенсне и даже с классической бородкой. Которую он постоянно нервно подёргивал. – Образцу и без того нанесён существенный урон. Он повреждён. Сильно повреждён.

– Доктор-доктор, – положил руку на плечо бородатому контрразведчик, одетый в шикарное кожаное пальто, выделяющееся на фоне плащей его товарищей. Ясное дело – командир. – Не стоит вам болтать, пока мы не вернулись.

– Да-да-да, – едва не выдернул клок волос из бороды профессор. – Молчу-молчу-молчу. Только умоляю, пускай ваши люди будут предельно осторожны в обращении с образцом.

– Безусловно, милейший доктор, – от приторности голоса командира контрразведчиков меня даже затошнило. – Ведь именно для этого вы здесь. Мои люди выполнят любой ваш приказ.

Среди контрразведчиков пробежал короткий смешок. Похоже, слова командира они воспринимали как весьма удачную шутку. И судя по понурому виду профессора – так оно и было.

К командиру подошёл контрразведчик, пытавшийся остановить меня. Что-то быстро произнёс. Тот кивнул.

– В грузовик его, – махнулся командир на Избыгнева. – Доктор, вы подождите меня в авто. Я ненадолго задержусь тут.

Он, конечно же, направился в нашу сторону. Остальные контрразведчики отправились вместе со скованным Избыгневом к грузовику, стоящему в противоположном конце улицы. Туда же ушёл и профессор. Хотя вряд ли, конечно, они с командиром контрразведчиков ехали в кабине автофургона.

– Так-так, – произнёс подошедший к нам с Духовладом командир в щёгольском пальто, – товарищ из ЧОНа и имперский инспец. Хотя нет-нет, – он прищёлкнул пальцами, – вы ведь уже получили урдское гражданство, верно, Готлинд?

– Именно, – кивнул я. – Вы знаете, как меня зовут, а вот я вашего имени – нет. Быть может, представитесь?

– Быть может, – приторно-ироничная манера говорить командира контрразведчиков выводила из себя. – Только сначала расскажите, что вы тут забыли, а, гражданин инспец?

В правду он, конечно, не поверит. Значит, придётся врать.

– Хотел поглядеть на Избыгнева, – сказал я первое, что пришло на ум. – Это ведь я из него решето сделал. Вот и пришёл глянуть хоть одним глазком на человека, выжившего после очереди из моих пулемётов.

– А вы не считаете, что любопытство – лишнее качество, – заметил контрразведчик, – и очень часто опасное.

– Я, – я сделал паузу, ожидая, что он всё-таки представится, но контрразведчик сделал вид, будто не заметил этого, и мне пришлось продолжить так, – воевал в нейстрийском и имперском небе на аэроплане из ткани, натянутой на каркас из деревянных реек. Так что опасность для меня обыденное дело.

– Вышемир, – неожиданно представился контрразведчик. – Бравируете, как всякий летун. Ничего удивительного. Вы поедете с нами, Готлинд. У меня есть к вам дело.

Наверное, именно в тот момент я понял, что чувствуешь, когда у тебя внутри всё холодеет. По кишкам будто ледяная вода разлилась. Никогда раньше ничего подобного не ощущал. Раньше я никогда не был настолько беспомощен перед лицом опасности. Всегда у меня было, чем достойно ответить врагу. Кулаки ли в драке. Нож ли, если дело доходило до этого. Револьвер, когда всё становилось совсем плохо. Ну, и аэроплан на войне. Теперь же мне нечего было противопоставить врагу. Пусть у меня и не забрали оружие, но шести патронов в барабане хватит только на то, чтобы подороже продать свою жизнь.

Однако не открываться же. Я без особого энтузиазма отправился следом за Вышемиром.

– Погоди-ка! – быстро догнал нас Духовлад.

– Что? – обернулся к нему контрразведчик.

– Я еду с вами. Вот что!

– Это ты хорошо придумал, товарищ командир, – кивнул Вышемир. – Но я не могу взять тебя. Тут дело касается стражей Революции.

– Я такой же страж, как и ты, Вышемир, – отрезал Духовлад.

– Хорошо-хорошо, – протянул Вышемир. – Но это дело касается только нашего отдела стражи. А никак не ЧОНа. Так что прошу простить меня, но гражданин Готлинд отправляется со мной.

– Я буду недалеко, – хлопнул меня по плечу Духовлад, – и все мои сабли тоже.

Он картинно развернулся на каблуках и звеня шпорами зашагал к противоположному концу улицы.

Вышемир усмехнулся. Но глаза его мгновенно заледенели. Что-то мне подсказывает, Духовлад нажил себе врага. И ведь молодой человек просто не понимает этого. Он живёт, не оглядываясь на других. Такой подход, возможно, сведёт его в могилу. Вот только вряд ли командир чоновцев поймёт это.

Автофургон уже уехал. За углом домзака стоял роскошный автомобиль. Правда. совсем не новый, но раньше на нём явно ездил какой-нибудь боярин или князь. На краешке заднего сидения, больше похожего на широкий диван, сидел профессор. Пожилой человек сильно нервничал. Он то дёргал свою многострадальную бороду, то протирал пенсне, то срывал с головы шапку, мял его в пальцах и водружал обратно на голову.

Рядом с авто покуривал шофёр. Как только мы показались из-за угла, он тут же отбросил папиросу и забрался в автомобиль.

Вышемир уселся на переднее сидение. Шофёр уже заводил мотор. Мне оставалось составить компанию нервному профессору. Тот и не смотрел в мою сторону. Шофёр завёл авто и он плавно покатил по разбитой мостовой. Автомобиль оказался достаточно старым. Рессоры его были разболтаны и мы подпрыгивали на каждой кочке. А их было немало на улицах Усть-Илима. Одна радость – приехали мы быстро. Городок-то невелик и ехал шофёр достаточно быстро. Хоть это и доставило нам немало неприятных минут.

Контрразведка Усть-Илима, а если быть точным резиденция Стражей Пролетарской революции, находилась в старинном особняке. Здание не сильно пострадало во время недолгих, но жестоких боёв в городе, несмотря на то, что до этого в нём располагалась не то полиция, не то вообще отделение корпуса жандармов. Такая вот практически преемственность. Оно представляло из себя настоящую крепость с прочными дверями и стрельчатыми окнами. Оборону в таком держать можно не один день. Если у противника, конечно, артиллерии нет.

– Отвези доктора на нашу квартиру, – сказал шофёру Вышемир. – А мы с гражданином Готлиндом тут сойдём.

Автомобиль остановился у здания. Мы с Вышемиром покинули его, и шофёр тут же покатил дальше. Нервный профессор, казалось, снова сдёрнул с головы шапку и принялся мять её.

– Интересный человек, – сказал, заметив мой взгляд, Вышемир. – Я даже не знаю, когда он сильнее нервничает. Если меня нет, или, наоборот, когда я рядом с ним.

Я ничего не стал говорить по этому поводу. Вышемиру это и не особенно нужно было.

Он провёл меня мимо часовых с поста охраны. Кивнул, проходя на меня и бросил: «Со мной». Вопросов у часовых не возникло.

Вышемир занимал кабинет на втором этаже здания. Мы прошли по мрачным коридорам без окон. Мимо проходили или пробегали стражи Революции, многие были нагружены грудами картонных папок. Они приветствовали Вышемира, как старшего по званию. Меня же просто не замечали.

– Располагайтесь, гражданин Готлинд, – указал мне на простой стул Вышемир. Сам он расположился в жёстком кресле с высокой спинкой. Над его головой висел портрет председателя Революционного конвента. – Разговор у нас будет долгий.

– И о чём вы хотите поговорить со мной? – поинтересовался я.

– Я мог бы, конечно, отделаться казённой фразой про то, что вопросы задаю я, – усмехнулся Вышемир, – но вы пока не на допросе. – Я отметил про себя это «пока». – Значит, поговорим по-человечески, – он сложил руки в «замок» и поставил локти на покрытую зелёным сукном столешницу. – Всё дело в Избыгневе, на которым так трясётся милейший доктор. Их обоих надо доставить на объект, расположенный на Катанге. Именно для этой цели вы мне и нужны, гражданин Готлинд.

– Я вас не понимаю пока, гражданин Вышемир, – честно сказал я. – Как я могу помочь стражам Революции в доставке этого бандита на охраняемый объект. Там ведь даже рядом пролетать нельзя.

– Вот именно, – воскликнул в приторно притворном веселье Вышемир, – именно по воздуху его и надо доставить. Вы уже успели убедиться в необычности этого человека, как и весь Усть-Илим. Его надо доставить на объект для изучения. И милейшего доктора тоже. Но везти его по земле слишком опасно. Есть серьёзные опасения, что в Усть-Илиме имеются доносчики Вепра. А тот так просто свою правую руку не отпустит. Вы, гражданин Готлинд, конечно, не в курсе, кто такой этот Вепр. Его даже не Вепром зовут, на самом деле. Он, как теперь говорят, из бывших. Сын местного помещика, царского сатрапа и подлеца. В общем, не важно, как его звали тогда. Важно, что банда держится на Избыгневе. Тот из крестьян, как и большинство бандитов. Они идут за Избыгневом, и вряд ли так же охотно пойдут за Вепром без него. Я почти уверен, что он поднимет всю банду, чтобы отбить его.

– Но почему же именно я? – всё ещё не мог понять я.

– Вы можете быть кем угодно, гражданин Готлинд. Имперским шпионом. Блицкриговским. Тайным эмиссаром баджейских врагов народа. Но никак не можете быть связаны с бандой Вепра. Не может быть у него выхода на международный уровень. Именно поэтому я могу доверять вам в этом деле, гражданин Готлинд. Насколько я, конечно, вообще, могу кому-либо доверять.

Честно. Ничего не скажешь. Не придерёшься.

– Значит, я повезу Избыгнева на этот ваш загадочный объект. А какие у меня гарантии, что я вернусь оттуда живым. Там ведь такая секретность… – я только руками развёл.

– Честно говоря, – в обычной своей раздражающей манере заявил Вышемир, – у вас, гражданин Готлинд, нет никаких гарантий, что вы из этого здания выйдете живым. Ретивого Духовлада есть кому приструнить. Не стоит особенно рассчитывать на него и его чоновцев.

Если я на что и рассчитывал, так это на револьвер в кобуре. Как бы то ни было, а этого хлыща я застрелить успею. И мощный стол его не спасёт. Надо только посильнее оттолкнуться сапогами от его столбообразных ножек, повалиться на пол и расстрелять в гада весь барабан. А там уж будь, что будет.

– Нам нет резона убивать вас, Готлинд, – в этот раз Вышемир обошёлся без набившего оскомину «гражданина». – Вы отличный летун. Лучше всех управляете безразгонником. Конечно, на вас уже кипу доносов написать успели, – он картинно вынул из ящика стола внушительную стопку густо исписанных листов, кинул её на стол между нами. – Все хотят завладеть вашим «Ястребом». Ни одному из них, естественно, не дали ход. Вы ценны именно как летун. В дальнейшем вас решено использовать для связи с объектом. Так что можете быть спокойны, Готлинд. Вы вернётесь с объекта живым и здоровым. Считайте это пробным полётом.