Текст книги ""Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Коротин

Прорвавшиеся через блокаду аэропланы рванули на всех оборотах к левому флангу блицкриговцев. Туда же мчалась и эскадра Китобоев. Некоторые корабли их открыли огонь по оставшимся корветам и эсминцам сопровождения. Но флагман Бронда «Пилигрим» направился прямым ходом к «Дерфлингеру». Надо сказать, на фоне громады линейного крейсера «Пилигрим» смотрелся как-то несерьёзно. Наверное, «Дерфлингер» смог бы смести его одним залпом. Именно поэтому действовать Китобоям надо было очень быстро.

Обгоняя флагман, к «Дерфлингеру» устремились лёгкие мотоциклы. Наперерез им рванули сопровождающие линейный крейсер аэропланы. Вот тут-то и нужны были мы. Завязался безумный воздушный бой на скоростях. И первым сцепиться с врагом пришлось мне.

Встречный бой на скоростях. Самое страшное, что только может ждать летуна на войне. Сколько нас погробилось даже не из-за шальных пуль, но потому что столкнулись с противником, а то и с товарищем, уходящим от вражеских очередей.

Первым моим врагом была быстрая «Оса». Ей хватило и одной очереди из обоих пулемётов. Вспыхнул двигатель – и объятая пламенем машина отправилась к земле. А вот со следующим мне так не повезло. Летун палил напропалую. Оба пулемёта его «Шмеля» буквально раскалились. Пилот как будто старался попасть не только по мне, но и зацепить ещё и пару мотоциклов, летящих в непосредственной близости от моего аэроплана. Я бросил свою машину влево, уходя от трасс зажигательных пуль. Но одна шальная всё же попала прямо в двигатель моего «Шмеля». К счастью, тот не загорелся, а только брызнул раскалённым маслом. Смазка фонтаном ударила из его нутра. Раскалённые брызги полетели в лицо и на руки. Ещё одна зажигательная пуля – и я покойник.

Но выходить из боя я не собирался. Пока мой «Шмель» на ходу, и в пулемётах есть патроны, я буду драться.

Пролетев через строй вражеских истребителей, я оказался в опасной близости от зенитных орудий «Дерфлингера». Пришлось срочно уводить аэроплан влево, уступая дорогу продолжающим лететь на сумасшедшей скорости мотоциклам.

Проклятущий фонтанчик смазки продолжал бить, брызжа во все стороны. Я удерживал штурвал одной рукой. Второй же то и дело стирал с лица обжигающие чёрные брызги. Это совсем не облегчало мне задачу. Но я постарался не обращать внимания на все трудности.

Вражеская «Оса» весьма удачно попала мне в прицел. Короткая очередь – и лёгкий истребитель вспыхивает, будто спичка. «Шмель» повисает на хвосте у целой группы мотоциклов – я бросаюсь ему наперерез. Палю длинными очередями – тут уже не до экономии патронов. Надо спасать молодых людей на мотоциклах. Ведь среди них вполне могла оказаться и Силке. Да и слишком уж много зависело от мотоциклистов и их гарпунов.

Пули прошили фюзеляж блицкриговского аэроплана. Летун дёрнулся – и уронил голову. Машина же продолжала по инерции лететь дальше прямо, медленно теряя высоту.

Я несколько раз в ярости ударил по двигателю рукой. Видимо, куски кожи перчатки, попавшие в него, забили мелкую пробоину. А может, это было просто совпадение. Но, так или иначе, фонтанчик раскалённой смазки иссяк. Я стёр последние брызги с лица, скорее размазав их.

Новая схватка закончилась быстро. Мы обменялись с вражеским «Шмелём» короткими очередями – и разошлись. Мне надо прикрывать мотоциклистов, а не гоняться за врагами в бесконечных дуэлях и поединках один на один.

И вот мотоциклисты взялись за дело. На это стоило посмотреть, хотя никто из нас не забывал о врагах.

Сотни совсем уж крошечных на фоне громады «Дерфлингера» мотоциклов метнулись в разные стороны. Они казались мошкарой вокруг слона или бегемота. Вот только эта мошкара в считанные секунды опутала линейный крейсер паутиной прочных тросов. Мотоциклисты выстреливали гарпуны, пробивающие с небольшого расстояния даже прочнейшую броню линкоров и дредноутов. Это сильно замедлило «Дерфлингер», сделало уязвимым для абордажа.

Но сначала китобоям надо было вывести из строя главный двигатель линейного крейсера. А это совсем непросто, как легко догадаться. И тут снова играет роль маленький размер воздушных мотоциклов. Практически связанный многочисленными тросами, пойманный в эту своеобразную сеть, «Дерфлингер» всё ещё был чрезвычайно опасен. Отлично защищённый от возможного абордажа, он мог одним залпом уничтожить приближающийся к нему фрегат, вроде «Пилигрима». Потому за диверсию в двигательном отсеке врага отвечали всё те же мотоциклисты.

Они прицепили десяток тросов к борту «Пилигрима». Тот дал полный ход в противоположную от врага сторону. Так удалось оторвать бронелист целиком. Внутрь вражеского крейсера тут же устремились те самые мотоциклисты, что цепляли тросы к флагману Китобоев. Я отчего-то совсем не сомневался, что Силке была среди них. Спустя десяток секунд они вылетели оттуда. А следом раздался взрыв. Из пробоины вырвались языки пламени.

«Дерфлингер» перестал дёргаться в своей паутине. Замер окончательно. Вот тогда-то он и стал идеальной мишенью для маневренных судов Китобоев. Многочисленные фрегаты и корветы их открыли ураганный огонь из всех орудий. Снаряды наделали пробоин в броне линейного крейсера. За ними устремились мотоциклисты и абордажные команды. Лёгкие суда Китобоев подлетали вплотную к «Дерфлингеру». Отчаянные ребята, вооружённые пистолетами и тесаками, прыгали через бездонную пропасть, совершенно не обращая внимания на чудовищную высоту.

Наблюдать и дальше за этой схваткой у меня не было возможности. Блицкриговцы теперь отступили к кораблям сопровождения. Крейсера, эсминцы и корветы поднялись на высоту, превышающую максимальный угол возвышения главного орудия крепости. Однако продолжали атаки на Китобоев, пытаясь спасти свой флагман. Особенно старались не успевшие к первому этапу схватки «Шершни».

Это были новенькие штурмовики с серым корпусом и жёлтым носом. Они на самом деле формой фюзеляжа напоминали опасных насекомых. Летели ровными рядами, словно на парад. И огонь открыли едва ли не залпом. Очереди пушек и пулемётов буквально смели несколько неосторожных мотоциклистов. Они полетели к земле, разваливаясь на части.

Мы бросились на перехват.

Я поймал в прицел первого «Шершня» – нажал на гашетку. Пули только бессильно простучали по бронированному фюзеляжу врага. Проклятье! Серьёзная машина.

Проскочив мимо вражеского строя, я на несколько мгновений оказался над штурмовиками. Теперь в прицел попала кабина одного из «Шершней». Я быстро нажал на гашетку, пока блицкриговский летун не опомнился. Очередь прошила пилота. Он откинулся на кресло. Кровь залила всю кабину.

Строй штурмовиков распался. Началась обычная собачья свалка. «Шершни» в первую очередь охотились за мотоциклами. Мы старались не подпускать их к молодым людям. От этого слишком сильно зависел успех всей нашей авантюры. Если «Дерфлингера» утащат не Китобои, а блицкриговцы, он быстро снова вернётся в строй. И тогда нам уже нечего будет противопоставить врагу.

Вот только машины эти оказались нам просто не по зубам. Один за другим истребители Соловца либо возвращались в крепость, либо падали устремлялись к земле. Вскоре и мне пришлось вернуться. Пулемёты, когда я в очередной раз нажал на гашетку, вместо того, чтобы открыть огонь, только щёлкнули затворами. А ведь мне удалось вывести из строя всего два вражеских штурмовика. Мой же «Шмель» оказался буквально изрешечен вражескими пулями. Всё-таки блицкриговцы делают удивительно живучие машины.

Новые «Шершни» оказались вооружены не только парой пулемётов, но ещё и пушкой. Та стреляла хоть и медленней, зато разносила лёгкие аэропланы всего несколькими попаданиями. Мне удалось уводить своего «Шмеля» от их очередей – иначе я бы присоединился к товарищам, чьи аэропланы сейчас догорали среди вражеских траншей.

Но уже с лётного поля, стоя рядом со своим аэропланом, я увидел, как «Пилигрим» и ещё несколько судов Китобоев тащат «Дерфлингер» в сторону крепости. Под прикрытие наших орудий.

Громадный флаг Блицкрига, свешивавшийся под его днищем, рухнул вниз. Место его заняло белое полотнище не меньшего размера. Значит, линейный крейсер пленён. Вражеская эскадра попыталась отбить его, но воздушные корабли Блицкрига были слишком близко к крепости. Все наши орудия обрушились на них. Главному калибру достаточно оказалось дать всего пару залпов, чтобы заставить блицкриговские корабли отступить. Без «Дерфлингера» крейсерам и кораблям сопровождения нечего было и думать прорваться через огненную завесу пушек Соловца.

Поднявшись выше максимальных углов возвышения крепостных орудий, корабли Блицкрига отступили.

Китобои же потащили «Дерфлингер» в сторону своей горной крепости, надёжно прикрытой Соловцом.

– Не знаю как, – сказал мне стоявший рядом Лешек, – но два ящика казёнки мы Бронду точно должны.

Как и все мы, начальник лётной части провожал взглядом удивительное зрелище. Линейный крейсер на самом деле напоминал загарпуненного кита, которого тащат сразу несколько промысловых судов.

Фельдмаршал Брунике отлично понимал, что долгая осада какой маленькой крепости на самой границе Урда уже начинает грозить его карьере. Что бы там ни говорил генерал-кайзер о равенстве между военными чинами и титулами, а старая аристократия продолжала доминировать в новом государстве. И положение выбившегося из простых солдат Брунике было весьма шатким. Недаром при нём в разное время заместителями были разного рода бароны, а то и наследники рейхсграфов. А уж нынешний – потомок знаменитого ещё в империи рода Альфивальд – в свои неполные сорок лет носил звание генерал-оберста – и надо сказать заслуженно. Ордис Альфивальд был весьма деятельным командиром, не раз появлялся на передовой – и, по мнению Брунике, просто из штанов выпрыгивал, чтобы занять его место. Сам Брунике не особенно стремился в траншеи, считая, что высшему командованию там делать нечего. Это наводит лишнюю панику среди офицеров и нижних чинов, что не улучшает обстановки на фронте.

– Теперь эти разбойники основательно обезопасили себя, – сказал Альфивальд. – Гросс-адмирал Тонгаст рвёт и мечет.

К командующему воздушным флотом, что прикрывал армию Брунике в небе, гросс-адмиралу Брондору Тонгасту, фельдмаршал обычно отправлял как раз Альфивальда. Слишком уж высокомерен был гросс-адмирал. Глядел на сына фабричного рабочего и простой крестьянки через свой неизменный монокль, будто на пустое место. Это просто бесило фельдмаршала, которому всего в жизни приходилось добиваться своими силами и ничего не досталось просто по праву рождения. Каждый раз Брунике к третьей реплике гросс-адмирала хотелось съездить тому по морде. Вколотить монокль в золочёной оправе прямо в его рыбий глаз.

– А как вышло, что сам гросс-адмирал отсутствовал на своём флагмане? – поинтересовался Брунике.

Он занимал целое крыло богатого крестьянского дома, где раньше располагалось что-то вроде местного самоуправления. Лозунги и портреты, конечно, со стен поубирали, заменив их одной единственной картиной, изображающей генерал-кайзера в серой шинели с красным подкладом и двумя высшими орденами Блицкрига на груди.

Остальной дом занимал штаб армии. В комнатах его располагались различные его отделы. То и дело стучали телеграфные аппараты. Носились адъютанты с кипами бумаг. В отдельной комнате, с обитой стальным листом дверью, сидели шифровальщики. Во время смены они общались с миром через крохотное оконце, закрытое к тому же шторкой. Больше всего их работа походила на одиночное заключение злейших преступников. Именно поэтому дежурили шифровальщики всего по пять часов.

– Я не рискнул задать гросс-адмиралу этот вопрос. – По лицу Альфивальда никогда нельзя было понять – шутит ли он. Это особенно сильно бесило Брунике. – Однако и без него в руках воздушных разбойников оказались барон Готгрим – наследник рода надровийских ландграфов. Он был капитаном «Дерфлингера». А кроме него бароны Аргерг и Йорвит, тоже не из последних родов. Десяток аристократов похудороднее, – в устах Альфивальда это означало, что они были ниже его в дворянской лестнице, – занимавших различные командные должности на линейном крейсере.

– Теперь у этих Китобоев имеется достаточно заложников, – согласился с ним Брунике, – чтобы мы оставили их логово в покое. Они сами выдадут их, когда мы прочно закрепимся в Прияворье.

– Что же вынудит их сделать это?

– Очень просто, – пожал плечами Брунике. – Им ведь надо будет менять место дислокации. В обмен на то, чтобы спокойно покинуть контролируемую нашими войсками территорию, они с радостью отдадут всех баронов и прочих аристократов похудороднее.

Фельдмаршал всё же не удержался от шпильки, хотя и понимал, что это мелко.

– Тогда встаёт вопрос, когда же мы будем контролировать Прияворье, – как ни в чём не бывало, заявил Альфивальд. – Этот Соловец будто кость в горле нашей армии. Из дивизиона сверхтяжёлых орудий уже не один раз приходили телеграммы о том, что мы срываем им все сроки развёртывания.

– Командование этого чёртова дивизиона могло бы и протянуть ветку сюда! И обстрелять для начала Соловец. А не ныть по поводу сроков развёртывания. Толку от их сверхтяжёлых пушек, если они лежат разобранные в вагонах за линией фронта. Могли бы для приличия по дилеанцам пострелять.

– Выстрелы этих орудий слишком дорого обходятся нашей экономике, чтобы обстреливать не столь уж хорошо укреплённые траншеи имперцев.

Брунике почувствовал себя учеником, которому проговаривали очевидные истины на уроке.

– Тогда толку от этих сверхтяжёлых орудий и вовсе нет, – зло отрезал фельдмаршал. – На эти деньги стоило бы сделать два десятка обычных пушек и гаубиц.

– Которые никак не могут справиться с фортами и стенами Соловца. Крепость обороняет всего один полк и несколько десятков аэропланов. А наша армия топчется под её стенами больше месяца.

– В прошлую войну Соловец удалось взять только измором, – пожал плечами Брунике. – Но в этот раз нам осталось только дождаться благоприятной погоды.

– Благоприятной погоды для чего? – поинтересовался Альфивальд.

– Вы, господин генерал-оберст, давно примеряли ваш противогаз? – проигнорировав его вопрос, спросил у заместителя Брунике.

Тот ничего не сказал в ответ. Он отлично понял всё. Глаза-то у Альфивальда были. И он видел грузовики с особой маркировкой, прибывшие несколько дней назад. Заметил он и людей в белых халатах поверх военной формы. И караул, выставленный вокруг этих грузовиков, тоже не остался незамеченным.[319]319
  Описанное ниже событие имело место в нашем мире и случилось в годы Первой Мировой войны, более подробно можно прочитать, к примеру, в данном источнике https://ru.wikipedia.org/wiki/Атака_мертвецов.


[Закрыть]

Тот день начался с неожиданной тишины. Не стреляли орудия противника. Они замолчали в единый миг по всему фронту. Это не сулило нам ничего хорошего. Если враг придумывает что-то новое, значит, жди беды. Не собирается же, в самом деле, Блицкриг закончить войну с Урдом – и покинуть пределы Народного государства.

– Чего же нам ждать от них? – протянул Лешек. – Какую каверзу задумали блицкриговцы нам на погибель?

Почти весь лётный состав стоял на взлётной полосе. У всех нас имелись бинокли. Мы шарили их окулярами по вражеским позициям. Там наблюдалась какая-то активность, но понять, что именно делают блицкриговцы, было совершенно невозможно.

– Не нравится мне это, – покачал головой Всполох. – Совсем не нравится.

После сражения с воздушным флотом Блицкрига и пленения «Дерфлингера» война в небе почти прекратилась. Враг больше не пытался прижать нас к земле постоянными налётами аэропланов. Потому и мы не спешили подниматься в воздух лишний раз. Только производили разведку. Схватки между аэропланами стали редки. Мы старались избегать их. Слишком уж мало осталось в крепости машин. Безразгонников и вовсе только две штуки – мой «Шмель» и нейстрийский «Гром», переделанный из обычного аэроплана.

Полёты теперь совершались только ранним утром. Строго по расписанию. В остальное время большинство летунов торчали на взлётной полосе с биноклями в руках, бездельничать во время войны ни кому не хотелось.

– Пошла ракета! – воскликнул Всполох. – На одиннадцать!

Мы, все как один, повернулись в ту сторону. В окулярах биноклей отчётливо была видна красная ракета, медленно опускающаяся к земле на парашютике.

– По машинам! – скомандовал Лешек.

Но мы и без команды уже бежали к своим аэропланам.

Вот только в небо поднялись мы куда позже.

Через несколько минут после запуска ракеты на крепость обрушились первые мины, начинённые отравляющим газом. Они взрывались, распространяя удушливую смесь знакомого мне тошнотворно-зелёного цвета. Тяжёлое отправляющее вещество оседало вниз, затекая в самые глубокие казематы Соловца. Но это же её свойство и спасло нас, летунов. До нас оно не добралось.

Некоторые из летунов бросились вниз, но тут же пулей вылетели обратно, только глотнув кошмарного газа.

И тут резко зазвонил телефонный аппарат, связывающий взлётную полосу с комендантом крепости.

– Нам приказано покинуть крепость, – произнёс Лешек, выслушавший коменданта. – Немедленно. Улетать к Китобоям.

– И мы должны выполнить этот приказ?! – вскинулся Всполох.

Но я положил ему руку на плечо.

– Соловец обречён. Газ убьёт всех внутри. Через два, самое большее два с половиной часа, блицкриговцы войдут в крепость. Здесь мы можем принять бой и погибнуть без толку. Тогда им достанется не только крепость, но и наши аэропланы.

– А у Китобоев мы можем наносить удары исподтишка, – добавил Баташ. – Хотя как-то повредим Блицкригу.

Было видно, что Всполоху явно не по душе приказ коменданта, несмотря на все наши уговоры. Однако он смирился. Летун уронил голову, помотал ей и безропотно отправился к своей машине.

– Но перед уходом, – сказал больше для Всполоха, чем для кого бы то ни было ещё, Лешек, – мы ещё покажем блицкриговцам, чего стоят урдские летуны!

Блицкриговцы посылали через стены Соловца одну партию отравляющих снарядов за одной. Как будто опасались, что те не смогут убить урдцев в крепости. Газ тошнотворным туманом растекался по плацу. Медленно, но верно заползал во все помещения.

А мы в это время поднялись над крепостью. И пошли на боевой разворот в сторону позиций врага. Блицкриговцы подняли головы. Многие их солдаты вскинули винтовки. Задрали к небу стволы зенитные пулемёты. Но было поздно!

Мы звеном прошлись над позициями блицкриговцев. Патронов не жалели. Поливали траншеи и артиллерийские позиции длинными очередями. Зажигательные пули прошивали блицкриговцев, оставляя чудовищные, исходящие дымом раны. Враги валились друг на друга, будто сбитые кегли. Кровь лилась рекой.

Никогда ещё за всю свою военную жизнь я не чувствовал такой ненависти. Я не убивал людей очередями из своих пулемётов. Я уничтожал врагов. А те не были людьми. По крайней мере, для меня.

Дважды прошлись мы над траншеями блицкриговцев, оставляя за собой только окровавленные тела.

Отдельно атаковали грузовики со странными отметками. Они стояли рядом с миномётными позициями. И оттуда выносили ящики с той же меткой. Это могли быть только снаряды, начинённые отравляющим веществом. Зажигательные пули срезали миномётную обслугу. Пробили баки нескольких грузовиков. Спустя считанные секунды те взлетели на воздух. Расстреляли ящики со снарядами. Над позициями врага повисло зеленоватое облако смертоносного газа.

Вот теперь можно и к Китобоям улетать.

Тем более, что я уверен, блицкриговцы срочно уже подняли в воздух свои аэропланы. И те летят к нам. Принимать бой почти без патронов было форменным самоубийством.

Мы развернули наши аэропланы – и на всех оборотах устремились к крепости Китобоев.

Погони за нами не было.

Появление на фронте генерал-оберста – это всегда чрезвычайное происшествие. А уж когда в траншеях едва-едва управились с последствиями налёта урдской авиации и разлитием отравляющих веществ, так и подавно. Офицеры, отвечавшие за газовую атаку, уже готовились к переводу рядовыми в строевые роты. Унтера и простые солдаты понимали, что на них попытаются свалить вину за всё. Гадали – поставят ли кого к стенке, или всё же обойдётся. Поговаривали, что раз приехал сам заместитель Брунике, значит, без показательных казней не обойдётся. Тут уж господа офицеры кинутся спасать свои погоны за счёт нижних чинов.

Однако генерал-оберст Альфивальд лишь вскользь поинтересовался налётом и жертвами разлития отравляющих веществ.

– Всё уже убрано, генерал-оберст, – стараясь держаться бодро, отрапортовал артиллерийский генерал Орверд, отвечавший за бомбардировку Соловца отравляющими снарядами. – Отравленных забрали люди из медицинской службы, приставленные к газам.

– Понятно, – кивнул Альфивальд. – А где были наши аэропланы? Почему они не прикрыли вас?

– Гросс-адмирал распорядился отвести авианосцы на полсотни километров от линии фронта, – радуясь тому, что может переложить ответственность на плечи главного воздухоплавателя, отрапортовал Орверд. – Опасается новых налётов воздушных разбойников. По тревоге были подняты только новые штурмовики «Шершень». Но пока они добрались до наших позиций, враг успел, наверное, проделать половину пути до крепости бандитов. Или куда они там полетели.

– Перепугался наш гросс-адмирал, – усмехнулся в пшеничные усы Альфивальд. – Какие-то бандиты напугали его. А считал, что он – покрепче должен быть. Из старой аристократии ведь. Как и все во флоте. Неужели мы вырождаемся, а? – изволил пошутить генерал-оберст.

– Не думаю, что это касается всех родов, – быстро нашёлся с ответом Орверд, аристократических корней, как и фельдмаршал Брунике, не имевший.

Альфивальд рассмеялся. Если бы он похлопал Орверда по плечу, тот, наверное, не удержался – и вызвал генерал-оберста на дуэль.

– Значит, вы утверждаете, что в Соловце уже не осталось никого живого? – отсмеявшись, спросил у него Альфивальд.

– Так доложили мне специалисты из химической службы.

– Тогда командуйте атаку, – кивнул генерал-оберст.

Орверд кивнул взгляд на сумку с противогазом, висящую на поясе заместителя Брунике. Но ничего говорить не стал. Хочет тот отличиться, первым войдя в побеждённую крепость, так тому и быть.

Спустя полчаса три полка поднялись из траншей и спокойным шагом направились к воротам крепости. Впереди сапёры, готовые подорвать створки. Шли уверенно, не ожидая сопротивления от потравленных газом урдцев. Соловец, не сдавшийся Дилеанской империи в прошлую войну, пал перед мощью Блицкрига.

И это снова доказывает, что перед войсками генерал-кайзера ничто не устоит!

Никто не узнает, что чувствовали они, уверенные в себе и несокрушимости их военной машины, когда ворота Соловца отворились им навстречу.

Блицкриговцы продолжали наступать скорее по инерции. Тела их продолжали работать в привычном ритме, в то время как мозг был сведён судорогой ужаса. Потому что навстречу им, через открывшиеся ворота Соловца, вышли настоящие живые мертвецы. Иначе не скажешь.

В окровавленных гимнастёрках. С замотанными почерневшими тряпками лицами. Кашляющие и плюющиеся кровью. Урдцы шагали медленно, разворачиваясь в стрелковую цепь. Новобранцы, вчерашние рекруты, сделали бы это увереннее. Но чего ждать от полумёртвых бойцов, выплёвывающих на пожухшую траву свои лёгкие. Вот только цепь была ровной. Шагали бойцы, словно на параде. Комендант крепости на правом фланге. Уполномоченный – на левом. Их можно узнать только по мундиру и чёрной кожаной куртке. Лица, как и у остальных, замотаны пропитанными кровью тряпками. И ни у одного из чудом переживших газовую атаку урдцев не дрогнула рука.

Нестройный залп уложил всего нескольких блицкриговцев. Но он стал словно сигналом для других. Сигналом к отступлению. Хуже того, позорному бегству!

Все бросились бежать, объятые ужасом перед этой чудовищной атакой мертвецов. Бежал и зелёный новобранец, два месяца назад взявший в руки винтовку. И бородатый вояка с имперскими медалями за прошлую войну. Рядовые, унтера и офицеры. Все обратила в бегство атака мертвого гарнизона крепости Соловец.

Генерал-оберст Ордис Альфивальд вскинул свой пистолет. Выстрелил несколько раз в ближайшего урдца. Пули пробили его грудь. Но тот и не думал останавливаться. Продолжал шагать, как ни в чём не бывало. Казалось, он даже не обратил внимания на них. Ужас объял генерал-оберста. Он так и замер, не в силах пошевелиться. Даже на курок нажать ещё раз. Хотя патроны в магазине пистолета ещё оставались.

Тот боец, в которого стрелял Альфивальд, и прикончил его. Удар штыка пробил живот генерал-оберста. Гранёный клинок вышел из спины. Боец вырвал штык из раны. Ударил для верности ещё раз. Оттолкнул рухнувшего на колени Альфивальда. Перешагнул через его тело.

– За удирающим врагом, – голос коменданта крепости был хриплым, он то и дело срывался на кашель. – Бегом марш!

– Бей их! – поддержал его уполномоченный.

Спотыкаясь, кашляя и отплёвываясь сгустками крови, бойцы Народной армии бежали вслед за врагом. Стреляли на ходу, целя в спины солдат и офицеров. А блицкриговцы не обращали внимания на падающих товарищей. Страх заставлял их бежать быстрее ветра и не крутить головой.

Три полка покинули свои позиции. Были обращены в бегство горсткой умирающих от газа людей, которых почему-то не брали пули.

Даже мёртвым Соловец не сдался врагу.