Текст книги ""Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

Так-то эта революция уже назрела. Ведь натуральный идиотизм привязываться к золоту во взаимных расчётах. Вот та же Германия, например, золотой запас у которой сейчас очень скромный, но промышленность уже самая конкурентная в мире, а значит она выступит в этой системе золотым пылесосом. Плевать бы на это золото, металл и металл, единственная его ценность в относительно малом количестве добываемого, а значит в некой стабильности цены, но, если финансовая мировая система завязана только на него, в этом случае возникнет немало сложностей. Золото должно стать товаром, а не мерилом. Сначала в России. На Московской бирже ценных и редких металлов. А в Санкт-Петербурге на основании её котировок – валютная биржа. Франки за рубли, фунты за доллары, марки за йены и так далее. Потом и нефть на этот рынок подтянем. Зерно, кофе и какао. Не важно, что какао в Москве не выращивают, главное – где его продают, а значит оценивают. Сергей Юльевич министр толковый, но это совсем новая финансовая парадигма, как бы не накосячил своими дедовскими методами.

Визит в Америку прошёл успешно. Гровер Кливленд обхаживал Николая, как невесту. Договорились и о поставках племенного скота, и об инвестициях в российский Дальний Восток, прежде всего в промышленные предприятия и верфи Свято-Георгиевска и Владивостока, и даже о создании Русско-Американского общества свободной конкуренции, с соответствующим идее Русско-Американским банком.

Разве это справедливо, что какие-то там Португалии, Бельгии и Голландии имеют возможность закрывать рынки своих колоний? Такие рынки! Ведь этих Бельгий-Португалий-Нидерландов без увеличительного стекла не каждый географ найдёт на карте. Справедливо ли это? А не справедливость ли является главной целью любого благородного человека? Не это ли высшая ценность?

Османский долг выкупил Морган со скидкой в двадцать процентов. Пятьдесят восемь тонн золота загрузили в трюм «Памяти Азова», который обошёл мыс Горн и ждал Николая в Нью-Йорке. Пусть будет, в прошлый раз Россия этот долг так и не получила, так что о скидке горевать не стоит, хотя Витте и поворчит, конечно.

Кроме золота, на русский крейсер грузили оборудование лаборатории Николы Теслы, получившего за переезд в Россию двести тысяч долларов разово, потомственное дворянство и пятидесятипроцентное со-финансирование казной его проектов. Дорого? Сложно сказать. Тесла – легенда, а что он на самом деле успел изобрести, достоверно никому неизвестно. Вот и посмотрим. А пока для него имеется огромный фронт работ по электрификации Российской Империи. В чём он уже точно прав, так это в перспективах переменного тока.

Николай купил его даже не деньгами, хотя и ими тоже. Идея вакуумной электрической лампы с нитью накаливания из вольфрама и винтовым цоколем привела Теслу в восторг, а русский император ему её просто подарил, с условием, что производиться такие лампы будут именно в России, остальные страны пусть платят Тесле за патент. Со временем, таких ламп будут производить миллиарды, электричество ведь придёт в каждый дом, ну и соответственно… Отказать такому щедрому и просвещённому Императору Тесла не смог, закрыл свои дела в Америке и погрузился на «Память Азова».

Глава 9

Британия. Проклятый остров особенно мерзок в ноябре, когда смесь тумана и угольной копоти висит целыми днями, а солнышко не выглядывает совсем. Лондон. Люди в чёрном. Чёрные пальто, чёрные шляпы, чёрные зонты и чёрные замыслы. Даже у родственников нет никаких тёплых чувств (Николай отлично помнил отказ короля Георга, двоюродного брата, между прочим, принять его семью в Англии после русской революции. Помнил и готовился воздать).

Именно с британцами и их союзниками России предстояло воевать в Первой мировой. Кто будет их союзниками? Франция и САСШ наверняка, Австро-Венгрия и Турция вполне вероятно. Вот с выведения из игры их вероятных союзников и нужно начинать, прежде всего Османской империи, причём руками самих британцев.

Приём лицемерные твари организовали очень торжественный, королева Виктория лично закрепила Николаю орден Подвязки на балу в его честь.

«Проклятая ведьма с большим удовольствием уколола бы меня отравленной иглой, но пока ей это невыгодно. Боже, как же я был слеп в той жизни…»

Букингемский дворец был полон людьми в чёрном с чёрными замыслами, старающимися склонить русского Императора к мысли, что союз с Британией – это счастье для него лично и его отсталой страны, приходилось терпеть.

Извольский остался в Америке, в Лондоне его в свите Николая заменил князь Лобанов-Ростовский. К сожалению, поговорить и сверить планы до бала так и не удалось, британцы устроили Российскому Императору слишком плотный график сразу по прибытию. Уединились покурить на балконе.

– Поздравляю, Ваше Величество.

– Просил же вас, Алексей Борисович, – поморщился, как от зубной боли, Николай, – с чем поздравляете-то?

– Орден Подвязки – высший орден Британской Империи, Николай Александрович. – с плохо скрываемой улыбкой, склонился в полупоклоне князь.

– Ах, это… Снять бы эту медальку, да медалькой ведьме по мордам. Знаете, князь, сегодня я понял, что Чарльз Дарвин прав. Британцы произошли от обезьян. Гляньте. Чем эта публика отличается от альфа-самцов бабуинов во время брачных игрищ? В них нет ни одной искры Создателя, только жажда наживы и доминирования. Мерзость, но нужно терпеть. Вы установили контакты с Чарльзом Парсонсом?

– Установил, Государь. И с Хайремом Максимом установил. Принципиально оба согласны на переезд в Россию и организацию производства у нас, вопрос только в вознаграждении.

«Легко делать историю, когда знаешь прорывные и тупиковые ветви развития, слава тебе Господи! Но мы ещё поторгуемся. Максиму подарим патент на металлические ленты для его пулемётов, а Парсонсу на сопло Лаваля».

– У меня на «Памяти Азова» полный трюм золота, так что с этим проблем не будет. А Лаваль? Нам очень нужен его патент на сопло.

– С ним проблем не будет, Государь. Его изобретений пока никто не оценил. Никто, кроме вас. За десять тысяч, он будет наш с потрохами.

– Гут! Зер гут! А Норденфельт?

– Ждёт решения Максима. Его доля в их предприятии миноритарная. Патент на многоствольные картечницы оспаривается многими, свой он будет рад нам продать, чтобы самому не тратиться на судебные издержки.

– Отлично, князь. Великолепно. Блистательно. «Голубую ленту» вы заслужили, отправлю представление Государю завтра же.

– За что, Николай Александрович? За покупку инженеров, даже не торгуясь?

– Если доживёте до снятия грифа «Государственная тайна» с этой операции – узнаете. А пока просто поверьте мне на слово: сделанное вами сейчас для России важнее, чем захват Черноморских проливов.

– Это очень лестно, но…

– Вы ставите моё слово под сомнение, князь? – усмехнулся Николай, – Тогда дуэль. На кулаках, завтра же поутру.

– Господи избавь, – улыбнулся в ответ Лобанов-Ростовский, – всем известно, что голым кулаком вы ломаете дюймовую доску. Приношу свои искренние и почтительнейшие извинения. Зачем вам калечить меня, старика, из-за такой мелочи? К тому-же завтра у нас переговоры на высшем уровне. Не желаете их обсудить?

– Нет. Завтра мы будем импровизировать. Завтра нам нужно получить только протекторат над Персией и согласие Британии на нашу военно-морскую базу в Бендер-Аббасе.

– А железная дорога к нему?

– Это будет в пакете, князь. Как говорят британские потомки обезьян – в кейсе. Придумайте за ночь хоть какие-нибудь возражения против аннексии британцами Афганистана. Признаюсь, мне ничего толкового в голову не приходит, и очень хочется, чтобы они туда влезли, а поторговаться надо.

– Зачем они нам там, Николай Александрович?

– Сложно объяснить. Вы верите в вещие сны, Алексей Борисович?

– Смотря в чьи. Но вам поверю.

– Так вот, в этом мире есть две страны, в которые вторгаться нельзя ни в коем случае. Это… Это приведёт к потере Удачи (как бы не по христиански это звучало) и печальному концу для любого агрессора. Одна из этих стран – Афганистан.

– Вот даже как… А вторая?

– Догадайтесь сами, князь. – усмехнулся Император, сбрасывая с балкона окурок папиросы, – В остальные мы можем вторгаться. Вернёмся же к сатанинскому празненству. Противно, но надо. Крепитесь, Алексей Борисович.

Протекторат России над Персией Британия признала. Полный протекторат, с правом строить железные дороги и военно-морские базы. Российская Империя в ответ признала владение британцами Египта с Суэцким каналом. В случае краха Османской Империи (очень вероятного), Британия получала Ливию, Левант (Сирию и Ливан) и северную часть Ирака с Багдадом, Мосулом и Междуречьем, а Россия пустынные Палестину, Аравию и Трансиорданию. Вместо Османской Империи приняли решение стремиться основать две республики – Европейскую и Азиатскую. Европейская станет светской, там состав населения очень пёстрый, как этнически, так и конфессионально; и Азиатскую – Исламскую Республику. Проливы договорились разделить: Дарданеллы (ключ к Средиземноморью) будет у англичан, а Босфор наш, Чёрное море снова станет Русским. Стамбул/Константинополь/Царьград будет зоной франка для всех (ВСЕХ!) великих держав (на этом пункте особенно настаивал князь Лобанов-Ростовский), а Афганистан? Сто миллионов фунтов стерлингов правительственных гарантий вашим банкам, для кредитов России, и делайте с ним что хотите. Но вы за него отвечаете, и в случае нападения на нашу Среднюю Азию афганцев – будете отвечать, как за свою собственную агрессию. Устраивает? Ну, тогда и мы согласны.

Для почётного караула в Вильгельмсхафене, Вилли на этот раз пригнал как минимум полк. Обнялись на этот раз молча, но зато искренне.

– И как тебе кругосветное путешествие, Ники?

– Было неплохо, Вилли, но заход на проклятый Остров сильно испортил всё впечатление. Если бы его не существовало на пути к Германии, это был бы просто праздник.

– Ты же вроде там обо всём договорился.

– Как и ты, когда договорился о Марокко. Вроде и договорился, а всё равно обманули. Персия ведь и так была наша, пусть и не де-юре, но де-факто точно. Сам не пойму, как меня эти островные мерзавцы умудрились надуть. Всё отдал… Получил назад свой-же старый котелок, да ещё и доплатил за него. Отец меня за это убьёт и будет прав. Слушай, а зачем тебе здесь опять целая армия? Лучше бы выпить принёс, меня скоро расстреляют, хоть попрощались бы по-человечески.

– Ха! – Вильгельм Второй размашисто хлопнул кузена по плечу, – Поганых джентльменов ты провёл на славу, Ники, мне-то не ври. Уж я-то знаю, какая ты хитрая бестия. Поделишься?

– Давай сначала закончим протокол. Ты привёл сюда целую армию, затягивать процедуру – моветон, если не хуже. Как бы некоторые особо нервные не восприняли это за объявление войны.

Вильгельм Второй взоржал натурально по-конски и махнул оркестру. Заиграл заунывный «Боже Царя храни».

«Что-ж за дрянь, ведь на весь мир с этим гимном позоримся. Глинка-Шмлинка-Рабинович. Специально поди подгадил, нерусь. А может, не ждать Агапкина. Деньгами ему потом возместить?»

– Не могу поверить своим ушам, – мрачно произнёс Вильгельм, выслушав итоги переговоров в Лондоне, – они тебя околдовали что ли, Ники? Ты сдал всё!

– Что значит сдал? Это вообще-то пока Османская Империя. Я отказался от претензий России на Египет, Ливию, Левант и Северный Ирак. Претензий России, но не Германии, Вилли. Мне главное было получить контроль над Босфором, и я его получил. И сразу приехал предупредить тебя, чтобы ты готовился к своему раунду торгов. Опять-же, открытые рынки в новых Турецких республиках исключительно в твою пользу, согласись.

– Я не упрекаю тебя, Ники, по отношению ко мне и Рейху ты поступил честно. Германия, благодаря тебе, теперь своего не упустит. Но как ты мог так обделить свою Россию? Британцы же сейчас смеются над тобой. Они всучили тебе то, что никому не нужно, пустыни с дикарями. Или я чего-то не понимаю?

– Пусть смеются, – махнул рукой Николай, – хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Я уверен, что за Османское наследство начнётся война, а Россия к ней не готова, поэтому и взял то, что никому не нужно. Или ты надеешься, что Франция и Австрия молча проглотят британскую наглость? Я уверен, что нет. В стороне не останутся даже Греция с Италией. Хоть они и не Великие державы, но в компании с другими доставят джентльменом определённые проблемы. А мы будем смотреть на это со стороны и готовиться к Главной войне. Я и тебе советую сейчас многого не запрашивать – что без боя отдадут, то и бери. Через пятнадцать лет всё это всё равно будет переделено. И не только это, все колонии. Все, абсолютно все, в том числе и Индия, Вилли. К этому и надо готовиться. Босфор мне сэкономит кучу денег, в Чёрном море больше не понадобятся броненосцы, не понадобятся береговые батареи в Одессе и Севастополе. Ты хоть представляешь, какие это суммы?

– Вот оно как… – Кайзер Второго Рейха по мужицки поскрёб затылок, – а ведь снаружи кажется, что тебя облапошили, как простофилю. Ты прав, прямо сейчас война нам не нужна. Как ты думаешь, что потребовать мне?

– Ты же хотел железную дорогу Берлин – Багдад, вот её и требуй. И доступ на рынки Леванта и Ирака. Зачем тебе брать на себя содержание колоний? Пусть британцы тратятся на поддержание там порядка, а ты будешь только получать от своих промышленников дополнительные налоги. И представь, как нам будет весело, когда начнётся грызня между месье и джентльменами. Французы настаивали, чтобы наш союзный договор был заключен исключительно против тебя, вот и настаёт время им пожинать плоды этой «хитрой» политики. А тоже ведь наверняка смеялись над русскими простофилями. Они ещё к тебе прибегут союза просить.

– Ха, – хлопнул ладонью по столу Вильгельм, – это будет действительно весело. Хотя, ко мне-то вряд ли прибегут, но вот к этой крысе, Францу-Иосифу – запросто. Да и недомерки эти, греки с итальяшками в стороне не останутся, тут ты прав. Опять получается, что я тебе должен. Уже второй должок. Это никуда не годится, пора гасить. Что тебе нужно от Германии, Ники?

– Крупп. Чтобы он спроектировал двух и трёх орудийные башни с четырнадцатидюймовыми пушками и наладил их производство в России. И броня у него гораздо лучше Гарвеевской. Не бесплатно, конечно, деньги у нас есть, но для этого нужно твоё решение, насколько я понимаю.

– Правильно понимаешь. Решение моё положительное. А зачем тебе такие монструозные пушки?

– Босфор, Кронштадт, Романов-на-Мурмане, Бендер-Аббас, Петропавловск-Камчатский, Свято-Георгиевск. Нападений я ожидаю повсюду, Вилли. Вспомни Крымскую войну.

– Будут тебе пушки! Лично прослежу.

«Память Азова» остался в Вильгельмсхафене для обслуживания и ремонта машин и подготовки к походу в Таиланд за будущей Императрицей и её свитой, а Николай погрузился в поезд Кайзера и отправился в Санкт-Петербург. Золото положили в германские банки, почти всё оно уже было распланировано – Парсонсу, Максиму и не только им. Скоро нам понадобятся заводы, а лучшее станкостроение сейчас у немцев, это бесспорно.

Отец болел. Как и в прошлый раз. Но если тогда он весь последний год своей жизни почти не покидал Гатчину, то теперь вёл довольно активную жизнь. На износ. Даже не на износ, а как корабль, идущий в последнюю атаку – на таран, с заклёпанными клапанами котлов.

– Дождался, – Александр Третий крепко обнял сына, – а я уж боялся… Слава тебе, Господи!

– Что говорят доктора, Государь?

– Врут, паскуды, юлят, но я-то чувствую. Недолго мне осталось, Ники. Хочу постриг принять. Не одобряешь?

– Неожиданно, отец. Но кто я такой, чтобы одобрять, или осуждать такие решения? На всё Воля Господня. Трудно мне без тебя будет.

– Когда-нибудь это всё равно случится, Ники, причём, довольно скоро. Мне и года не протянуть в мирянах. А я хочу дождаться рождения твоего наследника. Авось, в монастыре Господь и сподобит. Про дела не докладывай – всё одобряю, хоть Витте и ныл со своим бюджетом, я ТОЧНО знаю, что просто так ты ничего не делаешь. Пора мне сын, слишком быстро меняется жизнь, слишком многого я уже не понимаю, обузой становлюсь. Благослови.

– Я же не священник, отец!

– Священник меня уже благословил. Ты иной. На тебе печать Божья, я её теперь вижу, Ники. Отчётливо вижу. Благослови.

– Не умею я, Государь.

– А ты без умения, как сердце подскажет.

Николай молча обнял отца и неподвижно простоял так минут пять. Мысли покинули голову, сознание улетело куда-то в космос, или даже в сингулярность.

– Мы победим, отец!

– Я это почувствовал, сын. Спасибо тебе.

Император Александр Третий, Миротворец и Избавитель, принял постриг под именем Иоанн в Соловецком монастыре 24 декабря 1893 года, накануне Рождества Христова по Юлианскому календарю. Он хотел, чтобы это событие стало праздником. Или хотя-бы совпало с ним.

Одновременно с Александром Третьим, в отставку подали его сподвижники – председатель Комитета министров, Николай Христианович Бунге; министр Иностранных Дел, Николай Карлович Гирс; Военный министр, Пётр Семёнович Ванновский и обер-прокурор Святейшего Синода, Константин Петрович Победоносцев. Ни один из них не принял предложения перейти в Государственный совет, все последовали за своим Государем в монастырь. Всё-таки отец был глыбой, скалой. Такую преданность от таких людей простой человек получить не может. Это воистину дар Божий.

Что-ж, эпоха Миротворца закончилось, наступает эпоха безудержного прогресса и морей крови. Ни того, ни другого отменить невозможно, а значит нужно крепче всех оседлать прогресс и сохранить кровь своих. Не должна Россия в этот раз потерять пятьдесят миллионов жизней. Господь этого не простит, а отец тем более.

Комитет министров Николай временно возглавил сам, помощником его на этом посту стал статс-секретарь Пётр Аркадьевич Столыпин. Также Николай возглавил и Военное министерство, а помощником назначил генерал-лейтенанта Михаила Ивановича Драгомирова. Министром Иностранных дел стал Алексей Петрович Извольский, а обер-прокурором Синода Петр Николаевич Дурново.

Вообще-то, на Дурново изначально у Николая были другие планы, он должен был возглавить структуру вроде МГБ СССР Сталинского периода, но такое совместительство он потянет запросто. Да и кому как не церкви заботиться о государственной безопасности?

Маман имела на всё своё мнение, реагировала на все назначения крайне стервозно и, в конце концов, добилась высылки в свою любимую Данию. Вернее, была поставлена перед выбором – Дания, или монастырь. В обществе заговорили о возвращении порядков времён Грозного царя, который, как известно, за свою лютую свирепость был прозван Иоанном Васильевичем.

В возвращение к должности главнокомандующего над флотом, дяде Алексею было отказано и даже запрещено возвращаться из Парижа, пока не повинится. Этот не повинится, так что про него можно забыть. Витте получил указания по возможности затягивать с выплатой ему великокняжеского содержания, Алексей Александрович всё глубже влезал в долги и всё сильнее интриговал. И чем сильнее была его фронда, тем меньше оставалось у него сторонников. Если человек дурак – ему нужно просто не мешать, он и сам себя отлично угробит.

Дядя Владимир (громче всех поддерживавший Алексея) был отстранён от командования гвардией и назначен Варшавским генерал-губернатором. Этот псих быстро доведёт поляков до очередного бунта, решив сразу две задачи – продемонстрирует собственную некомпетентность занимать хоть какие-то руководящие посты и развяжет Николаю руки в отношении геморройного Царства Польского. Не нужно нам, России, такое Царство. Даже если придётся разделить его с Германией – и то благо. Вилли и буйных шляхтичей заберёт, да ещё и заплатит за это. Уж он то отдельную конституцию этим буйным сумасшедшим точно не даст, познают паны, что есть такое Ди Орднунг. Всплакнут ещё по доброй Матушке-России.

Глава 10

Первое совещание по предстоящей денежной реформе проводили втроём – Государь-Император Николай Второй, министр Финансов Сергей Юльевич Витте и товарищ Председателя Комитета министров Пётр Аркадьевич Столыпин.

Витте уже сосчитал имеющиеся у государства резервы золота, серебра, платины, меди и олова; соотношение их цен, годовую добычу; и приблизительный объём денежной массы, которая будет обеспечена этим резервом, из расчёта один грамм золота за один рубль. Это заметно снижало золотой курс рубля, сейчас червонец весил двенадцать и девять десятых грамма, а значит только за счёт золота можно было нарастить почти на тридцать процентов сумму бумажных ассигнаций в обороте. Плюс, включение в качестве обеспечения платины, серебра, меди и олова, биржевые торги которыми должны были начаться сразу после проведения денежной реформы, позволяло увеличить эту сумму ещё вдвое. Монополия на экспорт акцизных металлов, с практически заградительной экспортной пошлиной в тридцать процентов, защищала казну от вымывания резервов. Витте был очень доволен собой, он и правда проделал колоссальную работу, но Николаю этого было мало.

– То есть, рубль в этой системе останется привязанным к золоту?

– Да, Государь. Не к олову же его привязывать.

– Не к олову, – кивнул Николай, – а зачем его вообще привязывать к чему-то? Пусть золото тоже торгуется на бирже.

– А как мы будем поддерживать стабильный курс? – удивился Витте.

– Курс по отношению к чему? К золоту? А зачем он нам нужен стабильный? Золото – это товар, оно может дорожать, а может и дешеветь. Рубль нужно привязывать к основной потребительской корзине – еда, одежда, топливо на обогрев жилья и приготовление пищи, стоимость самого жилья наконец и арендной платы за него. Вот на это цены должны быть стабильны, но и то не статичны. Инфляция в два-три процента в год – идеальна для развития экономики. Она стимулирует тратить и вкладывать деньги, а не копить. Где в вашей системе сталь и чугун, никель и марганец, свинец и алюминий? Строевой лес, уголь, керосин и так далее и тому подобное. Они что, наш рубль совсем никак не обеспечивают? Абсурд ведь, Сергей Юльевич. В чём ценность золота?

– Не знаю, Государь. Испокон веков так принято считать.

– Всё верно. Его ценность обусловлена общественным договором, испокон веков, – усмехнулся Император, – а ещё тем, что объём добытого относительно стабилен, добавляется не так много. А если, например, завтра начнут добывать тысяч по сто тонн в год?

– Оно сильно обесценится. Но ведь не начнут.

– Да кто его знает. Нет, прямо завтра, конечно, не начнут, для этого нужно очень много дешёвой энергии. Вы в курсе, что большая часть имеющегося на земле золота растворена в морской воде? А извлекать его можно при помощи электричества? Да-да, именно так, философский камень наконец найден, только он оказался не камнем. Очень скоро стоимость денег будет определяться количеством энергии, которую можно на них приобрести. Не завтра, но ведь мы реформу не на один день проводим.

– Вы убили меня, Государь, – тяжело вздохнул Витте, – а я-то радовался, что бюджет можно будет почти в три раза увеличить…

– Бросьте эти вздохи, Сергей Юльевич. Проделанную вами работу я оцениваю на отлично. Честно говоря, не ожидал от вас даже такого. Считайте этот труд чем-то вроде диссертации, которой вы подтвердили свою высочайшую квалификацию и уже заслужили «Анну на шее». Теперь нужно двигаться дальше. Все акцизные металлы, включая золото – на торги. Пусть будет Московская, скажем, сырьевая биржа. Ассортимент там будет постоянно расширяться, поэтому название подходящее. В Санкт-Петербурге организуйте валютную биржу. Ежедневные торги фунтами, франками, марками, долларами и так далее за рубли.

– Биржи как в САСШ? – повеселел Сергей Юльевич.

– Ну, почти, – усмехнулся Николай, – в САСШ торгуют акциями всякие жулики, а мы будем продавать реальный товар.

– Разве деньги – это товар?

– Конечно. Если рубли будут покупать за фунты, то для британцев это товар. Красивые бумажки с цифрами. Дальше поехали. Государственному банку Российской Империи теперь ставится задача поддерживать инфляцию в стране на уровне двух-трёх процентов. Если инфляция меньше – объём ассигнаций в обороте нужно увеличивать и наоборот. Для этого нужно ввести понятие «ключевая ставка», по которой уполномоченные коммерческие банки будут получать в Госбанке кредиты.

– А казна?

– Казна в идеале должна жить на налоги, Сергей Юльевич. Но в случае необходимости, и казне придётся занимать под общий процент, иначе система рухнет. На вас я возлагаю организацию всей системы, даю на это полгода. Если всё заработает как мне хочется – быть вам действительным тайным советником, графом и кавалером ордена «Андрея Первозванного». Пётр Аркадьевич вам поможет. Он будущий председатель Комитета министров, надеюсь, вы сработаетесь, это в ваших общих интересах.

Общественная жизнь в России с начала 1894 года натурально закипела. Императорские манифесты, указы и рескрипты публиковались по два-три в неделю, и каждый из них вызывал очень оживлённое обсуждение. Например: указ о вооружённых силах Российской Империи, который запрещал в армии и на флоте телесные наказания, а рукоприкладство их благородий теперь считалось дисциплинарным (а в отдельных случаях) и уголовно наказуемым проступком. Холопов больше нет, есть защитники Отечества разных званий. Отслуживший срочную службу призывник, получал право на обучение в школах сержантов (унтер-офицеров) и даже офицерских военных училищах. Теперь всё зависело только от тебя самого – выдержишь экзамен – и учись на благородие. Один день в неделю в армии и на флоте теперь был учебным. По плавающему графику (вахты и наряды с караулами никто не отменял), но обязательным. Неграмотных солдат и матросов на втором году службы быть не должно! Ответственность за образование возлагалась на командиров, с соответствующими взысканиями и поощрениями за результат.

Манифест Александра Третьего – «Кто не служит – тот не дворянин», неожиданно затронул генерал-адмирала Алексея Александровича Романова, которого «списали» в мещане, а все его имения в России национализировали.

Именно «национализировали», а не конфисковали. Для публики в этом слове был свой, особый шарм. Всё национализированное попадало в особый фонд министерства Финансов и под действие закона «Об отчуждённом имуществе». Закона! В России! Верховенство которого признал сам Император! Не могли не пойти слухи о Конституции.

По этому вопросу, Николай Второй собрал первую в этом мире пресс-конференцию для отечественных и иностранных журналистов. Вкратце: Конституция – дело хорошее, любой свод законов со времён Шумерского царя Хаммурапи можно считать Конституцией, есть она и у нас. Парламент у нас тоже есть – это Государственный совет. Всеобщего избирательного права нет, для того чтобы избирать, нужно как минимум уметь читать, а у нас до сих пор семьдесят с лишним процентов населения неграмотные. Вот когда все будут образованы на уровне классической гимназии, тогда и всеобщее избирательное право пойдёт стране на пользу, а пока… Нам бы за десять лет хотя бы общую безграмотность искоренить, просто научить народ читать-считать, да худо-бедно медицинское обслуживание наладить, чтобы каждые пятые роды не заканчивались смертельным исходом. Социальное развитие – процесс поступательный. Прыгать через несколько ступенек сразу, а тем более, через целые пролёты – это риск сломать руки-ноги, а то и шею.

Своей резиденцией Николай, как и в прошлый раз сделал Александровский дворец в Царском селе. Удобное место, от столицы всего тридцать вёрст, а климат уже намного лучше. Кстати, с этими вёрстами, саженями и аршинами пора заканчивать. Оно конечно, самобытность – штука полезная, и её нужно сохранять, но точно не в этом вопросе.

Завтракал Государь исключительно японской кухней. Сегодня компанию ему составили дежурный флигель-адъютант подполковник Григорий Зубов и Сандро, Александр Михайлович Романов, внук Николая Первого, а стало быть, двоюродный дядя Николая, при этом почти ровесник. Один из лучших друзей ещё с детства и доверенных лиц в той жизни, муж его сестры Ксении. Сейчас капитан второго ранга Российского Императорского флота.

После «подлого» манифеста Александра Третьего, Николай Александрович разорвал отношение почти со всеми Романовыми. Он слишком много знал… Читал и мемуары Сандро, написанные им уже в эмиграции. Поначалу была обида – друг ведь, не просто родственник, а потом постепенно пришло понимание. Ведь и я для Сандро друг, а вся его жизнь оказалась изувечена моими стараниями, так что повода для обид, после краха Империи, у него было гораздо больше. Не подлец, нет. Это точно. И это главное.

Карьерист, но как сказал (или ещё скажет) генерал Драгомиров: – «Карьеризм, как и детородный орган, должен наличествовать у каждого офицера, но выставлять его на показ – постыдно».

После завтрака уединились в кабинете.

– Давай, Сандро, режь правду-матку. Вываливай всё, что наболело.

– Ничего особенного не наболело, Государь. – попытался уклониться Александр Михайлович.

– Ты мне больше не друг? Раньше ты называл меня Ники.

– Мне показалось…

– Тебе показалось, Сандро, – оборвал его Николай, – когда кажется, нужно перекреститься и всё пройдёт. Попробуй.

Друг детства послушно трижды перекрестился и засмеялся с облегчением.

– Крут ты стал, Ники. Но, пожалуй, всё, что наболело лично у меня, уже прошло. Я очень рад, что ты не затаил обиды, хоть повод и имел. Извини за «обезьяньего князя».

– Извиняю. Ты не знаешь, не понимаешь японцев, отсюда и эти глупости. Мы триста лет были вассалами улуса Джучи, а всё равно считаем азиатов недоразвитыми. В Японии уже было развитое государство, когда те же британцы ещё практиковали людоедство, ходили в звериных шкурах, а в качестве оружия использовали дубины. Так что – насчёт «кто есть обезьян» – у меня обоснованные сомнения. Говори – что наболело у наших родственников. Ты то точно в курсе.

Наболело, как и ожидалось, многое. Родственники очень боялись. Ссылка Государыни-Императрицы Марии Фёдоровны в Данию и низвержение из князи в грязи генерал-адмирала Алексея Александровича порождали разговоры, что Иоанн Васильевич Рюрикович, на фоне Николая Александровича Романова, в истории будет выглядеть кротким агнцем Божьим: милым, безобидным и травоядным. Так и будет!

Заговоров пока никто не планировал, очень своевременным оказался перевод Владимира Александровича в Варшаву, но, по мнению Сандро, это лишь вопрос времени. Даже вокруг Сергея Александровича начинают группироваться недовольные. Ведь у множества дворян в мещане разжаловали родственников и лишили их тем самым наследства.

«Ага: – «Мой дядя, самых честных правил…»

– Сандро. Во флоте ты мне не нужен. То есть, ты можешь продолжить службу, но высот не добьёшься. Будешь одним из посредственных адмиралов, заслуживших орлы на погоны выслугой. У меня к тебе другое предложение.