Текст книги ""Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

Все, что ни делается, обычно к лучшему, если только не к худшему. В итоге конфликта с доном Кристобалем мы получили знатока особенностей подводного рельефа вокруг Архипелага, в том числе каким тот был до проклятого цунами.

Похожий чем-то на панду – кругленький, в очках, доктор Кинтеро являл собой распространенный образ ученого чудака, одержимого научной работой. Такие встречаются не только в книжках и кино, но изредка и в жизни. Это люди кажутся смешными, но на них, отдавших себя безраздельно своему делу, держится Земля, как на плечах атлантов.

Теперь Кинтеро прописался на «Тритоне» И с Писателем они постоянно зацеплялись языками. У каждого была своя навязчивая идея. У моего соратника – про допотопные цивилизации. Доктор Кинтеро ее отвергал полностью. Зато зациклился на сокровищах пиратов, которыми были богаты здешние воды.

– Кладов нашли хорошо, если десять процентов! – волновался Кинтеро, садясь на любимого конька. – Остальное где-то спрятано. Ждет своего часа. Тонны золота, драгоценных камней.

– Ну, ты и жаден, прямо, как католический монах! – качал головой Писатель. – Зачем тебе тонны золота, сеньор Винсенто?

– Там не просто золото, Леонтий! Там золотые материальные раритеты доколумбовских цивилизаций Америки! – восклицал Кинтеро. – Они могут перевернуть все наши представления об истории.

– И докажут существование допотопной цивилизации в этих краях, – поддакивал Писатель. – Которая успешно ушла на дно.

– Опять ты за свои фантазии!

Ну, и по десятому кругу спор. Но время от времени они начинали собачиться с Эдуардо Фариасом, которого Писатель продолжал обвинять, что его диплом куплен у цыган в Барселоне.

А еще доктор Кинтеро с первого взгляда влюбился в наши подводные аппараты. Требовал, ныл, заискивал – чтобы в каждое погружение брали его. Поднимался, будто пьяный, на борт «лампочки», со счастливым туманным взором.

А после погружения он вновь принимался горячо спорить с Писателем – на этот раз по результатам вылазки.

Польза от доктора Кинтеро была явная. Он сразу отмел несколько направлений, прочитав наши карты. Так что район поиска усох процентов на тридцать. И он обещал в считанные дни надыбать нам ориентировочные маркеры.

Была в докторе Кинтеро и практичная жилка. Он толсто намекал, что истинный энтузиазм возможен только на основе личной заинтересованности. Мечтал о больших деньгах. Впрочем, как я понял, они нужны ему были для того, чтобы расплатиться с доном Кристобалем за долги и приобрести какую-то хитрую подводную технику, стоящую очень дорого. А за право нырять на «лампочке» и проводить подводные исследования он был готов продать себя и нацепить на шею чугунный рабский ошейник.

– Получишь процент, если что найдем, – пообещал я.

– А дон Кристобаль? – осведомился, набычившись, стоящий на палубе, доктор Кинтеро.

– С ним мы договоримся, – пообещал я. – Ты, главное, работай честно. И не держи нож за спиной.

– Если я вынимаю нож, то его видят все! Я не таюсь! – с гордостью потомственного обнищавшего идальго объявил доктор.

– Зачем тебе нож, Винсенто? Ты фотоаппарат не забудь, – крикнул ему залезавший в «лампочку» Писатель.

И доктор Кинтеро тут же переключился в рабочий режим и бросился в каюту, где оставил фотоаппарат.

Вообще, кто бы мог подумать, что, имея карты, специалистов, технику, наводки, мы провозимся столько времени. Но ведь возились же. И пока конца-края этому не видно.

Когда день иссяк, и рабочая суета на судне начала стихать, я стоял на покачивающейся палубе «Тритона», опершись о леера, и мечтательно смотрел, как на темнеющем небе движется яркая звезда. Это была Венера. В этой реальности она превратилась в Преисподнюю с чудовищными температурой и давлением – четыреста градусов и сто атмосфер. Никакой автоматический космический аппарат там не мог работать сколь-нибудь продолжительное время, хотя забросили их с десяток. Марс тут стал сильно суше, меньше и холоднее. Вообще, эта реальность гораздо менее приспособлена для космической экспансии, во всяком случае, в Солнечной Системе. А наша система, кстати, здесь состояла из восьми планет – какой-то умник недавно протащил лишение статуса планеты привычного нам с детства Плутона.

Да, каждый последующий мир, в котором я оказываюсь, становится жестче и неуютнее. Если так дальше будет продолжаться, как бы мне не докатиться до настоящей Преисподней!

Я вздохнул поглубже… И тут началось!

Давно такого не было. В голове загудело. Поплыл серебряный туман. И я опять себя ощутил за шаг до пропасти между мирами.

Очнулся, потому что Писатель тряс за плечо, вопрошая обеспокоенно:

– Эй, ты здесь! Или, как говорят в медицинских сериалах – мы его теряем?

Я очумело посмотрел на Писателя. Тот виновато произнес:

– Мне и правда показалось, что ты сейчас рухнешь за борт.

– Ну да, вот так сведу счеты с жизнью от чувства пустоты и разочарованности, – хмыкнул я. – Если бы это еще что-то решило в моей жизни...

«Русская дорожная» звучала в эфире.

– Что-то увядает наша тематика «Расписание концов света», Алеша! Уже не радуют перегретые Сверхновые около нашей Солнечной Системы, астероиды у нашей орбиты и черные дыры, заведшиеся в наших холодильниках и коллайдерах. Скучно-о-о-о…

– Может, тебя обрадует идея китайского физика Мао Го, что конец Света вовсе не означает конца нашего существования? Это всего лишь переход в параллельный мир, где все то же самое, но без конца света… Тьфу, ну что за бред, Алена?

– Ну, может и не совсем бред, Алеша. Кластерная теория Маркова, его индуктивных влияний и резонансов конкретизирует идею Мультиверсума Эверетта о взаимном возбуждении и синхронизации близких квантовых состояний. И физики утверждают, что это вполне можно подтвердить путем опытов на все том же пресловутом Главном андронном коллайдере.

– Алена, что с тобой? Врача?

– Не обращай внимания, Алешенька. Задумалась о своем, о девичьем… Хит недели «Назови меня дурындой»…

Писатель уменьшил звук, усмехнулся и воскликнул:

– Не, ну ты это слышал! Мне одному кажется, что с этими ребятами что-то не так?!

– Да уж, – согласился я. – И ребята, и передача странные. Как и то, что изо дня в день мы их слушаем.

Мне вдруг пришла в голову абсурдная мысль. А что, если я – это фигура на шахматной доске. Писатель – мой советчик и указатель последующих ходов. А эти двое радиоведущих – маячки, очерчивающие контуры разных реальностей. И кто нас расставил в таком порядке?

– Они не более странные, чем объект твоих поисков, – произнес Писатель. – Анатолий, скажи мне, человеку, который рискует жизнью в ваших играх. Зачем мы ищем эти Золотые листы? Не для музеев же. И не ради денег. Ради чего?

Я только усмехнулся. Если бы он знал, как часто я задавал себе этот вопрос.

В этом новом мире мой куратор Звеньевой был куда более разговорчив. Когда он увидел, что меня начинает тяготить полное непонимание смысла нашей деятельности, он потихоньку взялся приоткрывать завесу.

С его слов выходило, что «Фрактал» перемешан в сложном узоре с государственными структурами России. Именно Россия – его главный оплот. Запустили мы щупальца и в другие государства. Но есть регионы, которые пытаются закрыться от нас наглухо. Например, Англия, еще несколько стран пожиже. Там, конечно, есть оперативные позиции, агентурные сети. Но там приходится работать как на вражеской территории.

«Фрактал» вообще редко лезет в политику, хотя порой и играет на стороне государства, где находятся его основные точки базирования и оперативные возможности, и с которым он, в целом, сходится как в мировоззренческом плане доминирующего этноса, так и в целях. И сегодня это Россия.

Мировое правительство, тайная власть фининтерна, масонские ложи – это всего лишь мусор, плывущий по реке, именуемой Человеческая Цивилизация. «Фрактал» призван регулировать уровень этой реки и даже порой менять русло. Работать с силами и энергиями куда более высокого порядка, чем стремление кучки денежных мешков к какому-то тайному мировому господству, которое не удавалось никогда и никому в силу высших законов развития цивилизации.

А для строительства плотин на этой реке и служат Предметы. Кирпичики в плотине. Может так статься, что плотину прорвет, и тогда потоп, который будет сметать все на своем пути, закрутит в водовороте человечество, шмякнет его о дно с размаху. Десты как раз и работают, чтобы сносить плотины. И возводят новые, свои.

Как работают Предметы? Это за пределами моего понимания. И также выходит за рамки всех научных и антинаучных концепций и парадигм. Я лишь знаю одно – это работает.

Как выбирают Предметы? Кто выбирает? Почему? Кто дает задание на Поиск? Куда уходят потом Предметы? Мне ничего не известно.

У каждого своя роль в этой странной бесконечной деятельности. Писатель – Нить. Я – Старьевщик. Звеньевой – координатор. Может, где-то наверху расположен какой-нибудь Музейщик или Хранитель фондов, который с заоблачных высот своего Знания смотрит на наше бесконечное мельтешение снисходительно. Я не хочу на его вершину. Мне страшно даже представить ее.

Писатель каким-то чутьем просек, что Предметы мы ищем не просто в каких-то научных целях и вовсе не охотимся за скрытыми истинами. Понял, что за этим стоит что-то более важное. И затеял разговор на тему, который портит мою нервную систему.

Ну что я ему мог рассказать? Он Нить, а не функционер «Фрактала». Нитке же место в иголке, а не за ручкой швейной машинки.

– Вам не нужны эти вещи как таковые, – задумчиво произнес Писатель, когда мы любовались закатом на палубе. – Вам нужно что-то другое. Что-то темное и жуткое. Меня это пугает, Анатолий.

– Мне лично нужен только Предмет. Такой приказ, – отрезал я. – А зачем – не моего ума дело. И не твоего.

– Понял. Наше дело собачье – лаять и приносить тапки, – улыбнулся Писатель невесело. – Кстати, по поводу тапок. Кажется, нам удалось соотнести рельеф с маркерами Дэникена.

– И что нам это дает? – напряженно спросил я – сердце в предчувствии тревожно сжалось.

– Пока это только предположение – отметил Писатель. – Но если подтвердится, то нам остаются считанные дни до цели…

Вяло текущие недели, хоть и с адреналиновыми встрясками по укрощению строптивого дона Кристобаля, как-то слегка расслабили меня. После штурма владений феодала я снова вошел в соответствие со спокойным ритмом океана, обладающим гипнотической силой.

Лет десять назад по казенной необходимости был я в трехмесячном плаванье на либерийском сухогрузе «Виктория». И у меня там возникало стойкое чувство при виде бесконечной водной глади, что корабль вовсе не огибает наш шарик, а плывет по бесконечному океану, омывающему бесконечное количество миров.

Впрочем, совсем расслабиться мне не дали. Как кувалдой приголубили убийственной новостью, прилетевшей оттуда, откуда не ждали. Принес ее Леший, который вышел на связь и потребовал срочной встречи.

Мы встретились на острове в тот же день. И у меня было опасливое предчувствие перемен. Такие встречи не устраивают без очень веских причин.

Старый полуразрушенный форт с серыми, мшистыми камнями некогда защищал остров от хищников океана – французских и английских пиратских кораблей. Сегодня он служил лишь напоминанием о былых славных временах, когда здесь все весело пылало и взрывалось, а не тоскливо гнило. Отсюда отрывался восхитительный вид на залив Черепашьего острова. Вдали, на самом горизонте, маячил «Тритон».

– У нас неожиданный оборот. Очень неприятный поворот, – объявил Леший, пожав мне крепко и как-то нервно руку.

– Что за новости? – спросил я. – От дона Кристобаля? Не угомонится никак?

– От него, – подтвердил мое предположение Леший. – Но все гораздо серьезнее.

Он продолжал присматривать за доном Кристобалем. Оно понятно. С учетом дурного нрава тутошних царьков и их непостоянства, можно было ожидать от них любой пакости. Все зависит от того, с какой ноги встанет феодал, и что ему в пустую голову взбредет. Таких «партнеров» надо все время держать в поле зрения. Так что телефонные переговоры для порядка прослушивались. А в кабинете исправно работал установленный мной пакетный жучок.

Через этот жучок мы несколько дней назад стали свидетелям разговора между доном Кристобалем и его ближайшим помощником Хорхе Салинасом. Тому пришлось долго объяснять, что это не он навел проклятых террористов на фазенду своего хозяина под видом дизайнеров интерьеров, а причиной стал хитрый технический фокус. Как-то убедил. И дон Кристобаль тогда в сердцах воскликнул:

– Теперь уже и ушам своим нельзя верить! А если они завтра создадут робота, похожего на тебя, Хорхе? Тогда мне нельзя будет верить даже собственным глазам?

Прослушка продолжалась. И сейчас Леший протянул мне наушник, чтобы я мог прослушать новую запись, пояснив при этом:

– Сегодня утром два этих старых негодяя цедили в жару лимонад. Мирно беседовали о доходах и расходах. А потом началось вот что…

В наушнике зашуршало. Потом донеслись отдаленные голоса на испанском. Один определенно принадлежал дону Кристобалю. Второй, понятно – Хорхе Салинасу.

– Как там этот долбанный корабль? – лениво полюбопытствовал дон Кристобаль.

– Болтается на волнах. Что ему сделается, – ответил Салинас.

– Ищут свой галеон?

– Мне кажется, это ерунда, – возразил Салинас. – Они ищут не галеон, а что-то другое.

– Нефть? – заинтересовался дон Кристобаль.

– Может и нефть. Но игры там такие… Оставьте их в покое, дон Кристобаль. Эти ребята нам не по плечу.

– Если они найдут золото, я выбью из них причитающуюся нам часть! – воскликнул с чувством латифундист.

– Я бы поостерегся. Там какие-то очень крупные дела и ставки. Мне кажется, если возникнет необходимость, они сроют весь наш остров и даже не запыхаются.

– Ты жалкий нытик, Хорхе! Ты всегда и всего боишься!

– Благодаря чему мы и живы. Если бы я не пошел на попятную с картелем, где мы были бы? – в голосе Салинаса появилось ехидство.

– Зато мы обрели позор, – возразил феодал.

– Мы обрели жизнь, дон Кристобаль, – твердо произнес Салинас, и его босс сдал назад.

– Ладно, ты всегда прав, Хосе. И всегда занудлив до тошноты. Что там опять с этими гринго?

– Они не гринго, а всякий разноязычный сброд, – заметил Салинас. – И руководят им русские.

– Что ты меня учишь?! – взвился дон Кристобаль. – Знаю я! Видел одного громилу! Но русские – это те же гринго, только куда более упертые, отчаянные и сумасшедшие!

– Кстати, этими русскими интересуются, – вдруг заявил Салинас.

– Кто? – настороженно спросил дон Кристобаль.

– Наводил кое-кто о них справки через Кармело и Паскуаля.

– Кто наводил? Кем представился этот наводильщик? – полюбопытствовал дон Кристобаль.

– Каким то Джоном Ли. От дона Диего.

– И зачем ему русские? – недоуменно спросил феодал.

– Не пояснил.

– И кого он представляет? – было видно, что новость заинтересовала латифундиста. – Может, каких-то конкурентов этих русских?

– Может быть. Не знаю. Вот только Кармело с той встречи до сих пор трясет так, будто он не опохмелился после свадьбы своей единственной дочери. Он утверждает, что видел самого дьявола, – зловеще произнес Салинас.

– Давно Кармело стал таким нежным? – с неудовольствием спросил дон Кристобаль.

– Он сказал, что в жизни не видел таких глаз. Это были глаза холодной жабы. И сам Кармело говорил ему вовсе не то, что хотел. Нашему парню будто в голову влезли.

– Какое-то Вуду, – мрачно произнес дон Кристобаль и потребовал подробно описать незнакомца.

Салинас и описал. Подробненько. Так что трудно было не узнать в «холодной жабе» Католика.

Вот ждал я все время, что Католик, наконец, появится на моем горизонте со своей сворой. Или что устроит какую-нибудь каверзу. Надо быть всегда готовым к таким моментам. Но только вот полностью готовым быть невозможно.

Ну что же. Теперь остается только констатировать, что смертельное противостояние вступило в заключительную фазу.

– Санта Мария! – воскликнул дон Кристобаль, выслушав своего помощника, не пожалевшего красок для описания зловещего незнакомца. – Что им всем нужно на нашем тихом и добром острове?!

Леший выключил воспроизведение со словами:

– Дальше неинтересно. Одни ругательства.

– Леший, – глухо произнес я. – Сделай все возможно и невозможное. Переверни этот остров вверх ногами. Хоть бомбу ядерную сбрось. Но найди Католика.

– Это будет непросто, – заметил Леший.

– Я знаю. Но ты найди его. И уничтожь…

Католик, как никто другой, умеет проваливаться сквозь землю и прятаться в щелях. Два дня лихорадочной работы не принесли Лешему никаких подвижек в его розыске. Удалось засечь лишь одно место в Пуэрто Крузе, где фигурант возникал, а потом будто растворился во тьме. Не мелькал никто и из его своры. Во всяком случае, гончие не лезли на глаза.

Мне уже не верилось, что Лешему удастся найти проклятого деста. При этом если мы даже не имеем намека, где и как он хоронится, то сами у него как на ладони. Болтающийся в море белоснежный корабль – ну, прямо образцовая цель для торпеды. В прямом и переносном смысле.

Я был уверен, что Католик нанесет удар в ближайшее время. И нужно его опередить. Найти Предмет, передать его и завершить тем самым Поиск. Ну а дальше можно будет и поиграть в казаки-разбойники.

В общем, начать и кончить. Всего-то делов. Неделями уже здесь болтаемся без какого-либо толка. И тут за пару дней все решится? Верилось в это с трудом. Оставалось только надеяться на то, что небеса смилостивятся над Старьевщиком. И над этим миром…

Штанга в очередной, уже незнамо какой, раз вытащила на палубу двухместный аппарат, в котором сегодня погружались Марио с Писателем.

Возбужденный Писатель выскочил из аппарата, пронесся мимо меня, на ходу крикнув:

– Толя! Давай за мной!

Сердце екнуло в надежде. Неужели он что-то нашел?

В штабном отсеке он подрагивающими пальцами со второго раза запихал флеш-накопитель в гнездо. Пощелкал нервно мышью. Вывел на монитор только что сделанные на глубине фотографии. Казалось, что при этом глаза его светились, как у собаки Баскервилей – обычно он так и выглядит, когда на него сваливается очередная безумная идея, призванная перевернуть все трухлявое здание современной науки вверх ногами.

– Смотри! – воскликнул он, кивая на заполнившую монитор картинку. – Что видишь?

– Длинные скальные породы, – сказал я, глядя на каменные нагромождения.

– Не-е-ет, – протянул с удовольствием Писатель. – Это искусственные образования. Я на подводной геологии собаку съел. Естественные образования такими не бывают.

– Вопрос дискуссионный.

– А это тоже природное образование? – воскликнул Писатель. – Это тебе стихия изображение на камне выбила?

На следующих снимках были запечатлены ровные борозды на скалах. А затем на ровной поверхности знаки, действительно, сильно смахивающие на письмена. Похоже, и, правда, это нечто искусственное.

– Атлантида твоя долгожданная? – хмыкнул я.

– Может быть, может быть, – Писатель выщелкнул очередную фотку.

Тут меня как под дых ударили. Дыхание перехватало. Нет, глаза меня не обманывали. Передо мной был сильно потертый временем и водой, но вполне узнаваемый символ, преследовавший меня от жизни к жизни, от Поиска к Поиску. Восьмерка и петля Мебиуса! И он означал – Поиск близок к завершению!

Вот только чем он окончится? Поглядим. Недолго уже ждать.

На следующей фотке однозначно была стена. Ни с чем не спутаешь. Какое-то древнее утонувшее строение.

– Ты знаешь, что это? – спросил Писатель.

– Теперь уж точно стена, а не причудливая порода, – отметил я.

– Не просто стена. А привязка из архива фон Дэникена! Та самая, которую мы ищем так долго!

– Порадовал, признаю, – произнес я задумчиво. – И что дальше?

– А дальше найти разлом – дело техники, – бодро оповестил Писатель. – Два-три дня.

– Какие три дня! – воскликнул я. – Завтра мы должны нащупать путь! Или мы все тут сдохнем. Понял?!

– Что, так обстановка накалилась? – внимательно посмотрел на меня Писатель.

– Накалилась, – кивнул я. – Так что бери Эстебана. И дуйте на новое погружение.

– Аппарат надо привести в порядок, – заметил Писатель.

– Бери второй! – раздраженно произнес я. Все же тяжело со штатскими – они всегда что-то объясняют, вместо того, чтобы изыскивать средства выполнения приказа и не терять времени.

– С ним техники работают. Там неполадки.

– Новость, однако! Этот утюг что, не плавает? – спросил я.

– Погружаться может, – сказал Писатель. – Но есть определенный риск создать аварийную ситуацию.

– Наша ситуация уже аварийная, Леонтий! – подумав, я сказал: – В темпе вальса приводи «АВ-2» в порядок. И двигай вперед, водяной! Тебя ждет пучина!

Писатель никогда не видел меня столь взвинченным. Поэтому только кивнул даже как-то уважительно:

– Как скажешь.

А я после его ухода послал сообщение Иве, чтобы готовилась. Наши работы почти что завершены…