Текст книги ""Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

Некоторое время мне удавалось опережать его. Но теперь, когда он добыл «языка», да еще такого, который знал все о районе поисков, а также об участниках экспедиции, наше преимущество таяло на глазах. То, что из Ивы выбьют все, я не сомневался ни на секунду.

А это значило, что в ближайшее время Католик будет так же, как я, колесить по этим Тибетским плоскогорьям. И искать здесь Предмет. Так что впереди у нас тараканьи бега на опережение.

Помимо чистой прагматики есть еще и другая сторона медали. Открытая рана ныла у меня в области сердца. Мы потеряли Клима и Рубаку из группы Лешего. Это люди, с которым меня связывало понятие общего дела и множество невидимых нитей, которые рвутся очень болезненно. Мы не раз выручали друг друга. Они были правильными ребятами, настоящими русскими солдатами – надежными, великодушными, когда надо, и жестокими, но только когда необходимо. И мне очень хотелось, чтобы за их гибель виновные ответили по полной программе.

Конечно, бить себя в грудь и громогласно обещать жестоко отомстить за погибших злобному ворогу я не стал, хотя так и принято в рамках современного культурного кода. Я даже не мечтал о том, чтобы разделаться с Католиком, положив на это все силы и возможности. Не в этом суть. Я отомщу. И это будет для врагов месть страшная. Я найду Предмет раньше них…

Я вернулся к нашему стойбищу. И застал ставшую уже привычной пасторальную картину. Горел костер, около которого коротала вечер экспедиция. В стороне были «припаркованы» лошади, которые что-то жевали. Двое наших охранников, походивших на этих лошадей – мощные, туповатые, вечно голодные, тоже жевали. Правда, надо отдать им должное, они исправно оглядывались и всегда держали под рукой укороченные карабины. На случай непредвиденного.

Правда, в свете последних событий это непредвиденное становилось очень даже предвиденным. Мы вполне можем столкнуться на узкой дорожке с Католиком. И тогда как встарь – ствол на ствол, нож на нож. Кто выживет, тот и останется прав.

Проводник прихлебывал тибетский чай. А Писатель, давно утвердившийся в мысли, что наш гид является кем-то вроде хранителя сокровенных тайн Востока, но только, зараза такая, колоться не желает, настойчиво изводил его вопросами.

Не знаю, как там насчет сокровенных тайн, но сам товарищ Тинджол был личностью примечательной и судьбы неординарной. Он являлся плотью от плоти этих мест, где тысячелетние традиции и холод неизменности омываются и подтачиваются неумолимой текучестью бытия.

Его родители, крепостные землепашцы, гигантскими усилиями изыскали средства и отправили маленького Тинджола в монастырь. С восьми лет он был послушником, прошел ступени обучения и даже побывал ламой. Вдумчивый, сметливый и умный, он был на хорошем счету. Будущее его виделось вполне безоблачным. Но в 1979 году Тибет был оккупирован Китайской Народной Республикой.

Так налетел ветер перемен. А с ним бурления в народе, передел земли и собственности. И восемнадцатилетний Тинджол ловил эти ветры, как парус, чтобы двигаться вперед. Он сбежал из своего монастыря. Прибился к одной из создаваемых китайскими товарищами коммун. И бывший лама стал пламенным коммунистом.

Потом он участвовал в многочисленных стройках. Руководил администрациями населенных пунктов. Ни один десяток лет прослужил в Народной освободительной армии Китая, но о роде войск предпочитал умалчивать. Да, впрочем, и так все понятно.

Со слов товарища Тинджола, на старости лет он решил вернуться в родные любимые края и посвятить себя тому, чтобы открывать людям со всего мира прекрасный и обновленный народной властью Тибет. И теперь он был администратором наиболее сложных путешествий, проводником, переводчиком, в совершенстве знавшим семь языков. Сопровождал по монастырям и горам иностранных гостей. И, судя по всему, участвовал в хитрых экспедициях вроде нашей. Тех, которые с двойным дном и с грузом автоматического оружия.

К бабушке не ходи – за спиной товарища Тинджола маячат уши китайской контрразведки или разведки. Впрочем, это нисколько меня не тревожило. «Фрактал» умел договариваться с государственными структурами практически во всем мире. И никогда бы не допустил к операции организацию, которая может воспрепятствовать передаче найденного Предмета. Предмет должен быть доставлен по назначению, чего бы это ни стоило. А по какому назначению? Куда уходили Предметы? Я этого не знал. И узнать до сей поры не стремился, поскольку лишние знания – лишние печали. Но сейчас, похоже, приходит время задавать вопросы моим кураторам. И я задам их. Но только когда с успехом завершу Поиск.

– Неужели все рассказы о скрытой от посторонних взоров таинственной земле мудрецов Шамбале и об учителях мира Махатмах лишь вздорный вымысел?! – распалялся, тыкая деревяшкой в костер и поднимая искры, Писатель.

Проводник, который был на редкость рассудителен и приземлен, привычно перебирая четки, с которыми не расставался ни на секунду, как и многие жители Тибета, лишь улыбался мудрой улыбкой Будды. И, пожимая плечами, отговаривался туманными фразами:

– Тибет не слишком велик. Но с другой стороны, он бесконечен. Так что тут может быть все. И твои Махатмы. И наша Шамбала. Я не был в Шамбале. Я не видел Махатм. Так что ничего не скажу. Потому что многие говорят, а доказать могут немногие.

– И что говорят?

– Всякое.

Писатель тут же начинал нетерпеливо ерзать в ожидании откровений, но Проводник лишь пожимал плечами, при этом умудряясь напускать на себя столь таинственный вид, что казалось, будто у него на заднем дворе находится ферма снежных людей, обороняемая психотронной пушкой древних ариев. Все же товарищ Тинджол правоверный коммунист и контрразведчик только наполовину, а на другую половину он дипломированный лама. А у лам неистребимая привычка подогревать загадочным прищуром глаз и туманными намеками воображение восторженных гостей с Запада.

Писатель надулся, сжал губы. И я понял, что он сейчас ляпнет что-то эдакое.

– А синий бункер? – воскликнул он, добавил какую-то гортанную фразу и вперился глазами в собеседника.

Проводник слегка вздрогнул. Я был готов поклясться, что на этот раз его проняло по-настоящему. Он не только смутился, но и испугался. Хотя тут же былая безмятежность к нему вернулась. И он вновь пожал плечами:

– Как говорят в Китае, над небом еще небо.

Красиво. Но понимай, как хочешь.

Эх, вот сколько можно слушать это балабольство? Осточертели эти бесконечные разговоры о Тайнах Востока. Они просто преследуют меня. Ими долбили меня в Москве, потом на Памире, теперь здесь, в Тибете. Всем вдруг сдались эти тайны. Сартакова они довели до беды. И Иву. И каким еще боком нам выйдут – вопрос.

А тут еще и Писатель только что продемонстрировал, что явно что-то недоговаривает. Его секреты, спрятанные в мешке, меня не сильно волновали. Ну, не договаривает и не договаривает. Если бы он знал, сколько не договариваю я. У каждого свои причины открывать только часть себя и своих мотивов. Это священное право человека. Ибо если бы все выкладывали все, то наш мир стал бы просто невозможен для проживания. Но этот мутный разговор по поводу какого-то там несчастного «синего бункера» наталкивал на мысль, что секреты Лошакова могут иметь для нас самые непредвиденные последствия. И при таком раскладе не станет ли эта Нить Ариадны удавкой на моей шее?

Спросить Писателя в лоб, что ли? Так не ответит или соврет, зараза такая.

Да и наш Проводник слишком хорошо информирован для рядового исполнителя. Вон как его перекосило от упоминания бункера и от нескольких слов на непонятном языке. И еще Католик сейчас навострит лыжи в эти края, за своими тайнами Востока и за моим Предметом.

Как-то стискивает меня со всех сторон. Так, наверное, ощущают себя пехотинцы в полном окружении.

Спокойствие, только спокойствие… Я поднял голову, сознанием сливаясь с потрясающе глубоким звездным небом над головой. Надо вернуть спокойствие духа. Злость и раздражение – это слабость. А слабость, даже минутная – путь к поражению.

Эх, Тибет. Это уже вроде и не наша планета. Но еще и не космос. Хотя, когда над тобой такое звездное небо, то кажется, что космос все же ближе…

Глава 40

Я скользил вниз. Рифленые подошвы моих горных ботинок за поверхность еще как-то цеплялись. Но только сама обледенелая почва пластом сползала вниз, и остановить ее не могло ничто.

Дико заржала рядом лошадь, навьюченная тяжелым грузом. Испуганно взбрыкнула копытами. И рухнула в пропасть!

В душе моей что-то звякнуло и оборвалось. В следующий момент за лошадью должен был последовать я.

Проводник тянул ко мне руку, пытаясь поймать мою ладонь. У него ничего не получалось. При этом он сам опасно балансировал на грани.

Вот так неумолимо с куском горной тропы я сползал прямиком в пропасть. Лететь вниз предстояло метров двести. А поскольку крыльев у меня не имелось, то приземление на камни без вариантов обещало стать фатальным.

Оставался один маленький шанс. Последнее усилие. Или пан, или пропал.

Вся надежда на завидную физическую форму. Ну, не подведите меня мои мышцы! Я столько лет заботился о вас, тренировал и наращивал. Ну же!

Я вдавил с максимальным упором рифленую подошву в грунт. И со всей силы оттолкнулся ногой. Как-то коряво взлетел вверх… Еще толчок…

Удар о камни тропы всем телом. Ох, как же это больно! По инерции перекатился – камни продолжали утюжить мое несчастное тело. Но вот я поднялся на колено.

– Вроде жив! – встряхнул я головой и ощупал левую руку. – Ничего не сломано.

– Ай, хорошо, – облегченно выдохнул Проводник, глянув на меня с уважением. Впечатлил его мой акробатический номер. – Лошадь жалко. И груз жалко.

Груз, лошадь жалко? Да ни фига! Сейчас мне не было жалко ничего, кроме тех нервов и сил, которые сожрал это прыжок.

– Вторая лошадь в минус, – безрадостно отметил я.

Первую позавчера унесла стремительная горная река.

Сплошные убытки. Ну а что поделаешь. Это не Подмосковье и даже не Кавказ. Это Гималаи – недостаток кислорода, обвалы, пронзительный холод и снег в самый разгар лета, бурные реки, обтачивающие убийственные валуны. Тут жизнь сильно обесценивается для тех, кто решается мерить эти земли своими ногами.

Но у нас выхода не было.

Хорошо, что на улетевшей в пропасть лошади были тюки с палатками, а не с оружием. Или, что еще хуже, с оборудованием. Провизия, палатки – все это мы при необходимости достанем. А вот специфическая техника – без нее никуда, и взять негде. А именно ее может не хватить в самый ответственный момент.

Вторая неделя пошла, как мы меряем горные тропы своими башмаками. Забираемся в такие места, куда десятилетиями не заходят ни туристы, ни паломники, ни даже местные жители.

И, слава Богу, что потеряли только лошадей. Правда, боец Фу повредил предплечье, но это не считается – он уже вполне боеспособен. На его лице был заметен непритворный ужас, когда он говорил с Проводником о возможности замены его в дальнейшем походе. Заменяться он не хотел до дрожи.

Какие-то непонятные, жесткие отношения и правила у наших китайцев. Фу готов на коленях ползать, лишь бы не выкинули из экспедиции. Значит, или запуган обещанным за нерадивость кнутом, или замотивирован пряником с банкой варенья. Скорее всего, и то, и то…

Мы упорно день за днем двигались вперед. Так странствовали люди долгие века, пока не изобрели мотоциклы и вертолеты. Именно так пробирался по этим местам лорд Радклифф, тоже чудом избегая гибели под обвалами камней и в зияющих бездонных пропастях.

Впрочем, никаких умильных чувств, подобно фанатикам-альпинистам, от преодоления трудностей и себя самого я не испытывал. Вся эта экзотика мне осточертела практически сразу.

Эти горные монастыри и их развалины, убогие домишки из навоза яка, перевалы и переходы для меня всего лишь место работы. И место крайне неблагоприятное и неудобное. Куда лучше, когда много кислорода и привычной еды, и когда в июле не идет снег. И когда не приходится трястись на спине лошади или везти ее под уздцы по запутанным горным тропам.

Но я привычный. Предметы порой имеют обыкновение скрываться от взора людей в далеких джунглях и горных массивах. Так что эта не первая моя экспедиция в экстремальных условиях. Главное, чтобы она не стала последней…

Часов через пять после того, как я чуть не убился на горной тропе, мы спустились вниз и вышли в окрестности окружного центра Джингон.

На холме раскинулось радиолокационное поле. Вращающиеся сетчатые антенны неустанно ловили сигналы от нарушителей воздушного пространства Китая.

Это была часть китайской системы ПВО, которую усиленно формируют в последнее время. КНР слишком большой вес взяла в мире. А потому готовилась защищаться, законно полагая, что ее будут пробовать на прочность, в том числе в военном плане.

Джингон оказался довольно оживленным и стандартным китайским городишком с многоэтажными жилыми домами, статуей Мао Дзедуна на центральной площади и, конечно, религиозными учреждениями. Кафе, гостиница, торговая улица, рынок, окружной совет – все как у людей. Цивилизация! И с трудом верится, что всего пять часов назад моя лошадь рухнула в пропасть с заснеженной тропы среди холодных голубых горных пиков.

Мы оставили лошадей в специальном загоне, который власти держали в городе для обслуживания научных экспедиций и всяких богатых чудаков, отважившихся шататься по горным тропам. Обедать отправились в местную рабочую столовую.

– Не хотим же мы выглядеть богатыми бездельниками и капиталистами. Настоящие путешественники скромны и добродетельны, – улыбался Проводник, и я не мог решить, издевается ли он или действительное уверен в своих словах.

Просторный зал столовой был наполнен людьми. Выбор приличный – китайские пельмени, лапша, курица в сладком соусе, местные тефтели. Кормили неплохо и по каким-то несуразно мелким ценам, так что мне становилось даже немного неудобно. Выходило, что питаемся мы чуть ли не на дармовщину.

За соседним столиком обедали два офицера, судя по всему, из местной части ПВО. Это их локаторы вертелись на холме. Военные что-то горячо обсуждали.

От сытной пищи, горячего тибетского чая и покоя цивилизованной жизни разомлевшего Писателя как всегда понесло на досужие рассуждения. Кто о чем, а он о своем, о главном, о писательском:

– Рерих утверждал, что Гималаи кишат НЛО. Вот интересно бы расспросить этих ребят из ПВО. Наверняка видели что-то сногсшибательное. Или засекали радиолокаторами. Но ведь не скажут.

– Почему не скажут? – не понял Проводник.

– Секретность. Подписки разные. Государственная тайна.

– Ох, – махнул рукой товарищ Тинджол. – Вы, русские, заполняете свое сознание лишним мусором. Если так хочется, спроси меня, и я тебе без всякой секретности все расскажу.

– Что именно? – как почуявший утиную стаю охотничий пес, повел носом в сторону Проводника Писатель.

– НЛО? Это что, тарелки летающие?

– Они самые.

– Не видел.

– Тогда чего мне тебя спрашивать?!

– Треугольник видел. Многие видели.

– Треугольник?! – опешил Писатель. – И какой он?

– Треугольник как треугольник. Пролетел – и нету. Ничего интересного. Никто тут давно не обращает внимания на то, что неважно для повседневной жизни.

– Как это неважно! – Писатель чуть не задохнулся от возмущения – как же это ничего интересного и важного в звездолете иной цивилизации?

– Что бы это ни было, оно не касается нас. Так не лучше ли не касаться его? – глубокомысленно изрек Проводник.

А меня как молотком ударили. Тут же вспомнились мои личные три встречи с Треугольником. И у Тинджола была такая встреча. Все чудесатее и чудесатее – как говорила Алиса в Стране Чудес

Эти места все же не от мира сего. Здесь царят поразительная хрустальная пустота и четкость мира. И будто провода гудят от напряжения. Вот еще и иномирный Треугольник нарисовался. И Католик где-то бродит. И Предмет где-то лежит. И я лично – точно такая же загадка. И Проводник с Писателем и их закидонами насчет «синих бункеров». И надо вот так всему этому собраться вместе!

Странно все же ткутся кружева событий и явлений вокруг нас. Пересекаются. Переплетаются. И гадай – случайно это или все расписано каким-то дотошным мастером судеб и имеет непостижимый простым смертным смысл…

После обеда мы обустроились в двух номерах местной, чистенькой, но скромненькой гостиницы с санузлом во дворе. Выведенный из равновесия Писатель упорно пытался выведать у Проводника новые подробности про Треугольник, заставляя его вновь и вновь повторять эту историю. Наконец, китаец не выдержал и выдал свою привычную китайскую прибаутку:

– Как у нас говорят. Ты сказал – я поверил. Ты повторил – я засомневался. Ты стал настаивать – и я понял, что ты лжешь. Я не повторяю. И не настаиваю. Я сказал.

После этой отповеди Писатель как-то настороженно затих. И с видимым удовольствием, будто у него самого иссяк заряд, стал искать подходящие розетки и втыкать в них различные устройства, типа смартфона, аккумулятора, планшета. В стране чудес он должен быть во всеоружии. Чтобы ни одного чуда не осталось не запечатленным для антинаучной общественности.

У нас же с Проводником были неотложные дела. Для начала мы отправились с дипломатическим визитом в местный окружной совет. Надо обеспечивать продолжение экспедиции.

Председатель совета, улыбчивый мелкий пожилой китаец, изучив бумаги Проводника, низко поклонился и развил такую бурную деятельность, что все наши вопросы решились со скоростью свиста. Мы пополнили вещевой запас взамен утерянного в горах. Часть вещей получили с военного склада. Дали нам две новых вьючных лошади и еще тысячу приятных мелочей. И за вполне приемлемую плату.

Секрет заключался в том, что Проводник имел волшебные грамоты. Где бы мы ни останавливались, представители властей встречали нас, как любимых родственников. Не отставали от них и духовные лица. Мы по дороге уже заглянули в четыре монастыря, и везде грамоты произели должное воздействие. С центральными властями тут никто не ссорился – в Китае это себе дороже. Так что организационно путешествие протекало гладко.

Остаток дня мы посвятили визитам в местные духовные учреждения. Это разведка, дабы попытаться выяснить, где же то несчастное святилище давно и основательно забытого демона Сита Гурана.

Начали с монастыря, славного тем, что в нем разводились самые дорогие и большие собаки в мире – тибетские мастиффы. Говорят, что один из них, нажравший вес в сто килограмм, ушел в прошлом году на аукционе за два миллиона долларов США.

Мастифов нам показали. Но больше ничего ценного из этого визита мы не вынесли.

В двух последующих храмах и мастифов не было. Зато нам стали, как тут принято, вежливо втирать про пользу медитаций и молитв, а также особых трав, которые продадут задешево. Ну и про иллюзию реальности – куда ж без нее приличным буддистам. А про Святилище Сита Гурана никто ничего не знал. Оно как угорь ускользало от нас и не давалось в руки. И это удручало. Где-то рядом было нечто так необходимое мне. От него отделял всего лишь один точный вопрос, заданный в нужном месте. И один ответ, произнесенный в нужное время. Но не получалось совместить эти кубики.

А ведь Католик занят сейчас примерно тем же. Колесит по Тибету и задает вопросы. И тут уже дело его величества случая – кому он улыбнется, капризный, тот и успеет раньше. И я молил всех Богов, которые только отметились на нашей планете, чтобы случай улыбнулся мне, а не врагу. Хотя бы ради вселенского принципа справедливости.

К вечеру мы прилично утомились. Будем считать, что эту точку маршрута отработали.

Впереди ночь в гостинице. И двигать дальше. Опять забираться в горы. Туда, где Рерихи искали Махатм, а Проводник видел НЛО.

Я был уверен, что впереди нас ждет еще долгий путь. Мы прошли едва его пятую часть. И самое смешное будет, если однажды мы выйдем на последнюю точку маршрута, так и не найдя нужное святое место. И что тогда?

А ничего. Пойдем по более широкому маршруту. И будем его расширять, пока не найдем нужное.

Без Предмета я из этих краев не уеду. Пусть и потрачу на поиски всю жизнь…

Глава 41

– Пора уже! – прикрикнул я.

За уши его, что ли, тащить?

А Писатель все никак не мог налюбоваться на ряд символов, высеченных на ровной, как стена, и слегка вогнутой скале. Это были то ли иероглифы, то ли арабская вязь, то ли все вместе. Никаких ассоциаций у меня по поводу этой наскальной письменности не возникало. Да и ладно. Мало ли на Земле таких неизвестных символов? Человечество слишком много всего насочиняло и навыбивало на скалах.

Писатель был перевозбужден. И вернуть его на грешную землю было никак невозможно. Он все бормотал под нос:

– А ведь я прав… Как же я был прав…

И щелкал своим смартфоном. Потом фотоаппаратом. Потом планшетником. И не мог нащелкаться.

Затем он объявил, что нужно потратить всего каких-то пару дней и осмотреть все окрестности в поисках похожих надписей. Тогда благодарное человечество воздаст нам почести за великое открытие.

Я его еле угомонил. И чуть ли не пинками загнал на лошадь. А потом, не сразу, минут через двадцать размеренного передвижения по горной тропе, осведомился ненавязчиво:

– Что это хоть было?

– А, неважно, – махнул рукой немного успокоившийся и провалившийся куда-то в глубину своих дум Писатель. – Всего лишь подтверждение одной моей старой теории. Она перевернет все хлипкое здание нашей науки с крыши на фундамент.

– Ну, тогда дерзай, – усмехнулся я, вовсе не впечатленный его наполеоновскими планами.

Он всю жизнь пытался перевернуть официальную науку. А она все стояла на месте и не собиралась переворачиваться. Сперва меня его маниакальный энтузиазм утомлял. Но теперь я почти привык, как к завываниям ветра – просто окружающий шум, и нечего напрягаться.

Цокают копыта по горным дорогам. Наш караван идет дальше… Неделя проходит. Начинается другая…

Подробно описывать наше путешествие, географию и занятные особенности тех мест нет никакого смысла. В обществе, опутанном глобальной информационной сетью, уже не откроешь, как в былые времена, глаза любопытствующему читателю на неведомые далекие земли. Теперь достаточно пару раз кликнуть мышью – и все эти пространства с готовностью распахнутся перед тобой. Гигабайты информации – хоть видеозаписи, хоть фотки, хоть путевые заметки с древних времен и до наших дней.

Хотя, конечно, когда видишь своими глазами такие экзотические места и вздыхаешь полной грудью их воздух, то определенно проникаешься какой-то локальной особой энергией. Но все эти сантименты сейчас не для меня. Я во власти нервозности и томительного ожидания человека, близкого к все время ускользающей цели.

Однако магия окружающей реальности все же пробивалась через мою тяжелую броню долга. Я четко ощущал, что вокруг Величественно. Или это реальность, или иллюзия, но мне казалось, что мой Поступок, который я совершу здесь, будет тоже величественен. Что такое величественен? Это когда масштабы деяния сильно превосходят твои личные масштабы и возможности. Так бывает. Редко, но бывает.

Или я просто схожу с ума, и из величественного во мне только мания величия?

Описание всех тех сжигавших меня тогда эмоций наглядно демонстрирует, в каком раздрае находилось мое сознание. Такого раньше не бывало. То ли старею. То ли впереди действительно нечто кардинальное и судьбоносное.

Но главное, в данный момент я не то, чтобы чувствовал, как смерть идет за нами. До нее теперь оставался всего лишь один маленький шажочек.

И нам его предстояло сделать очень скоро…

Глава 42

Мы спустились с гор и теперь приближались к хорошо освоенной туристами зоне – городку Бунген. И вполне закономерно наткнулись на контрольный пункт, один из тех, которыми густой сеткой покрыт весь Тибет.

Тибетский автономный округ считается неспокойным. Зарубежные «доброжелатели» большие силы бросили на раздувание здесь сепаратизма. Вон, под крылышком Государственного Департамента Североамериканских Соединенных Штатов усердно плетет свои интриги Далай Лама со своим окружением, грезя о реставрации теократии. Многие фанатики готовы сгореть в пламени «праведной» борьбы, как они ее понимают. Так что китайские власти вполне обоснованно боялись провокаций и террористической активности. Поэтому на контрольных пунктах у местных жителей тщательно проверяли документы, а от туристов требовали еще разрешения на посещение Тибета и сведенья о маршруте.

Контрольный пункт на вид был вполне стандартный. Стеклянная будка. Военный «Джип», на котором была турель с крупнокалиберным пулеметом. Трое военных – полный краснощекий сержант и два рядовых, выглядевших неуклюже в форме, явно по размерам больше их хлипкого телосложения. У сержанта и рядового плечи оттягивали ремни с автоматами Калашникова никчемной китайской сборки.

При нашем приближении военные высыпали на асфальт, по которому мне было непривычно ступать после десятков километров, пройденных по камням горных тропинок.

Таких контрольных пунктов мы прошли уже десятки. Дело обыденное. Проводник вышел вперед и продемонстрировал важную бумагу долговязому худощавому солдату, остановившему его движением ладони.

Они свиристели на своем китайском. В основном говорил Проводник. А, долговязый солдат смотрел внимательно на нас, что-то невпопад отвечая. Потом оставил растерянного Проводника с его мощными документами в руках, которые на этот раз не оказали никакого воздействия. И направился в нашу сторону.

А у меня дыхание перехватило от внутреннего нервного удара. Натянулась в душе нить, дернула колокольчик тревоги. И тело будто само пришло в движение.

Я устремился навстречу долговязому солдату, убыстряя шаг. Я должен был успеть.

Потом все закрутилось и завертелось в дикой карусели. Рука долговязого солдата потянулась к кобуре. Нас разделяло метров пять. И я сорвался с места, рвя жилы.

Между тем второй солдат, низкорослый, подвижный и страхолюдный, как павиан, глядя в нашу сторону, передернул затвор АК. Стоявший рядом сержант гневно завопил на него. Потом, видя, что это не действует, схватил за плечо.

«Павиан» шагнул вперед, резко обернулся. Рявкнул автомат. Сержанта резко отбросило пулями назад, и он упал замертво.

А мне в живот уже смотрел пистолет «Тип 51», копия нашего ТТ. И палец противника уже тянул спусковой крючок. Пуля вот-вот должна была продырявить мою грудь.

Доля секунды. Это то, на сколько я опередил смертоносное движение долговязого и нанес прямой удар ему пальцами в горло.

Даже не вскрикнув, солдат снопом повалился на землю. Следом бросился на землю и я, выдергивая из кармана куртки «Глок».

Прогрохотала короткая автоматная очередь. И низкорослый «павиан», только что продырявивший своего командира, повалился, как сноп…

Я приподнялся, присел на колено. Огляделся. Сзади меня с автоматом стоял Фу. Это он, добрый молодец, постарался и пристрелил террориста.

Проводник, совершенно правильно, по науке, с первыми же прозвучавшими выстрелами распластавшийся на земле, поднялся. Отряхнулся. Огляделся. Потряс головой. Подскочил к долговязому солдату. Пнул его ботинком. Убедился, что никакая реанимация ему уже не поможет. И протянул мне руку, помогая на ноги подняться.

– Это твои бумаги так их впечатлили? – спросил я.

– Этого не должно быть! – воскликнул Проводник. – Я не понимаю!

– А это точно заслон китайской армии?

– Я уверен… Или… – он опять огляделся и пробормотал: – Я не понимаю ничего!

– А чего понимать? Двое ублюдков убили своего командира и хотели убить нас. Но не свезло. Бывает…

Пока Проводник дозванивался до кого-то по мобильному телефону – здесь действовала мобильная связь, я наскоро осмотрел и убитых, и павильон поста. Самой интригующей находкой было СУС – спутниковое устройство связи, напоминающее ноутбук. Столь дорогой вещи не место на заштатном контрольной пункте. О чем я и сообщил Проводнику. А заодно поинтересовался, что будем делать.

– Вам надо срочно уходить, – сказал Тинджол. – Я остаюсь. Буду ждать подкрепления.

– А дальше?

– Дальше Хэй проведет вас на место сбора. Попытайтесь дождаться меня там. Дольше шести часов не ждите. Если меня не будет, то…

– Пошли вместе.

– Нет. Я должен объяснить, если придут наши люди… И обеспечить вам отход, если придут другие. Все же понятно. Чего обсуждать?

Я кивнул. Действительно, все было предельно ясно.

На душе было тяжело, когда мы уходили, и я глядел на Тинджола, которому оставили автомат с кучей магазинов и гранаты. Заодно отдали ему и трофейное СУС. На случай, если первыми поспеют представители китайских властей, это устройство им сильно пригодится в расследовании.

Мы поднялись по серпантину наверх, уходя прочь от населенного пункта Бунген, куда нам сегодня попасть не судьба.

Когда переваливали через горный хребет, я увидел далеко внизу, как пылят по дороге три военных машины, направляясь к месту, где держал свою оборону Проводник.

Свои это или нет? Если чужие, нам стоит прибавить ходу, чтобы оторваться. А Проводнику в этом случае пора прощаться с этим миром. Я был уверен, что он мужественно примет свой последний бой. Обычно я не ошибаюсь в людях…

Глава 43

Мы ждали Проводника уже пять часов на определенной им точке. Здесь была одна из тех аномальных зон Тибета, где не работает никакая связь, потому мы пребывали в полном неведении.

Подходило контрольное время, когда нам надлежало сниматься с места. И значит, о Тинджоле надо забыть.

Лучи заходящего солнца торжественно и печально озаряли живописные развалины старинного монастыря и опустевшие деревни вокруг.

Серые камни на вершине серой горы – некогда это были величественные старинные укрепления, разбитые в хлам английской артиллерией еще в начале двадцатого века. Труды многих поколений рассыпались в прах под агрессией Запада, жаждущего новых приобретений.

Этот монастырь с его крепкими стенами держался против современной европейской армии несколько месяцев. Пока англичане не подогнали крупнокалиберные пушки и не перемололи все в щебень. Кучке монахов чудом удалось выжить в этом огненном аду. Когда стало понятно, что защищать уже нечего, они бросились все вместе вниз вон с той скалы и погибли.

Что это? Стойкость духа? Фанатизм? Презрение к смерти? Влияние религии, которая говорит, что смерти нет, душа бессмертна, как бессмертны долг и обязанности? Не знаю. Но знаю одно – народ здесь суровый и мужественный, готовый к самопожертвованию во имя идеи. И Тинджол, без колебаний оставшийся прикрывать нас, тому зримый пример.

Наши китайцы-телохранители старались сохранять внешнее спокойствие, но были пасмурнее тучи. Видно, что сильно переживают за своего командира.

Хэй все чаще смотрел на часы на своей руке и что-то шептал под нос – похоже, какую-то молитву. Наконец, он сказал: