Текст книги ""Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

Шестиместный вертолет «Сикорский» жутко тарахтел и неторопливо снижался, пока не устроился в центре выведенного на палубе «Тритона» посадочного круга, предназначенного как раз для приема небольших винтовых летательных аппаратов. Из кабины выпрыгнула Ива. Странно она смотрелась на фоне нашего продубленного морскими солями сброда. В стильном брючном костюме, несмотря на жару, на шее ожерелье из крупных жемчужин – такие масоны во всем мире любят носить.

Пригибаясь, она отошла от вертолета, все еще крутящего лопасти. Когда стоишь рядом с вертолетом, всегда невольно пригибаешь голову, поскольку кажется, что винт обязательно сбреет ее, хотя ты до него, даже подпрыгнув, не дотянешься.

– Куда вы дели Леонтия? – улыбнувшись, но с некоторой тревогой, спросила она. – Что-то старый охальник не спешит меня встречать.

– Он в пучинах вод ищет золотую рыбку, – объяснил я. – Думаю, для вас.

– Это его привычная среда обитания, – усмехнулась Ива. – Человек-амфибия.

Мы прошли внутрь корабля и вскоре остались вдвоем в штабной каюте. Матрос принес нам по чашке ароматного кофе из самых потаенных капитанских запасов.

– Вы уже нашли Золотую страницу? – деловито осведомилась Ива.

– Почти, – ответил я. – Это уже дело нескольких часов.

– Когда будет точно? – нахмурилась бизнес-вумен, которая, похоже, считала, что артефакт уже у нас.

– Надеюсь, что завтра утром будет погружение. И мы достанем его, – произнес я с категорической уверенностью. И я не лукавил, не выдавал за действительное всего лишь желаемое. Просто откуда-то сверху снизошло знание – именно завтра я встречусь с Предметом.

– Хорошо, – задумчиво произнесла Ива. – Поверю вам на слово. Но учтите, сбой создаст нам множество проблем с партнерами.

– Не будет сбоя, – заверил я. – Ваше обязательство как собираетесь выполнять?

– Партнеры приземляются на корабль на этой винтокрылой мясорубке. Они уже в нетерпении. Дальше – обмен. Только не забудьте перевести нужную сумму.

– Трудно забыть о трех десятках миллионах, – хмыкнул я.

– И не беспокойтесь, – настойчиво произнесла Ива. – Партнеры очень щепетильны.

Я только усмехнулся. Мне все же сообщили из Центра, что это за партнеры. Масонов знают практически все. У них на редкость громогласная пропаганда и широкая реклама. Они начинили своей символикой архитектурные сооружения, произведения искусства, денежные купюры США. А Кафедра Равновесия неизвестна никому. Капитально законспирированная организация, которая одно время довольно прилично влияла на некоторые исторические процессы, имеет определенный вес и сегодня. А заодно ее адепты занимаются какими-то мистическими, археологическими, оккультными изысканиями, ища сокрытые герметические знания. Может, что-то и нашли ненароком. Нам до них дел обычно не было. Но вот только пересекаюсь я с ними второй раз. Они тоже охочи до различных раритетов. Так что порой невольно топчемся на одной грядке.

– Я уверен, что та сторона выполнит обязательства, – почти ласково произнес я. – Тем более, вы же знаете, откуда повелась поговорка – отвечать головой. Сперва она действовала в буквальном смысле.

– Ох, оставьте это средневековье, – немножко нервно отмахнулась Ива. – Мы взрослые люди и бизнесмены.

– Ладно, Ива, – безропотно согласился я. – Пока оставлю.

Завтрашний день решающий. Будет обмен. Будет вертолет с Предметом. Все будет… Если только Писатель и доктор Кинтеро сейчас найдут проход…

«Сикорский» с Ивой на борту улетел, низко пройдя над волнами в сторону острова.

Вечерело. Я посмотрел на часы. Ресурсы жизнеобеспечения аппарата «АВ-3» уже был на пределе. На меня накатила волна беспокойства.

Когда уже пора было поднимать тревогу, «Лампочка» всплыла на поверхность. Штанга. Подъем. Водружение аппарата на место.

Измотанный Писатель вылез и прислонился устало спиной к борту «лампочки».

– Ну что? – посмотрел я на него выжидательно.

– Устал, как собака дворовая, бежавшая через весь город за фургоном с сосисками, – ответил Писатель.

– И как сосиски? – поинтересовался я.

– Нормально, – он широко улыбнулся. – Нашли мы твой проход.

– Тот самый? – пристально посмотрел я на него. – Уверен?

– Сто процентов! – откликнулся Писатель. – Полное совпадение с архивными данными. Внутрь не совались. И так ресурс аппарата на исходе был.

– И правильно, – кивнул я. – Еще успеем.

Ну вот, все почти что получилось. Завтра решающий день...

Вот насколько я восхищаюсь надводным кораблям – военным и гражданским. Настолько же настороженно отношусь к подводным аппаратам, которые спят на поверхности, а по-настоящему живут в глубине. В той самой глубине, которая вызывает у меня суеверный страх своей чуждостью. Я опасаюсь и сторонюсь всего Чужого и Чуждого. А оно всю мою жизнь преследует меня.

Сомкнулись над куполом «АВ-2» воды. Мы в подводном аппарате вдвоем – я и Писатель. Интересно, конечно, рифы, кораллы, дно, напоминающие развалины города после ядерного взрыва. И жутковатое ощущение, когда понимаешь, что только тонкая стеклянная броня теперь отделяет тебя от мощи водной стихии. Чем глубже, тем больше давление, меньше света и шанса выжить при катастрофе.

Для этого сомнительного удовольствия пришлось выдержать целую баталию с подводным пилотом Эстебаном Хуаресом, который отвечал за подводные аппараты и не имел права пускать туда хоть кого-то без своего присутствия.

Я посмотрел на него сумрачно:

– Эстебан, мы поплывем вдвоем. Это не обсуждается.

– Меня навсегда выкинут из профессии, сеньор Берницкий! – закричал он отчаянно.

– Скажешь, что я применил силу, – махнул я рукой. – И я подтвержу. И еще тебе капнет приличная сумма.

После упоминания суммы он угомонился. И вот теперь вокруг нас стремительно темнеющая вода. И в тесной прозрачной кабине мы вдвоем с Писателем. Который, в отличие от меня, всегда преображался и расправлял плечи, опускаясь в глубину. Он-то как раз всю жизнь стремится ко всему Чужому и Иному.

Я, Старьевщик, и Писатель, как Нить. Нас достаточно для изъятия Предмета. Конечно, напрашивается идея бросить все возможные силы – боевые вертолеты, корабли, спецназ. Взять Золотой лист с помпой, под гром литавр военного оркестра. Только так не получается. Предметы любят тишину.

Не знаю, как так выходит. Но когда рядом в этот момент толкутся функционеры «Фрактала», мощная энергетика нашей организации на каком-то высшем плане сбивает тонкую настройку событий. А Старьевщик вроде и принадлежит «Фракталу», но он еще принадлежит и искомому Предмету, как тот принадлежит ему. Между нами тонкая связь, не терпящая грубого вмешательства. Вмешательство чревато тем, что орудие Провидения Случайность может повернуться не в нашу сторону.

Поэтому в подводном аппарате только я и Писатель. Не нужны нам ядерные подлодки в подстраховку…

Как же неудобно пребывать в тесной стеклянной бутылке в плотном гидрокостюме, обжимающим тело тисками со всех сторон. Натянул его на всякий случай. Еще за нашими спинами два акваланга. Неизвестно, с чем там придется столкнуться.

Луч прожектора шарил в прилично сгустившийся темноте. Он выдергивал обломки скал, нагромождения породы, стайки рыб и самых причудливых подводных обитателей. Бог мой, это настоящий хаос. Понятно, почему мы столько проваландались с поисками. И совершенно непонятно, как мы вообще тут что-то нашли.

Но Писатель вел нашу «лампочку» уверенно, с радостной улыбкой победителя. И заявил, лихо разворачивая аппарат:

– Хоть раз покатаюсь без занудливого Эстебана. А то от погружений с ним все руки в синяках – этот рычаг не трогай, ту кнопку не нажимай.

– О чем ты думаешь? – кинул я и добавил деловито: – Ищи ориентиры, ас подводный.

Под нами возник и скрылся в воде поросший ракушками и плененный водорослями остов самолета Второй Мировой. Пошли острые скалы, которые, казалось, готовы бритвой вспороть брюхо нашего аппарата.

– Вот и наши руины, – удовлетворенно произнес Писатель, наращивая глубину.

Какие руины?! Все те же скалы, по которым гладко скользил глаз. Как Писатель сходу определил искусственность объекта? Но при приближении становилось все более понятно – это рукотворная стена.

Подплыли еще ближе. Высветились какие-то геометрические фигуры на кладке. Свой знак – петлю Мебиуса с восьмеркой, я не разглядел. Но он должен быть там.

– Теперь пара развязок, три переулка, и мы на месте. Домчим с ветерком, командир, – с видом заправского таксиста вещал Писатель. – Немножко еще… Еще чуть-чуть. Ну вот, почти на месте…

Сердце екнуло, когда в нагромождениях камней возник черный, вполне широкий зев. И на меня свалилась уверенность – вот оно. Мы у цели.

Ширины зева как раз хватало, чтобы аккуратно войти в него нашему аппарату. Я знал об этом из дневников Лопеса. Но после того цунами и серии землетрясений все могло нарушиться. Не нарушилось. Проход был!

Наш аппарат преодолевал одну за другой подводные пещеры с гладкими каменными стенами и редкими непугаными обитателями – рыбками и креветками, застывающими в луче прожектора. Анфилада пещер вела постепенно вверх.

И вот наш луч деформировался и заплясал рябью. Я понял, что поверхность близка…

Ну, точно таинственный остров капитана Немо, где припарковался его «Наутилус». Есть старый, еще довоенный, советский фильм. То, что предстало перед нашими глазами, было очень похоже на пещеру из него. Только чужой подводной лодки нет.

Зал большой, круглый. С гладкими стенами, носящими следы искусственной обработки и местами украшенными письменами и узорами. Думаю, такие каменные работы потребовали не только колоссальных трудозатрат, но и достаточно развитой техники.

В центре зала плескалась вода, в которой мирно покачивался наш аппарат. А вокруг – каменный пол из пригнанных очень плотно друг к другу шестигранных плит. Вдоль стен возвышались трехметровые каменные статуи, выглядевшие уродливо – какие-то квазигуманоидные существа.

– Потрясающе, – сдавленно произнес Писатель, голос его сел.

От него исходили прямо волны счастливой радости. Нашел он свою Атлантиду, или как она там называется.

Тут был причал как для подлодок. Гранитный, полукруглый. К нему мы и припарковали нашу «лампочку». Чем-то это напоминало базу подводных лодок в пещерах в Крыму, где ныне музей Холодной войны.

Писатель потянул за рычаг. С шелестом разъехался в стороны купол «лампочки».

Я поднялся на ноги в покачивающемся аппарате. И как-то неловко перепрыгнул на пирс. Поскользнулся, едва не растянувшись, но сохранил равновесие.

Здесь было тихо. Только с мягким шелестом плескалась вода о гранит. Еще что-то едва слышно гудело в чреве «лампочки». Мои шаги четко, как щелчки автоматного затвора, отдавались в темноте. И еще отлично было слышно, как автоматом барабанит мое сердце.

На плитах был выбит затейливый узор, превращавшийся в узкую и извилистую дорожку-змейку. Она вела к каменному кубу в самом центре зала.

– Боже ж мой! – Писатель спрыгнул следом за мной на плиты. – Я ведь всегда знал…

Я решительно приблизился к каменному кубу, немножко склоненному в нашу сторону и напоминавшему кафедру в университетской аудитории. На скошенной стороне было неглубокое углубление.

Моя рука потянулась вперед, к вещи, которая лежала в углублении. В пальцах возникло слабое электрическое покалывание.

Это был Золотой лист. Лист Лета!

По размерам и материалу он повторял Лист Весны, как я помнил его по фотоизображению. Но было принципиальное отличие. Он был усеян выдавленными на ярко-золотой поверхности синими заковыристыми знаками. Они были хорошо знакомы мне. Нет, не в этом мире. И даже не в прошлом. Они были в Свитке Тамах Ан Тира в Тибете.

Я пошевелил губами, вспоминая состояние единения со Свитком. Тогда я спокойно читал эти слова, погрузившись в фантастический транс, и произносимые мной звуки отдавались во всей ткани мира, корежа и меняя ее. Теперь этого ощущения не было. Зато был охвативший все мое существо восторг победы.

Я положил ладони на предмет и блаженно прикрыл глаза. Впитывал ощущаемую, наверное, только Старьевщиком теплую энергию, исходившую от Предмета.

Так я, как идиот, простоял минут пять. В это время Писатель, не обращая на меня никакого внимания, исследовал пещеру, рассматривая внимательно статуи и письмена на постаментах и на стене. Видимо, они его впечатляли, поскольку он все время восклицал:

– Феноменально… Эпохально… Это же просто пир духа!

Статуй тут было штук пятьдесят. Они изображали и совершенно невероятных существ, уродливых химер. И человеческие фигуры с головами, очень похожими на квадратные гранитные головы ольмеков. А по обе стороны от золотого листа стояло два стража – неестественно худые, с удлиненными лицами, носами как утконосов и мочками ушей почти до плеч. Они сильно напоминали истуканов с острова Пасхи.

– Полюбуйся, – воскликнул Писатель, кивая на стражей. – Допотопные предтечи. Во всей своей точности. И красе.

– Не слишком они и привлекательны, – заметил я, оторвавшись от Предмета и вернувшись с небес на твердую почву.

– Думаю, они бы тоже огорчились, увидев, как измельчали их потомки… Мы совершили открытие века, а то и тысячелетия, Анатолий!

– Мы нашли Предмет. И это главное, – поправил я.

Все у меня получилось. Вскоре на палубу «Тритона» сядет вертолет с Ивой и ее партнерами с Кафедры Равновесия. Они налюбуются на Лист Лета. Передадут нам Лист Весны. По коммуникатору во «Фрактал» уйдет сигнал. Нам сообщат точку и порядок эвакуации Предмета. И сегодня Поиск будет завершен. Как всегда успешно.

– Язык предтеч, – уважительно произнес Писатель, глядя на Лист Лета.

– Он самый, – кивнул я.

– Как и на стенах, – Писатель обвел рукой окрест себя. – Странное ощущение. Когда идешь к чему-то всю жизнь и доходишь до этого, то вдруг возникает мысль – а для чего дальше жить?

– Типун тебе на язык, – буркнул я. – Еще накаркаешь.

И накаркал, зараза такая!

Послышался булькающий звук. Я резко обернулся.

Мы изумленно смотрели, как расползается по воде пятно прожектора. И из глубины всплывает подводный аппарат…

В голову сразу рухнули какие-то дурные мысли из блокбастеров о тайной подводной цивилизации, присматривающей за сохранностью своих тайн. Или о происках таинственных конкурентов и врагов.

Но это был всего лишь «АВ-3». Наш второй подводный аппарат с «Тритона». И это радовало.

Теперь вот возникал закономерный вопрос: какого хрена он тут делает?!

Освещение в зале было не ахти – только наш прожектор. Прибывшие врубили свой прожектор, который помощнее, и теперь он бил конусом в сторону «кафедры». И мы с Писателем были в нем, как загнанные браконьерами сайгаки в ночной степи.

Я прижмурил глаза. И рассмотрел, что аппарат «АВ-3» полон под завязку. Все три места заполнены.

Моя рука потянулась к поясу. На нем был чехол со спецпистолетом, который одинаково стрелял и под водой, и на суше. В магазине пять патронов. Ну что, он может сейчас пригодиться. Очень уж эта ситуация мне не нравилась. Поэтому я вытащил свое оружие и поднял его.

– Это еще что за шутки! – воскликнул Писатель.

«АВ-3» гулко ткнулся носом о пирс. С шелестом разошлись створки купола. И на плиты неуклюже выбрался наш подводный волк Эстебан в гидрокостюме. И растерянно застыл, будто скованный цепями.

Следом появилась женская фигура, которая несла в руках большую пластиковую плоскую коробку. Она ступила в круг света, и я увидел, что это Ива. Собственной персоной. Судя по габаритам ее ноши, в коробке вполне может уместиться Лист Весны.

Но за каким чертом ее принесло сюда?

– Здравствуйте, мистер Берницкий. Наши планы немножко меняются. Товар с доставкой к месту, – улыбнулась Ива.

Голос ее был какой-то излишне официальный, деревянный, а движения механическими. Видимо, она не слишком рада тому, что делает.

Деловито приблизившись ко мне, Ива положила коробку на плиты. Открыла ее. И отошла в сторону. У меня сперло дыхание.

Ну, вот и все! Поиск завершен! В коробке лежал Лист Весны. Обе части Предмета на месте.

Я нагнулся. Коснулся пальцами Предмета.

А когда разогнулся, мне прямо в голову смотрел восьмизарядный полицейский пистолет. «Вальтер». Держала его Ива умело, и по каменному выражению лица я понял, что нажмет она на спуск без малейшего колебания.

– Брось оружие на пол, – отчеканила она, выделяя каждое слово.

Вот же черт! Как мое хваленое чутье дало сейчас сбой? Притом когда все странности ситуации налицо! Как какой-то морок нашел. Да еще ощущение близости вожделенного Предмета сбило все тонкие настройки в душе.

Я прикинул, что стоит она от меня в трех метрах. Резким броском можно попытаться сбить ее с ног, но шансов не так много. Тем более, если не пристрелили сразу, значит, есть какие-то варианты, и возможен торг.

Я разжал пальцы, и мой спецпистолет, которым можно дырявить под водой водолазов, упал на пол со стуком.

– Ну, вот и отлично, – послышался трескучий голос.

В круге света появился очередной участник этой трагикомедии.

Католик!

Он тоже был в гидрокостюме. И держал в руках направленный на меня скандинавский короткоствольный пистолет-пулемет «А-236».

Он кивнул Иве. Так махнула пистолетом и потребовала у меня:

– Отойти на пять шагов!

Я выполнил это требование.

Она засунула свой «Вальтер» за пояс. Вытащила из контейнера Золотой лист. И аккуратно уложила его в нишу на кафедре. Прямо на Лист Лета.

Мне показалось, что мир немножко вздрогнул. Возникло ощущение резко образовавшейся пустоты, которая вот-вот должна чем-то наполниться.

Мои виски сжало резкой болью и тут же и отпустило. Мир стал чуть более четким. Но все равно каким-то неопределенным.

Католик удовлетворенно крякнул и опустил пистолет-пулемет.

Ива между тем опять целилась в меня.

– До недавнего времени я не знал о дуальности Предмета, – довольный, как кот, объевшийся сметаны, поведал Католик на чистом русском языке. – Искал Золотой лист в Москве. Потом в Париже. А нужно было просто крепче прижать тех спелеологов-уфологов.

– Это ты про Дэникена и Лопеса? Ты приложил руку к их смерти? – поинтересовался я.

– Ну что ты, – даже как-то обиженно произнес Католик. – Я бы предварительно вытряс из них все, в том числе расположение этого уединенного места. Начал искать я, когда они были мертвы. Они не могли выжить. Они сгорели в соприкосновении с тем, чего обычным людям касаться нельзя. Это как таскать руками радий. Они же не мы, Старьевщик. Им это не по плечу.

– Как ты здесь оказался? – спросил я.

– Хочешь знать? – Католик расплылся в улыбке. – Мне скрывать нечего.

И, правда, скрывать он ничего не стал. В двух словах обрисовал ситуацию. Как выяснилось, он все же узнал о сделке с Золотым листом. Когда к Иве прилетели представители Кафедры Равновесия с Предметом, он их перехватил. Дальше лишь дело техники.

– С Ивой мы договорились, – иронично скривил он тонкие губы.

И я понял суть ситуации. Иву он не купил, не уговорил. Она нанес мощный ментальный удар. И сломал её. И сейчас она находится под его контролем. Считай, закодирована на подчинение. Эта процедура выжигает человека. Но, понятно, что здоровье реципиента волновало Католика меньше всего.

Потом на вертолете с Ивой и своими гончими он прилетел на «Тритон». Боевики без особых проблем захватили корабль. Реально сопротивляться могли лишь ребята Шкипера, но они были не готовы к такой агрессии изнутри.

– На корабле остались живые? – угрюмо спросил я.

– Остались, – радостно произнес Католик. – Почти бескровная операция. Только трое раненых. А вот долго ли им жить? Зависит от твоей сговорчивости.

– Сговорчивости? – удивился я. – Зачем я тебе нужен, когда Предмет и так у тебя.

– Предмет, – усмехнулся Католик. – Ты же ничего не понимаешь.

– Ну, так объясни, – требовательно произнес я.

Затягивать разговор для меня было предпочтительнее, чем подыхать, начиненным свинцом, Пока человек жив, всегда имеется шанс что-то изменить.

– Настало время сделать кое-что вместе, – сказал Католик.

– Ты в своем уме? – изумился я. – С чего это?

– Потому что идёт вторжение.

– Какое вторжение?!

– Издалека, – вдруг в голосе Католика проскользнули четкие нотки страшной усталости. – Ты все равно пока не поймешь.

– Со звезд? – усмехнулся я. – С шагающими танками, бластерами и Звездой Смерти?

– Эх, если бы все ограничилось таким карнавалом, – поморщился Католик. – Нет, бластеров и звездных крейсеров не будет. Все гораздо хуже…

А ведь он и, правда, хотел договориться – сейчас мне это стало совершенно ясно. Может, и не врет про Вторжение? Ощущалась в этом мире какая-то иная чуждая сила. Тогда может, действительно, нам надо договариваться?

Ответа у меня не было. Но все существо протестовало против договора с той стороной.

– Дест, – произнес я. – Вы тысячи лет терзали человечество. Сеяли хаос, зло.

– Не мы. Человечество сеяло их само. Мы лишь немножко подталкивали. Но это наш хаос и зло. А что там, за пределами нашего мира? Может, нечто тысячекратно худшее? То, чему человек вообще не нужен. Или нужен, как пища. Не в буквальном смысле. Есть вещи куда страшнее.

– Куда уж хуже? – скривился я.

– Куда? – воскликнул Католик. – Понимаешь, это все сущая ерунда – геноцид, кровь, вражда. Человек через смерть выходит из плена этого мира. И уходит в новую жизнь. На новый круг. А если плен заключен в самом на веки предопределенном тесном кругу неумолимых перерождений? Если выхода нет? Вот что страшно, Старьевщик. Очень страшно.

– Зачем нужен тебе именно я?

– Знаешь, почему меня зовут Католиком?

– Без понятия, – искренне ответил я.

– Это не вероисповедание. Скорее, от слова катализатор. То, что запускает реакцию. Цепь событий. Без чего не прорастет зерно – информационная структура, сжатая в Предмете. Ты такой же, Старьевщик. Предмет и ты – это единство и взаимопроникновение. Только тогда следует цепь изменений. Только тогда.

Я внимательно посмотрел на собеседника. Что-то совершенно нечеловеческое сейчас виделось в нем. Какая-то вселенская сила играла им.

Но мне кристально ясно было одно. Даже если и имеется в его словах рациональное зерно, идти ему навстречу нельзя. Ни при каких условиях.

Значит, остается героически пасть в неравной борьбе. Броситься на амбразуру. Шансов у меня исчезающее мало. Ну, хоть не пасть забитой мясником бессловесной овцой.

Или все же есть выход?

Я покосился на Иву. И ощутил, как в глубине моего существа поднимается упругая волна. На ее гребне были воспоминания из прошлых миров. О том, как Ива предала, а потом спасла меня там, на Тибете. Может, все повторяется?

Какая-то внутренняя целеустремленность возникла у меня. Будто сжал в комок все эти воспоминания и попытался втиснуть в сознание Ивы.

Не экстрасенс я и не колдун, хотя и бывают у меня редкие прозрения. Но сейчас мной владело всепоглощающее чувство, что я мысленно способен достучаться до чужого разума.

Секунда, другая – они были как вечность.

И я победил! Достучался! Рывком, как кувалду, опустил на ее голову знание!

Ива вздрогнула. Всхлипнула. Я прямо физически ощущал, как в потоках боли мечется ее душа, пытаясь вырваться из наложенных Католиком оков.

Потом она взглянула на меня. И нажала на спусковой крючок «Вальтера».

Тяжелая пуля отбросила меня назад.

– Дура! – зашипел Католик.

Ива заорала дико, как-то нечеловечески. Продолжая кричать, она повернулась к Католику. И всадила ему пулю в грудь. Тот рухнул на пол.

Эта бешеная Валькирия походя уложила двух человек, которых можно отнести к одним из самых опасных на этой планете.

Я упал на постамент, где лежали уже две пластины. Кровь моя заструилась по их белому золоту и загадочным письменам.

Сознание плыло. Я уходил. И напоследок сделал главное. Произнес всплывшие в моем сознании, как пробки в воде, фразы из языка предтеч, являвшегося ключом.

Свет мерк, и я проваливался в вибрирующую и, кажется, живую тьму. Но я был уверен, что, в целом, все прошло как, надо.

Если не считать, что меня убили…