Текст книги ""Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Илья Рясной

Соавторы: Виктор Гвор,,Анастасия Сиалана,,Сергей В Бузинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 248 (всего у книги 354 страниц)

Глава 7

Я захлопнул дверцу старенького «Рено 100» – немножко нелепого на вид, горбатого, будто пузырящегося автомобильчика. Несмотря на невзрачную внешность, он обладал хорошей проходимостью, его любили крестьяне и всякие путешественники.

Передо мной была классическая французская деревенская ферма, именовавшаяся усадьбой Верон. Длинный, из серого камня, просторный и бестолковый дом, чья покатая черепичная крыша венчалась высокой дымовой трубой. Слева от него шли длинные хозяйственные строения – сараи и амбары. Между ними приткнулся старенький легкомысленно-розовый трактор с логотипом на морде «Сталинградский ТЗ» – их Россия экспортировала уже лет двадцать по всему миру. В огороженном деревянным забором загоне скучала пара лошадей. Вокруг простирались поля. Рваными пятнами уродовали пасторальный пейзаж вырубленные, частично сожженные виноградники. На их месте, по задумке исламистов, должны взрасти плоды, угодные Аллаху, а не делаться богомерзкое вино.

Итак, если верить профессору Ларивьеру, именно здесь расположено скрытое хранилище сопротивления. А еще тут ждут гонца от «Солнца Франции» с паролем и отзывом, которые я узнал от профессора. Заодно я получил у него письмо соратникам с просьбой оказать его подателю все возможное содействие и отдать запрашиваемую вещь.

Я стоял перед домом, разведя руки и тем самым демонстрируя отсутствие в них оружия. «Мы пришли к вам с миром!»

Никого вокруг. Никакого шевеления. Пойти, что ли, постучаться? Спросить: «Есть ли здесь люди добрые?» А, может, никого и нет? Снялись отсюда все, убоявшись перспективы приближающейся войны?

Тут холодок пробежал по моей спине. Я явственно ощутил себя целью. Сто процентов, какой-то стрелок сейчас смотрит на меня в прорезь прицела. Наверняка, палец у него дрожит, нервы на пределе. И нажать на спуск он может в любой момент.

– Я от профессора Ларивьера! – крикнул я.

Мне показалось, напряжение в окружающем мире стало таким, что сейчас само пространство лопнет, как пережатая пружина.

Так, спокойно. Стоять на месте. Не делать резких движений. Иначе идиот с ружьем, или что у него там, запросто может шмальнуть.

Простоял я, не двигаясь, с минуту, боясь лишний раз вздохнуть. И вот входная дверь в дом медленно, скрипуче открылась.

На пороге возник человек. И моя рука невольно дернулась к поясу. Только вот пистолет я оставил в машине, в знак миролюбия. И где оно теперь, мое хваленое миролюбие?

По ступеням спускался мулла, или имам, или кто он там. Во всяком случае, тип в чалме и халате. Такое благословенное дите Халифата. Их тех, кого редко берут живыми в плен.

– И чем мы можем помочь путнику? – спокойно и, как мне показалось, с насмешкой, спросил человек, путь он будет Мулла.

Я только пожал плечами, пытаясь сообразить, что происходит. Вариантов была масса. И многие из них мне сильно не нравились.

А, была, не была. Все равно теперь мы просто так не разойдемся.

– Ох, времена недоверия и злобы. Хмурое небо хмурых сердец, – произнес я слова пароля.

– Хмурится природа и хмуро в душе, – ответил Мулла.

Он широко улыбнулся и сделал жест, приглашая дорогого гостя в дом.

Как только я ступил за порог, ожидаемо в мою спину уперся ствол чего-то стреляющего.

Я безропотно выполнял все приказы находящихся в помещении людей, а кроме Муллы их было трое. Встал на колени. Поднял руки. И терпеливо сносил, что меня обшаривали, притом достаточно неумело.

Действовали обитатели усадьбы нервозно, непрофессионально и откровенно бестолково. При желании я хоть сейчас раскидаю их. А для начала завладею винтовкой М-14, которой мне так упорно тычут то в спину, то в затылок. Нельзя тыкать винтовкой в незнакомого человека. Во-первых, это невежливо. А во-вторых, может попасться такой человек, который легко отнимет ствол, находящийся на расстоянии контакта, и обломает его о дурную голову. Но длиннорукому сухощавому очкарику, кажется, сие было неизвестно. И он с самозабвенным удовольствием продолжал тыкать в меня стволом. Я сразу определил его в этой компании, как главного идиота. Идиоты есть в любой компании, а если они еще и истерики, то становятся самым опасным элементом. Так что будем держать его в поле зрения.

Наконец, пожилой угрюмый бородач с широченными плечами докумекал, что шмонают они гостя как-то бестолково. Меня подняли и, как следовало сделать с самого начала, приказали:

– Руки на стену.

Ну, дураку же понятно, что так обыскивать куда легче, чем сидящего на коленях.

Из моего заднего кармана извлекли плоскую коробочку рации. Беспроводной микрофон ее был вшит в воротник, а наушник торчал в ухе, почти незаметный.

– Больше ничего нет, – вынес вердикт бородач.

– Обернись! – приказал Мулла.

Я обернулся и теперь мог рассмотреть всех. Очкарик походил на вечного студента, ему было лет тридцать. Так и поименуем его – Студент. Широкоплечий напоминал закоренелого селюка, упертого недоверчивого труженика полей. Возможно, усадьба Верон принадлежит ему. Еще здесь был пухлый хомяк, тоже в очках и тоже по виду похожий на студента. Подполье очкариков и селюков – это войдет в анналы.

Трое из присутствующих вполне вписывались в типичный образ ячейки бестолкового, но гордого французского Сопротивления. Но что здесь делает слуга Ислама?

– Не каждый день к нам заходят шпионы исламской стражи, – расплылся в злой улыбке Студент.

Хомяк нервно подхихикнул и подбросил в руке мою рацию.

– Ты поосторожнее с этой штукой, – кивнул я ему. – Нажмешь не на ту кнопку. Подашь сигнал тревоги. И от дома останутся одни угольки.

Хомяк встревожено посмотрел на меня и быстро положил рацию на длинный дощатый стол, стоявший в центре просторного помещения с низкими потолками и старой, ветхой мебелью.

– Вас взять за шкирку – пары бойцов хватило бы, – я, широко улыбнувшись, начал болтать, пытаясь хоть немного расслабить хозяев и притушить в них страх, который толкает порой на необдуманные поступки. – Ребята, ну признайтесь. Ни в одном бою вы не были и не собираетесь, иначе не суетились бы так. Предлагаю нам всем успокоиться. Вы прочитаете рекомендательное письмо от профессора Ларивьера. А потом, как вежливые люди, не чуждые гостеприимства, выставите бутылку «Божоле». Наверняка она запрятана от всевидящего ока шариатского надзора. И мы поговорим спокойно и со смыслом.

Как ни странно, они повиновались. Мулла отдал короткие приказания. Мне дали возможность двигаться. Я протянул ему письмо, и он внимательно прочитал его.

Селюк выложил из стоящих вдоль стены шкафчиков на стол хлеб, сыр, извлек откуда-то из тайника в пузатом буфете пыльную, но объемистую бутылку старого доброго вина. Красная жидкость как кровь потекла в стаканы.

Мы выпили. Домашнее вино было немножко терпкое, сладковатое, но вполне пристойное. Даже Мулла причастился. Интересно, кто он все-таки такой?

Первый невроз встречи мы преодолели. Но расслабляться рано. Ситуация могла обостриться в любую секунду. Очень уж ребята тут собрались напряженные и нервные.

– Майор Иванов, – представился я.

Ивановых в России много.

– Русский, – с каким-то злобным удовлетворением произнес насупленный Студент, на столе перед которым лежала его М-14. Кто этому дураку доверил оружие?

– Именно, – кивнул я.

– И что привело вас, русского, именно к нам? – продолжал агрессивно наезжать Студент. – И именно от профессора Ларивьера?

– Мне нужна вещь. Одна единственная. Не очень важная для вас. Но существенная для меня, – решив не рассусоливать, взял я быка за рога. – Я здесь, чтобы обсудить условия. Торг возможен.

– Все понятно,– с удовлетворением человека, чьи самые темные опасения подтверждаются, произнес Студент. – Русские прилетели подзаработать на нас. Забрать сокровища французской нации.

– Ну да, – кивнул я. – Это главная цель. А Халифат просто случайно нам под руку подвернулся. Пришлось его бомбами утюжить.

– Я не верю русским, – настойчиво продолжал гнуть свое Студент.

– Сейчас придется поверить,– сказал я. – Хочу, чтобы вы поняли одно. Я все равно возьму эту вещь. Можете защищать ее до последней капли крови. Надолго капель не хватит. Сейчас вашу хибару держат под прицелом мои бойцы. И, поверьте, вы для них никак не противник, а всего лишь мишень.

– Это что, гнусный шантаж?! – Студент все распалялся.

– Всего лишь взаимовыгодный договор. Вы отдаете мне вещь. Русское командование предпринимает все меры для сохранности, а позднее возврату Франции культурных и исторических ценностей, которые вы стережете. Ну и окажет содействие в вашей национально-освободительной борьбе. А возможностей у нас много.

Студент сжал ствол М-14 и воскликнул истерично:

– Будете штурмовать дом, мы тут взорвем все!

– Ой, не надо сказок, – улыбнулся я. – Вы не Шарль Перро. И даже не Красная Шапочка.

Атмосфера все сгущалась. Я хорошо помнил слова профессора Ларивьера, что мне будет нелегко с этими людьми.

Неожиданно Мулла расхохотался, притом искренне, задорно, почти до слез.

– Выглядит это баранье бодание на редкость забавно, – сообщил он, отсмеявшись.

– Ничего забавного не вижу, – скептически произнес я.

– Ну и зря, – Мулла повернулся к Студенту. – Пьер, не будь глупцом. Их и так достаточно вокруг нас. Лучше подумай, как будем договариваться. Русские – наши союзники.

– Ваши? – хмыкнул я. – Вообще, что это за маскарад с переодеванием?

– Никакого маскарада, – все улыбался Мулла. – Я настоящий мухаддис, то есть уважаемый человек и знаток Ислама. Ко мне за толкованием сур Корана приходили и бойцы исламских батальонов, и шариатские стражи. Здесь еще недавно было довольно многолюдно.

– И все-таки вы на нашей стороне, – произнес я.

– Я на стороне Аллаха милосердного. Здесь, в этом хранилище, находятся католические святыни. В подполе, в целлофановых мешках, сложено то, что составляло дух Христианской Европы. Христианство – религия Писания. Христианин есть брат мусульманина – только так можно строить крепкий мир. А Халифат… Я ненавижу Халифат. И я давно работаю вместе с профессором Ларивьером и этими молодыми людьми на благо согласия в моей стране – Франции.

– Чем вам, мухаддису, не по душе Халифат, который несет Ислам в заблудшую Европу? – спросил я с интересом и тут же раскаялся, что не успел прикусить язык. Верующий народ бывает крайне обидчивым.

– Халифат? Он не несет Ислам, – твердо произнес Мулла. – Он его уничтожает. Почему никто не видит, что за ширмой Ислама взрастает нечто совершенно чужое и страшное. Пока еще воинов Халифата интересует наша традиция. Но и Коран, и сам Пророк от них все дальше. Им уже и сам Аллах не указ. Он им мешает. Им ближе Иблис, потому что они машины для убийства и унижения этого мира.

– Не спорю, – согласился я.

И на самом деле то, что творил Халифат, было так же далеко от заветов Мухаммеда, как призывы Иисуса Христа подставить левую щеку от сжигания на кострах еретиков. А может и еще дальше.

– Недаром же поговаривают, что высшие функционеры Халифата практикуют человеческие жертвоприношения, – вздохнул Мулла. – Не верите? А мне верится… Халифат это Иблис. А мое присутствие служило здесь защитой для моих друзей.

– Теперь защитой можем служить только мы. Армия России, – заметил я.

– Верно, – кивнул Мулла и обернулся к Студенту. – Так что, Пьер, найди для русского месье то, что он хочет. А потом мы обговорим формы его помощи и благодарности.

– Что вам надо? – недовольно буркнул Студент.

– Копье Лонгина, – с замиранием сердца произнес я.

– Господи, – каркающе расхохотался Студент. – Русские поверили в Копье силы и хотят зарядиться его энергией ради мирового господства. Какие же вы смешные.

– Что вас так веселит? – спросил я.

– Копье поддельное! – торжествующе воскликнул Студент – мол, получи, грязный варвар.

– Ну, так дайте мне его, – спокойно произнес я. – И забудем об этом.

– А нет его здесь! – Пьер вызывающе выпятил губу. – Оно в каком-то другом хранилище. Наше, знаете ли, не единственное. Во Франции очень много реликвий. И многие нам удалось спасти.

– В каком хранилище? – с напором осведомился я.

– Не имею никакого понятия, – бодро произнес Студент, и я понял – врет. То, что копья здесь нет – не врет. А насчет того, что не знает, где оно – ложь кристально чистая.

Мулла кивнул:

– Его здесь и, правда, нет. Пьер не грешит против истины.

– Вы очень меня разочаровали, – произнес я, прикидывая, что делать.

И тут в наушнике запиликало. Послышался отдаленный голос Лешего:

– Первый, ответь второму.

– На связи, – проговорил я в закрепленный на воротнике миниатюрный микрофон.

– Тут гости, – сообщил мне не шибко радостную новость Леший. – Вооружены. Решительны, судя по пыли, которую подняли на дороге. И движутся прямо к вам…

Глава 8

– Кто стрелять умеет? – обвел я глазами своих новых знакомых.

– Умеем, – как-то не слишком уверенно, но вызывающе громко крикнул Студент. – Хочешь проверить?

– Хочу. Сейчас тут будет отделение Халифата, – я кивнул на рацию. – Придется драться. Так что доставайте оружие. И побыстрее.

Леший сейчас пытался перехватить колонну, но расположение у него не слишком удобное. Он мог просто не успеть. Конечно, он придет на помощь и ударит врагам в хвост. Но для этого мы должны продержаться хотя бы немного.

Обитатели усадьбы растерялись. Первым сориентировался Мулла и прикрикнул на Пьера:

– Давай! Доставай! Будем биться!

Как называли участников французского Сопротивления во время Второй мировой? Маки, точно! Вот вместе с такими маки и придется сейчас повоевать.

Пьер быстро спустился в подвал и стал передавать оттуда оружие. Так, что у нас в наличии? Два капризных, но скорострельных и достаточно точных автомата «Беретта»… Пулемет «МG»… Один РПГ… Снаряженные магазины и заправленные ленты. Хорошо еще хоть сообразили заранее подготовить боеприпасы к бою, подпольщики.

– Это мне, – я указал на густо смазанный пулемет, из которого явно давно не стреляли, и с усмешкой бросил нахохлившемуся, как какаду, Пьеру: – Да не ерзай ты. Не обижу.

Пробежавшись по дому, я опытным глазом просчитал возможности обороны, которые не вдохновляли. Распределил сектора обстрела. Два мешка с крупой пристроил в проеме окна, поставив между ними мой пулемет. Какая-никакая, а защита.

Стены дома были очень старые и толстые, из камня. Интересно, они выдержат пули из крупнокалиберного пулемета? Если выдержат, тогда еще повоюем. Если нет – нас тут измочалят в хлам с пары очередей.

– Второй. Ну, где они? – осведомился я в микрофон рации. В висках стучало, сердце ухало, адреналин кипел, как всегда перед хорошей дракой.

– Скоро будут, – пообещал Леший. – Вы как там?

– Команда небоеспособная, – кратко описал я ситуацию. – Так что все же попытайтесь не пропустить гостей к нам. Отрежьте их.

– Да уж попробуем! – заверил Леший. – Все, пока отключаюсь. Мы работаем!

Прошла минута, потом другая… Ну, вот и гости! Вдалеке послышался нарастающий шум моторов.

Вскоре колонна будет здесь. И придется биться. Фактически, одному, поскольку на подпольщиков особой надежды не было.

Ухнул взрыв. Загрохотал крупнокалиберный пулемет. Отлично! Значит, Леший все же успел выдвинуться на позиции!

– Перекур, месье маки, – крикнул я, отставляя в сторону пулемет.

Можно было перевести дух. Все равно с моей огневой точки не видно, что там творится. Но можно быть уверенным – если Леший вцепился, то дальше он врага не пустит…

Как узнал я потом, бой разворачивался быстротечный и жестокий. У Лешего имелся козырь в рукаве. Это был разведывательный беспилотник «Линза», который гордым соколом парил в выси и сбрасывал картинку на тактический планшет. Потому засекли колонну задолго до подхода.

И все равно наши впритык успели передислоцироваться. Бронемашину спрятали за стогами лежалого сена. На холме и в заброшенном каменном строении на склоне распределились наши гранатометчики и снайперы. Наспех замаскировались подручными средствами. Смогли сделать это за считанные секунды до того, как на дороге появились два военных «Хаммера» песочного цвета с черными пиратскими знаменами Халифата.

Их подпустили на максимально близкую дистанцию поражения. И по первому «Хаммеру» врезали два гранатометчика.

Попасть из гранатомета в разогнавшуюся на всех парах машину – это большое искусство. Первая граната ушла в сторону, да так и не разорвалась. Зато вторая впилась прямо в металлический бок.

Вспышка. Кумулятивная граната прожгла броню, а осколки и избыточное давление упокоили наглухо экипаж. «Хаммер» снесло с дороги. Он перевернулся. Из него повалил черный липкий дым.

По второй машине прошлась очередь крупнокалиберного пулемета, выпущенного из деловито выползшего из-за стога нашего броневичка «Ивеко». Тоже вариантов врагу не оставили. Пули пробили броню, и второй «Хаммер» ткнулся носом в песчаную насыпь у дороги, замер.

И все. Тишина. Ни единого ответного выстрела.

Вот и весь бой. Ни гордых атак во весь рост. Ни стремительных бросков. Только доклад в эфире:

«Цель один отработана!»

«Цель два нейтрализована частично. Нуждается в доработке».

Потом осторожная проверка результата. Наши стрелки присмотрелись. И выдвинулись к дымящимся «Хаммерам». Действовали осторожно, умело прикрывая друг друга, тщательно контролируя пространство, готовые во всеоружии встретить угрозы типа недобитого боевика или активирующейся на объем движения мины. И очень хотевшие найти живого «языка»…

Когда выстрелы затихли, я так и пребывал в неведении о результате отгремевшего боя. Но вот в наушнике зазвенел вполне оптимистичный голос Лешего:

– Первый, ответь второму!

– На связи, – произнес я.

– Угроза снята. Противник нейтрализован. У нас без ущерба.

– Моджахеды? – уточнил я.

– Да кто их поймет. Шли под флагом Халифата, – пояснил Леший.– Но рожи как на подбор – европейские.

Эта новость мне сильно не понравилась, и я поинтересовался:

– Живые есть?

– Двое, – порадовал Леший. – Слегка контужены, но транспортабельны.

– Забираем их с собой, – приказал я. – И пришли машину сюда.

Минут через пять на территории усадьбы, прямо перед домом, затормозил бронированный внедорожник с крупнокалиберным пулеметом. Из него пружинисто и изящно, как дикий кот, выпрыгнул Леший.

– Да не дергайся ты, – прикрикнул я на опять засуетившегося Пьера – вот ведь маньяк, сразу тянется к любимой М-14. – Это свои!

Леший, возникнув на пороге дома, вопросительно посмотрел на меня:

– Как ты?

Понятно, про что он спрашивает. Я только махнул рукой – мол, зря старались. Предмета нет.

Леший удрученно кивнул и осведомился:

– Ну что, шеф, уходим?

– Вы оставляете нас?! – возмутился Мулла. – А если придут новые моджахеды? Вряд ли теперь я прикрою это место своим именем. И с нас стражи спросят по самой дорогой цене. И хранилище будет потеряно.

Мы с Лешим переглянулись. Резон в этих словах был. И еще мне нужен этот Пьер. Нить не может же так просто оборваться. И если кто что и знает о местонахождении Предмета, так этот заносчивый галльский петух. А просто взять его сейчас в охапку и увести с собой, конечно, труда не составит, но будет тактически неправильно.

В машине у Лешего имелась рация дальнего радиуса действия. По ней мы соединились со штабом Западного фронта. Я по специальному коду вышел на одного из руководителей группировки. Сжато изложил генерал-лейтенанту ситуацию. И нашел его понимание. Через несколько минут согласований все стороны пришли к устроившему меня результату. Рискованному, конечно, но иначе никак не получалось.

Когда мы вернулись в дом, я успокоил Муллу:

– Мы остаемся здесь и держим оборону. Завтра попытаемся эвакуировать и вас, и ваши несметные богатства.

При последних словах Пьер вздрогнул. Бросил на меня злой взгляд и понурил обреченно голову. Понимал, что возражать глупо. Но душа его праведно кипела от этого союза с варварами, который еще неизвестно чем закончится. И в руки которых достанутся так дорогие его сердцу раритеты, ради которых он рисковал своей жизнью…

Глава 9

Ночью мимо усадьбы Верон по междугородней трассе просвистела небольшая колонна моджахедов. Но к ферме она не свернула. Спешила покинуть район, где ни сегодня-завтра будут русские.

Под утро какая-то вооруженная группа человек в десять устало брела в сторону усадьбы. Пришлые отлично нарисовались на приборах ночного виденья зелеными силуэтами. Пара снайперских выстрелов поверх голов обратили их в бегство. Ребята Лешего бдили строго.

Больше никаких сюрпризов не было. К полудню, рыча моторами, к усадьбе подкатили русские боевые машины десанта. И залихватский капитан, как и положено, в тельнике и лихо заломленном набок голубом берете, спрыгнув на землю с брони, бодро отдал честь:

– Товарищ майор. Капитан Рогожин прибыл в ваше распоряжение!

– Отлично, – я протянул руку капитану и изложил ему наши дальнейшие планы на жизнь: – Французов с усадьбы эвакуируем. Вы закрепляетесь, держите оборону. Тут много барахла – ценного и очень важного. В ближайшее время будет обеспечена его транспортировка.

Если французы что-то и хотели возразить, то я им не позволил. Сказано, эвакуация, значит, эвакуация. Единственно, на что согласился – это оставить в усадьбе Муллу. Пусть присмотрит зорким мусульманским взглядом за сохранностью католических сокровищ. Из этой компании он, кстати, единственный, кто вызывал у меня доверие. В нем ощущалась какая-то правильная мудрость и стальная выдержка. Его же соратники жили на вечном французском самолюбовании и неуравновешенных эмоциях.

Дальше все прошло гладко. Десантники еще сутки расслаблялись на ферме в тишине и спокойствии. Потом подошли основные части русской армии. Реликвии были извлечены из хранилища, пересчитаны, видеофиксированы, опечатаны и направлены в расположение штаба фронта. Дальше их путь лежал в Москву. И там решат, что делать с этим культурным наследием Франции. Хотя, для начала, надо определиться с самой Францией и всей этой территорией…

Между тем операция «Прилив» по освобождению Лазурного берега шла с опережением графика. Халифат резво отступал. И ему никак не удавалось устроить русским достойный газават. Получалось только местами огрызаться. Русская военная машина методично и неумолимо перемалывала «истинных правоверных». Она продвигалась вперед неторопливо и мощно, как асфальтоукладчик, утрамбовывая все на своем пути.

А вот на освобожденных землях работа предстояла сложная. Необходимо было обеспечивать оставшееся там мирное население продовольствием и водой. Разворачивать госпитали и, что новое в истории войн, центры психологической реабилитации. Население было психологически перекручено, раздавлено, отравлено не таким уж и долгим, но весьма ярким, как взорвавшаяся ядерная бомба, владычеством Нового Европейского Халифата.

«Фрактал» всегда вел неукоснительную линию на минимальное вмешательство в политические процессы. Но, вопреки своим базовым правилам, ему пришлось поделиться с дружественными правительствами весьма специфическими технологиями раскодировки и психологической реабилитации населения, подвергшегося массовой психологической трамбовке до состояния невменяемости. Все дело в том, что ситуация с Халифатом сама по себе была вне всяких правил, моделей и понимания. И нам невольно приходилось выходить из нашей вечной тени.

Наши специфические технологии прокатывались в разворачиваемых на освобожденных территориях центрах психологической реабилитации. Один из них был обустроен в Монако, прямо в роскошном здании известного на весь мир казино Монте-Карло.

При Халифате там устроили медресе с ускоренным обучением проповедников для духовного окормления воинов джихада и населения оккупированных районов. Притом большинство учеников по национальности являлись французами, добровольно принявшими «истинный Ислам» и поклявшимися служить ему верно и до самой смерти. Интересно, что держались они здесь с оружием в руках до последнего, пощады не просили, грудью бросались в атаку на пулеметы. И были уничтожены нашими союзническими мусульманскими частями до последнего человека. И от этого факта мороз по коже пробирал. Ох, насколько же силен и плотен морок Халифата, втягивающий в себя не только огромные территории, но и души людей.

С пришествием Халифата в Европу хлынули бесчисленные толпы арабов, негров, дождавшихся своего звездного часа. Это было дикое воинство, несшее разрушение и шедшее покорять и грабить. Но опору в установлении нового порядка Халифат нашел больше вот в таких новообращенных европейцах. Массовая культура и психотехнологии Запада превратили сознание европейского обывателя в бумажный лист, с которого можно стереть все, что угодно, и что угодно записать. Люди, которые истово верили раньше в толерантность и благостность всяких извращений, теперь так же искренне верили в «истинный Ислам» и гордились этим. Таких зомби оказалось на удивление много.

Я стоял на знаменитой на весь мир набережной Княжества Монако. Здесь не так давно ревели болиды «Формулы-один». А в заливе, видом на который я мог сейчас наслаждаться, устраивались гонки на водных мотоциклах, стартовали парусные регаты. Да, была здесь такая витрина гламурно-буржуазной элитарности. Теперь она разбита вдребезги. Разнесены в хлам со всем нажитым непосильным трудом статусным барахлом виллы знаменитых голливудских знаменитостей и хозяев транснациональных корпораций. Хрустят под ногами выбитые стекла роскошных отелей. Снесены осколками пальмы и платаны.

С трудом можно представить, что здесь будет потом. Как будет организована жизнь. Что станет с населением Лазурного берега, принявшим и перенесшим такую оккупацию, по сравнению с которой проделки Гитлера выглядели просто шутками доброго докучливого дядюшки, приехавшего погостить.

Да и вообще непонятно, какие сложатся контуры будущей Европы. Кто с кем будет договариваться? Единственно, в чем уверен – Россия оккупировать эту клоаку не станет. Такой груз отправит на дно любой корабль. Но и вне сферы своего влияния эти места больше она не оставит. Слишком много для нее зла приходило отсюда больше тысячи лет.

Ладно, все это досужие размышления. Предаваться им приятно. Но у меня множество незавершенных дел. И главное – в центре психологической реабилитации меня ждал Эскулап, главный кодировщик «Фрактала». Редко сколь-нибудь серьезное дело обходилось без него. Сейчас статус у него был официальный – ведущий консультант Департамента по чрезвычайным ситуациям Правительства России.

Я взглянул на часы. Время рандеву близилось. Хотя идти недалеко. Вон, отсюда прекрасный вид на цель моего визита – возведенное на обрывистом берегу казино «Монте-Карло».

Ну что же, вперед. Мимо военных патрулей, блок-постов, бронемашин. И сквозь непередаваемый запах войны – солярки, пыли, пороха. Вот такое Княжество Монако двадцатых годов двадцать первого века.

Несколько раз по дороге мне пришлось предъявить пропуск. И еще пару раз пройти идентификацию через чип. Наконец, морской пехотинец, облаченный в боевой костюм «Богатырь», провел меня на территорию знаменитого казино.

Эклектичное монументальное здание девятнадцатого века с башенками и вычурными часами было иссечено осколками, но в основном цело. Вот только знаменитый шар в фонтане перед главным входом был варварски расколот надвое.

Мы с сопровождающим морпехом шли через роскошные залы. Колонны, золотая лепнина, хрустальные люстры, расписные потолки, деревянные резные панели, помпезная роскошь в стиле Барокко – все это никуда не делось за время владычества Халифата. Правоверные только выкинули рулетки, игровые автоматы, барные стойки, а стены завесили круглыми кожаными щитами с сурами из Корана.

Внутренняя обстановка сильно пострадала от пуль и взрывов гранат. А в одном из залов чернело закопченное пятно от объемного взрыва, когда не остается ничего живого.

Помпезные залы были рассечены наспех сколоченными щитами, ширмами и перегородками. В получившихся небольших загончиках психокорректоры работали с пациентами. А последних были толпы – дети, женщины, старики. Большинство жертв психотеррора бессловесны и вялы. Обычно они не говорили, а бормотали. Но вот откуда-то донесся неожиданный в этом тихом скорбном царстве истошный женский крик.

Черт, по-моему, не слишком это удачное место для психологической реабилитации и прочего экзорцизма. Но командованию виднее. На все есть свои резоны.

Потом мы попали в пустые и безжизненные коридоры, освещенные неоновыми лампами. И вот, наконец, долгожданные владения Эскулапа.

Его всегда тянуло в глухие закрытые помещения. Вот и сейчас он обустроился в помещении без окон и с одной дверью. Сводчатыми кирпичными потолками без следа штукатурки оно напоминало винный погреб. Там было достаточно просторно и вполне хватило места для его устрашающего оборудования.

Сопровождающий откозырял, доложился по всей форме. После этого Эскулап отправил его по месту несения службы, заверив, что вызовет, когда тот понадобится.

Мы обнялись с моим другом и коллегой.

– Эскулап, ты боишься света? – спросил я. – Опять заперся наглухо.

– Не люблю окон, Старьевщик, – отмахнулся он. – В них то стреляют. То из них пытаются выброситься.

– Твоя правда, – произнес я, устраиваясь в узком деревянном и не слишком уютном кресле.

– А здесь спокойно. Тихо, – Эскулап грузно уронил свое тело на узкий матерчатый диванчик.

– Я прислал к тебе двух пленных, – напомнил я. – Что о них скажешь?

– Пока не вскрывал их. Но одно вижу ясно – они закодированы. Притом закодированы крепко.

– Они что, десты? – напрягся я.

– Нет, – покачал головой Эскулап. – Сто процентов не десты. Скорее, их свора.

– Ну, вот опять, – вздохнул я, худшие мои подозрения оправдались. – Давай их раскодировать.

– Поможешь? – испытующе посмотрел на меня Эскулап.

– А куда я денусь? – без особой радости осведомился я, понимая, что от этой тяжелой работы мне не спрятаться.

Кое-чему этот человек, или все же не человек, меня научил в нелегком деле трансформирования человеческого сознания. Так что ассистировать я ему вполне мог. Притом получше, чем большинство его помощников. Эскулап говорил, что у меня талант и врожденное ощущение ритма чужого сознания.

В долгий ящик откладывать не стали. Тут же и принялись за дело.

Эскулап по внутреннему телефону раздал указания. Минут через десять молчаливые люди в белых халатах привели немного подлеченного пленного, которого бойцы Лешего выковыряли из разбитого «Хаммера» на дороге около усадьбы Верон. Заученно и умело привязали его к специальному креслу.

Потом мы остались в помещении втроем – я, Эскулап и испытуемый – так называют в психиатрии обследуемых пациентов. И работа началась.

Загудела аппаратура. Ритмичное мелькание света. Электрическая стимуляция. Психотропные препараты. Пассы над телом. Попытки гипнотического взлома. Вопросы, вопросы, вопросы.