Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 140 страниц)

Он уже успел ей отказать.

Они смотрели друг на друга, как тогда, в последний раз, смотрели, словно вновь виделись впервые. Высокий, крепко сбитый самурай в глухом шлеме и обтекаемой формы доспехах из пропитанного алхимией дерева и чрезвычайно плотной бумаги, приобретенном за время странствий по Островным Княжествам. И хрупкая, удивительно легкая девица, разодетая в цветные и намеренно вызывающе окрашенные тряпки столичного вольного бретера. Прямая шпага и дага против полуторной островной сабли.

Холод в сердце.

Холод в глазах.

И подступающее отчаяние, понимание того, что сейчас они видят друг в друге тех, против кого они сражались раньше, вдвоем, спина к спине, вместе и навсегда. Они сходятся, словно набегающая на каменный склон волна и с первых же секунд и он, и она осознают, кто победит в этом сражении. Его класс, все его умения позволяют превосходно контролировать поле боя, противостоять нескольким противникам сразу, да и в индивидуальном сражении он далек от бессилия. Но все это меркнет перед смертельной точностью и убийственной стремительностью бретера, привыкшего только и только к сражению один на один.

Раньше, когда они шли нога об ногу, он побеждал в одном случае из трех, когда удавалось подловить или вымотать свою противницу, но то было давно, до того, как тело и душу его единственной любви, его самого ценимого друга, наполнила сила Пекла, возвышая и низвергая туда, куда ему уже нет дороги. Там, где он был быстр, она была молниеносной, где он был несокрушим, она стала всесокрушающей, никакая защита, никакое мастерство не могло компенсировать это отставание. Он всю жизнь шел своими ногами, брал силу только ту, что мог назвать своей, как и она... когда же настал тот миг, тот момент принятия, когда Мариа отбросила эту истину, приняв новую, более ей выгодную.

– Дурак! – Не слово, но развратный стон, въедающийся в разум даже сквозь броню железного спокойствия и самоконтроля. – Чего ты добьешься? Ради чего хочешь сдохнуть? Ради кого?

Он молчит, лишь шатаясь под градом ударов, слишком быстрых, чтобы даже уследить за ними, слишком сильных, чтобы он мог устоять и вынести их без повреждений. Молчит, не зная, что ответить, что сказать той, кто была для него всем, для кого он сам был всем.

– Ты мог быть со мной! – Трудно сказать, ранит его сильнее слово или все же клинок. – Мы бы ушли, спрятались ото всех. Тебе просто нужно было не мешать!

"Разве отпустили бы тебя твои новые хозяева?" – хотелось спросить.

"Разве смогла бы ты сама уйти, распробовав Похоть и ее власть?" – мог ответить он.

"Этого ли ты хотела, за этим ли пришла к извергам?" – так и просилось на язык.

Но он молчал, пытаясь даже не отбиваться, а просто устоять на ногах, не упасть на такую хрупкую черепицу забытой крыши, не проломить ее, падая внутрь мастерских цехов. Молчал до тех пор, пока эфес шпаги, разогнанный дарованной силой, не проломил забрало его шлема, выбивая зубы и ломая челюсть, роняя его вниз, на покрытую его кровью черепицу.

Красное на красном.

Под пурпурным небом.

– Прими меня, Хиро, пожалуйста. – Она просит искренне, не пытаясь влезть в голову, хотя, несомненно, может, особенно пока он в столь плачевном состоянии. – Будь со мной, как был когда-то.

Как же он хотел согласиться, как желал забыть обо всем и принять ее обещание, поверить в милость тех, кто обещал ей счастье, обещал отпустить восвояси, только помоги им победить здесь. Она сама пришла к ним, возможно, даже верила в это, но он слишком хорошо помнил наставления, книги, истории и рассказы, чтобы верить в чужие обещания.

– Ньет. – Сквозь боль, сквозь капающую изо рта кровь и осколки зубов выдавливает он из себя, с болью смотря на вновь застывающее каменной маской лицо теперь уже точно врага.

– Ты умрешь. – Просто и как-то буднично произносит Мариа, перенося вес тела в ударную позицию. – Все твои начинания. Все твои цели. Они исчезнут. Вместе с тобой.

Несмотря на сломанные кости, раздробленную челюсть и заливающую лицо кровь он крепче сжимает свою саблю, перехватывая ее в нижней стойке, сквозь горечь и слезы отвечая ей той фразой, с какой шел всю свою жизнь, с какой мечтал, чтобы рядом шла она, зная, что она разберет даже сквозь то бормотание, какое он способен выдать с такими травмами.

– У самурая нет ьеьи, только ъуъ!

Следующие сорок ударов сердца он сражается так, как не умел и не смел мечтать всю свою жизнь, за секунды постигая истины, ради осознания тени которых раньше тратил годы, повторяя и воплощая те приемы, о каких и не подозревал ранее. И когда Мариа поймала его на очередном маневре, зашла за спину, уже в момент заскока пробивая доспех напротив сердца ударом, нанесенным неглядя и за спину. Когда немеющие ноги подогнулись в коленях, а Хироко упал на спину, ощущая, как остановилось пронзенное сердце. Когда Мариа уходила прочь, даже не взглянув на поверженного врага, на ходу стягивая с себя одежду и оставляя только обнаженную кожу, покрытую сотнями развращающих символов. Когда начало темнеть кажущееся алым небо, позволяя сознанию смертельно раненного воина погрузиться в темноту.

Она уходила победительницей, не получив никаких ран, окромя небольшой царапины чуть ниже колена

А он улыбался грустно и с пониманием, какого ему так не хватало при жизни.

Не хватило в тот единственный момент, когда он пожертвовал будущим и настоящим ради тени прошлого, оставив ее одну против всего мира, мира такого же холодного и жестокого, но теперь без его поддержки, без спины, к которой можно прислонить спину собственную. Ему всего лишь стоило не уходить тогда и все пошло бы по иному пути, вышло бы иначе, закончилось бы по-другому.

– Прости, что бросил тебя в одиночестве. – Одними губами, даже не прошептал, а только обозначил шепот умирающий в одиночестве мальчик, что сумел вырасти и повзрослеть, но только перед самой гибелью обрел ту мудрость, какую искал все эти годы.

Умирая, чтобы так и не увидеть, как дрогнула походка посвященной культистки, как исказилось в горечи ее прекрасное лицо и как утерла она единственную слезу, что скатилась с ее глаз и упала оземь рядом с каплей крови из уже затянувшейся раны.

Она не могла простить.

Не себя.

– Камнедробилка!!! – Вопит железная крепость на коротких ножках, какой кажется постороннему наблюдателю одетый в полный зачарованный доспех гном, опуская сияющий раскаленной сталью молот на голову и без того раненному извергу среднего ранга, превращая эту голову и половину туловища в неаппетитную массу из отдельных и не поддающихся опознанию фрагментов.

Идущая рядом с ним четверка ведомых, тоже гномов, тоже в латах, тоже с оружием, с радостью добивает нескольких культистов, а то и просто замороченных гражданских, которые без поддержки дьявола были просто мясом для подобных воинов. Даже одиночный гном в полном оснащении, особенно если в родных горах или в узком перешейке, способен остановить целую сотню атакующих, просто за счет собственной брони и вложенных в нее зачарований, без учета мастерства самого гнома.

А здесь собрались не просто гномы, а почти элитная (а то и без "почти") связка малого краза, сиречь полная пятерка, привыкшая действовать в отрыве от монолитного построения хирда, на улицах и в переулках штурмуемых городов. Подгорный народец редко выбирался войной под свет Солнца, но свои специалисты у них имелись, а недооценивать этих специалистов позволить себе не мог никто. Идущая за командиром четверка, расслышав выкрик главного, только улыбнулась в скрытые глухими шлемами бороды, да подхватила старую и непристойную (а других у гномов особо и нет) шахтерскую песенку.

– Горный дробит склон!!! – В четыре луженых глотки рявкнули гномы, врубаясь в толпу несущихся на них безумцев, слишком пораженных воздействием флера, чтобы хоть как-то осознавать отсутствие у них шансов на успех, но при этом умудряясь едва ли не на ходу трахать друг друга.

Жалости по поводу убийства, фактически, гражданского населения никто не испытывал – в штурмовики миролюбцы не идут, а людей им было жалко не настолько, чтобы рисковать своими бородами. Потому сквозь толпу они буквально прошли, оставляя лишь изувеченные трупы и вопящих то ли от боли, то ли от экстаза покалеченных и умирающих. И при этом не прерывая задорных воплей под лирику старой песенки, во всю пользуясь титулом командира, что позволял игнорировать слабые и ослаблять сильные воздействия на разум, если разум его и его подчиненных был занят музыкой, стихами или песнями.

– Бригада проходчиков!!! – Взмах топором выбивает из невидимости мелкого изверга, а вспышка рунических цепочек обращает его в комок быстро сгорающей пыли.

– Жрет самогон!!! – Подхватывают соратники, бросая по малой взрывпорошковой бомбе с железной окантовкой в сторону отряда полноценных тварей.

Твари против них вышли не прямо вот совсем сильные, но куда опаснее рядовых выродков, с которых и спросу особого нету. Вот только после серии синхронных взрывов их индивидуальные защиты, если вообще были, просели до нуля, а ворвавшиеся в сломленный строй пять ходячих боевых башен, смешали выживших с грязью под ногами. Только пришлось в очередной раз использовать руны очищения на броне – останки извергов это не просто мерзкая жижа, но еще и риск получить в голову навязчивые идеи или отложенное проклятие. И, конечно же, не стоит забывать про песню.

– Старшой Кузгарджа в кирку пьян!!! – Еще один отряд впавших в безумство Похоти гражданских тоже не пощадили, то ли, наоборот, пощадили и подарили быструю гибель без вечных мук и лишних страданий.

– Спать устроился в дробилке!!! – Подхватывает остальное звено, улыбаясь еще шире, ведь имя "старшого" в каждой песне разнится и, обычно, подставляют туда особо раздражающие персоналии.

– Механист Гвинли рычаг зажал!!! – Упавший сверху развитый изверг, хоть и атаковал внезапно, но успел только выдать мощный заряд молнии и пламени, что раскалили наплечники командира и чуть закоптил его волосы под шлемом, несмотря на вплетенные в косички руны, да еще оставил царапину на забрале, но и только.

– На беспощадной тарахтелке!!! – Остальная группа действовала слаженно и невероятно быстро, особенно для тех, кто привык считать гномов в их железных одеяниях неповоротливыми и неуклюжими.

Так-то их народ сам по себе не особо славен ловкостью, но в каждом нормальном комплекте лат обязательно будет встроено несколько усиливающих и ускоряющих цепочек рун, зачарований или даже внешних амулетов, как постоянного действия, так и краткосрочных, но более мощных. И в час нужды любой гном мог летать подобно пещерной летучей мыши, жалить словно горная гадюка и бухать будто полтора великана. Впрочем, последнее они могли и без магической помощи, да и без доспехов тоже, пусть некоторые не разбирающиеся в правилах хорошего тона личности, преимущественно из тех, что выросли не в горах, а под Солнцем, использовали чары для искоренения похмелья, вместо традиционных кваса или рассола. В славном клане Раскаленной Кирки таких еретиками не объявляли и бороды им не брили, они не настолько традиционалисты, но смотрели, конечно, косо.

Такое отношение к процессу опохмеления многими считалось непростительным и требующим общественного порицания.

– Во дают, коротышки! – Обращается к Гектору Тиройскому пленивший его мужик, рефлекторно пытаясь почесать бороду, но в который раз натыкаясь на гладкую поверхность маски. – Шоб я так жил, как они бухают! Тут почти шо конец света, а эти бородачи еще и на свои фляжки отвлекаются! Не, ну это шо, нормально штоли?

Гектор, в общем-то, тоже не считал такое отношение нормальным, несмотря на четкое знание о получаемых гномами благах, если они вовремя и регулярно употребляют правильно изготовленный алкоголь. Преимущественно эль, пиво и настойки, реже брагу, грибное пойло и совсем редко огненную гномью воду. Последняя, конечно, тоже бывает алхимически усиленной, но в боевых условиях она слишком хмелит, чтобы ее использовали постоянно.

Своим знаковым пивом и элем гномы торгуют вполне охотно, но для получения нужных благ, а то и перманентных статусных эффектов усиливающего типа, такие напитки нужно пить едва ли не всю жизнь с завидной регулярностью, но при этом у всех, кроме гномов, такие курсы усиления дают уменьшенный выхлоп, а усилий, наоборот, требуют больше. Вот и получается, что куда чаще гномью выпивку покупают потому, что она банально вкуснее, а не из-за каких-то там перспектив ускоренного развития.

– Вполне нормально. – Отвечает та, из-за наличия кого Гектор сразу воспылал к мужику в маске истовой ненавистью, пополам со столь же истовым ужасом. – Они таким образом себя усиливают, заодно снимая часть флерового поражения. Гном без пива и гном с пивом – два совсем разных гнома, поверь, я проверяла. Несколько раз.

Маска покосился на ответившую, но промолчал, продолжая наблюдать за продвижением гномьей боевой звезды в бесцеремонно отобранную у Гектора дальнозорную линзу. Ужасающе прекрасная обнаженная дьяволица на игнорирование со стороны... Союзника? Раба? Подчиненного? Замаскированного изверга? В общем, она внешне не обиделась, продолжая совершенно спокойно лежать в обнимку с Гектором, чем вызывала у не могущего нормально двигаться по своей воле агента Очей первобытный ужас.

Его класс, помимо прочего, позволял неплохо оценивать силу окружающих, а сила конкретно этой дьяволицы подавляла любую волю к сопротивлению. Его искренне, даже сквозь весь ужас, удивляло то, что он, находясь рядом с ней, еще может испытывать что-то помимо раболепия и похоти, но, здраво прикидывая ситуацию, он подозревал в этом какую-то изощренную психологическую пытку.

– Кстати, они опять летят! – С легкой смешинкой заметила дьяволица, при этом выпуская из своего нутра сразу несколько плененных душ, создавая какой-то изощренный маскировочный барьер, будто переливающееся множеством бликов сферическое зеркало, чье отражение показывает занятый ими небольшой дом, только без их присутствия. – Я прикрываю.

– Ага, вижу. – Соглашается с ней маска, откатываясь назад, под укрытие потрескавшихся, но все еще стоящих стен. – Шото твои братцы-сестренки мослов откушивают.

Нарочитый и, вне любых сомнений, притворный деревенский выговор и лексика маски не так смущает, как само зрелище, от которого прячутся и его пленители, и даже быстро закончившие петь свою песню на восьмом куплете гномы. Прямо в воздухе, лишь в сотне метров над их головами, проносится в сиянии сегментных щитов и выпускаемых боевых чар громадная железная коробка золотисто-песчаного цвета. И от этой коробки, что палила во все стороны из множества пушек, автоматических свинцестрелов, боевых жезлов и даже дьяволы не знают чего еще, разило такой мощью, что Гектор на мгновение забыл о страхе перед обнявшей его дьяволицей. А еще дико пожалел о невозможности подать сигнал пролетающей мимо машине, пусть даже ценой собственной жизни, ведь даже мимолетный удар подобной громадины мог отправить его в Вечность в компании пленивших его тварей.

Железная громада, на внешней броне которой устроились сотни защитников и, как минимум, полноценный боевой клир одного из храмов Вознесенного Воителя, не просто так летала. Она стреляла в медленно оживающую громаду исполинского мега-голема, в вываливающихся из зоны Вечности бойцов основного отряда вторжения, в просто случайно замеченных извергов и культистов. А еще по слаженной тройке легендарных тварей, что носились вокруг боевой машины высшего порядка по замысловатым траекториям, держась на почтительном расстоянии и пытаясь если не уничтожить, то хоть затормозить эту Колесницу Бесконечности, только на гномий лад!

Их атаки не проходили зря, на броне машины виднелись сколы и оплавленности, а парочка орудийных гнезд молчали, зияя проломами или покореженными орудиями. Да и закрепившиеся на броне вспомогательные силы тоже прореживались, так как внешние щиты пробить было куда проще, чем эти щиты и еще броню в придачу. Гектор был готов поклясться, что пусть даже на броне появились новые повреждения с того момента, как эта хрень пролетала над ними в прошлый раз, но часть старых исчезла, а часть значительно уменьшилась и, хоть тут и могло показаться, на глазах затягивалась. Да и легендарных порождений Пекла, когда это страшилище пронеслось над ними впервые, было не три, а полная пятерка, считай боевая звезда.

– Голос Обещаний свое обещание пировать на ковре из костей и семени Первого Принца, увы, не сдержала. – Видимо, не он один уменьшение числа атакующих тварей заметил. – А ведь мастеров парения страстного даже среди элиты немного. Не ждали, не ждали мы наличия среди воителей Вечного столь могучих парящих. Обычно, знаешь ли, доминировать с высоты предпочитаем именно мы.

Гектор внутренне согласился с тварью, пусть и не подавая виду, ведь среди них действительно много летающих образцов сумасбродной порочности, тогда как среди людей и прочих наделенных даже присягнувшие стихийному плану Ветра, иначе именуемого Высью, далеко не всегда обретали способность к полету. Парить, замедлять падение, даже медленно возноситься вверх – это пожалуйста, но настоящий полет требовал не только хорошего резерва, идеальной концентрации и восприятия, но еще и хорошей физической составляющей. Это если полет действительно достоин таковым называться, ведь просто зависающего в воздухе глупца слишком легко сбить, особенно если тот все силы на поддержание левитации тратит.

Впрочем, о наличии такого типа поддержки Гектор не ведал ни сном, ни духом, ни обещанием, причем даже намеков на его существование не слышал. А ведь незаметно такую вещь в столице содержать не выйдет! Там на один только уход за механизмами и компенсацию износа деталей придется потратить кучу золота и толпу квалифицированных техников. Он знал, во что гномам обходится содержание каждой из их боевых машин и даже предположить боялся сумму, уходящую на содержание машины вот такой. Нет, содержать это в Вечном подгорыши не могли, а значит, сумели ее призвать телепортом. Артефакт какой-то, наверняка артефакт, причем дорогой и уникальный в своем роде, иначе не одним только гномам удалось бы преодолеть блокаду телепортации.

– Нехер обещать тамушто. – Проворчал маска, явно щурясь, несмотря на эту самую маску на лице. – Б*ядь, чем это они?

Вспышка едва не выжгла сетчатку Гектору... хотя нет, выжгла, просто дьяволица зачем-то его исцелила, отчего агент тут же наполнил портки тем, чем обычно предпочитал наполнять девушек из заведений Гильдии Роз. Восстановившиеся глаза и собственный конфуз не помешали ему слушать разговор и дальше.

– То мне неведомо, били со стороны машины. – Утверждает тварь, насмешливо погладив Гектора по щеке, вынудив повторить смущающую его реакцию непроизвольного извержения. – Судя по оттенку и образам моих зрящих, комбинация какого-то артефакта из нутра машины и молитвы рабов божьих. Присмотрись, железка замедлилась и снизилась. Хотя... Непрерывность Сношения выбыл навсегда, а Материнское Сердце и Жажда Вознесения потеряли почти все защитные души... о, они решились бросить эту монету на весы равновесия? Как смело. И глупо. Но кто отдавал приказ? Неужели?

Дьяволица аж подобралась вся, вновь парализовав Гектора полностью, не давая даже моргать, и при этом внимательно всматривалась в происходящее совсем уже близко. Громада машины снизилась над соседним кварталом, почти черкая дном крыши окружающих зданий, заставляя дьяволицу тасовать свою коллекцию с огромной скоростью, обеспечивая маскировку их позиции. А ко временно, – он надеялся, что временно, – потерявшей часть могущества машине подбиралась еще одна парящая конструкция.

Эта мерзость летела медленно, очень неуклюже, если сравнивать с выписывающей птичьи пируэты машиной, но размером превосходила своего оппонента вдвое, а степенью защиты и огневой мощи не уступала. Громадный парящий храм, словно вырванный вместе с фундаментом и поднятый в воздух, был тысячекратно хуже, чем осквернен. Каждый метр ранее белых стен стометрового в диаметре строения покрывало ковром из непрерывно сношающихся тел, остающихся живыми, несмотря на все раны, снятую кожу, вывернутые наружу органы и сотни других омерзительных вещей, какие с простыми горожанами делали твари. Гектору плевать было на всех пейзан скопом, пусть хоть перемрут поголовно, но, Боги и Законы, ведь не так же!

Громада храма открыла центральные врата, выпуская из них настоящую реку флера, что укрепляет стационарные жертвенные барьеры вокруг парящей скалы, одновременно двигаясь в сторону окончательно приземлившейся (и тем самым перенесшей свободные мощности на защиту) машины. В потоке этом то и дело мелькают души и нематериальные изверги не самого низкого ранга, направляющие и структурирующие работу чар, что могли бы с одного удара уничтожить стандартный приграничный форт и даже город, который этот форт прикрывает.

Прямо на вершине храмовой башни стоял десяток сочащихся Похотью извергов высоких уровней и столько же культистов, может, не столь похотливых, но очень сильных и опасных. Особенно выделялся громадный северный варвар, покрытый вместо звериных меток татуировками алишанских шлюх и абсолютно голый, если не считать странной шерстяной шапки-шлема (это моргать Гектор не мог, а вот усилить зрение магией паралич не мешал). Два топора в его руках являлись артефактами, ценность которых едва ли ограничивалась эпическим рангом.

– Надо помогать. – Размышления Гектора прерывает скупой комментарий маски. – Задавят же.

По мнению профессионального агента Очей, маска волновался совершенно зря, ведь пока что культ и его хозяева абсолютно доминировали на поле боя, а когда одиозная техника их племени, печально знаменитая Река Душ, завершит формирование, то не спасет машину с ее экипажем уже ничего. Храм не только реку использовал, но еще и бил десятками боевых чар, непрерывным потоком, по семь-восемь ударов в щиты машины за удар сердца. Те просто не могли помешать тварям, а тут еще и две выжившие Легенды укрылись сзади храма и принялись готовить что-то масштабное, только теперь еще и тонкое, спрятанное за энергетическим фоном основной атаки.

– Я не тебе подчиняюсь. – Без угрозы, но очень весомо произносит тварь, смотря прямо в маску культиста. – И приказывать ты мне не можешь.

– Думаешь, шо Тин бы шото по-другому сделал бы, краля? – Скептически, даже насмешливо, что заставляет задуматься над статусом культиста, раз он этой приказывает, выдает маска. – Я его дольше знаю.

Что еще за Тин?

Дин?

Ин?

Нин?

Кто?

Кто-то.

Никто.

– Если ты желал оставить этот кусок мяса дышащим, то изволь хотя бы поберечь его уши от лишних слов. – С куда большей уверенностью заявляет изверг, которая исказила ему память недовольна приказами то ли союзника, то ли все же начальника, но точно не подчиненного. – Мне нужно прикрытие.

Гектору очень хотелось понять, от кого ее прикрывать нужно, если все клирики на борту боевой машины неистово намаливают защиту, а сама железка даже стрелять перестала, полностью уйдя в противоосадный режим. Но спросить не мог, так как был неподвижен, словно девичья кукла, а даже если бы и мог спросить, то все равно молчал бы, так как очень уж страшно. Маска, тем временем, достал из-под плаща блестящую полированным металлом сферу, крепко сжимая ее в руках. Глухо и хрипло выдохнув под своей маскировкой, маска поднимает сферу на уровень лица, всматриваясь в самую ее глубину, будто ища там ответы на все вопросы мира...

Мир дрогнул.

Обнимающая его дьяволица исчезает, возникая рядом с двумя Легендами, одна из которых пытается рефлекторно разорвать дистанцию, но словно летит на месте, несмотря на огромную скорость маневров. Гектор, благодаря удачно повернутой голове, даром, что неподвижной, различает что-то серое, тонкое и быстрое, после чего одну Легенду укрывает собою десяток светящихся призрачных силуэтов каких-то змеелюдов, а вторая... Атакует первую?

Дьяволица оказывается закованной в клеть из сияющих Солнцем цепей, но каким-то образом смещается на пару метров в сторону вместе с оковами, а от второго удара ее прикрывает одна из Легенд. Еще одна мелькнувшая серая блесна, и почти добравшаяся до тела дьяволицы вторая Легенда замирает, останавливая чернильно-черные, воплощающие саму Тьму, конечности в волоске от своей цели. Конечности парализованной твари дергаются, все девять, кроме двух, которые почти достали до цели, а потому вообще неподвижны. Первая Легенда, почему-то помогающая дьяволице, одним резким движением... вырывает сосредоточие душ из туловища своей товарки, одновременно ставя чрезвычайно сильный барьер, что останавливает какой-то неуверенный огонь со стороны храма и отдает эту гроздь дьяволице.

Что?

За?

Херня?

Тихий, но проникновенный матерок маски, и вот уже его пленительница вновь рядом, сжимая в руках комок маняще-густых золотых капель, уже обработанных и готовых к использованию душ. Тем временем, вторая Легенда телепортируется прямо к храму и... самоуничтожается, подорвав себя и кусок оного храма? Гектору стало крайне неуютно из-за осознания полного, даже более абсолютного, чем прежде, непонимания ситуации.

– Эту. И вот эту. – Страстно, почти одержимо шепчет дьяволица, перебирая свой кошмарный трофей. – А вот эту я полсотни лет мечтала выпросить. И еще эти тройняшки-ведьмочки, их связь даст многое. И вот еще, идеальная ведущая для запасного хора зрящих, как под меня манили, сама бы лучше не растлила. Хм, а эту он перед гибелью проклял вот этой, хитро-хитро, если бы не дары, никогда бы не различила. Печаль-горечь, сильных жрецов мне никогда не доверяли.

Дальнейшего побоища Гектор уже не видел, потому что резко и неодобрительно взглянувшая на него дьяволица отправила его в страну снов. Очень влажных снов, из которых он не вышел до того самого момента, как опороченный храм выдал залп по подозрительному строению, на которое странно реагировали некоторые сенсоры, и куда, скорее всего, ушли непонятные, но очень хитрые диверсанты. Агент умер, не приходя в сознание, но, кроме него, в покинутом строении уже никого не было.

В торопливых попытках хоть как-то ответить на вторжение извергов, особенно если предатели из стана их слуг уже проникли на территорию твоего ведомства, отчаявшиеся успеть хоть что-то люди и нелюди часто начинают если не глупить, то совершать те поступки, какие обычно поостерегутся делать. Дадут в морду задолбавшему хуже дятла десятнику, признаются в любви суровой начальнице или даже начальнику, решительно распакуют заначку с коллекционной гномьей водой и выхлещут ее залпом, прежде чем подорвут себя амулетами Последнего Дыхания. Вариантов даже слишком много, тогда как времени на выбор чего-то менее рискованного и необдуманного, наоборот, маловато.

В случае с Грегором Улиткой, прозванным так за почетное звание самого быстрого мастера техники одного удара среди жителей Империи Веков, которой он не раз смертельно удивлял даже сильнейших Самураев из далеких Островных Княжеств, все вышло еще интереснее. Так получилось, что именно ему сегодня довелось дежурить у одной из систем активации сильнейших защитных артефактов столицы. Такие побрякушки приводят в действие только тогда, когда над городом летают стаи легендарных тварей, по улицам бродят громадные чудовища, а в кладовых гномьего посольства заканчивается пиво. В общем, примерно в таких ситуациях, как вот прямо сегодня и сейчас.

Грегор был мужиком тертым, умным и побитым сукой-жизнью, а потому тот факт, что ему уже амба, понял даже раньше, чем упала на черный камень пола голова его любовницы, едва не перегрызшей ему горло в последней своей атаке. Со всех сторон слышны были крики и стоны, оборона стремительно переходила в оргию, да и не имелось там обороны, ведь смяли их всех почти без боя. Почтенный Мастер Клинка вздохнул, пожалел о недочитанной книге любимого писателя, после чего усилил себя всеми известными ему техниками и в стремительном рывке прорвался к центральному узлу контроля.

Даже если он не успеет атаковать хоть какую-то из основных групп тварей, он хотя бы мог разрядить артефакты и не дать использовать их против самих обороняющихся. Да, его позиция была далеко не столь важной, как такая же резервная атакующая формация высшего уровня, только располагающаяся во Дворце, но и у него хватало особых амулетов, одно нажатие которых активировало бы находящиеся на боевых позициях артефактные комплексы. О том, как твари сумели столь быстро и чисто вскрыть находящуюся прямо в сердце центрального отделения Очей формацию, напихав сюда предателей больше, чем в треть от основного контингента, пусть думают те, кто станут собирать ошметки его, Грегора, плоти.

Уже не пытаясь зажать ладонью пробитый бок и вырванный кусок легкого, он позволяет себе закрыть глаза, под звук выламываемых бронированных створок. Ключи от всей защиты у них имелись, но толку с них, если Грегор просто перевел всю магию в режим осады – никаким ключом не вскрыть, только ломать. Специально на такой случай разрабатывалась эта директива, просто никто не верил, что ее придется применять. Чтобы враг да оказался здесь, в едва ли не самом защищаемом месте вообще – если до такого дошло, то и спасать уже, наверное, будет нечего. И вот, дошло же.

Грегор умер с легкой иронической улыбкой на устах, успев активировать часть систем по случайным участкам города, прикладывая только минимум усилий, чтобы они пришлись в скопления противника или точки их ритуалов. Куда больше артефактов он просто привел во временную негодность – быстро такие трофеи не извлечь и не своровать, а если их хотя бы использовать против Империи не смогут, значит умер он не зря. Увы, но умирая, Грегор уже не увидел, как все пять активировавшихся артефактов не нанесли противнику почти никакого урона. Лишь одна волна смертоносной магии смогла накрыть одну из позиций культа, прерывая ритуал и жизни самих культистов.

Горн Великого Кузнеца, выпуская наружу собранный внутри жар, не создает никакого пламени, но сам мир загорается по итогу такого воздействия – волна раскаленного ветра буквально сварила вкрутую всех культистов и даже часть тварей, несмотря на их энергетическую природу. Атака практически полностью физическая, зато быстрая, площадная и воистину легендарно-сильная выбила все живое, включая ритуалистов и пусть даже часть тварей, самая сильная и боеспособная, вообще не пострадали, успев прикрыть ближайших смертных, но ритуал сопряжения на этой точке оборвался с гарантией.

Господин был недоволен.

Один из отведенных в сторону предсмертных ударов Грегора попал в возникшее посреди воздуха зеркало, находящееся прямо на высоте нескольких сотен метров. Падающий с еще большей высоты (пространственная складка с артефактом находилась лишь чуть ниже купола отсечения, что укрыл город) поток ярчайшего Света, принявший облик титанического копья, прошел через зеркало даже не замедлившись, но переломившись, подобно обычному свету, что прошел сквозь призму.