Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 140 страниц)

Из-под сколотой маски было видно одно из очей человека, что неотрывно следил за Старшим над Клейменными.

Над плечом его парила Дева, чье лицо само стало маской, словно вылепленной из камня, на котором не удавалось различить глаза.

Но изверг знал, что она тоже смотрит и тоже на него.

Тварь была древней, невероятно древней и помнящей такое, что не мог выдержать людской разум. Тварь мыслила иными категориями, не имея ничего общего с мышлением смертных и наделенных. То, что творилось в сознании этой сущности нельзя облечь ни в слова, ни в образы, не потеряв себя в этих потоках патоки и меда. Одного взгляда твари хватило бы, чтобы убить и переродить, одним касанием она могла поменять и перековать, одним дыханием совратить и развратить. Вокруг нее стояли клейменные слуги. Вокруг были готовые к битве сородичи. Рядом стоял перекованный в нечто невозможное гигант, что примет на себя все раны и удары, все невзгоды и боль.

Но когда человек сделал шаг вперед, обычный человеческий шаг.

Когда вслед бесшумно двинулась вперед застывшая за его плечом крылатая фигура.

Могучая тварь, давно переросшая ранг простой Легенды, входящая в десятку, а то и в пятерку сильнейших сущностей своего домена, подчинявшая и клеймившая на своем долгом веку и Героев, и другие Легенды, и Вестников божественных, способная в одиночку захватить и забрать хоть целую страну... Улыбка, радостный оскал, украшающий уста Старшего над Клейменными дрогнула.

А сам он неожиданно, словно против собственной воли, сделал шаг назад.

В жизни любого разумного существа, наделенного властью над какими-то другими разумными, будь то король, армейский сотник, главный артельный мастер или вожак варварского племени зеленокожих, полным-полно таких моментов, когда одного из своих подчиненных хочется взять ласково на руки, да как зашвырнуть в омут болотный, чтобы и не выплыл никогда. Даже если раньше этот самый подчиненный вообще не вызывал нареканий своей службой, даже если раньше ты мог считать его если не другом, то надежным соратником, даже если ты и сейчас продолжаешь его таким считать, но, сука, он дико бесит! Способ надругательства над жизнью отдельно взятых подчиненных может разниться, потому что не везде есть болота и не все станут с этими болотами возиться, предпочитая старый добрый кулак в зубы.

Или топор в зубы.

Или боевые чары в зубы.

Или вообще не в зубы.

– Шчепан, ну ебрык-дыгрык, уже почти неделя прошла! – Возьма имел только одну восьмую полуросликовой крови, но ругался их народным матом, словно чистокровный в надцатом поколении. – Кругом не протолкнуться от ищеек, а если они нас тут поймают, то отгыркают до самых глазниц.

Возьма, несмотря на любовь косить под идиота, на голову блаженного, а потом и контуженного, что очень помогает в общении с высокопоставленными господами, глупцом не был, а потому его слова являлись вполне разумными и обоснованными. С того момента, как столицу их могучей и благой империи наглым образом спи*дили, действительно прошла почти целая неделя, даже если не считать тех самых первых часов, когда никто еще не подтвердил страшной новости.

Просто в какой-то миг люди, подъезжающие к Вечному со всех сторон непрерывным потоком, поняли, что мощеные укрепленным камнем дороги начали либо вести куда-то не туда, либо вообще обрываться. Часть путей просто срослась с такими же дорогами, только подходившими ранее с другой стороны, а часть просто оборвалась, словно срезанная громадным клинком. Пространство, как уверял их всех Джаж, их отрядный маг, обучавшийся в одном из Академиумов, словно стянулось подобно жопе только посравшего коня. Словно кто-то вырезал из карты привычного мира кусок полотна, а потом, чтобы не оставлять дыры на этом месте, притянул края открывшейся раны друг к другу и крепко их зашил.

Словами "поднялась паника" не описать и сотой доли того абсолютного безумия, какое разверзлось в те дни, но очень скоро порядок начали наводить пришедшие полки окружных гарнизонов, прибывшие в невероятном числе Вестники Божьи, а уж Слуг Их и вовсе считать сбились еще с самого начала. Маги, дознаватели, гильдии, аристократы и все прочие высокопоставленные козлы с баранами едва не передрались в отсутствие связи с Императором и его ближайшими наследниками. К счастью, имелись у военных инструкции на случай похожих (но намного менее масштабных) бедствий, да еще некоторое количество носителей крови правящей династии, что хоть и не входили в основную семью и в списках наследников не отображались, но полномочия и кое-какие мозги имели, так что не дали оставшимся без хозяев псинам вцепиться друг другу в глотки.

Точных версий происходящего Шчепан не знал и знать не мог, несмотря ни на что. Да, он высокопоставленный авантюрист, имеющий серьезные такие связи в гильдии, личный отряд опытных головорезов и тридцать восьмой уровень, но таких как он и даже более "достойных" в округе сейчас собралось столько, что хозяева местных трактиров и постоялых дворов то ли озолотились, то ли поголовно поседели от ужаса. Самой популярной версией, которую разделял и Шчепан, была диверсия Алишана, но приходило подспудно запоздалое понимание, что даже для Алишана происходящее как-то чрезмерно... просто чрезмерно.

Повсюду бродили маги либо из гильдий, либо от каких-то ведомств, либо просто нанятые кем-то, а то и вовсе на добровольных началах предложившие свою помощь. Как ни странно, но если в первые два дня никого к месту спайки пространства не подпускали под угрозой полевой казни, то после напряжение упало, чем многие пользовались. Судя по всему, способов быстро вернуть столицу на прежнее положение никто так и не нашел, а удерживать толпу родственников, слуг, близких друзей, партнеров и подчиненных, лишившихся всех тех, кто был в Вечном в эти дни, стало действительно тяжело, требовало слишком жестких мер и усилий. Вплоть до того, что пришлось бы начинать войну с собственным народом.

Не самый разумный выбор, свидетельствующий скорее о слабости и нерешительности тех, кто сейчас управлял собравшимися силами, но Шчепан не мог не признавать, что не пропусти его сюда, он бы гарантированно попытался проникнуть на охраняемую территорию самостоятельно. И хера с два его остановила бы необходимость проливать кровь охраняющих подходы солдат и дозорных.

Он, в конце концов, тоже потерял вместе с городом кое-кого, ради которого был готов на все, вообще на все.

– Скажи, Возьма. – Несмотря на бушующие внутри переживания, Шчепан не подавал виду, оставаясь внешне все таким же невозмутимым, как и всегда, ведь именно это умение крайне важно при общении с толпой головорезов, которые вожаком признают только самого страшного отморозка среди них всех. – Вот, наша страна, дай боги ей стоять неколебимо, она как называется?

Разговор не мешал мужчине напрягать свой волшебный дар, проводя все то, ради чего они сюда и пришли, несмотря на все риски. Высокий, но какой-то сгорбленный, будто чуточку помятый то ли жизнью, то ли слишком сильными ударами громадной дубины – называть его красивым было сложно даже шлюхам, что брали с него полуторную цену, не говоря уж о нормальных девахах.

– Ну, это, Вечная Империя же. – Его лучший егерь, очевидно, подозревал в словах лидера подвох, вероятно, даже знал, какой именно подвох, но ответить прямо как-то не хотел, опасаясь все-таки пойти понырять.

Понырять было где, ведь отряд сейчас находился именно там, где и привык чувствовать себя вольготнее всего. Именно болота, правда, преимущественно тропической, мангровой разновидности, стали для них местом, где они обрели славу, богатство и нескольких соратников из местных, присоединившихся к авантюристам ради доли в добыче и лучшей жизни. Болота имперские тоже не раз ими посещались, так что удивить или напугать их грязью являлось задачей далекой от легкой.

Был момент, когда все вокруг всполошились будто утки, зачуявшие приближение лисы, но ничего из этого так и не вышло. Шчепан не поленился посорить золотом перед несколькими своими знакомыми из тех, кого в оцепление пустили. Так они сказали, мол, жрецы Справедливого возбудились не на шутку, почти сумев пробить путь куда-то туда, далеко, где сейчас столица. От них же пришли совсем нехорошие вести – из почти сформировавшегося портала разило запредельной концентрацией дьявольского флера, будто портал пробивают не к Вечному, а прямо в само Пекло. После такого панику успокоили не быстро, потому что у алишанских работорговцев да чернокнижников еще можно пленных если не отбить, то забрать за щедрый выкуп, но с извергами и таких шансов не остается.

Информатор Шчепана едва не плевался чистой злобой, исходя пеной изо рта, будто бы бешеный волк, когда пересказывал эту информацию. Алишан и раньше разборчивостью в средствах не отличался, но сотрудничества именно с Пеклом избегал, как и любое другое государство, исключая, пожалуй, только некоторые Дома дроу, из самых отмороженных. Это даже не чистоплотность, а банальный здравый смысл, ведь от такого сотрудничества вреда почти всегда будет больше, чем пользы, даже не говоря о том, что на любителя воззвать к Пороку ополчатся вообще все, включая даже Богов, от светлых и нейтральных, до самых темных. Одно дело Теней прикармливать, призывать Безумных или еще какую-то мерзость, но дьявольские армии... А ведь отправить в Пекло всю столицу это не одну-две Легенды по контракту вытащить!

Все тот же информатор, явно тоже оставивший в городе кого-то дорогого, клялся грамотой об окончании Переговорного Училища и своим классом Аналитика, что после такого пассажа даже Империя Рук, показательно держащаяся от конфликта двух своих соседей подальше, все же нарушит нейтралитет и придет Империи Веков на помощь. Не бесплатно, само собою, но и Родерик, сволота, тоже не бесплатно ему это все выложил, несмотря на возмущение и праведную ярость.

– А знаешь, почему наша империя называется Вечной? – Все так же отстраненно, но вкрадчиво продолжает Шчепан.

Вроде бы доходила информация о том, что некоторым группам удавалось прорваться по координатам утерянного града, но не было ни единого обратного отклика, а потому все здравомыслящие личности считали, будто тех просто размазало в искаженном пространстве. Нестабильный портал, не важно, будет он планарным, чисто магическим, божественным или на совсем экзотических принципах построенный, всегда был синонимом гибели. Вот и гибли смельчаки, но раз за разом отправлялись за ними следом новые самоубийцы, для которых риск умереть ничего не значит, ибо является приемлемой платой за возможный успех. Такие же самоубийцы, как и Шчепан, и пошедшая с ним часть его отряда. Только часть, ведь он не смел давить авторитетом и тащить за собою всех, тем более что даже не пошли они его в омут тину собирать, толку от них будет маловато.

По факту, они не так уж и рисковали, по крайней мере те, кто командиру только помогали, не собираясь сами совать голову под гильотину. Шчепан здраво оценивал свои силы и понимал, что шансы у него, пусть и очень сильного Ведуна, а также опытного Болотного Мага, практически отсутствуют, раз уж даже лучшие из лучших с задачей не справились.

– Ну, потому что нами правят Вечные? – Продолжает никому не нужный диалог Возьма. – Династия, которая.

Вот чего ему стоило наплевать на все и вся, да прихватить сына с собой в поход? Да, ему только двенадцать исполнилось, но сам Шчепан лишь на год старше был, когда его впервые на кровь натаскивали. Сына он готовил на совесть, пусть даже сам успевал не всегда, спасибо Гильдии и ее контрактам, от которых хер откажешься, несмотря на неудобное время. Отличные наставники, преимущественно из состава инструкторов той же Гильдии, хорошее образование и несколько выездов на практические занятия могли скомпенсировать слабость атрибутов, малый возраст и отсутствие класса. Возиться с сыном и прикрывать его пришлось бы всерьез, лично, что сказалось бы на успехе охоты и количестве полученной добычи, но эти мелочи можно было бы и потерпеть.

А риски? Всех небожителей можно в свидетели привлечь – даже в сердце древних болот Войжчеку было бы безопаснее, чем в родном имении, хотя бы потому, что те болота все же находятся в рамках Алурея, хоть иногда кажется обратное. А иногда и не кажется. Но там он мог бы контролировать ситуацию, не допустить катастрофы, а теперь вот только и остается, что пробовать совершить необдуманный и тупой поступок. Поступок, который, скорее всего, обернется звучным пердежом по ветру, с некоторой, очень малой, вероятностью позволяя таки убить себя о стену рассеянного и скрученного в рулет пространства. О том, чтобы пережить свое дурное самопожертвование, Шчепан даже не помышлял – прекрасно осознавал шансы.

Просто по-другому поступить не мог.

– А знаешь, почему наших правителей, храни их Века, называют Вечными? – Перепалка почти не требует контроля со стороны сознания, потому что все они так друг друга изучить успели, что ругаться могут не просыпаясь, будучи в хламину и тину болотную пьяными, находясь без сознания или посреди яростного сражения.

Боевое братство не возникает на пустом месте, требуя для своего формирования долгих и кровавых лет пребывания бок о бок. Потому-то они сейчас рядом с ним, потому-то часть из них согласилась рискнуть вместе со Шчепаном, даже осознавая все риски, точно так же понимая, что отговорить они его не смогут. А если попробуют просто дать по голове и напоить, заодно отвезя подальше от того места, где обрываются дороги в столицу, то им останется только убить своего командира, желательно до того, как он придет в себя и протрезвеет.

Войжчек был всем, что только осталось у Шчепана после смерти Ядвиги, всем, что тот ценил и ради чего сумел заставить себя жить. Мать его он не столько любил, сколько терпел, потому что слишком многое их повязывало, начиная от крови и денег, а заканчивая дикой смесью взаимного уважения и столь же взаимной неприязни. Тот факт, что они смогли породить дитя, несмотря на свои классы и подпорченное алхимией да ритуалами здоровье, иначе, чем чудом, не могло называться. Возможно, про Чудо совсем буквально – он не знал, ходила ли Ядвига к жрецам, но сам Шчепан несколько раз бросал на алтарь Нааму обильные жертвы, пару раз даже кровавые, лишь бы получить возможность продолжить род.

– Ну и почему, Шчепан? – Возьма, несомненно, уже понял мысль лидера, хотя и не обязательно, благо егерь, будучи поразительно умным, как для своего внешнего вида, умел проявлять удивительную неосведомленность в самых базовых вещах.

Болотная магия, как и сами болота, считалась весьма спорным источником силы, пусть ее и не причисляли к "темным" отраслям контроля мироздания, но очень уж часто идущие таким путем пользовались кровавыми мостиками, чтобы срезать расстояния. Сам Шчепан, если подумать, тоже не стеснялся провести хороший ритуал жертв так на пять-шесть. Мог и на больше, но там нужно другие формы разрешений заполнять, которые даже капитану элитного отряда авантюристов не сразу подпишут и печатями заверят. Да и эффективность с повышением количества жертв растет совсем не так, как хотелось бы, особенно если мастерства хватает впритык. Он ведь все-таки не жертвенник, чтобы только на этом пути специализироваться.

Сама природа болот и текущих через них эфирных потоков позволяет эти самые потоки замедлять, закручивать, стабилизировать и словно бы загрязнять собственными оттенками энергетики. Магически активных потоков и их истоков на болотах значительно больше, чем на обычных участках суши. Леса, горы, пустыни – все они имеют собственную магию, ее уникальные оттенки. Это не отдельные планы, ни в коим случае, но при этом полноценный источник сил для тех, кто эти силы сумеет взять. Энергетика подобных мест потихоньку вытягивает планарные силы, смешивает с собственным фоном, перерабатывает, добавляя что-то новое, на те самые планы не похожее и похожее одновременно.

– Да потому, что они, сука, Вечные, долбо*бина ты конская! – Напряжение обстановки быстро заставляет переходить на мат, но в их среде подобное привычно, многие куда более именитые отряды матом вообще разговаривают. – Для них ни*уя не стоит сделать так, чтобы у нас время шло нормально, а у них почти остановилось! Чтобы мы все успели им на выручку прийти и дать пи*ды тем ху*сосам, которые дают ее им!

Между прочим, это не пустая надежда, а четко известный факт. Кто-то из оставшихся вне столицы Вечных своим словом подтвердил, что Император активировал Великое Искажение Потока по самым высоким амплитудам. И это значит, что час там, внутри украденного, как бы глупо ни звучало это слово в текущем контексте, города стоит больше, чем сутки здесь, снаружи. Император дал своим подданным время, чтобы подданные спасли столицу, своих близких и самого Императора. Ну, или хотя бы попытались.

– А, ну если так, то нормально. – Чего у егеря не отнять, так это умения говорить так, чтобы никто не смог понять, дурак он или притворяется. – Тогда живем.

Не у одного Шчепана остались в Вечном родичи или близкие, пусть даже семейных людей среди его отряда было на пальцах руки плохого дровосека посчитать. Так, временные любовницы, подружки, знакомые и прочие связи, которые, конечно, очень важные, но не настолько, чтобы за них умирать. Оттого и приятно где-то под сердцем, что ближники его не отступились и сейчас рядом с ним, рискуют жизнью и душами за командира, дружбу, товарищеские отношения и обещанную семикратную оплату, где умножаемым на семь стандартом стала полученная за один из самых успешных их рейдов сумма.

Говнюки жадные.

Но свои говнюки.

Шчепан рассчитывал не на свою силу и сногсшибательную мощь, а на имеющийся в его доме болотный алтарь, принадлежавший еще отцу отца его деда. Так-то этот покрытый мхами булыжник мог использоваться для многих целей, начиная от молитв и жертвоприношений тому же Нааму, продолжая десятками ведовских ритуалов и заканчивая уже упомянутой телепортацией к алтарю. Разумеется, подобные трюки наверняка уже опробовали много-много раз, но имелись у болотника определенные надежды.

Во-первых, этот алтарь окроплен его кровью и связан с ним крепче, чем даже кровная связь отца и сына. В столичный особняк эту неповоротливую дуру доставил отец Шчепана, едва выправив на то разрешение, выполнив почти забесплатно несколько сложных контрактов. Ведуны не так уж и привязаны к алтарям и местам силы, как это принято считать. Если говорить о деревенских бабках-шептуньях, тогда да, они действительно часто по глупости приковывают себя к определенной территории слишком сильно, становясь беззащитными, а то и нежизнеспособными, стоит только их с той территории сковырнуть. Имеются и среди опытных пользователей ведовства те, кто природняют себя к определенной земле слишком сильно, но это далеко не обязательное условие. Тот же Шчепан становился возле алтаря сильнее, мог загодя создавать там заготовки на разные случаи, проводил там определенные ритуалы, но отсутствие алтаря рядом не делало его слабее. Просто еще один способ возвышаться, со своими сильными и слабыми сторонами, удобствами и трудностями.

Во-вторых, он ведь собирался пробивать себе дорогу не к спасению Императора, не для выноса сокровищницы кого-то из лордов, а для тихого и незаметного проникновения в неприметное поместье в не самом богатом районе. Такую вылазку, тихо и по-пластунски проделанную, изверги могли бы и пропустить, они же наверняка не всемогущие, не всевидящие и уж точно не все они в состоянии предвидеть. Обратно выйти едва ли получится, раз уж никто пока еще, вроде бы, не сбежал, но и это не приговор. Шчепану главное Войжчека прикрыть, а потом можно дождаться того славного часа, когда спасать их (ну, не именно их двоих, а всю столицу) принесутся те, кому Пекло и его отрыжки окажутся по силам.

В-третьих, их всего-то восемь человек, причем не могучих воителей и кудесников, каждый из которых Легендой закусить может, а относительно скромных в своих силах авантюристов. Это же не армия спасения, чтобы из-за нее все всполошились, а так, мелочь, особенно на фоне украденной столицы. Вдруг действительно повезет, вдруг сумеют, вдруг вытащат длинную палочку? В жизни всякое бывало, а Фортуна их братию любит, считаясь покровительницей всех авантюристов разом, от только ступивших на эту дорожку сельских забияк, до руководителя столичного отделения Гильдии.

Шчепан вливал свои силы в болото под ногами, стоя в магическом круге, нарисованном и сложенном из проросших прямо сквозь тину грибов и мхов. Полезный трюк, который не так-то просто исполнить, даже если есть силы на исполнение, но ему часто приходилось действовать в отсутствие времени, нормальных материалов и твердой поверхности под ногами. Для ведовства вообще очень характерна грубость применяемой магии, ее неотзывчивость и чрезмерное потребление сил, но при этом и чудовищная мощь пополам с не менее чудовищной эффективностью. Много ходит нехороших слухов про Ведьм да Ведунов, и нельзя сказать, будто бы зря ходят, ведь недаром же навык ведовства у монстров вроде тех же орков встречается кратно чаще, чем у людей и других наделенных.

Кровь из порезанной ладони окропляет поверхность забурлившего болота, а стоящие вокруг соратники вливают свои резервы в жадно забирающую чужую магию тину, да и сам Шчепан с резким выдохом вливает столько, сколько лишь может пропустить сквозь себя за один удар сердца. Во рту будто срало целое стойбище гоблинов, а ноющая резь в желудке только напоминает о вреде чрезмерного использования зелий для усиления чар. У него и так уже имелось в жизни несколько десятков визитов к лекарям, спровоцированных последствиями длительной интоксикации, но сейчас просто не до экономии, не до забот о своем здоровье.

Шчепан давит, зовет, пытается нащупать связь с алтарем, напоминая себе слепца, которого какой-то выпивоха, желая похохотать, лишил тросточки, повалил на землю и теперь смотрит, как слепой калека ползает на животе, пытаясь отыскать потерю. Вокруг оживленная улица, грохот и обидный смех, тут и там стучат колеса повозок, и стоит только сделать одно неверное движение, как тебя просто раздавит под заливистый смех зрителей и ругань извозчиков. Сердце то начинает заполошно метаться в груди, то почти останавливается и его приходится подгонять частичкой собственного волшебства.

Тяжело, безумно тяжело держать заданную нагрузку, тяжело вливать новые и новые порции силы, тяжело шептать, выплевывая злые слова наговоров, тяжело даже просто жить, быть, существовать. Непосильная для него задача по капельке выпивает дыхание Ведуна, который уже не может, даже пожелай он того, прервать свой ритуал.

Их, наверное, уже засекли, уже послали сюда группу стражей, чтобы задать трепку тем, кто проводит нелицензированные ритуалы в этой местности. Скорее, удивительно, что их раньше не нашли, словно болота решили помочь Шчепану в кредит на всю оставшуюся жизнь, укрыв и спрятав от множества глаз. Давление нарастает и он уже чувствует, как начинают похрустывать кости и зубы, как становятся глубже морщины на лице, когда магия, не находя ни дороги, ни выхода, начинает старить тело незадачливого мага.

Он уже готов упасть замертво, прямо на глазах своих соратников, лицом в болото, теперь уже какое-то неестественно глубокое, дышащее, живое. Он по-прежнему не чувствует ни малейшего отклика, по-прежнему упирается в ту же самую пустоту, в какую бьются головами все заинтересованные в спасении столицы стороны. Он уже умер, уже проиграл и сейчас стоит лишь потому, что природное упрямство не дает ему отпустить скрученные в узел потоки силы, дав им разорвать уставшее тело и душу, лишь сильнее сводя их в тугой комок, лишь увеличивая мощь неизбежно смертельного отката.

И в последний миг, словно в дурацкой портовой песенке про попавших в наколдованный штиль моряков, по застывшей неподвижно невидимой плоскости словно пробежала волна. Шчепан почувствовал, как его глаза, и без того уже едва не лопнувшие, полезли на лоб от смеси шока и удивления. Если раньше он сам себя убеждал в своем везении, что позволило им начать свой ритуал на этом болоте и остаться незамеченными, то теперь фраза "болото само помогает" уже не казалась такой глупой.

Будто бы действительно что-то стояло за спиной, направляя, усиливая зов Шчепана, принимая на себя его откат и давая новые силы, будто подключая мага напрямую к болотным источникам, игнорируя все риски и неизбежные повреждения тонких тел, которые обязаны случиться, если попробовать тянуть силу так, в таком количестве. Это не походило на ощущение божественной помощи, которые он несколько раз намаливал сам, принося жертвы, или помогая служителям Нааму, если не мог обойтись без их помощи. Скорее, напоминало ощущение от поддержки более опытного мага, подставленное плечо Ведуна, что лучше тебя самого. Но даже когда Шчепан был мелким мальчишкой, стоящим подле колдующего отца, он такой разницы в силах не испытывал.

Нет.

Даже не в силах.

Просто он, как и любой маг территориальной направленности, привык с болотом говорить, отдавать ему силу и требовать за то своей воли, совершая стандартный для любого чародея обмен. То, что ощущалось сейчас совсем рядом, прямо за его спиной было диким, необузданным, неудержимым и словно родным этому месту. Густая, застоявшаяся и откровенно вредная для здоровья болотная магия буквально ластилась к этому чему-то, становилась столь же податливой, как пропущенная через жезл-фокусатор нейтральная энергия!

Это была совсем другая лига, другой уровень и его, этого уровня, этой поддержки, хватило, чтобы Шчепан сумел почувствовать слабый, неуверенный, словно призрачный отклик оставшегося в Вечном болотного алтаря. Зарычав будто дикий зверь, чувствуя, как бурлить начало вообще все болото на несколько сот метров вокруг, превращаясь из мелкой лужи, в которой даже трясины были почти безобидными, в бездонное жерло титанического омута, в котором утонуть могло хоть племя великанов, даже если их поставить друг другу на головы.

Шчепан падал в омут молча, хотя бы потому, что не мог даже уста разомкнуть от перенапряжения, а вот его команда молчать не стала, оглашая всю округу такими воплями, что могли бы сбивать низколетающих птиц, если бы они тут еще оставались после такого буйства сил. Орали они, впрочем, недолго, потому что орать с болотной жижей во рту вредно для здоровья и дыхания. Они все падали в пробитый специально для них туннель, что просуществовал лишь краткий миг, сменившись обычным бездонным омутом, в котором разве что просто утонуть можно, но не более. Шчепан еще успел с досадой подумать, что после такой вспышки силы даже самый бесталанный маг почувствует неладные дела на этом болоте с огромного расстояния.

А еще мгновение спустя, столь краткое, что никто даже наглотаться дерьма не успел, их всех выкинуло уже в совершенно другом месте.

Среагировать не успел никто, да и скрутило их всех так быстро, что никто и вякнуть не имел шансов. Рефлекторная попытка ударить веерным ослабляющим проклятием по площади прервалась куда раньше, чем Шчепану отрезало контроль над его магией, не дав даже укороченную вербальную компоненту произнести. Спустя еще секунду он и его команда, точно так же не успевшая даже удивиться, зависли посреди сияющих нитей сдерживающего ритуала прямо в воздухе, словно распятые степными варварами пленники.

Взгляд машинально оценил окружающую обстановку, заставив заковыристо выругаться, и только наложенный ритуалом паралич не позволил сделать это вслух. Какая-то площадь, расположенная в не особо богатом районе Вечного, раньше служила то ли рынком, то ли местом для проведения казней, но, скорее всего, и тем, и тем. Теперь эта площадь полностью покрыта ритуальными знаками и линиями, которые он сам, как ритуалист не из самых последних, даже оценить толком не может.

И, конечно же, источники сил, что располагались по кругу, словно окружая площадь кольцом. Вон, видна миниатюрная песчаная буря, вон там фонит энергией дремучей чащобы, рядом расположилась еще одна буря, только снежная, а следом за ней висят прямо в воздухе глыбы горной породы. Уже не удивляясь, он кое-как, несмотря на почти полный паралич, скашивает глаза вниз, чтобы разглядеть небольшое, но очень глубокое болотце прямо под ногами висящих в воздухе идиотов. Это он про свой отряд, потому что дураками были и дураками помрут! Хотя, чего же это он, не помрут, кто же им помереть-то просто так позволит?

Ритуал-ловушка для любого типа территориально зависимого мага или ведуна – вот чем было это место, к которому он с таким трудом пробивал дорогу и едва не помер пытаясь! Все те, кто пробовал на прочность стену, отделившую Вечный от остального Алурея, используя именно эту методику, пусть и разными способами, так или иначе, но засекались прислужниками тварей и самими извергами. А потом этих пытающихся оценивали и, если находили достаточно ценными и достаточно слабыми, приоткрывали тем дверцу, ведущую прямиком на скотобойню для глупых смертных.

Дерьмово.

Даже дерьмовее, чем предполагалось минуту назад, хотя, казалось бы, предполагал он и без того самые мрачные варианты!

Челюсти едва шевелятся, язык ворочается во рту, словно онемевшая конечность, а вместо слов вылезает из пасти едва различимое мычание. Впрочем, не всем речь отбило, потому что Хогош, жиробасина ненасытная, сумел достаточно четко выговорить полноценную фразу, пусть и короткую, но удивительно емкую и подходящую к ситуации. Не иначе, ему помогла развитая выносливость и умения на сопротивляемость внешним воздействиям.

– Цэ зрада. – Несмотря не непередаваемый и, временами, раздражающий акцент западно-равнинного пейзанина, с прозвучавшим Шчепан был готов согласиться на десять из десяти.

Большая часть противников, хотя какие они противники, максимум палачи, потому что нормальной битвы не вышло и не будет, являлась людьми, по крайней мере, внешне, и, скорее всего, когда-то даже ими были. Тварей не было видно или они хорошо скрывались, но вот принять этих "людей" за нормальных тоже было тяжеловато. Покрытые татуировками, знаками, сочащиеся флером, который пока что не ел мозги Шчепану только из-за защиты сковывающего ритуала (зачем портить материал посторонними эманациями, верно?), они и людей-то напоминали чисто номинально, как ростовщики из полуросликов столь же номинально притворяются честными и законопослушными разумными. Более-менее адекватное впечатление производили немногие, но именно они внушали почти потусторонний ужас – слишком многое было в них, большее, чем можно вместить, оставаясь собою. Ведун такие вещи интуитивно чувствует, особенно если их даже скрывать не пытаются.