Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 140 страниц)

Тьма и Тень черны и темны дальше некуда, но спутать их практически невозможно, даже если у тебя вообще магических талантов нет, а в энергии с концентрацией по одному базовому очку характеристик. Там, где Тень выглядит чернейшим шелковым полотном, лентой, порезом на плоти реальности, голодной бездной смотрящей на каждого, кто осмелится посмотреть на нее сам, Тьма совсем другая. Будто бурлящая и кипящая масса, будто густой чадящий дым от сгорающей плоти, столь же черна, но вместе с тем совсем иная. Тьма – это не голод и не одиночество. Тьма – это безумие, забирающее все, к чему оно коснется, но, в отличие от жадной выше любого воображения Тени, всегда одаривающая таким же безумием в ответ. Любимый план жертвенников, благодаря которому легче всего получить халявную силу, не связанные с уровнями статы и очки умений, отнятые навыки и вообще все, что только сможешь пожелать и удержать, получив желаемое.

Во многом пользователь Тьмы даже более неприятный противник для адепта Тени, чем призывающий Свет или, там, Небо. Может быть, эта сила не имеет такого пробивающего преимущества против теневых техник, но там, где нельзя пробить, этой мерзости очень легко просочиться сквозь любую уязвимость, будто капельки нефти сквозь ткань, будто поток дыма через щели. И мало у кого есть такой набор умений теневика, каким обладаю я, чтобы распознать и выжрать скверну.

Погонщик продемонстрировал... продемонстрировало просто великолепное управление сонмом, души в котором, может быть, и уступали трофеям Хозяйки в плане экзотичности, но были велики числом, а погнать тварь могла... могло целые отряды сильнейших в ее распоряжении пленников. Разнообразия не было – только отмеченные Тьмой во всех ее проявлениях, причем сами души он от себя осмотрительно не отпускал далеко, опасаясь того, что из темноты провала вынырнет засадный полк планарных тварей (я бы его создал, но все тот же барьер не даст призвать и набрать толпу!). Дымные, почти жидкие потоки ударили широким веером, будто фигурный фонтан выпустил десятки струек, а в самого погонщика начали вливать тонны усилений, давая ему возможность не думать о резервах даже в большей мере, чем обычно.

Удовлетворенно булькнув, хрюкнув и перднув одновременно, тварь (которая не имеющим ментальной защиты тоже давила бы мозги Похотью, что само по себе тошнотворно) буквально сорвала покрывало проявленного пролома, превращая его просто в чистую энергию, первым делом отодвинув полог от центральных корпусов гильдии, где и сидели ритуалисты. Мечтатель не атаковал мою неповоротливую тушу только потому, что все еще искал, – а сенсорика у него была на уровне, – основной засадный полк и призывателя, приняв меня за заранее призванную кем-то тварь.

Истерический хохот из десятков расположенных на щупальцах Формы пастей вырвался настолько естественно, что даже попытки сдержаться не имелось. Как в том приколе про Бетмена, у которого под маской, собственно, Бетмена была еще одна маска, вы не поверите, Бетмена! Так и у меня вышло чем-то похоже – под первым слоем чар скрывались вторые, аналогичной природы, но немного иной конфигурации. Тьма стесала и осквернила первый полог почти без усилий, ведь атака была идеально выверенной и как раз против использования подобных Проявлению способностей заточенной. Второй слой не стал расплескиваться по земле, подобно первому, просто переносясь, проявляясь сразу над ритуальным центром, упав на него огромным блинчиком. И многослойная защита, которая не успела нормально восстановиться после прошлых атак, помогала слабо, недостаточно сильно, чтобы разорвать стремящиеся выбросить все здание в Тень чары.

Теперь ждать никто не стал, хотя пердеж у Погонщика был донельзя возмущенный, а возмущение его отразилось мучительным экстазом, сброшенным прямо на его трофейные души. Мечтатель просто исчез из одной точки, а после появился перед тушей теневой, как он считал, твари, чтоб ударить засиявшими чистым Светом когтями его рук и обратившимися в острейшие клинки крыльев. Как я продолжал лезвия своих любимых кинжалов, так и он повторил этот довольно популярный трюк, разрывая не успевающую реагировать тень на части, одновременно выпуская в нее такую концентрацию силы Пекла, что никакая сопротивляемость не спасла бы – оверкилл. Вдвойне оверкилл, ведь меня там уже не было, только обманка, настолько густая и концентрированная, дополненная парочкой подселенных в нее Теней, обработанных Созиданием, что на нее купился даже столь могучий изверг. И обманка эта рассыпалась на неисчислимые ленты, пытаясь связать тварь, пока остальная энергия вспыхнет атакующими чарами на основе все того же Проявления (простой магией я эту машину смерти и не надеялся задеть).

Мои надежды не оправдались, ведь ленты уродец (очень изящный и дьявольски красивый, но все равно уродец) банально проигнорировал, так как они его даже коснуться не могли, растворяемые в сиреневом сиянии вокруг тела, а так и не успевшие развернуться чары он разорвал еще одним взмахом засиявших развращенным светом крыльев. Типа я ангел, или что? Мне не нравится такая религия, можно я побуду атеистом?

Выпадаю из скрыта и внебытийности одновременно уже в почти человеческой форме и прямо над укрытым чернотою зданием, которое под покровом теневого зашморга кажется вырезанным в фотошопе куском картинки, пятном разбитого экрана на цифровом изображении. Из-под покрова то и дело пробиваются зеленые лучики каких-то злых чар, не дающие моим чарам завершиться, принять правильную конфигурацию и уничтожить отчаянно сопротивляющихся ритуалистов, только чудом не похеривших ритуал, причем я понятия не имею, как именно они тот ритуал удержали.

Касаюсь окутанного моей магией здания, пока Мечтатель разрывает обманку, игнорируя при этом возникающих вокруг меня аж четырех элитных тварей, как и не успевающую перенестись ко мне пятую, что должна была ударить сверху. Одновременно происходят сразу несколько вещей, сливаясь в один поток стремительно меняющихся кадров. Мой разум пытаются смутить и сковать ментальные техники, среди которых особенно выделился какой-то удивительно мощный приворот к самому себе в стиле мифологического Нарцисса. В само тело, вполне человеческое, но черно-белое из-за активированной Эгиды, бьют атакующие чары, воплощающие клинки, лучи, шарики-пульсары, семихвостую плеть и что-то подозрительно напоминающее поток шевелящихся червями фаллосов. Эгида переходит в форсажный режим, а пролетевшие сквозь ставшего двухмерным меня атаки вынуждают тварей потратить силы на защиту.

Но.

За секунду до прикосновения первой атаки, тех самых червей (червей и точка, ибо считать иначе мне чего-то не хочется!), я успеваю закончить свое черное дело и здание подо мною с хлопком исчезает. Упало оно не слишком глубоко, – вероятно, сидящие там ритуалисты неприличных уровней еще могли самостоятельно его вытащить обратно, – но даже запредельная отдача контролирующих смещение мастеров не могла стабилизировать такое. Едва различимый, уже знакомый звон и прошедшая по чуточку посветлевшим небесам волна засвидетельствовала выпадение одной из опорных точек из общей сети. А потом я резко ушел в шаг, спасая свою задницу от фонящего смесью удивленного наслаждения и, одновременно, совершенно детской обиды Мечтателя, уже наготовившегося эту задницу разработать неошкуренным бревном.

Тварь явно чуяла меня даже в Тени, особенно с учетом отсутствия возможности нырнуть поглубже, так что оставлять меня в покое не собиралась. И гложет меня нехорошее подозрение, что мое пребывание на ином плане не помешает ударам этого козлины меня достать. А ведь еще оставались остальные выжившие твари, которые сейчас стремительно занимали позиции для загонной охоты и перекрытия мне всех точек отступления, не иначе как координируемые одновременно Погонщиком и Мечтателем. Поодиночке уставшие да побитые, хоть и элитные, твари уровнем за сорок не так уж и опасны, верно, но вот вместе они меня просто хорошенько попинают, а уж под прикрытием непробиваемого Мечтателя и давящего площадной магией Погонщика мне слишком быстро станет неуютно в районе ануса.

Боевые зелья, вроде бы, пережили мои планарные приключения, благо обработанное эссенциализмом стекло флаконов, доведенное до почти абсолютной изоляции, защищало хорошо, а сам я не раз проверял их надежность именно на такой случай, взяв с собой только пяток флаконов, чтобы не угробить остальные, коль изоляция не сможет справиться. Практика показала, что после моих выкрутасов даже столь мощная изоляция не защитит тончайшие оттенки эссенции от искажения в зеркальном танце. Стеклянный флакончик, брошенный мною по выходу в реальный мир, тварь просто отбила в сторону, а вместо огненного ада на точке его встречи с конечностью Мечтателя случилась лишь едва заметная вспышка.

Отскочить от удара Легенды я успел, но вот вторая тварь, которую сейчас окружала почти половина выжившей элиты, усиливая ее каст, задала жару все тем же пламенем, только у нее оно сработало. Мечтатель в этот адский огонь шагнул без опасений, а вот меня от ожогов и какого-то крайне хитрого дебафа, на пламя завязанного, спасла Эгида. Эгида же приняла на себя копейный тычок выпрыгнувшей из блинка дьяволицы, попытавшейся поймать меня на противоходе, пока ее босс давит напрямик. Эгида встретила копье, напоминающее сочащийся синим туманом позвоночник, в котором билась душа зело могучего адепта Хлада, даже не перейдя в форсированный режим, а его острие только проскользило по ставшей куда более темного оттенка спине, уходя в оплавленный и потрескавшийся камень мостовой.

Пользуюсь заминкой рассчитывающей совсем на иной результат твари, хватаю ее за то самое копье, одновременно выпуская из пальцев тончайшие теневые нити, ползущие по копью вверх, хватающиеся за конечность дьяволицы и подтягивая ее под удар Мечтателя. Проявив удивительную солидарность, тот не стал бить сквозь нее, пригасив удар сияющей пеклом руки, вместо этого давая нам обоим пинка взмахом крыла. Эгида проигнорировала урон, а сам я мог легко остаться на месте, не дав удару передать мне импульс, но отказаться от разрыва дистанции было не в моих интересах.

Еще в полете, тесно обнимая пытающуюся поцеловать меня в темечко и влить через уста туеву хучу Похоти гадину, использую предельную форму для левой руки и с почти отсутствующим сопротивлением добираюсь до сердца твари, раздавливая его в своей Хватке. В процессе жертва не переставала лупить Эгиду всей доступной ей магией, старалась перераспределить урон по разным душам и била по мозгам флером. Увы, но предельная концентрация Формы на то и предельна, что какими бы защитами ее тормозить ни пытались, получается одинаково хреново. Смущало только то, что даже умирая весьма мучительным способом дьяволица стонала так, что я чувствовал себя лысым немецким сантехником на съемках порнофильма, даром что пришел именно трубы чинить.

От крайне бесящего своей скоростью и мощью Мечтателя я ожидал удара прямо по Эгиде, которую ради такого можно и в форсаж перевести, но тот вообще остался на месте, не сдвинувшись после тычка крылом, а потом я почувствовал себя умственно неполноценным. Причиной такой самокритичной оценки моей мозговой деятельности стала не автоматически отраженная попытка только что убиенной твари наложить посмертное проклятье, снижающее когнитивные функции мозга до уровня, когда я мог бы спрашивать у Ыгры совета по математике. Просто Мечтатель не затупил и не просрал удар из-за нежелания бить по соратнице, а банально подставил нас обоих под удар. Изверги совсем не стесняются подставить друг друга и никогда не проявляют какой-то там заботы о своих союзниках – вот же сюрприз!

Погонщик и еще пяток тварей, при поддержке не меньше, чем полутора десятков подтягивающейся к бою обслуги жопосралищ, накрыл меня хитрым многослойным коконом на Пламени и Солнце, а его команда чирлидерш еще и укрепляла эту клетку со всем усердием. Лыба на жирной роже твари была такая бесящая, что я едва сдержал вопль-рычание, не желая потакать инстинктам Тени. Клетка пробыла клеткой недолго, тут же обратившись крематорием, в котором даже Эгида не могла удерживать меня живым слишком долго. Если перейду на Форсаж, то просто обращусь тварью от отката, ведь они смогут поддерживать крематорий куда дольше, чем я здравый смысл в Эгиде на максималках.

Чувствую неприятный жар, постепенно переходящий в жар болезненный, но все же умудряюсь отвоевать пару квадратных метров пространства огненного ада с помощью Проявления. Дальше, однако, продвижение встало – я вкладывал целое море энергии, но у противников ее было больше, а с внешней стороны огненной коробки сновали туда-сюда призванные Погонщиком души, латающие разрываемую Проявлением технику. Меня медленно и уверенно давили, стремясь то ли взять в плен, то ли просто удавить медленно и мучительно (а по-другому у извергов бывает?).

Уровень злобы в моей потрепанной сути разом берет несколько новых планок, а руины укрепленной крепости вторженцев, ставшие после моего первого удара почти идеально ровной площадкой, накрывает идущим со всех сторон жестоким смехом. Ментальная атака, к которой такие проявления эмоций вполне можно относить, не оказала на тварей особого влияния. Разве что несколько самых слабых вздрогнули в экстазе от навеянного ужаса, так и не сбавив накала вкладываемой силы. От моего появления на арене поединка прошло меньше двадцати секунд, а с момента первого планарного удара Звездами едва минула одна минута, когда мою голову посетила Идея. Я бы даже сказал – Мысль!

Передумав использовать на ходу выдуманную комбинацию из Проявления и Созидания, которой я надеялся прорвать свою клетку, начинаю готовить не менее хитрую и столь же на ходу придуманную атаку. Потому что со сломом клетки справится совсем иная сила. Медленно встаю, разминая сгорбленную применяемой Формой спину, почти полностью занимая собой пространство отвоеванного у солнечной ярости гроба (по площади как раз подходит). Я знаю, что они легко меня видят, как и я их – мне помогает не выключаемый в таком состоянии Взор, а у них должны быть свои аналоги. Клетка глушит, давит и размывает воспринимаемое, но я спокойно подымаю руку вперед, указывая на Погонщика, словно обещая ему что-то нехорошее.

Тот... то улыбается еще гаже, трясясь в тошнотворном припадке хохота и экстаза, но указываю я отнюдь не на него, о чем оно могло бы догадаться, если бы не было столь самовлюбленным жирным шариком. За спиной его левитировала в воздухе относительно небольшая дьяволица сорок пятого уровня, явно относящаяся к магическому подтипу извергов, и, вне сомнений, принимающая значительное участие в поддержании сжимающей меня в своей хватке огненной геенны. Лицо ее постоянно менялось и без ментальной защиты будет принимать ту форму, какая покажется наиболее прекрасной смотрящему, мощная аура ментального воздействия легко заставит жертву поверить, что пред ним сейчас именно его любимый или любимая, стирая все несуразности и несостыковки такой версии событий. Она рыдала от счастья и смеялась от горя, тратя запас сонма и таща силы из банка душ, но удерживая магическую основу техники в стабильности, пока Погонщик ее укреплял и модифицировал через подконтрольные души.

Помнится, когда я подчинил кольцу своему одну кровососку, то уже тогда заметил, что тварь от подчинения колбасило удовольствием в значительно большей мере, чем простых людей. Но в этот миг я понял, что испытываемые аренамским клопом волны экстаза были херней в сравнении с тем, что моментально накрыло собою Незнакомую Возлюбленную. Потому что мог бы и догадаться, что изверга именно ее Аспекта и должно накрыть чем-то совсем уж невообразимым, чтобы это удовольствие могло реально переписать сознание столь могучему существу за один короткий миг.

Хорошо, что я уже был в режиме слияния с планом и в полной концентрации, принявший частичную Форму и укрытый Эгидой, потому как поймай я извергнутую ею волну флера, пребывая в блаженном неведении о ее приходе, то мозги бы если и не сожгло, то направило бы по строго очерченному и далекому от целомудрия маршруту, а потом было бы стыдно... если бы я пережил кувыркание с такой жертвой колечка. Важнее моих размышлений о так и не случившемся было иное, напрямую завязанное на мое плачевное положение.

Тварям требовался контроль.

Железная воля, что держала сплетенные из сотен душ чары.

Изверги, несмотря на подверженность своему Пороку, оной волей обладают в подавляющем большинстве, особенно на высоких уровнях. Эти исключением не являлись, полностью отдавая себя сражению со мною и удержанию созданной ловушки. Вопрос для знатоков: что будет, если одна из основных подпорок упомянутых чар не просто выпадет, а взорвется нахрен, заливая всех вокруг своими чувствами и наслаждением, которое дарует извергам силу, но и уязвимость тоже? Да, бить Похоть еще одной Похотью, не являясь при этом более сильным извергом, можно считать поводом для почетной номинации на лучшее самоубийство года, потому что всяким рабомантам или соблазнителям до этих тварей аки пешком до Москвы, причем прямо с Алурея. Но ведь мифический артефакт – это совсем иное дело, не так ли?

С очередным, не менее громким, но далеко не таким опасным "бдыщ" мой персональный крематорий обратился огненным смерчем, в котором моя Эгида больше не чесалась. А сами противники, включая обе Легенды, на секунду, – на целую секунду! – оказались оглушены экстазом бьющейся в судорогах дьяволицы. Экая внезапная уязвимость у тварей нарисовалась, прямо даже не знаю, как реагировать.

Хотя, подождите!

Знаю!

Мечтатель не лупит, Погонщик не давит, жопосралища не целятся в мою сторону, а массовка так и вовсе большей мерой сама ловит кайф на волнах поднятой флером моей цели бури экстаза – это же просто идеальный момент для атаки, когда все, способные помешать, мешать не способны! Не зря, выходит, вместо пробоя крематория готовил атаку, да и пламенные протуберанцы мне только на руку. Главное, не надорваться в этот раз – даже с моим резервом, изрядно подуставшим от предыдущих танцев, такая задача далеко не проста.

Легкий теневой полог расходится от меня незримой волной, не гася пламя, но поднимая его вверх, открывая вид на столь уязвимую добычу, что даже не в силах защитить гроздья своих душ. Теневые инстинкты встают на дыбы, словно непокорная лошадь, бьются в оковах, подобно взбешенному носорогу, но все же не овладевают мною до конца. Поднятое вверх пламя дает тени, много долгих, очень долгих теней, шевелящихся и постепенно исчезающих вместе с пропадающим огнем, уступая место темноте. Даже сияние пурпурного неба не пробивает сквозь броню из поднятой пыли, пепла и дыма, но пока еще пламя живет, доживает и дает свет, что, в свою очередь, порождает тени.

Невозможно уловить тот миг, когда шевеление теней уже не следует за движением угасающего пламени, когда ставшие еще более тонкими тени устремляются в обратившиеся чудовищными лапами конечности Формы, словно десятки, сотни нитей, схваченных за их окончание. А потом почти весь оставшийся резерв, – что-то около трех седьмых, – ухает в бездну пустоты, оставляя в теле жалкие крохи, чтобы не подохнуть в корчах. Форма восстанавливает резерв с огромной скоростью, но даже ей тяжело скомпенсировать столь резкие потери, отчего я едва не убиваю себя, выпадая в человеческий облик.

Нити в руках моих, – уже нормального размера, но все таких же черных и когтистых, – оставляют кровавые просеки на черной плоти, а из ран выступает не менее черная кровь, когда я из всех имеющихся сил эти нити проявляю, делаю их чем-то большим, чем просто нитями, чем даже самая насыщенная атакующая плеть. С хриплым воем, в котором даже не знаю чьей злобы больше, моей или теневой, я тяну эти нити на себя, рву их, разрываю и забираю себе. Каждая нить, оборвавшись, бьет меня подобно удару хлыста, до воя, до крови, до еще большей ненависти, а нитей тех слишком много.

И было бы глупым это самоистязание, если бы не распадающиеся порезанным суповым набором громадные жопосралища, если бы не глубокие, идеально ровные раны на жирном теле погонщика, если бы не рассеченные в самых неожиданных местах рядовые и не очень дьяволы... Эти нити просто разрезали саму реальность, когда проявленные участки связали ее с Тенью. Остановить это стандартным щитом было просто невозможно без громадного превосходства в чистой силе, а применить свои любимые трюки с плененными душами оглушенные твари просто не успели, не сориентировались и оттого не отдали свои раны чужим судьбам.

Резерв пуст только жалкую долю мгновения, пока я не преодолеваю слабость и давящую ненависть, активируя дыхание магии и вновь оказываясь полным сил, пусть и не моральных. Психика шалит, но шалит в меру, будто бы едущая крыша оказалась остановлена подпоркой из чистейшего самодовольства, какое я по праву испытывал от успешно проведенной атаки пополам с хитрой диверсией. Костенька сегодня молодчинка, с чем спорить бесполезно, если жить желаете.

Использовать шаг теней не рискую, не после такого шторма энергий, который я только что устроил, так что рывок делаю самым банальным способом, на ходу обращаясь в очередную Форму. Рефлекторно попытавшуюся меня остановить тварь сорок первого уровня я вскрываю когтистой конечностью походя, даже не заметив ее весьма посредственной защиты. Не иначе, сонм изверга поредел до неприличия... или просто мозги на место так и не успели встать. Снова все в скорость, снова максимальная маневренность в абсолютном приоритете, оттого и внешне Форма столь же похожа, как похоже ее предназначение. В этот раз размер приобретенного на время тела был более компактным, изгибы вышли чуть более плавные, а пастей с конечностями поменьше – сказалась необходимость сразиться со значительным числом противников, а не погрести под собою одну единственную синекожую сволоту.

Оказавшись над стремительно регенерирующим и одновременно призывающим все новые души для своего прикрытия Погонщиком, выдыхаю такую концентрацию теневой силы, что чисто визуально ее тоже можно спутать с Тьмой, настолько она кажется материальной. Раненный, лишенный защиты и тысяч подчиненных, от которых он мог черпать силы и которым отдавал усталость, Погонщик все равно сумел укрыться каким-то хитровывернутым пространственным искажением, которое просто отразило поток теней в меня же самого. А я что? Я снова перехватил контроль над моей, вообще-то, энергией, направив ее в ту же самую точку, что и раньше. В арсенале Легенды, особенно столь специфической, просто обязаны были присутствовать столь же изощренные трюки. Я даже чувствовал какую-то распадающуюся в глубине Пекла душу, что должна была подарить на секунду защиту, сравнимую с той же Эгидой, но он просто не успел. Со второй попытки поток черноты, начиненный созданными из голой силы низшими Тенями, что просуществуют совсем недолго, пока держащее их торопливо использованное Созидание не иссякнет, вонзился в жировой колобок, разрывая его оболочки, а Тени, словно черви, начали жрать все, до чего дотягивались. В таком состоянии Погонщик ничего не мог…ло сделать против удара хваталкой в центр его тела, которым удалось разрушить основу сонма. В этом случае даже проще было, ведь та часть его, что за контроль душ отвечала, была едва ли не основным его "органом", если к подобным структурам применимо такое определение.

Эгида привычно уже игнорирует несколько десятков не слишком опасных ударов, которыми мне пытались помешать выжившие свитские Погонщика, но, очевидно, у них не получилось. Почувствовал себя неуязвимым нагибатором и уже во второй раз получил за это по щам, причем от того же "просветителя"! Опять Мечтателю удалось непонятным образом притушить мою чуйку и ввалить мне так сильно, что все мое пятиметровое тело содрогнулось от обжегшей его боли! Да, я чуял атаку и легко успевал применить Эгиду, но изверг непонятным мне образом замаскировал свой удар под одну из атак массовки, обманув автоматическую защиту.

С шипением, достойным бухгалтерского отдела моей прошлой работы, ухожу в шаг, благо в такой форме (и Форме!) могу проигнорировать опасность взбить самого себя словно миксером, потому что мне совсем не хочется сражаться с фонящим невыносимым счастьем Мечтателем, который так и хочет меня обнять всего распрекрасного. Не-не-не, я не такой, я для других отношений создан, меня Тария не простит за измену!

Веселая игра в салочки продолжается, причем весело здесь совсем не мне – тварь тупо игнорирует все то, что я в него бросаю с дистанции, при этом умудряется то и дело оную дистанцию сокращать. Фиолетовое свечение вокруг кожи поглощает или ослабляет любые наспех созданные атаки, а то, что все же пробивается сквозь преграду, сводит на нет его регенерация. При этом Мечтатель слишком силен, быстр и очень опасен даже для Формы, чтобы я мог себе позволить застыть на миг и создать нечто достаточно опасное даже для него. Внезапно, но конкретно эта Легенда меня кроет, аки боженька черепашку, потому что у меня банально нечем его вскрывать.

Остается еще ультимативная атака Эгидой, но, чую я, по мозгам это ударит слишком сильно, а они и так уже устали терпеть мой произвол. И как будто мало мне одного Мечтателя, так еще и кружащие вокруг твари то и дело пробуют меня поддеть, пока их босс не дает продыху, а я даже ответить нормально не успеваю из-за все того же босса.

Шаг.

Создаю десяток теневых копий, просто из желания закрыть обзор и приглушить сенсорику, а не в надежде хотя бы поцарапать, одновременно пытаясь сотворить этакую теневую лужу в том месте, куда он станет миг спустя, заодно проявляя эту лужу в этакий замаскированный и почти не фонящий провал, волчью яму, ведущую на глубину Тени.

Мечтатель отмахивается от копий крылом, даже не замедлившись, точно так же игнорируя скрытые в копьях шипастые теневые цепи, нагло ступая прямо на заготовленную мину. Его защита слишком хороша и ни затащить его в Тень, ни просто оторвать тому ногу не вышло, а детонация схлопнувшегося Проявления только нанесла несколько дымящихся ран, на глазах затягивающихся. Тварь уже слишком близко и готова атаковать, потому я смываюсь подальше.

Шаг.

Игнорирую странную водную сеть, буквально втягивающую в себя любую магию, всасывая ее в себя и смешивая со своей структурой, распыляя ее выбросом теней, но времени на атаку уже нет, потому опять убегаю.

Шаг.

Выплевываю поток лезвий, пытаясь заодно оплести главного урода стремительно проявляемыми лентами, но ленты он рвет лишь на мгновение задержавшись, а лезвия только заставляют вновь прикрыть глаза крылом, заодно пытаясь достать меня вторым, пока сверху падают насыщенные пеклом призрачные мечи, покрытые рунными узорами, почему-то напоминающими сношающихся гномов.

Шаг.

Упускаю момент, когда сразу двое тварей накрывают меня облаком сковывающей движение пыли, от которой буквально веет силой Тверди, давящей и не позволяющей нормально двигаться. Тяжесть горного хребта в одной пылинке – это вам не каменными лезвиями головы отрезать, явно какую-то особо крутую душу напрягли, причем не насмерть, а только измотав. Мне, правда, фиолетово даже в большей мере, чем фиолетово то сияние, каким Мечтатель продолжил свои когти, снова нанося мне удар. Я вынужден принять атаку на усиленную Форму, не желая застывать в Форсаже под давлением пылевого заклятия. Оно ведь никуда не исчезнет, продолжит давить и вытягивать из меня рассудок, а Мечтатель, опытная скотина, легко понял, насколько я не люблю попадать под такие затяжные атаки с постоянным уроном.

Теневое тело отдается стоном и болью, вновь пропуская удар, а здравый смысл пополам с банальной логикой подсказывают, что пора бы включить мозги, умерить гордыню и признать, что один на один я этого легендарного изверга еще могу вытащить, но не под прессингом из оставшейся элиты, которые очень даже умеют в тактику загонной охоты.

Шаг.

Шаг.

Шаг.

Примерно спустя еще минуту, наполненную выплескивающимся из ушей адреналином и травмами моей попаданческой гордости до меня доходит, что главному уроду я ничего не сделаю, пока мне мешают остальные. Рисковать не хочу, но без риска никак, а потому я вообще перестаю атаковать Мечтателя, лишь убегая от его загребущих лап, сосредоточив свои силы на остальных участниках конкурса "Пробей Костику Череп", чтобы не скучали, суки.

Шаг.

Край крыла задевает одну из конечностей, отрезая ее нахер, заставляя ту рассыпаться черными хлопьями, но я успеваю уйти в новый шаг, едва разминувшись со вторым ударом, что целил уже в лицо. Утешительным призом служит чуть замешкавшаяся тварь с двумя головами, одна из голов которой сосет собственную грудь, изредка плюясь в меня высосанными потоками сжиженной Похоти, а вторая только что с удивлением осознала, что она теперь единственная. Предельно ускоренное и удивительно тонкое лезвие срезало оную голову, не слишком качественно сокрытое от предчувствия копье было пропущено мимо омерзительного тела, а голова уже начала регенерировать – двуединый изверг не мог умереть, если повредить только одну из его основ. Только вот когда сокрытая за намеренно не до конца спрятанным копьем ленточка обмоталась вокруг второй головы, буквально раздавив ее и растворив теневой силой получившийся гоголь-моголь, вот тогда тварь и сдохла, выдав предсмертный стон, которые я уже потихоньку привыкаю не замечать, так они меня задолбали.

Шаг.

Изогнувшись вообще невообразимым образом и едва не закрутив себя в спираль, ухожу от еще одного удара Мечтателя, едва сдерживая ребяческое желание показать ему средний палец (потому что не уверен, есть ли у меня сейчас конечности с достаточным числом пальцев). Неплохим мотиватором сдержанности служит иной успех – сразу две твари получили серьезные повреждения от мощного теневого тарана и нескольких десятков гарпунов, пресытивших их ослабевшую от постоянных атак защиту. Добить их не получилось, но второй атаки, даже более слабой, они не переживут.

Шаг.

Очень хитрый и умеющий предсказывать тупых смертных без всякого ясновидения Мечтатель сразу просчитал, что вторым заходом я две помехи все же устраню, а потому создал иллюзию собственного облика, последовавшую за моим шагом. Сам дьявол перенесся очень мощным и почти мгновенным блинком (тоже, наверное, сильную душу на топливо пустил) на то место, из какого мне было сподручнее всего атаковать, ведь его глаза уже видели движения теней на том участке.

Удивился Мечтатель, как удивились и две твари, когда вместо моей туши из иного плана в реальность вывалилась всего лишь раздутая от влитых в нее сил младшая Тень, которая тут же лопнула, как хомячок от ложки никотина, забрызгав своими останками всю троицу. Жаль, вред от такой бомбы был исключительно моральный – для столь опасных тварей подобный душ максимум пару ожогов да быстропроходящий статусный эффект оставит. Самая дальняя из тварей, уже наготовившая еще одни основанные на Тверди чары, в этот раз решив доконать ту самую душу, которая воплощала прошлую Тяжесть Гор в чуть упрощенной форме, удивиться точно не успела, потому что я ударил из максимального скрыта и просто вырвал гроздь душ из ее тела одним решительным ударом – все больше нравится Форма, все меньше сил на то, чтобы сдерживать внушаемые ею порывы и выпускать пойманные души, а не жрать их.