Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 140 страниц)

Сейчас, с высоты набранных уровней и прокачанных умений, я могу сказать одно – то был не кошмар. Вернее, не обычный обитатель Грезы, присосавшийся к жертве и тянущий из нее суть. И даже не специально подосланная, заранее сделанная тварь, созданием целых сонмов которых так славится Ткач. Если говорить более-менее понятными терминами, то это было зарождение новой сущности, что должна была бы попросту заменить собой оригинального дворянчика. И так заменить, что ни одна проверка, кроме прямой божественной, не покажет фальши. Я мог бы попытаться сделать что-то похожее, но даже для меня это станет задачей архисложной. Для Ткача, пожалуй, тоже, но он на подобной мерзости специализируется, так что имеет опыт.

Фактически, в том сне, парниша провел сам себе своеобразный аборт, вырезав и распотрошив прорастающее в нем дитя, получив, таким способом, частичку завязанной на Грезе силы. А Ткач на меня "немножко" обиделся, за такое зверское убийство нерожденного. Древняя сущность и так своих коллег ни в говно не ставит, а уж тех из них, кто, будучи слабее, умудряется помешать его планам, так и вовсе. Добавьте сюда его знаменитую в узких кругах паранойю и любовь к зачистке свидетелей его существования, чтобы дополнить получившуюся картинку.

Те зверушки, что накинулись на меня при штурме Каменной, явно были именно ответом на мою "невероятную жестокость" и "неслыханную наглость". А когда я ушел еще и оттуда...

Стоп.

Погодите-ка!

Это что же получается? Ткач, в попытке меня достать, пришел на огонек в Каменную и, фактически, расписался в своем участии в ее штурме? И Гестию он, выходит, убил просто потому, что не желал прицепить себе на хвост целую толпу очень злых преследователей. Не настолько опасных, как божественное воплощение, но достаточно могучих, чтобы не сбрасывать их со счетов. Если там еще и следы его нашли, то я стану громко смеяться. Хотя, это уже едва ли – даже без учета его мастерства в сокрытии от видящих и маскировке своего присутствия, там все следы Мгла пожрала.

Ну, с админьей помощью, чтоб им тоже икалось, теперь хотя бы понятно, за что на меня взъелись. Осталось найти способ успокоить агрессора. А в идеале, так и вовсе упокоить его нахер.

В том, чтобы попытаться посмотреть из Грезы на мальчишку, который Сигизмунд Ланорский, я сделал только одну-единственную попытку. После чего посмотрел на количество сторожевых кошмаров, которые окружали все подходы к нему и к связанным с ним личностями, да так и приуныл. Прорваться могу, но сделать это без риска попасться на крючок, уже нет.

Такое ощущение, что там даже привычной Грезы нет, потому как каждый элемент нереальности был подменен тщательно замаскированной ловушкой или тварью. Там не пройти и не протиснуться, только прожигать себе дорогу голой силой. Ну, или попытаться тихонечко перехватить контроль над сотворенным непотребством, но как-то это очень долго и рискованно. Плюс, я не я, если специально на такой случай там не стоит еще пары сотен ловушек. Переписать, изменить чужую работу, сделав ее своей во всех возможных пониманиях этой концепции, попросту невозможно, без того, чтобы слиться с подобным конструктом самому. А в таком положении я и сам стану неимоверно уязвимым.

О том, что меня самого перепишут, я не слишком (относительно, разумеется) волновался, благо у меня, как у Владыки, куча перков на защиту от таких трюков завязана, но простое и незатейливое выжигание души никто не отменял, а я еще пожить хочу. Так что пришлось ограничиться удаленным наблюдением, проводимым сквозь целую систему переходников-зеркал. Если не создавать собственных отражений, а пользоваться природными аномалиями, которых в Грезе дохрена (потому что сама Греза и есть одна сплошная аномалия!), то заметить такое наблюдение можно только лично "присутствуя" рядом.

Ткача рядом никогда не бывает, ведь наблюдение он ведет через своих созданий, а они мне все же не ровня... пока не подползу поближе для атаки. Тогда уже числом задавят, да и боевая мощь у некоторых узко заточенных созданий тоже внушает уважение и омерзение разом. Несколько очень заманчивых векторов наблюдения я даже проверять не стал, – очевидная же ловушка, – выбрав один из самых сложных и оттого бесполезных вариантов.

Пара капель застывшего металла, прилипших к стене замковой кузни, которые в свою очередь отражались в большой луже из-под бочки с водой, используемой кузнецом для охлаждения своих изделий. А уж в этой луже отражалось не только внутреннее убранство кузницы, но еще и высокие шпили родовой твердыни Ланорских. Очень неустойчивая наблюдательная точка, но зато нестабильность ее играет мне на руку – держать эти отражения под постоянным контролем просто нереально. Чуть ветер подует, или телега проедет, или свинья в лужу ляжет и сразу помехи и болезненный откат. Лично присутствуя рядом это пережить можно, но соткать из Грезы подходящую автономную конструкцию не выйдет... если хочешь сделать ее незаметной.

Адепт зеркал моего уровня, естественно, может вообще не мучить себя поиском отражений. За обычными людьми я спокойно наблюдаю через зеркало в своих руках, буквально крутя вокруг них невидимую камеру, подбирая нужный ракурс. И даже делаю это, не оставляя лишних следов и бликов, по которым меня найдут. Но тут не обычные пейзане, а туева хуча заточенных на мой поиск сигналок и тварей, вот и вынужден я импровизировать.

Пока еще жив, значит, получается неплохо.

Длительное наблюдение за замком, в котором, кстати, явно знали о том, что они под наблюдением, да и количество амулетов с защитой от Грезы было неприлично высоким, показало лишь очень смутные тени образов. Образов, за которые не получилось зацепиться. Ткач явно ждал моего визита, одновременно, по неясной мне причине, не сумев или не пожелав превратить всех обитателей замка в тварей. Или хотя бы прикрепить к каждому паразита, что должен будет в случае нужды превратить людей в одержимых.

Все это было занимательной историей, но никак не приближало меня к разгадке сущности Ткача. Пришлось временно бросить эту нить, оставив местных жителей в покое, принявшись искать следы тех, кто мог пожелать пиз*юку нехорошего. Вот не верю я в то, что тварь, прожившая многие тысячелетия, захотела поиграть в местечковую политику, зачем-то попытавшись переделать наследника не самого крутого дома Меларета. Это все же не один из принцев Империи Веков, чтобы заинтересовать кого-то его калибра.

Первым источником подозрений оказался золотой рудник, с которым было связано множество интриг, мыслей, планов и решений – словно клубок, из которого выходят сотни и сотни нитей, сплетаясь в новые клубки и постоянно перепутываясь заново. После собранного ведерка компромата и целого бассейна историй о человеческой жадности, низости, мерзости и, конечно же, тупости, ясновидение начало сбоить и отдавать в разуме неприятным скрипом. Я работаю не через зеркало, а в собственном сне, так что боли не ощущаю, но вот при пробуждении мне будет нехорошо. Усугублять не стоит, а то носовые кровотечения мне не идут.

Я изначально не рассчитывал на то, что будет просто, но ожидал большей отдачи. Несколько не видений даже, а просто следов присутствия рядом внимания какой-то лишней стороны, стороны, что не участвовала в событиях дележки золота напрямую, но незримо присутствовала рядом – вот что меня зацепило. Именно такой архетип поведения обычно используется теми смертными, кому Ткач оказывает услуги взамен на "покровительство". Пока что это даже не подозрение, ведь похожим методом работают многие серьезные и опытные интриганы, большинство из которых про Ткача даже не слышали. Проверить, впрочем, все равно стоит.

Я рисую черной краской, на стене тупое слово... Это я не попсу цитирую, а буквально описываю ситуацию. Только краска не черная, а прозрачная и невидимая. И еще месяцев шесть будет невидимой, пока не закончится реакция алхимических компонентов. А к тому моменту цветные пятнышки не просто впитаются в камень стены магистрата, но еще и станут частью самого камня. Там не покрашенная поверхность будет, а полная замена материала. То есть, покрашенный камень будет покрашен не на пару миллиметров, а насквозь – отдирай сколько душе угодно, пока насквозь не протрешь, но без замены самой стены будет грустно. А ведь там еще и остаточные эманации весьма хитрой эссенции, которую едва ли деактивируешь стандартными средствами. Стоит только закрасить стену, как сразу же рисунок проступит сквозь краску.

Рисунок: абсолютный стандарт надписей на заборах, немного дополненный личным творчеством – утверждение в том, что товарищ бургомистр тот еще фаллос, да еще довольно удачная карикатура процесса совокупления уважаемого мэра и породистого осла. Классика жанра, честное слово, проверенная временем и опытом.

Ничего личного против местного управленца не имею, ибо казнокрадство, коррупция, покрывательство, подлые устранения и "липовые" приговоры через подконтрольных стражников и судей, для Алурейского вельможи входят в стандартный пакет характеристик. Просто захотелось сделать кому-то гадость и я не нашел причины этой гадости не делать. К моменту проявления надписи как раз будет инспекция из столицы, так что искать будут не меня, а возможного конкурента. Да хоть второго помощника, который на место бургомистра облизывается уже не первый год – выходка в его стиле, ведь он плотно сотрудничает с гильдией алхимиков.

Немного посидел на самом высоком шпиле магистрата, полазил еще раз по пустым коридорам, снова перенес диванчик со спящим стражником (бесстрашный мужик, после прошлого раза продолжать спать на посту!) поглубже в подвальные помещения, послал приятный сон заработавшемуся допоздна клерку, да так и покинул уже изученное до последнего камушка здание.

Скука смертная, а сон не идет.

Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух!

Тяжелый топот бьет в мозги с силой боевого молота, ввинчивается в ноющие виски, гудит в костях и заставляет сердце биться часто и прерывисто. Постоялый дом Бравурная Нота располагался в презентабельном районе Тавимарка, где постоянно ходят патрули, бедняков не бывает, а помои либо сливают в стоки, либо вывозят подальше в трущобы.

Постели здесь мягкие, удобные и так и норовящие утопить в своих объятьях, служанки сговорчивые, а если они не по нраву, то можно легко вызвать девочек из любого заведения, на любой вкус и запросы, да и готовка здесь не уступит по качеству двум предыдущим пунктам. Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо!

Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух!

Но ни мягкая постель, ни тепло женского тела, ни вкус свежеиспеченного печеночного пирога с зеленью и яйцами перепелки не помогает заглушить этот чертов марш подкованных железом сапог, звучные крики и кашель истлевших глоток, отрывистые команды командиров и буквально просачивающуюся сквозь все поры безнадегу и усталость. Костенька у нас ясновидец, а значит хрен ему, а не спокойный сон!

Я проверял, убедившись, что все местные сенсоры и немногочисленные видящие временами слышат этот стук в своих снах и видениях, но только временами. Повезло же мне, что в город мы прибыли именно в момент очередного "сезонного обострения", когда печати в глубине катакомб в очередной раз ослабли, позволяя просочиться сквозь них тому, что в этих катакомбах бродит.

Год за годом, век за веком, все бродит и, сука, бродит!

Я могу легко закрыться от любого влияния. Мне совершенно точно не стоит бояться того, что чертов марш забытого всеми богами сорок третьего латного корпуса сведет меня с ума. Я и так чокнутый, мне такая мелочь не грозит. Но мой навык ясновидца слишком хорош – легенда, мать ее. А потому, как бы я ни замыкался, отрезая все вредоносные или хотя бы отвлекающие факторы, но я не могу перестать знать.

Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух!

И это знание гложет меня каждую бл*дскую ночь, заставляя бродить до самого утра, ища приключений на свою героическую жопу, чтобы потом отоспаться днем. У меня, в конце концов, есть работа и собственная миссия, куда не входит сражение с легендарной мерзостью, которую запечатать и забыть куда проще, чем хотя бы ранить, не говоря уж об уничтожить.

Еще неделька и портал в столицу, – дважды откладываемый из-за независящих от меня причин, – будет подан нам всем на блюдечке, после чего этот проклятый стук многих десятков смертельно уставших ног останется здесь, подальше от меня. Вредное ментальное проклятие, которое может действительно навсегда поселить стук в головах хоть раз его слышавших, для моей защиты не проблема, а расстояние отлично помогает против таких прикольных вещей.

Вот только...

Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух!

Вот только не я ли однажды дал себе обещание – заканчивать те истории, которые должны быть закончены? Плевал я на очередную тварь, как и на возможный опыт или титулы, которые можно с нее получить. Я давно уже понял, что этот мир далек от корейской гриндилки и не стоит гоняться за каждым мобом, чтобы жестоко его уничтожить. Можно сказать, с самых первых дней.

Но будь я проклят, – хотя, куда уже дальше, – если я желаю оставлять всех тех, кто стали пленниками катакомб, вечными узниками холодных, темных и узких туннелей и лазов, пожизненными и посмертными привратниками заключенного Зла. Правильным решением будет просто перетерпеть еще пару ночей, а то и вовсе переждать их за стенами города в компании Ыгры, которой мое общество только в радость и сладость.

Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух! Бух-бух!

Мне бы еще научиться поступать правильно, а не как всегда.

– Господа и дамы! – Привлекаю внимание соратников, собравшихся за утренней кружечкой чая, местного аналога кофе или травяного сбора, перед тем, как вновь разбежаться в поисках развлечений, после чего укрываю нас куполом отвлечения внимания, с помощью небольшого карманного зеркальца. – А не уничтожить ли нам еще одну легендарную тварь?

– Ты эт про ту, что орет под городом? – Мрачноватым из-за легкого похмелья голосом спрашивает Ганс, не испытывая ни малейшего удивления. – Коль да, то я за. Спать мешает, сука.

Услышал бы он эти свои слова парой годиков раньше, точно охренел бы! А сейчас вон как заматерел! Уже готов Легенду угробить за то, что под окнами орет. Моя школа!

Удивления я не испытываю – после меня, Ганс второй сенсор в нашей компании. Гестия тоже кое-что умеет, но не в своей человеческой форме, так что едва ли она мучилась бессонницей. Я, разумеется, знал о проблемах Ганса и вообще перестраховывал всех своих соратников, чтобы им зов подземелий не надавал по мозгам.

– Я опять проиграла нашему блаааагааародному золото. – Уныло заключила Тария, отсчитывая монеты. – Я была уверена, что в этот раз мы таки не полезем хер знает куда, но нет же... Мог хотя бы пару дней подождать? Тогда бы у его спора срок вышел бы, и я денежек подняла бы?

– Просто я читал старые легенды... – Ухмыльнулся Лосий, скрывая улыбку за поднятой чашкой с какой-то тонизирующей бурдой. – А еще отлично знаю умение Тина находить неприятности. Я, если что, с радостью и рвением поддержу желание укоротить вечность очередного безумного порождения. Я с тобой, как и всегда.

– У меня от торжественности зубы заныли. – Парировала танцовщица. – Как будто я могу оставить вас одних. Вы же без меня убьетесь, как дебилы, честное слово.

– Эт мы, шоль, дебилы? – Гансу для начала перепалки многого не нужно. – Ты меня, знач, дебилом назвала?

– Я сказала, "убьетесь, как дебилы", а не обозвала дебилами! – Невозмутимый тон не помешал ей быстренько спрятаться за спиной уныло ковыряющейся в тарелке Гестии.

– А какая разница? – Вежливо интересуется тихо про себя посмеивающийся Лосий.

– Большая разница! – Ответ ее преисполнен возмущением.

– Это ведь не нормально, что я чувствую себя единственным нормальным человеком в нашей компании, не являясь человеком вообще? – Гестия, благодаря нашим общим стараниям, давно научилась делать фейспалм. – Пройдусь и я с вами, а то даже не знаю толком, насколько мои таланты полезны в замкнутых помещениях.

Улыбаюсь своей самой широкой улыбкой, отчего Лосий, как наш главный светлый паладин, непроизвольно морщится из-за проглянувшего из-под маскировки бледного личика и шибанувшего от меня ощущения голода и злобы, осматривая свою команду. Никогда в том не признаюсь вслух, – иначе какой из меня двачер? – но то, как они мгновенно согласились пойти со мной на весьма вероятную смерть, самую малость растрогало. Валите отсюда, ниндзя со свежим луком, я не ваша добыча!

– Ну, тогда слушайте вводную, благо за прошедшие недели я накопил достаточно информации про эти бля*ские подземелья. И она вам совсем не понравится!

Глава шестая

Вот чего в Тавимарке хватало, так это источников информации о катакомбах и тому, что в их глубинах обитает. Довольно странно было бы, не окажись в городе подробных сводок на эту тему. Даже если убрать из уравнения саму запечатанную сущность, остаются еще обычные монстры и неисчислимые километры запутанных лазов, туннелей и штреков, которыми пользовались многие предприимчивые люди разной степени бесчестности. Если бы я того пожелал, то мне бы удалось собрать все необходимые данные задолго до своего решения пойти и поиграть в Героя по всем правилам.

Но я же Костенька, я же по-нормальному не умею. А если серьезно, то приходилось намеренно не знать обо всем, что с этой темой связано, так как я закономерно опасался, что не удержусь и как пойду добро причинять и справедливость наносить! Не слишком мне эти предосторожности помогли, только время потерял впустую. А ведь у нас оного времени просто неприлично мало – пара недель для такой операции это не срок подготовки, а смех и слезы. С другой стороны, одна легендарная тварь, ослабевшая от запечатывания, это не Каменная со всей ее защитой и гарнизоном.

Не подумайте, будто я принижаю способности Легенд, но они все, несмотря на легендарность, далеко не всесильны. При правильном подходе среднестатистическую Легенду можно свалить грамотной командной работой, принятыми стимуляторами и подготовленным полем боя. Все, конечно, зависит от того, насколько противостоящая вам тварь разумна и сколько времени она сама потратила на подготовку. Одна из причин, по которой я так и не сходил в гости к старине спектру, именно в этой подготовке заключается – он свое логовище превратил в настоящий лабиринт смерти (или, скорее, лабиринт Смерти), отчего мог бы дать мне просраться несмотря на сдерживающие его божественные оковы.

Так вот, о подготовке – даже будь моя нынешняя цель умной аки сам Лобачевский, она пробыла запечатанной долгие-долгие века. И пусть я почти на сто процентов уверен в том, что для уничтожения ее придется сначала выпустить, но времени на анализ ситуации и раскачку ей никто давать не станет. В общем, если бы речь шла о еще одном спектре, то я бы вообще не волновался и даже мог бы один сходить. Толку от всего твоего ума и злобной фантазии, если тебя сходу заливают тенями и выкидывают в оную Тень на корм, простите за каламбур, Теням?

Увы, но задача наша не столь проста, как кажется на первый взгляд. Как минимум потому, что никто не стал бы заморачиваться с крайне хитровывернутым запечатыванием, требующим очень специфических условий и жертв, если бы тварь можно было тупо замочить. Запечатывание априори применяют только тогда, когда убить цель многократно сложнее или вовсе нереально. Как вариант – в тех случаях, когда гибель убиваемого может принести неприятные последствия окружающим его победителям. Всякие там посмертные проклятия и иные таланты, заточенные в эту ветку развития. Не такая уж частая ситуация, но и до уникальности ей далеко-далеко. Много есть историй об обладателях таких бесчестных примочек, очень много.

Аргументы достаточно убедительные, чтобы принять необходимость правильной подготовки. Да и ясновидение успело невольно передать мне достаточно понимания, чтобы желание переть с шашкой наголо отступило под натиском холодной логики. Поспешное решение могло бы принести много неприятностей, пусть даже и не мне, а окружающим жителям Тавимарка.

Эта тварь не была планарным созданием в привычном понимании. В отличие от, скажем, Высшей Тени, у нее не имелось четкого тела или уязвимой точки, лупя по которой можно сделать ей больно. У нее вообще не имелось ни тела, ни когтей, ни особо опасных атак, способных размазать наглых смертных по стенам. Даже разум ее был настолько чуждым, что понять мотивы сего существа было задачей почти нереальной даже для таких крутых перцев, каким я считал сам себя.

Иронично, но самым приспособленным к сражению с нашей целью был не я и даже не Лосий, а Ганс. Потому что цель эта была ожившей, – насколько это определение вообще применимо к данной сущности, – концепцией Мировой Тропы, или Тропы Мира, тут не уверен в точности перевода того старенького документа. Взрыв мозга еще тот, но вот опасности это не уменьшало, а скорее только добавляло и усиливало.

Тварь не могла атаковать напрямую, это верно, но ей такие грубые методы и не сильно нужны были. Сущность эта, бестелесная и невидимая, неуязвимая для всего, что против нее применять пытались, буквально сливалась с тоннелями подземелий, с акведуками и альковами, арками и переходами, старыми шахтами и залами подземных хранилищ. И, закончив слияние, становилась их частью точно так же, как они становились частью ее.

Дороги, ведущие в никуда, искажающееся в агонии пространство и даже всемогущее Время, безумие и нарастающий ужас, постепенно подтачивающие даже самую крепкую волю – вот что поджидало тех, кто рисковал войти в домен твари и бросить ей вызов. Наверное, ее бы вообще не трогали, настолько неудобным и неуязвимым врагом оно являлось, но ведь оно на месте не сидело. Центр искажения непрерывно смещался, двигался в любую сторону, иногда даже подымаясь слишком близко к поверхности. После седьмой тысячи жертв, когда подземелье забрало не только бедноту, но еще и часть городской элиты, сделав их вечными узниками нескончаемых путей, было принято решение начать силовое противостояние. Тут два варианта было – либо как-то угомонить мерзость, либо бросить очень удобно расположенный и уже отстроенный город на потеху хозяину подземелий.

Именно в природе твари заключается причина, по которой фактически принесли в жертву бедняг из сорок третьего корпуса латной пехоты. Они заблудились, как и все до них, но вместе с тем, их души стали якорями, держащими тварь на одном месте, в самом сердце подземных катакомб, на максимальном удалении от поверхности. Тварь не может переместить свое присутствие на другой участок реальности, а заколдованные солдаты не могут покинуть предел замкнутого поля, созданного этой тварью. Каждый тянет в свою сторону, отчего не выходит шагнуть хоть на маленький шажочек. Такая система, при всей ее людоедской, причем буквально, сути, была удивительно надежной – она просуществовала почти тысячу лет (или даже больше, так как документы точной даты не указывают, а ясновидение слишком сильно сбоит при попытке анализировать столь противоестественную сущность) и простоит еще дважды по столько, пока души пленников окончательно не перегорят.

Даже редкие прорывы печати, меняющие карты катакомб самым радикальным образом и позволяющие Зову заарканить случайных горожан, что его услышали, попросту служат еще одним элементом поддержки – таким нелицеприятным образом, Печать, ставшая частью самой твари, пополняет заряд садящихся батареек. Удивительная эффективность этого творения неизвестного ритуалиста настолько прекрасна в своей бесчеловечности и безжалостности, что я искренне захотел встретиться с создателями и разработчиками этого чуда, дабы протестировать на них их же разработку. В чисто естествопытательных целях, разумеется.

– Неудивительно, что вы так четко ощущаете нашу цель, Ганс. – Гестия в моменты полной собранности становится настолько неподвижной, что ее реально можно принять за статую. – Оно, чем бы оно ни было, в сущности своей, является квинтэссенцией ваших классовых умений, обретшей самостоятельность. Я о таких существах только краем уха слышала, но ни разу не встречала хотя бы относительно полного описания. И уж точно не подозревала о том, что в Империи одно из подобных созданий сумели пленить.

– Слыш, Гестия, не дури. – Ворчит следопыт, нервно вертя в руках тонкий засапожный нож, успокаивая нервишки. – Я не "вы", меня только один я, а не куча. Шо за манера речи?

– Вы неисправимы... – Порождение мглы в красивейшей из возможных обертке только головой покачало, не став продолжать бессмысленный спор о правилах вежливых обращений. – Мне почему-то кажется, что наш враг – один из легендарных пользователей Троп прошлого, не удержавший контроля над собственными силами.

– Не-не, краля, тут ты чет попутала. – Тут же возразил ей мужчина. – Я, канеш, не легендарный, в жопу его е*ать, Герой, но чую ошибку. Если я не удержу свой путь, то либо помру, либо просто исчезну где-то там. Но меня точняк не расху*рит в такую пое*ень, какую Тин нашел на наши головы.

– Не ты ли первым был из нас, кто согласился Злу дать бой? – Лосий внимательно слушает диалог, несмотря на то, что находится в самом дальнем углу снятого нами номера, что-то черкая на карте подземелий. – Если память моя не подводит меня, то слова твои говорили о том, что сия тварь мешает тебе спать?

– Так я и не спорю, но нашел-то ее все равно Тин! – Ответил он и тут же заржал с моей преувеличенно обиженной морды лица.

– Вообще-то, слова Гестии не столь уж ошибочны. – Вмешиваюсь, пока конфликт не разгорелся. – Ганс прав в том, что человек, как любой наделенный, в это нечто превратиться не сможет. Вот только вы не учитываете тот вариант, что провалившийся навечно в свои Тропы следопыт... Ну, словно бы камень, брошенный об лед – лед проломлен, камень канул на дно, а из пролома вытекла ледяная вода, часть из которой назад не ушла. Только эта вода не спешит и сама замерзать, продолжая самостоятельно гадить окружающему миру.

– Никогда, признаюсь, не слышал о подобном. – Задумчиво тянет Лосий, отложив карту в сторону. – Долгое время я вообще не знал о том, что у следопытов существует свой особый план мироздания. Это и само по себе невероятно интересный вопрос, на который мы теперь можем...

– Так, внимание, банда! – Тария, как всегда, вклинивается в беседу с грацией стального броненосца. – Я принесла пожрать, а то вы такими темпами скоро с голоду сдохнете, не отрываясь от вашего трындежа!

– Тария – ты чудо! – Кто из нас всех сказал сию истину первым, я не понял даже с помощью ясновидения.

Талмош Хтыгыдынский был почетным гражданином Империи Веков, получившим оное гражданство за счет долгой и плодотворной работы на гильдию авантюристов. Много раз ему предлагали поработать на разведку или тайную стражу, причем как имперскую, так и заграничную, но он твердо не лез в политику, торгуя самым ценным, что у него было – энциклопедическими знаниями о нескольких древних цивилизациях, с реликвиями которых он работал на уровне великого мастера. Буквально великого мастера в направлениях археологии и знания истории – очень редкий набор навыков и умений, невероятно сложный в прокачке.

Ради такого консультанта злые люди закрывали глаза и на некоторую непочтительность к вышестоящим, и даже на три четверти крови полуросликов, что билась в его жилах. Типичный с виду хоббит, имея волосатые пятки, жил не в норе, а в двухэтажном поместье, под надежной охраной верных ему слуг. А еще под мощной магической защитой, обеспеченной множеством реликвий редкого или даже эпического грейдов, которые он успел накопить за свою долгую жизнь.

Нехарактерное для плодовитых и любвеобильных полуросликов бытие холостяка не подарило старому мужику ни наследников, ни даже бастардов. Была в его жизни, еще в юности, грязная и кровавая история искренней любви, что оказалась нанятой конкурентами соблазняющей (вы когда-то видели хоббита-соблазняющую?). История закончилась смертью и без того малочисленных родственников Талмоша, очень нехорошей смертью самой соблазняющей и крайне паршивой смертью ее нанимателей, но былого доверия и умения любить ему вернуть не удалось. Не сказать, что он так сильно об этом переживал.

Мой интерес к столь неординарной персоне заключался, как ни странно, в его коллекции всякой всячины, среди которой завалялся дневник одного из помощников старшего ритуалиста (судя по всему, тот тип не уступал покойному Фереру в мастерстве), который в свое время так и не пережил процедуру запечатывания твари под городом. Много позже, один из рейдов в то подземелье, которые иногда проводились и еще реже возвращались, сумел этот дневник раздобыть и притащить предприимчивому квартерону.

В дневнике том не было ни особых тайн, ни великой силы, из-за чего он пылился на полке в одном из дальних углов особняка, забытый сразу же после прочтения. Эта вещь может стать полезной для хорошего, но не слишком высокоуровневого ритуалиста, желающего вырасти из простого мастера в мастера великого – там хватало крайне специфичных заметок и схем, понятных только обладателям сходных классов. Мне же эта книжечка интересна исключительно последними десятью страницами, где шли расчеты того самого ритуала постановки печати.

Многого тот маг не знал, многого не понимал, ведь для легендарного мастера он был всего лишь подпоркой в схеме ритуала, но даже имеющегося мне хватит. Сам я не ритуалист, верно, да и вообще: единственный обладатель навыков и умений ветви ритуалистики в нашей компании – это Ыгра, а она читать не умеет. Просто настолько личная вещь, пропитанная переживаниями и чаяниями, станет для меня неплохим ключом к событиям тех дней. Примерно так же, как и в случае с дневником дедушки Лосия, который дал мне наводку на Каменную.

Барьеров вокруг дома было всего лишь два – для меня не проблема, но вот внутри все было сложнее. Талмош жил в своем особнячке почти полтора века, успев аж трижды оплатить процедуру омоложения столичным целителям, сумев за это время выстроить крайне качественную сегментную защиту. Обычно лоскутные защиты – это та еще хрень. Фишка в том, что слишком большое количество защитных и сигнальных чар просто наслаивается друг на друга, фоня и мешая, давая множество фальшивых засветок.

Но у Талмоша было действительно много свободного времени, еще больше ресурсов и редких амулетов, а площадь всего особняка была не столь большой, чтобы он не мог лично настраивать и отлаживать собственное детище. Если внешние и жилые помещения, не считая спальни, были довольно легкодоступными, то вот хранилище артефактов и библиотека в теневом Взоре напоминали мозаику, настолько много там было всевозможной магии. Крупнейший коллекционер Тавимарка и даже в столице весьма известный, между прочим. А ведь он еще и часть коллекции редкостей погибшего недавно старичка Похабыча успел прибрать к рукам. Очень предприимчивый человек... ну, на четверть.