Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 140 страниц)

Работать над смутьянами приходилось с минимальным использованием мифического артефакта, и здесь леди Тиарам показала себя с лучшей стороны, обойдя уже изрядно постаревшего и отвыкшего работать вне всепробивающего взора Ока Бернарда. Увы, но уставшая не меньше его самого женщина только и смогла, что подтвердить смерть Бастиана, а также указать на почти идеальную зачистку картины событий от любых попыток прозреть. Это он и без нее догадался, но там, где не вышло одно, получилось другое.

Лоренс в ближайшие пару лет возглавит дознавателей, а Персея займет ту же должность у видящих. Сами поиски пропавшего без вести внука великого ритуалиста были отличным поводом для обсуждения возможного союза. Союз был признан обоими участниками, как весьма перспективное направление действий, что не могло не радовать. Делить им даже в теории нечего, а вот работать они будут в весьма похожих условиях – в такой ситуации держаться друг за друга очень даже логично. Видящий – лучший друг дознавателей и детективов, ведь эти классы идеально дополняют друг друга, а без помощи соратника теряют в эффективности.

Про Бастиана опять все забыли, и даже Лоренс, хоть и ощущал нехватку ухватистого и исполнительного парня, не имел ни времени, ни сил, ни желания изображать траур. Но любой кризис заканчивается, как случилось и с нынешним. И теперь у детектива появилось время на решение старых вопросов и целая куча вопросов новых.

Начнем с того, что на попытку получить от тайной службы подробное и полное досье втюханного ему когда-то жреца, Лоренса мягко и нежно послали к дьяволам. Это с учетом его нынешнего положения, изрядно укрепившегося и приблизившегося к трону! Да еще и от организации, которая уже пару месяцев как выполняла его запросы и требования, позволяя себе только тихое "будет исполнено"! От подобной наглости Лоренс даже выкроил время прийти в столичный корпус тайной стражи, прямо к очередному, – пятому за период смуты, – временно исполняющему обязанности главы.

Временно исполняющий обязанности смотрел на него меланхоличным взглядом висельника, указывая на документ с королевской печатью – приказ отклонить запрос пришел прямо из канцелярии Его Величества, а это уже совсем другие материи. При этом ему по секрету сообщили, что хоть жрец Аншам-Нара по имени Шынгыс и был приписан к тайной страже, но приписку им эту навязали прямым указом кого-то, кто на троне если и не сидел, то стоял рядом с ним.

Лоренс был мужчиной умным и понятливым, но вместе с тем и любопытным – класс обязывал. А еще он здраво оценивал свою важность для Короны, а потому послал второй запрос, уже в канцелярию. Он обоснованно считал, что в таком бардаке его запрос могли проигнорировать просто по инерции... или волей кого-то из возможных недоброжелателей, видящих в обещанном ему кресле кого-то из своих людей.

Запрос ушел, а через недельку, за которую детектив вскрыл еще несколько сетей вредоносных элементов (оставшихся без покровительства контрабандистов, если точнее), ему пришел ответ. Ну, не совсем ответ. Приглашение на личный разговор и далеко не от кого-то там из канцелярии. Другое приглашение, на которое можно только прийти или бегом бежать из страны, меняя гражданство и надеясь, что не догонят. Да и то, шансов мало.

Виргилия Ариала Пайнментрон была той, кто управлял всеми боевыми операциями Меларета за пределами территории и юрисдикции, собственно, Меларета. Она не водила армии, хотя ей и доводилось проявлять полководческие таланты, но все ликвидаторы и диверсанты ходили под ее приказом и едва ли не молились на эту дамочку. Двоюродная тетушка нынешнего Короля, чья слава пришлась именно на его правление, обладала цепкостью крокодила, жадностью росомахи и кровожадностью куницы. А еще она никогда и никому ничего не забывала – ни хорошего, ни плохого.

Ей немало пришлось потрудиться ради создания репутации той, кто разрушит жизнь даже целого графа из-за одного неосторожного высказывания о ее персоне, но с некоторых пор ее трогать просто боятся. Даже те, кто ей будут, по факту, равны. Что уж говорить о нижестоящих, которых она гнобит и вовсе безжалостно. С другой же стороны, эта многоуважаемая леди всегда достойно вознаграждает – в ее ведомство идут многие, несмотря на высокую смертность и вероятность того, что тебя признают "никакого отношения к Меларету не имеющим". Идут потому, что награда всегда достается тем, кто ее заслужил, а не очередному родственнику или любовнику.

Уж больно это деликатная тема – неофициальные операции, там нет места карьеризму и жажде выслужиться. Вернее, есть, но последствия у нее куда тяжелее. Лоренс знал, что реальная ситуация отличается от распространяемых слухов, но знал и о том, что репутацию нельзя построить на одних лишь слухах. В нраве, скверном и непримиримом, той, кто вызывала его на разговор, сомневаться не приходилось.

Встретились они не в кабинете, а в богато украшенной карете, что забрала его прямо с рабочего места. Своему извозчику, свите и охране Лоренс просто махнул рукой – едва ли чужой экипаж пропустят в имение леди Пайнментрон, а если его захотят убить, то убьют и так. Ну, а если не убьют, то уж до дома подбросят без вопросов – этикет высшего общества.

Леди выглядела едва ли на двадцать, так что трудно было поверить в то, что эта женщина разменяла четвертый десяток. То ли сказывались множество алхимических препаратов, то ли правдивы были истории о капельке эльфийской крови, промелькнувшей в жилах ее предков. Она могла бы покорять собой балы и рауты, забирать разбитые и брошенные к ее ногам сердца, но явно предпочитала иные занятия.

Тонкое и какое-то воздушное лицо, обрамленное белокурыми волосами, вьющимися удивительно миловидными кудрями, ладная и очень изящная фигура, которую можно было бы назвать даже слишком худой, дополнялись пронзительными голубыми глазами, что смотрели, казалось, в саму душу и еще глубже. Один ее взгляд пробивал любую броню уверенности и непоколебимости куда сильнее, чем мог себе в том признаться Лоренс.

Разговор завязался неспешно, словно с некоторым скрипом. В первую очередь из-за скованности самого Лоренса – он понятия не имел, почему его вызвала к себе эта женщина. Она традиционно, демонстративно даже, не обращала внимания на внутреннюю политику, а их ведомства не пересекались даже в малом. И, тем не менее, она сейчас говорила с ним. С одной стороны, он ей уже сейчас почти равен, а со временем и без всяких почти, но с другой, она все же королевской крови, а это многое значит.

Как уже говорилось, его собеседница не так уж высокопоставленна – не для того, кто на доклад к Королю ходит уже на регулярной основе, причем лично, а не через письма или референтов. И все же репутация – страшная вещь, как и умение правильно подать свою внешность. Виргилия даже не пыталась казаться женственной, одеваясь исключительно утилитарно, пусть и с оглядкой на свое положение и статус.

В общем, разговор с ней выматывал и напрягал нервы. Ровно до того момента, пока ею не был задан очередной вопрос, из-за которого Лоренс едва не подавился воздухом несмотря на всю выдержку.

– Значит, ты утверждаешь, что твоего студиозуса убил Меченый?

Меченый – это не просто кличка. Меченый – это, можно сказать, эпоха! Считающийся лучшим ликвидатором не только Меларета, но и всех его окрестностей, этот персонаж кучи баек и слухов, был одним из тех, кто работал даже самые страшные и опасные цели. Чего стоит тот факт, что именно его клинку принадлежит кровь Поющих с Огнем и Хладом – двух потенциально сильнейших призванных Сорца, которые так и не выросли в по-настоящему опасных цепных псов.

Сам Лоренс знал о том очень мало, ибо тогда еще только начинал свой путь наверх, к получению легендарного класса, но даже имеющегося хватало, чтобы впечатлить детектива. Две близняшки, призванные и скованные лично волей Солнечного Короля, очень быстро стали громаднейшей занозой в заднице всех соседей чертовых солнцепоклонников. Умеющие, благодаря своей непонятной кровной связи, сочетать две практически несочетаемые планарные стихии, эта парочка могла вдвоем вымертвить как целую приграничную крепость, так и средних размеров городок. Призванные и так-то не подарок, а уж работающие в паре, защищающие друг друга и не убиваемые конфликтом сил... воплощенный кошмар. А ведь они в одиночку не ходили, всегда имея при себе целый отряд прикрытия – небольшой, но элитный и зубастый. А еще они легко уходили от тех сражений, где им могли повредить уже всерьез.

В один день эти близнецы просто исчезли, отчего генералы Меларета вздохнули с облегчением и еще сильнее напрягли спины в ожидании нового появления одиозной парочки. Парочка появилась выпавшей из окон приграничного особняка одного из принцев Сорца, вместе с самим принцем. Три удара кинжала, без малейшего следа борьбы и без единого свидетеля – даже выбрасывание трупов через дорогое витражное стекло было исключительно показательным выступлением. Да, обе сорские подстилки были где-то около тридцать восьмого уровня, а вся их мощь раскрывалась при работе в паре, но все же! Их убили быстро, без борьбы и просто на глазах у целого полка охраны и сенсоров. И совершил этот подвиг всего один человек.

Меченый.

То ли призванный, то ли просто очень умелый обитатель Алурея. Неизвестного уровня, класса, даже расы. Но его посылали за теми, кого обычным способом устранить не получалось. Эльфийская Кровавая Ведьма, не покидающая Рассветного Леса или мятежный Герцог Норшентонский – цель всегда была устранена. Когда тихо, когда не очень, но даже сквозь всю секретность информация о королевском "палаче на выезд" просачивалась. Особенно в ряды дознавателей и прочих представителей тайной стражи.

Когда этот персонаж былин куда-то исчез, все посчитали его таки погибшим при исполнении, вероятно, убитым мстительными до безумия эльфами, или просто прирезанным собственным начальством. Рутина жизни на темной стороне – все истории тут заканчиваются одинаково, несмотря на всю силу, уровень и заслуги.

– То есть... Шынгыс?

Лоренс еще раз вспомнил пропитую рожу, если не сказать харю, своего бывшего подчиненного, его огромный рост и приметную внешность, потом сопоставил это зрелище с имеющейся информацией о Меченом, после чего получил головную боль легендарного масштаба. Совместить два образа не получалось даже с приложением усилий.

– Верно, пусть даже львиной доли его сил у него уже нет – уйдя в отставку, он потерял основные классы, сменив их на единственный жреческий. – Немного раздраженно разъяснила ему Виргилия. – Клир Аншам-Нара один из самых одобряемых Короной, а само божество давно и прочно сотрудничает с несколькими правящими династиями, включая также Меларет. Я доверяю вашему мастерству, лорд Фаранс, но, тем не менее, не могу понять причину, по которой Меченый ушел в отрыв именно сейчас.

Сленг полевых головорезов в устах столь утонченного создания несколько резал слух, но свои мысли леди выложила удивительно четко и понятно. А вот сам Лоренс задумался, потому что картина обычного перекупленного врагами королевства пьяницы в его голове разрушилась напрочь. Если бы бывший ликвидатор такого калибра захотел сбежать, то ему совсем не обязательно было убивать Бастиана. Да он вообще, если бы смог пережить нарушение обетов и клятв, мог уйти куда угодно. Да хоть информацией о грязных делишках королевской канцелярии торговать!

– Не понимаю. – Отвечает он, уже уйдя в собственный разум, сплетая новые сети вместо разорванных. – Мало информации.

– Она будет. – Коротко соглашается с ним леди Пайнментрон. – Я приказала доставить в мое имение те документы, которые вы запросили и часть связанных с ними. Для вашего класса этого должно быть достаточно. Мне очень хотелось бы узнать, что у этого обломка себя былого на уме и почему он решил сорваться с крючка именно сейчас.

– Его судьба, я полагаю... – Вот сейчас ему нужно быть осторожным, ведь тема крайне деликатна.

– Совершенно верно. – Очередной одобрительный кивок в его адрес. – У нас есть полный скан оболочки и образа Меченого, так что за ним будет отправлена группа ликвидации. Безбрежное Око по такой наводке найдет его везде, кроме, разве что, чьего-то личного домена. Но прежде чем сдирать с него шкуру я предпочту узнать, что подвигло его на предательство и самоубийственную глупость.

Карета остановилась, а его собеседница, не дожидаясь ответа, изящно, пусть и несколько ребячески, выскочила из тесноты транспорта, последовав по длинной дорожке из красного камня, ведущей ко входу в скромный, относительно должности, особняк тетушки Его Величества. Лоренс только и смог, что вздохнуть про себя, предвидя еще один сеанс дачи обетов молчания, заверяемых и тысячу раз проверяемых. Он и так их дал слишком много, как для такого юного возраста.

Виргилия любила комфорт и пышность, но терпеть не могла излишеств. Именно поэтому жить предпочитала не во дворце, который просто воплощал собой концепцию излишества как таковую, а в личном особняке, расположенном на отшибе от богатых кварталов, в зеленом районе Ставроска. Тут соседей не было, зато было место для прогулок по свежему воздуху и всяческих раздумий. Безопасность обеспечивалась как расположенной в лесном массиве охраной, так и множеством замкнутых полей, укрывающих небольшой дворец, успешно притворяющийся особняком, непроницаемыми коконами.

Прислуги здесь было немного, а большую часть работы выполняли либо контрактные духи, либо комплекс бытовых чар. Виргилия обоснованно не доверяла людям и всему тому, что имело язык и могло проболтаться о какой-то жизненно важной мелочи. Порою даже сообщенный недоброжелателям цвет любимого чая может стать лазейкой для покушения. Она до сих пор помнила, как кто-то из Рамадонских Вольных Герцогов не поленился отравить весь имеющийся на столичных складах трехс'кан "терпкий жасмин", причем ядом, созданным специально под ее амулеты. Хорошо хоть удалось изъять отраву со складов, а то столь дорогой чай пьют многие влиятельные личности.

Входная дверь, могущая, несмотря на изящность, выдержать крепостной таран, открылась по взмаху руки могучей чародейки, что активировала настроенные на ее оболочку артефакты. Выдавая привычные фразы для своего гостя, Виргилия, как и ее охранники, не сразу заметила неладное – свет был немного тускловатым. Осветительные артефакты, тоже работающие автоматически, часто портились, но сейчас они светили не с перебоями, а слишком тускло.

Это не было проблемой, не было опасностью, но отточенная интуиция интриганки, успевшей повоевать и в поле, достигшей своего сорокового уровня не за перекладыванием бумажек, заставила остановиться, подать знак готовности охране и напрячься в ожидании проблем. На нее часто покушались, порою и прямо здесь, в этом доме, а потому она привыкла интуиции доверять. Даже если та почти ничего не сообщала.

С громким звоном витражная мозаика, заменяющая стену между парадным помещением и жилым вторым этажом, разлетелась на осколки, в ворохе которых упал на землю Ендаль Грей, ее личный ядовар и отравитель, которого даже поселить пришлось поближе к себе, настолько многие хотели удавить столь ценного специалиста. Опутанный тремя десятками личных клятв ровно, этот седовласый старичок, больше напоминающий странствующего дервиша, чем отравителя, был одним из ценнейших ее активов. Стоит сказать, что практически все ликвидации с помощью яда, исполняемые ее ведомством, использовали для убийства творения Ендаля. Тот редкий случай, когда работу проще взять на дом.

Старик имел немалые проблемы со здоровьем – следствие целой плеяды проклятий, пойманных им от благодарных клиентов. Самым раздражающим было наречение Пустого Языка, хаотическим образом искажающее любые сказанные им фразы. Из-за этого приходилось общаться с ядоваром исключительно письменно, да и сам он предпочитал молчать. Но вот сейчас, окровавленный, порезанный стеклом и истекающий кровью из десятков намеренно не смертельных ран, он о своей привычке молчать позабыл, выдав, пожалуй, последнюю фразу в своей жизни:

– Пеките... голубцы...

Дыхание отравителя остановилось, а Виргилия начала задумываться над тем, что он вообще сказать хотел? Иногда, под настроение, она пыталась разгадать эти речевые ребусы, просто чтобы развлечься. Сейчас, конечно, не время для развлечений, но сигнал охране она уже отправила, личные телохранители приготовились к бою, а сама она успела разогнать оболочку, приготовившись спустить с цепи всю свою мощь. Да и столь показательное убийство ее актива явно намекало на то, что сначала будет разговор. Или, что вероятнее, передача послания – наглости посланцу было не занимать.

Но вместо незнакомого и явно одноразового, – выйти-то отсюда шансов немного, – посланника, ее взгляд встретил удивительно знакомую чуть перекошенную фигуру. Вот уж точно, не говори о дьяволах перед сном, а то приснятся.

– Я даже не буду стращать тебя карами, просто спрошу. – С абсолютно искренним удивлением и любопытством говорит она, сжимая в руках хрустальный шарик усилителя волшебства. – Зачем?

Этот вопрос был не праздным – она всерьез не могла понять. Стоящий перед ней человек был воплощением наглости, жадности и прагматизма. Пусть даже его и удалось осадить, подрезать ему крылья, убрав подальше от командных должностей, но она твердо знала, всегда знала, что мстить он не будет. Просто потому, что ему это не принесет никакой выгоды – Меченый всегда убивал ради золота или его эквивалентов. Потому и не смог занять место в пирамиде власти Меларета, что не желал самой власти – не умел желать ничего другого, кроме золота, баб, выпивки и экзотической дури. Она всегда жалела, что такие таланты, столь изощренный и методичный ум достались тому, чьи амбиции мало отличаются от обычного бандита. Нахапать побольше и чтобы ничего за это не было.

Потому и спрашивает, что должна быть причина, по которой этот спившийся жрец решил снова взяться за нож, пойдя на неминуемую гибель от проклятий, что подарят ему нарушенные клятвы. Он вообще, несмотря на характеристики, не имел шансов выжить здесь. Неужели, кто-то таки смог подобрать менталиста или соблазняющую, что пробили ослабевшую от многих лет пьянства защиту сознания Меченного?

Вместо ответа, тот делает несколько шагов вперед, выходя на свет все еще слишком тусклых амулетов. Никакого пьяного или намеренно развязного вида, лишь мрачная сосредоточенность того самого зверя, что забирал жизни врагов Короны. И взгляд, нехороший такой – полностью отсутствующий, будто и не видящий тебя. Читать хоть что-то по этому взгляду было столь же бесполезно, сколь искать драгоценные каменья в городском колодце.

А еще, несомненно, одежда.

Никаких обносков, видавших, наверное, еще прошлый век, в каких его можно было увидеть в последние годы. Серый дорожный плащ, под которым можно различить очертания доспехов. Средние латы, что тяжелее кожаных одежд и кольчуги, но до полного доспеха не дотягивают. Странный выбор для убийцы, но только не в том случае, если убийца и без того имеет телосложение громилы, а двигается, даже в доспехах, словно парящее на ветру перышко.

И, конечно же, едва различимые под наброшенной сверху тканью лики древних – это не просто доспех, но еще и тот самый доспех. Привязанный на кровь к единственному хозяину, что смог им овладеть. Лики магистров старого и давно уничтоженного Ордена, куда мог быть принят только Ночной Клинок, а магистром стать лишь сильнейший из них. Ночных Клинков в Меларете было немного, но имелись, вот только их эти латы просто жгли, будто раскаленная сталь. А вот Меченый сумел, в свое время, их подчинить, надеть и использовать.

Виргилии стало неуютно сразу по двум причинам: от того, что у стоящего пред ней был в распоряжении легендарный артефакт (пусть даже эффект легенды достигался лишь полным комплектом), и, что важнее, от того, что этот человек, очевидно, сумел вернуть заблокированный Богом класс. И сейчас пред ней стоит отнюдь не безобидный и практически беспомощный жрец.

Эпический класс Старшего Оперативника, что позволял держать ее ведомство под контролем, был сейчас не слишком полезен. Но совсем не он заставлял потоки воздуха внутри дома петь тихую песню, переливаясь со слышимым только ей одной звоном. Поющая с Ветром призывала на помощь родную стихию, спиной чуя, что без боя из этого разговора выйти не удастся. И где, Пекло их всех возьми и не верни, охрана из оцепления?

– Почему? – Хоть время и тянулось словно патока, но от момента ее вопроса прошло едва ли несколько секунд. – Всегда есть ответ на этот вопрос, не так ли?

Издевка в словах, ее собственных словах, что вернулись к ней обратно, совершенно неприкрыта. Впрочем, этот тип никогда не сдерживал язык, что и было одной из причин, почему она помогла ему "найти веру" – хамство в ее адрес всегда наказуемо. А сам наглец просто достал из-под тускло-темного с едва различимыми пластинками-портретами доспеха... простую медную монету на веревочке.

Виргилию могли как угодно ненавидеть множество ее жертв и соратников, но даже самые лютые ее враги со скрипом признавали, что на своей должности она сидит по праву. А еще, никто не мог назвать ее глупой женщиной. Обломки домыслов, маленькие факты, кусочки событий словно щелкнули в ее голове, встав на место. Возможно, Фаранс, безмолвно стоящий за ее спиной, под прикрытием ее охраны, смог бы догадаться раньше, но, вероятно, именно из-за этого Меченый и пришел к ней сегодня. Против воли из ее рта вырвался несколько истерический смешок.

Меченый.

Эта скотина.

Безжалостный.

Не знающий и открыто, с вызовом, презирающий само понятие чести.

И он...

– Да ты что, шутишь?

Вместо ответа убийца лишь улыбнулся совершенно нехарактерной для него улыбкой, без наглости и вызова, которых в его оскале всегда хватало, а как-то даже спокойно. На покрытом шрамами лице это все равно выглядело угрожающе, но куда больше пугали глаза, в которых она впервые за очень долгое время увидела хоть какие-то эмоции. Не злобу, не алчность, не азарт охотника, что мелькали там раньше, а застарелую и не остывшую за все эти годы ненависть.

Не сказав ни слова, он шагнул вперед, прямо в обычном шаге переходя в блинк. На землю только-только падал сброшенный прямо перед рывком плащ, а в воздух взлетали все новые капельки крови. И ей придется очень постараться, чтобы к этим каплям не добавилась ее собственная, столь ею ценимая.

С диким ревом храмового органа весь воздух в просторном особняке запел, закричал и пришел в движение, превращаясь в ее несокрушимый щит и всепробивающий меч, а сама она словно впервые за много-много лет оказалась на поле боя, где уже давно нет ни правых, ни виноватых, а только ты и те, кто сегодня умрут.

Для любого детектива суть его класса сводится к поиску ответов на несколько довольно типичных вопросов. Кто. Где. Когда. И самое важное: как. Именно последний вопрос Лоренс Фаранс, Великий Детектив, почти уже глава тайной стражи и рукопожатый Его Величества, пытался решить в последние моменты своей жизни. Жизнь утекала из пробитого метким броском кинжала бока, а тело холодило наложенным на сталь проклятием, не дающим остановить кровотечение.

Он бы хотел сказать, что это была славная битва, но, если быть честным до конца, то их всех перебили, словно куропаток. Шынгыс, тот самый Шынгыс, которого верный Варий посылал по изощренному маршруту каждый день по нескольку раз, который, казалось, даже стоять на ногах мог с трудом из-за вечного похмелья... Полная пятерка элитной охраны с классами Телохранителей или Стражей, как и их подопечная, слывшая одной из сильнейших чародеек воздушной стихии в Меларете – все они просто умерли.

Их противник не был как-то особо сильнее, да и мощных массовых атак не применял. Он просто был чуточку лучше, в любой момент времени лучше. И этого хватило, чтобы его даже задеть не могли толком. А когда задевали, то тот даже не вздрагивал, целиком полагаясь на свои странные латы, которые Лоренс оценил на уровень эпического комплекта, взаимоусиливающего каждую отдельную часть. Бой вышел быстрым, сумбурным и печальным для него лично. Если поначалу умирающий еще надеялся на то, что им удастся если не убить предателя, то хотя бы продержаться до прихода помощи, то после надежды уже не было. Да и помощь не пришла.

Потому и задавал он себе вопрос, надеясь получить на него ответ, пусть даже перед смертью – тот, кто ищет ответы, остается собой даже на смертном пороге, иначе он бы не стал легендой. Решение этого вопроса стало для угасающего разума чем-то вроде якоря, за который тот упрямо цеплялся, не желая нырять в небытие.

Ответа, впрочем, не было.

Медленно и неторопливо приближающаяся к последнему выжившему фигура убийцы могла бы ответить на этот и многие другие вопросы, причем настолько полно, насколько вообще может быть подробным ответ. Он мог сказать, что нет смысла сражаться с надеждой на скорую помощь союзников, даже если она и прибудет – это расслабляет и заведомо ставит тебя в позицию того, кто в этой помощи нуждается. Особенно опасно это в тех случаях, когда помощь не придет.

Убийца мог сообщить, что прежде чем показаться на глаза неосмотрительной леди Виргилии, которая так любит жить вдали от шумных толп и оживленных улиц, он полностью зачистил всю прислугу в особняке и все пять постов внешней охраны. Что он оставил в живых только носителей амулетов мертвой руки, перебив тем позвоночник и не дав покончить с собой. Что теперь тревога подымется совсем не сразу, а пока стража поймет, что дом леди Пайнментрон оказался атакован, он уже закончит.

Мог он сказать и о том, что давно и прочно вбил в себя науку убивать обладателей защитных и охранных классов, потому как с кем еще убийце сражаться, как не с охраной своей жертвы? И что с того, что подобные классы считаются природными антиподами бесчестных душегубов? Уровень обозначает не только разницу в характеристиках, но и в опыте их использования. Вчерашние птенцы-цыплята, только-только вошедшие в ряды элиты, не разменявшие даже тридцать пятого уровня, были для него не опаснее безобидных ужиков. Да, они тоже опытны, но опыт их заключался в противодействии более слабым, понятным и предсказуемым противникам.

Еще можно было бы напомнить о том, что Виргилия овладела своим классом слишком поверхностно. Пусть даже она и могла заменить собой несколько сотен латников, да полную звезду магов, но он помнил и иное. Не тончайшие потоки воздушных лезвий, каждое из которых бьет в строго отмеченную точку, не мягкие барьеры, отводящие любые удары, не вихрь защитной формации, укрывающий собою чародея. Он помнил истинный шторм, бесчеловечный ураган, принявший форму юной девы. Ее атаки не оставляли бы на стенах выбоины и не ломали бы мебель с окнами. Танцующая с Ураганом снесла бы к дьяволам весь этот пропитанный магией особняк, всю парковую территорию и как бы не пару столичных кварталов!

Виргилия научилась контролировать вырванный из чужого сердца дар, отточила этот контроль до того уровня, когда лишенные амулетов и защитных коконов противники просто не могли к ней приблизиться, не получив перерезанную глотку. Она научилась разрывать тяжелобронированных оппонентов взрывной декомпрессией, вытягивать воздух из чужих легких или вовсе делать его непригодным для дыхания. Она многому научилась за эти годы, но так и не смогла опереться на всесокрушающую мощь воздушной стихии.

Та, кто была до нее, чья частица жила в теле Виргилии, никогда не заморачивалась со столь тонкими воздействиями и хитрыми трюками. Не потому что не умела, благо ее контроль был ничуть не слабее, но просто оттого, что ей этого не нужно было. Она не пела Ветру колыбельную, не звала его на помощь, чтобы он спас ее шкуру. Она сама бросалась в его объятия, сама творила вихрь урагана, была его частью – незыблемой и неотъемлемой. Он мог бы отступить пред ликом подобной силы, мог пасть от ее руки. Но не от руки убийцы, использующей хитрость и тонкость атак просто потому, что не умела ничего другого. Он в эти игры играл куда дольше нее, а она не имела даже тени шанса победить его на этом поле.

Меченый промолчал, бесхитростно пробивая череп бывшего командира точным ударом укрепленного магией стилета. Никаких эмоций, никаких сожалений, никакого пустого трепа над поверженным врагом – враг не оценит, а ему самому на пафос и самовосхваление всегда было наплевать. Все те, кому он, может быть, и хотел что-то сказать, уже давно мертвы. Он бы и эту сцену с выбрасыванием полутрупа пред благородные очи не устраивал, но ему нужно было дать врагу себя оценить и заставить его броситься в бой.

Работай Шынгыс в привычном своем стиле, выбивая врагов по одному и не показываясь на глаза больше, чем на один короткий миг, то они бы просто сбежали. Сосунки из охранки все же были профи и перехватить пару ударов они смогли бы с гарантией, если были бы готовы. А просто убить Виргилию... нет, нужно было устранить вообще всех. Зря он, чтоль, три месяца лазил по кабинетам канцелярских, читая их отчеты? Смог вычислить момент, когда бывший командир сумеет его самого раскрыть, да еще и подгадал момент, когда все заинтересованные стороны так удачно соберутся в одном месте.

А ведь сколько раз все эти умники ловили его намеченные цели на том, что они слишком редко меняли защитные схемы в своих логовах! Ну, так-то, сами канцелярские поменяли какие-то блоки, но основа-то точно та же, а он, за свою карьеру, выучил назубок практически все внешние защитные контуры любого объекта Меларета. Так, из любви к искусству и на всякий случай. Такой, как сейчас, например.

Иное дело личные кабинеты или королевские покои, но ему туда и не нужно было проникать – хватало перехватываемых отчетов и собираемых слухов. В том бардаке, какой поднялся после аврала в Каменной, вышла такая пылевая буря, что ему самому приходилось резать и исчезать всяких шпионов и перебежчиков, чтобы их ужимки не подняли тревогу раньше времени. Пока все искали то самое Лицо под Маской, засветившее свою рожу в Каменной, все напрочь забыли про старого и пропитого жреца.

Как и планировалось.

Была у Виргилии такая черта, какую Шынгыс отлично выучил за время своей карьеры в ее ведомстве – неумение разделять работу и отдых. Отсюда и огромная любовь тащить эту работу домой, попросту не разделяя себя и свою должность. Право на то у нее есть – родственница Короля, доказавшая свою преданность, она могла делать практически все, что желала. Другие тащат домой со службы золото, а она, вон, документы и некоторое количество редких артефактов да расходников.