Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 140 страниц)

– Но она знает, что ты... ну, ты понял. – Возражение танцовщицы вполне обосновано.

– Кому она расскажет? – Кисло парирую ее аргумент, понимая, что она, вообще-то, права. – Ей сначала нужно удрать и залечь на дно. Я больше боюсь, как бы ее не поймали и не допросили. К тому моменту, когда она реально найдет, кому продать информацию обо мне, чтобы самой не подохнуть, я уже и так, вероятно, мертвый буду. Да и вообще, с учетом любви эльфов к длительным планам, у нас найдется несколько лет минимум. Если не десятков лет.

– Как-то неубедительно звучит. – Честно отвечает Тария, скрывая нас от парочки спешащих домой прохожих.

– Знаю. – Признаюсь. – А потому я обязательно за ней прослежу. У меня есть ее образ, так что спрятаться она может, но ненадолго. И, если она все же решит, что она самая умная, то умрет.

В какой-то миг чуйка кричит о проблемах особенно сильно, так что я, несмотря на молчащее ясновидение, хватаю сразу целую горсть осколков, усиливая защиту. Помогло, потому что свои силы проявили божественные небожители, продемонстрировав мне разницу между нашими уровнями и опытом. Это было абсолютное, выраженное в божественной воле желание знать.

Подобному поиску не было необходимости искать косвенные зацепки или знать обо мне какую-то базовую информацию, нет. Хватило только огромного количества божественных сил, искусности в их использовании и, собственно, намерения. Если бы я держал один осколочек, то к нам бы уже телепортировались штурмовые группы. Эффект Полога уже пропал, так что система быстрой доставки в пределах Вечного вновь функционировала. Сразу три осколка почернели, а у меня кровь опять потекла из носа, но я все же отвел от себя чужие очи.

– Что это было? – Даже Тария, несмотря на невысокую чувствительность к тонким энергиям, почувствовала все это безумие. – Неприятная такая дрожь и словно...

– Словно звуки церковной службы вдалеке. – Заканчиваю вместо нее, меняя осколки на новые. – Божественное чудо. Если и не высшего порядка, то где-то около того. Его, вон, даже обычные люди легко различили.

Идти дальше было все сложнее, ведь на улицах становилось все неспокойнее. Тут и толпы любопытствующих, у которых наблюдалась легкая эйфория после касания божественных энергий, и стража, и бандиты, и тихушники всех мастей. Ох и разворошил я осиное гнездо! Теперь бы не попасться на глаза злым от ворошения осам, если не шершням.

– А она ведь видящая. – Вновь начинает Тария, пока мы передыхаем в небольшом пустующем сарайчике, оставленном пустым и запертым, чтобы одна любвеобильная парочка могла тут уединиться. – Может попытаться скрыться.

– Может. – Поправляю на себе стыренную одежду. – А я могу попытаться не дать ей этого сделать.

Любовно обработанный алхимией комплект пришлось уничтожить и выбросить в Тень (очень аккуратненько сделав совсем крошечный разломчик), ведь меня в нем видели. Конечно, себя и одежду я могу прикрывать внебытийностью даже во сне, но с такой эффективностью поисковых импульсов познания, лучше не рисковать.

– Значит, жертву убила она, да? – Подруга перешла на более интересные ей темы, пусть и избегая прямых имен и терминов. – А ты просто рядом стоял.

– Да нет, там еще одному магу шею свернул и массовой магией ударил, тоже десяток накрыло. – Чуть подумал и добавил. – И еще Героя, не из призванных, полсотни первого уровня.

От последнего заявления девушка аж споткнулась, а мне пришлось ее ловить, чтобы шум не подняла. И чего она удивляется, я ведь уже убивал Героя! Даже титула не дали, только уровень прибавили. Нет, что-то там мелькало в трее от Системы, но не за героеуничтожение, а за творческое использование внебытийности. Надо будет посмотреть, как просплюсь.

– Тяжелая битва была? – Спросила она с непонятным мне восхищением.

– Не было битвы. – Тут же даю развернутое объяснение. – Он как раз в портал заходил, а я скрылся от его предчувствий и разрушил портал, пока он в нем был. Фарш, короче.

Тария останавливается и закусывает рукав, удерживая рвущийся наружу хохот и едва слышно поскуливая. Я тоже кашляю в кулак, присаживаясь рядом с ней, потому что ситуация реально смешная вышла. Ну да, пафосные битвы сегодня все достались одной эльфийке, а Костик так, подсрачников наотвешивал и убежал.

– Если бы я не уже, то я бы в тебя сейчас влюбилась. – Продышалась бандитка. – Хи-хи-хих! Святые титьки Арматнии, просто разорвал Героя порталом, всего-то. Фух! Пошли, давай, а то я до дома не дойду и свалюсь прямо тут.

К моменту, когда мы вошли под свод снятого домика, половина моих осколков оказалась израсходована, а по нам еще дважды прошлись божественным Чудом того же типа и ранга. Заходил в помещение я уже мокрым от пота и усталым, как грузчик утром первого января. Похмелье успешно заменялось раскалывающей головной болью.

Разбудил меня голод, уже глубоко под вечер. За это время я успел поспать, выхлестать несколько зелий от перенапряжения интуиции, снова поспать, встретить посыльного от гильдии авантюристов, проверившего на месте ли мы и выдавшего туманные приказы никуда не уходить "пока что". Голова уже не грозила лопнуть, но ныла немилосердно, отчего пришлось прикладывать к ней бутылку с вином. Даже жаль, что опьянеть не могу чисто физически – очень хотелось напиться.

Защита на доме перестала перенаправлять чужое желание видеть и будить меня перезвонами зеркальных осколков только пару часов назад, хотя интенсивность упала лишь на фоне того, что было раньше. Одних только Чудес и всевозможных легендарных и выше артефактов явили столько, что я со счета сбился, а это показатель. Действительно опасных, вроде тех, что заставали нас по пути к убежищу, было около десятка, а остальные не слишком волновали – да, все же Чудо, но слишком слабое и накрывающее только отдельные кварталы или настроены были на отдельных личностей.

Единственный раз, когда я уже готов был кричать тревогу, оказался призывом, вернее воплощением полноценной Аватары. Не парочки Вестников, чье явление народу я тоже уловил, а самого настоящего боженьки. После его крика, напоминающего падение оземь тысяч звенящих колокольчиков, сияющих Небом и шелестящих морскими волнами, пришлось подымать не тревогу, а свою жопу и идти менять четверть почерневших кусочков зеркала из общего периметра. Больше пятидесяти штук, одним махом! И если бы не полноценные зеркала в качестве центральных узлов, то испортило бы почти все.

Провозился как раз до вечера, лег спать и понял, что больше спать не хочу. Уставшие и успевшие все триста раз обсудить товарищи разошлись по своим комнатам, а прислуга приходит к нам нечасто. Мы вовсю играли роль не любящих лишних ушей нелюдимцев. Теперь это, кстати, может оказаться одним из поводов нас заподозрить.

Рядом со мною садится Гестия, которой сон не слишком-то и нужен. Молча протягивает настой от головной боли, разведенный в сладком компоте, принимая в ответ благодарный кивок. В дверь в очередной раз стучат то ли стражники, то ли представители гильдии – хорошо хоть если не с еще одним обыском. Скрывать все подозрительное легким флером Грезы не слишком сложно, но поспать не дает.

– Я открою. – Гестия выручает больного человека, хотя совесть пытается что-то вякать по поводу того, что напрягаю вместо себя женщину.

Дверь открывается, а я слышу легко различимый голос посетителя. Очень такой, знаете, знакомый голос, могущий по степени равнодушия и спокойствия дать фору даже Порождению Мглы.

– Приветствую. – Легкая пауза. – У меня визит к одному из проживающих в этом доме. Мы с ним знакомы.

– Да ну нахер! – Вырывается крик души, преисполненный праведного возмущения. – Какого ляда тебе от меня еще нужно?

– Теперь я понимаю, почему вас так ненавидели и боялись. – Не самый лучший повод начать разговор, особенно после десяти минут напряженного молчания и игры в гляделки. – До этого дня я, порою, считала слухи об опасности призванных преувеличением, так как отлично знала их силы и слабости. Но теперь, я вынуждена признать, что старые рукописи не только были избавлены от преувеличений и гиперболизации, но еще и оставили изрядную долю недооценки истинного положения вещей.

Мы сидим за столом в гостиной, она с одной стороны и я с другой, а моя команда расположилась кто где, но все они готовы атаковать в любой момент. Не вызывает наша гостья доверия, совсем не вызывает, пусть даже и замаскировала эльфийские черты каким-то гримом, без капли магии в нем. Мы у нее, наверное, тоже.

– Спасибо. – Даже не пытаюсь казаться добродушным. – Я прямо польщен, из твоих уст это звучит тем еще комплиментом, но что дальше?

– Это был не комплимент. – Качает она головой, а потом впивает в меня холодный и злой взгляд. – Я должна тебя возненавидеть, но не могу этого сделать. Ты – мерзость, которой нет места в этом мире. Вдвойне мерзость, ибо рожден ты из лишенного Оков призванного. Ты уже больше тварь, чем наделенный, намного больше... Но ты все еще человек.

– Мы остаемся собой до тех пор, пока не признаем обратного. – Утвердительно киваю, принимая серьезный вид и не только вид.

– Ты сказал мне жить. – Продолжает она, с огромным трудом сдерживая ярость. – Крайне убедительно сказал. Так, что я вынуждена была согласиться. Я была готова прекратить быть. Ты не позволил. Я была готова стать твоей игрушкой, позволить тебе опутать мой разум и сделать со мной все, что только способна придумать твоя фантазия. Ты отказался. Ты забрал у меня даже эту возможность, оставив навеки с болью наедине. Наедине с одиночеством, лишенную сердца и дома. Я должна бы убить тебя, должна хотя бы попытаться.

Вся ее защита снята, она буквально раскрывает предо мною свою душу и солгать в таком состоянии не способен будет даже кто-то куда сильнее нее. Не мне, по крайней мере, солгать. Я не могу не чувствовать это отчаянное желание, злое и обреченное.

– Перед тобою один из лучших ликвидаторов Извечного Леса. – Внезапная смена темы разговора несколько выбивает из колеи. – Может мой уровень и не внушает на фоне некоторых других, но я лишь восемь раз за все века бытия своего отступала, не в силах оборвать чужую вечность. Мне ведомы таинства чернейшей стороны жизни, несмотря на всю опасность работы с подобными энергиями. Моей кровью мне даровано умение смотреть прямиком на Звезды, спрашивая их и получая ответ. И все это я готова отдать тебе в руки.

Где-то за спиной раздается восхищенно неверящий свист Ганса, а я только склоняю голову чуть вбок, не понимая смысла этого спектакля: пусть даже она и не может лгать, но я не понимаю, куда ведет ее мысль.

– Ты уже предлагала. – Подмечаю. – Тебе не понравился ответ.

– Я предлагала тебе игрушку. – Даже не поменявшись в лице, парирует она. – Как сказала твоя Спутница, длинноухую шлюшку, с какой приятно провести вечер и какой можно похвастаться перед другими любителями экзотики, за одного из которых я ошибочно приняла и тебя. Сейчас я предлагаю тебе себя саму, со всей моей силой, опытом, волей и ненавистью. Но лишь при одном условии.

– Поверь, после подчинения никуда бы не делись ни твои умения, ни сила, ни воля. – Позволяю себе сдержанную издевку. – Но мне так интересно, что я таки выслушаю твою цену.

Молчание затягивается, а я понимаю, что ей и самой страшно, словно она делает шаг в никуда, прыжок в пропасть, но вместе со страхом в душе ее сияет сталью решимость.

– Ты умрешь. – Из-за ее слов, Тария едва не жмет курок Валериума, а Ганс почти метнул кинжалы, настолько много в этих словах уверенности. – Я знаю о твоей цели, знаю о том, что ты хочешь сделать. Ты бы не выжил, если бы не ведал об Оковах. Ты бы не пришел сюда, в логово врагов своих, если бы не пытался сражаться в том сражении, где возможности победить не предусмотрено изначально. Но... ты не Скован. А я уже была свидетелем тому, где и в каком положении ты видел теорию низких шансов.

Тяжелый и хриплый вздох, словно эти слова заберут у нее что-то невозможно ценное, словно платить за них придется по самой высокой ставке. Ставке, которую она уже приняла.

– Если. – Язык облизывает пересохшие губы. – Если ты сможешь. Я не ведаю, не представляю как именно. Но если ты сможешь. Ты не просто освободишь призванных от их Оков. Призванных, одна из которых забрала у меня половину сердца. Призванных, ради сохранения жизни одного из которых у меня вырвали память о том сердце! Ты не просто их освободишь, ты отправишь в небытие саму возможность призвать их в мой дом! Чтобы духу, слова и отзвука этих тварей в лицах чужих не было под вечными Звездами! Зал Признания, Зал Выбора... пообещай мне, что ты разрушишь его, что сожжешь его дотла, что больше там не появится никто и никогда. Мне не нужны клятвы на алтарях или контрактные договоры. Только слово. Пообещай... и я пойду за тобой до самого конца.

Высказав это, словно вскрыв гнойник со старым нарывом, она замолчала, выжидающе смотря мне в глаза. Все так же не закрывая свое существование, что делает ее в глазах ясновидца хуже, чем обнаженной. Этот взгляд я выдерживаю с трудом.

– Почему? – Глупый вопрос, но я не могу его не задать.

– Потому что этот мир и так слишком жесток. – В глазах ее, совершенно сухих, блестят остатки навечно выплаканных слез. – Мы все жестоки. Звездорожденные, наделенные, божества и чудовища – все мы. Я просто желаю верить, что со своим злом мы справимся сами. Скованная отобрала у меня любовь. Ради того, чтобы не жертвовать собственным Скованным, иерархи отобрали у меня право быть одной из своего народа. Ради мести Скованной и ее контролеру я отобрала вечности братьев и сестер своих. Ради этой мести я лишилась вечности собственной. И даже право на забвение у меня отобрал еще один призванный. Стих мой, мелодия моя... он верил в то, что мир можно поменять. Верил в то, что для торжества добродетели достаточно просто перестать сидеть сложа руки тем, кто привык не мешать. Юношеский максимализм, непонимание природы мира, но я хочу верить в то, что он был прав...

Она молчит почти минуту, и я уже думал, что больше не скажет ни единого слова, но все же она продолжила, полностью успокоившись и став еще более собранной, чем в момент нашей встречи.

– Алурей слишком привык решать свои проблемы, призывая себе тех, кто решит их вместо нас. Я желаю верить в то, что мы сможем справиться сами. – Она вырывает из себя эти слова, вырывает из самых последних сил, а я только сейчас замечаю, насколько она устала. – Твое слово?

– Ты права в том, что я, скорее всего, умру пытаясь... – Улыбаюсь этой мысли с неожиданной теплотой. – Но если у меня будет хоть один шанс сломать всю эту порочную систему к е*ени-матери, то я это с радостью сделаю. Слово.

– Значит, теперь моя Вечность принадлежит тебе. – Совершенно обыденно и без лишнего пафоса сказала Тиалрианрелия из Дома Туманного Древа, ветви Цветочной Синевы, соцветия Извечного Биения, поднимаясь из-за стола. – Я бы хотела немного поспать. Попытки добраться до твоего убежища, не приведя за собой преследователей, вымотали меня до дна.

Молча, встаю из-за стола, и ловлю на руки потерявшую сознание эльфийку. Полное истощение. В смысле вообще полное. Такое не симулировать – она держалась на голом упрямстве и силе воли. Оттаскиваю ее в собственную комнату и кидаю на кровать. Опять придется спать в гостиной на полу, возле камина. Падение на матрас смогло ненадолго разбудить ее, отчего она приоткрыла глаза.

– Как ты меня вообще нашла? – Спрашиваю, так как действительно интересно и может помочь в будущем.

– На твоих руках была моя кровь, мои раны, а это путеводная нить, лучше которой придумать сложно. – Ответ ее честен, спокоен и не имеет в себе ни единой ноты злорадства или превосходства.

М-да.

А ведь я должен был подумать об этом способе! Но слишком сильная моральная усталость, но слишком хотелось побыстрее добраться до родных стен. А еще я до этого дня не оставлял живых после столь "контактных" сражений. Хорошо, что не попался на чем-то другом. А я не попался, потому что если бы попался, то меня бы уже убивали злые имперцы.

– Слу-у-у-у-у-ушай. – Вспоминаю один момент. – Раз уж мы теперь команда, то, зная вашу эльфийскую злопамятность, о которой разве что легенды не ходят, как мне вообще к тебе обращаться. Эй, ты чего, смеешься что ли?

Она и вправду засмеялась, сухим, мелодичным, но абсолютно безрадостным смехом, который больше подошел бы какому-то главному злодею, а не усталой длинноухой красотке.

– Я вручила тебе свою Вечность, человек. – Как-то грустно высказывается эльфийка. – Ты теперь можешь делать со мной все, что пожелаешь и так как пожелаешь.

– Ну-ну. – Киваю с этаким всепонимающим видом. – А если я завтра тебя отправлю в бордель деньги на финансирование моей деятельности зарабатывать, заодно и меня ублажая? Или прикажу глотку вскрыть самой себе? Или мне срочно понадобится убить тебя в темном ритуале?

Я ожидал всякого ответа, а еще больше ожидал возмущения, злости и омерзения. Я все же полазил по ее памяти в достаточной мере, чтобы изучить характер своей новой соратницы куда лучше, чем она может представить.

– Я бы предложила несколько десятков менее приметных и опасных способов заработка. Личная рабыня из моего народа вызывает много подозрений и зависти. Разделить с тобой ложе я могу в любой момент, хотя сейчас, мне кажется, ты и сам предпочтешь спокойный сон. Я не могу обещать тебе искреннюю страсть, но моих навыков хватит, чтобы скрыть от твоего взора любые негативные эмоции, так что наслаждение будет настолько всеобъемлющим, насколько хватит моих навыков, внешности и гибкости моего тела. Если говорить о самоубийстве, то перерезанию глотки, я предпочту укол мизеркорда в сердце или прямо в мозг. Также я готова взойти на алтарь добровольно, но эта добровольность будет ограничена природными порывами и характерными для моего народа инстинктами. Вырвать и пересадить мой класс тебе едва ли удастся, но послужить добровольной жертвой Высшему Порождению Сумерек я готова, хотя предпочла бы просить тебя воздержаться от того, чтобы продавать мою суть Пеклу, ибо такая Вечность для меня будет страшнее небытия. Я ответила на твой вопрос?

Внимание! Внимание! Линия связи Костик-Мозг потеряна, перезвоните через несколько часов, а пока мы включим вам телепузиков, приятного дня и идите нахер! Она ведь абсолютно искренняя в своих словах и намерениях, хотя я едва дым не пускаю в попытках распознать ложь. И, в результате всех этих усилий, вынужден признать, что она сказала чистую правду.

– Ты серьезно готова выполнить такие приказы? – Вопрос больше похож на возмущенный писк хомячка-берсеркера. – А как же ваша хваленая гордость?

– Гордостью нас учат жертвовать ради цели, ради спасения жизни, ради собственного народа. У меня уже нет дома, нет сородичей, даже жизни и той нет. – Мне сейчас почти стыдно за свои слова, а ведь это после стольких лет на имиджбордах. – Все что осталось – это цель. А ради этой цели... у меня ведь больше ничего не осталось, призванный.

– Тин. – Представляюсь, раз уж впервые пришлось. – Гжегож на людях, мы сюда под чужими именами прибыли. Теперь уже не безымянный призванный.

– Приятно познакомиться, Тин. – В ее голосе мелькнуло что-то похожее на эмоции.

– И все-таки я не понимаю, как ты согласилась на подобное. – Качаю головой в неверии. – Я ведь вполне могу тебя обмануть, попользоваться и прибить от греха подальше.

– А ты так поступишь? – Вот теперь я вижу улыбку, столь же скупую, как еврейский банкир, но улыбку. – Обманешь, воспользуешься моими знаниями и телом, а потом избавишься? Я ведь тоже видела тебя, пока открывалась твоему знанию. Самым краем, лишь тень от тени, но видела. Я хочу верить, что тварь, отказывающаяся перестать быть человеком вопреки всем правилам мироздания... что тот, кто не дал мне сгинуть, даже рискуя всем, что имел сам... я просто хочу верить в то, что ты не обманешь. Верить, как умела верить песнь моя, как верила я в него.

Молчу.

Молчит.

У меня появилось легкое и заведомо ошибочное ощущение, что меня только что просчитали и подкололи.

Да не, бред какой-то.

– Добро пожаловать в команду.

Интерлюдия первая: «Причина всего»

В последние месяцы, Лоренс Фаранс, Мастер Дознаватель и Великий Детектив тридцать восьмого уровня, пребывал в таком настроении, когда больше всего на свете желаешь послать все свое окружение к извергам в Пекло и подать в отставку. Останавливало только нежелание попадать в неизбежную опалу и четкое понимание того, что никто его в эту отставку не отпустит. Уж больно много тайн знал он вследствие своей должности, а уж после недавних чисток этих тайн стало столько, что на пенсию ему только в могилу и выйти.

Последствия таинственной атаки на, пожалуй, важнейший стратегический узел Меларета приходилось разгребать до сих пор, несмотря на то, что Вечная Империя, в свое время профинансировавшая создание канувшей во Мглу лакуны, и приняла к сведению выданные королевской канцелярией версии событий. Наверное потому, что диверсию исполнили просто с запредельной искусностью и мастерством, свидетельствующими о том, что Меларет оказался просто вне пределов своей лиги.

Если бы волков Аткинса просто разбили, обманули, воспользовались имеющимися слабостями, дабы достичь цели, то и разговор был совсем другим. Это уже Меларет ошибся, недоглядел, слишком расслабился. Но вот когда настолько защищенный форт перестает существовать в несколько часов, практически не оставляя выживших, не оставляя ни следов, ни зацепок, а само Безбрежное Око находит лишь пустоту и обрывки давно минувших мелочных событий... Тут даже идиоту понятно, что работали не старые и привычные враги, вроде того же Сорца, а кто-то очень сильный, опытный и доселе неизвестный.

Вечные послы и дипломаты эту версию приняли со скрипом, но приняли. Во многом потому, что собственных дать так и не смогли. Меларет же, даже избежав гнева давних кредиторов и союзников, оказался на пороге крупнейшего кризиса за последние лет сорок. Гибель непомерно большого количества элитных солдат – это плохо. Гибель Ферера Роше, являющегося сильнейшим ритуалистом королевства и ведущим специалистом в десятке сверхсекретных проектов – это ужасно. Полное уничтожение пространственной складки, со всем накопленным оборудованием и складом сверхценных артефактов, среди которых имелись даже признанные легендарными – это кошмар. Пропажа всех, то есть, вообще всех наработок, которые хранились в этом месте в единственном экземпляре, потому что копии делать опасно, может быть приравнена к катастрофе.

Потом были долгие недели непрерывной работы, от которой болела голова и капала кровь из носу. Были попытки разыскать часть бесследно исчезнувшей свиты, на которые даже времени не хватало, ведь Его Величество требует ответов, хоть каких-то. Отсылались тщетные запросы в разведывательную канцелярию, у которой своих завалов хватало. И эта всеобъемлющая и убивающая, казалось, даже душу вечная нехватка времени, превращающая гордого и могущественного дворянина в тень от себя прежнего. То время прошло, но и последствия этого времени разгребать приходилось даже сейчас. И еще долгие годы придется.

Как минимум, Лоренс жаждет понять, кто и зачем устроил "уход в никуда" его свите, буквально за считанные недели до начала всей этой суматохи. Он бы с радостью приписал исчезновение Бастиана к попыткам достать до сердца его двоюродного дедушки. Ученик был весьма близок к тому кровно, а это отличный способ создать маяк для нападения какой-то твари. Или для пробития прохода вовнутрь пространственной аномалии.

Исчезновение своего штатного жреца поначалу подозрений не вызывало. Несмотря на все попытки контроля Шынгыс то и дело уходил в длительные запои, загулы или иные приключения, вытащить из которых эту пьянь было не так уж и просто. Каким бы ни было его прошлое, но вечно нетрезвый громила отлично умел залегать на дно. Пока он смог выяснить о гибели ученика, пока связал эти факты, пока задумался о пропаже жреца дорог... в общем, началось.

К работе над этим вопросом успевший найти нового жреца и помощника (куда менее талантливого и перспективного) Лоренс сумел вернуться совсем недавно. Закончились чистки стихийно возникшей оппозиции, что едва не переросла в мятеж – уж очень осерчал государь на бывших операторов лакуны, что имели в себе кровь мира бесконечного тумана. Сам Фаранс не разделял официальную версию того, что именно Валтинорские и Пааримис, пребывая в обиде на ужимающие их права указы Короля, сдали сигнатуры защитных систем Каменной вражеским агентам. Но молчал – друзьями эти семьи его роду не были, а их крови, земель и сбережений желали слишком многие.

Увы, у этих двух старых и могучих домов имелись не только собственные армии, но и целая плеяда союзников, должников и сочувствующих (опасающихся стать следующими). Мятеж так и не вспыхнул, ведь титаническими усилиями королевских служб, включая самого Лоренса, удалось захватить или устранить главных зачинщиков и ключевые фигуры готовящейся смуты. Остальных либо успокоили, либо примирили, либо подкупили, либо совершенно официально казнили.

Получилось выдохнуть... немного.

И начать разгребать завалы скопившихся долгов, обид и оскорблений, как и наград, поощрений и нерешенных пока что задач. В список которых входила и судьба его ученика. Все же не слишком верил детектив в основную версию. Не было замечено никаких следов взлома защиты кровным ритуалом, просто не было. А скрыть таковые от Ока до того сложно, что проще подыскать другой способ попасть в Каменную.

И началось то, за что Лоренса Фаранса ненавидели – никакого ясновидения, никаких видений и озарений, минимум интуиции. Только холодный разум, неумолимая логика и способность обрабатывать чудовищные массивы информации за короткие сроки. Еще до гибели его ученик работал над вопросом Красной Петли, посчитав это событие достаточно важным, чтобы уделить тому побольше времени.

Обоснованно, ведь событие совсем нерядовое, закончившееся гибелью одного из крупнейших придворных всея королевства. Не сразу взялся наставник за последние документы, которые тот запрашивал через его имя. Вернее не так. Узнал сразу, но не придал должного значения в силу загруженности и собственного легкомыслия, что для обладателя его класса и профессии тот еще позор.

Мальчишка долгое время интересовался темой использования призванных, что несколько раздражало Лоренса. Но мудрость специалисты должны обретать сами, как и совершать ошибки. Тема щепетильная, но для ученика того, кто в будущем возглавит тайную службу королевства (сейчас этот вопрос, в силу крупных чисток, почти решен) вполне дозволенная. А ведь стоило Лоренсу копнуть поглубже...

Начнем с того, что информация о последних запросах Бастиана, тогда еще не записанного в погибшие, а только в похищенные, в картотеках архивов отсутствовала. Пропускной амулет был зафиксирован полями Королевской Библиотеки, но сам амулет пропал вместе с учеником, а в журналах отчетов и выданных материалов попросту отсутствовали несколько страниц. Причем так хитро отсутствовали, что даже не поймешь, что их забрали и подменили. Без вмешательства Фаренса могли бы и вовсе не заметить, даже не со зла, а из-за искусности подделки.

Дальше больше: все до единого свидетели, что общались с юным Роше в тот день, когда он получал свой последний пакет свитков, все, кто помогал ему искать их, либо таинственно пропали, либо совсем не таинственно умерли. Времени прошло много, но для Лоренса и его класса время не преграда, пусть и куда более действенное средство, чем он хотел бы признавать.

Кто-то упал с лестницы, другой отравился грибочками, третьего стукнули по голове в проулке и тот неудачно упал оной головой о камушек, а к утру отошел в лучший мир. Быстрая эксгумация всех тел, подтвердила правдивость всех версий – отравившийся действительно отравился не особым ядом, а несвежей и плохо приготовленной пищей. Причем он не в первый раз страдал от неразборчивости в пище, так что никто не удивился этой ситуации, пусть все его знакомые и опечалились.

Но чуть более внимательное отношение, выраженное эксгумацией трупа и оплатой работы довольно узкопрофильного некроманта, показало нечто иное. Например, тот маленький нюанс, что в последнем ужине погибшего было столько вредоносных грибков и плесени, будто он жевал чистейшую тухлятину, а не немножко подпорченное блюдо. Дальше больше, ведь каждый, каждый из погибших был именно убит.

Неудачное падение с лестницы.

Ограбление в темном переулке.

Падение с высокой полки и падение этой полки на упавшего.

Подкопаться трудно, но Лоренсу и не нужно было доказывать злой умысел судье. Он ведь сам судья и палач, при необходимости, а простая логика утверждает, что такие случайные смерти, связанные с исчезновением его ученика, совсем не случайны. После этого довольно просто было свести в единое целое произошедшие события и исчезновение его штатного жреца. Который, по слухам, пришел в жречество из ликвидаторов.

Класс Великого Детектива не дает никаких бонусов к интуиции, посткогнистике или предвидению, что очень часто усложняет жизнь его обладателю. Лоренс может свести воедино любую картину, если ему дадут информацию – он потому и пошел в королевские дознаватели, что без наличия за спиной государственной машины его класс теряет львиную долю всех своих преимуществ, обращая их недостатками. Вот только даже поняв, кто убил Бастиана, Лоренс не мог понять, зачем он это сделал.

Ну не с Красной Петлей же был он связан?

А потом началась эпопея с неудавшимся мятежом, во время которой дело Шынгыса и Бастиана пришлось отложить в долгий ящик, дабы самому в такой ящик не лечь – уж больно нехороший назрел кризис, когда сразу множество дел обрушивается на одного человека. На фоне удачного теракта Его Величество не доверял почти никому и Лоренс, как один из тех, кому таки доверяли, вынужден был на долгие-долгие месяцы выбросить причину уже почти несомненного предательства Шынгыса из головы. Ограничился только отправкой стандартного сообщения в тайную стражу, чтобы знали о подставе и возможной перевербовке их отставника.

Время шло, распутывались паутины интриг, задерживались мятежники, а он даже иногда возвращался к позабытой проблеме. Даже не поленился воспользоваться услугами (ответными, если подумать) одной из сильнейших видящих королевства. Персея Тиарам была опытной Прозрящей и, как и он сам, имела все шансы возглавить по итогам смуты всех королевских видящих. Старый Бернард, несмотря на все его покровительство, явно не удерживал свои позиции – именно на него, не без участия Персеи, упали шишки за неудачные поиски диверсантов и повредившееся Око.