Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 140 страниц)

Навестись прямо на Дворец с такого расстояния у Мартедо не вышло, да и ни у кого не вышло бы. Это уже нужно быть не сорок первым, а пятидесятым с большим таким плюсом. Появились они все в трех днях от столицы, рядом с небольшим шахтерским городком, чьи жители едва не заикались от таких визитеров. А спустя несколько дней, потраченных на отдых, лечение ран и приведение себя в порядок, они уже вовсю праздновали, хвастаясь своими подвигами.

Чествований в адрес Ансарга было столько, что даже с его самолюбием и жаждой признания начинало надоедать. Пришлось вежливо и изящно, как и всегда, улизнуть из банкетного зала и уединиться в своих покоях. Настроения не было даже на то, чтобы взять с собой компанию, дабы уединение проходило приятнее.

На ладони лежал комочек черных ниток, словно колышущийся от отсутствующего здесь ветра, а Ансаргу, обладателю мифического класса, незаурядного ума и гордыни размером с половину дворцового корпуса искренне хотелось перевернуться на другой бок и послать всю эту его идею в Пекло, где ей и самое место. Можно же ограничиться менее широкими жестами, вроде похищения одной конкретной эльфийки в личное пользование, а не все то, что он задумал, не иначе как поймав особо сильную планарную интоксикацию. Тем более что после его похода за златом бюджет Сорца позволяет многое из того, что раньше позволять было проблематично, а все это золото по праву можно пустить на личные проекты. Это будет и умнее, и надежнее, и правильнее.

Правда же?

Вошедшая в его личный рабочий кабинет смотрелась внушительно. Не красиво, не возбуждающе, не сногсшибательно, хотя все эти эпитеты вполне применимы к ней, но именно внушительно. Витало вокруг Миранды Крейг нечто этакое, странное и опасное, отчего даже не обладающего высоким уровнем чувствительности накрывало четким осознанием того, что с этой дамочкой лучше не шутить.

Изящная и тонкая фигура фехтовальщицы не была лишена приятных форм, что только дополняли гибкий стан вошедшей девушки. Лицо ее было несколько излишне острым, из-за чего складывалось ощущение, будто она смотрит на мир с легкой насмешкой, что было даже правдой – характер у девушки непростой. Волосы ярко-рыжие, дополненные россыпью веснушек, да еще большие зеленые глаза дополняли экзотическую внешность явной чужеземки. Ансаргу нравились другие типажи женщин, но он не мог не признавать красоты сидящей перед ним, да и никто не мог.

Природный шарм, что долго и вдумчиво дополнялся косметической алхимией, сделал из нее настоящую усладу для мужских глаз. Смотря на нее, легко забыть, что эта услада вполне стоит слаженного отряда гвардейцев в прямом бою. Это, конечно, не мешало Ансаргу в свое время как следует объездить рыжую кобылку. Особенно хорошо ей удавалась лошадиная поза о четырех костях, за что Ансарг и называл ее кобылкой, собственно, на что сама рыжая бестия, гордясь своим прозвищем, отвечала заливистым "иго-го".

В общем, ничего необычного, особенно если знать, что эта дамочка, во-первых, призвана, а во-вторых, отдана в пользование лично ему. Мастер-Страж, Хранящая Жизнь и Чародейский Лучник тридцать четвертого уровня – еще зеленая, особенно для призванной, но заготовленная не в жертву, а для длительного и плодотворного использования. Ансаргу ее подарил отец его с вполне понятной целью – легендарный класс телохранителя, какой она развивала в первую очередь, должен был позволить Скованной защитить его от любой напасти.

Интересно, а смогла бы она его выдернуть, если бы он ее все же взял с собой тогда в Шелковую Клеть? Скорее нет, чем да, ведь союзная ушастым тварь явно была слишком сильной, а призванная тогда была уровнем даже ниже, чем сейчас. Нет, не успела бы, хотя гарантированно задержала бы беглецов достаточно, чтобы охрана убила "плененную" эльфийку.

Тридцать четвертый уровень, три класса, пусть основной из них и не боевой, второй – защитный, а третий вообще несколько лишний. Вместо лучника подошел бы какой-то фехтовальщик, вроде стража, но специализирующийся на атаке, а не защите. С другой стороны, ей уготована роль живого щита, а не боевой единицы, меняющей ход битвы. Удачный актив, который даже класс лучника не портит, не зря ее решили оставить жить. Армию ей еще долго-долго не одолеть, если не сказать никогда, но если она все же возьмет хотя бы сороковой, что тоже займет не меньше десяти лет, то любые покушения на него потребуют титанических усилий.

Да уж.

– Господин наследник? – Длительное, не меньше получаса, молчание первой прервала приглашенная в его кабинет девушка.

Вообще-то, после того, как он выставил охрану прочь, она совершенно ясно представляла, зачем ему могла понадобиться его кобылка, которая уже вся настроилась на то самое иго-го. А тут он просто смотрит ей в переносицу, явно не намереваясь раздевать красотку, одетую в облегающее фигуру платье куртизанки. Помнится, он тогда из чистой вредности убедил ее носить в качестве повседневной одежды только очень специфические тряпки. Когда свидетелей было больше – одеяния статусной наложницы или куртизанки, если настроение было веселым – вульгарные одежды и отметки портовых девок, а то и вовсе лишь один только солнечный свет.

Тридцать четвертый уровень.

А у него только двадцать четвертый, даже после всех его последних приключений. Скоро второй класс выбирать, а он тут неясно чем занимается и незнамо о чем думает. Может, хотя бы подождать немного, не кидаться на проблему с разбега?

– Не двигайся. – Коротко приказывает Ансарг Лас'Лернод, подымаясь из-за массивного стола, активируя защиту от прослушки, буквально отрезающую помещение от остального мира.

Скованная аж изогнулась вся в предвкушении, а принц невольно задумался о том, что можно же сначала ее как следует оприходовать. Он вообще, за все время с момента посещения Сердца Первого Храма, не имел времени сбросить напряжение. Среди его маленькой армии покорителей снегов (очень скоро это название затвердят официальным наградным орденом) были и женщины, причем всячески не против согреть постель наследному принцу, не взявшему с собой походный гарем, но он слишком опасался потерять отданный солнцем образ, чтобы всерьез отвлекаться на их ужимки.

Молча подойдя к ней со спины, он достал поясной кинжал, вскрывая себе запястья и кормя паутину своей кровью. Точно так же молча, он провел кончиком клинка по открытой спине Миранды, добавляя ее кровь к своей. Несколько секунд ничего не происходит, только девушка смотрит на него удивленным взглядом, явно собираясь встать и перевязать последствие его самоистязаний.

А потом ее тело сводит судорогой, и она падает на пушистый ковер из шкур степных тайров, извиваясь в полноценном припадке. Ему бы подержать ее, чтобы не навредила себе, но Ансарг здраво оценил свои почти не развиваемые физические атрибуты, сравнил их с атрибутами призванной, после чего решил не позорить свое имя, а просто подождать.

Ждать пришлось почти час, пока молчаливая пытка не закончилась, а на руке его не проявился едва различимый черный узор – словно второй комплект вен. Вроде бы, у большинства пользователей Тьмы, со временем, происходит такая мутация. Мол, черноты слишком много, настолько много, что тело не может ее скрывать. А ведь артефакт-то совершенно точно пресыщен Тьмой дальше некуда.

Пошатываясь, загнанно дышащая девушка садится обратно на стул, даже не пытаясь поправить разорванное судорогами платье. Все же хороша она, очень хороша. Зря не захотел покувыркаться – теперь едва ли шанс появится в ближайшее время. Столько дел, столько дел, а он, как дурак, с ветром воевать захотел.

– Ладно, кобылка, пришло время поговорить. – Резюмировал принц, отводя взгляд от покрытой веснушками груди. – Причем всерьез.

– Ага. – Покорно согласилась та, после чего резким рывком попыталась проломить ему голову.

От первого удара он отклонился назад, упав обратно в кресло, а от последующих пришлось нырять прямо под стол, благо он тяжелый и крепкий. Иронично, если учитывать, что раньше под стол ныряла сама Миранда, когда ему не хотелось ее слушать, а хотелось заткнуть той рот. Иронию оценить не дала крупная трещина, прошедшая по всему корпусу стола сразу после громогласного звука удара.

– Ты сдурела, шлюха рыжая? – Возмутился он снизу. – Да это же кровавое древо! За ним еще мой дед переписку разбирал!

Вполне закономерное возмущение с его стороны вызвало какой-то звериный рык, после чего стол с треском оказался перевернут, а Ансарг принял удар изящной женской ручки на скрещенные перед лицом предплечья. Что-то хрустнуло: то ли руки, то ли стена, в которую принц влетел спиной от толчка, а разъяренная фурия уже рвалась к его глотке. Как-то резко Вестник растерял всю расслабленность и меланхоличность, переходя в боевой режим.

Очередной удар, в этот раз ногой в висок, оказался встречен барьером из солнечного света, а сам принц начал сиять, ослепляя и отгоняя девушку от себя. Та и отпрыгнула, явно опасаясь логичного в этой ситуации удара, – ее натаскивали на совесть и не только сосать да задом крутить, – но просто не зная, что принцу атаковать-то нечем. Не развивал он атакующих или даже полноценных защитных умений, полностью сосредоточившись на поддержке. Тут не помешает немного дипломатии.

– Когда ты раком ржать начинала, ты мне нравилась больше. – Сообщил он, пригасив немного сияние.

Дипломатия сработала штатно, заставив Миранду уже без всякого рычания, с одной только погибелью в глазах ее, попытаться убить его схваченным непонятно когда ножом для вскрытия корреспонденции. Вместо попыток поразить ее мифическим классом, Ансарг швырнул перед собой тройку самоцветов, что раскрылись в небольшую эгиду, предотвращающую урон для всех тех, кто находится внутри.

Кобылка даже бить по щиту не стала, а просто прыгнула вверх, взбежала по поверхности купола, и, вперив взгляд в Ансарга, резко взмахнула руками, будто дергая за невидимые нити. Считающий себя неплохо защищенным парень оказался рядом с перевернутым столом, а внутри барьера покоился стул, на котором до этого сидела его рыжая потаскуха. Замена позиции? Телохранители даже редкого типа могут меняться местами между собой и защищаемой целью, но менять цель и случайные предметы мебели местами, выдергивая их прямо из-под защитной эгиды? Это вообще законно?

Ансарг, между прочим, не сразу понял, что его поменяли местами именно со стулом, так как перенесло его спиной к атакующей, но приобретенные в последнем приключении инстинкты и простая логика, заставили его сразу и не отвлекаясь активировать еще один комплект амулетов и только потом разворачиваться. Развернулся он достаточно быстро, чтобы разглядеть поблескивающий магическим сиянием нож, завязший в барьере эпического типа.

– Может, хватит? – Попытался воззвать он к голосу разума. – Я поговорить хочу. Или хотя бы высказаться, если ты предпочтешь рот закрытым держать. Или полным, я не против.

Подколка оказалась безрезультатной, ведь Миранда даже не поменяла равнодушно-собранное выражение лица, снова каким-то образом поменяв местами его и второй стул. Тот, на котором сидел уже он сам. Третий комплект разовых амулетов пришел в действие, но теперь его вырвали из-под защиты еще быстрее.

Чтобы самой увязнуть в магическом поле, напоминающем вязкий кисель. Воздух в нем разом стал чрезвычайно статичным и непокорным, а следом за этим, Ансарг добавил особую алхимическую пыль, не позволяющую пользоваться внешними техниками. Дьяволы знают, остановит ли это ее, но если не вышло бы, то пришлось бы принцу плохо.

Ему и так пришлось, но вспышка солнца сумела остановить удар метившей в висок статуэтки, ослабив также второй, сломавший ему пару ребер и еще раз познакомивший его спину со стеной. Деревянные панели тоже придется менять, а ведь они, вроде как, из уже вымершего на территории Сорца дерева вырезаны... были.

– Сумасшедшая сука. – Только и смог просипеть парень, сползая на пол и пытаясь заново научиться дышать. – Мало я тебя драл, лошадь ты блудливая, словом своим и кровью своей клянусь.

– Мало драл? – Вот теперь в ее голосе слышно не просто злобу, а чистое и незамутненное бешенство. – Ах ты ублюдок, мать твою, а говно собачье, решил меня драть? Ты, засранец вонючий, мать твою, а? Ну иди сюда, попробуй меня трахнуть, я тебя сама трахну ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят, иди идиот, трахать тебя и всю семью, говно собачье, гобл вонючий, дерьмо, сука, падла, иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда ты...

– Да заткнись ты уже! – Забыв о приличиях, буквально проорал принц, свернувшись клубком на полу и пытаясь понять, пробило ли его легкие обломками ребер. – Я из тебя что, весь разум вы*бал? Ты подумай наконец-то не дырками своими, а головой! Стал бы я твой отсутствующий в голове ум очищать, коли бы желал, чтобы ты меня тут и отправила на суд солнечный! Кха! Мерзавка! Я теперь что, опять целителей звать должен? У меня в слюне кровь!

– Да чтоб ты сдох! – Ответили ему с ничуть не меньшим запалом. – Чтоб вы все скопом в вашем солнечном царстве сдохли! Я тебе твои же яйца скормлю мелкий ты гомик! Я тебя в тайский бордель продам, мамко*б!

– Довольно. – Солнце в его словах ударило куда сильнее пощечины, заставив Миранду подавиться своими комментариями по поводу его половой жизни и сексуальных предпочтений. – Довольно. Мы поговорим. Хочешь ты того или нет. И поверь, как бы ты не желала сделать мне больно, я твой единственный союзник в этой ситуации.

Молчание и спокойное обещание в глазах ее, но никакого страха или хотя бы готовности к сотрудничеству там не имелось даже если смотреть с увеличительной гномьей оптикой.

– Видишь это? – Поднял он ладонь, демонстрируя ей паутину. – Эта штука, если я не ошибаюсь, сейчас пытается сожрать твой разум. Но вместо этого лишь сцепилась намертво с твоим седлом и уздечкой, кобылка ты рыжая. Кха-кахкх! Стоит мне сдохнуть, или хотя бы потерять сознание, и контроль над тобой вернется к прежнему показателю. А кому ты служишь?

– Королю Солнцеликому... – Ответила она, прежде чем смогла подумать. – Что за...

– Вот именно... кхакх! – Подтверждающе кивнул он, доползая до стола и заливая в глотку регенератор. – Снять с тебя оковы я не в силах. Я вообще понятия не имею, что именно в силах совершить подобное. Но этот трюк – наиболее близкое, что может быть к понятию свободы. Большего тебе не даст никто и ничто. Так мы будем говорить? А то вязкая темница сейчас истончится, а я жить желаю, как ни странно.

На какой-то миг ему показалось, что она все же пошлет логику и здравый смысл подальше, но она решила ответить по-нормальному, как умный человек.

– Будем говорить.

– Обычная паутина – это средство для подготовки агентурного внедрения, на самом деле. – Пояснял он, пытаясь оценить повреждения любимого стола. – Тьма всегда хорошо умела поглощать и менять. Вот и паутина, как Ее артефакт поглощает и меняет. Берешь какого-то беднягу, скармливаешь его паутине, это, кстати, не настоящее название, но настоящего я не знаю... Так вот, ты получаешь всю память и личность пожранного, после чего внедряешься и начинаешь работать над своими злыми планами. Вот только тебе досталась не совсем обычная мерзость.

Отобравшая его собственный плащ девушка скрыла приятную глазу наготу и сидела в углу, нахохлившись, будто мокрый воробей. Только вызывало такое зрелище не умиление, а откровенный страх. Сейчас, смотря на нее, Ансарг понимал, что если ей его рассказ не понравится, то ему останется только попытаться убить ее. Потому что ее не испугает ни смерть, ни мучения, ни что-либо другое.

– Я толком не знаю, как эта дрянь взаимодействует с Оковами. – Признался он чуть погодя. – Это было нечто вроде видения, но ты и так знаешь, как дело обстоит. Тебя ведь натаскивали на мою охрану, а не только на грелку в мою постель. Но вот грелка, конечно, вышла отличной, да, кобылка?

– Ты злил меня намеренно? – С железным спокойствием поинтересовалась она.

– Сие правдиво. – Кивнул он головой. – Злость и ненависть позволили кратковременно сдвинуть оковы. А за это время паутина сделала свое дело. Я, повторю слова свои еще раз, не знаю, как она смогла помешать Оковам. Могу лишь предположить, что природная сопротивляемость призванных сейчас испытывает своеобразный разгон... да нет, бред. Ладно, я признаю, я действительно не знаю, как это сработало. Даже больше. Уверен в том, что эта паутина куда сложнее, чем все известные мне артефакты. Я теперь даже не уверен паутина ли это... я имею в виду, та ли самая паутина, о какой я слышал.

– Ты так и не сказал, зачем все это. – Тихо, едва слышно произносит Миранда Крейг. – Либо говори нормально, либо...

Дожидаться этого "либо" Ансарг не стал, здраво рассудив, что и без того ходит по самому краю. Настолько близко к бездне, что он уже в ней почти полностью, только каким-то чудом держась за воздух.

– Я... тот я, что был до Сердца, тебя освобождать бы не стал. – Честно признался принц. – Да и сейчас я не от огромного чувства справедливости тебе разум вернул. Вот только есть кое-кто... кое-кто, кто очень постарался не просто сделать из меня своего раба, но и посеять во мне презрение к себе, как к рабовладельцу...

Вскинутый и очень внимательный взгляд зеленых глаз. Взгляд очень умной и отлично обученной убийцы, которая прекрасно поняла все недомолвки за этими словами.

– Эльфы...

– Звучно сели в лужу с нечистотами. – Закончил за нее Ансарг. – Я сейчас, если захочу, могу устроить Рассветному Лесу такое веселье, что их там сожгут к корням древних лесов и рощ их. Папенька наверняка бы ухватился за этот шанс, да и другие желающие тоже нашлись бы, как не найтись. Никто их, детишек звездных, не любит.

– А вы все прямо обитель добродетели, понимаю. – Таким тоном сказано, что даже сарказм не просочился.

– Давай без инсинуаций в сторону моей родины, ладно? – Окрысился в ответ Ансарг. – То, что они со мной сделали... то что она сделала... но, самое главное, что после этого сделало Сердце. Понимаешь, я могу просто предать этот эпизод своей жизни забвению, отомстить эльфийской суке, после чего продолжить вести свой народ к Солнцу. Это будет легко, если учесть как мой класс, так и полученные в результате этого снежного вояжа золотые запасы. Но я хочу иного... не просто доказать, а доказать так, чтобы содрогнулось само Небо и Звезды!

Он встает на ноги и молча подходит к неподвижно сидящей девушке, которую он трахал и унижал так, как никто и никогда в ее жизни. Девушке, что легко убьет его сейчас – ослабленного и лишившегося запаса амулетов. Встает и она, а взгляды их встречаются, словно две лавины, два морских вала, оказавшиеся на пути друг друга.

– Изначальный план Рассветного Леса, ее план был в том, чтобы посеять во мне ненависть к тем, кто порабощает ее сородичей, делая из них покорные игрушки. Да и к рабству вообще – нет лучше способа начать кровавую бойню в доме моем, чем вложить мне в голову такие идеи. Все остальное, вроде привычного чувства неполноценности в сравнении с детьми звезд, желания угождать ей или вложенных поведенческих маркеров – все это только дополняло основу.

– Вот же дрянь какая! – Ядом в этих словах можно попытаться отравить крупный город и десяток деревенек на сдачу. – Да как она посмела такое думать о великом и благородном Сорце, да осветит его Солнце!

– Я тоже так подумал. – Ответил он, будто принял ее слова за чистую правду. – Но семена дали всходы. А Сердце, пусть и переплавило меня в кого-то, во что-то, что прошлым Ансаргом Лас'Лернод уже не является... Я могу отказаться от своих идей, теперь уже своих, а не чужих. Но это будет значить, что я проиграл. Согласиться с ними, с вложенным в меня – проиграть вдвойне. И тогда я решил не размениваться на мелочи. Раз уж они... раз уж она так желает уничтожить рабство и рабомантов, то я дам ей ее желание, и пусть она попробует не подавиться. Я разрушу самое крепкое, самое мощное проявление рабства, какое только есть во всем мире, на всем Алурее, куда только может достичь своим взглядом Солнце.

Вот теперь она поняла.

Когда ее разум не искажала ее упряжь.

Когда она смогла сопоставить все известные ей факты, судьбу других призванных и то, как она вела себя раньше, что ощущала в те дни, когда она не желала быть никем иным, кроме как его игрушкой.

Она поняла, какое рабство он хотел разрушить.

– Как ты можешь догадаться, такими планами нельзя поделиться ни с кем другим. – Улыбка на лицо вылезла такая кривая, что больше напоминала гримасу. – Меня не поймут ни союзники, ни подданные, ни вассалы. Меня никто не поймет, кроме тех, кому это мое безумное желание будет выгодно ради спасения их самих. Ну, так что, ты со мной?

Ответ был дан не сразу, не без сомнений и без малейшего проявления доверия с ее стороны, но выбора у нее все равно не имелось даже сейчас. В конце концов, все это он делал не ради нее или ей подобных неудачников, чья роль давно и прочно определена за них. Он делал это ради единственного живого существа, на которое ему было не плевать, ради которого он был готов пойти на что угодно и которому не мог отказать – ради себя.