Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 140 страниц)

Остановила меня рука Тиа на плече, крепко то плечо сжавшая, окутанная броней из прилегающей к коже пожухлой листвы. Именно эта броня и привела меня в чувство, вернее, осознание того, что эльфийке пришлось использовать защиту, чтобы хотя бы прикоснуться к постепенно накрывающей меня Форме. Снова пришло давно позабытое чувство, когда мне пришлось вспоминать, каково это иметь нормальное людское тело, ведь обращенная Тенью плоть не стремилась принимать исходный вид.

– Я рассмотрела ритуал. – Друид говорит спокойно и взвешено, не показывая страха или опасения, но я прекрасно знаю, чего ей стоит спокойно стоять рядом с едва держащим себя в руках ходячим бедствием. – Открылось взору моему немногое, еще меньше смогла я осознать из опыта ремесла начертания, но ведь ты и сам сумел понять сокрытое. Дверей здесь нет и не имелось никогда. Этот ритуал... не дверь, но цепь, что тянет нас всех вниз.

Верно.

Это не значит, что нельзя было хотя бы попробовать пробиться через отсечение, сломав ткань мироздания в слабой точке и нырнув в получившийся разлом. Но сделать это можно было бы только при условии не мешающего нам Косновения, а оно явно сказало свое слово. Если бы только здесь был иной начальник, более простой, понятный, а не это хрен-пойми-что...

– Я не знала. – Дарящая разумно не приближается ни ко мне, ни к моим товарищам, стоя чуточку в стороне, рядом с тройкой последних своих игрушек. – Косновение всегда было... и всегда стояло врозь. Я не ведала его природы. Или ведала, но было мне приказано забыть. Не знаю, не могу сказать.

Даже не оборачиваюсь, молча пытаясь понять, что мне дальше делать.

– Короч, пришли, шухеру навели, ноздри сволочам повырывали, шо твои ревизоры, но толку чуть. – Резюмировал Ганс, снимая с себя обожженный какой-то нехорошей магией кожанный нагрудник. – Как выходить отседова будем, или попробуем пересидеть взаперти? Сюда же хер вломишся.

Ждать нельзя.

– Ждать нельзя. – Моим мыслям вторит ответ одновременно и Лосий, и Тиа, а вот дальше продолжила только эльфийка. – Путь к спасению искать нужно в храмах вознесенных. Там собирают оборону, и, сомнений в том быть не может, хоть какое-то сообщение с реальностью они имеют. Мы все улавливали пришествие Слуг их, а там, где нашлось место Слугам, будет и обратная дорога, соотносима той, по которой они пришли.

То ли Тиа переутомилась, перейдя от усталости на привычный высокий стиль речи, то ли намеренно говорит именно так, заставляя меня думать над смыслом сказанного и не слушать хищные инстинкты.

– Там огромная толпа народу и прорываться придется прямо по их головам. – Возразил Лосий, ненавязчиво готовясь прикрыть Тиа от возможного удара обезумевшего Костеньки. – А даже если прорвемся, то едва ли специально для нас откроют дверь.

– А если откроют, то вести эта дверь будет туда, куда лучше и не попадать. – Дополнила Гестия, отрастив из туманного облака щупальце, конец которого принял форму ее туманного тела, тогда как основа ее продолжала отдавать Мгле тонны эссенции. – Как вариант я могу попробовать провести вас сама.

В ответ на недоуменный взгляд со всех сторон, включая даже почти переставшего беситься меня, Гестия только хихикнула, причем для ее характера это было отнюдь нехарактерно.

– Я едва ли не ломлюсь от силы в этот миг. – Объясняет она очевидную истину. – Даже небольшой флакон низкокачественной эссенции добыть непросто, а здесь ее куда больше и качество у нее повыше. Мгла забирает... А мне достается часть забранного, небольшая, но ведь и отдаю я ей сейчас очень много.

У меня, а еще у Лосия и Тиа, как самых просвещенных, сейчас наверняка зашевелились волосы на задницах, ну, кроме Тиа, ибо едва ли у нее на заднице волосы растут. Я-то думал, что Гестия просто использует свое тело в качестве портала, выбрасывая опасную эссенцию аки мусор, но описанная ею техника подозрительно напоминает мою Хватку Тени. Не в такой терминальной стадии, но очень даже похоже, а ведь принимая от любого плана дары в ответ на приносимые жертвы, ты очень быстро можешь поменять свой Статус на совсем другой.

Переглядываюсь с Тиа, и только сейчас до меня доходит, что я этого ее поступка не заметил, словно ее настоящие действия оказались спрятаны в тумане, потеряны где-то за стеною равнодушной ко всему Мглы. И это не один я опростоволосился! Тиа тоже только сейчас поняла произошедшее!

– Ой, перестаньте делать такие лица. – Только и сказала Гестия, продолжая непонятно чему веселиться. – Я как эти реки увидела, так и поняла, что другого шанса может уже не быть. Я и так уже давно не человек, а если принятое исказит меня слишком сильно, то можно будет снова подчинить получившееся тем самым артефактом. И если ты сейчас начнешь играть в поборника чистоты и наделенности, Тин, то я всерьез обижусь. Поздно уже реагировать... слишком этого... слишком много.

– Сколько? – Вопрос я выдавил из себя через силу, не желая признавать и принимать чужую жертву.

– Чуть больше двух сотен даров усиления характеристик и еще почти два десятка свободных очков возвышения. – Словно о какой-то мелочи говоря, призналась Гестия. – И собственные таланты несколько повышений взяли.

Я многое хотел сказать, но вынужден был снова сосредоточиться, переживая очередной приступ навеянного голода и злобы, гася разбушевавшуюся суть, так что шанс для вопля: "Какого хрена, а?" – я немного пролюбил. Вместо меня этот вопль издала Тиа, как главный специалист по ритуалам и вопросам в стиле "последствия пролюбленной наделенности". Ну, главный теоретический специалист, ведь практик в моем лице все равно впереди всей нашей компании... был, до этого момента.

– Да как ты еще остаешься хоть каплю похожей на себя прежнюю? – Удивление, искреннее и почти детское в голосе Тиа не мешает ей очень быстро перевести Гестию из разряда союзников в ряды готовящихся к атаке тварей, что сейчас отвлекает нас разговором, на деле давно уже потеряв себя на пути к могуществу, лишь притворяясь тенью прошлой личности в целях погасить подозрительность.

– Удивительно, но почти без труда. – Отвечает туманная дева, немного отодвигая щупальце со своим телом подальше. – Для порождения такие дары куда менее опасны в этом плане, а эффект подчинения служит отличным якорем. Не могу сказать, что не чувствую в себе перемен, но они далеки от полного безумия и превращения в тупую тварь. И уж точно далеки от потери верности.

Тиа ей не верит ни на грош, просто по привычке, хотя она и раньше ей не особо верила, разве что на тот самый грош – с момента раскрытия природы чудища, эльфийка всегда держала в голове заметку об опасности своей соратницы. А вот я, улавливая ясновидением ее чувства, склонен поверить. Тут удачно совпала и особая природа Гестии, как существа, стоящего на грани с тварью, отчего ей легче применять аналоги Хватки, и чудища, природа которого дала ей немалую устойчивость к еще большим изменениям. Картину дополнял идеальный в своей сути якорь самоконтроля в виде неестественной и сверхпрочной верности мне, что когда-то уже сумела спасти ее от полного растворения во Мгле. Завершающим штрихом оказалось наличие в шаговой доступности просто таки идеального, триста тысяч раз идеального источника сил, который можно отдать взамен на силу. Причем именно для порождения Мглы идеального, ведь я не единожды подмечал весьма забавные взаимоотношения Гестии и эссенций, причем любых эссенций!

В такой ситуации.

С таким раскладом.

Снимаю маску, после чего игнорирую попытку Тиа удержать меня, подхожу прямо к накрывшему распластанное Косновение облаку тумана и, не давая себе даже подумать о собственном идиотизме, становлюсь почти вплотную к этому страшилищу, разом поднявшему уровень опасности на совершенно иной уровень.

– Я тебе верю, Гестия. – Говорю с абсолютной искренностью, вообще не кривя душой и не имея возможности заглянуть в нее ослабевшим от перепадов психического давления ясновидением, полагаясь лишь на собственное мнение. – И в тебя верю.

Слово "спасибо" так и осталось не высказанным, не прозвучавшим, потому что сделанное ею было далеко за гранью благодарности вне зависимости от того, сумеет ли она нас вытащить или нет. Не сказала слов благодарности и сама Раймель, по точно той же причине. Разворачиваюсь боком к облаку Мглы, падая на задницу, а после и на спину, таращась в потолок невидящим взором. Почему-то именно сейчас, когда, казалось бы, самое время начаться очередному приступу, давящее на меня безумие огрызается в последний раз, после чего затихает. Не уходит и не исчезает – мне еще долго придется расплачиваться за эту бесполезную битву, мне никогда за нее не расплатиться, ведь что-то слишком важное я уже отдал, но все же безумие затихает.

Перед глазами летают полотна сообщений, но я игнорирую их, отбрасываю в сторону, не читая, попросту не желая видеть то, что там сказано. Ведь в душе я подозреваю, что именно увижу.

– Десять минут на приведение себя в порядок нам и на завершение ужина Гестии. – Равнодушно и как-то слишком устало выдаю целевое указание. – Потом будем прорываться отсюда к ближайшим храмам.

Рядом, спустя пару секунд садится Тария, весело скаля белозубую улыбку. Лишь на миг позже к нам присоединяются остальные обормоты и спустя еще какое-то время Гестия вновь принимает человеческую форму. Косновение остается валяться большой такой горой плоти, в глубине которой все еще остаются разрезы, ведущие куда-то внутрь уже мертвого подпространства. Мертвого и опустошенного, разве что где-то на самом дне оставались еще какие-то запасы стремительно портящегося без надлежащего ухода продукта.

Перевожу взгляд на свои руки, нынче голые по самые плечи, ведь укрепленную алхимией одежду разметало в клочки ударом покойной твари. И это уже не мои руки. И без того бледная кожа стала совсем уж пергаментно-белой, покрытой тоненькой сеточкой из черных вен. Все до единого ногти стали радикально черными, будто какой-то готичный маникюр или же на них попала светопоглощающая краска. Да и сами руки, хоть и сохраняли человеческие пропорции, теперь казались чем-то еще, будто в них изменилась структура костей, появилось больше острых углов, стали иными движения суставов.

– Рожа у меня, полагаю, совсем стремная? – Уточняю, так как смотреть в зеркало и, тем более, создавать его, банально лень.

– Глаза потемнели, пусть не до полной черноты, но они больше не карие. – Отзывается лежащая на животе Тария, беззаботно махая ногами в воздухе. – А еще губы черные, словно углем намазанные или этой, как ее, бомадой.

– Помадой. – Машинально исправляю. – А в остальном?

– Черты лица едва заметно сместились. – В этот раз правду-матку зарубила Тиа. – Такое бывает, если зачерпнуть слишком много сил из тех истоков, касаться которых стоит лишь на последнем рубеже.

– А счас он шо, был не последний? – Проворчал следопыт, проверяя потрепанное снаряжение.

– Не стремилась упрекнуть. – Отмахивается от него эльфийка.

– Все плохо? – Спрашиваю именно у нее, как у самой опытной и не склонной щадить мое самолюбие.

– Форма черепа осталась неизменной, что уже неплохо, если вспомнить пережитое и твое состояние минуту тому назад. – Над ответом она явно задумалась, пытаясь заодно прощупать мою природу ясновидением. – Тело тоже не должно было искривить слишком сильно, ведь лицо в таких случаях традиционно страдает самым первым. Улыбнись-ка, пожалуйста.

В ответ на мой добродушный оскал, этот ушастый стоматолог только кивнула, словно я только что подтвердил какую-то ее версию. Провожу языком по передним зубам и понимаю, что именно она хотела увидеть.

– Зубы заострились, пусть незначительно. – Короткая пауза, а следом за ней вердикт. – Кому-то другому я бы сейчас предпочла подарить забвение ради его спасения и своего спокойствия, но ты и раньше явно был затронут планарным заражением, оставаясь при этом адекватным... в целом. Я могу лишь посоветовать не напрягать себя сверх меры в ближайшие пару лет, но, полагаю, мы все столько не проживем.

Секундное молчание.

А следом за ним взрыв хохота со всех сторон, даже из уст самой звездорожденной. Смех вышел грустный, разве что Дарящая смеялась вообще без малейшей горечи, но необходимый для каждого из нас. Последний шанс на побег, похоже, оказался потерянным, силы растраченными, а спасение как было бесконечно далеким, так таковым и осталось.

Но ведь мы еще живы, правда?

Может показаться смешным, но у меня сложилось четкое ощущение, что охраняющие вход твари и смертные слуги банально не поняли, что их охраняемый объект перебили. Вернее, они это, конечно же, поняли, но очень не сразу, когда про выпадение одной из основных опор ритуала им сообщили с остальных опорных точек, а сами они не смогли связаться с засевшими внутри силами. И только тогда до них дошла степень провала и вероятных в ближайшем будущем звездюлей за то, что этот провал допустили.

Мы же, потратив какое-то время на релаксирование и обмен любезностями, принялись использовать выдавшуюся паузу по максимуму. В конце концов, если стоящие за воротами в комплекс уроды захотят нас выкурить, то им уже не будет мешать опасение за целостность контура, так что взломают нашу твердыню без лишних промедлений. Да, те же ворота ужасающе крепки, но без сопротивления охраны, да с возможностью спокойно подготовить или даже скомбинировать атаки, проломить такую преграду по-прежнему сложно, но уже не запредельно. Я, как показала практика, справился бы, а ведь там легко найдутся твари посильнее Константина Юрьевича. И в чистой огневой мощи, и в общем плане посильнее.

Гестия выпала из реальности, принявшись распределять дары, полученные за самое крупное жертвоприношение, когда-либо совершаемое гражданкой Меларета, пусть даже и бывшей. За деньги, необходимые на добычу и заготовку такого количества распотрошенных душ, какое она отдала глубинам Мглы, можно если не весь Меларет купить, то половину оного королевства, а то и две трети от его общей площади и королевскую семью на сдачу. Как задумаюсь, скольких Косновенье успело переварить, сколько веков эта бурда в нем варилась, так сразу и хочется убить его еще разок, а потом воскресить и повторить раз так сто. Останавливало только неумение воскрешать и четкое понимание, что во второй раз тварь размотает мне кишки быстрее, чем я скажу пи*дец, будь даже Косновенье триста раз некомбатантом.

– Сладость Прелестная, пятьдесят вторая ступень возвышения, тринадцатое крыло, шестого ответвленья. – Дарящая, сразу в три глотки (свою и ее кукол) перечисляла самых одиозных сородичей, расквартированных на этой точке и, очевидно, желающих нашей смерти. – Сонм переполнен Тьмой и Глубиной, есть много контрактов отдачи, умеет меняться местами с затронутыми ею смертными, причем мгновенно и сквозь большую часть защит. Специализируется на ближнем сражении, предпочитая накладывать площадные антисенсорные поля. Кругом темнота, ничего не видно, а она видит все – одно прикосновение и на смертном останется ее сладость.

Вслушиваюсь в ее доклад, больше напоминающий эротическую запись речей порноактрисы, которая зачитывает гибрид творчества Лавкрафта и порнороманистов, исключительно по остаточному принципу. Большая часть моего внимания сосредоточена на подгонке под себя нового набора алхимии, а также в обновлении бафов на соратниках. С них, не считая Гестии, никто не смывал потоком силы всю алхимию, но если есть возможность еще немного их усилить, не угробив при этом, то сейчас самое время этот шанс использовать, а о последствиях станем думать потом. Тем более что кража тени вполне позволяет самые сильные симптомы перенести на себя или на самую бесполезную из оставшихся кукол Дарящей.

Тария и Ганс помогали Тиа разбираться с ритуалами, поскольку эльфа явно намеревалась часть этих ритуалов оживить и превратить если не в ловушки для врагов и защиту для нас, то в минное поле. Лосий просто медитировал, пытаясь настроить оптимальный поток небесной синевы. Ему, как пришедшему в себя самым первым, удалось знатно проредить пребывающих в отключке извергов (в два быстрых взмаха удлинившегося легендарного клинка), но пару раз он едва не нырнул слишком глубоко. Теперь, вон, отходит.

А того механоида он таки додавил, продержав атаку Иглы достаточно долго, чтобы железяке таки пробило нагрудные пластины, после чего лезвие концентрированной донельзя силы выжгло тончайшую артефактную начинку. Ответные удары, нанесенные чем-то, подозрительно напомнившим мне о лазерных турелях и плазменных пушках, хоть и были очень точными и били с дистанции, но оказались приняты сначала на защиту из Неба, а после отведены в сторону Тропами. Ганс-то, оказывается, очнулся вторым, даже раньше Тиа!

Мне сейчас стоило бы посмотреть Статус, распределить полученное за битву, но я этого делать не хочу, не желаю. Потому что уверен лишь в том, что распредели я хоть один стат, хоть одно очко умения и случится что-то запредельно плохое, хуже даже только что пережитых тумаков и последствий экстренного излечения от этих самых тумаков.

Пережитый опыт, я знаю это совершенно точно, позволил мне достичь пятидесятой ступени, но что-то было не так. Я не заглядывал в свои сообщения, ища любую мелочь, лишь бы не открывать их, но даже так не могу перестать ощущать... нехватку. Что-то было такое, чего у меня сейчас не имелось, что я должен был получить на пятидесятом уровне, но, вместо этого, лишь потерял нечто куда более ценное. Уровень – пыль и пепел. Важно нечто совсем иное, что я уже почти потерял и попрощался с надеждой обрести эту потерю вновь.

Не могу выразиться точнее, но мне достаточно знать.

Ближайшие сутки, если не сказать часы, дадут ответ на один-единственный вопрос, заключающийся в том, кем мне теперь, отдав ради победы слишком многое, быть.

И кем я, под конец своего пути, стал.

– Что будем делать с пленными? – Тария, закончив помогать нашему ритуалисту, или просто надоев этому ритуалисту своими приколами, подошла с этим вопросом прямо ко мне, успев ровно в тот миг, когда я закончил медитацию. – Они почти все либо парализованы, либо причарованы, либо просто выключены, но там есть... всякие там есть.

Я с радостью перевожу фокус внимания с собственных переживаний на что-то новое. Если позволить себе нырнуть в замкнутый цикл самокопаний с головой, то тут я и закончусь. Не передать никакими словами это ощущение пустоты на том месте, где совсем недавно что-то было, что-то неосязаемое никаким способом, но такое важное.

Лучше действительно присмотреться к жертвам, пока есть возможность.

Как бы это странно ни прозвучало, но жертвам действительно повезло, хоть и странно заикаться о везении в отношении тех, кто в такую переделку вообще попал. По-хорошему, везучими засранцами можно назвать только тех, кто сегодня успел покинуть Вечный до обеда, избежав всех имеющихся рисков. Касаемо остальных неудачников, говорить приходится лишь о разных степенях невезения, но даже тут приговоренные в жертву выделились. Ну, по крайней мере, те из них, кого не придавило мимоходом во время нашего сражения.

Для чистоты ритуала очень важно, знаете ли, чтобы подготовленный материал был максимально незатронут на момент начала того самого ритуала. Не всегда, ведь немалую долю жертв заранее неделями обрабатывали в нужную сторону, но хватало и тех, кого культисты под руководством Косновения всячески оберегали от любых пороков, храня их духовную чистоту. Поскольку в заполненном Пеклом зале сохранять оную чистоту было не просто, то жертв держали в особо изолированных клетках.

Я и раньше заметил эти участки ритуального рисунка, создающие в порочном пространстве участки чистоты, где даже совсем беззащитным пленникам можно было не опасаться совращения. Пока их оттуда не вытащили бы, разумеется. Что меня действительно позабавило, так это прочность названных участков. Мало того, что ритуальные пузыри были собраны в независимые от основного комплекса системы, которые не загнулись после разрушения основы, так они еще удар флером и последующее побоище пережили... некоторая их часть. Та, которая под прямые удары не попала.

Уже на подходе к указанной Тарией точке, я понял, что сейчас что-то будет. При этом мне даже не нужно было проявлять какую-то запредельную интуицию, дедуктивные способности или чрезмерную внимательность. В конкретно этой клетке лежали наглухо парализованные, но пребывающие в полном сознании эльфы и эльфийки. Если конкретнее, то три эльфийки и шестеро эльфов, аккуратненько сложенные этаким цветочком – головы в центре, а ноги поближе к краю. Да и воздействие на них было наложено намного более крутое, чем простой паралич. Не дьявольская магия, а построенная на непланарном воздействии ментальная сеть, заставившая своих жертв забыть о том, что они могут двигаться, применять классовые способности или хотя бы говорить. Явно не желали твари портить чувствительные оболочки звездорожденных планарным влиянием, да и шкуры их тоже не спешили терзать раньше времени.

Зато теперь ясно, почему у Дарящей с такой радостью согласились принять в дар еще немного ушастого мяса – они в этом ритуале явно нужны были, как не помешали бы и запасные варианты. Купол защиты не защищал ни от чего, кроме как от воздействия флера. Вернее, защищал, но на откровенно косметическом уровне, а сравнивать ту защиту с основным типом бронирования было глупо. Ничто не могло помешать просто шагнуть внутрь пузыря и забрать, забрать, забрать, забрать...

С некоторым трудом даю себе мысленный пинок, отворачиваясь в сторону, переводя взгляд на молча и неподвижно стоящую снаружи пузыря Тиа, которая, в свою очередь, неотрывно смотрела на одну из своих "сестер". Вторую по силе, уступающую только боевому магу с двумя эпическими классами сорок второго уровня. Боевик, казалось, не удостоился даже взгляда, в отличие от Гипноманта и Мастера Церемоний сорокового уровня в удивительно красивом обличии.

Я уже хотел сказать какую-то скабрезность по поводу необходимости спасать очередную деву в беде ради ушастых сисек, как Тиа склонилась и прошлась по узорам защитного ритуала четырьмя касаниями пальцев, полностью отключив физические преграды. Неторопливо и основательно она встала на ноги, подошла к своей... знакомой? Подруге? Любовнице? В общем, к представительнице своей расы, оттащила ее в сторону от остальных пленников (но не за пределы защиты), склонилась над ней и вылила на лицо одно из моих зелий очищения сознания.

Составчик относительно простой, сваренный на случай излишне тесного общения с Ыгрой и я вообще не знал, что она его до сих пор хранит. Вернее, знал, но не мог понять смысла, если не считать банальное нежелание выкидывать дорогое зелье, сваренное обладателем мифического класса. Она же еще в день того пикника на болоте, недалеко от стен Вечного, выяснила, что может и сама успешно нивелировать действие феромонов огры. Но даже этого зелья хватило, чтобы взгляд пленницы обрел некую осмысленность, пусть и тело ее по-прежнему не могло пошевелиться – ментальное воздействие простой алхимией не снять.

– Приветствую. – Только и произнесла Тиа, после чего взяла и воткнула стилет промеж ребер своей собеседницы. – И прощай навсегда.

Глаза гипномантки расширились в удивительной смеси узнавания, ужаса и кристально чистого отчаяния. Тиа била быстро, работая стилетом, словно швейная машинка, явно стараясь не просто убить свою, очевидно, знакомую, но и дать той прочувствовать приближение смерти. Самое смешное – в ее действиях не ощущалось ни ненависти, ни злобы, ни жажды отомстить. Она ее убивает с таким же отношением, с каким люди сорняки на даче выкорчевывают, словно занимается нелюбимой, но нужной работой.

Просто когда-то она приняла решение, назначила список тех, кто, по ее мнению, жить не должен. Часть этих жизней она оборвала еще до своего побега из родных лесов, но некоторые из когда-то соратников, принявшие непосредственное участие в даровании забвения, что должно было заживить ее раненное сердце, оказались вне зоны досягаемости. Понятия не имею, чем именно провинилась умирающая эльфийка, а узнавать не желаю сам – у каждого из нас есть право на свои тайны и недобрые воспоминания, которые трогать не стоит. Захочет, расскажет сама или хотя бы приоткроет укрывающее ее судьбу марево, а не пожелает, так пусть оно и останется тайной.

Несмотря ни на что, не могу не отметить забавный факт, очень даже говорящий о характере моей соратницы. Удары она наносит не своим легендарным кинжалом, а обычной сталью, будто калькулятор жажды мести в ее голове посчитал проступок гипномантки недостаточно суровым, чтобы сдохнуть от удара поражающего саму душу оружия. Или наоборот, посчитав его настолько суровым, что она желает подарить покидающую тело душу Пеклу, а не даровать ей мгновенное забвение?

Спрашивать я, конечно, не стану.

– Эм... – Это я не стану, а вот Тария от коментария не сдержится ну вот никак. – Старая подружка, да? Из тех, которые вот прямо такие подружки, что с ними и вражин не нужно?

– Тария. – Непробиваемость эльфийки никуда не делась, но просачивается сквозь нее едва различимая усталость то ли от жизни, то ли от Тарии. – Будь добра, помолчи еще немного.

Тария ответила жестом закрывающейся на месте рта дверцы, после чего приняла вид максимально невинный и безобидный, а Тиа, уже не обращая на нее внимания, вытерла стилет об одежду убитой и с каким-то облегчением размяла мышцы. Похоже, в бою ей несколько раз досталось и досталось серьезно. Она обошлась без ран, закрывшись, когда своей магией, а когда и вложенными в ее доспехи зачарованиями, но прямо сейчас ей лучше дать отдохнуть. И ведь молчала же, гадина, не желая давать повода прикрывать ее сильнее необходимого. То ли самоотверженность, то ли просто слишком привыкла не показывать слабости... хотя нет, просто не желала замедлять всю группу, прекрасно понимая цену времени. Теперь же, когда попытка побега провалилась с эпическим треском, она уже не видит нужды демонстрировать несгибаемость.

– Пленников предлагаю оставить здесь. – Равнодушно и взвешенно выдвигает предложение. – Как ни странно, но после гибели тварей и слуг их, это место для них намного безопаснее попытки его покинуть. Ко всему прочему, они защищены сегментированными ритуалами пузырькового типа. Без изоляции их, ослабевших от пленения и применяемых к ним подготовительных мер, заберет само окружение, даже без учета влияния извергов.

Лосий явно с ее словами согласен, потому как тоже не хотел бы бросать чудом выживших и несостоявшихся жертв, но осознает, что спасать еще и их никто не будет. Да он и сам не стал бы шевелиться в сторону их спасения, поскольку они ему никто, в отличие от его соратников, но просто развернуться и уйти было как-то неловко. Остальная компания тоже приняла предложение совершенно спокойно, поскольку Ганс и сам пришел к тому же выводу, только озвучивать его не стал, Тарии, как и Астериуму, наплевать на всех и вся, кого она не считает своим, только в еще большей мере, а Гестия занята попытками сохранить себя в навалившейся на нее нежданной мощи. Причем, удивительно успешными попытками.

– Отдых закончен. – Постановляю, вновь отодвигая подальше лезущую откуда-то мыслишку о необходимости использовать выживших для выживания собственного. – Подготавливаемся и попробуем покинуть это место побыстрее, пока эти сволочи стену не проломили, раз уж дверь выломать не выходит.

Мыслишка, навязчивые жажда и голод, очень даже правильные, потому что я действительно могу использовать эти жизни, максимально выгодно разменяв их на усиление себя и других, но я давлю эти мысли на корню. Пусть я уже перешагнул куда-то, откуда возврата больше нет, куда людям нельзя ступать никогда, но всей сутью знаю – пойти на поводу инстинктов еще дальше будет ошибкой. Смешная надежда, а может и что-то большее, словно ощущение падения в пропасть, самой первой секунды этого падения. Когда ты уже сорвался вниз под хохот беспощадной гравитации, но еще живет призрачная надежда извернуться змеей и схватиться если не за край обрыва, то за растущий чуть ниже пучок травы.

Шанс призрачный, надежда глупая, но до последнего момента не исчезающая.

А момент этот уже наступил и проходит прямо сейчас.

Твари действительно не могли выломать двери в хранилище сходу – они все-таки шедеврально крепкие и устойчивые, а находящиеся вне ритуального зала силы противника понятия не имели, что у нас тут происходит. Они знали о прерывании ритуала, но не могли знать, я о том позаботился даже в пассивном режиме, о полном разрушении всего контура. С их точки зрения, они еще могли если не исправить произошедшее, то минимизировать потери, спася то, что еще можно спасти.

Будь иначе, то времени у нас не имелось бы никакого – твари просто вломились бы в наше временное убежище, пересилив защиту своими техниками и ударами. Даже я один мог бы пробить этот сейф, если бы выложился до самого дна, а среди них хватит персонажей мне не уступающих, или уступающих не слишком сильно. В общем, спасала нас только крутость покойного Косновения, из-за которой сосредоточившиеся за стенами зала твари не могли до конца поверить в его гибель.

Тем более что туша этой мерзости еще не до конца сдохла. Основа высшего изверга была разрушена моими атаками и выпущенными внутрь него Тенями, запредельные запасы эссенций и почти растворившихся душ были забраны Мглой через Гестию, но остатки... назовем это периферийной нервной системой, пусть даже название не самое подходящее, продолжали имитировать бурную деятельность. Я ведь уже говорил – оно являлось овеществленной фабрикой, гигантским комбайном и конвейером. Теперь комбайн остался без водителя, без бензина, без ничего, но он продолжит подергивать манипуляторами еще немножечко, прежде чем затихнет до конца, обманывая тем самым своих друзей хороших, которые, в иной ситуации, уже драли бы нас во все дыры.

Шутка ли!

Там ведь целая армия, которую мы не имеем возможности проредить удачно использованными стратегическими чарами, которые сами имели возможность подготовить против нас любые сюрпризы. В прямом поединке шансов нет, ведь нас в нем даже не сомнут – раздавят. Мы и сражаться-то не желаем и не собираемся, планируя пойти на прорыв в момент ослабевания защиты зала, прямо навстречу атакующим. Шансы не очень, но это лучше, чем ничего. Да и вообще, если подумать, то в бою против Косновения у меня были шансы даже меньше... правда, оно не было готово к бою, а вот эти как раз будут чрезвычайно готовы.

Инстинкты требовали принести в жертву всех, вообще всех, начиная от пленников, продолжая куклами Дарящей и завершая собственной командой, лишь бы суметь выиграть себе шанс на спасение. У меня же великая миссия, я же не могу умереть здесь, оставив ее незавершенной, а они все поймут, а если не поймут, то какие они мне тогда товарищи? Лезущая из глубины души мерзость была удивительно убедительная именно потому, что она была мной. Не было внутреннего голоса, не имелось раздвоения личности или какого-то подселенного в меня демона, которого можно будет с пафосом уничтожить, пусть и вместе с частью себя.