Текст книги "Его искали, а он нашелся (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 120 (всего у книги 140 страниц)

– Быть того не может... – А вот это они произнесли сразу оба, точно вам говорю. – Ты был оправдан.

Реликвия снова засияла, а я, в немалом шоке, осознал, что прямо сейчас могу принять от нее исцеление ран, накачку силой и практически любую помощь, чтобы жахнуть на уровне не слишком уступающем моему собственному, только не тратя резерв, а прокачивая через себя божественную мощь. Мыслей было много, начиная от того, что через такой канал можно легко следить, влиять или пакостить тому, кто к себе его привязал, но первой же мыслью было совсем иное. Вот интересно, а если я сейчас этой же силой да попробую дать по мордам стоящему предо мною Аватаре, пусть и не до конца проявившемуся, то это будет считаться, что боженька сам себе по морде даст, как Тайлер Дерден?

– Я просто впитаю обратно собственную благодать, призванный. – Уверен, прочесть мои мысли он не мог, не так быстро уж точно, но рожа у меня, наверное, была очень говорящей, да и в тоне самого Аватары чувствуется легкая, почти легчайшая неуверенность, заставляя вспомнить, что благодать, может быть, его, но у меня очень неплохо развита концентрация, что позволит из готовой силы скрутить такую фигу, какую не сразу и раскрутишь. – Даже не думай, смертны...

Выпущенная мною болванка, классическое копье, только словно завернутое в молитвенную страницу, была брошена лишь ради отвлечения внимания. Там дел-то лишь нащупать висящий в самом артефакте конструкт-молитву, легко различимый через связь и, пользуясь этой же связью, материализовать готовое Чудо. В этом и сила молитв – их не обязательно самому составлять, как я делаю с теневыми чарами, они уже готовы и, зачастую, несколько эффективнее, чем заклинания от мага аналогичного уровня, только знай правильную молитву, только имей право ее возносить.

Посыл мой был даже не отбит или отражен, а отменен, словно выдернули провод из розетки, и новая игрушка погасла, превратившись в кусок цветного пластика, только вот я и не рассчитывал на успех. Использую сам на себе кражу тени, дотягиваясь до связи с реликвией, после чего зацикливаю ее на самой себе и опускаю себе же на голову Молот Приговора – еще одну боевую молитву, только уже куда сильнее, способную вынести ворота в среднестатистическую крепость вместе со стеной самой крепости и противоположной стеной этой же твердыни, пробив ее насквозь.

Я готов в этом поклясться, причем на этом же артефакте, что в руках держу, матерились они оба, не только жрец, пусть даже маты эти были неслышны и не произнесены до конца. Удар сделал мне нехорошо, особенно с учетом намеренно отключенной любой защиты, но кража удержала вес Чуда, отправив ее по адресу конечного получателя этого подарка – ко мне же. Вот только проходила передача украденного четко по границе сотворенной артефактом (псевдо)жреческой связи, прямо в которую молоточек чудесный и нырнул, через артефакт отправившись к хозяину реликвии и тому, с кем он разделил свое тело. Нет, он не закричал, не упал в корчах и не разлетелся ошметками, но дернуло его так, словно он пальцы в розетку засунул, а лицо исказила совсем уж взбешенная гримаса.

Мне, впрочем, дела до него не было, я своего добился, попросту вынудив канал дестабилизироваться, едва не прибив себя откатом, но потеряв связь с запасами чужих Чудес. Реликвия, чье имя вплыло мне в голову без моего желания, все еще не обжигала, все еще была готова дать силы тому, кто прошел ее испытание, но отказаться от нее, от, фактически, свалившегося на голову жреческого сана высшего порядка, вышло столь же легко, как высморкаться – мне хватает собственных соблазнов, обещающих всемогущество, а уж нести Возмездие во имя Луны или Глубины, я пожелаю сам и на своих условиях, на тех же условиях определяя для себя собственную Справедливость.

К немалому удивлению, никаких страшных последствий и попыток взять мои мозги под контроль не последовало, а сам артефакт совершенно спокойно оборвал свой контакт, снова став куском железа, уже не жгущим, но и не помогающим ничем. Молча кидаю бесценный и культовый предмет в направлении его владельца, с облегчением отпуская вещицу, что доставила мне столько боли и мучений. О том, как стереть с себя вероятные метки божественные, как снова скрыть свои образы и спрятаться в плащ небытия, я подумаю немного позже, если в этот день как-то выживу.

Иерем перехватил брошенную вещицу рефлекторно, не сразу осознав, что я эту штуку просто швырнул, словно камушек, а когда понял, то даже не нашел сил на то, чтобы возмутиться. Присутствие божества в нем несколько отдалилось, сделав его больше жрецом, чем Аватарой, а сам он словно советовался со своим патроном, ведя неслышный мне диалог, вновь оценивая мою судьбу и возможные выгоды от моего выживания. И я ни капли не сомневался в том, что он мне сегодня поможет уйти, выведет за границы вернувшегося в явь города, прикроет от преследования и не заложит тем же имперцам сразу же, как я выйду за порог.

Быть божеством – это не только оло-ло пыщ-пыщ всемогущество, всесилие и крутизна невероятная. Каждый раз идя против своей природы, того, что когда-то и сделало божество Богом, что дало ему Вознесение, Возвысило на вершину, они сами себя калечат, отказываясь от частички себя. Каждый раз они оставляют незаживающую рану, которая никогда не исчезнет – вернуть силу можно, можно восполнить утрату части благодати и максимального ее резерва, снова наработать утерянные проценты эффективности молитв. Но никогда не выйдет забыть момент своего позора, когда вынужден был склонить голову перед обстоятельствами – окажись то чужая сила, злая воля или собственная жадность.

Будь я просто невиновным, но все еще призванным, все еще злым террористом для всего мира, то это была бы легкая царапинка, мелкая неприятность, а выгода от моей гибели или даже пленения всей нашей команды перечеркнула бы этот урон природе своей широким росчерком. Но после того, как я прошел самое тяжелое из возможных испытаний, великий приговор, выданный лично самим Гримментреем и под его эгидой приведенный в исполнение, отмахнуться от меня не выйдет, слишком дорогой выйдет цена. Может быть, будут сложности, дополнительные требования, давления и диалог, торг наконец-то, но это кратно лучше обещанного ранее последнего поединка в честь падшего меня.

– Этого я не ожидал, признаюсь. – Почти нормально, но совершенно нечитаемо в лице и ауре говорит жрец, не спеша сближать дистанцию после моего прыжка к почти ударившей Дарящей, что сейчас снова сжалась пружиной у меня за спиной. – Вижу, предания древние не лгали, когда говорили о тебе подобных. Что же, тем лучше быть целиком готовым к проявлению природы Оков Лишенных...

Ответить не успеваю, так как за спиной, помимо мрачной готовности к бою, раздался негромкий, но очень хорошо слышный смешок. И тут же повторился, чуть громче, заставив меня развернуться на носках, осуждающе посмотрев на Тарию... которая сама недоуменно скосила глаза в сторону, стараясь не выпускать незваного на этот сабантуйчик Иерема из-под прицела Валериума. А смешок принадлежал не ей, а едва сдерживающей смех Тиа, чьи глаза, – только их из-под тканевой маски и видно было, прямо сочились искренним веселием, что в переводе на ее характер значит гомерический хохот и подступающую истерику. Однако, нехило ее накрыло интоксикацией и флеровым поражением, если контроль над собой не держит.

– Прошу прощения, просто ваши слова, святейший Стайр, для пережившей некоторое количество времени в компании "ему подобных" меня, невыносимо смехотворны в своей наивности. – Голос вроде нормальный, но сам факт подобного вмешательства в разговор и разрыва боевого порядка тоже красочнее некуда. – Еще раз приношу извинения, битва далась мне не даром, и я невольно позволяю себе слишком многое.

Пауза, после которой мы оба делаем вид, что ничего не видели и не слышали.

– Я могу отпустить тебя и, видит Небо, я закрою тебя и людей твоих от взоров чужих. – Ему, как мне кажется, неприятен этот разговор, причем не из-за того, что я их обоих поимел, несмотря на божественность второго, но еще и потому, что их мои слова задели за живое, тоже обоих. – Но, если ты желаешь вытащить еще и Палача Осени и ручное чудовище, тебе придется воздать по справедливости.

Это самое пафосное, величественное, помпезное и возвышенно-поэтичное требования взятки, какое я только встречал за обе свои жизни, признаю не без восхищения, но с долей негодования. Ну, никто не думал, что будет просто, да и на торг я рассчитывал с самого начала, если честно. А если совсем откровенно, то даже уже предложенное "забесплатно" вышло куда большим, чем я рассчитывал выторговать за тот же мифический ковыряльник, замотанный в мой плащ.

– Добавь сюда проход еще и для одержимой, ее, кстати, нужно считать за одну единицу, а после называй свою цену. – Больше всего моему выпаду удивился не жрец, а сам предмет спора, изрядно охренев, ведь уж она-то точно знала мое к ней отношение. – И я сам выберу точку, к какой ты нас выведешь, отдельно уточнив об отсутствии там засад, наводок, меток и прочих нехороших вещей.

В ответ в меня впился вновь засверкавший взгляд чистой синевы, а сам священник впервые за все время пустил в свой голос тихо тлеющий, но очень опасный, будто бездонный водоворот, гнев.

– Послушай сюда, мальчик. – Теперь от былой собранности, обманчивого спокойствия и добродушия не осталось даже следа. – Ты многое себе позволил сказать, многое изволил сделать, по праву получив прощение дарованное тем, кто надо мною и тобою. Если Он признал приговор свершившимся, то приговор свершился. Ты сказал опасные вещи, бросил то обвинение, какое не стоило бы даже ветром утренним шевелить, но на то у тебя право было. Права сомневаться в слове Его и моем у тебя нет. И если ты себе подобное позволишь, то я из тебя все твое дерьмо прямо здесь и выбью. Веришь мне?

Эк, однако, его задело, прямо перешел на речь попроще, в которой отчетливо видны затертые длительным обучением обороты сленга какой-то гопоты, судя по подсказкам ясновидения, сленга сельского, причем еще и устаревшего по меньшей мере на век. И вот сейчас я точно понял: попробую схохмить, точно придется драться и плевал он на нарушения собственного суда, потому что если оправданный прямо в зале пошлет судью нахер, то боженька ему судья. Вот этот самый, да. В общем, оставалось только молча кивнуть, сдерживая рвущийся с языка яд слов и намеков, потому что наглеть не стоит и сейчас я, как ни крути, зависим от этого дяденьки дальше некуда.

– Вот и ладно. – Словно и не было вспышки гнева, он вернул себе беззаботный и непрошибаемый вид. – Только позволь мне дать совет, почти дружеский...

– Даже если она тварь, изверг и мерзость неописуемая, даже если я сам ее удавлю минутой позже, но она моя мерзость, которая пришла сюда за мной и со мной. – Вот здесь молчать и позволять себя поучать я точно не дам, потому что иди нахер, вот почему. – А значит мне ее и отправлять в небытие, а не тебе или кому-либо еще.

– Любая внушенная извергу верность хрупка, словно ломкое стекло на морозе Грядущей Стужи. – В отличие от сомнений в честности воплощения Справедливости, жесткий ответ его не оскорбил, не удивил и не пошатнул уверенности. – Ты можешь считать ее путы надежными, на деле они столь же иллюзорны, как ее смирение и вызываемое им доверие. Мне было бы обидно потратить столько сил, личного времени, какое я должен бы проводить не здесь и не с тобой, чтобы подарить твою душу осколку Пекла в ее лиц...

– Ты сейчас серьезно? – Похоже, я переоценил его глазки, как минимум, в плане оценки моего кольца, иначе он бы говорил совсем иначе, но ведь и он смотрел в первую очередь на меня, а не на артефакт, да и природу его до конца не осознает. – Доверие? К ней? Сейчас уже я могу обидеться за такой намек.

– Твой выбор. – Вообще не прореагировав и даже не попытавшись убеждать меня дальше пожимает плечами верховный клирик. – Тогда вот мое слово. Я обязуюсь...

– Апчхи! – Что он там обязуется я не услышал, потому что Тария вдохнула немного пыли и звучно чихнула, с трудом удержав Валериум направленным на Стайра. – Что? Здесь очень пыльно!

По-моему, фейспалм сделала даже Дарящая, едва вновь не атаковавшая от резкого звука. И ведь тоже нужно будет с ней что-то сделать, вероятно, даже убить тварь ко всем Пеклам и забыть о проблеме. Но если уж она чего-то заслужила, то это того, чтобы умереть от моих же рук, а не быть лицемерно проданной, словно предмет торгов. Мы в ответе за тех, кого приручили, даже если приручил блядскую радиоактивную рако-пауко-кибер-тигрицу-людоеда, а теперь не знаешь куда ее деть и кому сбагрить.

– Кхм... – Похоже, дяденька начинает раздражаться и тяготиться нашей компанией, какая жалость и досада. – Итак, я обязуюсь вывести всех твоих спутников в этом городе до единого, скрыв вас от любой слежки и оставив уже за пределами зоны плотного контроля, позволив уйти туда, куда вы сами пожелаете, не преследуя, не отдавая приказ на преследование, не устанавливая слежки и не отдавая на то приказов. Обязуюсь не сообщать добровольно или по запросу информации о нашей встрече и о том, что я, благодаря этой встрече, смог познать о вашей природе...

Перечислял свои обязанности он достаточно долго, подробно и шпарил при этом аки по написанному, заставляя невольно искать шпаргалку, по которой он все это читал. Не нашел – видимо, для составления договора ему хватало собственного опыта. Несмотря на много-много слов, ни мои мозги жителя двадцать первого века, умеющего покупать технику в сетевых магазинах без дополнительных опций и открывать счета в банках без навязанных услуг, ни развернутое во всю ширь ясновидение (раз уж нас сейчас прикрывают по самой высокой планке, то грех этим не пользоваться) лакун и двояких толкований не находили. Либо они запрятаны ну очень глубоко, либо нас и вправду не собираются обманывать по мелочам.

Увы, имелись и другие проблемы, помимо прозрачности сделки – столь же прозрачно мне запрещалось в течение следующих восьми лет пытаться добраться до некоего белокаменного алтаря. Он даже любезно разъяснил мне, что это такое, как если бы я не знал про жуть из алтарного зала Библиотеки, заодно запретив устранять первую Троицу библиотекарей. Иерем, очевидно, не собирался отпускать нас всех просто так, лишь давая отсрочку, а когда речь зашла об услугах с моей стороны, мне стало втройне понятно, как именно и каким способом на мне захотели отыграться и поиметь в рамках правил. Сначала рассказать наивному юноше, что его раскрытие уже дело времени, следом запретить трогать источник раскрытия даже трехметровой палкой и только потом начать предлагать с этим источником помочь немного, выбить отсрочку. А сколько было гонору на тему честности и чести божественной!

Нет, умом-то понимаю, что этот святоша и его Бог меня вытащил из дерьма, но тот факт, что изначально он собирался меня прибить и поиметь с того кучу выгоды, лишь для успокоения совести дав шанс на диалог, избавляясь от неизбежной в ином случае раны на сути своей... не располагало это к пониманию и миролюбию, заставляло мечтать о том моменте, когда мы снова встретимся, но уже на моих условиях.

– Услуга, которая от тебя нужна весьма проста, особенно для владеющего зеркальной магией. – Иерем говорит спокойно, словно учитель в школе или начальник, выдающий указания подчиненному, чем только взращивает желание заткнуть это отношение ему в глотку. – Недавно, незадолго до атаки тварей, когда вы еще прятались после покушения на Безымянного Принца, кое-кто вмешался в общий расклад. Очень старый и высокопоставленный агент высшего класса то ли оказался раскрыт, то ли сам раскрыл себя уже намеренно, поставив целью помешать работе укоренившегося в аппарате управления Империей культа Похоти.

В этот миг мне стало немного не по себе, но жрец этого не замечал, готовя нечто вроде того самого водяного портала-перехода, каким он прибыл в этот дом, только более сложное, масштабное и скрытное в энергетическом плане, способное перенести не его одного, но всех нас скопом.

– У меня с собой есть кристалл с мыслеобразами, пока еще пустой, но молитвой своей я перенесу на него собранные Храмом сведения о некоем Пыпыще Попятчеве из дома Прыходонотчевых, клана Трыдыгородских. – Не смейся, не смей даже улыбнуться, Константин Юрьевич, держи морду кирпичом и молись святым имиджбордам о том, чтобы команда тоже лицо удержала. – Весьма прославленная личность с очень интересным жизнеописанием, которое, вероятно, очень неполное, а если уж правду говорить, то насквозь лживое. Чистокровный полурослик оказался агентом Культа Ночной Птицы, а также сновидцем совершенно бешеной силы, способным применять Зеркаль в бою даже там, где ее не должно существовать априори, что свидетельствует о развитом мифическом классе, даже не о чрезвычайно мощной легенде. Описание происшествия, как и основные версии вместе с уже собранными данными ты получишь в этом кристалле. Судя по всему, ты неплохой зрящий, иномирянин, да и Палач Осени за твоей спиной тоже, если ты ей достаточно доверяешь и не боишься предательства... или уверен в его невозможности.

Это он так прощупывает меня на тему не подчинил ли я кольцом еще и Тиа? А то что за херня с единственной девушкой в моей команде, у которой мозги на верность Герою не промыты!

– Твоя задача суметь раскопать хоть что-то, желательно со всеми именами, причинами, следствиями, основными лицами и конечными целями Крылатого Культа, а также найти имена остальных их агентов подобного толка. – И ведь даже под Приговором вся эта история не выплыла, не иначе потому, что к тому моменту, когда незримый судья в основе реликвии добрался до той бойни имени покойного хоббита, создатель артефакта уже не сомневался в том, что я выживу и потому не всматривался, а дальше сработало свойство реликвии, что автоматически запечатывает тайну приговора-исповеди, которую потом даже самому Гримментрею придется расковырять обратно, пусть и без особых проблем, но не сразу и приложив некоторое усилие. – Залогом твоего успеха станет взятый тобою из боя меч... забирать шпагу твоего спутника, призванный, мне не позволит ни совесть, ни кредо Храма. Сроку тебе два года и, если ты справишься за это время, я обязуюсь... притормозить тех, кто мог бы задать белокаменному алтарю прямые вопросы о тебе, да и косвенные тоже, но здесь сложнее. Не все мне подвластно, не за всеми я прослежу и уговорю, не до конца ясно какая в Веках будет обстановка после сегодняшнего. Но четыре года покоя я тебе дам, благо, волей Его и вашей помощью положение Храма обязано упрочниться едва ли не в разы. Четыре года, за которые ты сможешь спрятать себя так, как только сумеешь. Это все, что я могу сделать для тебя, призванный...

Короткая пауза, после которой на лице жреца появилось что-то почти человеческое.

– Твоя борьба и твой выбор... – Нервно пожевав губы, словно сомневаясь, говорить ли вообще. – Не мне и не Ему осуждать тебя за это, пусть даже не в силах мы сами поменять расклад. Свое Вознесение Он познал уже после рождения Оков, после сотворения Ярма, заняв свое место, начав свою борьбу за Справедливость, но всегда приходилось помнить, всегда знать, всегда осознавать, что это Возмездие некому приносить, нет уже тех, кто его сыщет и возжелает. Я желал видеть тебя мертвым, того не отнять, да и не скрыть, желаю, наверное, и сейчас. За то, что ты сказал. За то, что ответил. Потому что это больно было, куда больнее, чем хотелось испытать. Эта сделка – все, что я могу тебе дать. За два года вскрыть сеть, едва ли уступающую культу извергов, только ранее никогда и никем не замеченную не выйдет и у нескольких Век императорских Очей, даже будь они в полной силе. Но... я постараюсь сделать обещанное, даже если результатов не будет.

Серьезное и болезненно бледное лицо, по которому очень сильно, даже сильнее, чем когда половина того лица была превращена в месиво из крови и костей, стало видно, насколько этот день, все его битвы и потери, вымотали Иерема Стайра, внезапно улыбнулось с почти мальчишеским озорством.

– В конце концов, нужно же мне как-то отнять у тебя за бесценок твой трофей, пока ты с ним не пошел войной на Воплощенную Стужу, Сад Грибницы или Ткача Кошмаров... – И тут его лицо из озорного сменилось в искренне недоуменное и это удивление было таким комичным, что просто слов не хватало.

Тиа, вернее, Тиалрианрелия из Дома Туманного Древа, ветви Цветочной Синевы, соцветия Извечного Биения, прославленный дурной славой Осенний Палач самозабвенно ржала, как будто ее покусала услышавшая очередную шуточку Ганса всегда веселая и еще дополнительно навеселе Тария. Смех не скрываемый, никак не изящный, почти истерический, до слез и всхлипываний продержался в тишине несколько секунд, прежде чем эльфа взяла эмоции под контроль, но остальная команда тоже улыбнулась, пусть и с тревогой за состояние пошедшей вразнос Тиа. Единственной, кто проявил недоумение даже большее, чем таковое у Иерема, была Дарящая Ласки, о происшествии в Библиотеке просто не знающая, вернее, она-то знала, но с противоположной стороны, не про мое в той заварушке участие.

– Я даже прощения просить не помыслю. – Тиа неиллюзорно вытирает выступившие в уголках глаз слезы. – А уж выражение вашего, святейший, лица в этот миг сослужило мне бальзамом, что успокоил рану на осколках моей гордости и останется со мною на всю песчинку моей вечности. Предания ведь не станут ни приуменьшать, ни преувеличивать, контроль над сущностью не скованного Героя обязан быть лишь чуть сложнее такового над достигшим признания урожденным жителем Алурея? Не так ли? Разве что-то может пойти не так, особенно у вас, почтенный Стайр, о, могучий Судия? Это же многократно проще, чем тогда, на границе с Империей Рук или на прибережье Зайнберга?

Пожалуй, только сосредоточенность на портальном творении своем, как и дикая усталость, не меньшая моей собственной, только теперь не удерживаемая состоянием Аватары, не позволили ему заметить неладное раньше. И только необходимость портал поддерживать не дала ему среагировать с бурностью впавшего в раж берсеркера. О какой бы заварушке не упомянула сейчас Тиа, но взбесила она его только так, задев если не за живое, то зацепив ту самую гордость.

– Чего я не знаю? – Сжав губы в тонкую ниточку вопрошает жрец, что, кажется, еще сильнее жалеет о невозможности прирезать эльфийку прямо здесь и плевать на все те сделки, какие он нам предложил, их и отмолить можно, особенно подобному ему.

Спустя одно очень насыщенное описание операции Туманчик, в котором я пытался подать максимум фактов, при этом не сообщив новой информации о собственных талантах, мне показалось, что он меня сейчас все-таки убьет. Или, как минимум, набьет мне по моей довольной роже, пусть я и почти сразу после судилища спрятал ее под маской вновь. Но он-то обязан был знать, насколько моя рожа под ней довольная получившимся результатом самого быстрого прохождения квеста экстра сложности в современной истории Алурея.

– Шагайте в портал. – Сухо и без эмоций приказывает Стайр, первым ныряя в подготовленную дверцу, лишь в последний миг уточняя. – Он ведет в пригород, оттуда будет проще обойти сеть над Вечным, благо у меня есть к ней ключи, а Он подстрахует наши грешные души.

Это он вовремя сказал, а то я-то видел, что портал ведет не за пределы города и был готов гнусного обманщика пощекотать в спину сверхплотной боевой магией. Дарящая, что характерно, тут же отправила мне образ-предложение, воспользовавшись одной из душ, предлагая жреца устранить сразу, как появиться возможность, оставить ее прикрывать отход, а самому бежать через Тень. Она тоже про метки всевозможные подумала, как и о том, что хер мы от интереса и внимания высшей сущности так просто отделаемся, был там суд Вердикта или не было его. Это, в конце концов, сотворенный Гримментреем артефакт, созданный, в первую очередь, для себя, так что глупо надеяться на то, что он не знает способа обойти свое же условие, наплевав на справедливость во всех ее формах.

Я даже не знаю, что тревожнее – тот факт, что я реально слушаю советы изверга и раздумываю над ними на полном серьезе, или все-таки то, что она может оказаться очень даже правой в своих предположениях.

Вместо ответа просто шагаю в вертикальную стену водной глади вторым номером, сразу за ее создателем, приготовившись к неприятным ощущениям. Даже если меня не предадут или предадут не сейчас, использование наскоро слепленного портала с примесью благодати светлого, насколько этот термин вообще применим к Алурею, божества, едва ли окажется для меня приятным. Что характерно, не ошибся – в отличие от использованного при побеге из Каменной перехода, в этот раз не было ощущения режущих тело осколков битого стекла, но на этом хорошие новости закончились. Я словно нырнул одновременно в ледяную прорубь и ванну с кипятком, куда на всякий случай засыпали еще и бочку негашеной извести.

И ладно бы все перечисленное – мне доводилось переживать ощущения куда более неприятные, так ведь сама структура чар не давала ни защититься, ни закрыть себя от боли. Вернее, я это мог сделать с легкостью, да только после этого мне останется лишь громко заорать "а вот и я", потому что сложное Чудо прячет наше путешествие, а ударь я ему навстречу, закрываясь от обжигающей божественности, так сразу же поломаю хрупкие настройки и засвечусь на радарах всех заинтересованных сторон. Меньше секунды длилось путешествие, а устал сильнее, чем при подработке грузчиком в молодости!

– Стойте. – Я только успел появиться из прохода, отскакивая в сторону, чтобы дать выйти остальной команде и одновременно быть готовым жахнуть по вероятному противнику, каким легко мог оказаться и сам жрец, а тот уже и сам застыл напряженным изваянием, а на кончиках пальцев у него сияла густая и какая-то неправильно-глубокая Синева. – Здесь кто-то есть.

Позволяю себе задержать взгляд на почти выпущенной двухпланарной технике божественной природы, прежде чем самому приняться ощупывать пространство вокруг собственными сенсорными способностями. Живописный и слегка заболоченный прудик, явно декоративный и заброшенный еще когда этот квартал был несколько более престижным, не имел ни рыбы, ни пляжей, служа именно усладой для глаз. Служил, лет так полсотни тому назад, пока его не перестали обихаживать и забросили – квартал из-за громкого скандала с арестом нескольких местных жителей, оказавшихся резидентами Алишана, а также слухах о наложенном ими площадном проклятии, частично правдивых, быстро опустел, часть домов распродали за бесценок, как и землю, на которую заселились горожане попроще, готовые даже на такой сомнительной земельке жить, лишь бы в столице и поближе к внутреннему кольцу стен. Им на прудик было почти наплевать, а содержать его оказалось дорого и ненужно.

Отбрасываю на задворки сознания первую волну подаренной ясновидением информации, продолжая всматриваться, держа заодно в поле контроля и мрачнеющего жреца, одновременно контролируя прибытие своей команды. Люди и эльфийка проблем с переходом не имели, Гестию немного обожгло, но она приняла туманную форму и вернулась обратно, получив скорее косметические, чем реально опасные повреждения (адептам Мглы подобные раны довольно легко нивелировать), а вот Дарящая сейчас пыталась не развеяться пылью после контакта с божественной силой. Я бы высказался в адрес не соблюдающего собственные условия жреца, но он все-таки придержал и перенастроил переход так, чтобы Дарящая им пользоваться смогла. Уверен, он мог бы сделать его почти безболезненным для твари, но вот именно ее он опасался, каждую секунду ожидая удара в спину от вышедшей из-под контроля дьяволицы, так что предпочел оставить ее существующей, но всецело сохранением существования занятой.

Сражение не прошло для этого участка города даром – часть домов разрушена, часть повреждена, посреди выложенной скрытым под слоями грязи камнем дороги видна громадная дырень ведущая куда-то в подземные катакомбы Вечного, а небольшой проулок в сотне метров отсюда словно свернуло в ленту Мебиуса – какая-то долгоиграющая техника на основе Троп, с примесью классической пространственной магии. Сам пруд был подготовлен либо Жрецом, либо одним из Слуг божественных, по Его приказу слегка затуманившего эту местность. Вроде бы и никакой особой защиты, но пропитка силой и волей еще не сбывшегося Чуда такова, что только-прибывший сюда Иерем сразу же развернул это присутствие в полноценную маскировку.

Я даже почувствовал, как он мягко и спокойно просеял через морскую гладь несколько поисковых лучей, среагировавших на скачок энергий в пассивном режиме, выдав наше прибытие за случайную флуктуацию или мимолетный удар по спрятавшейся твари. В городе хватает целей поинтереснее, не говоря уже о необходимости вычистить флеровые заражения на местности и в головах простых горожан. Даже те, кто в бою не участвовал, свою дозу хватили, что ничего хорошего не принесет. Пусть и с учетом очищающих благословений, но столицу Вечной Империи ждет наплыв обладателей завязанных на Пекло и Порок классов среди тех, на кого этот день повлиял слишком сильно. Дураков, выбравших среди прочих предложенных классов тот, который обещает большую силу, пусть он даже и запрещенный, будет немало, несмотря на пропаганду и попытки вычистить скверну во всех ее проявлениях.

Не сразу, сказывается ухудшающееся самочувствие, но до меня дошло то, что клирик заметил практически мгновенно – меня извиняет только то, что за счет наложенного заранее облака сырой божественной силы это место стало слишком его, давая возможность отслеживать самые разные мелочи. Мне же как раз эта самая божественная хрень мешала, но танцору тоже тестикулы мешают, а я все равно непростительно прошляпил.

Присутствие чего-то странного, идущего именно от озерца, которое Иерем, несомненно, планировал превратить в портал уже полноценный и весьма дальнобойный, заметить удалось, но вот понять природу этого чего-то пока не получалось. Как из-за кружащей вокруг благодати, так и потому, что я сейчас годен преимущественно для того, чтобы быть мебелью и красиво стоять в сторонке. Заряд бодрящей ненависти, каким я швырнул в морды первожреца и его Бога, полностью ушел, стоило только Вердикту перестать меня сначала жечь, а после накачивать своей халявной силой. Я только-только начинаю сосредотачивать восприятие в более плотный и компактный круг, прощупывая тенями, а жрец уже сообщает собственные наблюдения:

– В озере. – Судя по реакции, он опасается не того, что в озере спрятано, а возможной засады тех, кто спрятался получше. – Не тварь. Не чудище. Монстр. Сильный. Болотная магия и ведовство. Я атакую, ты прикрываешь если ударит на встречу, или добиваешь, если попробует уйти. Свидетелей, которые видели нас здесь, остаться не должно.