Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 281 (всего у книги 355 страниц)

– Меньшее, что могу, – сказал Ворон очень тихо.

– Вот дверца-то. Ваше величество точно не желает, чтобы мы разбудили?..

– Не желает, – отрезал Марк. – Будьте так добры, подождите в гостиной. Здесь очень тесно… Мы сами посмотрим, а потом вернемся к вам.

– Конечно, конечно!

– Только фонарь оставьте…

Марк распахнул дверь. Вошел командир эскорта, за ним Минерва, следом – Марк. Несмотря на открытое окно, в комнате было душно. Сквозь плотный аромат лавандовой воды пробивались запахи мочи и липкого болезненного пота. Комната представала в дрожащем свете фонаря. Она была мала и опрятна – резные стулья, столик под скатеркой, кружевные занавеси, цветок на окне. Мире сделалось жутко. Захотелось развернуться и уйти прямо сейчас, не досмотрев, не увидев.

На кровати лежал человек, укрытый простыней до самых глаз. Очертания фигуры были странны, как и звук дыхания – прерывистый влажный свист.

– К-кто это?..

Ворон отдернул простыню.

Мира зажала рот, попятилась. В глазах потемнело, комната пошла ходуном.

То же самое Мира ощущала в подвале Уэймара, когда сняла крышку с бочки с трупом. Правда, имелась разница: в отличие от Линдси, Итан был жив.

– Ш… ш… ш… – не сразу слова выбрались из горла: – Что с ним?

– Ваше величество видит. Вряд ли нужны пояснения.

– Кто… – глоток, глубокий вдох, чтоб одолеть тошноту, – кто это сделал?

– В составе агатовских войск есть подразделение – Лидские Волки. Кроме боевых качеств, они славятся умением выбивать информацию.

– З-з-зачем?

– Итан скрыл от Волков тот факт, что труп владыки не являлся трупом владыки. Вернее, попытался скрыть.

– Тьма…

Мира бросилась к открытому окну, высунулась, хватила воздуха полной грудью.

– Вы нарочно показали… чтобы меня испугать?

– И вы испугались, поскольку это действительно страшно. Но цель моя – в ином.

Марк подошел и медленно, тихо произнес:

– Итан пострадал потому, что владыка Адриан решил скрыться, а не сдаться. Обычный рыцарь может позволить себе роскошь: не сдаваться никогда, биться до последнего. Но у правителя нет такого права: его гордость оплатят своей болью и кровью простые люди – солдаты, крестьяне, агенты. Адриан бросил меня на погибель, но я отрекся от него по иной причине: ему не хватило мужества признать поражение.

Ворон взял Миру под руку и повел из комнаты прочь.

– В гостиной, ваше величество, возьмите перо и оставьте Итану записку. Скажите о главном – например, о том, как важно, чтобы Династия Янмэй сохранила престол.

Звезда-1

28–29 мая 1775 г. от Сошествия

Арден, Ханай

Склады примыкали к рельсовой дороге. Две дюжины одинаковых длинных сараев, тянущихся вдоль пути. Из каждого склада – два выхода: на улицу города и на грузовой перрон. Палец следил за одним, Вагон – за другим. Они сидели в темноте на перевернутых ящиках и смотрели на силуэты ворот, очерченные щелями. Щели были темны, но все же светлее складского мрака: на улице светила луна. И Палец, и Вагон молчали.

Аланис умела чувствовать время. Прошло уже больше часа, а эти двое не проронили ни слова. Темень и тишина начинали давить на нее.

– Долго нам здесь сидеть? – спросила Аланис требовательно, хотя сама представляла ответ. От склада до Прощания – час пешком. Полчаса внутри, час на обратную дорогу, так что – еще часа полтора.

– Не болтай, – отрезал Палец.

– Я говорю, когда хочу.

– Нет.

Она помолчала, ища применения своему гневу.

– Вот пытаюсь понять: вы солдаты или бандиты?

– Не болтай, – бросил Палец.

– Я не с тобой говорю, а с твоим товарищем. Напомни, как тебя зовут?

– Вагон, – ответил Вагон.

– Об этом и речь. Дисциплина у вас солдатская, а клички – будто шваль из трущоб.

– Какие дали, – буркнул Вагон. – Пауль выбрал.

– Заткнитесь оба, – рыкнул Палец.

– А ты что, офицер?

– Ударю.

– Меня?..

– Тебя.

Аланис рассмеялась. Палец поднялся с ящика, подошел к ней и дал оплеуху. Несмотря на кромешную темень, попал точно по щеке. Аланис шлепнулась на пол, зашипела от ярости:

– Тебя за это уничтожат! В порошок сотрут!

Он схватил ее за шиворот и поднял одной рукой. Сказал:

– Ударю больнее.

Аланис решила не испытывать судьбу и умолкла. Для мести придет более удачное время.

Отпустив ее, Палец вернулся на свой ящик. Снова повисла долгая, унылая тишина. Было слышно, как вдалеке цокают копыта, а совсем рядом, в углу, копошится мышь. Мышиный звук особенно раздражал: каким-то он был бесконечным. Шур-шур, чок-чок, шур-шур, чок-чок. Минута за минутой. То замрет, то снова – шур-шур, чок-чок. Так тихо и вкрадчиво, будто не в углу скребет, а прямо в затылке. Подумалось: попади я в темницу с мышами, свихнулась бы за день!

– Ладно, мне нельзя, но вы-то почему молчите? Поболтайте хоть между собой.

– Запрещено, – бросил Палец. – Ударю.

Она стиснула зубы. Поднялась и стала ходить по складу. В темени это было глупое занятие: еще споткнешься о ящик и упадешь. Но сидеть часами в тишине – совсем невмоготу.

– Сядь, – рыкнул Палец.

– Я только…

– Ударю.

Ты сильно пожалеешь, тварь, – мысленно ответила Аланис и села. Ее шаги больше не заглушали мышиный поскреб. Шур-шур, чок-чок. По улице прошли люди. Без остановки проехал поезд. И стук колес, и шарканье подошв скоро затихли вдали, осталась только мышь. Шур-шур. Я бы точно сошла с ума в подземелье. Ничего нет хуже бездействия и тихих звуков!

Минуты тянулись мучительно долго, однако умом Аланис понимала: прошло лишь полтора часа. Потому она сильно удивилась, услышав снаружи стройный топот сапог. Вернулись? Так быстро?..

– Вагон, – раздался голос с улицы.

– Мы здесь.

– Отпирай.

Ворота распахнулись, и в помещение склада хлынули люди. Вбегали парами и тут же рассредоточивались, давая дорогу следующим. За полминуты все оказались внутри, и Палец закрыл за ними ворота. Они ворвались так быстро, что Аланис не успела сосчитать, но поняла одно: их стало меньше.

– Меняем план, – произнес Пауль. До сих пор Аланис слышала только пару слов из уст командира бригады, но прекрасно запомнила его голос.

– Вагон будет через десять минут, – сказал Вагон.

– Вагоном не поедем. На рельсах нас ждут.

Пауль зажег огонь и подошел к Аланис. Огонь не был факелом или лампой – лунное свечение лилось из Перста на руке командира. В этом мертвенном свете Аланис смогла разглядеть: гвардейский мундир Пауля густо забрызган кровью. Лицо – непроницаемо, без единой тени чувства.

– Что скажешь? – спросил Пауль.

– Надоело сидеть в темноте, – сказала она.

– Шутишь, – заметил Пауль и медленно раскрыл рот в улыбке: сначала показались резцы, потом клыки, потом и боковые зубы. Поймал ладонь Аланис, сделал короткое движение. Она услышала хруст и в первую секунду не поняла – что?.. Потом боль разодрала руку. Мизинец торчал в сторону под прямым углом.

Аланис сумела подавить крик. Уставилась в глаза Паулю, скрипя зубами от боли, гнева – и недоумения. Почему?! За что?!

Он повторил вопрос:

– Что скажешь?

– Сдохни, скотина!

Пауль сломал ей безымянный палец. Зажав рот рукой, она смогла вытерпеть и эту боль, только стон прорвался сквозь зубы. Отдышалась, тряся головой. Ужасней всего было непонимание: за что? Аланис помогла Кукловоду. Теперь тот должен помочь ей. Либо предать и убить – нельзя исключать этого. Но она не представляла ни одной причины для пыток!

Аланис вонзила взгляд в каменную маску командира бригады.

– Ты жестоко поплатишься. Даже не представляешь, что я сделаю с тобой.

– Что. Скажешь? – раздельно произнес Пауль.

Она плюнула ему в лицо.

Он поднял ее ладонь так, чтобы Аланис хорошо видела растопыренные пальцы. Взялся за сломанный уже мизинец – боль полыхнула от одного прикосновения. Огладил его, нащупал точку. Хруст.

Слезы брызнули из глаз, все тело забилось в судороге. Аланис рванулась с нечеловеческой силой, но Пауль удержал ее ладонь, сменил хватку. Хруст.

Боль смяла ее, раздавила, разорвала на части. Рука превратилась в сгусток огня. Мизинец, сломанный в каждом суставе, сложился гармошкой.

– Твой любовник устроил засаду, – произнес Пауль. – В усыпальнице нас ждали. Что скажешь об этом?

Она отдышалась и сплюнула сквозь зубы:

– Тварь.

– Командир, позвольте сказать.

Возле Пауля возник высокий воин с полумаской на лице – такую носила Аланис в дни бегства из Альмеры.

– Говори.

– Она ничего не знает. Засада устроена наспех: закачали горючий газ, а вывести людей не успели. Не оставили сверху отряда, чтоб запереть нас внизу. Если б она участвовала в этом, мелкий имел бы время на подготовку.

Не ответив воину, Пауль повернулся к Аланис:

– Когда я приказываю, ты говоришь.

Взялся за сломанный безымянный и крутанул, выворачивая из сустава. К несчастью, Аланис не лишилась чувств и ощутила все до последней капли.

Когда снова смогла дышать и видеть, над нею стоял Палец:

– Выдвигаемся. Вставай.

Она плохо понимала, что происходит. На улице кто-то был, что-то сказал. Его закололи, тело зашвырнули в темень склада… Построившись по два, отряд двинулся бегом. Аланис не могла бежать, она и шла-то с большим трудом. Так что Палец закинул ее на плечо, будто мешок… Она болталась головой вниз, правой рукой держа левую, чтобы та не ударилась о спину Пальца. Иногда поднимала голову, пытаясь рассмотреть… Слишком плохо она знала Арден, чтобы понять, где находится. Было темно, на улицах – ни души… Ритмичный топот сапог: гуп-гуп-гуп. В ногу, по-солдатски… Вдруг звон подков врубился в этот ритм. Свистнули мечи, влажно чавкнула плоть, принимая в себя железо. Чье-то тело шлепнулось оземь, кто-то выкрикнул приказ. Аланис попыталась выглянуть из-за спины Пальца, увидеть сражение. Уперлась правой рукой ему в бок – и левая упала, ляпнулась о хребет солдата. Вспышка идовой боли погасила сознание. Последним, что услышала Аланис, был чей-то предсмертный крик.

Она очнулась в порту. Под охраной того же Пальца валялась на скамье, а солдаты бригады рыскали по набережной. Ей было слишком худо, чтобы наблюдать за ними. Пальцы раздулись, будто две булки, пришитые к ладони. Аланис как могла баюкала руку, но боль все равно терзала ее. Казалось, обломки костей трутся друг о друга…

Потом ее подняли и занесли на палубу корабля. Звучали какие-то голоса, весла мерно плескали о воду. Арден остался позади, влажная свежесть наполнила воздух, забрезжил рассвет. Стало как будто полегче, Аланис подняла голову и попыталась разобраться в обстановке.

Корабль не дорос ни до шхуны, ни до брига. Это было речное одномачтовое суденышко, снабженное веслами, чтобы ходить против течения. На Ханае полчища таких лоханок, снуют вверх-вниз, как жуки-водомерки. Команды – святая дюжина: шестнадцать матросов да капитан, он же хозяин. Штурманом и старшим офицером тут даже не пахнет, как и любыми офицерами. Матросы, судя по их виду, недалеко ушли от бурлаков.

– Ааать! – покрикивал передний правый, налегая на свое весло. Прочие подстраивались в ритм. – Ааать!.. Ааать!..

Разрезая волну, лодка заходила за длинный остров на середине реки.

Капитан – широкий костью мужик с окладистой бородой – восседал на кресле по центру палубы. Аланис лежала недалеко от него, потому слышала, как Пауль сказал капитану:

– Когда город скроется из виду, спусти шлюпку.

– Какую шлюпку, генерал?

Пауль окинул взглядом палубу. Не было никаких шлюпок, само это судно – большая лодка.

– Тогда правь вон туда, к рыбаку.

Капитан отдал приказ, и судно двинулось к лодчонке, стоявшей возле острова. Пауль подозвал воина в полумаске.

– Отправишься к нашему. Отвезешь добычу.

– Я отправлюсь?

Странно: командир спустил воину дерзость.

– Мелкий знает, где мы и куда едем. Он закроет прямые пути, отряд не пройдет. Один – проберешься.

– Это понятно, командир. Почему я? Я нужен в Фаунтерре для пляски.

– В Фаунтерре плясать будет не с кем. Мелкий уйдет в Уэймар.

Воин помедлил, обдумывая слова командира. Сказал другим тоном – не то жадным, не то хищным:

– Прикажете сплясать в Уэймаре?

– Пора.

– Так точно, пора! Давно пора, командир!

Без слов они проделали некий ритуал: воин подал Паулю блестящее украшение, а тот закатал рукав. Вдоль предплечья Пауля тянулась серебристая полоска – будто лента металла на коже. Он потер об нее украшение, и оно на миг озарилось светом. Капля Солнца, – успела заметить Аланис. Матросы не разглядели Предмета, поскольку воин в полумаске сразу спрятал его в нагрудный карман. Затем спросил Пауля:

– Куда пойдете вы?

– Инк Найтрок – Эвергард – Флисс.

– Мак?

– Подкова.

Воин присвистнул:

– Командир, я же спляшу! Зачем подкова?

Пауль поднял сжатый кулак перед лицом воина. Разогнул один палец, затем два, а затем – три. Воин усмехнулся:

– Как прикажете, командир. Выйду на связь после пляски.

Аланис мало что поняла из этой странной беседы, но вопрос о том, кто куда пойдет, волновал ее. Она подала голос:

– Кто из вас доставит меня к Кукловоду?

– Я, – сказал Пауль.

– Где он находится? В Найтроке?

– Это тебя не касается.

– Я помогла ему! Кукловод обещал мне кое-что, и я требую…

Аланис умолкла, когда Пауль тронул ее распухшие пальцы носком сапога. Касание было слабым, но очень выразительным.

Тем временем судно подошло к рыбацкой лодке. Рыбаку бросили веревку и велели причалить к борту корабля. Он выглядел удивленным и испуганным.

– Мне нужен раб на весла, – сказал Паулю воин в полумаске.

– Есть он, – Пауль указал на рыбака.

– Кончится быстро.

Пауль выбрал солдата:

– Бобер, ты идешь со Льдом.

– Есть.

Солдат по кличке Бобер схватил свой вещмешок и прыгнул в рыбацкую лодку.

– Постой, куда?.. – проблеял рыбак.

– Именем Короны! – рявкнул Бобер.

А воин в полумаске подошел к Аланис. Присел рядом, поглядел внимательно, с тенью усмешки. Серые стальные глаза были ей до странности знакомы.

– Будь осторожна, внучка Агаты. Исполняй приказы, ходи на цыпочках, не дерзи. Если выживешь – поцелую.

Он подмигнул ей и прыгнул в лодку следом за Бобром. Спустя минуту лодка отчалила и пошла вверх по реке.

А Пауль приказал капитану развернуть судно.

– Как бишь – развернуть? Генерал, вы ж говорили – в Фаунтерру. Она – вверх по реке.

– Идем вниз, – бросил Пауль.

– Нам же легче, – пожал плечами капитан. – По течению – не против. Разворачивай, парни! Ставим парус!

Пауль подозвал одного из солдат:

– Швея, осмотри птичку. Пальцы могут мешать.

Тот, кого назвали Швеей, присел возле Аланис, посветил на руку.

– Будут мешать, командир.

– Починить можешь?

– Смогу, если ввести ее.

– Вводить не будем.

– Без этого не починю.

– Тогда отрежь.

Швея вынул из мешка медицинскую сумку. В сумке, связанные кожаной лентой, блестели несколько скальпелей.

– Вы что… отнимете мне пальцы?! – Она задохнулась от ярости. – Это же вы сломали их!.. Лечите, тьма вас сожри! Или поплатитесь жизнью!

Пауль наклонился к ней. У него были до странности блеклые, почти бесцветные глаза – будто пятна тумана.

– Объясню один раз. Ты – никто. Исполняешь приказы и молчишь. Иначе сдохнешь. Швея, приступай.

Хирург взял ее за плечи.

– Стойте! – крикнула Аланис.

Швея подтащил ее к борту, усадил, приложив руку к поручню. Аланис рванулась:

– Прекратите!

Швея щелкнул ее по изломанному пальцу. Пока она корилась от боли, он привязал руку к поручню ремнем. Плеснул на пальцы спиртом, протянул флягу Аланис:

– Выпей.

– Будьте вы прокляты!

Швея вынул из сумки скальпель, отер спиртом лезвие.

– Вы все поплатитесь за это!..

И вдруг Аланис поняла: что ни сделай, что ни скажи – это произойдет все равно. Нет смысла унижать себя мольбами и угрозами. Ничего не изменить.

Она сказала так спокойно, как только смогла:

– Командир, позвольте высказать просьбу.

Пауль приподнял бровь:

– Говори.

– Прошу разрешения воспользоваться пудрой. Хочу выглядеть достойно.

Пауль помолчал, будто пытаясь понять. Швея замер со скальпелем в руке.

– Позволяю.

Она сняла с пояса макияжную сумочку. С трудом открыла ее одной рукой, вынула парфюм, брызнула на шею. Смочив розовой водой платочек, отерла лицо. Провела помадой по губам. Затем щелкнула затвором пудреницы. Открылась крышечка с зеркалом на внутренней стороне. Обычно Аланис держала зеркальце одной рукой, а другой – запудривала шрам. Теперь рука осталась одна.

– Командир, прошу вас о помощи.

Она протянула пудреницу Паулю. Он выдержал паузу, не в силах понять ее действий. Кивнул Швее:

– Помоги.

Хирург взял пудреницу. Глядя в зеркало, Аланис покрыла шрам слоем белой пыли, и тот стал почти незаметен. Подправила румяна на щеках, убрала тени под глазами. Кивнула своему отражению, щелкнула крышечкой. С нарочитой аккуратностью сложила все предметы в сумочку и прицепила ее на пояс.

– Я готова.

Швея отнял один ее палец, затем другой.

* * *

День она валялась в полусне, наблюдая события сквозь пелену болезненной мути. Оказалось, она – не один пострадавший на борту. Шесть или семь солдат отряда имели ранения разной степени тяжести. Швея поочередно занялся каждым, и даже сквозь полудрему Аланис понимала, как странно это происходит. В дни осады дворца она усвоила: медицинская помощь делится на первую и регулярную. Когда речь идет о боевых травмах, нанесенных мечом или топором, именно первая помощь определяет, жить солдату или умереть. Остановить кровь, наложить жгут, промыть рану вином или орджем, убрать инородные частицы, заштопать… Скорость и точность действий в первые минуты дают шанс на выживание. А уж регулярная помощь – рутина и скука, направленная лишь на то, чтобы не допустить гниения. Дважды в день менять повязки, промывать, мазать снадобьем… Так вот, Швея оказывал бойцам бригады именно регулярную помощь. Кто и когда оказал первую – Аланис не могла понять. На бегу из усыпальницы к складу? От склада в порт?.. Была и другая странность: Швея не накладывал швов. Промыв рану, просто зажимал ее парой металлических прищепок и говорил больному: «Посиди». Аланис сочла бы здешнего хирурга полным дилетантом, вот только ей-то он шов наложил, и довольно умело. На месте двух пальцев шла аккуратная стежка…

Пауль не проявлял интереса к здоровью солдат. На юте суденышка имелись только две каюты: одна принадлежала капитану, вторую занял Пауль и надолго заперся там. Аланис также перенесли на ют, чтоб не мешала под ногами, и сквозь дверь каюты она дважды слышала голос командира. Слов разобрать не могла, уловила лишь сам факт: Пауль говорит с кем-то, будучи в каюте один.

Отсутствие командира никак не повлияло на дисциплину. Солдаты бригады не шутили и не болтали, без нужды не вставали с мест, редкие скупые разговоры вели вполголоса. Из мрачность быстро передалась матросам. Если поутру моряки перешучивались, то и дело запевали песни, то к полудню все стихло. Люди молча делали свою работу, а кто был не занят – молча садился и глядел на воду.

Зато солнце светило ярко, и попутный ветер наполнял паруса. Ветер и течение разогнали лодку до удивительной скорости. Берег так и летел мимо, волны весело плескали о борта. Судно вошло в дельту реки. Ханай распался на целую сеть рукавов, заводей, больших и малых русел. Капитан сам встал за штурвал и повел судно по рукаву, ведущему к Морровинду – последнему городку перед впадением в море.

– Часа через три будем на месте! – Объявил он громко, чтобы поддержать команду.

Моряки заулыбались: всего три часа – и хмурая солдатня сойдет на берег, а мы возьмем денежки и двинем назад, в Арден.

Пауль вышел на палубу, оглядел местность, кивнул каким-то своим мыслям. Аланис рискнула обратиться к нему:

– Командир, позвольте вопрос.

Он поглядел на нее так, будто не мог и вообразить себя отвечающим на вопросы. Она спросила:

– Что произошло в усыпальнице?

Пауль открыл дверь каюты и кивнул: иди туда.

Аланис поднялась, упала от сильного головокружения. Вновь поднялась, нетвердой походкой прошаркала в каюту, потянулась к стулу.

– Нет. Стой.

Пауль вошел и закрыл дверь.

– Говори стоя. Зачем тебе знать?

Перед глазами завертелось, тошнота подкатила к горлу. Однако она вложила в голос всю твердость:

– Я лучше вас понимаю политику и стратегию Ориджинов. Вы изменили план, не советуясь со мной. Это было глупо.

– Глупо? – Уточнил Пауль.

– Так же глупо, как пытаться напугать меня. Вы заметили: я не из пугливых. Хотите моей помощи – слушайте. Нет – так…

Она скомкала конец фразы из-за приступа тошноты. Пауль выдержал паузу.

– Ну, посоветуй.

– Что случилось в усыпальнице?

– Засада. Половина роты кайров и горючий газ. Кайры уничтожены, газ был подорван с опозданием и не причинил вреда.

Она сглотнула, борясь с головокружением.

– Эрвин откуда-то узнал…

– Что он сделает? – потребовал Пауль.

– Я думаю…

– Думай быстро.

– Он… остановит поезда… перекроет пути.

– Какие именно? По его мнению, куда мы пойдем?

– В Альмеру, конечно.

– Какой дорогой?

Аланис зажмурилась, пытаясь представить карту.

– Напрямик – на запад, через Бэк… Или через Найтрок на юго-западе. Или на север до Лейксити, а потом – кораблем по озеру.

– Мы плывем на юг. Ты свободна.

Она вышла и повалилась на палубу. Рука пульсировала тупой тягучей болью, в голове звенело. Теперь Аланис не понимала, чего хотела добиться. Вызвать доверие у Пауля? Зачем?..

Он также вышел из каюты и позвал капитана. Тот подошел, оставив у штурвала рулевого.

– Где мы?

– Через два часа придем в Морровинд, господин генерал.

– Не придем. Милей ниже на западе будет вход в боковое русло. Сворачивай туда.

Капитан нахмурился:

– Милей ниже… там еще водяная мельница, да?

Пауль не дал ответа.

– Генерал, в то русло нам нельзя. Это же быстрый рукав! Он идет мимо Морровинда прямиком в море!

– Да, – сказал Пауль. – Ты прав.

– Но сир генерал, это же не морское судно! У нас низкие борта, малая осадка, нам нельзя!..

– Выйдя в море, свернешь на юго-запад. Пойдем в Надежду.

Капитан аж попятился:

– Как – в Надежду? Нельзя, мы не сможем, потонем! Вам нужно сойти в Морровинде и сменить судно!

Пауль посмотрел на Аланис:

– Твой анализ плох. В Морровинде нас тоже будут ждать. Этого ты не сказала.

Капитан крутанул головой так, что затряслась борода:

– Нельзя в море! Погибнем! Судно не выдержит!

И матросы, и солдаты бригады обернулись на звуки голосов. Потому все видели, как Пауль выхватил кинжал и вонзил в глаз капитану. Тело забилось в агонии, будто плясало безумный танец. Ноги топтались по палубе, руки дергались, сжимаясь в кулаки, рот по-рыбьи раскрывался и хлопал. Пауль досмотрел эту пляску до конца, а затем швырнул тело за борт.

Все матросы схватились со своих мест – и замерли. Зрелище шокировало и парализовало их. А вот солдаты бригады за миг обнажили клинки и рассыпались так, чтобы каждый матрос оказался под ударом.

– Кто старший? – произнес Пауль.

– Какого черта вы творите?! – крикнул один матрос, самый рослый в команде.

– Нет, не ты, – сказал Пауль и подал знак.

Ближайший к матросу солдат бригады сделал выпад. Клинок вошел в грудь, матрос замер с широко раскрытым ртом. Солдат подождал несколько вдохов, затем выдернул клинок. Сердце уже не билось, потому крови почти не было, лишь расплылось небольшое пятно. Солдат пнул труп ногой, и тот полетел в реку.

– Старший – он, – Пауль указал ножом на своего человека. – Его зовут Бурый. Через милю сворачиваем в западный рукав.

– Есть, командир! – Ответил Бурый и крикнул матросам: – Все по местам!

Команда замерла, как галерея статуй. Рулевой застыл с разинутым ртом, штурвал крутился сам собою, судно разворачивалось поперек реки.

Бурый подошел к рулевому и шлепнул по лицу:

– Ты понял, куда править?

– Д… д…. да.

– Так правь.

Рулевой схватился за штурвал так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, откуда «словно»? Следуя примеру рулевого, остальная команда разошлась по местам.

Аланис поймала на себе взгляд Пауля.

– Чего желаете, милорд?

Она знала, чего он желает: проверить, испугалась ли она.

– Не милорд, а командир, – сказал он и скрылся в каюте.

* * *

Видимо, первый прием пищи она проспала. Второй состоялся ближе к вечеру. Солдаты бригады развязали вещмешки, достали каждый свою снедь и принялись жевать. Кок, с позволения Бурого, раздал харчи матросам.

Аланис не чувствовала голода, но знала, что поесть стоит: нужно восполнить силы, утраченные с потерей крови. Обратилась к Бурому, тот отказал: не было приказа кормить ее.

– Так зайдите к Паулю и получите приказ!

Бурый уставился на нее, как баран на новые ворота. И отошел, ничего не сказав.

Она сама постучала в каюту.

– Войди.

Вошла. Пауль изучал карту, раздетый до пояса. Его кожу покрывали самые странные шрамы, какие видела Аланис: тонкие белесые линии образовывали сеть шестиугольных клеток по всей его спине и груди. На коже Пауля, если содрать ее с тела, можно сыграть в стратемы.

– Что?

– Хочу есть. Извольте накормить меня.

– Раздевайся.

Она молча воззриалсь на Пауля. Вероятно, она ослышалась.

Пауль поднял глаза от карты и сказал:

– Разденься догола.

Аланис ощутила не страх, а брезгливость и сильнейшее удивление. Этот человек настолько глуп? Как же он командует отрядом?!

– Сударь, я сделаю вид, что не слышала этого. Дайте мне поесть.

Пауль поднял левую руку и согнул два пальца. Намек был мрачен и очевиден.

– Мои приказы должны выполняться.

Она издала смешок, полный презрения и яда.

– Меня зовут Аланис Аделия Абигайль рода Светлой Агаты. Вы не получите меня, даже если сломаете все кости в моем теле.

– Палец, ко мне! – крикнул Пауль.

Когда солдат вошел в каюту, командир приказал ему:

– Запри дверь.

Палец повиновался.

– Раздень бабу.

Аланис вперила в солдата уничтожающий взгляд. Палец должен был смешаться, покраснеть, начать мямлить извинения. Это происходило со всеми, на кого она так смотрела.

Палец подошел и в три рывка содрал с нее платье.

Аланис опустила взгляд, увидела собственную белую грудь, и даже тогда не до конца поверила…

– Изнасилуй ее.

Палец расстегнул ремень и скинул штаны. Аланис не пыталась сопротивляться, даже не шевелилась. Происходило нечто настолько запредельное, что органы чувств отказывались служить. Ее вытащили за пределы вселенской спирали, в мир Темного Идо. Она увидела бесформенный хаос, которому не было названия.

– В зад, – уточнил Пауль.

Палец развернул герцогиню и бросил животом на стол. Мозолистыми руками схватил за ягодицы, раздвинул, ощупал. Грубое движение отдалось болью – и снова пришло то жуткое понимание: ничего не изменить. Это случится, что ни сделай.

Нет же! Нет!

– Командир, позвольте сказать!

Пауль поднял руку. Палец так и замер, засунув ладонь между ног Аланис.

– Я виновата, что не выполнила приказ. Больше этого не повторится.

Пауль выдержал мучительную, пыточную паузу. Насладившись, обронил:

– Палец, ты свободен.

В тот же вдох, без тени колебания, солдат отступил, надел штаны и вышел.

Аланис сползла на пол ни жива, ни мертва. Даже не сознавая до конца, кто она, где находится. Пауль протянул ей миску:

– Ешь.

Есть… зачем? Как?.. От пищи нет толку. Нужно сделать что-то, чтобы восстановить, вернуть… Надеть платье… Прикрыть срамные места… Напасть… Сбежать…

Она приняла миску, положила в рот ложку пищи и механически начала жевать. Пауль отвернулся к карте. Что я наделала? – думала Аланис. Что же я натворила? Ради чего?.. Она ела. Это было простое, привычное действие. Съедобное вещество ложка за ложкой перемещалось внутрь желудка…

Вопрос Пауля застал ее врасплох:

– Что ты думаешь о Галларде Альмера?

Она не думала ни о Галларде, ни о себе, ни о чем.

– Простите?

– Твой дядя – Галлард Альмера. Что о нем думаешь?

Мой дядя. Человек, убивший отца и брата. Пославший за мною… этих. Вот теперь она подумала кое-что.

– Мерзавец. Гад.

– Что еще?

Вдруг она спохватилась: ведь Пауль служит Галларду! Затараторила с ужасом, какого не знала никогда прежде:

– Виновата, командир. Неверно подобрала слова. Галлард – твердый духом и благочестивый человек.

Пауль оскалил зубы:

– Еще какой. Думаешь: на чьей он стороне?

Удивление было столь сильно, что перекрыло страх. Дядя – третья сторона?! Бригада служит Кукловоду, и это – не Галлард?!

В чем она всегда уступала Эрвину – в умении думать быстро. Он за секунду бы понял, как лучше ответить. Но ее мысли двигались слишком медленно. После пугающе долгой паузы она сказала:

– Не на вашей.

– Почему?

Потому, что… я хочу увидеть, как вы с ним убиваете друг друга!

– Эрвин знает, кто ограбил усыпальницу. Он раздует это в огромный скандал. Всех союзников Кукловода назовут еретиками и идовыми слугами. Галларду не нужно такое пятно.

– А как убедить его пойти за нас?

– Никак, – срезала Аланис. Слишком быстро.

Пауль облизал губы – мерзко, по-звериному.

– Ты еще можешь передумать.

Холодный пот прошел по спине. Тьма, как же глупо! Конечно, дядя прежде был в сговоре с Куловодом – они же вместе сжигали Эвергард! Если так, почему им не объединиться снова?..

– Ситуация сильно изменилась. Во времена Эвергарда, Адриан покрывал еретиков… то есть, ну… вашего лорда. А теперь и Корона, и Палата настроены против вас. Галларду нет смысла лезть под удар.

– Но его можно убедить. По глазам твоим вижу.

Неясно, что он увидел в глазах, кроме отчаяния и ужаса.

– Наверное, способ есть, но… я потеряла много крови, командир, я слаба и больна…

– И бесполезна. Не люблю бесполезных вещей. Если не годишься для бесед, найду другое применение.

Отдайте меня Галларду, – мелькнуло у Аланис. Отрежьте оставшиеся пальцы… и уши, и груди. Отдайте в таком виде, и дядя – ваш друг навеки.

– Да, я знаю способ! Сейчас скажу!

– И какой же?

Вот теперь она не уступила Эрвину в скорости мысли:

– Вы умеете управлять Предметами. Научите Галларда.

– Почему это должно помочь?

– Он грезит божественной мощью. Спит и видит себя дланью божьей. Мечтает стать новым Праотцом. Дайте ему власть над Перстами, а еще добавьте, что он – избранный. Скажите: только величайшие из великих, как вы и он, способны говорить с Предметами.

По лицу Пауля нельзя было понять, понравился ли совет, однако Аланис получила награду. Когда она доела, Пауль сказал:

– Ступай в каюту капитана, там и сиди. Возьми его одежду.

– Благодарю вас…

Аланис подобрала сумочку и платье. Одеться было невозможно: платье стало ворохом тряпья. Она прикрылась кое-как и перебежала в соседнюю каюту. Закрыла за собою дверь, надела огромную рубаху капитана, упала на койку.

Что же я натворила?.. Зачем?..

Горло сдавило, она хотела разрыдаться, но не могла. Неоткуда взяться слезам: запас презрения к себе и так уже исчерпан. Она все еще чувствовала на себе мужскую руку. Палец не успел сделать худшего – это в равной степени и счастье, и кошмар. Если б он изнасиловал ее, Аланис перестала бы существовать. Ее бы попросту не было.

К счастью, самая страшная дверь осталась закрытой… Однако Пауль теперь знает эту дверь. Ей есть чего бояться, а ему – чем угрожать. Отныне Аланис сделает все, что бы он ни приказал.

Зачем же я пошла на это?..

Она накрылась подушкой, долго беззвучно выла, зажав себе рот. Потом встала и выглянула в окно, и открывшийся вид подарил ей долю покоя.