Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 250 (всего у книги 355 страниц)

Магистр покачал головой:

– Господин майор, ну мы же обсуждали…

– Что обсуждали, ха-ха?

– Ну только что. Когда она выходила.

– Все из памяти моей вылетело, все любовь твоя во мне затмила! – баском пропел кузен. – Что, совсем столичных песен не знаете? Ладно, ладно, шучу. Пускай торчит до завтра. Я вернусь за тобой, красавица!

Напоследок кузен чмокнул ее в щеку и потрепал не то по плечу, не то по груди.

Медбрат увел Дороти. Она вернулась в цех ни жива, ни мертва. Вроде бы, все вышло хорошо. Вроде бы, очень хорошо. Она выздоровела и послезавтра уплывет домой. Обнимет Глорию, увидит, что все с нею в порядке. Поцелует мужа… наконец, вспомнит его имя. Накупит книг и пошлет в лечебницу для Нави. Все хорошо, все как надо.

Отчего же так страшно?

* * *

Дороти привели в цех. Оставалось еще четыре часа рабочего времени. Пожалуй, ей можно было трудиться, спустя рукава, наплевать на красоту шрифта и количество страниц – ведь все равно последний день. И стоило сказать Нави об отъезде – для него это будет тяжкая потеря, лучше ему узнать из первых рук. Но странное дело: Дороти не хотелось думать о том, что будет завтра. По какой-то причине отъезд страшил ее не меньше, чем кузен-майор. Хотелось замкнуться в труде, как улитка в раковине, обмениваться с Нави неважными числами и ни о чем не думать, особенно – об отъезде.

– Назови число, – сказал юноша с отголоском вчерашней обиды.

Вместо ответа Дороти спросила:

– Тебе бывает страшно?

– Часто, – признался Нави.

– Отчего?

– От чисел. Когда их мало, не хватает, когда в матрицах много пустот.

– Почему это пугает тебя?

– Тогда мир слишком непонятный. Я не могу рассчитать, предсказать… Приходит хаос. Страшно.

– И что ты делаешь?

– Ищу нужные числа. Или хоть какие-нибудь. Скажи число, будь добра!

Она сказала:

– Девятнадцатое мая.

Сегодня – восемнадцатое, девятнадцатое – завтра. Нави насторожился:

– Что случится завтра? Что увезет корабль?

– Меня.

Еще вдох или два он водил пером по бумаге. Затем смысл сказанного достиг больного мозга, Нави побелел, выронил перо.

– Как?.. Нет, я не хочу!..

– Не расстраивайся. Я куплю много книг с числами и привезу тебе. И задам герцогу те вопросы – помнишь, ты просил? Или даже самой…

Она не успела сказать «владычице» – леди Карен за спиною Дороти вдруг закашлялась. Надрывно, сухо, страшно – все оглянулись на нее.

– Выйти, воздуха… – прошептала Карен, глядя на Дороти. – Помогите…

– Мастер Густав, я помогу ей!

Не ожидая разрешения, Дороти взяла Карен под руку и повела, а та все кашляла и спотыкалась на каждом шагу. Медбрат хотел остановить их, Густав крикнул: «Пускай», – их пропустили. Две женщины рука об руку сошли по лестнице, выбрались во двор. Стоял свежий майский вечер, дул ветерок с запахом морской волны. Кашель не унимался, Карен сгибалась и царапала грудь.

– Выпейте воды, миледи…

Дороти осеклась: воду она не взяла. Вот дура.

– Сейчас сбегаю, потерпите немного.

– Не нужно воды, – прохрипела Карен и зажала рот платочком.

Кашлянула еще раз или два, осторожно перевела дыхание, кашлянула.

– Вам нужно к лекарю! Сейчас найду его!

Дороти отняла у Карен платок и с содроганием развернула. Ждала увидеть пятна крови, однако платок был чист.

– Сложно поверить, но я не больна чахоткой. Кхе-кхе… Удивляюсь этому всякий раз, как смотрю в зеркало.

Дороти выпучила глаза. Что это было – шутка? От Карен?..

– Я просто поперхнулась проклятой водой. Кхе-кхе. Уже намного лучше. Благодарю вас, миледи.

С минуту они просто стояли и смотрели друг на друга. Дороти думала: нужно сказать ей, что уезжаю. Еще думала: свежий воздух не помогает, если поперхнулся. Зачем мы вышли во двор?

– Леди Карен…

– Леди Дороти…

Начали одновременно до нелепости, Карен кивком уступила.

– Миледи, завтра я уеду отсюда. Магистр признал меня здоровой и позволил кузену увезти меня. Я могла бы позлорадствовать: вы так надеялись, что останусь на долгие годы, а я уезжаю. Но чувствую в душе не злорадство, а печаль. Жаль, что вы и Нави остаетесь. Присмотрите за ним, насколько сможете. Если хотите что-нибудь передать или о чем-то попросить, я буду рада выполнить.

Чувства Карен, как обычно, не проглядывали сквозь мертвенную маску. Лишь глаза стали слегка теплее – и печальней.

– Миледи, на материке вас убьют.

– Что вы говорите?! Я не понимаю…

– Такие, как вы и я, не уходят отсюда живыми. Я надеялась, что вы останетесь, поскольку это означало бы жизнь. Но вас увозят на плаху.

– Нет, это ложь! За мной приехал кузен, он повезет домой, я увижу дочь! Магистр отпускает меня, поскольку я выздоровела!

– Вы и были здоровы… Но это теперь совершенно неважно. А тот человек, что приехал за вами, – уверены, что он ваш кузен?

– Конечно! Он служит в алой гвардии в чине майора, он привез меня на лечение, а теперь…

Дороти растеряла слова.

– Он просто майор алой гвардии, – сказала леди Карен. – Он приехал доставить вас на экзекуцию. Не знаю, чем вы навредили Династии, но внуки Янмэй никогда не прощали обид.

Все страхи склеились в голове Дороти в единый большой ужас. Страх перед майором, страх перед владычицей, страх перед отъездом. Майор сказал: «Я нашел покупательницу». Это Минерва – кто же еще! И с Глорией теперь все ясно: конечно, дочь забрали, если мать приговорили к смерти!

– Миледи, – сказала Карен, – к счастью, вам дали еще одну ночь. Если у вас есть желание, я помогу его выполнить.

– Простите… вы о чем?

– Династия очень изобретательна в наказаниях. А я могу сделать это почти безболезненно. В комнате имеются подушки. Также я знаю выход на крутую скалу.

Дороти раскрыла рот, пытаясь уловить смысл.

– Подушка?.. Скала?.. Нет, миледи, нет! Я не собираюсь умирать!

– Хотите поступить благородно? Ваше право, миледи. Я сделала тот же выбор и много лет жалела о нем. Но вы мне, как и прежде, не поверите.

Карен возвратилась в цех. Дороти стояла во дворе, глотая воздух, пока за нею не пришел медбрат.

– Чего застряла? Книжка сама себя не перепишет!

Она села на свое место ни живая, ни мертвая. Руки так тряслись, что перо не попадало в чернильницу. Нави затарахтел, как попугай:

– Ты зря испугалась: у Карен нет чахотки. Ты подумала, что чахотка, но я бы знал, это легко высчитать. Она просто поперхнулась. А вот ты меня напугала всерьез! Как это – уезжаешь? Как это – завтра?! Кто скажет мне остальные твои числа?!

Дороти отшвырнула перо. Хотелось кричать. Плевать на числа, дурачок несчастный! Меня везут на убой! Осталось, тьма сожри, одно-единственное число: дата казни!

– Замолчи, – процедила Дороти.

– Почему – замолчи? – он надул губы. – Зачем ты со мной так грубо? А завтра совсем уедешь, да? Хочешь расстаться на грубости?! Ты плохая, злая!

– А ты – идиот, дурак безмозглый! Карен с полуслова поняла, но у тебя же мухи в голове! Заткнись наконец!

Мальчишка заплакал, роняя слезы на лист.

Дороти подумала: семь. Тьма сожри, нужно успокоиться. Семь. Я дрожу, как овца, и ору от страха, как младенец. Так нельзя. Семь. Семь раз семь! Они все отняли. Они забрали мою дочь и мою память. Они подменили кузена каким-то тюремщиком. Но – семь. Они не забрали семь. Этого никто не заберет. Я – внучка Праматери Сьюзен. Я смогу успокоиться. Семь. Я успокоюсь и что-то придумаю. Я внучка Сьюзен. Я, тьма сожри, уже спокойна.

– Прекрати плакать, птенец.

В ответ он только хлюпал носом.

– Эй, слышишь меня?

Нави хныкал и писал, изо всех сил игнорируя ее.

Дороти наклонилась к его уху, сложила губы бантиком и громко чмокнула воздух.

Нави резко обернулся к ней, плакать сразу забыл.

– Ты… что это?

– Я тебя поцелую, если поможешь разобраться с одной фразой. Здесь куча ошибок, не пойму – так писать или исправить.

Он порозовел.

– А… какие там ошибки?

Дороти взяла черновик и стала выводить числа. Конечно, не в строчку – вдруг мастер Густав заметит и разгадает их шифр. Она метала числа на лист как попало, то вверху, то внизу, то на полях, то между строк. Но Нави-то видел порядок появления.

14 – 6 – 15 – 33 – 21…

«Меня увозят, чтобы убить. Ты знаешь, как сбежать с острова?»

Он заморгал, раскрыл рот, потер виски.

– Как же… не может быть… что ты говоришь?

– Объясню потом. Сейчас скажи – да или нет? Ты давал ноль пятнадцать процента. А знаешь, как сделать больше?

Нави прищурился. Задача с числами – понятная, привычная безумному мозгу. Ясность успокоила его.

– Сколько нужно?

Дороти написала на черновике: 90%.

Нави отрицательно качнул головой.

Она черкнула: 75%.

Снова отрицание.

60%.

Нет.

45%.

Его глаза сузились, вихрь мыслей отразился в темени зрачков. Нави отнял черновик и написал: 37,42%.

– Не могу больше. Прости.

Монета – 9

20—28 мая 1775г. от Сошествия

Окрестности Бездонного Провала

– Мы горим! Ради богов, нужно садиться!

Слова мастера Гортензия были излишни. Все и так видели пылающий борт корзины, языки пламени, ползущие вверх, к веревкам.

– Но славный, они того и хотят!

Низа тоже была права. Этот лучник, казавшийся сперва таким неуклюжим, сумел попасть стрелой точно в горелку с маслом и опрокинуть ее. То был единственный способ заставить небесный корабль сесть. Прокол в шаре не принес бы вреда, смерть одного из пассажиров лишь заставила бы других взлететь повыше. Но пожар необходимо потушить, а в полете – нечем! Питьевая вода уже была вылита в огонь, но не справилась с ним, а лишь ослабила на время. Нужно садиться, или сгорят веревки, и корзина отпадет.

– Вниз, – приказал Хармон.

– Они убьют нас, чтобы забрать шар и Предмет!

– Глядишь, не убьют. Они люди, значит, сможем договориться. А вот с огнем – никак!

Мастер Гортензий рванул веревку, выпуская горячий воздух. Небесный корабль пошел вниз, но недостаточно быстро: его еще держал водород в верхнем шаре. Гортензий взял вторую веревку, потянул аккуратно, без усилия. Лишь малая часть водорода вышла в воздух, и Гортензий закрыл клапан. Но скорость снижения увеличилась, земля стала быстро приближаться.

– Правь туда, к реке! – крикнул Хармон.

– Да как тебе править? Это ж не конь!

Однако сам ветер как будто услышал его слова. Налетевший порыв толкнул шар ближе к речушке, бегущей по дну ущелья. Корзина стукнулась о камни, все попадали на пол. Низа вскочила первой, помогла Хармону подняться. Вместе выпрыгнули из корзины, шар тут же рванулся вверх, увлекая Гортензия.

– Помогите! – завопил мастер, швыряя Хармону веревку.

Торговец поймал ее, обернул вокруг ближайшего деревца. Вдвоем с Низой подтащил корабль к земле, привязал. Мастер выскочил из корзины c двумя котелками в руках.

– Тушите огонь! Скорее же! Дело моей жизни погибает!

Строго говоря, то было дело не жизни, а только последнего года, но Хармон не стал вдаваться в споры. Вдвоем с Низой они ринулись к реке, стали черпать воду и подавать Гортензию, а тот без устали лил ее на огонь. Часть веревок все же лопнула, корзина перекосилась, связанный Бут скатился прямо в пламя и завертелся, как уж. Но, наклонившись, корзина открылась струям воды, и тушить стало легче. Можно было даже не передавать котелки, а с размаху плескать водою с расстояния. Огонь быстро пошел на спад: часть языков погасила вода, другие затоптал Бут. Веревки еще тлели, но, к счастью, пламя так и не добралось вверх, до самого шара. Хармон с удовольствием отер лоб:

– Мы снова справились, а!

– Славный, обращаю твое внимание… – понизив голос, проворчал мастер.

Хармон поднял глаза. Вокруг подковою стоял отряд всадников.

Долгое время никто не говорил ни слова. Некоторые конники удивленно рассматривали шар, другие – Хармона и его спутников. Наконец, один подал голос, обращаясь не то к командиру отряда, не то к самому себе:

– Шиммериец, путевец, шаванка из Холливела, да еще какой-то связанный тип. Положим, шаванка – альтесса шиммерийца, но не понять, зачем им путевец и тот связанный. Странная компания.

Тем временем и Хармон разглядывал отряд. Большую его часть составляли обычные шаваны – обычные настолько, насколько это слово вообще можно применить к вооруженным до зубов могучим кочевникам. «Простых» шаванов было пятеро, еще пара держалась особняком. Тот умник, что угадал родину Хармона, тоже был западником, но отличался от прочих: имел светлое лицо, хитрые глаза, прическу, какую носят в центральных землях, и прямой меч, а не кривой, как у тех пятерых. Рядом с умником держалась женщина: рыжая, худая, жилистая, похожая на свой лук – гибкая, но сильная. Луки имелись и у других шаванов, но отчего-то Хармон понял: именно женщина сбила небесный корабль. А во главе отряда стоял самый странный парень изо всех. Он носил длинные усы на шаванский манер и шлем с козлиными рогами, будто какой-то дикарь из сказки. Но лицо его не было лицом ни дикаря, ни шавана. Таких ясных глаз, тонких насмешливых губ, надменно выпяченных подбородков Хармон много повидал на своем веку – вовсе не в степях, а знатных домах Альмеры и Короны. Узрев этого парня, торговец восстановил часть уверенности, которая было покинула его при виде грозных шаванов. Хармон умел говорить с такими. Уж что другое, а это – умел хорошо.

– Приветствую вас в королевстве Шиммери, милорд. Мое имя – Хорам Паулина Роберта из Мелисона.

– Лжешь, – бросил умник с прямым мечом. – Ты оброс бородою и жиром, и смердишь всеми пудами путевского сала, которое сожрал на своем веку.

Шаваны загоготали, но командир-альмерец нахмурил брови – слова умника понравились ему меньше, чем слова Хармона.

– Меня зовут Охотник, – сказал командир. – Со мною ганта Бирай и его люди, а также Неймир и Чара по прозвищу Спутники. Я признаю, что поступил не слишком учтиво, когда приказал Чаре прервать ваш полет. Но ваше судно увиделось мне такою вещью, в обладании которой я никак не могу себе отказать.

Он поднял глаза на верхний, водородный шар, упрямо тянущийся к небу, несмотря на нехватку газа. Лицо Охотника озарилось мечтанием.

– Корабль – наш! – прошипела Низа, берясь за кинжал.

– Весьма спорный тезис, – выронил Охотник.

Низа упрямо повторила:

– Мы не отдадим шар! Мы его придумали и создали, он – не ваш!

– Девочка, ты забыла закон Степи, – усмехнулся тот, кого назвали Бираем. – Что не можешь защитить – то не твое.

Хармон уже понял: имеет смысл говорить только с одним из этой стаи. Он сказал с наибольшей учтивостью:

– Милорд, я признаю ваше право сильного, но хочу обратить ваше внимание на такое обстоятельство. Мы везем небесный корабль в Фаунтерру для ее величества Минервы. Владычица будет крайне расстроена, не получив его.

– Корабль для императрицы?

– Именно так, милорд. Мы создали его для владыки Адриана, известного своей любовью к научным новшествам. Но владыка, к сожалению, почил, и теперь корабль предназначен ее величеству.

– Этот шар создан для Адриана?..

– Да, милорд.

Охотник улыбнулся, но не успел высказать причину своего веселья. За спинами шаванов раздался хриплый стариковский голос:

– Я его заметил первым. И он – на моей земле!

Три человека прошли между всадников и приблизились к Хармону. Когда он счел Охотника самым странным, то явно поспешил: тогда он еще не видел эту троицу. Новоявленные парни были наряжены в козлов. Их головы вместо шлемов покрывали рогатые черепа, их одежда была сшита из козлиных шкур с длинною белой шерстью. Тонкие клиновидные бородки довершали сходство. Правда, у младшего из троицы борода была еще слишком коротка и жидка, зато у старшего она свисала ниже груди, и снежной белизне ее позавидовал бы самый матерый горный козлище.

До того были забавны эти трое, что Хармон не сдержал усмешки – и в следующий миг что-то взорвалось в его голове, он очутился на земле, хватаясь за разбитый лоб. Старший бородач опустил блестящий длинный топорик:

– Никто не смеется над козьим народом!

Низа бросилась на него, но старик с неожиданной быстротою ударил ее в живот. К счастью, и Хармона, и Низу он бил обухом топорика. Девушка упала, корчась от боли, но не получив рану.

– Охотник, – сказал старик, – я первым увидел эту штуку в небе над моей землей.

– Но сбила корабль моя лучница.

– И он упал на мою землю!

– На землю Второго из Пяти, а не твою.

Старик зашипел с таким гневом, будто именно он здесь воплощал силу, а не Охотник с его головорезами:

– Кишш кенек! Второй – подлец и вор, как все шиммерийцы! Он украл земли козьего народа, но я верну их!

– С моей помощью, – мягко вставил Охотник.

– Козел северных гор поможет южному?

– Козел северных гор послал своих воинов на помощь южному собрату. Я веду этих воинов и не забыл своего долга.

Старик сразу перестал дрожать от гнева и заговорил совершенно спокойно. Он владел собою явно лучше, чем показалось вначале.

– Я ценю твою дружбу, воин северного козла. Не хочу тебя обидеть пустым спором. Но корабль из неба нужен мне!

– Зачем?

Старик наморщил лоб:

– Я вижу, что он представляет ценность.

– В чем же она состоит?

– Я… я дам тебе ответ после раздумий.

– Видишь, Зандур: такова разница между тобой и мной. Ты пока не знаешь, зачем тебе корабль, а я уже знаю. Потому я применю его для общего блага, а позже, если ты поймешь свою нужду, уступлю его тебе.

– Ммм… кишш кабарзо! Ладно, пусть так! Но я заберу пленников.

Старик говорил с сильным акцентом, Хармон не сразу понимал его слова. Когда смысл достиг сознания, торговец вскричал:

– Милорд, вы не можете отдать нас дикарю! По законам войны, мы – ваши пленники, а не его!

Охотник повел бровью:

– Славный Хорам говорит дело. Моя лучница одолела их и добилась их пленения. Всякий знает: теперь они принадлежат мне, а точнее – моей лучнице Чаре.

– Тут ты прав. Но козьему народу тоже причитается доля! Мы возьмем себе то, что найдем на пленниках.

Охотник вопросительно глянул на Чару. Она только развела руками – делайте, что хотите.

– Мы не возражаем, – сказал Охотник.

Зандур кивнул двум своим воинам, и Хармон с ужасом понял, что сейчас произойдет.

– Милорд, я прошу вас, не позволяйте…

Однако его уже схватили крепкие руки и принялись быстро обшаривать. Сорвали с пояса кошель, вывернули карманы камзола, полезли за пазуху…

– Милорд, прошу!..

Козлобородый юнец вытащил из-под сорочки Хармона Светлую Сферу. Удивленно моргая, показал старику Зандуру, и тот тоже уставился с недоумением:

– Это что за кишш?..

Шаваны вытаращили глаза. Ганта выронил:

– Дух Степи!..

Охотник широко и лучезарно улыбнулся:

– О, друзья мои, нам помогают и боги, и духи! Это Священный Предмет, возможно – говорящий!

Старик Зандур еще моргнул разок, а потом решительно схватил Сферу:

– Мое!

* * *

Лагерь шаванов находился на плато выше по реке, над водопадом. Был вечер, когда сюда привели пленников. С замиранием сердца Хармон ожидал увидеть целую армию, злобную орду, вторгшуюся в Шиммери, но в лагере их ожидали только двое часовых. Охотник раздал приказы. Пара шаванов взяла запас пищи и отправилась на ночную вахту у небесного корабля, другая пара разожгла костер, чтобы сварить похлебку. Охотник же с другими шаванами приступил к допросу пленников. Козлобородый старик Зандур отослал куда-то юнца, а сам с воином постарше остался поглядеть на допрос. Светлая Сфера теперь лежала за пазухой у Зандура, топорща козлиные шкуры и поблескивая в прореху.

– Ваша компания весьма заинтриговала меня, – заговорил Охотник, прохаживаясь над пленными. – Любопытство вызывают не только удивительные вещи, которыми вы до недавнего времени владели, но и сам подбор вашего отряда. Вы представляетесь настолько разными людьми, что легко вообразить невероятную личную историю за плечами у каждого из вас. Потому я желаю побеседовать с каждым по очереди, и начну, пожалуй…

Он остановил взгляд на Хармоне, торговец с готовностью кивнул. Однако ганта Бирай возразил:

– Не стоит, Охотник. Этот из них самый хитрец, так и льет тебе в уши свои сладкие речи. Он всех заморочит.

– Верно, – усмехнулся Охотник. – Тогда начну с девушки.

Он вынул кляп изо рта Низы. Она попыталась укусить его, но Охотник вовремя отдернул руку.

– Как вас зовут, смелая барышня?

Она промолчала, зло сопя.

– Как и зачем вы оказались здесь?

Низа не раскрыла рта.

– Ваше молчание, сударыня, не принесет никому пользы, но может сильно навредить здоровью.

– Мне нечего сказать подлецам и разбойникам.

– Вы осознаете, что мы можем причинить вам сильную боль?

Низа отвернулась от него.

– Позволь мне, – сказала лучница.

Охотник кивнул и отступил. Чара склонилась над Низой, вынула кинжал из ножен.

– Девочка, если ты еще не забыла свою родину, то вспомни и закон Степи. Ты и я – шаваны, мы сейчас в чужой земле. Шаван не враждует с шаваном на чужбине.

Чара взмахнула ножом и рассекла веревки на руках Низы.

– Ты свободна.

Низа подняла удивленный взгляд:

– Я могу уйти?

– Можешь.

– А мои спутники?

Лучница качнула головой:

– Они не шаваны.

– Что с ними будет?!

– Их судьба сильно зависит от того, как много все вы скажете. Их я могу принудить говорить, тебя – не стану. Решай сама.

После недолгого колебания девушка произнесла:

– Меня зовут Низа, я родилась в Холливеле. Ганта Гроза взял меня в плен и продал в рабство. Славный Хорам выкупил меня, чтобы спасти. Купил – и вернул мне свободу.

– Почему ты по-прежнему с ним?

– Он – хороший человек.

– Что это за штука, на которой вы летели?

– Это небесный корабль, зовется Двойной Сферой, он – потрясающий! Его придумал и построил мастер Гортензий, а славный Хорам дал денег, чтобы его улучшить. Теперь Двойная Сфера может поднять целых четырех человек и пролететь двадцать миль без посадки!

– Куда вы летели?

– В столицу, чтобы продать корабль ее величеству Минерве.

– Зачем он ей?

– Он же удивительный!

– А откуда взялся Священный Предмет, который нашли у Хорама?

Девушка сникла, понизила голос:

– Прости, этого я не скажу. Это не моя тайна, не могу ее выдать. Скажу одно: славный Хорам хотел отдать Предмет владычице.

– Продать?

– Нет, просто отдать, ведь так будет честно.

Чара сказала:

– Благодарю тебя за ответы. Ты поступила мудро. Если хочешь остаться с нами, то возьми, поешь.

Низа приняла миску похлебки, села возле Чары. Впрочем, есть она не могла: с нетерпением и страхом ждала того, как решится судьба Хармона.

Стоит заметить: сам Хармон чувствовал неожиданно мало страха. В первую минуту, когда Зандур вырвал у него Сферу, торговец обомлел, едва не рухнул в обморок. Казалось, кусок души выдрали из его груди! Уже так давно вся его жизнь вертелась вокруг Сферы, как колесо вокруг оси, а теперь эту ось отняли. Он ощутил, что катится прямиком в бездну…

Но потом пленников долго вели в лагерь. Журчала вода в реке, цокали копыта, ворчали меж собою шаваны, Неймир что-то нашептывал своей спутнице. Все звуки были так умиротворенны, будто ничто в мире не изменилось, и жизнь идет правильным чередом. И Хармон отвлекся от своей утраты, и подумал: чего горюешь, брат торговец? Ты ведь и хотел отдать Сферу задаром, для очистки совести! Правда, хотел отдать владычице, а не этому козлу. От нее получил бы какую-нибудь благодарность – хороший торговый патент или, может, корабль… Но подумай вот как: все, что случилось, – дикая случайность! Встретился нам именно этот отряд, и ровно тогда, когда шар немножко опустился после драки, и нашлась у них безумно меткая лучница, но заметила нас не она, а козлорогий старикан. Только боги могли так сковать цепочку совпадений, чтобы Сфера досталась козлу. Значит, такова их воля! Значит, боги наградят Хармона Паулу еще лучше, чем владычица. А самой лучшей наградой стало бы, чтобы вернули ему небесный корабль и Низу. Об этом Хармон и молился беззвучно, шевеля языком за кляпом, и боги слышали его! Низа уже избавилась от пут и получила миску отличного мясного варева – от зависти у Хармона аж бурчало в животе.

– Милорд, прошу вас, – промямлил он, желая скорее поговорить с Охотником и получить свою порцию похлебки.

– Нет, – возразил командир, – с вами я побеседую позже.

Он вынул кляп изо рта Бута. Избитый закатник все еще туго соображал:

– Что вам надо, а?

– Для начала, сударь, назовите свое имя.

– Я этот, Бут.

– Вы служите купцу Хораму?

– Этому? Нет.

– А кому?

– Ну, маркизу.

– Как зовут маркиза?

– Мираль-Сенелий, он того, вассал.

Чара предложила:

– Хочешь, я ему отрежу что-нибудь?

Охотник возразил:

– Попробуем пока воздержаться от крайних мер. Любезный Бут, поймите: необходимость задавать сотню вопросов утомляет мой язык и ранит чувство гордости. Сделайте же беседу приятной для нас обоих и слагайте реплики более чем из двух слов!

– Ну, это… я не виноват, меня по голове… Мираль-Сенелий – он вассал Второго из Пяти, вот кто.

Глаза Охотника сверкнули:

– Стало быть, вы служите Второму из Пяти?

– Нет, Мираль-Сенелию. Второго я видел только раз, но знаю, что мой маркиз подчиняется ему.

– Почему вы делите дорогу с купцом Хорамом?

– Маркиз приказал мне, а он прохвост.

– Маркиз – проховст? Отчего же?

– Да не маркиз, а этот. Ну, Хорам же. У них был уговор, Хорам обманул.

– Какой уговор имелся у Хорама с маркизом?

– Хорам должен был залететь туда! И не залетел!

– Куда, сударь?

– Ну, вниз, на дно!

– На дно чего? Скажите яснее!

– В Бездонную Пропасть! Второй и маркиз обещали Хораму деньги, защиту, все такое. Ему только надо слетать вниз и посмотреть. А он – гад!

Охотник выпучил глаза. Оглядел своих шаванов, будто ища подтверждения. Ганта Бирай сказал:

– Выходит, Второй из Пяти велел своему вассалу слезть на дно Бездонной Пропасти, а тот нанял Хорама, поскольку у Хорама – шар. Но Хорам не полетел вниз, а махнул наутек. Так все было?

– Ага! Ага! Гад он! Меня – по куполу!

– Скажите-ка, сударь, зачем нужно попасть на дно Пропасти? Что там такое, по мнению Второго из Пяти?

– Там… – Бут изменился в лице, задрожал. – Там это… Такое… Через эту штуку видно…

– Сударь, вы издеваетесь?

– Нет, я просто… Не знаю, как… Ну, там такое… Они видели – Хорам, мастер, голубка…

– Как они могли видеть, если вы так и не спустились?

– Да через эту! Что у него за пазухой! У козла! Она того… Она, чтоб ее!

Охотник глубоко вздохнул:

– Вашу судьбу не облегчит то, как вы терзаете мой слух. Я верно понял, что вы не опускались в Бездонную Пропасть, но увидели ее дно при помощи подзорной трубы?

– Да не труба! Мы в эту смотрели! Круглую, священную! В Сферу, да! Она подсветила…

При этих словах старик Зандур тревожно схватился за грудь, будто проверяя, не загорелась ли Светлая Сфера. А Охотник с улыбкой сказал:

– Пока с вас довольно. До следующей нашей беседы потренируйтесь составлять предложения. Мастер Гортензий…

Шаваны освободили изобретателя от кляпа. Он быстро заговорил:

– Да, я и есть Гортензий из Лаэма. Не стану туманить свою речь облаками лжи, а поспешу озарить ее лучами истины. В белокаменном Лаэме все знают, и вам не станет труда в том убедиться, что я являюсь мастером по печному делу, с великою сноровкой строю печи, прежде всего такие, что приспособлены для нагревания воды. В ходе своего труда я обратил внимание на одну черту, присущую горячему воздуху: он имеет склонность решительно подниматься над воздухом холодным. Использовав это открытие, а также собственный ученый ум и денежные средства славного Хорама, я соорудил корабль, способный бороздить небеса!

Его речь отозвалась огнем любопытства в глазах Охотника. Едва дослушав до конца, Охотник засыпал мастера вопросами. Все они касались технической стороны дела. Какой вес может поднять шар? Как высоко взлетает? Как долго держится в воздухе? Что происходит, когда воздух в шаре стынет? Есть ли возможность задать направление полета?

Мастер Гортензий просиял от такого живого интереса и стал отвечать с безудержным многословием. Упомянул и объем шара, и удельный вес горячего воздуха, и зависимость подъемной силы от высоты полета, и еще идову кучу научных деталей. Хармон мысленно проклял Гортензия, поскольку уже изнемогал от голода. Охотник же выглядел совершенно счастливым.

– Благодарю вас, мастер! Это поистине бесценные сведения! Откройте мне еще одну тайну: зачем нужен второй шар, подвешенный над первым? И почему у него нет своей горелки?

– Славный Охотник, этот вопрос выказывает вашу мудрость! Пусть не укроется от вас то, что нижний шар, наполненный горячим воздухом, имеет важные недостаки: сравнительно малую летучесть и высокую потребность в топливе. Но если дополнить конструкцию корабля вторым шаром, надутым не горячим воздухом, а…

– Водородом! – вскричал Охотник. – Да, конечно! Водород очень легок, но дорог, и нет способа менять высоту, не выпуская водород из шара. Горячий воздух сравнительно дешев, но его грузоподъемность мала. Сочетание двух шаров устраняет все недостатки!

– О, славный Охотник, сами боги мудрости зажгли звезду в вашем лбу!

Гортензий глядел на него так, как доброверы – на пророка. И не он один: глаза лучницы Чары также пылали от восхищения. Однако другие шаваны изнемогали от скуки, и ганта Бирай прервал научную дискуссию:

– Так, мы все поняли, кончай уже свою ученость. Одно скажи: у кого-то есть еще такие шары?

– Нет, я успел создать лишь один, ибо это – великий труд.

– И сколько он стоит? За какие деньги можно продать?

– Я рассмеюсь в лицо тому, кто предложит меньше трех тысяч золотых эфесов! Впрочем, вам стоит обсудить это со славным Хорамом, ведь Двойная Сфера принадлежит ему.

– Неужели?.. – хохотнул Бирай и выдернул кляп изо рта Хорама. – Ну-ка скажи, сколько даст владычица за круглого летуна!

Хармон облизал губы, откашлялся, попросил воды. Низа подала чашу, и он смочил пересохшее горло.

– Боюсь, ганта, ответ на ваш вопрос будет сильно отличаться, смотря по тому, я ли поведу торг с ее величеством, или вы. Видите ли, я не только являюсь законным хозяином аппарата, но и владею самой технологией его производства, а также секретами воздухоплавания. Договорившись со мною, ее величество получит и сам небесный корабль, и законное право строительства других, ему подобных. У вас же она сможет купить только данный аппарат, да и тот – краденый, пятнающий высокую честь императрицы. Согласитесь, что первое стоит много дороже второго.

– Не морочь мне голову. Я скажу, что шар – мой.

– Владычица вряд ли поверит, что вы, ганта, скача по степи, между делом занялись наукой.

– Ему поверит, – Бирай кивнул на Охотника. – Он умеет болтать по-дворцовому. А от тебя нужно одно: скажи правильную цену!

Охотник хлопнул его по плечу:

– Ганта, нет смысла тратить время на пустой вопрос, ведь мы не собираемся продавать небесный корабль.

– Почему нет?

– Да потому, что он требуется нам самим. И если вспомните наши планы, то легко поймете его применение.

Ганта нахмурился – и вдруг расхохотался.

– Дух Степи! Ай да хитрец!

– Благодарю, – кивнул Охотник и обратился к Хармону: – Любезный купец Хорам, к вам у меня самая долгая беседа, так не будем же задерживать ее начало.

– Разговор с вами принесет мне двойное наслаждение, если не будет нарушаться чувством голода.