Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 241 (всего у книги 355 страниц)

Едва Ворон умолк и отзвучали одобрительные овации, пророк заговорил:

– Позвольте спросить, господин обвинитель: откуда у вас шрам на руке?

– Это не относится к делу, ваше величество, – Ворон одернул рукав.

– Он похож на сильный ожог, либо на след еще худшего ранения. Боги не дали мне лекарского опыта, но мне думается, такой шрам сложно получить случайно.

– Это не относится к делу, – на сей раз произнес судья Кантор. – Суд призывает советника соблюдать порядок и следовать процедуре.

Не уделив Кантору и капли внимания, пророк устремил взгляд на Минерву:

– А вашему величеству известно, как появился шрам на руке человека, представляющего в суде ваши интересы?

– Это не относится к делу, – сухо отрезала Минерва, все еще злая и смущенная.

– Ваше величество знает происхождение шрама и ручается, что он никак не связан с делом? В таком случае, простите за беспокойство.

Франциск-Илиан поклонился с видом смирения. Мими вытерпела секунд десять, затем глубоко вздохнула и обратилась к Марку:

– Сударь, если вас не затруднит, ответьте советнику.

– Ваше величество, я предпочел бы этого не делать.

Повисла короткая пауза, смущение Минервы быстро улетучилось.

– Сударь, я не ослышалась? Вы только что отказали моей просьбе?

– Я лишь имел в виду, ваше величество, что сейчас не время и не место…

– Я не забуду, сударь, а непременно спрошу вас после суда, и вы обязательно ответите. Разговор состоится с тою лишь разницей, что тогда я буду зла.

Марк глянул на Эрвина и, не найдя поддержки, выдавил:

– Я получил рану в замке Первой Зимы. Меня пытали люди герцога Ориджина.

По залу пронесся шорох голосов.

– Почему они пытали вас? – осведомилась Минерва.

– Я… ваше величество, они нашли у меня яд.

– Вы приехали в Первую Зиму с пузырьком яда в кармане? Собирались кого-то отравить?

– Не собирался, но… я имел такой приказ, ваше величество.

– От кого?

– От владыки Адриана.

– И кто был вашей целью?

– Герцог Эрвин Ориджин.

Голоса сделались громче. Минерва оглянулась, заставив лордов утихнуть.

– Владыка послал вас убить герцога Эрвина?

– Да, ваше величество. Чтобы подавить мятеж в зародыше.

– Но вы решили не исполнять его приказ?

– Я… не думал, что мне представится возможность.

– А если бы представилась, то?..

– Ваше величество, ситуация была неясная. Я хотел сперва поговорить с герцогом, разобраться во всем, а уж потом принимать какие-либо решения.

– Но в ходе разговора герцог заподозрил вас и обыскал, и обнаружил яд?

– Да, ваше величество.

– И бросил в пыточную камеру, где вы и получили шрам?

– Да, ваше величество.

Мими обернулась к Эрвину. Он кивком подтвердил истинность сказанных слов.

– Что ж, сударь, это лишний раз доказывает милосердие герцога. Редкий лорд Полари оставил бы вас в живых. Однако… – она повернулась к пророку, – ваше величество, история любопытна, но я все еще не понимаю, как она относится к делу.

Южный король огладил бороду.

– Ваше величество, протекция сейчас подчиняется лорду-канцлеру, а не вам?

– Мне хватает забот и без протекции. Я благодарна лорду-канцлеру за то, что он взял часть на себя.

– Выходит, это герцог Ориджин назначил Марка и главою протекции, и обвинителем в суде.

– Так и было. Я лишь одобрила выбор.

– Задумайтесь, владычица: Марк собирался убить герцога Ориджина, а тот отдал его на пытки. Но всего полугодом спустя меж ними сложилось такое доверие, что герцог сделал Марка своей правой рукою на важнейшем судебном процессе. На чем строится такое доверие?

Мими умолкла в замешательстве. Франциск-Илиан сказал:

– В те былые годы, которые я отдал власти и двору, я пришел бы к однозначному выводу: Марк боится герцога. Страх заставляет Ворона безоговорочно выполнять приказы, исходящие от лорда-канцлера. В те годы, когда не чуждался дворцовых интриг, я бы задался вопросом: какой приказ отдал герцог Марку, назначая его обвинителем на процесс? Велено ли ему любой ценою уложить лорда Менсона на плаху?

– Я готов дать вам ответ, господин советник, – голос Ворона прозвучал вполне твердо.

Франциск-Илиан повернулся к нему.

– Прискорбно число тех тайн мироздания, что сокрыты от меня… Но человеческая ложь слишком проста и груба, чтобы составлять тайну. Помните об этом, когда начнете говорить.

Не моргнув глазом, Ворон сказал:

– Герцог Ориджин приказал мне добиться справедливости. Я должен дать лорду Менсону возможность оправдаться, если ему будет что сказать в свое оправдание.

Глаза пророка широко раскрылись. Кажется, впервые за весь процесс он услышал что-то действительно неожиданное. Марк продолжил с заметным удовольствием:

– Скажу больше, ваше величество. Я вышел на процесс с изрядными сомнениями в виновности Менсона. На первом заседании я боялся раскрыть рот, чтобы ненароком не потопить невинного бедолагу. Но в ходе слушаний сомнения пропали. Теперь я верю, что шут убил владыку, и вовсе не приказ лорда-канцлера укрепил мою веру, а поведение самого шута!

– Довольно! – Рыкнул председатель Кантор. – Наше терпение исчерпано. Суд делает предупреждение советнику за посторонние беседы и попытки манипуляции ее величеством. Суд делает предупреждение обвинителю за попытку вынести вердикт вместо суда. Не вынуждайте суд принимать крайние меры.

Пикировка прекратилась, Франциск-Илиан и Марк принесли судьям извинения. Кантор выразил удовлетворение.

– Желает ли господин советник возобновить опрос этих свидетелей?

– Я выяснил все, что требовалось. Благодарю, ваша честь.

– Право опроса свидетелей переходит к обвинителю.

Марк развел руками:

– Данные свидетели высказали все важное для сути дела.

– Свидетели могут быть свободны, – объявил Кантор. – Свидетелям рекомендуется остаться в Фаунтерре до окончания слушания.

Как и прежде, рыбаки почитали Минерву окончательной властью и не двинулись с места без ее позволения. Когда владычица подтвердила слова судьи, четверо альмерцев поклонились до земли, пожелали здравия ее величеству и всем их светлостям лордам, после чего покинули зал. Кантор объявил перерыв.

Прежде, чем Мими успела спросить Эрвина о его догадках, он ускользнул со своего места. Разыскал Деда, не без труда нашел уединенное место для разговора.

– Милорд, эти двое начали удивлять меня – Менсон и шиммериец. Все характерные для них причуды все равно не объясняют их поведения. Что вы о них думаете?

Дед сказал:

– Я могу думать, к примеру, что у пророка слишком отросла борода. Пожалуй, именно она придает ему излишнего комизма. У кого борода бела и длиною больше фута, тот понимает, что видом стал похож на доброго волшебника из сказки, и становится склонен к шуточкам да фокусам. Укоротить ее вполовину – станет король похож на короля, сразу властности прибавится. А укоротить на три четверти, оставить бородку в пару дюймов, какая вместится под забрало – тут и суровость придет, и воинская честь.

– Благодарствую, милорд, – кивнул Эрвин. – Если надумаю завести бороду, всесторонне учту ваш совет. Но вот что я хотел сказать…

– Вам бы стоило начать, милорд, именно с того, что хотели сказать – дабы собеседник знал желанный для вас ход беседы.

– Я уже понял свою оплошность. Итак, о Менсоне с пророком. Они ведут себя странно, как для обвиняемого с советником. Конечно, я не был на месте обвиняемого, но имею одну догадку: кажется, главная цель обвиняемого – оправдаться. Это согласуется с вашим судейским опытом?

Дед поразмыслил:

– Видел я одного ответчика, он то падал в обморок, то просил передышки, то отсрочки, то поспать – словом, ставил целью затянуть процесс. Позже оказалось, он позвал на помощь своего дядю-богача, вот и тянул время, пока тот приедет в город и подкупит обвинителя. Другой ответчик взял за цель блистать красноречием. Не так ему важно было, что именно говорить, а важна красота и сила слова. Лишь потом я понял: в зале сидела его любимая, он при ней хотел выглядеть умником… Но если брать в большом числе, то да, милорд, по большинству ответчики желают оправдаться.

– А эти двое – как будто, нет! Менсон не сказал ни одной фразы, которая служила бы его оправданию. Да и само обвинение его не сильно тревожит. Он злится лишь тогда, как речь заходит о мужеложестве. Пока об убийстве – смеется и шутит. Советник же вовсе ведет странную игру: то и дело взывает к Минерве, но невозможно понять, чего от нее хочет. Просил помиловать, она отказала – он не расстроился. Просил распустить суд, она снова отказала – он доволен. Давил, чтобы назвала Менсона убийцей, она назвала – он, как будто, разочарован. К чему он стремится – вы понимаете?

– Милорд, я знаю историю, весьма подходящую к случаю. Но не расстроит ли вас ответ посредством истории?

– Почему вы об этом спросили? Обычно ведь не спрашиваете.

– Мы в здании Палаты, милорд.

– Ах, да, верно! Как я не подумал… Что ж, я готов и в Палате выслушать вашу притчу.

– Однажды Джек-Плотник ходил по базару и хотел купить мышей. Подошел к одному торговцу, тот ему: «Джек, купи кота! Отличный кот – хвост трубой, глаз фонарем, коготь бритвой, а мурлычет так, что в доме покой и дети спят». Джек в ответ: «Кот у меня имеется, а вот мышей нету. Мне бы мышей купить». Двинулся дальше. Второй торговец говорит ему: «Джек, купи собаку! Пес что надо: скажешь сидеть – сидит, скажешь спать – спит, скажешь лаять – стекла звенят. Бросишь палку – принесет. Бросишь коромысло – принесет. Дашь коромысло с двумя ведрами – и то несет, только надо слева чуток помочь. Купи пса, отличный пес!» Джек в ответ: «Есть у меня пес. Вот мышей бы купить…» Подошел к третьему торговцу, тот ему – козу: «Купи козу, Джек! Уж на что прекрасная – глаза выплачешь от счастья! Вот послушай…» Джек оборвал на полуслове: «Есть у меня коза, мне бы мышей!..» Торговец ему: «Я так и знал, что пригодятся! Нарочно для тебя припас десяток мышек». Джек: «Хорошие?» Торговец: «А то!» Джек: «Скребут?» Торговец: «За ночь половицу насквозь!» Джек: «Пищат?» Торговец: «Пищат так, что и глухой не уснет!» Джек: «Зерно жрут?» Торговец: «Зерно жрут, хлеб жрут, сыр жрут, мясо, картошку, яйца – все жрут. Вчерась моего петуха загрызли и сожрали – потому продаю. Иначе б себе оставил». Ну, Джек раскошелился, уплатил как надо и понес мышей домой. Торговец ему вслед: «А зачем они тебе?» Джек отвечает: «Выпущу дома, кота проверю. Если переловит – знать, не зря сметану ест».

* * *

После обеденного перерыва Ворон вызвал своих оставшихся свидетелей: кайра Хайдера Лида, личного лекаря владыки Адриана и агента протекции Рыжего.

Кайр описал, как по приказу лорда-канцлера провел поиски вдоль берегов Бэка и в двух милях от места крушения поезда обнаружил мертвое тело императора. Тело было предварительно опознано графом Эрроубэком и агентом протекции Итаном, уложено в гроб, опечатано и отослано в столицу поездом, под личной охраной кайра Лида. Подмена гроба в дороге совершенно исключена, так что на опознание к лекарю попало то самое тело, которое было найдено на берегу Бэка.

Минерва вмещалась чтобы спросить, где сейчас Итан и придет ли он на заседание. Кайр Лид ответил, что агент Итан по личным причинам был вынужден покинуть Фаунтерру, но его показания не обязательны, ведь теми же самыми знаниями обладает и сам кайр Лид. Во время опознания и отправки тела они постоянно были вместе.

Франциск-Илиан задал вопрос о том, кто именно обнаружил тело. Кайр ответил: владыку нашли местные крестьяне. Тело находилось в заливе, ярдах в двадцати от берега, вмерзшее в лед. Крестьяне вышли на лед, чтобы сделать прорубь для рыбалки, смели снег и увидели жуткую картину. Целую неделю мужики не могли решиться, что делать с важным покойником в генеральском мундире. На счастье, тут появились кайры и сняли с крестьян это бремя.

Пророк спросил, где были найдены остальные тела погибших в поезде. Ответ гласил: либо внутри поезда, либо в пределах одной мили ниже по течению. Тело Адриана увлекло течением значительно дальше и отнесло в боковой залив. Именно потому его не могли обнаружить так долго. Может ли кайр объяснить, почему труп Адриана повел себя иначе, чем остальные? Возможны два объяснения: либо тело покойного проплыло часть расстояния на деревянном обломке вагона, либо при падении в воду владыка был еще жив и барахтался из последних сил, а только позже утонул.

– В таком случае, кайр, не скажете ли, почему владыка не выплыл на берег, а до самой смерти греб вниз по течению?

– Не имею понятия, господин советник. Я докладываю, что видел, и не строю догадок.

– Вероятно, существовала причина, мешающая владыке выйти на берег? Например, некая опасность ждала его на берегу и вынуждала плыть дальше?

– Если была опасность, мне о ней ничего не известно. Я проводил допрос свидетелей из числа рыбаков, они не докладывали ни о какой опасности на берегу. Господин советник, мне кажется более вероятной первая версия: труп зацепился за обломок древесины и потому уплыл далеко. Сомневаюсь, что после искрового удара владыка не только выжил, а еще и сумел проплыть целую милю в ледяной воде.

Тогда Франциск-Илиан спросил:

– Кайр, вы получали приказы лично от герцога Ориджина?

– Так точно.

– Повторите-ка ваш приказ дословно.

– Это не относится к делу! – вмешался Ворон.

– Не вижу препятствий для ответа, – благосклонно кивнул Лид. – Герцог Ориджин велел мне провести тщательное расследование, найти тело владыки Адриана и с предельной точностью выяснить обстоятельства его смерти.

– Приказывал ли герцог скрыть что-либо от этого суда?

– Никак нет. Я убежден, что милорд не мог отдать столь противозаконного приказа.

– Можете поручиться в этом?

– Клянусь Светлой Агатой!

Пророк удовлетворился и позволил вызвать следующего свидетеля. Им был личный лекарь владыки Адриана. Он принес с собой большой рисунок скелета, на коем и показал лордам Палаты решающие признаки опознания: два зуба владыки, заключенные в коронки, и дефект левой берцовой кости, оставшийся после неудачного учебного поединка. Лекарь сообщил, что, к великому сожалению, черты лица покойного были слишком повреждены и исключали опознание. Но рост, цвет волос, размер бородки, форма ладоней, длина пальцев совпадали с его величеством. А зубы и берцовая кость устраняли последние сомнения.

За эти слова зацепился Франциск-Илиан:

– Стало быть, лекарь, вы не имеете абсолютно никаких сомнений, что осмотренный вами труп принадлежал владыке?

– Ваше величество, – изрек лекарь, – в медицинском деле крохотная доля сомнений всегда остается. Лишь богам и Праотцам все известно достоверно.

– Выходит, вы не уверены, что тело принадлежало владыке?

– Все приметы полностью совпадали с его величеством.

– Экая любопытная логика. Выходит, если ваши приметы полностью совпадут с чьими-нибудь, – то вы и есть он? Что сказали бы братья-близнецы о вашей теории?

Лекарь насупился.

– Ваше величество, у владыки Адриана не было брата-близнеца.

– Однако его приметы могли подойти кому-то еще?

– Не думаю, что такое возможно.

– Вы готовы принести клятву?

– В чем, ваше величество?

– Что осмотренный вами труп принадлежал владыке Адриану.

– Я готов поклясться, что его приметы идеально подходили именно владыке, и никому другому.

– Поклянитесь.

– Клянусь именем Янмэй Милосердной.

– Благодарю вас.

Стоит отметить: Менсон как будто потерял всякий интерес к происходящему. Пока пророк вел допрос свидетелей, он откровенно скучал. Пожевывал бородку, разглядывал немногих барышень, имеющихся в зале, перебирал бумаги своего советника. Из какого-то документа попытался сделать розочку: долго трудился, но вышел не цветок, а в лучшем случае жаба.

На свидетельскую скамью тем временем вызвали агента Рыжего. Он использовал все тот же рисунок скелета и рассказал, как провел осмотр тела на предмет причины смерти. Рыжий радовался вниманию и обилию слушателей, и не жалел слов, описывая степень разложения и разрушения тела. Эрвин всерьез забеспокоился о Мими. Кажется, она держалась молодцом, но Эрвин все же решил не испытывать прочность нервов владычицы и сказал громко:

– Свидетель, мы поняли, что тело серьезно пострадало. Довольно жутких подробностей, скажите главное: от чего умер Адриан?

Рыжий споткнулся посреди речи и обратил к герцогу смущенный взгляд:

– Ваша светлость, я не могу…

– Это почему же?

– Тело подверглось большому разрушению, и причину смерти нельзя установить точно… У трупов погибших от искрового удара наблюдается сердечный спазм. Но в теле владыки сердечная мышца размягчена гниением, и невозможно понять… Затем, утопленники имеют воду в легких. Но у этого покойника рыбы проели шею и гортань, так что вода могла просто затечь через отверстие… Наконец, затылочная кость черепа повреждена ударом, значение которого тоже сложно определить…

От последних слов все в зале притихли. Судья Кантор выразил общее удивление:

– Свидетель, о каком ударе идет речь?

Рыжий огляделся, увидел, сколь прочно завладел вниманием зала, и заговорил весьма вдохновенно:

– Изволите видеть, вот здесь, в верхней части затылочной кости, наблюдался пролом. Он возник, видимо, от сильного тупого удара – например, о бревно или камень.

– Прежние свидетели не упоминали, что владыка получил удар по голове. Как вы можете это объяснить?

– Вероятно, владыка зашибся головой, когда падал с крыши вагона в реку. Бэк не особенно глубок в том месте, возможен удар о камни на дне. Либо же сверху на владыку могла упасть какая-то твердая часть вагона.

– Является ли смертельной такая травма головы, как вы обнаружили на теле?

– Не обязательно. По меньшей мере, она должна была оглушить владыку и лишить чувств. В худшем случае, могла убить – если он к тому моменту еще не был мертв.

– То есть, вы не можете твердо заявить, умер владыка от искрового удара или от травмы, полученной при падении?

– Я не могу, ваша честь. Ручаюсь: никто не сможет, при таком-то состоянии тела. Чиф подтвердит… виноват, господин начальник протекции: я – лучший в столице специалист по мертвецам.

– Вы можете точно установить, случилась ли травма головы до или после искрового удара?

– После, ваша честь. С такою травмой черепа владыка не смог бы стоять на ногах. А свидетели-рыбаки показали, что владыка стоял, когда шут напал на него.

Судья Кантор удовлетворился полученными ответами, но Франциск-Илиан оживленно продолжил опрос.

– Скажите, сударь, вы можете объяснить то место, где было найдено тело?

– Легко, ваше величество. Мертвое тело, находясь в воде, распухает от газов, выделяемых при гниении. Увеличившись в объеме, тело стало легче воды и всплыло на поверхность. Трение об дно перестало его сдерживать, и тело было увлечено течением вниз по реке. По случайности – например, столкнувшись с бревном или камнем на отмели – оно сместилось вбок от центра реки и заплыло в залив. Там, в стоячей воде, его застиг ледостав – и заморозил тело прямо посреди залива. Где оно и было найдено крестьянами.

Рыжий оглянулся с победным видом, призывая всех восхититься. Пророк уважительно кивнул:

– Весьма докладное и логичное объяснение, благодарствую. Вот только меня терзает одна загадка: отчего тело владыки проделало вдвое больший путь, чем тела остальных несчастных? Полагаете, речное течение оказало императору посмертную честь и понесло его с удвоенной скоростью?

Рыжий сконфузился, но не замедлил с ответом:

– Кайр Лид давал целых два объяснения, ваше величество.

– Верно. Ни одно из них не согласуется с вашими словами. Вы говорите: с такою травмой головы владыка не мог стоять на ногах. Значит, не мог и плыть, и, стало быть, не греб вниз по реке, спасаясь от опасности. Вы говорите: владыка ударился о дно или был накрыт сверху тяжелым фрагментом вагона. Значит, он оказался под обломками, а не сверху на них, и не мог уплыть дальше, зацепившись за кусок древесины. Чем же объяснить странное перемещение тела на две мили?

Рыжий замялся:

– Виноват, ваше величество…

– Я имею одну догадку. Скажите, согласны ли вы с нею. Что, если некто живой вытащил тело владыки на берег, перенес на две мили ниже по реке и бросил в залив?

Рыжий задумался, потирая переносицу.

– Ммм… ваше величество, боюсь, так не могло быть. Тело изрядно повреждено рыбами. Если бы его несли по берегу, этого бы не случилось.

– Быть может, рыбы попортили тело, когда оно уже находилось в заливе?

– Оно вмерзло в лед посреди залива, а значит, оказалось в заливе как раз перед ледоставом. Рыбы не имели времени повредить тело.

Подумав, Рыжий добавил:

– И я не вижу ни единой причины кому-либо делать такое. Это отсрочит момент находки тела – а зачем кому-то подобная отсрочка? Янмэйцы хотели скорее короновать новую владычицу, агатовцы – отпраздновать победу. Задержка никому не была на руку.

– Свидетель, вы не лорд, и не вам разбираться в политике! – приструнил Рыжего судья Кантор.

Эрвин подал голос:

– Я разбираюсь в политике, ваша честь, и подтверждаю слова свидетеля. Всем сторонам хотелось скорейшей определенности, а не тумана и проволочек.

Франциск-Илиан огладил бороду и сказал с легкою ноткой лукавства:

– Коль эта версия отброшена, я предложу еще одну. Уважаемый свидетель, скажите, возможно ли следующее. Получив искровый удар, владыка не умер. Он пережил и падение в воду, и сумел выбраться на берег. По неким, известным ему причинам владыка не захотел обращаться к графу Эрроубэку и двинулся не в сторону замка, а в противоположную – на юг, вниз по реке. Названные две мили владыка проделал сам, своими ногами! Затем неизвестный убийца настиг его и нанес смертельный удар по голове. Чтобы замаскировать свое деяние, убийца бросил тело в воду. Оно затонуло, но спустя несколько дней – как раз перед ледоставом – распухло и всплыло, и вмерзло в лед, где позже и было найдено.

Зал накрыла тишина.

– Второй убийца?.. – шепотом выдохнула Минерва, но была услышана.

– Этот ключ подходит ко всем загадкам, не правда ли?

Рыжий покосился на Эрвина. Тот знаком разрешил говорить. Рыжий осторожно подал голос:

– Ваше величество… и ваше величество… состояние тела не противоречит такой версии. Удар искрой ниже поясницы вполне можно пережить. Вот только… владыка найден в том же мундире, в котором упал в воду. Зачем ему идти две мили в мокрой одежде и нещадно мерзнуть? Отчего было не поискать укрытия или огня?

– Второй убийца дает ответ и на это. Если, положим, владыка знал, что за ним гонится асассин, то не мог терять времени на поиски сухой одежды

– Ммм… да, ваше величество… наверное, ваше величество.

Франциск-Илиан окинул взглядом судей, обвинителя, свидетелей, Минерву.

– Кто-либо в этом зале видит доводы против моей гипотезы? Кто-либо может доказать, что владыка погиб от искры, а не вышел на берег живым и уже там был убит ударом по голове?

Ответом послужило молчание.

Пророк поднялся и отвесил судьям сдержанный поклон:

– Прошу освободить ответчика за отсутствием состава преступления.

Менсон, доселе занятый бумажной жабкой и содержимым собственного носа, теперь уважительно глянул на советника:

– Ай, хорош!

Пророк хлопнул его по плечу:

– С меня полсотни золотых, друг мой. Пойдем отсюда.

И оба поднялись с очевидным намерением – покинуть зал.

– Обвинение еще не снято! – вскричал Кантор. – Ответчику – оставаться на месте!

– По заветам Юмин, сомнения трактуются в пользу обвиняемого. Факт убийства искровым кинжалом невозможно доказать. Нам с лордом Менсоном нечего здесь делать.

– Ваш второй убийца – тот же самый Менсон! Он ударил кинжалом, а потом, на берегу, добил камнем!

– Ваша честь не может доказать этого. Никто не видел, как Менсон вышел на берег.

– А вы не можете доказать, что второй убийца вообще существовал!

– Милейший, я и не должен. Дело обвинителя – доказывать, наше – сеять сомнения. И уж в сомнениях, поверьте, меня никто не превзойдет.

С высоко поднятыми головами Франциск-Илиан и Менсон двинулись в зал. Леди Ребекка рассмеялась. Принц Гектор выругался таким громким шепотом, что слышала половина Палаты. Мими заерзала на месте, не в силах, кажется, понять, что же происходит.

Ворон Короны откашлялся. Внимания не привлек – откашлялся снова, громче. Когда и это не возымело действия, он жутко гортанно закаркал:

– Каррр! Каррр! Воррроны кружат над лорррдом Менсоном! Чуют погибель скорррую!

Все уставились на него:

– Как прикажете понимать, сударь?!

– Его величество советник желает превратить слушание в балаган. Я иду навстречу пожеланию столь знатного гостя. Карррр! Пррредательство осталось! Смеррртоубийство снято, но предательство стрррашнее! Смерррть Менсону, смееерррть!

– Порядок в зале! – Яростно вскричал председатель. – Обвиняемый и советник – вернитесь на место. Обвинитель – извольте говорить человеческим голосом!

– Как прикажете, ваша честь, – мигом успокоился Марк. – Удар ножом, нанесенный собственному сеньору, означает вассальную измену тяжкой степени. Кодекс Ольгарда Основателя, регулирующий вопросы феодальной чести, предусматривает лишь одно наказание за такую измену: смертную казнь. Даже если суд признает лорда Менсона невиновным в убийстве, истец все равно будет настаивать на высшей степени наказания – за феодальную измену.

Не теряя спокойствия, Франциск-Илиан уточнил:

– Стало быть, истец отказывается от первого обвинения – убийства, – и оставляет только второе – измену?

– Право выносить вердикты принадлежит суду, а не истцу, – ответил Марк. – Истец лишь указывает на преждевременность радостных чувств в душе ответчика. Впрочем, если ответчику милее умереть за измену, а не за убийство, то можно понять его радость.

Франциск-Илиан пожал плечами:

– Ваше величество, милорды и миледи. Обвинение в измене столь же несостоятельно, как и предыдущее. Я покажу это сейчас с великой легкостью, и мы разойдемся по домам, не отнимая больше времени у владычицы. Баронет Эмбер, не будете ли вы любезны ответить на несколько вопросов?

– Если того пожелает суд.

– Суд желает прекратить хаос! Советник, вы вызываете баронета Эмбера как своего первого свидетеля?

– Можно и так назвать, если угодно.

– Стало быть, вы предлагаете перейти к опросу свидетелей ответчика? Обвинитель, вы имеете возражения?

Марк развел руками:

– Позволяю ответчику уцепиться за соломинку. Пускай обломит ее собственными руками.

– Вычеркнуть ремарку из протокола. Советник, приступайте к опросу баронета Эмбера.

– Благодарю, ваша честь. Баронет Эмбер, вы служите первым секретарем имперской дворцовой канцелярии?

– Да, ваше величество.

– Вы получаете сведения обо всех присягах и клятвах, принесенных по отношению к Короне?

– Да, ваше величество.

– Не сообщите ли суду, какие присяги приносил обвиняемый, лорд Менсон Луиза?

– Мне нужно свериться с учетными книгами, это займет немало времени.

– Я убежден, что вы, готовясь к данному процессу, просмотрели все документы, связанные с лордом Менсоном.

– И тем не менее, ваше величество, я предпочел бы перепроверить их.

Франциск-Илиан усмехнулся с невозмутимостью мудреца, предвидящего все на свете.

– Я взял на себя труд запросить в канцелярии копии соответствующих документов. Будьте добры, взгляните на них и подтвердите, что копии заверены надлежащим образом.

Пристав передал Эмберу две грамоты, он бегло скользнул по ним глазами.

– Все правильно, ваше величество. Это заверенные копии документов из архива дворцовой канцелярии.

– О чем в них говорится?

– Пятого мая одна тысяча семьсот сорок четвертого года лорд Менсон принес вассальную клятву верности владыке Телуриану. Восьмого апреля одна тысяча семьсот сорок шестого года лорд Менсон принес военную клятву верности Империи, вступая на службу офицера имперского морского флота.

– Баронет Эмбер, данные клятвы сегодня имеют силу?

– Вашему величеству лучше задать этот вопрос законнику.

– Я задаю его вам, как дворянину на службе Короны. Если вы колеблетесь в вопросе о том, как действует вассальная клятва, можете ли вы успешно служить ее величеству?

– Не колеблюсь. Вассальная клятва приносится лично и теряет силу со смертью сеньора. Присяга лорда Менсона владыке Телуриану недействительна после смерти последнего.

– А офицерская присяга?

– Очевидно, потеряла силу в тысяча семьсот пятьдесят пятом, когда приговор суда лишил лорда Менсона адмиральского чина.

– В таком случае, можем ли мы утверждать, что прошлым декабрем лорд Менсон был связан какою-либо присягой?

– Ваше величество, мне нужно свериться с учетными книгами.

– На поданный мною запрос канцелярия ответила, что о клятвах лорда Менсона есть только эти две записи.

– Тем не менее, я должен…

– Хватит юлить! Все вы помните, Эмбер! – Резкий скрипучий голос принадлежал лорду Дагласу Литленду. – После коронации владыки Адриана лорды Великих Домов и придворные собачки собрались для присяги. Там же был и Менсон, а герцог Айден Альмера заявил: «Эта мразь не должна произносить клятву! Для всех нас будет позором, если шут скажет те же слова, что и мы!» Герцог Морис Лабелин согласился с Альмерой, и принц Гектор, и мой брат, герцог Литленд. Адриан тогда просто спросил Менсона: «Ты же не предашь меня, правда?» – а тот ответил: «Колпак и корона дружны!» Вы там были, Эмбер.

– О, благодарю за напоминание, милорд, – не моргнув глазом, ответил первый секретарь. – Действительно, Адриан пошел навстречу лордам и не стал принимать у Менсона вассальную присягу.

– Тогда каким образом лорд Менсон мог совершить измену?

– Он ударил владыку ножом, ваше величество.

– Это не доказано, сударь. А даже будь это доказано – отвлечемся от эмоциональной силы слов и посмотрим в суть. Изменить клятве может лишь тот, кто ее приносил. Тот же, кто не присягал на верность, может ударить кого угодно – и это будет считаться не изменою, а всего лишь нанесением увечья.

– Он поднял руку на императора!

– Уважаемый лекарь владыки упоминал, что на ноге Адриана имелся след от ранения в учебном поединке. Кто-либо в зале знает воина, нанесшего эту рану?

– Я знаю, ваше величество, – поднялся капитан Шаттэрхенд.

– Был ли воин казнен за измену?

– Никак нет, ваше величество. Этим воином был я. Владыка похвалил меня и наградил за мастерство и честность в бою.

– Имеется прецедент, – подытожил Франциск-Илиан, – не всякий удар, нанесенный владыке, можно считать изменой. Сам владыка счел правильным не казнить, а наградить своего противника.

– То был учебный поединок, – возразил баронет Эмбер. – Он велся затупленными клинками.

– В зале много славных воинов. Я верю, все они подтвердят: даже затупленным клинком при большом желании можно убить, и даже Гласом Зимы можно не убивать, если не хочешь. Герцог Ориджин, лорд Нортвуд, граф Лиллидей, вы согласны со мною?

Все выразили согласие.

– Стало быть, учебный поединок имеет одно ключевое отличие от смертельного: договоренность сторон. Когда два мечника условились биться не насмерть, а ради тренировки, то это и есть учебный поединок. Иными словами, по согласию владыки можно ударить его мечом – и не совершить измены. Может ли кто-либо доказать, что лорд Менсон атаковал владыку без согласия последнего?