Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

Брат Абель утвердительно покачал головой – так, будто и не ждал от Марка ничего иного.

– При вас был найден один документ, содержание которого определило особое к вам отношение. По крайней мере, на первых порах.

Он поднял и показал Марку дорожную грамоту: «Именем Великого Дома Ориджин…»

– Хочу, чтобы вы уяснили. Данный документ не оправдывает ни одного из совершенных вами деяний. Он не может ослабить суровость суда и смягчить наказание. В землях его преосвященства закон для всех един, ибо все мы – от сапожника до герцога – не более, чем божьи черви. Однако из уважения, питаемого нами к древности и святости земли Ориджин, мы сделаем вам уступку: дадим еще одну возможность рассказать все. Без огня и щипцов, без дробления костей и вырывания зубов… Сейчас, здесь вы можете рассказать всю правду – и сохранить ваши тела пригодными для дальнейшей службы герцогу Ориджину. Если, конечно, вы действительно служите ему.

– Какую правду ты хотел бы услышать, брат Абель? – спросил Дед.

– Единственно возможную: истинную.

– Задавай вопросы, и я утолю твое любопытство, насколько смогу.

Брат Абель пошуршал бумагами, смочил перо в чернилах.

– Ты удовлетворишь мое любопытство в самой полной мере, хочешь того или нет. А начнем мы с очевидного вопроса: твое подлинное имя?

– Я не могу ответить, – сказал Дед. – Не прими за оскорбление, брат Абель. Дело в том, что однажды я дал зарок: восемь лет не называть своего имени. С того дня минуло только шесть лет.

Монах ухмыльнулся и подвинул к Деду лист бумаги:

– Коль не можешь сказать – напиши. Надеюсь, твой обет допускает это.

– Сожалею. Зарок исключает любые поблажки – иначе ценность его была бы низка. Однако, если вид написанного имени удовлетворит тебя, то можешь прочесть его в одной из своих книг.

Дед указал взглядом, и монах обернулся к стеллажам за спиной.

– Хочешь сказать, ты упоминаешься в этих реестрах? Стало быть, уже представал перед судом? Что ж, неудивительно. Назови год и город.

– Ты неверно понял меня, брат Абель. Я никогда не занимал скамью обвиняемых. Однако, действительно, упоминаюсь в судебных реестрах. Будь добр, возьми черную книгу с предпоследней полки – вон ту, пятую от края.

Брат Абель прищурился: с расстояния не мог прочесть заглавие на корешке. Не мог этого и Марк. Дед, видимо, узнал книгу не по надписи, а просто по виду, «в лицо».

Заинтригованный, монах вытащил том с полки, положил на стол.

– Обрати внимание на записи от восьмого июля семьсот пятьдесят шестого года, а затем – от двадцатого ноября семьсот шестьдесят восьмого.

Брат Абель пролистал книгу и нашел первую из упомянутых дат. Вторая оказалась в другом томе. Монах взял и его, зашуршал страницами. Положил две раскрытые книги рядом друг с другом, проскользил пальцем по строкам, сверяя имена. Нахмурился, заметив что-то. Перебросил взгляд на другую книгу, затем обратно. Раскрыл рот, растерянно захлопал глазами.

– Так вы… Назначен восьмого седьмого пятьдесят шестого… В отставку – двадцатого одиннадцатого шестьдесят восьмого… Это вы?! Судья Рай…

Дед резко взметнул палец к губам.

– Прошу вас, брат Абель! Если сейчас вы огласите мое имя, то выйдет, что я косвенно – через вас – сообщил его Марку. Не уверен, согласуется ли это со смыслом моего обета.

– Да, конечно… – монах огладил лысый череп. – Но… это точно вы? Можете доказать?

– Могу назвать своего предшественника и преемника по должности. Также имена первых трех и последних трех подсудимых, их статьи обвинения и приговоры. Конечно, тут вам придется взять для проверки другой реестр.

Дед перечислил все, что обещал. Монах сверил – и снова погладил макушку.

– Ваша честь… простите нам эти унизительные подозрения. Согласитесь, что вы и ваши спутники вели себя весьма странно. Защитники закона герцогства Альмера имели все основания задержать… Если бы вы как-нибудь объяснили странности или сразу назвали имя – этого досадного казуса не случилось бы…

– Полагаю, брат Абель, наличие у нас доверительной грамоты от герцога Ориджина больше не вызывает твоего удивления?

– Разумеется, ваша честь.

– Что касается странностей нашего поведения, то я не вижу особых причин объяснять их. Очевидно, что мы не принадлежим к искомой вами синей банде.

– Конечно, ваша честь. Простите за беспокойство.

– Однако тебе нужно записать наши правдивые показания в свою книгу – иначе твое дело не будет выполнено как следует. Мне же нужно найти одного человека – без этого моя совесть останется неспокойна. Помоги мне, брат Абель, а я помогу тебе.

– Кого вы ищете?

Северянин покосился на свои кандалы, монах тут же отдал приказ стражнику. Минуту спустя Дед и Марк потирали свободные запястья.

– Если угодно, возьми реестр постановлений суда имперского уровня, вынесенных по герцогству Ориджин в шестьдесят пятом году. Кажется, месяц август.

Монах взял том с полки.

– Некто Прайс по прозвищу Парочка. Судим за преднамеренное оплаченное убийство. Приговорен к десяти годам каторги на галерах.

– Инжи Прайс, – кивнул монах. – Верно. Зачем он нужен вашей чести? Вы же в отставке, а он – на галере. Наверное, давно пошел рыбам на корм!

– К великому сожалению, он совершил побег. Это терзает мою совесть. Я мог приговорить его к повешению, но проявил неуместное милосердие – и теперь этот убийца на свободе. Все его будущие жертвы – отчасти, моя вина. Именно потому я считаю делом чести разыскать и обезвредить его. Для данного дела я испросил содействия у герцога Ориджина, и его светлость выписал мне дорожную грамоту, а также дал двух надежных помощников. Полагаю, это объясняет все особенности нашего путешествия.

– Ваша честь преследовали беглого преступника?

– Именно так.

– И поняли, что этот Парочка теперь состоит в синей банде?

– Нет. Будь оно так, я, разумеется, не скрывал бы сей факт от брата Хемиша. Мы шли по следу Инжи Прайса, и он привел в сожженный трактир «Джек Баклер». Там мы обнаружили могилы несчастных жертв пожара. На одной из них значилось: «Парочка».

Брат Абель потер ладони:

– Стало быть, вы нашли его мертвым? И на том ваша миссия выполнена?

– К сожалению, нет. Добрые жители Дорожного Столба знали, что в «Джеке Баклере» остановились девятеро путников, среди которых одного звали Парочка, а другую – Крошка Джи. Шестеро из девяти теперь в могилах. Их тела были так изуродованы огнем, что не имелось возможности опознания. Крестьяне надписали одну из могил, но не были уверены, что именно Парочка лежит в ней. Его смерть не является установленным фактом.

– Понимаю, ваша честь.

– Вот поэтому мне и нужна твоя помощь. Парочка и прочие остановились на ночь в «Джеке Баклере», когда ехали из Флисса в Алеридан. Если они избежали смерти, то, вероятно, достигли столицы герцогства. Шла середина декабря: дни осады дворца и похищения Предметов. В то грозное время стражи порядка особенно бдительно следили за всеми чужаками. Если Парочка совершил в Альмере хоть что-нибудь – он попал в ваши реестры.

– Понимаю, ваша честь.

Брат Абель вынул несколько подшивок с донесениями, принялся листать. Марк поглядел на Деда с немым вопросом: «Как, тьма сожри?..» Марк не понял, кто таков Дед. В шестидесятых Ворон еще не достиг вершин и занимался лишь столичными делами, а судья Рай – или как его там – видимо, славился на Севере. Чтобы имя человека само по себе работало как алиби – такую штуку Марк сегодня увидел впервые.

– Боги улыбаются вашей чести, – брат Абель довольно разгладил страницу. – Инжи Прайс и Крошка Джи попались в Алеридане! Девчонка пыталась совершить кражу и была схвачена горожанами. Ее хотели тут же наказать, а Парочка вступился. Нанес телесные повреждения трем человекам, после чего был схвачен подоспевшей полицией. Крошка Джи передана в воспитательный приют. Инжи Прайс содержится в городской темнице, пока идет следствие по его делу. Установлен факт бегства с каторги, выясняются обстоятельства.

– Брат Абель, далеко ли отсюда городская темница?

– Это она и есть, ваша честь!

– Буду премного благодарен, если ты отдашь Инжи Прайса и эту Крошку Джи в мои руки. Мы доставим их на Север и передадим тому самому суду, чьего приговора Парочка хотел избежать.

Монах нервно огладил макушку.

– Ваша честь… виноват, но я не имею такого права. При всем уважении, вы – не официальное лицо… Чтобы изъять заключенного, вы должны предъявить официальное требование от суда Первой Зимы…

– Не вижу к этому препятствий. Отправь запрос «волной» в столицу, в канцелярию герцога Ориджина. Он пришлет требование в необходимой тебе форме.

– Да, конечно, ваша честь.

– Это займет несколько дней. С твоего позволения, мы проведем их в гостинице. Не посоветуешь ли хорошую?

– «Вишневый двор», ваша честь. Либо «Соборная», либо «Лорд и Светлая Леди».

– Хорошо звучит «Вишневый двор». Пришли туда весточку, когда будешь готов передать заключенных.

– Да, ваша честь.

– А сейчас отправь людей освободить Внучка.

– Сию минуту.

Он кивнул стражнику, и тот передал распоряжение конвою. Пока ожидали появления Внучка, брат Абель заполнил лист показаний и подал Деду:

– Будьте добры… требуется подпись вашей чести.

«С моих слов изложено верно», – вывел северянин твердым судейским почерком. Поставил подпись: «Дед».

* * *

Марк не задавал Деду вопросов о его прошлом. Решил, так будет лучше. Дед, похоже, одобрил решение Марка: рассказал пару историй о смекалистых людях, а все мелодии, какие насвистывал в «Вишневом дворе», были мечтательно беззаботны.

Некоторое время Ворон уделил осмыслению новых фактов. Думалось плохо: отвлекала боль в груди и все, ей сопутствующее. Приходил лекарь – обнаружил три сломанных ребра, наложил повязки, прописал зелье для смягчения болей. Зелье помогало хуже, чем крепкое вино, поэтому Марк предпочел второе первому. Валялся в постели, цедил шиммерийское красное, заедал лакомствами, которые доставляли в комнату по первому приказу… Словом, как мог наслаждался тратой герцогских денег.

Впрочем, одно важное стечение обстоятельств притягивало внимание Ворона. Что за человек Инжи Прайс? Как вышло, что Дед знает его – случайно ли? Допустим, это может быть совпадением. Если северянин много лет отслужил судьей, то должен знать сотни злодеев. Неудивительно, что в ходе следствия пересекся с одним из них. Но вот второе совпадение – диковинней первого: как вышло, что изо всех постояльцев трактира выжил именно Инжи Прайс, знакомый Деду? Да с ним – еще малая пигалица?..

Положим, Парочка – бывалый человек. Успешно справлялся с ремеслом асассина, пока не попался в руки Деда. Потом сумел выжить на галере, еще и сбежать. Пожалуй, обоснованно, что именно он смог спастись из переделки. Но эта, как ее, Крошка Джи?.. Неужели бригада пощадила ее? С чего бы – только по малости лет? Удивительное милосердие, по меркам этих мерзавцев. Должно найтись объяснение. А пока не найдется, нужно быть, как граф Эрроубэк: настороже.

На четвертый день отдыха Ворон окреп настолько, чтобы сходить в почтовое управление Алеридана. Там ожидал пакет от Рыжего.

«Чиф, вот как было дело. Накануне битвы при Пикси герцог Ориджин послал отряд иксов на ближайшую станцию – Фэрвелл на берегу Милы, в двенадцати милях от Пикси. Большинство иксов из того отряда теперь на Звезде, в том числе и командир – Деймон Ориджин. Но нам с вами немало повезло: выжил помощник и любимец Деймона – кайр по прозвищу Сорок Два. Я смог разговорить его и кое-что узнать.

Когда отряд прибыл в Фэрвелл, на путях стоял один поезд – назовем его составом А. Для пересылки войск требовалось три поезда, потому иксы задержали еще два проходящих состава – B и C. Пассажиров поездов держали взаперти, пока не подоспел герцог с основными силами, а тогда отпустили. Но в составе А пассажиров не было, он стоял на станции пустым. По словам машиниста, состав А был заказным: некий богач заплатил управлению Имперских Рельсовых Дорог за то, чтобы его подали именно в Фэрвелл. Как звали богача? Иксы не спрашивали, а просто изъяли поезд под свои нужды.

И вот теперь самое занятное. Именно состав А был снабжен укрепленным вагоном для перевозки ценностей. Этот же состав А остался на вокзале Фаунтерры, когда его экипаж сбежал, убив часового грея. И именно этот поезд позже выбрали гвардейцы капитана Уитмора для перевозки Предметов – как раз потому, что к нему был прицеплен усиленный вагон.

Касательно экипажа искрового тягача. В него входят шесть человек, но когда иксы захватили станцию Фэрвелл, на борту были только трое: старший машинист и два механика. Остальные где-то пропадали – может, в кабаке… Деймон Ориджин спросил машиниста: «Доведете состав втроем?» Тот не рискнул спорить и согласился, и Деймон не стал тратить времени на поиск остальных. Я справился в управлении Рельсовых Дорог, узнал имена и словесные портреты этих самых машиниста с механиками – прилагаю на втором листе. Но опросить их не смог: убив грея, они сбежали не только со станции, а и вовсе из Земель Короны. Ни один из трех на службе больше не появлялся. Личности нанимателя состава А выяснить тоже не удалось: в реестре вписано ложное имя.

Вот так-то. Поезд был нанят, механики (по крайней мере, трое) – подкуплены. Кто нанял поезд, для чего хотел использовать – тайна. Но уж явно не для честных дел! Герцог Ориджин сильно перешел ему дорогу, когда взял именно этот состав. Недаром машинист с механиками сбежали при первой возможности, рискнув даже убить грея. Знали, что наниматель расквитается с ними за провал задания. Боялись его сильней, чем греев с кайрами, а это кое-о-чем говорит.»

Марк не знал, почему так вышло, но после чтения письма в его мозгу всплыла одна из дедовых сказок. И все вертелась, вертелась, затеняя остальные мысли.

«– Что ты здесь делаешь?

– Я – твоя пташка.

– Ты пташка? Тогда спой соловьем!

Девушка спела: вышло скверно, непохоже…»

* * *

Когда Дед подписал сопроводительный лист, люди приарха покинули гостиницу. В комнате остались двое: мужчина лет пятидесяти с роскошными усищами и девчушка лет семи с большими тревожными глазами. Их привели в порядок для передачи: вымыли и переодели. Но это не скрыло ссадин и синяков на лице мужчины, оставшихся, очевидно, от допросов.

– Тебя зовут Крошка Джи? – спросил Марк, потеребив волосы девочки.

Она отдернулась и покосилась на усача. Тот едва заметно кивнул, и лишь тогда девочка ответила:

– Да.

– Хочешь кушать?

Она облизнулась.

– Конечно, хочешь. Внучок, закажи ей чего-нибудь. А мы пока потолкуем с Парочкой. Ведь тебя зовут Парочка, не так ли?

Усач невесело усмехнулся:

– Зачем спрашивать, коли сам знаешь? А если не знаешь, спроси своего друга – судью…

Дед перебил его:

– На Западе говорят: «Течет река, скачет конь». Это значит: все на свете меняется. Ты знал меня судьей, но я давно ушел от дел, и имени прежнего больше не ношу. Теперь меня зовут просто Дед.

– Дед?.. – удивился Парочка.

– Дед-судья? – переспросила девчушка.

– Я знавал на своем веку четырех судий, – ответил ей усач. – Справедливым среди них был только один: тот, что перед нами. Жаль, что он ушел в отставку, очень жаль.

– Он судил тебя?

– Да, Крошка.

– За то, что ты пират?

– Вроде того.

– И меня будут судить, когда стану пираткой?

– Только если попадешься, милая. Но ты старайся не попадаться.

Марк не прерывал их болтовню – надеялся что-нибудь почерпнуть. И кое-что таки уловил. Сказал Парочке:

– Крошка очень доверяет тебе. Прямо как родному отцу, или, по меньшей мере, как приемному. Полагаю, на то есть причина…

– Отчего бы не доверять честному часовщику? – ухмыльнулся усач.

– Ты спас ее от смерти, не так ли? В «Джеке Баклере» должны были погибнуть все, но выжил ты – и она.

Марк увидел то, что ожидал: тень испуга на обоих лицах. Крошка прижалась к Парочке, ухватив ручонками за локоть. Усач заговорил:

– Вы, законники, наверное, сами никогда не варились в своем котле. Не пробовали на собственных шкурах, что оно такое: следствие, суд, каторга. Коль желаете знать, я вам скажу: самое паскудное дело – следствие. Казалось бы: пока ты под следствием, вина твоя не доказана, а значит, отношение должно быть как к доброму и честному парню. Ан нет. Именно при следствии тебя пинают хуже всего. Все жилы вымотают, все кости переломают – лишь бы признался. На каторге у тебя есть свое место: ты – каторжник. Место незавидное, но понятное и законное, тебя с него никто уже не сгонит. Так же и на суде: там ты – обвиняемый, и владеешь всеми правами, какие обвиняемому полагаются. Но при следствии для всяких сыщиков и дознавателей ты – никто. Эти псы так измываются, что словами не опишешь.

– Весьма больно слышать о несправедливости, – покачал головой Дед. – Но есть ли причина, по которой ты сейчас заговорил об этом?

– Я вел к тому, что, вырвавшись из городской темницы, сильно воспрял духом. В рудник меня везут аль на галеру – было все едино: и там, и там жить можно. Потом меня свели в одной карете с Крошкой Джи, и я обрадовался еще больше. Приятно было увидеть невинное дитя живым-здоровым, парой слов перемолвиться. А потом привели нас в роскошную гостиницу, завели в покои и поставили перед тобой, судья. Тут-то я и вовсе возликовал: уж всяко ты справедливей приговор вынесешь, чем злые альмерские собаки. Но вот теперь…

Усач перевел холодный, опасный взгляд на Марка.

– Теперь ты помянул «Джека Баклера», и я подумал: не рано ли обрадовался? Не готовите ли вы нам с Крошкой яму глубже, чем любой рудник? Коль не хотите лгать невинному ребенку и быть последними подлецами изо всей следственной своры, то ответьте честно: зачем мы вам?

Ворон улыбнулся самою доброй из своих улыбок.

– Раз уж ты так вежливо и мило спрашиваешь, то я мог бы дать столь же ласковый ответ. Мог бы сказать для начала – со всей вежливостью – что вряд ли стоит называть подлецами тех парней, в чьем обществе тебе предстоит долгая дорога на север. Потом посоветовал бы нежненько, чтобы ты не прикрывался невинным ребеночком, ведь с Крошкой один разговор, а с тобой – совершенно особый. А затем я отметил бы, Инжи Прайс по прозвищу Парочка, что никакой ты не подследственный, а убийца и беглый каторжник, и вина твоя ясно доказана, и по закону будущее не сулит тебе ничего более радужного, чем виселица. Словом, я в самых выразительных чертах убедил бы тебя считать милостью богов каждый час, когда ты жив и тебя не бьют.

Марк наклонился к Парочке и вкрадчиво добавил:

– Но раз уж ты имел неосторожность выявить свой страх… Двенадцатого декабря в трактире «Джек Баклер» случилось нечто странное и скверное. Неделю назад бандиты, спалившие трактир, вернулись на пожарище. Стало быть, оставили там нечто ценное для себя. Полагаю, нужно и нам вернуться к «Джеку Баклеру» – поставить следственный эксперимент. А ты, Инжи Прайс, всенепременно в нем поучаствуешь.

Парочка сглотнул несколько раз прежде, чем смог выговорить:

– Если тебе хоть немного дорога жизнь, держись подальше от трактира. Не ищи этих людей. Ты не знаешь, на что они способны.

– Зато ты знаешь! Мое к тебе предложение – единственное и уникальное, второго не будет. Прямо сейчас ты выложишь все. А я сделаю милость и выслушаю просьбу о твоей дальнейшей участи.

Инжи повернулся к Деду:

– Почему со мной говорит этот пес, а не ты?

Северянин флегматично высвистел пару нот.

– Видимо, потому, что он здесь главный, а не я. И, конечно, ты волен звать его псом, но стоит при этом держать в уме: перед тобою – Ворон Короны, глава тайной стражи его и ее величеств.

Парочка вздрогнул.

– Вас послала императрица?

– И она тоже, – не стал возражать Марк. – Все в мире случается по воле ее величества.

– За мной?

– Возможно. От тебя зависит.

Инжи поразмыслил минуту, вторую. Вздохнул, огладил усы.

– Не отдавайте меня императрице. И лорду-канцлеру с его сестрой – тоже. Хотите судить – передайте суду в каком-то маленьком городе, не в столице.

Марк хмыкнул:

– Ну, допустим…

– Крошку Джи отдайте в хороший пансион. Оплатите учебу до совершеннолетия – вашим хозяевам это раз плюнуть.

– Я хочу с тобой! – испуганно вскричала малютка. Парочка прижал палец к губам. Она умолкла с маской испуга на лице.

– Мы, вероятно, так и сделаем. Но сперва…

Марк склонил голову в ожидании.

– Не надо, чтобы она слышала. И ваш молодчик – тоже.

Ворон кивнул. Внучок вывел девчушку в другую комнату, невзирая на ее протесты.

Парочка закатил глаза, через силу вспоминая то, что надеялся забыть.

– У них была схема… – сказал он хрипло. – У одного из тех двоих. Прямо на коже, на внутренней стороне. Он содрал лоскут, и я увидел… Тьма, не вспомню ее – больно сложная, как механизм часов! Но схема была. Он ее украл.

– Очень хорошо, – Ворон уселся, опер подбородок на сложенные ладони. – А теперь давай-ка с самого начала и подробно.