Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

– Вы полагаете, это правда?

– Конечно! Лакей-то мог и соврать, но его слова подтвердил Шаттэрхенд, гвардейский капитан! Лазурник ни за что не солжет на суде, еще и в присутствие владычицы!

– Но отчего Менсон выбрал лакея? Разве не мог найти кого-нибудь более…

– Кто-то другой мог и выдать его наклонности, а лакей из страха промолчал. Он бы и дальше молчал, если б не прямой допрос на суде… – Нексия мечтательно закатила глаза. – Знаете, миледи, я никогда прежде не видела мужеложца. По крайней мере, такого, о котором известно. Мне теперь даже хочется поговорить с ним, узнать получше. Конечно, в случае, если его не казнят – а это очень вероятно… Леди Иона, вы встречали мужеложцев?

Она ушла от ответа:

– Все же это странно. Менсона множество раз видели с девушками. У него и жена имеется… точнее, имелась.

Иона поздно поняла, что сказала бестактность. Жена Менсона, вероятно покойная, приходилась теткой леди Нексии.

– Прошу, простите меня!

– Ах, ничего страшного, я едва ее помню. К тому же, говорят, она не умерла, а была сослана куда-то. Должно быть, на Фольту или Тысячу Осколков. Возможно, даже снова вышла замуж… – Нексия усмехнулась: – То-то она удивится, когда прочтет в «Голосе Короны», что Менсон оказался мужеложцем!

– Это напечатали в «Голосе Короны»?

– Конечно!

– Такую грязь?!

– Это не грязь, а показания свидетеля. Суд должен быть прозрачным, разве нет?

Иона опустила взгляд и отметила:

– Мы сидим на моей постели.

– Я закрепляю успех. Прийти в чужую спальню и не посидеть на кровати – это было бы полумерой.

Иона ощутила тень улыбки на своих губах.

– Благодарю вас, леди Нексия.

– Нет! Нет-нет-нет! Неужели думаете, что отделаетесь так легко? У меня огромные планы на ваше нынешнее будущее. Будьте любезны, покажите мне город!

Иона не успела оглянуться, как Нексия от ее имени призвала слуг, велела заложить карету, переодеть госпожу, усадить госпожу в карету и сообщить господину, что госпожа удалилась на весь день – исполнять мучительный долг перед гостьей.

Поначалу Ионе не хватало сил выдумывать маршрут. Нимало не смущаясь этим, Нексия приказала кучеру:

– Выбирайте красивые улицы и не останавливайтесь.

Карета мчалась по аллеям, площадям и набережным Уэймара, а Нексия болтала без умолку. Нельзя было не заметить ее мастерство. Есть говоруны унылые, без фантазии: выбрав предмет, топчутся на нем без конца, перетирают одно и то же. У других болтунов много тем в запасе, но все пустые: что увидел – о том и сказал. Леди Нексия гениально придумывала темы для беседы: что она скажет в следующую минуту – всегда неожиданность. Вот она описывала шиммерийского принца и его альтесс, с чуткостью художника подмечая занятные детали. Вдруг, без видимой связи, взяла и повела речь о чайном парфюме. Да-да, теперь очень популярен парфюм с оттенком зеленого чая. Но заметьте: именно зеленый чай всегда связывался с размышлениями – значит, начинается мода на умных женщин. Любопытно, отчего? Слава владычицы – причина этой моды или следствие? Как вы думаете, миледи? Иона не смогла придумать путного ответа, и Нексия легко порхнула к новой теме. А вот возьмем серебряную елену. Вам попадались елены старой чеканки, юлианиных времен? Они почти не потемнели. Там в серебре есть добавка платины, потому старая монета смотрится как новая. В народе говорят о старухах, которые молодятся: нашлась юлианина елена! Насмехаются, будто это – что-то плохое. А я подумала: ведь лучше следить за собой, подольше хранить красоту и привлекательность, чем раньше времени уложить себя в гроб. Бывают дамы, которые говорят: мне уже не к лицу, мне уже поздно, не в мои-то годы… Но Мириам Темноокая в девяносто лет крутила романы! Я бы хотела – как она. А вы, миледи?.. Кстати, о Мириам. Вы видели петушиные бои? На шхуне, которой мы плыли сюда, везли петухов-драчунов. Матросы на потеху устроили побоище. Говорят, что петухи дерутся за кур. Но на шхуне не было ни единой курицы, а бой все же легко состоялся! И вот что я подумала…

Незаметно для себя, Иона втянулась в беседу. Перескок с темы на тему отвлекал ее мысли, не давал свалиться в бездну тоски. Частые вопросы подталкивали говорить, обсуждать, даже спорить. Прошел час или два – и ее состояние настолько улучшилось, что сама Иона попробовала предложить тему:

– Леди Нексия, нынче утром много говорили о Галларде Альмера, будто он нечто особенное предложил. Признаться, я упустила суть: в чем была его идея?

– О, миледи, идея стара, ее не раз уже поднимали в Палате. Вряд ли Галлард смог бы выдумать что-то новое. Однако он понял, что новизна теперь в моде, и выдал сушеное яблочко за свежее.

– Так в чем же суть?

– Я бы сказала: в поисках баланса. Корона и Великие Дома – две чаши весов. У Короны сила оружия, у Домов – численность войск. У Короны научные новшества, у Домов – просторные земли. У Короны контроль над рельсами, у Домов – над морями. За Короной судебная власть, за Домами – законодательная. И так во всем, кроме одной асимметричной детали: тайной стражи. Протекция расследует преступления против Короны, но нет службы, что занималась бы злодеяниями против Великих Домов. Леди-во-Тьме отравлена, и расследование ведет протекция – подвластная не Леди-во-Тьме и не лордам Палаты, а Короне. Протекция может завести следствие в тупик, или даже вовсе бросить его – поскольку нет видимой угрозы для владычицы. Лордам не нравится, что следствие всегда идет в пользу Династии.

– Протекция теперь подчинена Эрвину, и я уверена, что отравитель будет найден.

– Конечно, я тоже в это верю. Но сам вопрос остается. Он даже обострился: ведь протекция так и не нашла похищенные Предметы! Тайная стража не может защитить даже собственность Короны. Лордам и подавно нечего ждать защиты.

– Что же предложил Галлард Альмера?

– Он назвал это священной стражей. Излишний пафос, не правда ли? Суть такова: создать монашеский орден, целиком занятый расследованием преступлений и подвластный Церкви, а не Короне. Орден будет иметь представительства во всех землях Полариса. Всякий, кто пострадал от злодеяния, сможет обратиться туда за правосудием. Даже лорд Великого Дома.

– Звучит странно, – отметила Иона.

– Еще бы. В таком виде приарх предложил задумку герцогу Фарвею, и тот раскритиковал ее. Вместе они создали план получше: пускай священная стража состоит из монахов и рыцарей, а подчиняется Церкви и Палате. Скажем, управлять ею будут четыре магистра – по два от Палаты и Церкви. Тогда стража будет непредвзята и сможет защитить любого жителя Полариса.

– Минерва не допустит этого. По сути, это же вторая судебная власть, и более сильная, чем верховный суд Короны.

– Согласие владычицы не обязательно, достаточно лишь набрать большинство в Палате.

– Откуда взяться большинству? Кто поддержит эту странную идею, кроме Галларда с Фарвеем?

Тут Нексия удивленно воззрилась на Иону.

– Миледи, вы не знаете?.. Думалось, вы ставили лишь вопросы, чтобы поддержать беседу. Дали мне возможность поболтать о важных материях – было очень приятно.

– Я рада доставить вам умственное удовольствие, однако действительно не понимаю кое-чего. Идея звучит как-то чудно, да и вы с Виттором смеялись над нею. Но приарх Галлард не из тех, кто станет строить комичные планы.

– Нас веселила попытка Галларда представить старую чужую идею – своею и новой. Но план отнюдь не провален. Его поддерживают уважаемые лорды: герцог Фарвей, ваш отец, ваш муж…

– Простите?.. Мой отец? Мой муж?!

– Боги! Вас держат в неведении? Как жестоко с их стороны! Впрочем, все решилось недавно. Быть может, просто не успели посвятить вас. Графу Виттору предложат место одного из магистров священной стражи потому, что он ухитрился сохранить нейтралитет в последней войне, и потому, что его сеть банков – хорошая опора для стражи, не хуже монашеского ордена. Полагаю, он согласится. А ваш лорд-отец – мудрый человек, и видит, что владычица еще слишком юна для всей полноты власти. Ее молодость – хорошее время, чтобы сдвинуть чашу весов в пользу Великих Домов. Пожалуй, скоро это поймут и остальные лорды.

Иона была еще слишком подавлена для серьезных размышлений. Она просто запомнила сказанное, не обдумывая, и ответила леди Нексии:

– Вы очень хороши в политике. Герцог Фарвей не зря выбрал вас своею посланницей.

Взгляд синих глаз затуманился грустью.

– Я старалась не для него, а для вашего брата. Три года назад я ничего в политике не смыслила, но Эрвин хотел говорить о ней. Я изучила все, что смогла.

– Извините меня. Я очень неуклюжа сегодня. И, вероятно, совсем утомила вас.

– Пустое, миледи.

– Вовсе нет. Я весьма благодарна, вы не только заметили мою печаль, но и смогли развеять ее. Позвольте чем-нибудь отплатить.

Нексия не задумалась ни на секунду:

– Покажите мне что-нибудь красивое. Кучер, кажется, знает лишь один приятный маршрут, и я уже помню на нем каждое дерево.

Иона легко сделала выбор. Через четверть часа они вышли из кареты перед церковью Праматери Вивиан.

Канон велит, чтобы всякий праматеринский храм должен отражал черты своей покровительницы. Янмэйские соборы подавляют величием и пафосом, агатовские церкви тянутся к небу утонченными шпилями, софиевские пестрят пухлыми мраморными младенцами. Храмы Глории богаты скульптурными группами и живыми сценами на фресках, поскольку Заступница много общалась с людьми. Церкви Елены-Путешественницы украшают картины дальних краев и бушующих морей…

Когда девушки вошли в церковь, Нексия затаила дыхание, не веря глазам. Алтарь заменял собою мраморный фонтан. Праматерь Вивиан держала в руках две амфоры, из которых струилась вода. Она наполняла одну за другою восемь чаш, расположенных ступенями, а из нижних текла ручейком в круглый бассейн по центру нефа. Блеск и журчание воды наполняли храм жизнью, а дополняли впечатление витражные окна. Они делили солнечный свет на яркие пучки лучей, окрашенных во все цвета радуги. Разноцветные пятна плясали по мозаичному полу, беломраморным стенам, искристой воде бассейна.

– Какая красота! – воскликнула Нексия, выйдя в центр зала.

Она закружилась, чтобы рассмотреть все узоры света. Мозаика лучей укрыла и фигуру самой девушки, будто сделав ее частью храма.

– Праматерь Вивиан – покровительница праздника, – сказала Иона. – Ее храмы созданы, чтобы дарить радость.

Нексия прошлась вокруг зала, рассматривая скульптуры. Все они изображали веселье: танцующих людей, объятия влюбленных, музыкантов с лирами и свирелями, играющих детишек. Тут и там сверкали серебристые цветы, золоченые радостные солнца. Даже Иона, несмотря на тоску, не сдержала улыбки. А Нексия почти смеялась, кружась в радужных лучах, как вдруг помрачнела от мысли:

– Почему храмов Вивиан так мало? В Фаунтерре я не знаю ни одного…

Ей ответил священник, появившийся из бокового нефа:

– Дворяне склонны жертвовать на храмы своих Праматерей. А род Вивиан не слишком состоятелен.

– Здравия вам, святой отец! Простите, что…

– Не заметили меня? Так и задумано, – священник усмехнулся, разведя руками. В своих белых одеяниях он напоминал мраморную скульптуру, каких много вокруг. – Служитель Вивиан не должен смущать прихожан своим видом.

Иона поприветствовала его. Нексия призналась, что впервые попала сюда, и священник стал показывать ей церковь. Под его руководством дамы обошли все нефы, любуясь красотами. Иные священники склонны много говорить, нахваливая свою Праматерь в сравнении с остальными. Этот был не таков. Он рассказал лишь, что храм построен недавно, на деньги графа Винсента Шейланда, и теперь Уэймар может похвастаться крупнейшим храмом Вивиан во всех северных землях.

От обилия света и пляшущих фигур Иона все больше улыбалась, и вдруг ощутила смущение.

– Простите, святой отец, мне лучше покинуть вас. Храм навевает веселье, с моей стороны было бы кощунственно поддаться ему. Прошлым вечером случилась трагедия.

Священник одарил ее внимательным взглядом. Иона подумала: сейчас он из вежливости спросит: «Какая трагедия?» – и тем самым допустит огромную бестактность. Но святой отец понял ее состояние и сказал иное:

– Миледи, не смею задерживать вас, если желаете уйти. Но должен заметить, что вы неправы. Нет кощунства в том, чтобы пережить минуту радости в день трагедии. Напротив: радость для того и дана богами, чтобы освещать самые темные дни.

– Разве можно смеяться, когда другого постигло несчастье или смерть?

– Нельзя не смеяться, миледи. Душа человека завяла бы от непрерывного горя, потому лучи веселья то и дело прорываются сквозь печаль, как бы мы ни старались хранить траурный вид.

Иона хотела поспорить, казалось важным оградить свою печаль от нападок, не дать никому развеять ее. Однако пришлось признать, что священник прав. Иона вспомнила многочисленные похороны, какие повидала: на каждых непременно случалась минута, когда все смеялись. Само собою так выходило, будто боги нарочно веселили людей. Кошка задела свечку, и ее хвост задымился, вдова уселась на блюдо с окороком, важный гость начал речь, но забыл, как звали покойника…

– И все же, я бы не хотела, чтобы после моей смерти все веселились до упаду.

– А я бы хотела, – возразила Нексия. – Это лучше, чем плакать навзрыд. Если б можно было умереть как-нибудь так, чтобы всем стало весело – я бы выбрала этот способ.

Иона вспомнила двух всадников графа Майна, которые выехали на ристалище в туман и столкнулись не копьями, а лбами. Против воли она издала смешок, но быстро овладела собою. Сказала строго:

– Святой отец, этот храм выстроен на деньги графа Винсента. Неужели день смерти графа хоть чем-нибудь вас порадовал?

Священник повел бровью:

– Леди Иона, я не хочу прогневить вас своим ответом.

– Однако в этих словах уже половина ответа, так скажите же остальное.

– Ровно в час смерти графа Винсента его сын и ваш муж, лорд Виттор, находился здесь, со мною. Я хорошо это помню: позже адъютант графа примчался прямо сюда, чтобы сообщить о беде. Лорд Виттор вел со мною долгую беседу, и мне памятно ее содержание. Неделею раньше из темницы сбежал кто-то, по всему городу рыскали солдаты в поисках беглеца. Это весьма тревожило добрых горожан: они видели мечи и думали, что грядет война. Я поделился этим с лордом Виттором, а он рассмеялся: «Глупые мещане!» Я ответил милорду: нельзя высмеивать людей за страх перед войною. А он сказал: «Смеюсь не над страхом, а над верой, будто война случается сама собой, внезапно, как гроза». Но прошлая Война за Предметы именно так и случилась, – возразил я. Для нее была лишь одна причина – воля богов. И ваш муж ответил: «Поверьте, волю богов понять несложно».

– Что же радостного во всем этом?

– То, миледи, что ваш муж оказался прав. В тот вечер я не придал веры его словам. Но он стал графом, и мы вот уже пять лет наблюдаем его успехи. Граф Виттор утвердил мир со всеми соседями, достиг огромных высот в банковском деле, добился процветания для Уэймара и всего графства, сделался советником владыки и вашим мужем. Теперь я знаю, что нами правит человек, который истинно понимает волю богов и потому получает их помощь. Может ли быть более радостное открытие для священника?

Иона не нашла, что возразить. Полюбовавшись еще красотами храма, девушки вернулись в экипаж, и Нексия сказала:

– Странно, что вам требуются уроки любви. Должно быть легко любить вашего мужа, он прекрасный человек.

Северная дрянь, – всплыло в памяти Ионы.

– Он прекрасен, быть может. Но не я.

21 мая 1775г. от Сошествия

Здание Палаты, Фаунтерра

Едва судья Кантор открыл заседание, Ворон Короны схватился с места.

– Как обвинитель, я хочу прокомментировать эксперимент, проведенный советником обвиняемого. С этою целью прошу права задать несколько вопросов свидетелям.

– Суд находит это уместным. Приступайте.

Пресловутые альмерские рыбаки снова занимали свидетельскую скамью. Они выглядели тревожными, но все же более уверенными в себе, чем на прошлом заседании. Очевидно, барон Бонеган устроил им взбучку, а заодно дал посмотреть правильный портрет Адриана – и рыбаки освежили память.

– Свидетели, скажите: какое освещение в вашей церкви в Косом Яру?

– Дык свечи! И несколько лампадок имеется.

– Есть ли искровые светильники?

– Откуда нам такое диво? Нет как нет!

– Верно ли я понимаю, что вы видели портрет владыки только в свете свечей?

– Ну, и при солнце – ежели дело днем, то оно в оконца заглядывает.

– Отличается ли искровый свет здесь, в зале Палаты, от солнечного и от свечного?

– А то! Ясно, отличается. Вон Борода даже слезился с непривычки.

– Ваша честь, я требую повторить проведенный советником опыт опознания, но с поправкою на свет. Предлагаю убрать шторы со всех окон, погасить искровые лампы, а портреты поставить близко к окну – лишь тогда условия опознания будут соответствовать тем, какие имелись утром на реке Бэк. Искра не будет сбивать свидетелей с толку, и они обязательно узнают владыку Адриана.

– Суд одобряет повтор эксперимента.

Франциск-Илиан усмехнулся:

– Помню, сударь Марк, была при моем дворе в Лаэме одна дама. Сгорела до цвета вареной креветки, а уж потом стала носить зонтик от солнца. Очень все над нею потешались…

– Вычеркнуть из протокола эту басню, – приказал судья Кантор. – Приступить к повторному эксперименту.

Трое судебных приставов шустро организовали новый показ портретов. На сей раз рыбаки без колебаний опознали владыку как в военном мундире, так и в светском платье.

– Внести в протокол, что при надлежащем освещении опознание успешно состоялось, – распорядился Кантор. – Советник обвиняемого может продолжить опрос.

Однако Ворон Короны поднял флажок:

– Прошу прощения, ваша честь. Я прошу предоставить обвинению возможность внеочередного опроса свидетелей.

– На каком основании?

– Ваша честь, все действия советника направлены на то, чтобы подорвать доверие высоких лордов к суду. Он совершает выпады, которые, даже будучи отражены, все равно пятнают репутацию суда и обвинителя. Если сейчас мы двинемся дальше, в умах высокого собрания останется убежденность: свидетели врут, они не видели смерть владыки. Все, что будет сказано дальше, потеряет вес. Прошу дать мне возможность прямо сейчас доказать, что свидетели своими глазами видели и шута, и владыку, и удар кинжалом.

Судьи совещались не долго.

– Суд дает обвинителю право опроса.

Марк подал сигнал своим помощникам. Агенты протекции расставили вдоль сцены четыре деревянных манекена в гвардейских мундирах.

– Свидетель Борода, будьте добры, сделайте следующее. Возьмите вот это перо, подойдите к первому манекену и покажите, как был нанесен удар. Остальных свидетелей прошу отвернуться и смотреть в другую сторону, для верности закрыв глаза руками.

Трое рыбаков отвернулись, но Борода озадачился:

– Манкен – это что такое?

– Большая деревянная кукла.

– Агась, уразумел.

Борода исполнил требуемое – встал позади манекена и ткнул пером снизу вверх, около поясницы.

– Теперь поверните манекен спиной к залу.

Борода сделал это, и лорды увидели: кончик пера оставил на мундире чернильную точку.

– Вернитесь на свое место. Свидетель Ларсен, сделайте все то же самое со вторым манекеном.

Второй рыбак, а затем и третий, и четвертый поочередно брали перья, подходили к манекенам, тыкали в спины, разворачивали манекены к залу.

– Теперь, господин секретарь Эмбер, я прошу вас: осмотрите спины манекенов и сообщите, что видите.

Передние ряды и без подсказки Эмбера видели результат: на сей раз свидетели не оплошали. Одна точка легла на поясницу, две – дюймом ниже, четвертая – еще ниже и в сторону. Все отметины помещались в участок размером с ладонь.

– Я вижу, что показания свидетелей совпадают с точностью до трех дюймов, – сообщил Эмбер.

Марк подытожил:

– Такая точность совпадения говорит об одном: свидетели определенно видели удар ножом, и хорошо его помнят. Если бы они измыслили свои показания, как думает господин советник, то не сумели бы так точно повторить одинаковое движение и попасть в один и тот же участок тела.

Зал возбужденно загудел. Пророк, однако, сохранил благостный покой:

– Сударь Марк, я и не ставил под сомнение, что кто-то кого-то ударил ножом. Подлунный мир далек от совершенства, ножевые раны в спину, к сожалению, случаются. Мои сомнения были связаны с вопросами: «кто ударил?» и «кого?»

– Я пролью свет и на это, – с улыбкой поклонился Марк. – Внесите реквизит для опознания оружия.

Агенты протекции вынесли на сцену ширму, за которой поставили невидимый для свидетелей столик. На нем расстелили черное сукно и стали раскладывать блестящие предметы – ножи разных размеров и форм. Ворон тем временем обратился к рыбакам:

– Видели ли вы ранее Вечный Эфес – священный кинжал императора?

– Ну дык в декабре ж, когда его величество скончались.

– А до того?

– Откудава? Мы ж в столицу не ездоки.

– Видели ли вы ранее гвардейский искровый кинжал?

– Это значить такой, каким убили владыку? Ну дык тогда и видели!

– А прежде?

Свидетели поразмышляли минуту и ответили вразнобой, но с похожим смыслом:

– Неа, не видели… Вроде, нет… К нам в Косой Яр, бывало, наведывались рыцари, у них и мечи, и ножи… Но, вроде, не искровые. Верно, без искры, обычные были… А с искрой – только тогдась, на вагоне.

Марк удовлетворенно кивнул.

– Ваше величество Минерва, я прошу о помощи.

От неожиданности Мими чуть не поперхнулась кофием.

– Ч-чем могу помочь, сударь?

– Будьте добры, ваше величество, положите Вечный Эфес на столик за ширмой, не показывая его свидетелям.

Она охотно вышла на сцену, заинтригованная и довольная, что смогла поучаствовать в событиях. Вместе с Минервой вышел и капитан Шаттэрхенд – как телохранитель. Мими сняла с пояса Эфес и вместе с ножнами положила на столик, сама же осталась стоять рядом, чтобы хорошенько все увидеть.

– Благодарю, ваше величество. Свидетели, я прошу вас по очереди, один за другим, зайти за ширму. Там вы увидите на столике всевозможные ножи. Выберите из них и отложите влево гвардейский искровый кинжал, каким был убит владыка. Затем выберите и отложите вправо Вечный Эфес императора, ни в коем случае не вынимая его из ножен. Затем вернитесь на место. Приступайте!

Среди рыбаков возникло нешуточное замешательство: они видели, что за ширму зашла императрица, и не видели, чтобы выходила. Значит, ее величество все еще там! Придется стоять прямо рядом с нею!

Пошептавшись, рыбаки вытолкнули первым Бороду. Тот ссутулился, на фут убавил в росте, и тревожно, как многажды битый ребенок, подкрался к ширме. Сунулся туда, ожидаемо узрел владычицу – и согнулся в поклоне так, что едва не стукнул лбом об пол.

– Прошу вас, встаньте и осмотрите кинжалы, – вежливо сказала Мими. От ее слов, обращенных прямиком к нему, Борода смутился еще больше и разогнуться не смог.

– Я отойду, чтобы вам не мешать, – решила Мими и сделала несколько шагов в сторону.

Борода разогнулся наполовину и такой, полусогбенный, подкрался к столику. Когда он, наконец, сумел оторвать взгляд от Мими и обратить его к оружию, то увидел ножи прямо у кончика своего носа. Рыбак довольно быстро опознал гвардейский кинжал:

– Искровый – вроде, вот этоть…

– Отложите его влево, – попросила Мими.

Борода потянулся к ножу, как тут увидел Вечный Эфес.

– Матушки святые! Это ж Предмет! Он жеж вечный!..

– Отложите его вправо.

– Как?.. Ваше величество, я не могу!.. Как я отложу? Руками, чтоль?..

Возможное прикосновение к легендарному Эфесу Династии так пугало Бороду, что он заложил обе руки за спину и сжал их в замок.

– Никак не могу, ваше величество! Он жеж святой, а я простой!

– Позвольте, я помогу вам, – Мими подошла к столику, повергнув Бороду в трепет. – Укажите, который из ножей – Вечный Эфес, и я сама отложу его.

Рыбак не смог указать, ибо держал руки за спиной и не смел их выпростать. Тогда Мими стала по очереди касаться разных ножей:

– Это Эфес? Или это? Или это?

Борода испуганно кивнул, Минерва отложила нож в сторону – то действительно был Вечный Эфес.

– А гвардейский искровый нож – этот? Или этот? Или…

– Вот ентот, ваше величество.

Она отложила и его.

– Благодарю, вы можете идти.

Чтобы уйти восвояси, Бороде пришлось бы повернуться спиной к Минерве, а этого он не мог. Рыбак стал осторожно пятиться, при каждом шаге отбивая поклон. Врезался задом в ширму, чуть не опрокинул ее, почти грохнулся сам, но был в последний миг пойман Шаттэрхендом и отправлен на скамью свидетелей.

– Кажись, сдюжил… – выдохнул он и бессильно ляпнулся на место возле товарищей.

За ним последовали Ларсен, Смит и Джейкоб. Видя на примере Бороды, что вполне возможно зайти за ширму и вернуться живым, они робели чуть меньше. Правда, Ларсен уронил искровый кинжал себе на ногу, а Смит забыл, что надо делать, и принялся молиться. Но с помощью Минервы все недоразумения уладились и опознание было произведено. Трое рыбаков (за вычетом Джейкоба) верно указали искровый кинжал гвардейского образца, и все четверо безошибочно признали Вечный Эфес Династии.

– Премного благодарю за помощь, ваше величество! – Провозгласил Марк. – Не поможете ли мне также подвести итог данного опыта?

– С великим удовольствием! – Просияла Мими. – Обожаю подводить итоги.

– Считаете ли вы опознание успешно состоявшимся?

– Конечно, сударь. Лишь один свидетель ошибся только в одном ноже, да и то лишь потому, что я его отвлекала своим присутствием.

– По-вашему, что следует из данного успешного опознания?

– Мы убедились, что рыбаки говорят правду на счет оружия. Они действительно видели Вечный Эфес на поясе Адриана и искровый кинжал – в руках Менсона.

– При всем уважении, ваше величество, – вмешался Франциск-Илиан, – они видели Эфес на чьем-то поясе и искровый нож у кого-то в руке. Не доказано, что действующими лицами были Адриан и Менсон.

Мало кто в зале видел, как в этот миг Ворон Короны подмигнул Минерве, передав ей слово. Владычица сказала, своею персоной усилив весомость аргумента:

– Боюсь, ваше величество, что теперь это доказано. Пускай рыбаки затруднились узнать Адриана в лицо, но они видели человека в генеральском мундире и с Вечным Эфесом на поясе. Кто это мог быть, кроме Адриана? Если бы Адриан погиб при крушении, а некто снял с него мундир и Эфес и надел на себя – как он успел бы за считанные минуты после катастрофы?

Франциск-Илиан приподнял бровь:

– Питает ли ваше величество столь же твердую уверенность в личности убийцы? Считаете ли вы, что именно лорд Менсон был на крыше вагона?

– Боюсь, что да. Там был человек в шутовской одежде и с искровым кинжалом в руке. Существует объяснение, зачем шуту брать оружие гвардейца: чтобы убить владыку. Но я не вижу объяснения, зачем гвардейцу наряжаться шутом! И даже если причина найдется – снова-таки сработает время. За несколько минут никак не успеть поменяться одеждой – особенно с человеком, который противится этому.

Франциск-Илиан не сводил с Мими острого, испытующего взгляда:

– И ваше величество знает причину, по которой лорд Менсон убил владыку?

– Нет, ваше величество. А разве я должна? Обязанность суда и следствия – установить все факты. Я лишь сделала логический вывод.

– Вы лишь назвали дворянина убийцей. Слово правителя имеет особый вес. Только что вы заклеймили лорда Менсона, поставили на нем печать, которую не смоет даже оправдание в суде. Сама императрица считает его злодеем – кто же он тогда, как не злодей?

Мими замялась, и председатель вскричал, спасая ее:

– Советник не смеет допрашивать императрицу!

– Обвинитель задал ее величеству несколько вопросов, со всею очевидностью взывая к ее авторитету. Теперь я имею аналогичное право. Итак, ваше величество готовы от своего имени, со всем весом своего слова назвать лорда Менсона убийцей? Поставите ли свою честь на это?

– Я ручаюсь за свои выводы.

– Выводы – абстракция, ваше величество. Перед вами стоит живой человек. Вы уверены, что он совершил убийство? Зачем он это сделал?

Пауза тянулась слишком долго. Когда молчание стало почти уже неприличным, Мими выдавила:

– Свидетели говорили о… его нездоровой страсти… к мужчинам.

В наступившую тишь ворвался окрик Менсона:

– Эх, кицка! Как же мало ума! Совсем ничего!

Мими залилась краской, а Ворон Короны громко хлопнул в ладоши:

– Внесите эту реплику в протокол, как и мою. Обвиняемый оскорбляет действующую владычицу Полари, как прежде – покойного владыку Телуриана. Очевидно, уважение к Короне никоим образом не ограничивает его слова и действия.

– Ты на что намекаешь, Ворон? – рявкнул Менсон. – Думаешь, я мог бы убить Минерву?

– Вы смеялись над братом. Вы убили бы брата, если б вам не помешали. Теперь смеетесь над Минервой. Вывод напрашивается, не так ли?

– Вывод тот, что ты – болван! Минерва – хорррошая! Адриан был хоррроший!

– А владыка Телуриан?

– Напыщенный зануда! Случайно родился первым, боги ошиблись!

– Ошиблись ли боги, когда наделили властью Минерву?

– Я не о том! Ты все выкррручиваешь!

– За вами замечено две привычки: смеяться над императорами, убивать императоров. Если б вы с Минервою оказались вдвоем на крыше вагона, и в вашей руке был бы нож, – что бы вы сделали?

– Она хорррошая, ее не за что!

– Она виновна в том же, в чем и Телуриан, и Адриан: заняла трон, который вы желали себе. Так объясните ваш критерий, лорд Менсон: какой владыка заслуживает жизни, а какой – смерти? По какому принципу выбираете? Зануд – на Звезду. Мужчин – на Звезду. А девушек? А девушек с чувством юмора?

Резкий звон прервал атаку Ворона.

– Суд призывает обвинителя к порядку. Допрос обвиняемого в данный момент не предусмотрен.

– Виноват, ваша честь, – Марк с улыбкой поклонился. – Я счел нужным защитить ее величество от насмешек обвиняемого.

– Суд учтет крамольный выпад обвиняемого при вынесении вердикта. Сейчас суд требует прекратить перепалку.

– Всенепременно, – кивнул Ворон и подал руку Минерве, чтобы помочь ей сойти со сцены.

Менсон сидел красный, как рак. Франциск-Илиан что-то шепнул ему – возможно, пытаясь успокоить. Шут зло оттолкнул пророка.

– Я сказала неправильно?.. – Шепотом спросила Мими у Эрвина. – В чем ошиблась? Как было нужно?

– Вы все сделали верно. По меньшей мере, благодаря вам я сделал два ценных наблюдения.

– Каких же?..

– Потерпите до перерыва. Сейчас – слушайте.

Эрвин кивнул в сторону сцены, где, действительно, происходило кое-что интересное. Ворон Короны произносил сокрушительную речь. Подводя итоги своих экспериментов, он почти в точности повторял слова Минервы: хотя рыбаки и не узнали Менсона в лицо, но все прочие их показания можно объяснить лишь одним способом – именно шут заколол владыку. Если представить на месте убийцы кого-либо другого, обстоятельства убийства становятся абсурдны и необъяснимы. Зал с одобрением слушал Ворона. Тот, вдохновленный вниманием, оживленно жестикулировал. Рукав камзола задрался, обнажив часть предплечья Марка. Франциск-Илиан как будто слушал речь, но на самом деле – пристально разглядывал руку обвинителя.