Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

27 мая 1775г. от Сошествия

Уэймар

«Милый брат…

Мысли теснятся и путаются. Спешу сказать все… Спешу начать с главного, но что – главное?

Я не смогла выполнить твою просьбу. Джоакин Ив Ханна ушел из рук, мне стыдно, я прошу у тебя прощения, но это неважно.

Главное: я за тебя боюсь. Отец Давид прислал мне весточку, в которой предупреждал: опасайся отравленных писем. Дал ли он тебе тот же совет? Если нет, прими его от меня.

Главное: я совершила ужасную ошибку. Послав Сеймура за Джоакином, не дала ему верных инструкций. Случилась схватка, Сеймур убил пять человек, невинных горожан. Я не могла простить себе. Не знаю, как ты пережил казнь пленников в Дойле.

Главное: я научилась любить мужа. Я старалась стать ему хорошей супругой, но… Нужно верить, а я не могу, не умею. Знаю, он желает мне добра, но все выходит скользко, склизко. Не могу, не справляюсь. Я – недостаточно змея, чтобы ловко скользить.

Знал ли ты, что Виттор ведет переговоры с Бенедиктом Флемингом? Желает примирить его с нами. Вынудил меня вступить в беседу. Я навязала послу Флеминга условия, выгодные для нас (найдешь их на другом листе). Виттор говорит: ты будешь доволен; Нексия говорит то же. Я сомневаюсь. Доволен ли ты? Умеешь ли радоваться выгоде, полученной по-змеиному? Если да, прошу: научи и меня!

Знал ли ты, что Виттор позвал на переговоры Нексию Флейм? Он обсуждает с Надеждой некую «священную стражу», о которой, якобы, осведомлен наш отец. Но от Надежды прибыл не кто-нибудь из Фарвеев, а Нексия. Это Виттор вызвал ее. Он сказал Фарвеям: так переговоры будут успешны. И верно: все прошло, как по маслу. Согласие достигнуто, я полюбила Нексию настолько, что глубоко сожалею о вашем расставании. Но все же: почему все тайком, исподволь, украдкой?

«Для полководца не бывает хороших сюрпризов. Все, что случается внезапно, – признак опасности». Это слова отца. Да, я не полководец, но… Тьма сожри.

Эрвин, любимый…

Написала, зачеркнула. Я зову так мужа, и не могу повторить тебе. Ты – не тот, кого могу назвать любимым. Ты – тот, кто поймет меня.

Вот самое главное: я все время стараюсь сбежать от Севера. Быть доброй, мягкой, податливой, чуждой жестокости. Уступаю мужу во всем, преклоняюсь перед ним, исполняю все прихоти. Пытаюсь развить в себе мягкость, но…

Когда Сеймур убил тех людей, я неделю изводила себя. Вина была ужасна, но… Правда в том, что я сама хотела чувствовать вину. Отец, Рихард, Роберт не чувствовали бы. Я терзала себя потому, что они бы не делали этого! Я не такая, я – нежность, я – любовь, я – не Север…

Но это ложь, Эрвин.

Я и есть Север!»

* * *

В круглом бассейне, голубом и гладком, как пятно лазурной эмали, плавал маленький – фут в длину – кораблик. Бассейн располагался на постаменте и освещался несколькими направленными лампами, что превращало его в подобие сцены, кораблик – в актера. Единственный зритель, граф Элиас Нортвуд, наблюдал за представлением с высокого кресла. На появление леди Ионы он среагировал вялым кивком и приступом сухого кашля.

– Подойдите, миледи, – произнес граф, когда кашель отпустил его. – Взгляните на это чудо.

Кораблик являл собою весьма точный макет реального судна: имел две мачты с полным парусным оснащением, ют и бак, бушприт и киль, даже крохотные фигурки капитана и рулевого за штурвалом. Иона не понимала, была ли то бригантина или каравелла – никогда не умела различать корабли. Но мастерское исполнение макета вызывало уважение.

– Весьма искусная работа, милорд.

Граф отмахнулся:

– Обычная модель, не о том речь. Фарсон, подгони его сюда!

Слуга зацепил кораблик длинной палкой с зубцами, похожей на грабли, и подвел к краю бассейна. Теперь в глаза бросилась деталь, незамеченная прежде: на палубе судна располагались две ветряные мельнички.

– Фарсон, дай ветер.

Слуга взял меха, развел пошире, наполнив их воздухом, и дунул кораблику в борт. Мельнички завертели лопастями – и секундой позже на обеих мачтах зажглись фонарики.

– Там искровая машина?!

Иона видала искровые машины размером с комнату или целый дом, но никогда – столь крохотные, чтоб поместиться в игрушечный кораблик. Граф изобразил вялое подобие улыбки.

– Искровая мельница флотского образца, воспроизведена в масштабе один к восьмидесяти. Такие применяются на кораблях имперского флота и некоторых северных судах. Полезное устройство: обеспечивает освещение и обогрев, зарядку оружейных очей. Но оно не представляет особой новизны. Особенность данной модели в другом. Фарсон, волны!

Вновь разведя меха, слуга сунул их раструб под воду. Вода забурлила, растревоженная потоком воздуха. Волны приподняли, закачали кораблик – и мачты вновь озарились огоньками. Лопасти мельниц стояли неподвижно, но лампочки светились на мачтах, и погасли только тогда, когда в бассейне утихли волны.

– В чем секрет, милорд?

Граф усмехнулся и тут же разразился кашлем. Дрожащей рукой влил в себя глоток теплого чая и кое-как совладал с голосом.

– Там маятник… Кха-кха. Искровая машина приходит в движение… кха-кха-кха… от колебаний. Сила волн превращается в искру.

– Такое возможно? – не без глупости спросила Иона.

– Как видите. Пока только модель, полновесных образцов еще нет. Но представьте себе всю пользу этого изобретения.

– Простите, милорд, я не особо сведуща в мореходстве.

– Судно может идти от искрового двигателя при самом неблагоприятном ветре. Конечно, в открытом море ничто не мешает идти галсами. Но если маневр ограничен – например, в узком фарватере, между рифов, среди льдин – такой двигатель будет неоценим. Мы сумеем продвинуться дальше на север по Морю Льдов. Кроме того, можно обойтись без парусов, это даст скрытность передвижения. В ночное время при спущенных парусах корабль не заметишь и с четверти мили.

– Потрясающее открытие, милорд.

Впервые граф Нортвуд удостоил ее прямого взгляда и сказал с неожиданной усталостью:

– Леди Иона, чего вы хотели?

– Милорд, я пришла, чтобы…

Иона запнулась. Этот разговор, как и письмо к брату, она хотела начать с главного. Что вы знаете об узнике Уэймара? О смерти графа Винсента? О моем муже?.. Лишь теперь она сообразила, что так нельзя, старик не одобрит грубой прямоты.

– Милорд, вернувшись из Фаунтерры, я не нашла вас в замке и подумала, что вы изволили вернуться к себе в Клык Медведя. Позже с удивлением я узнала, что вы все еще в Уэймаре, только сменили замок на эту прибрежную виллу. Мне захотелось повидать вас и полюбопытствовать…

Она умолкла, когда граф кашлянул.

– Я нахожусь там, миледи, где разместил меня ваш лорд-муж.

– Разве вас удерживают силой? Я не увидела никакой охраны.

– Вы молоды, – выронил граф, заставив Иону покраснеть.

Повисла неловкая пауза. Было слышно, как слуга отирает тряпицей мокрый раструб мехов.

– Вы могли бы избавить меня и себя от попыток вежливости, – заговорил, наконец, Нортвуд. – Вы с братом использовали моих сыновей как боевой молот, а меня просто смели с дороги. Между мною и вами полная ясность, нет нужды изображать что-либо.

– Простите мою бестактность, милорд. Я поняла вас.

– Оста… – он закашлялся, досадливо стукнул подлокотник. – Оставьте, миледи. Ничего вы не поняли.

– Я молода?

Граф уронил взгляд в воду под килем кораблика.

– Чем старше становишься, тем больше понимаешь, как мало ты значишь. Когда я был так же непростительно юн, как вы, то твердо знал, что могу изменить мир. Мне подчинялись двое сквайров, конь и собака, а я считал себя вершителем судеб. Это прошло, миледи. Как болячка. У вас тоже пройдет.

– Милорд, боюсь, что не согласна с вами.

– Я и не надеюсь. Просто запоминайте, придет время – вспомните. От человека зависит очень мало. Мир живет, как угодно богам, история вершится по своим законам, а человек – будь то гений, святой или царь – просто мчится туда, куда несет его поток. Словно лист… кха-кха-кха… лист на воде.

Граф сделал глоток, брезгливо отодвинул чашку.

– Фарсон, чай остыл! Вы полагаете, миледи, что ваш брат сокрушил тирана и повернул ход истории. Но все обстоит… кха-кха… совсем иначе. Это Адриан хотел повернуть ход истории, но не смог. Ваш брат лишь вернул то, что было раньше. Сила инерции послужила ему. Мир сам хотел стать прежним, восстановить тот порядок, что был до Адриана. Если бы Эрвин не поднял мятеж, реформы Адриана все равно заглохли бы. Только причина крушения была бы иной.

– Я не считаю… – начала Иона. Граф оборвал, мотнув головой:

– Я не спорю с вами. Хотите – слушайте, не хотите – ступайте. Кха. Кха-кха-кха. Фарсон, чаю!

Иона кивнула:

– Слушаю вас, милорд.

– Жизнь идет по кругу, как старый ишак на руднике. Все всегда вертится своим чередом. Вы не сможете понять это, пока молоды. Вы видели настолько маленький кусочек круга, что он кажется вам прямою линией. Когда-нибудь научитесь смотреть шире… Кха-кха-кха. Проклятье с этим кашлем… Будь я молод, возненавидел бы вас. Искал бы способа отомстить, убить вас или Эрвина, или умереть самому… Но нортвудцы все равно встали бы на сторону вашего мятежа, что бы я ни предпринял. Нортвуд – дикий край с холодами и медведями. Здесь издавна селились те, кому не нашлось жилья получше. Свободные души да буйные головы, не ладящие с любым законом, особенно с тем, что навязан силой. Когда Адриан потребовал абсолютной власти – Нортвуд не мог не восстать. Все решено наперед.

– И мы, Ориджины…

– И вы. Просто вы – заложники другой силы. С вашею честью, рыцарской доблестью, вассальными клятвами – вы не нужны в том мире, который строил Адриан. Вы не можете не бороться за прошлое, поскольку будущее для вас – небытие. Никто по своей воле не перестанет дышать.

Иона не знала, чем возразить этой фатальной отрешенности. Все в ней восставало против слов графа, но не находилось ни одного рационального аргумента. Она сказала:

– Вряд ли боги настолько угрюмы, чтобы правда была за вами.

Граф издал смешок – и тут же подавился кашлем.

– Фарсон… кха-кха… чай… кха-кха… где чертов чай?! Миледи, вы помогли брату, как должны были. Я ушел с дороги, как должен. Никто из нас не мог сделать ничего иного.

– Вы хотели бы вернуться к власти?

– Нет. Даже если б вы могли меня вернуть.

– Эрвин говорит… простите, милорд, но Эрвин полагает, что ваш сын – плохой правитель.

– Еще бы. Крейг – медведь. Боги прокляли его, от рождения наделив силой. Все в жизни давалось ему за счет одной лишь силы – и ум не развился за ненадобностью. Счастливым для Нортвуда станет день, когда Крейг помрет.

– Милорд, вы же можете завещать власть среднему сыну! Хорас производит впечатление…

– Две трети нортвудских вояк обожают Крейга. Назвать наследником Хораса – подписать ему смертный приговор. Крейг ни за что не покорится, и большинство мечей встанет за него. Кха-кха-кха… Сибил была надеждой. Ей доставало ума, чтобы править, и харизмы, чтобы совладать с Крейгом. Ее он слушался хоть изредка. Но Сибил впуталась в интригу – при своем нраве она и не могла иначе. Ничего нельзя изменить. Кха-кха… Да чаю же наконец!

– Милорд… мой брат весьма недоволен Крейгом, как и владычица. Если вы согласны, я могу посодействовать вашему возвращению к власти.

– С меня хватило политики. Я играл в тридцать лет, в сорок, в пятьдесят. На шестом десятке еще доигрывал начатые партии. А теперь… Я вам благодарен, миледи. Вы дали мне спокойно уйти – это весьма ценный подарок. С годами поймете… Кха-кха… Все поймете.

– Ваш чай, милорд!

– Отчего так долго, Фарсон?

– Виноват, милорд, угли остыли. Пришлось раздувать наново.

– Век искры, торжество прогресса. Угли остыли… Видите, миледи? То-то же.

Элиас Нортвуд сделал несколько глотков. Теплая жидкость согрела его нутро, хворь притихла, больше не пробиваясь кашлем. На лице графа проступило умиротворение.

– Желаете ли, миледи, поговорить о чем-то еще? Политика меня не волнует, но если вам угодно поддержать беседу о мореходстве…

– Вы слыхали про уэймарского узника?

– Слыхал мельком. Собственно, как все. Шутка ли – слуга Темного Идо!

– Вы верите?

– В слуг Темного Идо? Каждый из нас иногда ему служит. Но чтобы кто-то нарочно нанялся к Темному, еще и взял у него силу – нет уж, это оставьте детишкам.

– Как думаете, кем был этот узник?

Граф повел бровью, в старческом лице на миг проявилось острое, умное лукавство.

– Вассалом вашего отца, леди Иона.

– Простите?!

– Во время Войны за Предметы я еще принимал политику всерьез. Прикармливал шпионов в каждом Великом Доме, Шейланд не был исключением. Об узнике я узнал спустя месяц после его появления – и спустя два месяца по окончанию войны. Шпионы не выяснили имени узника, но сказали, что живет он в башне, и сам граф к нему захаживает. А двумя месяцами раньше тут собирался цвет Империи: владыка, принц, великий герцог Ориджин, новоявленный приарх Альмера, хитроумный Айден… Когда все разъехались, возник почетный узник в башне. Что мне было думать?

– Граф Шейланд захватил пленника?

– Отчего нет?

– Как могли этого не заметить?

– На войне гибнут люди. Пропавшего без вести легко счесть погибшим. Шейланд мог взять в плен какого-нибудь западника – но это было бы естественно и не составило бы тайны. Из секретности, окружавшей узника, я понял: Шейланд захватил человека Ориджинов.

– Зачем, милорд?

– И я задумался – зачем? Для продажи – мелко. Вызнать какие-то сведения – возможно, но не слишком полезно: пока Шейланд достаточно окрепнет для конфликта с вами, все сведения устареют. Для заговора? Вот это ценно. Граф Винсент хотел сшить интригу против вас, ему нужен был помощник изнутри – вассал Первой Зимы, доверенный герцога. На эту роль и готовили пленника. Сперва уговором, потом, когда не поддался, – пытками. Вы же знаете, что узника в первые годы сильно обрабатывали? Мои шпионы даже боялись спросить, как именно. Докладывали только: «Делают его изо всех сил». Но так и не доделали: видно, устарела та интрига, которую замышлял Шейланд. Прошло подходящее время, узник стал бесполезен – граф и плюнул на него. Замуровал в темнице, и дело с концом. Потому, миледи, не верьте басням про Темного. Хотел бы узник идовой помощи – призвал бы Темного в начале, когда изнемогал под пытками. А десять лет спустя – что уж…

– Милорд, я не хочу выказать недоверие, но ваша версия звучит странно для моих ушей. Зачем графу Винсенту интриговать против Ориджинов, которые только что спасли его?

– Вы молоды, – усмехнулся Нортвуд.

– Я слыхала, что узник был воином Закатного Берега, похитившим несколько Предметов, из-за которых его и пытали. Не правдоподобней ли такая версия?

– Юная леди, а какой толк графу Шейланду от взятых ниоткуда Предметов? Если узник взял их прямо из Дара, а Шейланд – у узника, то эти Предметы не внесены в реестры. Стоит графу кому-то показать их – как он сам будет обвинен в краже.

– Вы отказываете ему в воровстве, но приписываете пленение и унижение союзника. По-вашему, граф Винсент обладал весьма странной моралью.

– А вы верите в мораль?.. Милая леди… Кха-кха. Впрочем, настаивать не буду, могу ошибаться. Была, помню, и другая версия. Вы знали, что уже после победы в войне, во время торжеств погибли два человека?

– Килмер и Хай? – выронила Иона.

– Кто?..

– Стражники из темницы.

– А?.. Нет, нет. Этих убили, когда узник сбежал, а я говорю о том, когда он появился.

– После Войны за Предметы?

Граф отер губы платком, прокашлялся, потребовал новую чашку чаю. На сей раз Фарсон держал кипяток наготове.

– Вам стоит учесть, миледи: то была не обычная война. Западники любят набеги. Лета не проходит, чтобы где-то они не показались: в Литленде, Дарквотере, Надежде, Шейланде. Вы же, когда не лень, бьете западников. То и другое – дела обычные, части той жизни, что вертится по кругу. Но в пятьдесят шестом было иначе: закатный генерал Орис напал на Шейланд и вынес Предметы из только что прибывшего Дара. Тем самым дважды покусился на святое: и на сами Предметы, и на извечный порядок раздела – треть Церкви, треть владыке, треть местному лорду. Война приобрела окрас священной, кайры бились с особым рвением. Столица всполошилась: шутка ли – разграблен Дар богов! Владыка Телуриан боялся, что рухнет авторитет Короны: недавно только отгремел Шутовской заговор, а теперь еще это. Лично просил герцога Десмонда вернуть Предметы как можно скорее, сам же стягивал искровиков на север, ближе к границам Ориджина: чтобы Десмонд не надумал взять Предметы себе. Еще и того боялся владыка, чтобы я не сговорился с закатниками. А я мог: и граф Рантигар, и генерал Орис всячески меня убеждали. На суше-то мы, нортвудцы, слабее кайров, но в море дело иное. Мне хватало кораблей, чтобы перехватить и потопить флот Десмонда… Я удержался – не тот уже был возраст для авантюр. И война кончилась ко всеобщему счастью: закатников наказали, Предметы вернули, Север доказал свою верность Короне. Столичная знать собралась в Уэймар для торжества. Праздновали как подобает, по высшей мерке: пленных помиловали, героев наградили титулами, раненых солдат и вдов осыпали деньгами. Весь Уэймар пил столичное вино, от фейерверков небо так и пылало. Часть новых Предметов выставили в церквях, пустили людей – тут же свершился ряд чудес: десятки хворых исцелились, много бездетных барышень понесли приплод… Словом, то был роскошный, светлый праздник – вы, поди, и не видели такого на своем веку. Но посреди всеобщей радости лазурные гвардейцы закололи двух человек.

– Как, милорд? Зачем?

– Сообщалось, что имел место… кха-кха… поединок чести. Покойные задели достоинство имперской гвардии, лазурники вызвали их на дуэль и одолели. Одним из секундантов выступил сам принц Адриан, чем оказал великую честь обеим сторонам. Вдовам и детям покойных владыка выплатил щедрое содержание, а гвардейцы-победители получили выговор за излишнюю воинственность.

– Но есть подвох, милорд?

– Оба покойных были телохранителями молодых Шейландов – Виттора и Мартина.

Дела чести – не мореходство, в них Иона разбиралась с малых лет. Телохранитель лорда имеет право рискнуть собой лишь в одном случае: защищая лорда. Будучи вызван на дуэль, телохранитель обязан попросить прощения и сохранить себя. Выйдя на поединок, он оставляет сюзерена без защиты. Можно допустить, что один из двух телохранителей совершил подобную глупость, но оба сразу! Сами лазурники вряд ли приняли бы такие условия: метнули бы жребий и удовольствовались лишь одним поединком.

– Вы полагаете, что узник – из тех телохранителей?

– Я бы не удивился, миледи. Много лет прошло, я позабыл подробности, но сохранил в памяти свои выводы. Думалось мне тогда: телохранители увидели нечто тайное. Владыка желал смерти для обоих, но Шейланд каким-то вывертом сберег одного. Взялся допытывать его, чтобы выведать владыческую тайну, но по какой-то причине дело не пошло. А может, напротив, пошло. Может, в конечном итоге Шейланд вызнал все, что хотел, потому-то и перестал пытать узника.

– Отчего же не убил?

Граф кашлянул.

– Да, в этом изъян данной теории… Но есть и другое доказательство того, что была некая тайна. Вы знаете о генерале Орисе?

– Военачальник графа Рантигара, нынешний правитель Сайленса. По словам отца, он – неплохой полководец, однако проиграл Войну за Предметы.

– Не просто проиграл, миледи. Когда Орис звал меня на свою сторону, он выложил на стол все свои козыри. Он имел шесть тысяч всадников и укрепленный лагерь у ложа Дара. Ложе окружали валы и рвы, имелись ямы-ловушки против кавалерии. А ваш отец мог перебросить только два батальона, на большее ему не хватало кораблей. Еще две тысячи воинов выставил Винсент Шейланд. Итого четыре тысячи мечей союзников – против шести тысяч закатников за полосою укреплений.

– Генерал Орис имел преимущество.

– Весьма заметное. Однако он отступил глупейшим образом: за день до подхода кайров! Ничего хуже просто не выдумать. Орис мог уйти раньше и успеть вернуться в Сайленс, окруженный надежными стенами. Мог не уходить вовсе, а принять бой в своем лагере и отразить первый удар северян. Однако он ушел всего за день, и Десмонд настиг его на марше, нанес большие потери, а главное – отрезал от Сайленса. Война длилась еще несколько месяцев, но ее исход решился в первом же бою. Дальше инициатива все время принадлежала Десмонду, он выбирал, когда и где наносить удары, а Орис только пытался спастись.

– Мой отец – великий полководец. Вряд ли это для вас новость.

– Данную войну выиграл не его талант, а ошибка Ориса, неудачное отступление. И вот оно-то – второй знак в пользу тайны. Я допускаю, что Орис сбежал не от страха перед вашим отцом. В ложе Дара он узнал некий секрет, который вынудил его к бегству. Позднее этот же секрет обнаружили бедные телохранители Шейландов – и поплатились жизнью. И к этой же тайне стремился граф Винсент, пытая узника. Вот такая теория. Не подкрепленная уликами… кха-кха… фантазия старика.

Элиас Нортвуд отдал слуге пустую чашку и тут же получил новую, со вьющимся вверх хвостиком пара.

– Желаете чаю, леди Иона? Нет? Зря. Чем дольше живешь, тем больше ценишь малое. Когда-то вы поймете цену чашки горячего чая.

Она спросила:

– Милорд, что вы думаете о смерти графа Винсента Шейланда?

Нортвуд покачал головой:

– Как же вы зелены, миледи. Вот, положим, узнаете, что ваш муж убил отца. Как поступите с этим? Что предпримете?

– А вы считаете, Виттор убил?

– Юная леди, задавая такой вопрос, вы должны иметь как минимум три плана действий: два на случай положительного ответа, один для отрицательного. Вы же не имеете ни одного…

– Вы неправы, граф. Один план у меня имеется.

Он прищурился, впервые испытав к Ионе искренний интерес. Пытаясь скрыть его, махнул слуге:

– Фарсон, подними паруса и дай попутного ветру. Проверим на полном ходу – мне чудится небольшой левый крен.

Слуга подогнал кораблик к краю бассейна и принялся развязывать тесемки, распуская на реях лоскуты ткани.

– Маятник связан с эксцентриком, – проворчал Нортвуд. – Эксцентрик и может создавать крен… Миледи, нельзя просто так убить главу Великого Дома. Это вам не конюх или дворецкий. Владыка пришлет агента протекции, чтобы узнать обстоятельства смерти. Прим-вассалы проведут свое расследование. Шпионы соседних лордов тоже соберут все возможные улики для своих хозяев. В час смерти Винсента Шейланда ваш муж находился в церкви Вивиан – молился за здравие отца. Время было позднее, но святой отец оставил храм открытым ради нужд лорда Виттора. Затем они вели долгую беседу, свидетелем которой был и дьякон. Вернувшись ночью в замок, лорд Виттор нашел челядь в крайнем беспокойстве: кабинет графа заперт изнутри, его милость не отвечает на стук. Кха-кха. Уэймарский лекарь и полномочный агент протекции, обследовав тело графа Винсента, не нашли никаких признаков насильственной смерти. Поскольку граф умер в одиночестве, с особым тщанием искали следы ядов – безуспешно. Спите спокойно, юная леди.

– Я пыталась спать спокойно. Видно, мне суждено иное… Милорд, я знаю, как можно убить человека, запертого в комнате. Послать отравленное письмо, которое он прочтет в одиночестве. И убрать письмо прежде, чем его заметят, – для этого нужно быть в числе тех, кто первыми взломают дверь и войдут.

Старик качнул головой:

– Разумно, миледи, но слишком ненадежно. Играя в подобные игры, я никогда не доверял отравленным письмам. Легко промазать, как и стрелою. Хочешь убить человека с одного удара – используй клинок.

Вдруг мир потемнел в глазах Ионы. Пропал из виду кораблик, затуманилось лицо старого графа…

– Сложно убить с одной стрелы, – прошептала Иона.

– Ну, конечно.

– Лучник пускает одну, чтобы пристреляться, а убивает второю…

– Я так и сказал.

Голова кружилась, в глазах плыло. Иона оперлась на край бассейна. Зачерпнула воды, плеснула себе в лицо…

– Вам плохо, миледи? Сядьте, выпейте чаю.

– Благодарю, милорд. Вы… вы очень помогли мне…

Она ринулась на улицу, на воздух, на свет.

* * *

– Кайр Ирвинг, мы можем перехватить Нексию Флейм?

– Очевидно, нет, миледи. Мы вместе видели, как судно отчалило. …Миледи, куда вы торопитесь? С тех пор прошло часов пять, не нужно нестись галопом, все равно не успеть!

– Я сбавлю ходу, кайр, чтобы вы поговорили со мною.

– Конечно, миледи.

– Давеча вы сказали, что история уэймарского узника оставила два вопроса: кто убил смотрителя темницы и почему граф Винсент не убил узника?

– Верно, миледи.

– Вы неправы. Вопросов значительно больше. Я хочу задать их вам. Задать хоть кому-то, просто сказать вслух! А вам я могу доверять, потому…

– К вашим услугам, миледи.

– Вот первый. Как узник выломал чертову стену?

– Он мог…

– Погодите, Ирвинг. Не отвечайте пока. Только слушайте, я хочу спрашивать, спрашивать, спрашивать, пока не вытолкну из себя все загадки. Он процарапал ногтями швы? Вы сами видели: на камнях нет крови. Выцарапал один камень, а им выбил остальные? Как не услышали тюремщики? Зачем он снес всю стену от пола до потолка, когда хватило бы пяти камней?.. Скажите мне, чем вообще можно выбить каменную стену? Кувалдой, верно?

– Но откуда…

– Молчите, слушайте. Второй вопрос. Зачем в темнице было двое тюремщиков? Обычно вахту нес один, но в ту ночь оказались оба – Килмер и Хай. Совпадение ли это? Третье. Виттор сказал: узника вызволили друзья из Закатного Берега. Почему тогда тюремщики убиты не их оружием? Четвертое. Один из трупов найден в нижнем конце коридора, в тупике. Но как это возможно? Он прибежал сверху, увидел груду камней, вырвавшегося узника. Должен был либо сразиться с ним, либо убежать обратно вверх, поднимать тревогу. Но он прошел мимо узника вниз, в тупик, и там был убит. Какой ход событий привел к этому?

– Он был уже в тупике, когда узник вырвался. Но что ему там делать?..

– В тупике – нечего. А прямо перед камерою узника? Как выломали стену камеры, что делали в подземелье два тюремщика… Может ли быть общий ответ на эти вопросы? Могли ли тюремщики прийти как раз затем, чтобы выбить стену?

– Если им приказали… Тьма сожри! Холодная тьма!

– Молчите, умоляю. Во мне много, я устала нести в себе то, чему не верю. Пятое. Муж говорит, что не видел узника в лицо. Неужели? Первый год узник жил в донжоне, как почетный гость. Отчего же сын графа ни разу его не видел?.. Шестое. Как умер старый граф Винсент? От страха? Пожалуй, я согласна с вами. Но для того, чтобы умереть от испуга, не нужно ли увидеть нечто ужасное? Его труп смотрел в стену – ту самую, где открывается тайный ход. Не вышел ли кто-то оттуда, до смерти напугавший графа?

– Узник?..

– Вы спросите, Ирвинг: как узник узнал про этот ход? И как вернулся в подземелье, если руины монастыря охраняла кавалерия графа? А я спрошу вас – седьмое – вы уверены, что узник вообще покидал замок?

– Но как…

– Мы думали, он ушел подземным ходом – ведь у двери в этот ход лежал труп тюремщика. И еще – как-то же узник сбежал, а ворота и стены замка охранялись. Тьма, мы мыслили очень сложно, до абсурдного сложно. Как проще всего спрятаться в темнице, где полно пустых камер?!

– О, боги!.. Но откуда…

– Откуда он брал пищу и воду? Не из того ли источника, откуда взял и секрет тайного хода, и кувалду, чтобы выбить стену?

– Ему помог…

– Молчите, заклинаю вас! Не сбивайте, ведь это не все, далеко не все. Отец Давид – читай, Церковь – ищет узника Уэймара. Почему? Потому лишь, что его зовут слугой Темного Идо? Чем, собственно, прославился узник? Двумя убитыми тюремщиками? Кто не был в подземелье Уэймара, не впитал этой ауры страха, не представлял себе изувеченных трупов – тот вовсе не будет впечатлен. Когда отцы Церкви заинтересовались узником? После его побега – или еще до заключения? Граф Нортвуд говорит: с Войною за Предметы связана тайна. Она вынудила закатников отступить, из-за нее же гвардейцы Адриана убили двоих шейландцев. Быть может, узник овладел этой тайной – потому стал ценен и для Церкви, и для графа Винсента. Все искали его, граф успел первым. Пытался вызнать тайну, но не сумел. Восьмое… или девятое: какую именно тайну? Муж говорит: узник спрятал где-то несколько Предметов, украденных из Дара. Неучтенных Предметов, не внесенных в реестры – таких, какие никому не продашь и не покажешь. Стоило ли это многих лет пыток?! С другой стороны, стоило ли узнику ради этого терпеть? Ему нет проку от этих Предметов, отдай – и ступай на свободу. Но он терпел бесконечные муки – с какою целью?

– Лишь одной: если б он выдал тайну, его бы убили.

– Да, Ирвинг! Вы снова нарушили мою просьбу, но вы правы: его тайна была из тех, которыми может владеть лишь один человек. Едва он выдаст ее графу, граф убьет его, чтобы стать единственным. Война за Предметы. Закатник, побывавший в ложе Дара. Безумный интерес Церкви. Тайна невероятной цены – какая?

– Тьма… Тьма! Холодная тьма!

– Да.

– Вы сообщили герцогу?

– Нет. Я поняла это только что, в беседе с Нортвудом. Но молчите, тьма вас сожри! Даже это – не все! Давид советовал: не берите в руки писем, не читайте, пусть вассалы читают вслух. Я думала, речь о яде. Но если допустить на миг, что узник выдал кому-то ту самую тайну… Шут Менсон прочел письмо – и стал мужеложцем. Леди Нексия читала книгу – а затем вышла к завтраку нагая. Цирюльник Гарри Хог принес мне записку. Я приказала лизнуть ее, и он испугался до смерти. И лизнул, и ничего не случилось – на бумаге не было яда. Но чего он боялся? Возможно, неизвестности? Возможно, он не знал, что случится, если лизнуть такую бумагу!

– Такую бумагу?.. Боюсь, миледи, я не вполне… Какую – такую?

– Желая убить наверняка, лучник пускает две стрелы. Одна для пристрелки, вторая насмерть. Секреты Предметов очень сложны, даже Кукловод не может точно знать всего. Он шлет записку Менсону – и тот насилует лакея. Он шлет вторую – и Менсон убивает Адриана. А леди Нексия по вечерам читает книгу. Оставляет ее в своей спальне, с закладкою между листов. Легко понять, какую страницу откроет миледи этим вечером…

– И на утро она выходит к завтраку… Святые боги! Теперь она едет в Фаунтерру!

– Чтобы встретиться с Фарвеями – и с Эрвином.

– Миледи, ради Агаты! Мы должны спасти его!

– Только вы, Ирвинг. Вы сядете на коня и помчитесь в ближайший город за пределами Шейланда. Оттуда пошлете птицу, двух птиц. Вот мой перстень – им опечатаете письма. Затем и сами полетите в Фаунтерру – так быстро, как не летают и голуби.

– Миледи, но вы?..

– Я должна найти ответы на два оставшихся вопроса.

– Это не стоит риска!

– Это стоит всего, Ирвинг. Я поняла почти все, но еще остались сомнения. Пока они есть, я не могу нанести удар.

– Но можете просто уехать! Прямо сейчас развернем коней и поскачем прочь! Три часа – и мы в Нортвуде!

– Я останусь. Вы уедете.

– Миледи, простите, но я увезу вас силой. Герцог приказывал защитить вас любой ценой.

– Верный мой Ирвинг, вы кое-что упускаете из виду. Я – Ориджин. Я – Север. Вы думаете, я родилась на свет, чтобы убегать?